Евангелие от змеи

Глава 18

Люси погасила фары, выключила мотор и взглянула на видневшийся из-за стены дом: покатая кровля, деревья, серый фасад с темными провалами окон.

Десятью минутами раньше она зашла в единственную в Сен-Совёр-сюр-Эр лавочку, чтобы узнать дорогу до Ранконьер. Хозяин, мужик лет сорока с лицом растлителя, объяснял ей дорогу, двусмысленно подмигивая и ухмыляясь. Вторжение жены —пятидесятилетней тетки с фигурой медведицы и бульдожьей мордой — положило конец этой пародии на флирт. Люси миновала деревню —улицы были украшены дешевыми новогодними гирляндами, проехала три километра по пустынному шоссе местного значения и наконец увидела указатель на Ранконьер —вдалеке она насчитала с десяток недорогих современных домов.

Не зная, что делать дальше, Люси закурила. Она взяла напрокат машину и поехала в Шартр, найдя на карте городок Бартелеми. Люси не раздумывала —она была слишком встревожена долгим молчанием человека, с которым целый месяц общалась по шесть-семь раз на дню.

Она нашла его адрес через сайт в Интернете: его деятельность была полулегальной с тех пор, как Комиссия по информатике и свободе объявила электронные адресные книги вторжением в частную жизнь граждан.

Уже через двадцать секунд поисковая система выдала ей координаты Бартелеми Форжа: Ранконьер, 28220, Сен-Совёр-сюр-Эр. Заплатив еще десять евро, Люси могла бы получить номер его телефона, но не стала этого делать. Она не собиралась предупреждать Бартелеми о своем визите —может, из идиотского страха получить отказ или потому, что боялась разочароваться, услышав наконец, как звучит его голос. Двадцать евро за двадцать секунд —да уж, запрещенный поисковый сайт явно зарабатывал больше, чем тридцать сайтов sexaaa-strip//cyberlive, вместе взятых. Электронная паутина, которую было практически невозможно контролировать законными методами, становилась новым островом сокровищ, на котором самые смелые корсары могли в несколько недель сделать огромные состояния.

Люси снова закурила. Теперь, добравшись до места, она спрашивала себя: "Не сошла ли ты с ума, девочка, забравшись в эту глухую деревушку в окрестностях Шартра?" Вокруг было тихо и темно, дом выглядел как-то странно, и Люси никак не могла решиться выйти из машины. Она пощупала гранату со слезоточивым газом в кармане плаща. Прикосновение к холодной гладкой стали не успокоило ее. Ветер что-то тихо нашептывал деревьям, гнал по небу тяжелые серые тучи. Через несколько минут последние звезды скрылись из виду. Метрах в пятидесяти дальше по дороге стояло несколько домиков. На фасадах начали загораться желтые прямоугольники окон.

Люси решила дать задний ход —вернуться в Париж, укрыться в своей квартире, как в коконе (несмотря на зловещие тени Джереми и его дружков, собственный дом казался ей самым безопасным местом на свете), и положить конец приключению, которое не следовало выпускать из виртуальной реальности. Разъехавшиеся по стране члены ее семьи собирались встречать Рождество у ее брата в Ла Рошели, но она еще не решила, поедет ли: не хотелось притворяться, изображать родственные чувства.

В тот момент, когда Люси уже собиралась повернуть ключ в замке зажигания, на капот упали первые тяжелые капли дождя. Ветровое стекло запотело. Воздух наполнился шумом, напоминающим звон гонга. Нет, слишком глупо —проделать весь этот путь и уехать ни с чем!

Нельзя отступать! Чем она рискует? Встретить неласковый прием? После "знакомства" с мерзавцем Джо ей бояться нечего! Раны и ссадины, конечно, зажили, синяки прошли, но каждый раз, когда Люси присаживалась на унитаз, боль возвращалась. Страшиться призраков!

Люси в них не верила, хоть и признавала, что сверхъестественное существует. Бежать от разочарования? Люси знала, что рискует испытать самое жестокое разочарование в своей жизни, но она слишком долго обреталась в виртуальном пространстве и теперь чувствовала инстинктивное желание променять электронное общение на физический контакт с чьей-нибудь живой плотью. Кроме того, Люси хотела понять, почему Бартелеми перестал писать ей. Она унаследовала от матери —завзятой пессимистки —склонность вечно подозревать худшее: такой способ уберечься от возможных разочарований ничем не хуже и не лучше других. Люси никогда не воображала Бартелеми прекрасным принцем, надеясь только, что он не окажется ни отталкивающе уродливым, ни слишком молодым.

Люси накинула на голову капюшон и вышла из машины.

Тяжелые теплые капли косого дождя падали на лицо, били по лодыжкам, Вот ведь идиотка —напялила в дорогу короткую юбку и туфли на высоких каблуках (Люси решила подчеркнуть красоту своих ног —очень стройных и немыслимо длинных, если верить ее бывшим клиентам по sex-aaa)\ Вдалеке свет фар разорвал темноту, перед глазами мелькнула стена дождя и блестящая свинцово-серая лента дороги. На ближайшем перекрестке машина свернула и начала удаляться, высвечивая один за другим черные стволы деревьев на обочине. Дождавшись, когда завывающий ветер поглотит урчание мотора, Люси перешла на другую сторону и приблизилась к решетке дома.

Люси взмокла, хотя под плащом на ней была только трикотажная маечка (и никакого лифчика —Бартелеми должен был увидеть ее красивую грудь)!

Ветер раскачивал тяжелую кованую калитку. Люси смотрела на дом поверх металлических прутьев решетки: он выплывал в темноте из-за завесы дождя, как остов погибшего корабля. Построенный в начале XX века, он являл собой яркий образчик так называемого "хозяйского дома" —их возводили, чтобы потрафить тщеславию провинциальных буржуа. Жалкое подражание замку сеньора. Что за бредовая идея пришла в голову первому владельцу этого дома —выставить свое сокровище напоказ в пустоте? Обычно подобные, с позволения сказать, памятники строились в самом сердце городов, поблизости от церкви —"чтобы все видели и знали".

Люси поискала звонок на стене, не нашла, повернула ручку и нажала плечом. К ее превеликому удивлению, дверь скрипнула и поддалась. Прежде чем проскользнуть в парк, Люси оглянулась: ей вдруг показалось, что она как воровка проникает в спящий дом. Люси чувствовала себя такой же виноватой, как во время первого сеанса раздевания в офисе близнецов, словно она пересекала желтую линию, присоединилась к лагерю проклятых.

Ее каблуки то и дело оскальзывались на гравии аллеи.

Сухие ветки трещали прямо у нее над головой, словно кто-то щелкал кнутом. Люси мало что могла разглядеть в темноте, но по некоторым деталям догадывалась, что в парке сохранились лишь жалкие остатки былой роскоши. Дождь усилился, тяжелые капли падали в лужи, поднимая фонтанчики грязи.

Собираясь в дорогу, Люси предусмотрительно послушала прогноз погоды. Дикторша —одна из силикозновых див с искусственным загаром, которые с утра до вечера вышагивают перед картами всех цветов и форматов, —пообещала три безоблачных дня на территории всей страны, трое суток передышки перед возвращением ненастья. "Три дня, —щебетала она невыносимо сладким голоском, —три дня вы сможете без помех наслаждаться (белозубая улыбка) летним теплом в разгар декабря, а ведь до Рождества осталась всего неделя..." Может, синоптичка и не отвечала за все предсказания, но она не должна была втюхивать свою ерунду поклонникам со снисходительным видом телевизионной пифии. Хорошо еще, что Люси, в силу природной недоверчивости, надела не джинсовую куртку, а плащ!

Она в два прыжка одолела пять или шесть ступенек лестницы и укрылась под козырьком входной двери. Вокруг стояла стена дождя. Люси стряхнула воду с плаща и не сразу решилась протянуть руку к пластиковой кнопке звонка —он болтался на конце провода, свисавшего вдоль дверного косяка. Несмотря на шум ливня, она четко услышала дребезжащий перезвон, прозвучавший в доме. Мысли путались, она отчаянно пыталась найти предлог и оправдание для своего ночного вторжения.

Добрый десяток приемлемых сценариев, которые она сочинила, пока ехала из Парижа в Шартр, просто не желал всплывать на поверхность сознания. Ладно, в конце концов, она всегда может сослаться на поломку машины, но никто не гарантирует, что ее пригласят войти или что случится невероятное и дверь откроет сам Бартелеми.

Люси решила положиться на удачу и еще раз нажала на кнопку. Сухая трель звонка разорвалась в тишине —такими беззвучными бывают только пустые, покинутые обитателями дома. Люси позвонила еще три раза, потом, совершенно уверенная, что никто ей не откроет, машинально повернула массивную латунную ручку.

Двустворчатая входная дверь, украшенная круглым матовым стеклом, не была заперта на ключ. Петли протестующе заскрипели, напугав Люси, и она тут же пожалела, что, съезжая с шоссе, не зашла еще раз в туалет.

Она просто не решилась в очередной раз пережить воспоминание о подонке Джо, и вот теперь три чашки кофе, наспех проглоченные в кафешке при бензоколонке, разрывали ей мочевой пузырь. Невероятным усилием воли Люси поборола искушение убежать от этого странновато-страшненького дома: она вынула из кармана гранату со слезоточивым газом и проникла в холл.

Глаза не сразу привыкли к темноте, зато она мгновенно почувствовала резкий запах, пробудивший в памяти давние воспоминания о чем-то удушающе-омерзительном.

За спиной Люси с грохотом захлопнулась дверь, она подпрыгнула от неожиданности и обернулась, вытянув перед собой руку с гранатой. Она задыхалась, сердце билось в горле, указательный палец на кнопке свело судорогой.

Огромный холл выглядел совершенно разоренным.

В глубине слева угадывалось начало лестницы. Люси ощупала ладонями стену в поисках выключателя и в конце концов наткнулась на фарфоровый рычажок старой модели.

Заросшие пылью лампочки-миньон, в форме огоньков пламени, вкрученные в люстру в стиле рококо, залили помещение желтоватым светом. Темнота рассеялась, открыв взгляду Люси выложенный стершейся от времени плиткой пол, облупившийся потолок и стены в трещинах, завешанные черно-белыми фотографиями в рамках. Обстановку составляли длинный низкий сундук в стиле "рюстик", два потертых кожаных кресла и вешалки с грудой курток и пальто на крючках. В углу, между стеной и лестницей,валялась обувь.

Как это ни странно, Люси не почувствовала себя в большей безопасности, когда зажегся свет. Страх усилился, стал почти болезненным, он отравленной стрелой пронзал ей внутренности, давил на мочевой пузырь.

Обезумевший внутренний голос кричал: "Беги отсюда! Прыгай в машину! Лети, не оглядываясь, в Париж!"

Но она не послушалась. Люси чувствовала, что прошла точку "невозврата" и у нее осталось единственное решение—нырнуть на самое дно своего страха.

Она скинула плащ, не выпуская из ладони гранату.

Ночь была влажно-теплой, но голые руки и ноги Люси пробирал озноб. Вонь камнем давила на грудь, вызывала позыв к рвоте, била по нервам.

—Здесь есть кто-нибудь?

Ватная тишина поглотила ее голос, прозвучавший тихо и жалобно.

Люси решила обойти комнаты первого этажа —гостиную, столовую и кабинет —и не нашла там ничего, кроме старомодной мебели и нескольких ничего не стоящих безделушек. В кухне и чулане сохранились следы недавней жизнедеятельности людей: объедки, крошки, грязная посуда в раковине. Вот уж раздолье мышам, так раздолье, судя по кучкам помета на клеенке и фаянсовых столешницах. В кухне тоже пованивало заброшенностью и протухшей едой, но этот запах был все-таки не так ужасен, как вонь, стоявшая в холле.

Внезапно Люси показалось, что она слышит над головой какой-то шум. Сердце снова запрыгало галопом, палец плотнее прижался к кнопке на гранате.

—Кто тут?

Ответом ей стала барабанная дробь ливня по стеклам.

Люси вернулась в холл, решив обследовать все этажи дома. Душа Люси разрывалась надвое: больше всего на свете ей хотелось сбежать, но что-то заставляло продолжать. По натуре Люси была скорее робкой и никогда не любила деревню —здесь всегда было слишком тихо, поэтому любой шорох или скрип звучал оглушающе громко. Люси начала подниматься по лестнице, держа гранату в поднятой над головой руке. Она никогда бы не поверила, что способна на такое опасное предприятие — обследовать ночью в одиночку стоящий на отшибе пустой дом.

Преодолев первый пролет лестницы, Люси вышла на просторную площадку второго этажа, куда выходило несколько деревянных дверей. Она нащупала на стене выключатель, повернула рычажок. Зажглась свисавшая с потолка голая лампочка без абажура. Черные, заляпанные половицы паркетного пола покрывал ветхий ковер.

Люси открыла первую дверь по левой стене, размахивая гранатой как пистолетом. Она осторожно прошла внутрь: розоватые обои, неубранная кровать, стол, заваленный бумагами и карандашами, этажерки с книгами и дисками.

Люси поморщилась: вонь здесь была почти невыносимой.

Она принялась искать ванную или туалет, прошла мимо абсолютно пустой комнаты и тут заметила в левом углу на площадке приоткрытую дверь с фарфоровой табличкой: "Ванная комната". Люси не глядя нашла на косяке выключатель, зажгла свет и ввалилась внутрь.

Зрелище, открывшееся ее глазам, заставило Люси окаменеть на пороге. На унитазе сидела полуголая женщина со спущенными до щиколоток трусами. Люси пробормотала: "Извините!", собираясь выскочить в коридор, и только тут заметила, что голова женщины находится под каким-то странным углом к плечам, а под подбородком, на шее, разъехался в улыбке еще один, лишний, рот.

Взгляд ее скользнул ниже —на пропитанный засохшей кровью халат, грудь и складки живота в бурых пятнах.

В этот момент из глубин подсознания всплыло наконец детское воспоминание — она опознала природу вони, пропитавшей весь дом. Так пахло на бойне. Ее учительница, воинствующая вегетарианка, решила, что дети должны знать, откуда берется мясо, которое они едят в школьном буфете, и отвезла свой второй класс на бойню в парижском предместье.

Против собственной воли Люси опустила взгляд на труп. Мертвая женщина сидела, привалившись плечом и головой к стенке и выставив напоказ перерезанное от уха до уха горло. Сколько времени она мертва? Если судить по восковой бледности кожи, уже много дней.

Почувствовав подступающую рвоту, Люси зажала пальцами нос, круто развернулась на каблуках, чтобы кинуться прочь, и тут заметила нечто, плававшее в ванне в густой бурой жидкости. Ей понадобилось добрых десять секунд, чтобы опознать в этом нечто голову, обрамленную длинными темными волосами. Голова принадлежала девочке-подростку лет двенадцати-тринадцати: широко открытые остекленевшие глаза невидяще смотрели на Люси, а из-под воды маленьким островком выступала голая коленка. Затылок девочки упирался в краны, а подбородок и нижняя губа скрывались под окрашенной ее собственной кровью водой. От ужаса и отвращения глаза Люси затуманились слезами. Она едва успела наклониться вперед, и ее вывернуло наизнанку.

Потом она выползла на лестничную площадку и прислонилась к стене, чтобы не упасть: ее тело сотрясала дрожь, рот наполнял горький вкус желчи.

Люси понадобилось минут десять, чтобы унять дрожь. Первые капли мочи —горячие, едкие —пропитали хлопковые трусики. Перестав сдерживаться, она присела и начала писать прямо на ковер. Процедура затянулась, потому что Люси пыталась не забрызгаться, к тому же ей казалось, что кто-то наблюдает исподтишка —ну точно как в Сети. Но она не в кабине стриптизерши, не в той залитой светом стеклянной тюрьме, которая ограждала ее от безумных желаний интернет-маньяков, —рядом, в ванной, лежали настоящие трупы, покрытые настоящей запекшейся кровью, с настоящими ранами, через которые улетучились их настоящие жизни.

Люси услышала... —или ей показалось, что услышала? —шум шагов этажом выше. Придя в ужас, она снова выхватила гранату из кармана и уставилась на череду узких ступенек лестницы на третий этаж. Собрав последние силы и остатки мужества в кулак, Люси поднялась, одернула юбку, перекинула плащ через плечо и ринулась к центральной лестнице. Над ее головой снова послышались шаги по паркету. Кто-то догонял ее. В этот момент Люси зацепилась каблуком за ступеньку, потеряла равновесие, полетела вниз и осталась лежать почти без чувств на холодном каменном полу вестибюля. На какое-то мгновение Люси задумалась, а что, собственно, она здесь делает, все казалось таким нереальным, даже... виртуальным. В памяти всплыло лицо Девы Марии во всей ее мраморной чистоте.

Звук шагов приближался. Люси уже слышала чье-то свистящее шумное дыхание. Граната со слезоточивым газом выпала у нее из рук и подкатилась к застекленной входной двери. Люси попыталась встать, но ей не хватило ни сил, ни храбрости. Голова кружилась, руки-ноги дергались, спину сводило судорогой, а правая лодыжка разрывалась от невыносимой боли.

Чья-то тень замаячила на завешенной гобеленом стене лестничного пролета.

—Люси?