Евангелие от Джексона

IV

Как и было условлено, Лодин появился в Дубулты после обеда на следующий день. Он застал компанию в праздном настроении: Купец, прикрывшись газетой от надоедливых мух, дремал в плетеном, стародедовском кресле-качалке, а Крот и Финик играли в шахматы, прихлебывая пиво. Лодин был озадачен таким спокойствием в стане сообщников, словно им завтра предстояла не сложная, сопряженная с опасностями акция, а какая-нибудь увеселительная прогулка на теплоходе по Рижскому заливу. Его функции куда проще, а вот мандраж дает знать — сегодня после смены так и не смог сомкнуть глаз. Он подошел к играющим, взглянул на доску — позиция была очень сложной, но вырисовывался перевес Крота. В это время зашевелилась газета и из-под нее показалась заспанная физиономия Купца. Он с огромным наслаждением потянулся, зевнул и проговорил:

— Эх, и сон мне снился, братцы, красотища! Будто живу я где-то в тропиках, на диком острове в океане, один, совсем один, как Робинзон. Ну, пальмы там, зверюшки всякие экзотические, вода чистая, прозрачная, как изумруд, птички песни поют, — рай да и только…

— А баб в том раю нет? — спросил Финик, делая очередной ход. — Тогда дрянь твой сон — без баб шкреба. Вот если б туземочка какая явилась…

— Финик, ты случайно ночными поллюциями не страдаешь? — поинтересовался Купец, нехотя отдираясь от кресла.

— Нет, а что? — насторожился тот.

— Да так, к слову пришлось.

Купец взял со стола графин, налил воды в ладошку и плеснул себе в лицо… Затем вытерся куцым махровым полотенцем, бросил беглый взгляд на доску.

— Кранты, Финик, сдавайся. У Крота пешка проходная, а там и мат тебе.

Он на мгновение задумался, улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Любопытное сочетание: слово «там» наоборот читается «мат». Так что если пешка там, значит будет мат, пешка там — будет мат. В этом что-то есть.

— Знаете, парни, — вступил в разговор Лодин, — я в одном дютике, кажись у Вайнеров, вычитал интересную мысль. Там наше дело сравнивается с шахматами, причем у нас изначальное преимущество — белые фигуры и за нами первый ход. И надо успеть сделать побольше удачных ходов прежде, чем противник начнет отвечать, тогда успех в партии обеспечен. Вот тебе еще сочетание, Гриша, успеть и успех. Успех и успеть — прямая связь.

Действительно, через пару ходов пешка Крота превратилась в ферзя и Финик, вздохнув, уложил своего короля в горизонтальное положение. Купец двумя пальцами приподнял пешку за крохотную головку на уровень глаз.

— Дай бог нам судьбу проходной пешки, красивенько, как на параде, пройти все клеточки — и в королевы. А почему бы и нет, не с Каспаровым играем.

Лодин раскрыл свой «дипломат», достал из него большой, вчетверо сложенный лист бумаги и развернул его. Это был отснятый на копировальной машине какой-то план.

— Вот задание на вечер, — сказал Лодин, разглаживая лист ладонью. — Это наш район. Улицы, остановки транспорта, прочие ориентиры — все обозначено. Да, вот здесь ментовка, здесь вытрезвитель, психушка, думаю, расписано подробно. Постарайтесь запомнить, разобраться, чтоб на натуре полегче было. Я сейчас обратно, думаю, Кроту стоит поехать со мной. Повожу его по дворам, покажу сам объект — без этого не обойтись.

— Все поедем, — сказал Купец. — Две головы хорошо, а четыре лучше.

— И приметней, — возразил Лодин. — Две головы — пара, а четыре — отара. А отара уже в глаза бросаться будет. Лучше я Крота поднатаскаю, а он для вас за Сталкера будет.

— Пожалуй, ты прав, — махнул рукой Купец. — Ну двигайте, перо в попу и попутного ветра!

…Они стояли в условленном месте и ждали сигнала. Сигнал был прост: по другой стороне улицы в назначенное время должен пройтись Лодин. Если в его руке не будет свернутой газеты, значит, все в порядке и можно начинать, в противном случае вступает в силу второй вариант, что означает сбор в другом месте и выход на другой объект.

Прошло пять, десять минут сверх срока, а Лодин все не появлялся.

«Где его черт носит? — мысленно клял Купец своего землячка. — Неужели стряслось что?»

А тут еще Финик труса справлять начал, вспотел так, что под мышками пятна с арбуз.

— Что, жарко стало? — с издевкой в голосе спросил Купец.

— Ж-жарко, — промямлил Финик и веко на левом глазу его мелко задергалось. — М-может, все от-откла-дывается?

— В штаны уже небось навалил, гладиатор, — съязвил Купец.

— Причем здесь штаны, ждать надоело.

— Не скули, — оборвал его Купец. — Вон Николаша!

Действительно, из-за угла дома показался Лодин. Он с самым беспечным видом профланировал по теневой стороне улицы и скрылся в проходном дворе. Газеты в его руке не было.

— Вперед! — тихо скомандовал Купец.

— Авэ Цезар, моритури тэ салютант[1], — пропыхтел Финик и картинно перекрестился.

— Что, боженьку вспомнил? — хитро стрельнул глазами Леня Крот.

— Темнота, что б ты понимал, — огрызнулся Финик.

— Хорош базарить, — остановил их Купец, — время — деньги.

…«Их» квартира находилась на четвертом этаже. Не встретив никого перед домом и не заметив ничего подозрительного, они не спеша вошли в прохладный подъезд. Поднялись до верхнего, пятого этажа — все спокойно. Финик остался на площадке между четвертым и пятым этажом, Купец спустился на площадку ниже. Какое-то время он чутко прислушивался к малейшим звукам, доносившимся из других квартир, затем подал Кроту знак «пошел!», одновременно засекая по часам, сколько тот будет работать с обитой черным дерматином дверью. Крот внешне выглядел вполне спокойным и уверенным в себе. Он не суетясь, аккуратно колдовал над замком, изредка вытирая руки о штанины брюк. Ага! Подан знак — один замок открыт. Молодчина, Крот, молодчина! Минута двадцать пять секунд. Стоп! Что это? Кажется, хлопнула подъездная дверь. Так и есть — слух уловил шаги и чей-то невнятный разговор. Если будут подыматься на пятый этаж, придется спускаться вниз, а это нежелательно, можно ненароком нарисоваться. «Хорошо Коляну, — с завистью подумал Купец, — он уже, верно, на взморье катит, а тут нервы как струна». Голоса стихли, на третьем этаже хлопнула дверь и все успокоилось, можно продолжать. Теперь у Крота что-то не заладилось. Сорок секунд, полторы минуты, две… А ведь говорил, что запоры несложные, черт его дери. Стоп! На пятом отворилась дверь, кто-то вышел, Финик тут же скатился вниз — глаза в шесть копеек, вот-вот из орбит выкатятся. Купец дал сигнал — всем на выход, но Крот почему-то не отходил от двери. Прилип он к ней, что ли? Наконец он оторвался, на ходу выдохнул: «Отмычка застряла»… «Тьфу, блин, не хватало»… — мелькнуло у Купца. По ступенькам, по ступенькам быстро вниз… А отмычка осталась в замке! Вместе со связкой! Это почти провал. Если кто-то заметит такое «колье»… Вот тебе и первый просчет: отмычки не стоит держать связкой. Хотя у Крота они и продублированы — все равно.

Из подъезда дома, стоявшего напротив, наблюдать было удобно. Томительное ожидание, казалось, длилось целую вечность. Наконец они увидели, кто их спугнул — шаркая об асфальт допотопными сандалиями, мимо протелепала согбенная старушенция с хозяйственной сумкой.

— Старая перечница! — густо отплевываясь, в сердцах проговорил Купец. — Носит тебя…

И он смачно выматерился, упомянув при этом ни с того, ни с сего и Христофора Колумба. Затем распорядился:

— Финик, быстро за бабкой! Проследи, куда пошла — и сразу назад. Если нас здесь не будет, значит мы там.

Во втором заходе все складывалось совершенно иначе. Крот повозился совсем немного и Купец заметил, что дверь приоткрывается, да и отмычку удалось вынуть.

Финик не заставил себя ждать. Он сообщил, что бабка сначала зашла в булочную за хлебом, а потом, видимо, повстречалась с приятельницей, и они, присев на скамейку в сквере, стали мирно беседовать.

— Хорошо, значит, здесь чисто, — сказал Купец. — А сейчас культурненько надеваем перчаточки и за работу.

Распределение ролей было такое: обыском занимались Финик и Леня Крот, а Купец, сидя на стуле, со стороны контролировал их действия. Ему принадлежало решающее слово — что брать, а что положить на место.

Сначала принялись за большой четырехдверный шкаф старинной работы, находившийся в спальной комнате. Полка за полкой, ящик за ящиком просматривались самым тщательным образом, а потом все укладывалось на место, — так требовал Купец. Оставлялось лишь то, на что он указывал. Особенно много возни было с постельным бельем. Нудная работа! Пока развернешь, пока обратно сложишь, а его столько, будто хозяева собираются не одну жизнь прожить, а по крайней мере, три. А тут еще Купец:

— Аккуратней, мальчики, если воля не надоела, аккуратней, никаких погромов.

«Хорошо ему, — подумалось Финику, — сидит себе, подгоняет, учит, а тут уже в глазах рябит от этих простыней и наволочек, скоро зайчики начнут бегать».

Но что это? Из очередной тряпки под ноги упал черный пакет из-под фотобумаги. Финик поднял его, заглянул вовнутрь и засиял, победно вскинув руки вверх.

— Капуста! — упиваясь от восторга, протянул он. — Смотри, Купец, зелененькие, лежат одна к одной, как на грядке.

Купец осторожно, словно змею из клетки, извлек из конверта пачку пятидесятирублевых купюр и пересчитал. Их оказалось тридцать семь.

— Тысяча восемьсот пятьдесят колов, — констатировал он. — Для затравки неплохо. Браво, Финик!

Финик, польщенный похвалой, довольно засопел и с удвоенным рвением продолжил углубленную ревизию содержимого шкафа. Он походил на старателя прииска, окрыленного первой удачей.

— Ну, ребятки, Клондайк начинает открываться, — бубнил под нос вдохновленный потрошитель постельного белья. — Примитивные людишки, сколько им не тверди, что в таких местах деньги не хранят, все равно…

— Скажи спасибо, что на книжку не положили, — сказал Крот.

Финик что-то промычал и подошел к Купцу.

— Слышь, Купец, можно, я перчатки сниму. Неудобно в них, руки потеют.

— Снимай, снимай, умник, — ухмыльнулся Крот, — на нарах в зоне тебе удобней будет. А за этим дело не станет, зуб даю.

Когда с бельем наконец было покончено, Финик, с изяществом вышколенной прислуги, отворил центральные дверцы шкафа.

— А теперь переходим к отделу верхней одежды. Прошу вас, мистер Крот.

Крот залез внутрь и снял с вешалки первую попавшуюся вещь. Это было зимнее женское пальто.

— Модель номер один, — торжественно объявил Финик, накинув его себе на плечи. — Воротник…

— Песец это, голубой, — убежденно сказал Крот.

— Займись им, Ленечка, не повреди, он втрое дороже самого пальто стоит. Карманчики прощупать не забудь, там интересные штучки могут встретиться.

Пока Крот возился с воротником, Финик доставал одну за другой вешалки с одеждой. Купец бегло осматривал товар, что-то прикидывал в уме, и все отправлялось на место. Но вот Финик извлек очередную вещь — почти новенький импортный мужской плащ из натуральной кожи. Не плащ — заглядение! Деловая сдержанность руководителя операции резко сменилась живым интересом, глаза его заблестели, как у рыбака, подсекшего крупную рыбу, и он сладкоелейным голосом почти пропел:

— Ваш товарчик — наш наварчик. Считайте, еще тонну с гаком зацепили родных, не конвертируемых. Продолжайте, упакую сам.

Кроме плаща, из шкафа были отобраны на вынос джинсовое платье фирмы «Монтана», два шотландских свитера из чистой шерсти и легкая изящная мужская куртка из синтетики.

Потом осмотрели трюмо. Там, кроме малюсенького флакончика дорогих французских духов, поживиться было нечем.

Когда с первой комнатой было покончено, решили сделать перерыв. Попили на кухне воды, присели. Жутко хотелось курить. Крот предложил подымить, но Купец, сам сгоравший от желания, все же не решился:

— Изыди, сатана, не искушай грешного. Видишь, тоже мучаюсь, но был уговор: на деле ни-ни, амба!

Во второй комнате во всю стену стояла секция, напротив висел роскошный персидский ковер. Крот провел по нему ладонью и с восхищением произнес:

— Высший класс!

— Вот бы… — начал было Финик.

— Не вот бы, — прервал его Купец, поняв, о чем пойдет речь, — сглотни слюну и закрой варежку. Это не ковер-самолет, на нем никуда не улетишь, зато сядешь с ним элементарно. Вот такие бумаги… Пусть висит, на нас и так хватит. Жадность фраера, сам знаешь…

В секции был собран совсем не хилый урожай: ваза из чешского хрусталя, которую Купец на глаз оценил сотни в четыре, набор серебряных ложечек и подстаканников, небольшая коллекция старинных монет, немного денег, облигации. В одном из отделений между клубков шерстяных ниток лежали две металлические коробки. В красной, прямоугольной находились разные документы, справки, пропуска на работу, паспорта на бытовую технику, зато в небольшой круглой, из-под карамели, был обнаружен прямо-таки клад. Там, на бархатной тряпице, прикрывавшей дно, блестело несколько золотых вещей. С интересом исследовали содержимое. Две пары сережек, часы — кулон с цепочкой, цепочка с медальоном с изображением знака зодиака «Весы», два кольца — тоненькое обручальное и «поцелуйчик», мужской массивный перстень с темно-вишневым камнем. Купец бережно положил драгоценности в заранее приготовленный пакетик и спрятал в карман.

— Пусть нас граждане извиняют, что мы вынуждены экспроприировать их фамильные драгоценности, но, как говорится, «се ля ви». Ничто не вечно под луной.

Он перевернул коробку, клочок бархата выпал, а вслед за ним на палас выкатились три желтых металлических кружочка. Крот нагнулся и поднял их. Это были империалы — золотые монеты с изображением последнего русского царя.

— О! — воскликнул Крот, — я такие видел по телеку, когда про узбекское дело рассказывали.

— У меня нет слов, — развел руками Купец, — пруха, ошалеть можно. Так бы и дальше…

Они продолжили работу. Откуда-то из антресолей Крот вынул нечто в черном запыленном чехле, расстегнул молнию. Это была электрогитара.

— Дай посмотреть, — попросил Финик.

Он повертел инструмент в руках, пару раз ударил по струнам.

— Штатовская фирма, забойная штучка. Возьмем?

— Нет, — отрубил Купец тоном, не терпящим возражений. — Товар не габаритный, да и приметный, на хрена нам лишний риск.

— А жаль, — вздохнул Финик, возвращая гитару на место, — за нее бы Витька Лабух солидные бабки отстегнул.

— Перебьется твой лабух, — сказал Купец и глянул на часы. — Время подпирает, пора завязывать.

После осмотра секции, Финик принялся изучать корешки томов на книжных полках, висевших над письменным столом. Затем отодвинул стекло одной из полок и вынул увесистый фолиант в добротном переплете.

— Как хочешь, Купец, а это я беру с собой.

— Покажь.

— Библия. Ветхий и Новый завет, редкое издание. Санкт-Петербург, девятнадцатый век. У книголюбов она в цене, а может, себе оставлю.

— Бери, — великодушно разрешил Купец, — сам с ней и таскаться будешь.

— И я тогда одну возьму, — сказал Леня Крот.

Он снял с полки книгу и протянул Купцу.

— Моя любимая, «Всадник без головы».

— В этом названии, есть что-то фатальное, — философски изрек Купец.

Заканчивая осмотр комнаты, Крот в тумбочке для телевизора нашел однокассетник «Сони», и Купец присовокупил его к партии «экспроприируемых вещей».

Напоследок они снова зашли на кухню. В холодильнике среди всего прочего были обнаружены две банки красной икры и бутылка водки «Золотое кольцо».

— Царапнуть бы по соточке, — облизнул пересохшие губы Финик, алчно глядя на запотевшую бутылку. — Как раз для полного счастья не хватает.

— А может, тебе еще в подвал сбегать за солеными огурчиками? — съехидничал Купец. — Так давай, я мигом. Оприходуем водочку, по сигаретке выкурим, потом «Шумел камыш…» затянем, а там, глядишь, и хозяева заявятся или канарейка с легавыми подкатит. О будет цирк с конями! Не-ет, Купец еще из ума не выжил. — Он велел Кроту захватить икру и водку с собой и дал команду готовиться к выходу. Они уже были готовы покинуть квартиру, как вдруг предводитель надумал в последний раз осмотреть состояние объекта их деятельности. Все это заняло не более минуты. Когда он вышел из спальни, в его полураскрытой ладони что-то белело.

— Это что за фокусы, кто скажет? — спросил он, задыхаясь от гнева и сверля обоих напарников глазами.

— Какие фокусы? — растерянно переспросил Крот.

— Да вот, вот…

Купец повертел перед их носами белой картонкой размером со спичечный коробок, на которой черным фломастером была написана жирная цифра «I».

— Чья это работа, я спрашиваю?

— Это так… — виновато закусил губу Финик, — ну, вроде визитки нашей.

— Визитки, говоришь? — Купец сжал злосчастную картонку до мраморной белизны в суставах. — Я же предупреждал: никакой самодеятельности! Детство в жопе заиграло? Или слава «Черной кошки» покоя не дает? Вор-романтик! Еще один такой фортель и… и… уволю. Без выходного пособия. Справку о хроническом придуркулезе в зубы и пошел по миру с сумой скитаться. Уразумел, придурок лагерный?

…Когда в душной переполненной электричке они возвращались к себе, Купец счел нужным еще раз вернуться к тому, неприятному для Финика эпизоду. Он наклонился и прошептал ему на ухо:

— Молись богу, Финик, что так все получилось. Если бы на той визитке была хотя бы двойка, живым бы ты оттуда не вышел. Клянусь своей удачей.

И Финик, ежась под этим колючим, пронизывающим насквозь взглядом, понял, что так бы оно, наверное, и было. Купец в таких вопросах шутить не любил.

Вечером на дележ добычи прибыл Лодин. Купец к тому времени в специальном блокноте произвел необходимые расчеты. Вместе с Кротом и Фиником он тщательно осмотрели каждую вещь, записал на листке ее примерную стоимость, определенную коллегиально и на глазок. Потом сложил столбики цифр и под чертой вывел окончательный итог. Мысленно поделил на четыре — каждому доставался вполне приличный кусок. На мгновение его вдруг посетила коварная мысль скрыть кое-что из вещей от друга детства. Например, разделить без ведома Коляна монетки с его тезкой-царем между собой — и все шито-крыто, ничего не знаем. Три на три так удобно делится. Конечно, это не по-джентельменски, зато доля ох как подскочит, да и риска — ноль. И все же он не решился сказать вслух то, о чем подумал. Какие гарантии, что напарнички не проболтаются? Никаких. Пока все будет нормально, будут молчать, а не угоди кому…

Сначала Лодин пересмотрел все вещи, внимательно изучил расчеты в Купцовом блокноте, потирая виски круговыми движениями указательных пальцев. Завершив процесс переваривания информации, поднял голову и сказал:

— В принципе, я с такой калькуляцией согласен, однако хочу предупредить сразу: свою долю я забираю сейчас, а вы уж смотрите, как вам удобней.

— Твое право, — сказал Купец. — Уговор старый — в городе ничего не сдавать.

— Помню.

Под конец, когда был обсужден план на следующий день, дошла очередь и до трофейной бутылки. Финик, с крокодильей жадностью пожиравший бутерброд с икрой и слегка осовевший от водки, неуверенно предложил:

— Может, выходной завтра сделаем, а? Пусть эмоции немного поулягутся.

— Не советую делать паузы, — предостерег Лодин. — Нужно как можно больше успеть, пока нами не займутся. И время здесь решающий фактор.

— Он прав, — сказал Купец. — Темп, темп, темп — это наш козырь.

И Крот молчаливым кивком выразил с ним согласие.

Обратный путь в полупустой электричке показался Лодину очень коротким. Он ехал и со смутным беспокойством думал о том, что в игре, той опасной игре, в которую он вступил, уже пущены часы и сделан первый ход. И пусть этот ход сделан не его рукой, но обдуман и выстрадан он им, Лодиным. И последующие его ходы должны быть тщательно выверенными, самыми сильными. Пусть соперник окажется в цейтноте, пусть ошибается!

Мерным перестуком колес электричка убаюкивала, глаза непроизвольно закрывались, и в эти мгновения сердце его будто обрывалось и летело в какую-то бездну, и ему начинало казаться, что он сел в несущийся под откос состав, у которого нет тормозов.

Когда наконец он добрался домой и закрыл за собой дверь, то почувствовал чудовищную усталость. Ничего не хотелось, кроме одного — поскорей забыться.