Фауст 21 века. Перед Апокалипсисом

30. Волшебный город

С Пилатом было сложнее. Сказочный подлец. Как выяснилось, он не поленился подкинуть руководству Синедреона записку Иуды, из которой следовало, что это именно они подкупили предателя. После чего вернул деньги назад через свою тайную службу. Само собой, что в результате этого обращения сумма немного убавилась. Очень темная история. Я даже не исключаю, что прокуратор сам заплатил Иуде.

Как и договорилась, поздно вечером мы вместе с Марией явились во дворец прокуратора. Тот был в хорошем настроении, еще в коридоре я услышал его хохот. Меня довели до внутреннего двора, где я имел честь наблюдать очень странную картину.

Здоровенный центурион с перекаченными мышцами и наполовину разбитой челюстью поднимал за шкирку какого-то бедолагу и гнусавым голосом с сильным акцентом объяснял тому, как правильно обращаться к прокуратору. Прокуратор при этом дико хохотал и кричал: "Не калечить, не калечить". Увидев меня, попросил вынести еле живое тело.

– Прокуратор, что здесь смешного?

Тот удивленно посмотрел не меня.

– А в прошлый раз ты прямо умирал от смеху.

– Кто этот солдат?

– Что, память так и не восстановилась? Это же ты мне его подарил, для охраны. Два предотвращенных покушения. Я тебе за это обязан. И кстати, отличный, палач. Любимое хобби, хождение по черепушкам. Хлебом не корми, дай кого-нибудь казнить. Совершенно не чувствует жары, в пустыне незаменим.

Мефисто продолжал издеваться надо мной. Если это был я, то почему я ничего не помню?

– Как его зовут?

– Ты назвал его Щелкунчик, марка "Сто". Я немного переделал, теперь он центурион "Марк Щелкунчик".

– Почему Щелкунчик?

– Я не знаю. Это какая-то твоя шутка. Он действительно отлично колет орехи зубами. Вначале это было смешно, но потом надоело. Кто-то подсунул в куль с орехами камень, и центурион сломал себе половину зубов. Щелкунчик – голем. Говорят, такой был только у царя Навуходоносора.

– Значит, он не живой?

– Нет, конечно. Ты говорил, что его смерть в каком-то сундуке, в игле, которую нужно сломать. В общем, его невозможно убить. Но с ним можно общаться.

Интересно, для чего я мог притащить в Иерусалим этого центуриона. В чем замысел? Эта Иерусалимская история сильно запутывалась.

Прокуратор продолжил.

– Он понадобится нам, чтобы исследовать Храм. Я возьму еще человек двадцать охраны.

– А что с ножом Левия Матвея?

Я так и не встретился с ним.

– Нож у меня. Кстати, эту блудницу обязательно с собой брать?

– Прокуратор, ты обещал, что поможешь ей. Я хочу открыть ей эту тайну. Без нее ничего не получится. Кроме того, она должна организовать охрану этого места.

Мы прошли по темным улицам города, распугивая праздно шатающихся бездельников. В Храме почти никого не было. Охрана Храма, их было около десяти человек, попыталась поднять крик, но вмиг была нейтрализована. Центурион под крики прокуратора "Не калечить!", отнес всех вовнутрь, где аккуратно сложил, прислонив к стенке. Наши люди заткнули их кляпами и скрутили руки.

Навстречу вышел священник.

– Наш Храм никак не дает тебе покоя, прокуратор? И кто этот человек с тобой, скрывающий лицо под капюшоном? И кто рядом с ним. Почему этот человек похож на женщину? Пусть откроет лицо.

– Мне кажется, у вас от Храма очень мало осталось. Рынок какой-то, а не дом молитвы. К тому же покажите вашу лицензию от Бога, она у вас вообще есть?

– Мы поднимем людей, мы будем жаловаться в Рим, всякому терпению приходит конец. Бог не оставит свой избранный народ.

– Жалуйтесь. Теперь это не имеет смысла. Этот человек, про которого ты спрашиваешь, знает будущее. Он говорит, что после того, как вы распяли вашего царя, и выбрали себе вождем этого бунтаря-разбойника, вам уже не спасти ни Храм, ни ваш город. Как буря, как орел, падающий на свою жертву, найдут на вас легионы с молниями на щитах. Вспомните вы тогда про Иешуа, которого отдали на поругание, и ваши крики там на площади.

– Не царь он нам…

Центурион прекратил этот интеллектуальный диалог легким ударом ладони по затылку. Священник обмяк на пол, после чего отправился в кучку внутри храма.

Прокуратор многозначительно посмотрел на меня.

– Слушай, если у нас ничего не получится, за подобные выходки меня очень скоро снесут с моей должности.

Мы прошли в Святая святых. Все кроме меня, прокуратора и центуриона остались внутри Храма.

– Нож Левия Матвея.

Я в ожидании раскрыл ладонь.

Прокуратор подал мне нож. Я разрезал крестом пространство перед стеной. Стена исчезла, мы оказались на той самой поляне. Дерево, сундук на носилках. Неподалеку вход в туннель, в ту самую пещеру.

Я открыл ковчег. Знакомый голос Алисы.

– Да, я слушаю вас, Вы можете говорить.

– Я возвращаюсь назад. Мне нужен выход. Кроме этого я хотел бы обсудить возможность переброски товарища Понтия Пилата в будущее. В двадцатый век. Он может быть полезен.

– Хорошо. Наполните, пожалуйста, чашу, после чего следуйте по кирпичной тропинке за Львом Николаевичем.

Этот мир явно эволюционировал и усложнялся. Но за деревом действительно оказалась тропинка из кирпича, она уходила куда-то к горе, в заросли. В противоположную сторону от пещеры.

Разве нельзя было просто отвести нас в офис? Тем более, что мне предстояла весьма неприятная процедура. Нужно было наполнить чашу. Я достал нож и перерезал запястье на левой руке. Кровь хлынула потоком и наполнила половину чаши. Я закрыл чашу, упаковал и сложил ее в ковчег.

Не удивился бы, если бы к нам вышел живой лев с огромной рыжей гривой. Но из зарослей вышел Лев Николаевич с огромной бородой, в белой толстовке и с котомкой в руке. За ним выбежала какая-то черная собачка, которая принялась радостно носиться по поляне, путаясь под ногами. Мария принялась с ней играть. Лев порылся в котомке, вытащил бинт, вату, жгут, зеленку.

– Иешуа, – я протянул руку.

– Очень приятно, Лев Николаевич.

Он обработал рану, перебинтовал. Пока он был занят, я в задумчивости зачитал Пушкина.

"Жил на свете рыцарь бедный,

Молчаливый и простой,

С виду сумрачный и бледный,

Духом смелый и прямой".

Лев с испугом взглянул на мой нож.

– Тот самый?

– Тот самый.

Лев Николаевич смущенно подошел к Марии.

– Анастасия? Вылитая Анастасия.

– Меня зовут Мария, почему вы так меня назвали?

Мне пришлось пояснить.

– Лев Николаевич, не пугайте даму. Ваша Анастасия осталась в другом времени.

Прокуратор смотрел на все это со стороны, переминаясь с ноги на ногу. Под конец, он подошел к нам, чтобы познакомиться.

– Пилат, очень приятно.

– Лев Николаевич. Нет порока хуже, чем трусость.

– К чему вы это сообщили?

– Это мое жизненное убеждение. Следуйте за мной.

Я вернул нож прокуратору. Мы последовали за Львом Николаевичем, стараясь не сбиться с узкой тропинки.

Я понимал, что мы направляемся в офис с котом, но на всякий случай поинтересовался у Льва Николаевича, куда мы идем.

– В замок Берли Оза. Это волшебный замок, где исполняются любые желания.

– Послушайте, а может быть лучше в офис? Я немного устал. Какой еще замок?

– Бериловый, изумрудный. Это совершенно волшебный город, в сердце которого чистый, прозрачный кристалл. По древнему, берил. Неведомая вам технология. Вы слышали легенду об изумруде, который выпал на землю из сияющей короны поверженного Люцифера? Или про принцип голограммы?

Никто ничего не слышал про эту легенду, поэтому мы просто молча следовали за Львом Николаевичем. Тот постоянно жаловался на свою трусость и нерешительность из-за такой специфической фамилии. Этим он сильно раздражал Пилата.

Через минут тридцать пути нас окружил густой лес, который поглотил небесный свет и старался схватить нас своими еловыми лапами. Из глубины чащи послышались странные звуки, напоминающие храп глубоко заснувшего рыцаря. Храп становился все громче и отчетливей. Когда становилось действительно страшно, он переставал. И только мы все хотели подумать, что нам показалось, как он возобновлялся.

– Лев Николаевич, что за странные звуки в вашем лесу? – спросил я.

– Не имею ни малейшего понятия. Почему вы думаете, что этот лес мой?

– Я думал, что вы здесь в качестве проводника.

– Вы ошибаетесь. Как видите, я не сплю, я веду вас по узкой тропинке в изумрудный замок. Значит я не в своем уме. Этот лес принадлежит тому человеку, храп которого вы слышите.

– Тогда, может быть, поищем его?

– Нам нельзя сходить с тропинки. Здесь очень опасно.

Минут через десять мы вышли на большую поляну. Перекур. Вдали в вечернем сумраке загорелось множество огоньков. Свечение усиливалось, рыча моторами, и вскоре под сопровождающий процессию хэви-металл на поляне выстроилась банда байкеров. Около 33 человек. Они взяли нас в плотное кольцо. Все, как на подбор в кожаных куртках с волчьими мордами на спинах. Вооружены до зубов, в том числе цепями, битами и пистолетами. Лев Николаевич пытался трусливо сбежать, но его оттолкнули вовнутрь круга, назад к нам.

К нам навстречу вышел их главный, по кличке Черномор.

– Дальше прохода нет. Изумрудный город сейчас закрыт для посещений. Возвращайтесь назад.

Ситуацию спас центурион. Он подошел к главарю, внимательно разглядывая окружающих, и оценивая обстановку. Черномор рассмеялся.

– Это что за цирк? Вы вообще откуда?

Центурион принялся гнусавить на своем ужасном акценте.

– Добрые люди, приветствуем вас. Мы из Иерусалима. Я хотел бы забрать у вас одежду и оружие, если оно у вас есть. Мотоциклы можете оставить себе.

Это рассмешило Черномора еще больше.

– До Иерусалима отсюда как до Северной Кореи. Но я с удовольствием отдам тебе и то и другое, если только мы в волшебном царстве, эти чудаки Иисус и Мария Магдалина, этот – Лев Николаевич, а этот, судя по одежде, вообще Понтий Пилат. Вы что снимали? Мастер и Маргариту?

Черномор не успел закончить свою руладу, потому что центурион уже приподнял его над землей.

Дальше начался сказочный бардак. Тот, кто назвался Черномором, выхватил пистолет и выстрелил Щелкунчику в ногу. Тот никак не отреагировал. Перевернул несчастного в воздухе и вывернул Черномору руку, пока она не хрустнула переломанной костью. После чего выкинул кричащего от боли Черномора в толпу, повалив несколько байкеров. Байкеры отреагировали мгновенно, и с диким рокотом налетели на центуриона, пытаясь на ходу сбить его с ног ударами бит. Этот номер почти удался, образовалась небольшая куча-мала, из которой вскоре вылетел один из байкеров. Далее мы увидели, как центурион схватил один из байков и, дико вращаясь, стал крушить им все, что попадалось под руку. Байкеры яростно бросались на Щелкунчика, как волки на медведя, но все было бесполезно. Правда, один из них сильно повредил ему нос колесом от мотоцикла.

Вся битва длилась около пяти минут, мы с прокуратором как раз выкурили по сигарете. Лев Николаевич схватил свою собачку и залег в кустах. Кто-то успел сбежать в лес. Что касается остальных, то я порекомендовал центуриону забрать у них оружие и расстрелять их мотоциклы. Этим мы занялись втроем. Прокуратор не сразу освоил пистолет, но вскоре вошел во вкус. На поляне осталась огромная куча горящего металлолома.

Нужно было идти дальше.

– Прошу меня подождать.

Центурион долго исследовал байкеров, пока не нашел себе подходящую кожанку и одежду.

– Так-то лучше.

Прокуратор согласился.

– Действительно лучше. Но ты покалечил кучу народа.

– Они будут жить.

Я добавил еще одну деталь, надев на него черные очки.

После этого мы продолжили путь. Но на байкерах приключения не закончились. Прокуратор завел свой CD-плейер и тихо следовал за Львом Николаевичем. И все было бы замечательно, если бы над нами не образовалась стая ворон. Они зловеще каркали, кружили над нами, быстро снижались и пытались нас клюнуть. Мы пытались отстреливаться, но это не помогало. Стая все время разрасталась, пока не превратилась в огромную тучу, которая имела твердое намерение нас атаковать. Все закончилось бы печально, если бы я не выхватил у Пилата плейер. Тот шел себе позади нас и на происходящее не обращал никакого внимания. Как я и думал, этот нехороший человек слушал "Черные птицы" "Наутилуса Помпилиуса". С силой бросил плейер о кирпичи, тот раскололся на две части, диск укатился куда-то в траву. Добил ногой то, что осталось.

Прокуратор чуть не набросился на меня.

– Зачем?

Я показал рукой в небо. Туча ворон стала постепенно редеть. Вороны больше не интересовались нами и разлетались в разные стороны.

– Понятно? – крикнул я в ответ.

Тот все понял.

– Ты страшный человек, – выдавил он из себя, и мы пошли дальше.

– Как долго еще идти? – прокуратор обратился к проводнику.

– Скоро мы будем на месте.

Неожиданно я осознал, что пока мы занимались воронами, я потерял из виду Марию. Но она никуда не исчезла. Обернувшись, я осознал, что вместо нее на меня смотрит юная девушка лет двенадцати. Одежда на ней обвисла как на вешалке, сзади волочилась накидка. Она смотрела на меня удивленным взглядом.

– Что-то не так?

Ее голос сильно изменился.

– Да, это очевидно. Ты молодеешь на глазах. Боюсь, что если мы продолжим идти дальше, ты превратишься в маленькую девочку.

Подошел Лев Николаевич. Покопался в своем мешке, вытащил детский спортивный костюм. Предусмотрительно.

– Вы знали? – спросил я.

– Да, здесь это случается с некоторыми. Они начинают расти, или, наоборот, уменьшаться. Этот костюм подходит для большинства детей. Мария пошла в лес переодеваться, вернулась она уже в спортивном костюме. Молодость добавила ей энергии. Она бежала вприпрыжку впереди нас и что-то напевала себе под нос. Рядом бежала собачка, тявкала и пыталась хватать ее за пятки.

Еще полчаса и нас догнал какой-то желто-полосатый пацан в полосатом шарфике и стал предлагать нам пчелиную связь.

– Дяденька. Купите сотку. Это последняя модель, – он не отставал от меня, тыкая мне в лицо этой соткой.

– Ты еще откуда? Здесь что, есть сеть?

– Я из соседней деревни. Нет, конечно, в этом месте никогда не было сети. Здесь даже озер нет.

– Тогда кому я буду звонить?

– Я не знаю. Разве у вас есть колокольчик?

– А чем я буду ее заряжать?

– Зачем заряжать, она и так работает. Это не пистолет, это сотка.

– А когда разрядится?

– Зачем думать о плохом, купите, пожалуйста.

Дальше он стал приставать к прокуратору, к центуриону и даже к Льву Николаевичу. Это очень нравилось собачке, которая бегала за ним, лаяла на весь лес и пыталась схватить его за пятку. Наконец я не выдержал.

– Прокуратор, у вас есть деньги?

– Сребреник тебя устроит?

– Мне нужны все ваши деньги.

– Ты и верно сошел с ума. Один сребреник, не больше.

– Этого мало.

Прокуратор оттолкнул пацана. Откуда-то из леса выбежала девочка в таком же пчелином костюме. Она ничего не предлагала, зато пристала к нам с какой-то загадкой.

– Отгадайте загадку. Из ядущего вышло ядомое, из сильного вышло сладкое.

– Любовь, – попытался ответить Лев Николаевич.

– Неправильно. Тогда дай один сребреник.

Из леса выбежали еще двое. Тоже дети. Тоже в полосатых костюмах. Они бегали вокруг, просили купить у первого пацана сотку и бесконечно повторяли одну и туже загадку.

– … из ядущего вышло ядомое…".

– Пчелы! – попробовал Пилат.

– Неправильно, с тебя один сребреник! – дети ответили хором и засмеялись. Сразу после этого из леса выбежало еще четверо. Все это перестало быть смешным.

– Мед! Лев! – кричал я. Толпа выросла в два раза. Вскоре нас окружила огромная толпа из тридцати детей. Дальше двигаться было невозможно.

Центурион достал пистолет. Вмешался Пилат.

– Это же дети, ты что?

– Я просто хотел выстрелить в воздух.

Мне пришлось вмешаться.

– Отдай им свои проклятые деньги.

Вернулась Мария. На вид ей стало лет восемь-девять, не больше.

– Это же легкая загадка, это человечество! Господин прокуратор, отдайте им свои деньги. На обратном пути, на выходе вы восполните все свои расходы.

Прокуратор вынул тридцать сребреников, все что у него было. Отдал их пацану, забрал сотку и всю оставшуюся дорогу разглядывал диковинную вещицу, не понимая, что с ней делать. Толпа детей отошла назад и проводила нас обреченным взглядом. Вскоре пацан тоже куда-то исчез. Также неожиданно, как и появился.

– Кто эти дети в полосатых пижамах? – спросил я Льва Николаевича.

– Я не знаю, но они точно не из вашего мира.

Лес густел, тьма накрыла тропинку. У меня стали дрожать ноги, сказывалась потеря крови.

Дальше идти у меня не было сил, поэтому, как только мы вышли на поле, усеянное какими-то красными цветами, я попросил сделать остановку. Мышкин не возражал. Мы легли прямо посреди поля. Выкурили с прокуратором по сигарете и почувствовали сониливость. Лев Николаевич порылся в своей сумке.

– Не желаете? Это значительно более эффективно.

Увидев мои округленные глаза, он понял, что мне это не нужно. В поле мы были не одни. Вдали мы услышали веселые женские голоса. Всмотревшись, мы увидели за полем озеро. Красавицы были совсем без одежды, они бегали друг за другом, плескались и громко смеялись. Нимфы. Затем они выбрались на берег и принялись прыгать через костер. Мы заворожено смотрели на это зрелище, затаив дыхание. Мимо нас прошел какой-то толстяк с бутылкой коньяка на подносе. Но шел он задом наперед, обратным ходом.

– Коньяк будете?

– Нет спасибо. Еще раз тебя здесь увидим, долетишь до озера без самолета.

– Тогда с вашего позволения. Мне нужно немного протрезветь.

Он отхлебнул из горла, поставил бутылку на поднос и направился к озеру, повернувшись к нему задом.

Вскоре веки отяжелели, и мы все заснули. Я проснулся от сильной боли в руке. Как будто кто-то сделал мне укол.

Щелкунчик снова помог. Он перенес нас за маковое поле, подсадил рядом с огромным деревом. Прямо перед озером. Затем набрал фляжку воды в ближайшем ручейке и стал поливать нам лицо.

Дольше всех приходил в себя Лев Николаевич. Его никак не отпускало. Мы провалялись до обеда, после чего с горем пополам продолжили путь вокруг озера. Нимфы пропали. Единственное, что мы увидели, это голова и плечи молодой девушки, торчавшие камнем из озера, прямо под огромной скалой. Пройдя немного вперед, мы обнаружили, что девушка превратилась в старую ведьму.

После озера тропинка вела в гору. Забравшись наверх, мы увидели огромную поляну. Посреди поляны стоял высоченный обелиск. На самом верху обелиска подобно второму солнцу сверкал яркий кристалл. Чуть пониже мы увидели ангела, трубящего в рог, а под самим обелиском всадника, поражающего змия длинным золотым копьем. Там тропинка и заканчивалась.

Мы спустились вниз. Перед всей этой экспозицией под табличкой "Берли Оз" сидел колясочник в белом плаще и муляжном золотистом венце. Рядом находился комод с подносом и прохладительными напитками, скамейка, столик с разными закусками и рекламными брошюрами. На другом столике я увидел книжки с ценниками.

– Поздравляю вас! Вы достигли Тайного замка святого Грааля, Изумрудного города великого волшебника Берли Оза. Теперь я буду вашим экскурсоводом.

– Кто вы?

– Я король ужаса. Великий и ужасный. Властелин времени. Очень приятно.

Колясочник подал нам руку.

– А имя у вас есть?

– Да, конечно. Степан. Меня зовут Степан.

Как же это надоело. Здесь даже не пахло офисом. Я когда-нибудь выберусь из этого волшебного мира?

– Вам кто-нибудь попался по дороге?

– Никто, – мне совершенно не хотелось рассказывать про 33 байкеров, стаю ворон и толпу детишек в полосатых пижамах.

– Вы встретили самого Никто? Потрясающе!

– Согласен. Если бы он потише храпел, было бы еще лучше.

– Простите, но я не вижу здесь никакого изумрудного города, – вмешался Пилат.

– Само собой. Этот город скрыт от посторонних глаз. Прошу вас, присядьте на минутку.

Король Степан предложил нам подкрепиться.

– Этого города не существует. Именно поэтому его поиски обречены на провал. Нет места более великого и волшебного, чем это. Здесь вы встретитесь с великим волшебником Берли Озом, который сможет исполнить любое ваше самое заветное желание.

– Замечательно! – прокуратор уплетал канопе с красной икрой, заедал устрицами и запивал лимонадом.

– К примеру, Лев Николаевич, вы бы хотели встретить единорога? – спросил Степан, – совершенно целомудренное животное.

– Нет, мне достаточно Рогожина, он тоже очень целомудрен.

– Тогда не будете ли так любезны разрезать пирог?

Мы посмотрели вокруг и не обнаружили ни одного ножа.

– Нет, нет, спасибо, не люблю пироги.

После закуски Степан вынул из комода пять пар огромных зеленых очков.

– Прошу вас.

Прямо перед нами, на солидной высоте вырос невероятной красоты сверкающий изумрудный город. К входу вела длинная широкая лестница, раскрашенная под радугу. Мы последовали за Степаном.