Фаворит смерти 2

Глава 12

— Что я тебе плохого сделал, что ты меня убить хочешь? — спросил я, внимательно следя за движениями приближающегося.

Устраивать в битком набитом вагоне драку с помощью магических конструктов было верхом неразумности. Столько трупов наделаем, что от наступающих врагов у Барьера медаль получим — за заслуги. Да еще и самим себя подставим — драться на глазах у стольких свидетелях не самая лучшая идея. Припишут госизмену — и поминай как звали.

— Ты мне лично — ничего, — ответил Шталин, злобно взирая на меня в упор. — Но вот твоя братия, все эти аристократы, сделали.

— И что же?

— Последнее забрали. Все вам мало. Налогом задавили, штрафами задушили. Чуть что — сразу штраф. Оступился я, каюсь, с кем не бывает? Стащил я у тот бабки нафуфыреной деньги — и что с того? Я ей вернул потом. Так дайте мне, осознавшему, раскаявшемуся, на путь истинный встать. Помогите. Я же вовек этого добра не забуду, отблагодарю. Так нет, вы еще дальше давите, чтобы окончательно сломать. Тот бабке из знати аристократовой эти триста коинов — раз в пивняк сходить. А мне деньги.

— Я не совсем понимаю о чем ты.

— А тебе и не надо, — злобно ответил Шталин. — Все равно не поймешь — объясняй — не объясняй.

Искорка проскочила промеж пальцев парня.

— Послушай, здесь не место заклинаниями пользоваться, — произнес я, указывая тому на руки. — Людей простых погубишь, а они тут ни причем.

Это заставило Шталина задуматься. Он замешкался, искры в пальцах исчезли.

— Считаешь за дурака меня? — усмехнулся парень. — Тут конечно не буду тебя гасить, прилюдно. Это я так, попугать тебя.

— Если хочешь разобраться, давай отложим, — предложил я. — Будет время и место, безлюдное, чтобы никого невиновного не задеть — там и поговорим.

— Ты же при первой возможности сбежишь!

— Куда я отсюда сбегу?! Меня же за дезертирство к стенке поставят!

— Знаем мы вашу братию — деньгами все разрулите!

— Ты видишь у меня карманы, полные денег? Сейчас я на равных с тобой условиях. Хочешь подраться — давай, только не здесь. Другие тут ни причем.

Шталин мешкался. Потом все же произнёс:

— Договорились.

И ушел.

Я перевел дух. Проблема на время была решена.

Только сразу же за ней пришла другая. Заскрежетали колеса поезда, вагон дернулся, начал резко останавливаться. Пьяные и спящие на полках пассажиры посыпались вниз как перезрелые яблоки с деревьев.

— Кто дернул стоп-кран?! — зарычал майор, выскакивая из тамбура. — Кто дернул стоп-кран, спрашиваю?! Вы что, совсем ополоумели? Да я вас как изменников! Как подстрекателей! В бараний рог скручу! Кто дернул спрашиваю?!

На его поясе шикнула рация, хриплый голос сообщил:

— Ситуация 3-Б.

— Никто не дергал, промычал один из упавших, потирая ушибленный бок.

— Повторяю: ситуация 3-Б, — хрипло прошипел динамик рации.

Майор тут же вышел опять в тамбур.

Вагон остановился. Все начали выглядывать из окон, пытаясь понять что же случилось. Но рассмотреть хоть что-то едва ли получилось.

Вновь выскочил майор и приказал всем выходить из вагона.

— Живо! Живо! Живо!

Толпа нехотя потекла к выходу. Через полчаса все были на улице, по среди пустыни и палящего солнца.

— В голову поезда! Строем, по три человека — марш! Держать строй! Ближе друг к другу! Не растягиваться как сопли из носа! Живее!

Как оказалось, остановились мы из-за того, что кто-то перегородил путь — на рельсах ровными рядками были уложены валуны. Неизвестные действовали с помощью магии, потому что перетаскать такое количество камня за такое количество времени было просто нереально.

— «Красные Казематы» козни строят, — прошептал кто-то и я навострил уши.

— Им то это зачем? Это кто-то из революционеров. Анархисты, как пить дать они!

— А им зачем?

— Как это зачем? Сейчас состав задержат, на Барьер позже срока прибудем. Там волнения начнутся, что поставки срываются. Вот тебе и напряженность. А там и до свержения государя недалеко.

— Ерунду мелешь какую-то!

— Сам ты ерунду!

— Тише ты!

— Работаем! — рявкнул подошедший майор. — Больше камней берем! По два! По два!

— Товарищ майор! — крикнул кто-то. — Разрешите я даром воспользуюсь — быстрее будет.

— Отставить! — почти закричал тот. — Даром он воспользуется! Не было такой команды! А была команда убрать руками! Вот и убирай!

Нашлись и те, кто категорично отказался работать. Среди них отказавшихся был некий араб Раш Ар-Рауд, который, по слухам топором убил пятерых судебных приставов и в попытке скрыться от преследования, пошел в армию.

Не знаю, правдой ли был этот слух, но парень внушал страх — здоровый, под два метра ростом, угрюмый, молчаливый, с руками, похожими на сваи. Даже майор не рискнул что-то ему говорить, махнув рукой — мол, и без тебя справимся.

Через полчаса дорога была расчищена. Уставшие, вымотанные, мы вновь погрузились в вагон, который за это время стояния на жаре превратился в настоящую духовку. Кому-то стало плохо — их уложили на пол, там было хоть немного прохладнее. Майор, сжалившись, принес ведро воды. Вода была теплой и сильно отдавала ржавчиной. И на весь вагон ее конечно же не хватило. Да и на одного не хватило бы. Стоило сделать глоток, как вода тут же выходила в виде пота обратно наружу. Жара была адской.

Ехали, казалось целую вечность. Чтобы хоть как-то отвлечься от этого муторного сводящего с ума зноя, я принялся смотреть в грязное окно, наблюдая за проплывающими пейзажами.

Степная пустыня постепенно закончилась, ее начал подпирать лес. Сначала шли кривенькие, маленькие деревца, потом больше. Потом и вовсе густой, непроглядный лес. Потом показались первые после долго переезда поселения.

— Скоро Барьер увидим! — сообщил кто-то с верхней полки и все прильнули к окнам.

На горизонте показалось что-то серое, похожее на полоску материи, окаймляющую землю.

— Барьер! Барьер!

Я вглядывался вдаль и никак не мог понять где же этот самый Барьер.

Горизонт все так же был недосягаем, а серая полоса росла, медленно, нехотя, но росла.

На западе горизонта проступило несколько гигантских холмов правильной формы. А за ними что-то такое, непонятное, призрачное, и в то же время величественное, гигантское.

До рези в глазах я смотрел туда, еще не в силах своим разумом осознать всю необъятность постройки. И лишь когда стоящий рядом курносый парнишка уже в который раз прошептал: «Барьер!» я наконец увидел.

Это была постройка, сделанная великанами. Именно великанами, потому что как могли ее построить обычные люди у меня не было ни малейшего представления. От одного только ее величия у меня захватило дух. Какая огромная! Стена! СТЕНА!

Казалось, она упирается в самое небо. Величественная. Угрюмая. Вечная.

Выложенная из массивных, размером с наш вагон, блоков, притертых друг к другу так плотно, что и лезвие не пройдет, она была тут, казалось, вечность. Как? Как такое возможно? По сравнению с ней пирамиды Египта просто детская шалость.

Стена распростерлась от края до края, ровная, как пульс мертвеца.

У северной части, там, где располагалась деревня, была сооружённая смотровая башня. У противоположной, южной — еще одна. Я пригляделся и увидел в бойницах и на самой стене людей — они были крохотными как муравьи. Мелкие суетящиеся букашки.

Основание Барьера тоже представляло интерес. Здесь были проделаны гигантские земляные работы. Целые холмы выросли вдоль стены, образованные от грунта, который вырыли для возведения фундамента. У подножия холмов стояли домики.

Мы въехали в так называемую Барьерную область и поезд замедлил ход.

Первое, что бросилось в глаза — беднота. Тут она была повсюду. Домики подпирали друг друга, покосившиеся, осунувшиеся, серые, словно лица узников концлагеря. Тесные улочки, грязные, зловонные. И такие же люди, снующие по ним. Все в рванье, босиком. Многие — инвалиды и изувеченные. Некоторые — уроды, с поплывшими лицами и собачьими мордами, с длинными до самой земли обезьяньими руками и изогнутыми в колесо спинами. Кто на каталках, кто на костылях.

Среди жителей попадались и солдаты. Эти разительно отличались от местных. Добрая новая одежда, круглые лица, не затравленный взгляд.

Мне стало не по себе. Вспомнился дом, его интерьер, богатый стол, изыски. Стало стыдно от этих воспоминаний.

Барьерная область, как оказалось, была весьма большой, едва ли не больше столицы. Мы ехали еще долго, когда добрались до конечной станции, где должна была быть выгрузка.

Прибыли мы лишь под вечер. Уставшие, голодные, с трудом вылезли из вагона. Мокрые от жуткой духоты, начали быстро подмерзать на вечерней прохладе и сквозняке. Но в помещения гнать нас не спешили. Разбили по группам и долго сверяли списки — все ли приехали, нет ли дезертиров?

Я озяб, продрог, но едва ли этого замечал — все смотрел на Барьер, высившийся с одной стороны исполинским мегалитическим сооружением. Он не давал мне покоя, поднимая из глубин души какие-то странные ощущения. Не страха, не удивления, но чего-то, что стоит за этим. Наверное, благоговейного трепета, словно я вдруг увидел перед собой настоящего Бога.

От Барьера шла какая-то магическая составляющая и ровный фон. Я почувствовал его не сразу, но едва он коснулся меня своей холодной невидимой рукой, то уже не отпускал. Магия текла тут иначе, создавая завихрения, притягиваясь к исполинскому сооружению словно поток метеоритов к огромной планете.

Я попытался прощупать магический фон Барьера, но внезапно наткнулся на серую холодную стену. Защита. Да такая, что пробить ее не удастся даже самому опытному магу. И десятерым магам.

Зачем? Зачем возводить такое сооружение?

Логичный вопрос вполне скоро породил в голове другой. Что же это за враг такой прячется там, за периметром, от которого мы скрыты за такими высокими и мощными стенами?

От этих мыслей потянуло стылым и пугающим. Я невольно поежился.

Очередь дошла и до меня. Уставший майор выкрикнул мое имя, я так же устало ответил «я» и мне велели идти в пятый гарнизон. Я с трудом представлял устройство этого гарнизона и наивно полагал что вот сейчас наконец нас заведут в помещение и дадут отбой. Ошибся.

Как оказалось до пятого гарнизона нужно было еще добраться. Он располагался в нескольких километрах от Врат и до него нужно было добираться пешим ходом.

Два батальона по двести человек в каждом выдвинулось по дороге. Все тот же майор, которому поручено было начальником сопроводить нас, откровенно зевал, лишь иногда спрашивая у кого есть закурить. Ни у кого закурить не находилось и тогда майор обиженно матерился.

— Отбоя не ждите! На плац еще пойдем сейчас, отрабатывать строевой шаг будем, — грозился он, зевая во все свои пятнадцать зубов. — Будем марш-бросок совершать!

Но вскоре силы его иссякали и он вновь некоторое время шел молча, пока опять желание закурить не побороло усталость.

Майор не соврал — спать никто не пошел, когда мы дошли до гарнизона.

Начало темнеть. Гарнизон располагался в низине, окруженный забором из колючей проволоки, представлял он из себя несколько длинных бараков и строения для офицерского состава. В окошках тускло светили огоньки, виднелись люди.

Это немного приободрило нас. Скорее бы уже в тепло лечь спать и отдохнуть.

Дозорные вышки черными горгульями возвышались над миром. На самом верху — часовые.

Короткий выкрик и мы остановились.

Майор что-то закричал в ответ. К колючке подошел солдат, спросил пропуск. Майор показал. Солдат с явной неохотой принял бумажки. Майор спросил закурить. Солдат не ответил — проверял документы.

— Заходите! — велел нам и сетчатый забор пополз в сторону.

Внутри залаяли собаки.

Было ощущение что мы прибыли не в гарнизон, а в лагерь для заключенных.

— Распределение когда? — спросил майор, потирая пальцами пересохшие губы.

Солдат пожал плечами. По рации сообщил о поступлении. Через десять минут пришел заспанный командир гарнизона. Не глядя на документы махнул:

— Заводи всех по баракам. Завтра будем считать.

— Велено было сегодня проверить, — возмутился майор.

— Завтра проверим, — ответил командир гарнизона и протянул майору пачку сигарет.

Тот аж крякнул от удовольствия.

— Ну завтра так завтра! Все, я пошел.

— Иди.

Мы зашли в барак. Там нас встретил дневальный и дежурный. Бегло расспросив кто откуда родом, бросил:

— Ложись на свободные места.

Толпа устала ввалилась в помещение и разбрелась по кроватям. Я занял нижнюю, у стены, в дальнем конце барака. Едва лег, как тут же поплыл — так сильно устал.

— Спи — да будь осторожен, — произнес кто-то.

Я открыл глаза, обернулся.

Шталин размещался через кровать от меня. Если бы не узбеки, занявшие места вокруг, то наверняка бы лег и поближе — чтобы когда я усну положить мне на лицо подушку и хорошенько прижать.

Твою мать!

— Это кто? — спросил Шавкат, косясь на Шталина.

— Да есть один, которому я попрек горла.

— Ти маму его обидель? — серьезно спросил Тахир.

— Что?! Нет конечно! Не знаю ни его, ни его маму.

— Тогда чего он к тебе лезет?

Я пожал плечами.

Узбеки некоторое время смотрели на Шталина — как тот укладывается, взбивая каменную подушку. Но потом и их взял измор и они улеглись.

— Сегодня спите спокойно! — крикнул дежурный, вальяжно расхаживаясь вдоль рядов кроватей. — А завтра будете вешаться.

Я не сомневался, что именно так все и будет.

Сон прошел как мгновение. Вроде бы только что закрыл глаза — и вот уже дневальный орет во всю глотку «Подъем!».

Неужели так быстро прошла ночь?

Но это был не дневальный. И ночь не прошла. Только понял я это не сразу.

— Вставай! Чего разлегся?

Я поднялся с кровати, полусонный начал одеваться.

— Быстрее! Одеваться надо за тридцать секунд.

Когда одежда с горем пополам была надета, я пригляделся.

— Что случилось? — спросил я, глядя на стоящего.

Только сейчас понял, что еще не утро, а глубокая ночь. Все спят, храпя на разные лады, словно один большой оркестр.

Передо мной стоял штабной приказной, заспанный, злой.

— Начальство вызывает к себе, — пробурчал тот. — Пошли за мной.

Протерев сонные глаза, я двинул по темному коридору.

Дневальный стоял по ниточке, взглядом провожая меня словно на виселицу.

— А до утра потерпеть? — спросил я.

— Разговорчики!

Мы вышли из барака в темную сырую ночь, прошли вдоль рядов фонарей, который светили так слабо, что свет от них едва ли долетал и пары метров. Лающие во тьме собаки только усиливали эффект присутствия в лагере для пленных.

Мы добрались до большой деревянной постройки, отличающейся от бараков только наличием на двери таблички с надписью:

Начальник гарнизона тов. Шелия-Максютов

Штабной приказной постучал, не дождавшись ответа, вошел. Потом быстро вышел, махнул мне.

— Иди.

Я зашел.

Внутри было тепло, пахло кофе и сигаретами, какой-то выпечкой, с ванилью и апельсинами.

— Доброй ночи, — без энтузиазма произнес я, проходя коридор и остановившись возле второй двери.

Мне никто не ответил.

Я вошел во вторую дверь.

Начальник гарнизона Шелия-Максютов сидел за столом, хмурый, серый. Был он крепок, монолитен в своей форме и сразу невольно вселял уважение. Крепкая челюсть, тяжелый взгляд, лоб, прорезанный морщинами.

— Вяземский? — спросил Максютов, глянув на меня.

— Я.

— Не «я», а «так точно».

— Так точно.

— Ну присаживайся, Вяземский.

Я сел на стул.

Шелия-Максютов долго смотрел на меня, изучая, как картину в галерее. Потом произнес:

— Меня зовут Сергей Маркович Шелия-Максютов, я являюсь начальником пятого гарнизона.

— Очень приятно, — едва слышно ответил я, не зная как в таких случаях правильно говорить по-армейски.

— Я тебя вызвал по поводу вот этого.

Сергей Маркович извлек из стола несколько листиков, скрепленных степлером.

— Знаешь что это?

— Нет.

— Твои документы. Изучил я их. Поэтому и вызвал тебя по среди ночи, когда ушей меньше вокруг. Ночь — она тишину любит. Поэтому сейчас.

Начальник гарнизона достал пачку сигарет, закурил.

— Будешь?

— Не курю.

— Правильно, — кивнул тот и глубоко затянулся. — Вяземские — это которые в Нижней палате сидят?

— Верно, — кивнул я.

Сергей Маркович вновь задумался.

— Вроде в газетах писали что умер глава клана.

— Тоже верно, — вновь кивнул я. — Теперь я стал главой.

Сергей Маркович подавился дымом, начал кашлять, раскраснелся.

— Ты? — наконец спросил он, когда кашель унялся. — То есть вы?

— Да.

— К-хм… а зачем сюда пришел? Можно я на ты? Просто привык. Ты не подумай ничего, я сейчас с тобой на равных говорю, без всех этих должностей и рангов. Я давно тут и вижу каждое дело насквозь. О твоем могу сразу сказать сразу — он сделано на коленке. И ранг ты получил так скоро, целого фельдфебеля, и оформился скоро. Заказное. За деньги, тут к гадалке не ходи. Но ты не переживай, это меня не касается как ты и что там оформлял. Просто интересно — зачем? Звание и выслуга нужна? Так могли бы и на гражданке все оформить — зачем сюда тебя гнать?

— Жизненные обстоятельства, — уклончиво ответил я.

— Понимаю, — кивнул Сергей Маркович. — Жизненные обстоятельства порой заставляют нас совершать очень странные поступки.

Начальник гарнизона докурил сигарету, раздавил окурок в пепельнице.

— Максим… — он глянул в дело. — …Петрович, коль у вас звание фельдфебеля, вам положены люди в подчинение.

Я кивнул.

— Десять солдат полагается, вся ответственность о которых ложиться на вас. Случиться что-то с ними — спрос будет с вас. Тут никакие связи не помогут.

— Что нужно будет делать? — спросил я, вспоминая слова Вроцлава о том, что я отсижусь в штабе.

Эту мою нервозность прочитал в глазах сидящий и улыбнулся.

— Будете на заготовительном участке сидеть. Работенка не пыльная.

— А что заготавливать? — спросил я, представляя какую-нибудь фабрику по штамповке и выточке снарядов.

— Боевые заклятия, — ответил Сергей Маркович.

— Как это? — не понял я.

— Ну вы же дарованный, — начальник гарнизона вновь глянул в дело. — Тут так написано. Или это только написано?

— Нет, все верно, дарованный.

— Ну вот. Еще и первый курс Школы прошли, и экзамен у вас по Дикой Охоте стоит, оценка наивысшая, «толк». Значит с магией умеете управляться.

— Умею.

— Дадим вам формуляры, будете по ним боевые заклятия составлять — для фронта. А коль вы маг, то и подчиненных вам дадим соответствующих, с даром. Будете все вместе трудится на благо Родины. Устроит вас такое?

— Устроит, — кивнул я.

— Вот и договорились. Вот список людей, которые поступают к вам в распоряжение, вот приказы на них — отдадите по утру дежурному, он отметит причисление и покажет заготовочный участок. Прямо с завтра и начнете штамповать болванки для вражины!

— Так точно! — ответил я и, взяв документы, направился к выходу.

— Максим! — остановил Сергей Маркович. — А Александр Вяземский вам кем приходится?

Я напрягся.

— Старшим братом, — ответил, сдерживаясь до последнего, чтобы не спросить для чего это ему знать и по какому поводу подобный вопрос.

— Понятно, — задумчиво произнес хозяин гарнизона. — Ладно, все иди спать. Свободен.

Я вышел на улицу — там меня ждал штабной приказной, сонный, злой.

— Все? — клацая от холода зубами, спросил он.

— Все.

— Что-то про меня говорили?

— Нет.

— А про обеспечение материальной частью личного состава?

— Нет.

— Максютов просил докладные ему писать по любому поводу?

— Нет.

— Вот и не пиши. А если моча в голову ударит и захочешь написать — то только через меня. Понял?

— Понял.

— Смотри мне! — пригрозил он пальцем. — Если стукачить будешь в обход меня — не поздоровится.

— Я и не собирался стукачить.

— Мало ли, — передернул плечами штабной приказной. — Все доклады — только через меня. И чтобы без иницититативы…

— Чего?

— Ицинита… инициативы, твою мать! — еле выговорил стоящий.

— Понятно, — устало ответил я. Хотел больше жизни спать.

— Ладно, тогда дуй до барака. Сам доберешься, не заблудишься?

— Не заблужусь.

Я двинул по обратному маршруту, еле волоча ноги. Когда добрался до барака, дневальный уже вовсю спал, облокотившись на тумбочку и похрапывая. Я не стал его будить. Осторожно прошел внутрь, к своей кровати. Не удивился тому, что подушка, матрас и одеяло были сброшены на пол.

«Лишь бы не были мокрыми», — с омерзением подумал я, ощупывая белье.

Сухое. Нормально.

Я накинул матрас, застелил простыней, тяжело плюхнулся. Глаза слипались, но я все же решил пробежаться по списку людей, которые с завтрашнего дня поступали ко мне в распоряжение.

Первые же имена заставили удивиться.

Шавкат Еркимбаев — рядовой

Тахир Еркимбаев — рядовой

Тоджихон Еркимбаев — рядовой

— прочитал я в списке. А разве они дарованные? Начальник гарнизона сказал, что ко мне пойдут дарованные, а за этими я что-то ничего не замечал. Может, какие-нибудь погодники? Дождь умеют призывать? Ладно, завтра разберемся. Кто там дальше?

Евгений Бобков — рядовой

Остап Бердичевский — ефрейтор

Раш Ар-Рауд — рядовой

Это что, тот, который топором пятерых приставов зарубил? Ох, компашка просто блеск собирается.

Клим Журавлев — ефрейтор

Антон Рябов — рядовой

Иван Ходун — рядовой

Михаил…

Я не поверил своим глазам. Последняя фамилия резанула глаза. Он то какого ляда тут?! Хотя, все верно, у этого кадра есть магические способные, которые я уже успел увидеть и даже почувствовать на себе.

Мелким шрифтом в самом конце списка значилось:

Михаил Шталин — рядовой