Евангелие от Джексона

XV

— Начальник …-го городского отделения связи Нелли Александровна Рудакова оказалась на редкость милой и приветливой женщиной.

— От чая не откажетесь? А может, кофе? — спросила она после того, как Верховцев представился ей и показал удостоверение.

— Спасибо, лучше чай, — сказал Верховцев, пряча красную книжечку, на которую начальник взглянула лишь мельком. — Мой кофе сегодня еще впереди.

Рудакова принялась собирать на стол. Верховцев с удовольствием наблюдал за быстрыми ловкими движениями гостеприимной хозяйки уютного кабинета. Казалось, ее руки существовали отдельно от остальных частей тела — они словно крылья птицы парили в пространстве, непостижимо быстро перемещая на стол чашки-ложки, сахар, конфеты, печенье…

— Вы как Кио, не уследить даже, — не удержался Верховцев.

— Ах, вы об этом… это профессиональный навык, — ответила она просто, хотя было заметно, что комплимент ей приятен. — Я ведь двадцать лет телеграфисткой проработала…

Рудаковой явно перевалило за пятьдесят. Это была невысокая полная женщина. Ее широкое добродушное лицо в очках со старомодной оправой, буквально вросшей в переносицу, светилось открытой, по-детски искренней улыбкой. Всем своим видом она напоминала Олегу счастливую бабушку большого дружного семейства. Электрический чайник закипел в считанные минуты.

— Такие гости у нас вообще-то редкость. Так что вас все-таки интересует? — спросила Нелли Александровна, разливая кипяток по чашкам.

— Я хотел бы знать, кто из работников почты разносит телеграммы, сколько их человек, в какое время работают, какие районы обслуживают. Ну, то есть секреты вашей кухни, и желательно поподробней.

— Я вас поняла, — Рудакова сняла очки и долго растирала оставленный ими на переносице след. — Адресатам телеграммы разносят работники телеграфа. Правильней их называть доставщиками телеграмм. Таких у нас шестеро, могу назвать пофамильно.

— Спасибо, это чуть позже. Пожалуйста, продолжайте.

— Значит, доставщиков у нас шестеро. Работают они посменно: трое в одну смену, трое — в другую. Первая смена с восьми утра до четырех вечера, а вторая с четырех до одиннадцати. Наше отделение условно разделено на три района. Вот посмотрите…

Она кивнула на стену, где висела пожелтевшая, покрытая полиэтиленовой пленкой схема, на которой, однако, достаточно четкими красными ломаными линиями были очерчены контуры районов, пронумерованные римскими цифрами.

— Как видите, получается, что один доставщик в смену обслуживает один район. Понятно?

— Предельно ясно. Они меняются по сменам?

— Да, разумеется. Если одну неделю тройка работает в первую смену, то в следующую она выходит во вторую. Но это не всегда соблюдается, бывают варианты, доставщики сами договариваются, как им удобно, мы не вмешиваемся… Лишь бы дело не страдало.

— А район за каждым работником закреплен постоянный?

— Нет, у нас полная демократия. Работники утрясают этот вопрос между собой и меняются произвольно, для разнообразия, так сказать. Сегодня туда пошел, завтра туда…

— Расскажите об этом контингенте.

— У нас так получается… Двое, Садыкова и Меньшова, — профессионалы, это основное их место работы. Стивриньш и Цульский — пенсионеры, пожилые люди. Ну, еще Петухов и Коля Лодин — эти у нас подрабатывают по совместительству.

— Последние двое молоды?

— Петухову под сорок, а Лодину, кажется, тридцати нет. Двадцать пять, двадцать шесть, что-то около этого…

— Нелли Александровна, а скажите, пожалуйста, могу я узнать, кто из работников доставил адресату эту телеграмму?

Рудакова взяла телеграмму, и словно какую-то ценность, бережно разгладила ее на ладони.

— Ничего нет проще. Это все фиксируется в личных карточках доставщиков. Ежедневно каждый из них заносит в такую карточку номера доставленных телеграмм. Это как отчет о работе, по ним и зарплату начисляем. Сейчас на телеграфе и выясним…

Допив чай, они через служебный ход прошли аппаратную телеграфа и очутились в небольшой комнатке. Там кроме двух столов с канцелярскими принадлежностями и какими-то документами и такой же схемы района, что и в кабинете начальника, ничего не было.

Рудакова с минуту порылась в бумагах и нашла нужную карточку.

— Та-ак… пятое июля… Телеграмму на имя Страздини Эмилии доставлял Цульский Вацлав Модестович. Принята в семнадцать сорок, вручена в девятнадцать ноль-ноль. Лично…

— Цульский, это пенсионер, что ли?

— Совершенно верно.

— Он давно у вас работает?

— Да лет семь уже. Очень аккуратный человек, вежливый. За все время ни одной жалобы. А что, что-нибудь серьезное?

Рудакова еще раз внимательно вчиталась в текст телеграммы, словно пытаясь там отыскать ключ к ответу на свой же вопрос.

— Насколько я понимаю, люди вашей профессии к нам по пустякам заходить не станут. Конечно, я наивна, сказать вы мне ничего не сможете, работа у вас такая…

— Вы все правильно понимаете, Нелли Александровна, и поэтому мне очень легко с вами общаться. Если не возражаете, еще вопрос: а кто еще из доставщиков работал в ту смену с Цульским?

Рудакова посмотрела график.

— Лодин и Петухов.

— Совместители?

— Да.

— Они не друзья?

— Что вы! Петухов, он из рабочих, многодетный папаша, четверо у него. Замучился с ними, жена не работает, денег не хватает, а он еще к тому же «выпить не любитель». По его словам, эта работа для него, как находка: и дома с детьми сидеть не надо, и по ходу дела в забегаловку заскочить есть возможность, «освежиться», как он выражается.

— А Лодин?

— Тот совсем молодой человек, корректный, интеллигентный, с высшим образованием. У него основная работа сидячая, жир завязывается. А здесь ходьба, растрястись можно с пользой для себя и для общества. Его это как раз и устраивает.

— Лодин и Петухов у вас давно?

— Да по году уже отработали, потом принесли новые справки, переоформились.

Верховцев на мгновение задумался.

— Скажите, а они могли как-то узнать, увидеть текст этой телеграммы?

На лице Нелли Александровны отразилось некоторое смущение, точно ее застали за чем-то предосудительным, и Олег сразу почувствовал, что заданный им вопрос сформулирован не совсем удачно, как-то в лоб, неуклюже, некорректно…

— Да любой мог… Телеграммы сюда на стол поступают общей массой, а там они уже их разбирают по своим районам, точнее, участкам, а далее сортируют по маршрутам…

— Маршрут — это наиболее удобный путь? — перебил Верховцев.

— Абсолютно верно. В любой работе, знаете, есть свои тонкости… Адресаты подбираются в «цепочку», ну, чтоб один за одним, как шашлык нанизывается…

Верховцев глянул на часы, время поджимало, а текущих дел на сегодня было невпроворот.

— И последнее… Телеграммы всегда вручаются прямо в руки или, бывает, их бросают в почтовый ящик?

— Полагается каждую телеграмму вручать адресату лично под роспись. Но на деле так не бывает: многие телеграммы, особенно праздничные, когда у нас завал, доставщики опускают в ящики, чаще всего в многоэтажных домах без лифтов. Иногда адресатов не застают, а второй раз идти ленятся. При возможности используется телефон как средство сообщения. Случаются, конечно, накладки, адресаты жалуются, мы за это ругаем доставщиков, срезаем премии, но жизнь — есть жизнь, всякое бывает, понимаете…

— Ну что ж, кое-что проясняется, — промолвил Верховцев, собираясь прощаться. — Телеграмма пока останется у меня.

Он спрятал ее в бумажник и тут его взгляд снова упал на схему района. Необъяснимое чувство заставило его подойти к столу и взять карточку Цульского за пятое число. Там в строчке «участок» жирно была проставлена цифра один, на схеме же… На схеме улица Бернату, где проживала гражданка Страздиня, входила в участок, обозначенный римской тройкой.

— Кто обслуживал в этот день третий участок? — живо спросил Верховцев. Его вдруг охватило радостно-томительное волнение рыбака, видящего по поплавку легкую поклевку.

Нелли Александровна заглянула в документы.

— Это был участок Лодина.

— Тогда почему телеграмму Страздине принес не он, а Цульский?

Рудакова посмотрела обе карточки.

— Да, действительно, телеграмму вручил Вацлав Модестович. Но такое бывает, и нередко. Лодин мог не заметить ее, пропустить, ну мало ли что… это, в общем-то, не смертельно.

— А все-таки как бы это выяснить?

— Это очень важно? — лицо Рудаковой сделалось серьезным и даже, как показалось Верховцеву, огорченным.

— Как знать… — пожал он плечами.

— Хорошо, я поинтересуюсь у Цульского. Он скоро должен подойти.

— Только, пожалуйста, поосторожней. Подыщите подходящий повод…

— Ну разумеется, разумеется…

Через аппаратную они направились к выходу. Две молоденькие телеграфистки, совсем девчушки, проводили Верховцева взглядами, в которых угадывался нескрываемый интерес к посетителю.

На прощанье Олег поблагодарил Рудакову за консультацию и добавил:

— Пусть напоследок я покажусь вам банальным, но о нашем разговоре, будьте добры, никому…

— О чем речь… как-никак детективы почитываю.

— А-а, — в сердцах махнул рукой Верховцев, — дай бы бог вам остаться без такого чтива, а мне навсегда лишиться своей работы за ненадобностью. Ну ладно, я вам завтра позвоню, а возможно, и еще потревожу визитом.

— Заходите, всегда рада…

Верховцев пешком возвращался в райотдел и размышлял. Итак, о вероятном отсутствии Страздини мог знать тот, кто принес ей телеграмму. А проверить факт ее отъезда для преступника было пару пустяков. Телеграмму потерпевшей доставил Цульский, но и Петухов, и Лодин могли ее видеть и знать содержание. Цульский, Петухов, Лодин… Да, еще телеграфистки, но их пока отбросим. Цульский, Петухов, Лодин… Один из них может быть причастным к квартирной краже. Как участник или сообщник. Наводчик. Впрочем не только к этой, у Страздини, но и ко всей необычной цепочке в районе одного отделения связи. Вейлеру приносил телеграмму молодой человек. Судя по характеристикам Рудаковой, это — Лодин. Нужно уточнить: кто еще работал в ту смену с Лодиным… Да, а почему, собственно, я зациклился на почте? Только потому, что Эмилия Викторовна утверждает, что никому о своем отъезде не говорила? А если она о чем-то умалчивает? Если уж быть точным, то и бакинский полюбовник тоже знал, что Страздини не будет в Риге. Правда, эта версия вообще уводит в глухие дебри, но игнорировать ее полностью никак нельзя. А записная книжка? Она случайно обронена преступниками или… Или старый прием в расчете увести следствие в сторону? Он уже ломал над ней голову пять часов кряду, но к окончательному выводу о принадлежности пока не пришел, хотя кое-какой просвет, кажется, появился.

В райотделе его ожидала новость. Едва он вошел в кабинет, коллега Рудик Лиепиньш воскликнул:

— Звонил Преображенский из Юрмалы, срочно свяжись с ним. У него для тебя есть что-то интересное.

Путаясь в догадках, Верховцев в смутном предчувствии удачи поднял трубку и с нетерпением набрал нужный номер. После двух гудков послышался знакомый басок Преображенского.

— Валера, привет, Верховцев говорит…

— А, Олег, слушай меня внимательно…

Информация из Юрмалы оказалась настолько ошеломляющей, что Верховцев даже не выслушал ее до конца.

— Все ясно, — бросил он в трубку. — Будь на месте, мчусь к вам на всех парусах!