Факультет некромантии имени меня покойного

7

Очнулся в своей кровати. Сил не было. Желания двигаться тоже. Шок перешел в стадию тишины. После нее обычно была или затяжная печаль, или бурная деятельность. А еще очень сильно болели крылья. А на тумбочке поверх книги лежало кольцо. В этот раз маленькое и, скорее всего, женское. Даже улыбнулся. Солнцеликая. Вот, кто меня сюда принес. Видимо, держала за крылья. За мертвую плоть. Поэтому они и болят.

И все же я не один. У меня есть друзья. Хоть и не очень обычные. Спятившая мать моего ребенка в виде лича. Лучшая подруга в виде закабаленного призрака. Даже собачки.

Мать моего ребенка категорически не смотрела на меня, стоя ко мне спиной.

Ментальный рык вырвался сам собой. Мертвый я некромант или нет? Поток воли рванулся к Истеричке.

Та вздрогнула и даже чуть присела, словно укушенная за задницу котом кошка. Но позиций не сдавала. Вот знать бы, что у нее в голове? Хотя я и так знаю. У нее во всем виноват я! Чертова женская логика. И прошлое она, скорее всего, показала сама избирательно. Подвела к нужному и бросила.

Чуть надавил силой и волей, усилив рык. Выходило грозно, как у немертвого. Да и кто я? Живым меня назвать можно очень условно. Жил я четыре сотни лет. А не жил шесть.

Так, что-то не туда меня понесло.

Истеричка присела на задние лапы и зарычала в ответ.

— Где мой потомок? — передал ей как мог с образами, чувствами, запахами. — Маленький белый шарик, от которого пахнет молоком и обоими! Линьриньярна! Отвечай!

Еще полчаса я так и ходил из угла в угол, перерыкиваясь с образом в моей голове. Истеричка забилась в угол и «защищала» эту тайну. Дескать, знать — знай, как много я для тебя сделала, гордись мной, но близко не подходи.

Перебирая в голове все доступные воспоминания, пришел к выводу, что далеко Истеричка отправить сына не могла. А если не далеко, то тут есть еще несколько баронств, кроме Дубового Леса. И времени прошло очень много. Сын точно мертв.

Дьявол! Это вот «мертв» меня вымораживало! Как он жил? Тяжело ли ему пришлось?

Мысли кружили в голове, а я по комнате.

Спокойнее, Тауш. Спокойнее. Если сын жил тут, то точно наплодил мне родственников. И если кто-то из них умер…

Достал Пятнышко и Печенку.

— Ну, не подведите меня, гончие мои! — в ответ в голове два знакомых образа замахали хвостом.

Хватит. Пора заканчивать видеть мертвых в голове.

— Обыскать все баронства и найти моих умерших потомков! — сосредоточился и влил в пространство внутри каждого диска столько силы, сколько смог утрамбовать. Развернулся к окну и кинул, что есть сил. Кинул, отправляя в мир теней. — НАЙТИ! — последнее слово по привычке прорычал вслух, вложив все, что я думаю про Истеричку.

Оба диска мелькнули и исчезли.

Повернулся. В проеме двери стоял директор Лепс и Крысеныш. И что-то в моем облике заставило их не заметить случившегося.

Лепс открыл рот и тут же закрыл, поймав один мой взгляд.

Руки у меня еще немного тряслись. Глаза горели, а от силы воздух дрожал. Или это бились крылья за спиной?

— Директор Лепс, — постарался сделать голос подружелюбнее, но вышло как-то слишком небрежно и высокомерно, — что привело вас в мою… обитель?

— Твое наказание окончено. У нас визит важного гостя. Все ученики и преподаватели, оставшиеся в школе, вечером должны присутствовать на балу.

— Почту за честь.

— Мозарин, успокойся! У нас замок дрожит уже несколько дней. А сегодня ночью один отряд восстал и строем пошел нести караул на стене.

— Мои извинения, — чуть согнулся в придворном поклоне тысячелетней давности, который и тогда ничего, кроме призрения и вызова, не обозначал, картинно приложив растопыренные на манер когтей пальцы к груди и чуть опустив голову и взгляд. На уровень груди, — по какому случаю бал?

— Визит отца Киркария, — Лепс помолчал чуть-чуть и продолжил. — Папа Крыс почтил школу личным визитом. С малозначительным лордом и некоторыми придворными для отвода глаз.

— Прискорбно. Поднять еще отряды на защиту стен? — как мне не хотелось сейчас на бал, вот кто бы знал!

— По правилам школы ученики первого года должны защищать эти стены, только если все учителя уже пали. Вас соберут и организуют выжившие старшие. Так что пока обойдемся без твоих отрядов на стенах, — лицо Лепса теплых чувств по поводу визита тоже не выражало. Видимо, мое настроение заразно. Других тоже тянет на высокий слог и низкие подначки. — Достаточно того, что ты встанешь в пару с сестрой Киркария, — Лепс одарил Крысенка наставническим взглядом, полным надежд.

Я тоже одарил Крысеныша взглядом. Не столь оптимистичным. Чуть с насмешкой.

— Даже не вздумай!!! Ее совершеннолетие было только в этом году!!!

— Как и мое. Как и мое. Хороший род. Большое приданное.

— Я надеюсь, ты будешь очень галантным партнером по танцам. Там, у барона, ты блистал, как не каждый выросший при дворе. И я надеюсь, что ты не позволишь себе лишнего.

Аж бровь поднял. Это я-то блистал? Да я там барона чуть не довел до сердечной жабы! И это после этого я должен не позволять себе лишнего?

— Книжник! Ну ты чего?

— Забудь. Блистать, так блистать. Когда приютские боялись тяжелой работы, — кажется, меня постепенно стало отпускать.

— Мы пошли тебя искать, но ты как в реку канул. Мы зашли всего парой секунд позже, и тебя уже не было!

— Ты о чем? Меня лекарь забрал.

— У тебя тени в глазах. И на руках. И между костями крыльев. И в каждом уголке комнаты. Выглядит так, будто ты не очень рад нас видеть.

Закрыл глаза и призвал полное спокойствие. Выглядело это как глубокий вдох и медленный выдох. С каждым мгновением выдоха я отпускал теней. Недалеко. А их были сотни и сотни. Крыс прав. Пришли они невовремя. И те, и те.

Открыл глаза. Чувство замерли. Эмоции отсутствуют. По границе сознания полная защита и легкое дружелюбие сверху.

— Я готов.

— Книжник, — Крыс чуть замялся, — я прошу тебя присмотреть за сестрой. Мой род не очень любят. Мы хорошо служим короне.

— Если потребуется, можешь убивать, — сказал Лепс с самым серьезным лицом, — в этом замке я хозяин и власть! Никаких претензий к тебе не будет.

— Даже смерть не повод нарушить слово чести, — это была цитата с не самой доброй отсылкой к особенностям некромантов.

— Этого-то я и боюсь, — Лепс развернулся и вышел.

— Книжник, ничего не хочешь рассказать? У тебя что-то случилось? Я могу помочь? — Крыс указал на крылья.

— Случилось. Но давно. Ждало столетия, подождет и еще один день.

— Ты точно не хочешь рассказать?

— Как-нибудь потом. В обмен на клятву тайн. За столом или у камина. Слишком много всего.

— Ты живой? — Крыс еще раз показал на крылья.

— Да, но клясться не рискну.

— А крылья? Это с твоего меча?

— Теперь я должен Греггу работу. За это я соберу ему костяного дракона.

— Офигеть! И это ты называешь «должен»? Да я приплатить готов, только бы увидеть, как ты его будешь собирать!

— Так что там с моей не сложившейся невестой?

— Книжник!

— Да ладно, не буду я позорить твой род собой. Вот даже не планировал!

— Никакого позора бы не было. Восстановили бы титул и всего дел. Но сам понимаешь, на кого бы ты после этого работал.

— Работа работе рознь. Но обязательства меня пока не очень прельщают. Любые. Сам понимаешь, что бывает, когда некромант умирает, не исполнив долг. А как сложится эта жизнь, я еще не совсем уверен. Да и дела пока есть.

— Не все. Но, думаю, с тебя станется прийти на свадьбу сына.

Хорошо, что чувства я заморозил. Но холодок по коже пробежал.

— Что нужно делать?

— У отца иногда бывают гости со службы. Иногда отец дает им задания, с которых редко возвращаются. И, знаешь, некоторые такие гости выглядят и ведут себя, как простые живые люди. Патриоты, солдаты. Другие, словно, твои тени, как мертвые. От них всегда веет холодом. И только ты умудряешься сразу выглядеть как живой, но иногда кажется, что ты как они. Прости, конечно. У тебя взгляд сейчас совсем пустой был.

Я пожал плечами.

— Я из вежливости. Дружелюбие несильно утруждает.

— Дьявол! Вот что ты такое говоришь?

— Мне нужно подготовить мантию к балу.

— Книжник, а ты сильно обидишься, если я попрошу тебя прогуляться до квартала магов и купить там одежду? Я оплачу. Просто на балу все будут в самом лучшем. Там будет много детей высокопоставленных придворных.

Спокойствие дало трещину, стоило подумать, как мой сын без титула, без денег…

Скинул маску дружелюбия и нацепил то, что носил больше по статусу. Маску, вызывающую ужас и раболепие. Темный я и нет? В мое время бравировать и давить силой не запрещалось. Хоть отвлекусь.

— Как прикажете, милорд. Если это требуется для дела, то одевайтесь, во что вздумается.

— Книжник?

— ?

— Ты бы переоделся.

Пришлось переодеваться. Скинул рубаху и полез в кошель. Через пару минут я был готов.

— Что-то еще?

— Тебе не идет каменная маска вместо лица. Точно не хочешь рассказать? Никогда не поверю, что это из-за наказания.

Дуэльный платок, которым вознаграждали рыцарей и который я честно выиграл в длину был метра два. Специально, чтобы повязывать его рыцарю на любое место бантом.

Достал его, выдернул нить, державшую его сложенным, и намотал на голову вместо шляпы, закрыв кончиком лицо. Еще и мантию поверх надел, накидывая капюшон.

— Я готов. Идем.

Крыс только вздохнул.

Квартал магов начинался с забора. И ворот. Высоких и широких. На входе сидел дед и стояли пара магов с хмурыми лицами, следя за всеми. Дальше ворот ничего не было видно. По крайней мере, людям. Напрягаться не стал и просто пошел в след за Крысенком.

— Золотой с разумного. Ученикам послабления нет!

Крыс молча достал две монетки и положил на блюдо. Те тут же исчезли, и старик утратил к нам интерес.

Крыс прошел за барьер, а мне на плечо легла рука. И барьер изменился.

— А ну-ка стой, коротышка.

Мысль о том, что это как бы дерзко только мелькнула, а меч уже нашел горло и замер.

— Чего тебе, деревенщина?

Маг неловко отскочил или даже, скорее, отпал назад, чуть не грохнувшись. Пришлось убирать меч, чтобы не стоять идиотом.

— Я сын барона, — промямлил тот в ответ.

Не ответил, стоял и смотрел. Сила еще кипела в крови, разбуженная таким резким вмешательством в мое спокойствие. Так что я счел лучшим помолчать.

Преграда за спиной только начала меняться, как я уже накинул тот самый совершенный щит некромантов и быстро шагнул спиной вперед, за барьер.

Повернулся и обомлел. Это был шок. В пространство размером с богатый дом уместили огромный квартал. И все это расширенное пространство давило на мой купол, стремясь раздавить.

Понятно, почему за барьером ничего не было видно. Понятно и то, что сюда нельзя попасть телепортом или прилететь на крыльях. Даже на тропе теней выход будет в реальность, а не в расширенное пространство. И этот выход убьет большую часть магов. Разве что самые сильные смогут закрыться, но и то ненадолго. Но вот темной энергии тут было с избытком.

Смотреть мешало мельтешение расширенного пространства, но, в общих чертах, огромный символ во всю территорию я увидел. И тем удивительнее, что символ запасал энергию. И было ее, мягко сказать, немало. И это при таком ее количестве в лесу, даром?

Руны передачи тоже нашлись. Старые, ветхие они были выведены самой магией в пространстве, как и звезда сбора. Наклонился и дописал ножом по земле пару ключей, чтобы при необходимости перебить отдачу, которая сейчас шла мизерной струйкой, и призвать все накопление себе.

Мало ли, чья это заначка? Может, врага! А так, скорее всего, и есть. Друзей-то у меня мало.

Пока читал символ, заметил, что то там, то тут попадаются металлические цилиндры, стоящие прямо на земле. Возле них пространство искривлялось иначе.

Еще минута ушла на то, чтобы понять, что это связка. Телепортируйся на этот столбик и окажешься внутри расширенного пространства.

Логично. Маги слишком ленивы, чтобы не придумать, как попадать домой. Вот только рунные ключи от расширенного пространства были просто вписаны на маяки. Видимо, на то, что кто-то будет тут шастать, создатели маяков не рассчитывали.

Вернулся ближе ко входу, примерно, туда, куда бы попал, войди я, как все. Пас, заклинание, подсмотренный секретный ключ подпространства, и меня выкидывает в центр улицы. Крысеныш стоит впереди в паре шагов у самого барьера. Его за грудки держит маг и что-то пытается доказать.

Крысеныш почти орет, что он их всех в королевскую тюрьму охранниками отправит. Других боевых магов рядом нет, все за барьером. Отсюда он прозрачный.

Подошел сзади и положил руку на плечо мага.

— Убери руки, или я вырву их тебе, червяк, — голос вышел пустой и задумчивый, как я.

Маг повернул голову и шарахнулся, выпадая за барьер.

— Книжник! — Крыс только рот открыл.

— Прости, задержался.

За барьером маг орал и махал руками, указывая внутрь. Звука не было.

— Идем.

— Ты не можешь без приключений? — вспышка амулета, и вход запечатан.

— Тут есть много нор для телепортации.

— Тогда лучше подождать.

Отряд прибежал через пару минут от одной из башен. Сам квартал внутри выглядел вполне обычно, только богато. Каждый дом, что был виден, имел огромные окна витрины на первом этаже. А те, что не имели окон для товара, привечали гостей вывесками.

Маг, трясший Крыса, остановился перед нами, выпучив глаза и тяжело дыша, как загнанная собака. Крыс уже держал свой медальон тайной службы и равнодушно смотрел на капитана. Капитан смотрел на медальон и тяжело сглатывал.

— Уже лучше. Но пока еще недостаточно. В следующий раз старайтесь, — сказал Крыс и пошел вперед.

А я за ним. Главный только сплюнул и направился чинить барьер.

Минут через пятнадцать прогулки медленным шагом мы оказались на маленькой площади.

Внимание на нас не обращали. По улице гуляло достаточно много народа в дорогих одеждах и вычурных мантиях, расшитых серебром, золотом и даже камнями.

Крыс смело открыл очень изящную дверь и вошел. Все убранство дома снаружи напоминало эльфийские мотивы. Тонкие, деревянные резные элементы оформляли совсем не эльфийскую каменную кладку кирпичом. Но в окнах стояли картинки из цветных стекол.

Память Моза назвала это витражами. Моя же эльфийскими окнами.

Внутри помещение больше напоминало бальный зал. С маленькими колоннами, увитыми резьбой, мраморным полом в клетку для построения пар, и сводчатым потолком ярко белого цвета, созданного специально, чтобы отражать тысячи свечей вдоль стен. Свечи тоже были вдоль стен, убранных тканью и зеркалами. Вот ткань — уже современное. Гобелены куда как богаче смотрелись.

Навстречу вышла… полуфея. Низенькая, утонченная, в пышном платье. Явно светлый маг-бытовик.

Не думая, поклонился, прищелкнув каблуками. Полуфея удивленно взглянула и присела в приветствии, щелкнув каблуками в ответ. И хоть фей я вживую почти не видел, у всех этих любвеобильных полукровок, четвертькровок и так далее был свой положенный по этикету способ приветствовать.

— Мальчики! Как хорошо, что вы зашли! У нас такие кружева сегодня есть!

— Этот молодой человек сегодня удостоился чести танцевать на балу в школе с самой прекрасной человеческой девушкой, с моей сестрой. Отец оплачивает подобающий костюм. Моя сестра будет в золотой лилии с билирисками и проанским бантом. Комплекция и рост, как у вас.

Это, то есть, еще ниже меня? И миниатюрнее? Кого же там Папа Крыс себе в жены выбрал тогда? И каких габаритов сам папа, что на Крысе не сказались размеры матери?

— То есть времени у нас совсем нет? — с ходу сообразила полукровка и уставилась на меня, прищурив глаза.

— Именно так!

Полуфея хлопнула в ладоши, и двери закрылись. На окнах упали занавески. А весь зал сдвинулся в пространстве в сторону. Феи известные мастера в делах пространственной магии. Зуб даю, там сейчас точно такой же зал ждет других гостей.

Из дверей вышел целый рой ее сородичей. Не приветствуя, девушки и парень бросились стягивать с меня одежду. Хорошо, хоть кинжал на руке и платок на лице оставили.

Зато ткани и всяких штучек вынесли на три стола. Столы тоже вынесли.

— Ой, а вот это уже полгода как немодно, — я ткнул пальцем на шелковую ленту, расшитую кружевными арками и капельками черного стекла по краям.

— Извините! — пискнула одна из девушек и, покраснев, выбежала с лентой из зала.

Полуфея одарила меня заинтересованным взглядом.

— Может, вы знаете, что хотите?

— Я точно знаю, чего хочу. Одежда должна быть максимально комфортна для… танцев, — полуфея понятливо кивнула головой, — и, пожалуй, вот это, — я выгреб из кучи все то, что мертвая девка считала самым модным и самым подходящим для прекрасных парней. Названий я знал максимум половину.

— Одобряю. Вам к лицу.

Намек понял и сам снял платок, открыв лицо. Заодно буркнул пару бытовых заклинаний, чтобы привести себя и волосы в порядок.

Полуфея тут же выкинула половину того, что я подобрал, и добавила другого. Тесемок, кружев и тканей стало раза в два больше.

— А я в этом на фаворита старого развратника похож не буду? Я все же некромант.

— Возьмем пурпур полиловее и плотные тона в накидке, — в зал буквально влетела фея не выше полуметра в полупрозрачном платье с огромными крылышками за спиной.

Фея чуть остановилась, качнувшись туда-сюда, в знак приветствия.

Расправил крылья и качнул ими туда-сюда в ответ.

Фея зажала рот ладошкой, но все же расхохоталась. Смех тек колокольчиками.

— Какой импозантный юноша! А какие манеры, — рука коснулась лба, голова запрокинулась. Казалось, фея решила упасть в обморок, но потом передумала.

Полуфея поклонилась, щелкнув каблуками, и прозвенела колокольчиком, пересказывая результаты переговоров с заказчиком.

— Начнем, пожалуй, — и, достав огромные ножницы с четверть самой феи, та подлетела ко мне.

Ткань подавали, не переставая разматывать рулоны, пять девушек сразу. Фея суетилась, летала, прикладывала ко мне ткань и тут же кроила. Куски ткани спадали на пол. И только когда куча тряпок уже доставала мне выше колен, фея остановилась. Убрала ножницы в ножны на поясе и достала золотую иглу. Вся группа девушек бросилась сортировать обрезки. Зато вошла вторая с нитками и подушкой, истыканной булавками.

Дальнейшее напоминало ремонт боевого дракона звездой некромантов на лету. Куски ткани, булавки, нитки — все подавали одновременно. Фея приколдовывала и мельтешила вокруг. Пару раз булавки прикололи прямо в меня. Но я честно стоял и не двигался.

Через час костюм был полностью готов. И снимается ли он вообще, я понятия не имел!

Меч вернули на пояс. И кошель прицепили на застежку глубоко в разрезе одежды, убрав всю мою одежду в него. Порылся и достал все кольца, включая банковское.

— А крылья так и будут? — спросил Крыс.

— Крылья как крылья! — отмахнулась фея. — Захочет — уберет, захочет — выпустит!

Понял, что крылья, пока меня обшивали, я так и не убрал.

В голове еще шумели колокольчики, а феи уже и след простыл. С прощанием у них как-то в традиции не сложилось.

— Как вам? — полуфея спрашивала скорее Крыса.

— По-моему, даже слишком! — возмутился Крыс.

— Уверен, его сестре очень понравится. А вот мне бы зеркало. Я тоже хочу полюбоваться собой.

— Да не, серьезно слишком!

— Один скромный мальчик только что выбрал себе сразу все самые новые и модные аксессуары для придворного платья. Мы смогли уместить в наряде сразу только лучшую половину из них. В остальном пришлось соответствовать. Так что мы сейчас и десятка два новых платьев не сможем пошить. Хозяйка уже во всю пишет письма сестрам во все королевства с заказами.

Я наконец-то подошел к зеркалу и сам себя не узнал.

Рубашка из тончайшего полупрозрачного струилась по руке, но снаружи рукава не были сшиты. Кинжал был виден в прорезь. Локоть, запястья, воротник — все это перехватывалось разными модными шнурочками, штучками и лентами. Поверх рубашки шла накидка с фальшивыми рукавами и тоже с кучей прорезей. Ее отделка была куда как богача на мелкие и крупные элементы. Одна только окантовка тесьмой двух видов чего стоила. По золотому за два пальца тесьмы. И вся одежда выходила безумно воздушная, с кучей прорезей и совершенно не мешающая движению.

Крылья тоже выходили в свои прорези. Отдельно в рубахе, отдельно в накидке. Причем, там ткань наслаивалась, и просто так спины видно не было.

Поверх одной накидки была еще и вторая уже воланом, закрывавшая от плеч и до гульфика. Но и на ней были сплошные прорези. И перекинута под левой рукой, чтобы не скрывать меч на поясе и кинжал на руке.

Под темный цвет кинжала и яркие камни подобрали камешки для расшивки верхней накидки. Так что яркостью я мог бы соперничать с птицами, чьи перья нашли свое место в пряжках ботинок, накидок и на берете. Перья на берете даже добавляли мне высоты и внушительности.

Ниже пояса шли короткие штаны из нежной ткани по ноге. Поверх вторые штаны, более свободные и опять с разрезами. А еще бантиками, тесьмой, камнями, кроме моего скоромного пояса, еще было аж два, на которых разместили модные брошки. Как орнамент, по кругу.

Даже чулки крепились к каким-то особым подтяжкам на особый ремешок. А уж тапочки для танцев блестели россыпью камней и штучек.

— Пожалуй, оплату сам. Не буду принимать от твоего папы такой дорогой подарок. У вас есть кольцо гномьего банка? — я направил скове на полуфею, и та тут же подскочила со своим, маленьким.

— Книжник! — Крыс чуть не поперхнулся воздухом, когда полуфея отошла довольная, как кошка, баюкая свою руку с кольцом. — Во сколько это стало?

— Пять золотых, — полуфея хихикнула, а Книжник не понял шутки.

— Клянусь, с моего счета списали пять золотых.

— Гномьих? — дошло до него.

— Неважно!

— Это месячный доход мелкого благородного в провинции! Если ты будешь сорить деньгами полученными от сам знаешь кого, то на долго их не хватит! — это Крыс сказал, когда мы уже выходили. Полуфея тоже не обременяла себя прощаниями.

— Не хочу быть должен короне и тем более твоему папе. Такие люди дарят подарки, только зная, что они окупятся.

— Зря ты так. Он просто хотел, чтобы его дочь была в безопасности на балу.

— Тогда ее надо было держать очень далеко от меня. Дома, например.

— Ты обещал.

— Вы этого не знали, когда брали ее с собой. И потом она может соврать, что я ее обесчестил. Если, к примеру, ей уже подобрали партию и эта партия ей не нравится.

— Уверен, отец скажет ей, что тебе лет сто, ты беден, безроден, женат на ревнивой бабе и работаешь на него.

— А я скажу, что не работаю на твоего отца, но он бы очень этого хотел по причине моих особых умений. И даже предложил младшую дочь, но она пока мала, так что на показ привел старшую. Ну и буду расспрашивать про младшую. Такого не выдержит ни одна сестра! Пойдет наперекор и отберет либо во спасение, либо на зло!

— Ты коварный. Но младшей всего только три года.

— Уверен, старшая ее уже ненавидит.

— Лиландра не такая. Она добрая и светлая девушка. Очень веселая и непосредственная.

— Или вся в отца. Поэтому даже брат не знает ее настоящую.

— Ты преувеличиваешь коварство моей семьи.

— Дай угадаю. Твой отец и мать встретились, он полюбил ее, но, чтобы не подвергать семью жены опасности и не ставить их в трудное положение, начал расследование против будущего тестя, нарыл что-то очень плохое и под угрозой расправы заставил откупиться от себя, выдав замуж за себя твою мать. И весь двор знал о судьбе несчастного семейства и их великой жертве.

— Нет, — замялся Крыс, — так сделал дедушка. Папа взял осиротевшую девушку из приличного небогатого семейства. А прадед получил свою должность, женившись на старшей дочери другого высокопоставленного и нелюбимого советника.

— Будешь навещать королевскую тюрьму — поговори с палачом. У него точно такие же проблемы с женитьбой. Своей или своих детей.

— Сын! — повернулись. У одного из проулков стоял высокий статный мужчина, темный маг. На нем был дорогой костюм под серым плащом. А рядом миниатюрная девушка.

— Отец, — Крыс чуть поклонился. — Мой друг Мозарин. Мой отец Кордарий и моя сестра Лиландра.

Поклонился Папе Крысу, снял берет и размашисто «протер» им пыль с дороги, приветствуя Лиландру. Девочка была действительно миниатюрнее и ниже меня. С золотыми кудряшками, тонкой шеей, большими озорными глазами.

— Ах, прелестная леди Лиландра. Я пленен красотой ваших глаз. Кордарий, позвольте пригласить вашу дочь на бал в школе магии. Она затмит всех чародеек. Просто стоять тут и видеть вас, леди, уже самое прекрасное, что случалось со мной в жизни, — я улыбнулся искренне и радостно, протянув руку.

Лила раскраснелась и несмело подала свою. Легкий поцелуй одной магией коснулся ее пальцев. Девушка даже вздрогнула.

— Пап? — в ее глазах читалось: «Не прощу! Не прощу!».

— Лиландра, мы же договаривались.

— Твоя охрана может постоять в сторонке!

— Мозарин… Сын рассказывал о вас много лестного. Я не буду против того, чтобы вы танцевали с моей дочерью.

— Покорнейше благодарю.

Все раскланялись и пошли в разные стороны. Лиландра с подошедшей служанкой и двумя охранниками к магазинам, а мы с Папой Крысом дальше по улице.

— Замечательно. Она даже не поняла, что ты и был назначен ей в охрану, — голос Папы Крыса стал серым, стоило только дочери отойти.

— Это потому что меня не назначали, а попросили сопровождать юную леди, — мой голос тоже утратил теплые нотки.

— И во сколько короне обошелся твой костюм?

— Я не смог принять столь дорогой подарок. А как там поживает ваш новый друг, лорд Пориш?

— Никак не оправится от смерти дочери и вашей встречи.

— Прискорбно.

— А некоторых действительно стоит выпустить из тюрьмы, только чтобы увидеть в деле. Лица ты меняешь хорошо. Если еще так же танцуешь и фехтуешь, как рассказывал Киркарий, то я могу подумать о том, чтобы в следующий раз не пришлось просить об услуге.

— У меня тоже плохо получается заводить друзей. Если бы не некромантия, то их бы было гораздо меньше.

Крыс шел красный, как вареная обезьяна. Набирал в грудь воздуха, сопел, но так ничего и не сказал.

— И все же я хотел бы проверить твои умения лично.

— Надеюсь, только танцы. А то говорят, что у вас принято жениться на сиротах и даже против воли семьи невесты.

— Жду тебя в моем кабинете сразу после бала.

— Можете не беспокоиться. Я уже обещал Киркарию.

— Я поговорю с отцом. Когда он не на людях, то спокойнее.

— Напомни, сколько у тебя сестер?

— Зачем тебе?

— Я только на одной обещал не жениться. Вдруг мне все же нужно будет отомстить, если мне без меня работу найдут, — заметил, что, пока шли, девушки даже не смотрели на меня. Слишком богатый и вычурный наряд. — Крыс, я не в обиде. Юмор у меня такой. Видимо, не у меня одного. К вечеру буду. А пока у меня есть небольшой долг, — поклонился и направился к Греггу.

Каморка некроманта занимала большую часть третьего этажа. Подальше от склепа и кладбищ. Бывший фехтовальный зал переделали в личную комнату занятий с лучшими учениками и по совместительству лабораторию. И, не смотря на близость бала, несколько учеников там все же было.

Пока я шел, на меня смотрели, как на ожившего, раскрыв рты и замерев. А зал-то длинный. Даже понравилось. Ушел на путь теней, проделав там половину пути, и выпрыгнул у самого некроманта. Выпустил крылья, ударяя ими в пол. Те четверо, что стояли с открытым ртом, чуть не сели.

— Добрый день, — несильно поклонился, не опуская взгляд ниже груди, — меня неожиданно выпустили, и я пришел отдать долг, — думаю, место подойдет.

Грегг скептически осмотрел меня, учеников, замерших по сторонам, и ухмыльнулся.

— Не боишься запачкать руки?

— Нет. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим.

— Не здесь. Пошли.

Грегг развернулся и молча пошел прочь.

Выдернул крылья из досок паркета и пошел за ним.

Шли молча. И не куда-то, а в спальню Грегга.

То есть там была не только спальня, но и кабинет и гостиная. Но это у остальных.

— Милости прошу, — вся гостиная была пустой. Только по краям стояли полки с книгами. — Не плохой костюм.

— Подрядили охранять невинность одной знатной девицы. Приодели по случаю. Клянусь, Лепс лично разрешил убивать всех, кто на нее покуситься.

— Ну ты же не посрамишь честь некромантов?

— Я пока еще в раздумьях. Как бы это не была ловушка с целью выдать девицу замуж. Уж слишком все похоже на это.

Мы прошли в то, что должно было бы быть кабинетом. Но там как раз оказалась гостиная. Маленькие диваны, столик, сервант с буфетом.

— Страшнее недельной утопленницы? — Грегг откупорил бутылку легкого вина и достал кубки из черепов.

— Прекрасная, как смерть на пятом часу допроса. Но вот папаша! А кости где?

— В спальне. Десять сундуков. Все вперемешку. Люди, маги. Доставал, когда и кого мог. Но, судя по моим записям, как раз должно хватить.

— Есть где собирать?

— Есть. Экзаменационный полигон пустует.

— Тогда может я сразу начну рисовать схему? Потом и кости принесут…

— Не терпится начать? Понимаю. Но лучше расскажи все по порядку. Мне же тоже интересно, что там в старых книжках у вас есть.

— Я сейчас, — отошел в большой зал и вытащил со стеллажа свою же книгу по драконам. Даже подписанную. — Вы называете тему — я пересказываю или перерисовываю.

Грегг отпил из черепушки вина.

— Экзамен по драконостроению объявляется открытым.

К концу пятого кубка я уже пересказывал личные заметки автора книги, а на столе лежало больше десятка свитков рисунков, на одном из которых лежал и подзаряжался мышь-архилич. Грегг на память рассказывал строение мыша и метод производства. Тоже с картинками.

Вино не пьянило, но вполне сносно развязывало язык и делало добрей.

— Може, т на полигон? — сказал я, поглядывая через стену на теоретически лежащие там сундуки.

— Ты сколько в мире теней можешь быть?

— Не знаю. Я пока чаще по прямой прыгаю. Как в зале. Или что-то в него засунуть могу.

— Правильно. Во всем нужна осторожность. Сила — далеко не все.

Грегг встал и пошел в соседнюю комнату, махнув рукой.

Комната оказалась по-военному простой. Большая кровать, шкаф для мантий, шкаф для одежды, шкаф для мелких частей одеяния, стол для одевания, стол с ларцами для колец, стол для чтения на ночь. А все остальное пространство занимали сундуки.

— Иди за мной. Тут не далеко, — Грегг поднял сундуки одним взмахом и ушел на тропу теней.

Тут же метнулся за ним. Миг, и два летящих переплетения тьмы долетели до большой крытой площадки.

Купол закрывал все. Грегг приложил руку и велел мне, чтобы дать право входа.

За куполом не было ничего. Ровная площадка с голой землей. Сундуки заняли свое место у края.

Пошел в центр, доставая Истеричку. Оглянулся и, аккуратно выдавливая с кончика меча силу, принялся чертить самую большую звезду, вписанную в круг.

— Сортировать не будешь?

— Зачем два раза? Лучше сразу все разложу.

— А если не хватит?

— Наделаем!

Истеричка, проникнувшись важностью момента и отзываясь моему взлетевшему до небес настроению, сменила форму на короткое копье. Или посох. Или кисточку?

Так и ходил, кружась в вальсе своих мыслей, напевая заклинания, пока рисовал основную фигуру. Даже язык высунул и крылья выпустил от усердия. Шаг, поклон, поворот. Еще шаг. Разворачиваемся. Завитки из-под Истерички выходили ровными и особенно красивыми. Весь мертвый рисунок приобретал какую-то живую, природную гармонию. Казалось, кисть скользит по холсту. Казалось, что я танцую с ней этот танец противоестественного и неживого. И плодом наших стараний станет он — самый разрушительный некроартефакт. Истеричка мурлыкала себе под нос песенку. Отметил, что ей все лучше с каждым разом.

Напрочь потерял ход времени и забылся. Очнулся, когда последняя закорючка легла росчерком абсолютной тьмы на черноту земли. По пространству медленно расходилось гудение знака голосом Истерички, мурлыкающего заклинание.

— Танцуешь ты превосходно, — Папа Крыс стоял вместе с сыном, директором и учителем у самого входа.

— Видели бы вы, как я могу замки штурмовать. Говорят, оттуда, из замка, вид просто потрясающий, — Истеричка крутанула моей рукой и убралась в ножны.

— Позер. Танцы начнутся уже совсем скоро. Ждут только вас. Моя дочь подъедет с минуты на минуту. Ты должен ее встретить.

— Тогда чего мы ждем? — распахнул крылья и легко оторвался от земли. — Пойду ее встречу.

У самой подъехавшей кареты поднял крылья, чтобы упасть вниз, и у самой земли опустил, резко затормозив воздухом и загнав кончики крыльев в землю. Охрана даже не дернулась.

Слуга открыл дверцу, и я подал девочке руку.

За спиной в окнах толпились все те, кто пропускал построение на танцы ради того, чтобы посмотреть на визит гостей.

— Вы еще прекраснее, чем это возможно.

— А, вы мне льстите, — Лила тут же покраснела и прикрыла лицо веером.

Платье на ней было далеко не то, что назвал Крыс. Видимо, девочка тоже зря время не теряла. Вторая половина всего самого модного была на ней. А корсет платья так утягивал талию, что казалось, будто ее пальцами двух рук охватить можно.

Покраснел, поправил волосы и, уставившись маслянистым взглядом на лицо и немного на декольте, подал руку.

Лила положила свою, и мы медленно двинулись к школе в трепетном молчании.

Сзади из кареты вышел Папа Крыс и еще несколько благородных. Но смотрели все на нас. На меня с презрением, на Лилу с ненавистью. Бывшие друзья Моза тоже нашлись у окна.

Цокнул языком, и внутреннее стекло разлетелось, раня их. Точное маленькое проклятье.

Лила сделала вид, что не заметила. Но по ее чуть замершему на секунду телу понял, что она прекрасно видела, кто и что сделал.

И уже через пару секунд десяток проклятий свалилось на нее. Не от моих бывших друзей — от девушек.

Пришлось жеманно вскинуть руку и пройтись взглядом по декольте, одновременно говоря о погоде и натравливая на проклятья теней. Эти все сожрут.

— Честь открыть бал, — говорил Лепс. Я не очень слушал. И так знал, что мы.

— Пусть первым будет танец некромантов! — успел поймать самодовольный взгляд одержимой мечницы. Она просто лучилась гордостью за себя. — С этого танца из покон веков начинается открытие балов в школе. Не вижу причин менять традицию.

Память выдала, что так в школе обозвали придворный танец моей эпохи. Его я знал не хуже, чем все остальные, заученные мертвой девкой. А вот Лиландра побледнела.

— Все в порядке? — шепнул одними губами.

— Я не знаю этот танец, — рука девушки в панике блуждала по моей. Ее магия вырывалась почти незаметно.

Медиум! Невероятно! Только и успел подумать, как рука Лиландры соскользнула, задев Истеричку.

Заиграла музыка, а я стоял как дурак, чувствуя, как дух из моего меча перетекает в Лиландру. Даже глаза девушки изменились. Высокомерие, спесь, чувство превосходства и власти — вот, что наполнило ее взгляд. У меня тут же встал!

Поклонился, приглашая на танец. Подпустил силы. Накинул ужас и раболепия, как мантию на себя. И Истеричка ответила! О, женщина! Музыка позвала, и танец начался.

Под возвышенные передразнивания флейт и скрипок, под бравирующие трубы мы медленно пошли по бальной зале. Сотни две поз, разворотов, жестов, сложные прохаживания мимо друг друга и вместе. Бесконечные приседания и поклоны при встрече. Я снова почувствовал себя живым и взрослым.

Одежда прекрасно позволяла откидывать полы, вскидывать руки и всячески демонстрировать себя прекрасного.

За трон мы, не сговариваясь, выбрали кресло ректора, поделив гостей на придворных правой и левой руки. Линьриньярна выказывала расположение больше к левым, а я к правым.

На быстрой части с подскоками величественность, властность и презрение с лица Истерички никуда не делись. Хотя по этикету полагалось быть как-то более живыми. Ее ножки в прыжках трепетали, словно крылья пташек. Руки колыхались, словно волны, а спина оставалась величественно прямой.

К счастью, всего пятнадцатью минутами танец и ограничился. Одержимая демоноводка стояла бледная, как моль. Я поймал руку своей одержимой и повел к ее отцу.

— Брысь домой! — тихо прорычал и положил руку девушки на клинок. Истеричка послушно ушла к себе, освободившись от магии призыва. Лила стояла и хлопала глазами.

— Вы были так прекрасны! Столь грациозны! Этот высокий танец, столь редко кто так глубоко и чувственно танцует. Это большая честь — открыть бал вместе с вами, — еще раз поцеловал руку, коснувшись магией вместо губ. Лила начала краснеть и цвет лица выровнялся. — Придворный танцмастер создал его в свое время, наблюдая за движением небесных тел на небосводе. И каждое из них он наделил своим характером в зависимости от влияния на судьбу, описанного в сакральных текстах.

— Я польщена, — а губами Лила сказала «спасибо».

— Следующий танец… — а вот мы не вышли.

— У вас такой прекрасный дар.

Лила напряглась и сдвинула брови.

— Почти вне закона.

— Предрассудки и суеверия.

— Она, эта девушка. Она сказала, что она ваша жена. У вас ребенок. Но этого же не может быть! Она древняя. Я чувствую ее время. Оно тянется на столетия! — Лила говорила очень тихо, активировав один из амулетов. — Этот танец, она танцевала его на своем первом балу!

— Я и забываю, что Линьриньярна настолько моложе меня, — Лина посмотрела на меня неприлично открыто, прямо в глаза. И даже рот открыла. И там, в моих глазах, пробежали тени. Специально для нее. — Не бойся, дитя. Со мной ты в полной безопасности. Твой брат позаботился о тебе.

— Вы работаете на моего отца?

— Нет, но он бы хотел этого. В цене не сошлись.

— Корона не бедна.

— Но младшая дочка у вашего папеньки одна. Кажется, ей сейчас еще три. Но время летит быстро. На следующий танец нам нужно выйти.

— Зачем вам малышка Лу? — голос Лиландры был взволнован.

— Не волнуйтесь. Ваш отец не уступит. А на меньшее я не согласен.

— А на большее? — пары строились, и Лила, встав напротив меня, отчетливо выставила вперед грудь.

— О большем я и мечтать не смею.

Трубы разорвали зал перекатами медного грома. Я резко откинул полы одежды и поклонился, приглашая на танец. Рядом то же делали и другие. Леди несмело ответили…

Новые танцы танцевали вдвоём, держась за руки. И даже несколько раз мои руки были на талии Лиландры. Лишнего не позволял, но любовался во всю. Девушка вышагивала, плавно двигалась. Легкий флирт ближе к середине сменился заигрыванием. О, я по истине прекрасно умею восхищаться другими. При моей профессии люди — одно из главных чудес творения. И строить восхищенные глаза, вздыхать, прикусывать губы мне не приходилось. Я просто восхищался. Искренне и чуть заметно. Лила ловила каждый такой знак, все больше становясь уверенной в себе. Это льстило. В моих руках росла ее уверенность в своих силах.

Красавчик бросал недоуменные взгляды на нас, кружась в компании очень благородной девушки, увешанной камнями, как друидской дерево потрохами. Хотя дурна она не была. Даже наоборот.

Пятнышко мелькнуло на краю сознание. Обессиленная мертвая псина влетела в зал, оставаясь в мире теней. Ее запас магии истощился настолько, что я испугался. Кончится запас, и она все забудет.

Прохаживаясь вокруг Лилы в танце, в хлопке поймал диск и, напитав магией в одно мгновение, в другое уже кинул его в мир теней. Со стороны было бы незаметно, не будь вокруг столько магов и некромантов, а я как в ледяную прорубь рухнул. Истеричка стала медленно перекачивать в меня силы.

— Вы побледнели.

— Ваш отец невзначай намекнул, что голова у меня излишне привязалась к телу, — Папа Крыс и правда смотрел на меня недовольно. Но, скорее, потому что прекрасно видел, что я сделал.

Лила одарила отца ответным взглядом. Я его не видел, но даже Крыс, танцевавший недалеко, побелел.

— Мне нужен воздух, — Лила и правда выглядела утомленной. А, может, хотела уединиться.

— Позвольте проводить вас в парк.

Крыс и его сушеная ворона с факультета темной магии тут же пристроились за нами в отдалении. Красавчик остался со своей пассией. А я заметил Барона и Йольд, ворковавших в углу, но не спускавших с него глаз.

Истошный женский визг огласил комнату. А я почувствовал магию. Убийственную и светлую.

Успел глянуть мельком, увидев, как две девушки почти сошлись в бою за скромного, невысокого, худющего парня с большими глазами. И тут же почувствовал смерть, направленную на меня и Лилу совсем с другой стороны.

Обнял, прижал к себе и накрыл губы поцелуем.

Тьма тут же сомкнулась. Тени окружали живую в их мире.

Не теряя времени, взвился к самому потолку, скользя вдоль стенок по спирали и пытаясь высмотреть угрозу.

Влетел на декоративный балкон и тут же вышел в мир людей.

— Леди, так было нужно, — лицо Лилы налилось гневом, — но это была самая прекрасная из всех тягот долга. — Лила замерла. Даже почти заметила, что она уже не там, где была. — Даже вам нельзя в мир теней. Один вздох, и смерть переполнит вашу чашу. Только самый искренний поцелуй способен защитить. Но на очень короткий срок.

Крыс озирался. Барон и Йольд прикрывали Красавчика. Папа Крыс смотрел прямо на нас. А вот Лепс метнулся к парку, куда не дошли мы.

Пятнышко кружилась еще где-то рядом. Так что призвал и отправил поискать.

Светляк помахал рукой и переместился к нам.

— Привет, Ли, — та едва пискнула в ответ и покраснела.

— Что там внизу? — я указал на девушек, которых уже растащили.

— Воздействие. Ты правильно сделал, что ушел повыше.

— Там, — я указал за спину в сторону сада.

— Что?

— Не знаю. Но Лепс пошел проверить это лично.

Пятнышко вернулась и я, выставив руку в сторону, вытащил ее из пустоты. После чего тут же надел под берет. Образы посыпались, как из ведра. Сперва соседнее баронства, где ни одного моего прямого потомка нет, но минимум четверть крестьян приходятся дальними родственниками. Потом кусты, из которых улепетывал неизвестный. Лепс помог ему хорошим шаром огня и незаметно добавил пару заклинаний. Смогли ли те прицепиться, я не видел. Но если смогли, то не завидую. Смерть от проказы быстрой не бывает. А вот колдовать и убивать без пальцев очень сложно.

— Я провожу Лилу к отцу.

— Лучше спусти нас вместе.

— Не доверяешь?

— Только не столь прелестную леди столь знаменитому похитителю девичьих сердец.

Лила покраснела, а Светляк открыл портал вниз.

Какой-то жирный и на вид важный малявка с последних курсов как раз шел через зал, когда, преградив ему путь, открылся портал и оттуда чинно вышли мы с Лиландрой. Девушка смеялась. Я улыбался. Светляк шел с другой стороны. Тоже галантный и любезный. Еще музыка как раз пропела трубами. Жирдяй аж позеленел от невнимания к его важной персоне.

Мы со светляком поклонились Папе Крысу, и я передал ему его дочь.

— Зайдешь ко мне потом.

— Всенепременно.

Еще полчаса ушло на расклинивание и прощания. Лепс особенно радостно прощался, хотя и наиграно. Лиландра бросала на меня тоскливые взгляды и вздыхала. Но все же гости погрузились в большую карету и отъехали.

Конечно, некрасиво прибывать на бал и не оставаться на ночь, но это все же школа, то есть заведение публичное, а не просто имение. Так что ничего удивительного, что гости забежали всего-то на пару часиков.

— Пятая комната на втором этаже, — шепнул Лепс. — Он там. Уже ждет тебя.

И пока вся толпа избранных пялилась на уезжающую карету, а с кареты смотрели на нас, развернулся и прошел сквозь стену, оказавшись в тайном проходе. В зале все еще шел бал. Уже для себя, не для гостей.

Пока шел наверх, переоделся. И даже мантию накинул поверх одежки. В комнату тоже вышел не через дверь. Папа Крыс уже был там. Не знаю, чем он пользовался, но следов телепорта не было. Оставался еще чисто темный способ — проходить через тени, но это очень отдельный дар, который есть далеко не у каждого. И далеко не каждый может его в себе развить.

— Ты быстро, — Папа Крыс сел в кресло и уставился на меня.

Поклонился, выставив пальцы когтями возле сердца. Улыбнулся из капюшона и, соткав себе стул из теней, сел напротив, повторив позу.

— Мой ответ: нет!

— Даже за младшую дочь? — Папа Крыс улыбнулся так, что у неподготовленного мага ноги похолодеют. Но куда ему до того же меня в прошлой жизни?

— Даже за стершую. Жена ревновать будет, — погладил свой меч.

Истеричка очень удивилась, явно не понимая такой страной вещи, как ревность. Но все же зарычала. Воздух тут же наполнился лесными огоньками и сиреневым туманом. Деревянная обшивка комнаты шевельнулась, распугивая тени. Но все быстро прошло. Даже живые магички ревностью страдают редко и только в крайне тяжелых формах собственничества.

— Жаль, не удалось испытать тебя в бою. Ты слишком рано почувствовал опасность. Ты мне подходишь. Вопрос решен.

— Вежливость имеет свои границы. Вы только что их преступили. Не думайте, что хорошее отношение к вашему сыну как-то вам зачтется.

В полной тишине при слабом свете из окна мы просидели пару минут, прежде чем Папа Крыс достал Пятнышко и Печенку.

— Кажется, вот эта сучка что-то нашла, — Кордарий потряс в руках моих собачек. Дальше все было быстро.

Рывок, и я на тропе теней. Рывок, и я выхожу у самого носа Кордария. Его купол идет волнами от неожиданного нарушения пространства. Тени облепляют его. Пол под ногами разлетается на стебли, тут же обвивающие сапоги.

Хватаю первое, что попадается под руку — красивый клинок. Он не темный. От темного у Крысюка должно быть больше защиты.

Кинжал упирается в тонкую сферу. Удар, еще удар! Мой купол вздрагивает от сработавшего амулета, но мне все равно. Кинжал продавливает тонкую оболочку нарушенной защиты.

Левой рукой перехватываю правую руку Кордария, уже тянущуюся к амулету. Не физически — одной силой. Кожа: она тоже немного мертвая. Ногти так почти целиком. Да и кости живые или нет — всего лишь кости. Фокус не то чтобы тайный, но о нем наши чужим не говорят. Оставляют на крайний случай для себя.

Крысюк бледнеет. Дергает рукой и кривится от боли.

Света не видно совсем. Тени плотно облепляют обоих. Рывок, и мы вываливаемся в мир теней. Оба.

Краски тут же тускнеют. Тайный советник открывает рот, не в силах поверить. Его защиту жрут тени, словно сладкий хлеб.

Кинжал проскальзывает внутрь. Кордарий ловит его рукой за лезвие. Даже не хочу думать, как радостно светится моя рожа. Капли крови падают вниз, разгоняя теней волной силы. Крысюк шепчет заклинание одними губами, но рана на руке не закрывается. Кровь льется ручьем. Видимо, клинок не просто не темный, он светлый и лекарский. С заклинанием, мешающим крови сворачиваться. Лучше средства от гнойной раны и живых врагов нет.

Рывок, и я вытаскиваю нас в мир живых. Купол, по которому прошлись уже два заклинания, нарушающих пространства, просто лопается. Истеричка веточкой из стены забирает моих собачек. Отчетливо слышу ее первое слово: «Наше!».

Со всей небольшой дури пинаю в живот. Крысюк отлетает далеко в сторону. Понимаю, что тени оплетают меня, как ветви ползуна старый дом.

Светлое заклинание, спутывающее моих собачек, срываю как обертку, даже не думая, что Мозарин такое не должен уметь. Надеваю на голову.

Тону в потоках образов, но главный один — «Нашла! Хорошая! Нашла!». Собаки не умеют пересказывать события. Баронство узнается с трудом. Запахи, звуки. Но она помнит, как люди называли это место — Кабанья голова. И пусть это не баронства, а трактир — я знаю, где искать.

— Поворачиваюсь на крик, — Крысяк прижег себе кровоточащую руку шаром огня. Из глаз катятся слезы, но следующий медальон — и лечение началось.

— Если ты еще можешь принести клятву короне, — голос почти один громкий шепот.

— Я и не нарушал ее, — в голове все еще шли картинки.

— Нам действительно нужен мальчик. В другом случаи я бы не искал мелюзги. Дал время повзрослеть и попроситься на службу самому. Или взял любого другого.

— Ты чуть не ответил за свою самонадеянность жизнью, советник. И ты все еще ей рискуешь. Но при этом продолжаешь рвать кусок, который тебе не по зубам.

— Я не советник. Я лишь его тень, — Папа Крыс потек, как свечка. И тут же сложился в другой образ. Передо мной был Мозарин на коленях, держащийся за руку. И с таким взглядом, что мне стало жалко перевертыша.

— Тьфу, какая диковина.

— Это я-то диковина? Ты только что проломил купол так, как я никогда не видел. И поверь, я живу уже не второе столетие, — голос был удивительно красивым и мелодичным. И в то же время с огоньком задора и обиды.

— Видел бы ты, как я одержимой навалял! — образы в голове кончались. Место я знал. И даже не только место захоронения, но и живую родственницу — мою внучку.

Скинул мантию, жилетку, рубаху, убирая все в кошель.

— Ты куда?

Отвечать не стал. Выбил окно бытовым взрывным заклинанием, подцепил старое заклинание для уничтожения замка. Отрезал комнату от остального и напитал силой.

Перевертыш бросился ко мне, но я успел выпрыгнуть в окно. Крылья не открывал. Ушел на тропу теней и полетел там. Пусть ищут.

Но легче стало, только когда выбрался обратно в мир людей. Холодный воздух тут же выдул все мысли.

Допустим, школа мне несильно-то и была нужна. Но все же там были перспективы. С другой стороны, школ много. А я все еще выгляжу как первоклашка. Поступлю за деньги под чужим именем и проблем не будет. Это у нас, где эльфов не меньше, чем людей, а бывают и смески, привыкли по лицу возраст не смотреть. Да и маги-целители свою лепту внесли. А вот где-то в центральных землях или ближе к гномам, вот там, возраст по лицу судят. А можно и голодранцем в храм смерти податься. Там с силами в ученики и с улицы возьмут.

Неожиданно ощутил, как Истеричка злится.

Нет, не так. Неожиданно у меня в штанах проснулся разъяренный лич. И ярость ее имела точное направление. Примерно, вниз.

Секунда, и я уже на тропе теней летал кругами возле странного храма. Подземное строение несильно отличалась от всех древних до людских, но это было обитаемо. Защита действовала прекрасно. А, кроме защиты, еще и маскировка.