Феникс в пламени Дракона

Государства возвышались и исчезали, а феникс оставался как символ того, что Империю невозможно уничтожить. Можно лишь повергнуть, чтобы она вновь возродилась из пепелища. Спустя века, под другим именем и с новой династией на троне, но непременно возродилась.

Сегодня Империя Ксаль-Риума правила землями намного большими, чем древний Гайон. Ее владения простирались на весь единственный континент - Магнос - и немалое количество больших и мелких островов. Конечно, всякое случалось за эти четыреста пятьдесят лет - и восстания, и войны с соседями, и эпидемии, а в период становления державы имели место и кровавые междоусобицы, когда спорили за власть принцы из враждебных ветвей династии, и полки под черно-золотыми знаменами сражались друг против друга. Но темные времена приходили и уходили, оставляя по себе память лишь скупыми строками в замшелых хрониках, а Империя оставалась и продолжала процветать. И над великой столицей гордо возвышался непревзойденный Палатиан - резиденция Императоров Каррелов, бессменных правителей Ксаль-Риума.

На входе в залив узкое "бутылочное горлышко" между Клешнями Омара охранял длинный, вытянутый на манер клинка кинжала остров, который так и назывался - Стражевый. Первые крепости здесь были возведены еще веков пятнадцать назад, затем уступили место укрепленным фортам, вооруженным десятками чугунных пушек, а теперь два пролива между Стражевым островом и Клешнями, простреливали тяжелые крупнокалиберные орудия. Один из старых фортов все-таки остался как память о прежних славных временах - Центральный, или Амадинов, как его прозвали по имени начальника, полковника Латения Амадина, который командовал крепостью в 1756 году, когда она остановила попытку анадриэльской эскадры под покровом ночи прорваться к имперской столице.

Вместо того чтобы воспользоваться самолетом, Дэвиан прибыл к столице на быстроходном крейсере "Дозорный". Путь от Анлакара занял десять дней, но времени у префекта Каррела хватало. Церемония была назначена на пятидесятый день Весны, так что он прибыл даже с опережением графика.

Приближаясь к Стражевому Острову, крейсер встретился с почетным эскортом - императорской яхтой "Феникс" (которая была почти вдвое больше "Дозорного" с его пятью тысячами тонн водоизмещения) и парой военных кораблей Гвардейской эскадры, традиционная задача которой состояла в защите метрополии от нападений с моря. Два длинных крейсера были выкрашены в имперский черный цвет с золотисто-желтыми трубами, окаймленными черным наверху; их мачты, как и мачты "Феникса", были расцвечены многочисленными сигнальными флагами. Между "Дозорным" и "Фениксом" произошел короткий диалог примерно такого содержания.

"ПРИВЕТСТВУЕМ ПОБЕДИТЕЛЯ" - просигналила императорская яхта.

"СЛУЖУ ИМПЕРАТОРУ" - последовал ответ Дэвиана.

"ПРОСИМ ПРИНЦА ПОДНЯТЬСЯ К НАМ НА БОРТ".

"БЛАГОДАРЮ. ПРЕФЕКТ ЗАПАДНОЙ ЭСКАДРЫ ПРОСЛЕДУЕТ В СТОЛИЦУ НА СВОЕМ КОРАБЛЕ".

"ПРОСИМ ПРИНЦА ПОДНЯТЬСЯ НА БОРТ, - повторил "Феникс", - ЕГО ЖДЕТ НАСЛЕДНИК ТРОНА".

"ПРИГЛАШАЮ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА НА БОРТ "ДОЗОРНОГО", - не остался в долгу Дэвиан.

Было видно, что это приглашение застало "почетную встречу" врасплох. Они не отвечали почти четверть часа. Затем, однако же, на ветру затрепетали новые цветные флаги.

"НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ ИМПЕРИИ ВЗОЙДЕТ НА БОРТ ВАШЕГО КОРАБЛЯ".

"РАДЫ ПРИВЕТСТВОВАТЬ НАСЛЕДНИКА ТРОНА".

Вскоре с "Феникса" спустили большой моторный катер, который доставил на борт "Дозорного" несколько человек. Трое были морскими офицерами из числа Гвардейской Эскадры. Четвертый - высокий стройный мужчина, ровесник Дэвиана - также был одет в черную с золотым парадную форму с нашивками префекта Гвардейской эскадры; его грудь пересекала наискось блестящая лента золотого шелка, позолотой сиял и эфес сабли на поясе. У мужчины были чеканные черты смуглого лица, темные глаза и небольшие тонкие черные усы над верхней губой. Он выступил вперед из группы.

Команда "Дозорного", уже выстроившаяся на палубе, приветствовала его троекратным салютом. Мужчина в форме префекта ответил по уставу - поднял к небу правую руку, сжатую в кулак.

Дэвиан шагнул ему навстречу. Гость приветствовал его рукопожатием и кривой улыбкой.

- Кузен, - протянул он. - Вижу, за время своего западного круиза ты не особенно изменился.

- Не вижу смысла меняться, Тамрин, - невозмутимо откликнулся Дэвиан. - К тому же, я никогда не любил эту яхту. Много роскоши, мало смысла - то, что во все времена принято было называть безвкусицей.

- Да уж, ты действительно не изменился, - с коротким смешком констатировал принц Тамрин Каррел. - Но, как говорится, "хозяин - барин". Сегодня ты - триумфатор.

- Тем более, будет лучше, если мы прибудем в столицу на боевом корабле, а не на парадной яхте. "Дозорный" принимал участие в сражении, так что это будет смотреться, хм... символично.

- Резонно, - согласился Тамрин.

- Не желаешь вместе со мной пройти на мостик? - предложил Дэвиан.

- Лучше в каюту. Я хотел бы с тобой переговорить.

- Как скажешь.

Они вдвоем прошли в небольшую офицерскую каюту, которую занимал Дэвиан. "Дозорный" и его почетный эскорт продолжили путь. Теперь над фок-мачтой крейсера, помимо флага префекта эскадры, развевался длинный черно-золотой вымпел, обозначающий присутствие на борту Принца Трона.

- Как обстоят дела на Анлакаре? - осведомился Тамрин, когда они остались наедине.

- А разве ты не знаешь?

- О, я прочел столько рапортов и докладов, что их хватило бы на целый роман, - заверил наследный принц. - Но мне интересно твое собственное мнение. В отличие от штабных офицеров, ты не имеешь привычки приукрашивать.

- Но на этот раз все действительно благополучно, - ответил Дэвиван. - С разгромом ивирцев восстание было обречено. Наши потери невелики. Мятежники сломлены. К тому времени, как я оставил эскадру, они практически прекратили сопротивление. Уже в пути я получил радиограмму от капитана Илевера Танна о том, что последняя крепость, где они засели, капитулировала. Мятеж, таким образом, подавлен окончательно. Вот и все.

- Ну, что ж, поздравляю, Дэвиан. Блестящая победа. Ты стал героем Ксаль-Риума.

- Не с чем поздравлять, право же. Это было больше похоже на стрельбу по мишеням, чем на бой.

- Не скажи, - возразил Тамрин, - четырнадцать лет назад, когда Агиннара проглотила Шлассенский Триумвират, одно сражение подобного масштаба определило исход всей войны. Сетано-тэн заслужила повышение до контр-адмирала, обратив в бегство не столь сильную группировку, - его взгляд сделался серьезным. - Кстати, о Сегунате. Я изучил твой доклад о ходе сражения. Ты действительно думаешь, что ивирцев подначивали к вмешательству северяне?

- Похоже на правду, - подтвердил Дэвиан. - Ты же знаешь, что при дворе султана Ажади состоят советники-агинаррийцы. И он к ним прислушивается.

- Возможно, после этого эпизода перестанет, - заметил Тамрин.

Дэвиан выглянул в раскрытый иллюминатор. "Дозорный" в сопровождении "Феникса" и крейсеров Гвардейской эскадры приближался к Стражевому Острову. На горизонте уже можно было увидеть темную береговую линию одной из Клешней.

- Как думаешь, они добились того, чего хотели? - спросил двоюродный брат.

- Знать бы еще, чего они добивались, - ответил Дэвиан. - Возможно, просто хотели посмотреть, на что мы способны и как себя поведем.

- В таком случае, ты дал им понять, что Империю еще рано считать беззубым левиафаном.

- Благодарю. Но нельзя забывать, что Агинарра - это не Ивир. Они двадцать пять лет спят и видят, как бы взять реванш за прежнюю войну. Анлакар и ивирцы - лишь булавочный укол. Они хотели посмотреть на нас в деле - и они посмотрели. И сделали какие-то свои выводы.

- Надеюсь, после того, какую трепку ты устроил Ажади Солнцеподобному, Дэвиан, их командование придет к тому выводу, что бросать вызов Ксаль-Риуму по-прежнему неразумно с их стороны, - сказал кронпринц.

- Я на это не рассчитываю, - возразил Дэвиан, глядя кузену в глаза. - Более вероятно, что они сделают должные выводы из бездействия столицы. Чем вы тут занимались, Тамрин - развлекались верховыми прогулками и чаепитиями?

Сын Императора вспыхнул от гнева, но сдержал себя.

- Ты имеешь право быть недоволен, - неохотно признал он. - Столица показала себя... не с лучшей стороны. Мы оказались захвачены врасплох и, не буду скрывать, растерялись. В этой истории героем оказался ты, а не мы.

- Только ты еще не начинай... - отмахнулся Дэвиан. - Кстати, а что думает обо всем Император?

Тамрин покачал головой и усмехнулся.

- В настоящий момент Императора Велизара больше всего занимают подробности предстоящего грандиозного празднества по поводу твоей победы, - сказал он. - Газетчики превознесли это историю до небес, и теперь отец намерен устроить тебе триумф, достойный героев времен Первой Империи. Он говорил о том, что вручит тебе Орден Несокрушимой Крепости. Награждены будут и все офицеры и нижние чины Западной Эскадры, которых ты назовешь.

- Я на седьмом небе от восторга, - сострил Дэвиан.

Вряд ли Император на самом деле радовался успеху племянника. Скорее, он просто делал хорошую мину при плохой игре, пытаясь извлечь из победы как можно больше выгоды для себя.

- Всегда мечтал заслужить эту награду, - полушутя, полусерьезно проговорил Дэвиан.

- Ты ее заслужил, - сказал Тамрин, - Честно. Ты очень малой кровью выиграл сражение и почти полностью уничтожил неприятельский флот, численно превосходивший твою эскадру. К тому же захватил в плен его командующего, вдобавок султанского родича.

- Да, действительно. Я об этом почти забыл. Вернее, хотел бы забыть, но он слишком часто и громко о себе напоминает, этот, как же его... Раннук Между-лилией что-то там...

- Раннук ай-Меджилилие иль-Кельгурны ай-Таллакар, - без единой запинки скороговоркой выпалил Тамрин. - И нечего на меня смотреть, словно я выругался в институте благородных девиц. Во-первых, на самом деле ты помнишь его полное имя не хуже, чем я. Во-вторых, имена ивирской знати не мы придумывали. Ты привез это чудо с собой?

- Разумеется. Он сидит взаперти в другой каюте. Можешь с ним переговорить, если хочешь, но ничего интересного он не скажет. Хотя ругается красиво, по стилю близко к проклятьям пророков Неведомых Богов из древних хроник. К тому же приходится держать его подальше от всяческих острых предметов.

- Хм? Что, пытался покончить с собой?

- Если бы. Мечтает прирезать хоть кого-то из "ксаль-риумских дикарей".

- Ах, да, наслышан об этой его склонности. За последние тридцать лет в Ивире не осталось ни одной благородной фамилии, в которой этот "Между-лилией" хоть кого-нибудь бы не подстрелил или не порезал. Некоторые даже говорят, что саму войну султан Ажади затеял, чтобы спровадить задиристого родственника подальше от столицы, пока там остался хоть один паша или бей при всем комплекте глаз, ушей и конечностей. Не пожалел всего флота, лишь бы избавиться от дядюшки - авось того утопят. Наверное, ты очень разочаровал беднягу Ажади - флот потерян, но Раннук жив и невредим.

- Тем лучше, - невозмутимо возразил Дэвиан, - пусть султан вместо выкупа за возвращение родича платит за то, чтобы мы придержали его у себя.

Тамрин рассмеялся.

- Хорошая мысль, надо будет намекнуть в консульстве, чтобы сделали Ажади такое предложение.

- Кстати говоря, - заметил Дэвиан, - если Император действительно хочет меня наградить, я предпочел бы перевод на Северный Флот.

- Что, надоела наша южная жара? - заинтересовался Тамрин. - Ищешь местечко попрохладнее?

- Напротив, хочу туда, где скоро будет жарче всего.

- Вот как? - кронпринц бросил на кузена изучающий взгляд. - Ты думаешь, война все-таки начнется?

- Боги Неведомые, Тамрин, а кто думает иначе?

- Ну, по меньшей мере, мой отец. Император убежден - и Главный Штаб в большинстве своем разделяет это убеждение - что в течение ближайших нескольких лет нападения со стороны Агинарры можно не опасаться.

- А что думаешь ты? - напрямую спросил Дэвиан.

Тамрин немного помолчал.

- Пожалуй, я с ними согласен, - наконец, произнес он. - По крайней мере, отчасти. Война будет, я не сомневаюсь. Ее не может не быть. Слишком много противоречий между Югом и Севером, чтобы можно было надеяться на их мирное разрешение. И с каждым годом их становится только больше. Но не завтра эта война начнется, Дэвиан, не завтра.

- Интересно было бы узнать, на чем основана такая уверенность.

- По-моему, это очевидно, - заметил кронпринц. - Соотношение сил явно не в их пользу. Нападать на сильнейшего противника...

- В свое время Драконовы Острова тоже были намного сильнее, чем Агинарра, да и шлассенцы вовсе не были беззащитны. Превосходство противника никогда их не смущало. И чаще всего их наглость приводила к успеху.

- Но не в случае с Империей, верно? Уж кому, а тебе напоминать о том, чем для них все закончилось в прошлый раз, не нужно, - Тамрин усмехнулся. - Мне иногда кажется, что ту войну ты изучил наизусть от первого до последнего выстрела.

- Да, и еще я помнию о том, что "прошлый раз" был двадцать пять лет назад, Тамрин. Будь уверен - все эти двадцать пять лет Агинарра потратила на то, чтобы подготовиться к реваншу. Я рад был бы сказать то же самое о Ксаль-Риуме.

Тамрин нахмурился.

- Ты так убежден в этом?

- Скажем так, мне трудно убедить себя в другом.

Пару минут они оба молчали.

- Агинаррийцы неправильно выбрали себе герб, - заговорил после паузы Дэвиан. - На их знаменах дракон, но этот символ, мне кажется, больше подошел бы именно для Ксаль-Риума. Здоровенный, раскормленный змей, который порой разминает крылья и пышет огнем, чтобы навести должный трепет на окрестные деревеньки, но большую часть времени почивает на накопленных за века сокровищах. Если ты помнишь, финал у таких сказок всегда одинаков: к нему приходит для мужского разговора какой-нибудь рыцарь, то ли доблестный и благородный, но скорее просто жадный, и для дракона все заканчивается трагически.

- Н-да, - хмыкнул Тамрин, - прежде я не замечал за тобой такой склонности к образным выражениям. А какой же тогда герб подойдет Агинарре?

- Саранча, - сразу ответил Дэвиан, - анадриэльская черная саранча - знаешь, та, которая жрет не только листья и зерно, но и плоть, и вынуждена постоянно находиться в движении, потому что, остановившись, тут же сожрет саму себя.

- Действительно, образно, - повторил Тамрин. - Магистр Нарис Талан на советах рассуждает похожим образом.

- Старику не откажешь в уме.

- Но это не добавляет его идеям популярности.

- И все равно, ты поговоришь с отцом?

- Если таково твое желание... - произнес Тамрин скептически. - Только сразу предупреждаю - не особо рассчитывай на успех. Император, как я сказал, не воспринимает угрозу настолько же серьезно, насколько ты. Сенат и большинство чинов Главного Штаба, кроме Магистра Талана и отдельных его единомышленников, думают так же. Магистр Дориаль Анно убежден, что, пока мы поддерживаем численность Великого Северного Флота на нынешнем уровне, наши границы в безопасности, и отец... - Тамрин помедлил несколько секунд, - скажем так, Императору больше по душе эта точка зрения, чем теории Талана. Прайм-канселиор Темплен также придерживается ее. Ты знаешь: Темплен всегда считал, что Империя тратит слишком много средств на содержание Северного Флота, и Сенат на его стороне, да и Народная Палата тоже. Их можно понять, цифры в графе "расходы" во всех отчетах, приходящих с северных границ, смотрятся очень впечатляюще, а после войны Агинарра не предпринимала попыток отхватить кусок от имперских территорий.

- Действительно, - ядовитым тоном согласился Дэвиан. - За исключением оккупации Шлассенского Триумвирата, с которым мы были в союзе, и Айнелина, откуда ценой больших потерь вышибли агинаррийцев в прошлую войну.

- Для многих, кто живет в Ксаль-Риуме, проблемы северян касаются только их самих. Формально мы признали север зоной преимущественных интересов Сегуната, проще говоря, согласились не лезть в их дела. К тому же, северные державы очень далеко от столицы, их не видно из окон Палатиана.

Дэвиан недоверчиво усмехнулся.

- Творец и все десять пророков его, иногда мне кажется, что наша столица... - его слова прервал стук в дверь. - Что там?

В дверях появился офицер. Отсалютовав префекту эскадры и Принцу Трона, он сообщил, что корабли приближаются к Стражевому острову.

- Пожалуй, теперь можно подняться на мостик, - заметил Тамрин. - Мы еще договорим, Дэвиан, - пообещал он. - Я сделаю, что смогу.

Они поднялись на открытый ходовой мостик, где собралось несколько офицеров, в том числе капитан "Дозорного" и префект Гвардейской Эскадры. Со стороны правого борта возвышались серые скалы левой Клешни Лакасты; длинный и узкий Стражевый Остров можно было увидеть справа. Пока еще он был слишком далеко, чтобы рассмотреть отдельные подробности, но корабли шли быстро, и вскоре уже входили в неширокий - мили четыре - пролив.

Здесь, как всегда, было множество судов - в основном, крупнотоннажных грузовых транспортов - которые сигналили гудками и поднимали на мачтах черные, красные и золотые флаги, почтительно приветствуя императорскую яхту. "Феникс", "Дозорный" и два других корабля прошли мимо еще одного крейсера Гвардейской эскадры в парадной раскраске. Дэвиан смотрел на темно-серую громаду Амадинова Форта. Старая крепость уже давно лишилась всякого боевого значения, но поддерживалась в хорошем состоянии. Над земляными насыпями торчали жерла старинных бронзовых пушек - возможно, даже тех самых, из которых канониры полковника Амадина открыли огонь по анадриэльской эскадре, предпринявшей коварную, но заведомо обреченную на провал попытку внезапного нападения на ксаль-риумский флот, стоявший на якоре в столичной гавани. Видимо, анадриэльский адмирал Саберно был собратом по разуму капудан-паши Раннука. Дэвиан позлорадствовал бы, если бы история самой Империи не изобиловала подобными личностями на ответственных постах.

Рассветный Залив, на побережье которого лежал Ксаль-Риум, был велик - на то, чтобы пересечь его, эскадре, сбросившей ход до умеренных шестнадцати узлов, нужно было почти пять часов. Дэвиан снова задумался о том, на что надеялся адмирал Саберно, замышляя "внезапное" нападение. Парусным линкорам того времени для этого могли потребоваться и целые сутки - ветер здесь, как правило, не был силен. Вообще, в плане защищенности с моря, Ксаль-Риум был размещен исключительно удачно - проникнуть в Рассветный Залив можно было только через два длинных и узких пролива, прекрасно простреливаемых как со Стражевого Острова, так и с Клешней Омара. У анадриэльцев полтораста лет назад, возможно, еще был шанс пройти серединой одного из проливов, как раз на пределе дальнобойности тогдашних орудий, но сегодняшние батареи превратят в груду металла и пустят на дно любой корабль, который попытается без дозволения прорваться к столице. Подводные мины, поднимаемые в случае необходимости, не оставляли ни малейшего шанса даже самому могучему современному линкору. Ну и, на закуску любому возможному агрессору, после того как оперилась молодая авиация, рядом со столицей возвели военные аэродромы, где ждали своего часа многочисленные боевые самолеты - истребители и бомбардировщики. Здесь, на юге, Ксаль-Риум был неуязвим, и это чувство безопасности распространялось на всю огромную Империю.

Наконец, впереди показался огромный город. Блистательная имперская столица производила неизгладимое впечатление. Население Ксаль-Риума превышало два миллиона человек, и здесь было два порта - для гражданских кораблей и военный. Сегодня "Дозорный" и его свита направлялись в гражданский порт. Портовые районы города были сравнительно новой постройки. Однообразные дома создавали геометрически правильные кварталы; Дэвиан уже мог видеть собравшуюся на набережной толпу. Дальше и выше размещались более старые и богатые районы столицы. Это была область дворцов и усадеб; некоторые из них были построены две-три сотни лет назад. Наконец, еще дальше над городом возвышались двенадцать остроконечных шпилей - башни знаменитого Палатиана, дворца ксаль-риумских императоров.

- Ну, вот мы и прибыли, - констатировал Тамрин. - Столица собралась приветствовать своего героя.

Дэвиан рассмеялся.

- Я счастлив! Сбылось то, о чем я мечтал всю жизнь.

Город Ксаль-Риум. Столица Империи.

Полчаса спустя.

Набережная была заполнена народом. Празднично одетая толпа волновалась и шумела, как бурное море. Почти каждый человек что-то выкрикивал, но расслышать кого-то в отдельности было невозможно - слова сливались в общий монотонный гул. Цепь полицейских в парадных темных мундирах и высоких медных шлемах с короткими черными султанами, начищенных по такому случаю до зеркального блеска, удерживала людей в пределах отведенных границ.

На широкой улице, ведущей в центральные районы города, к самому императорскому дворцу, Дэвиана Каррела и его двоюродного брата встретил открытый экипаж. Драгоценного черного дерева было почти не видно под затейливым позолоченным узором.

- Я-то думал, императорская семья уже успела приобрести автомобиль, - насмешливо заметил Дэвиан.

- Традиция, - равнодушно ответствовал кузен. - Непрактично, зато какое великолепие!

Дэвиан только хмыкнул и бросил красноречивый взгляд в сторону порта, где покачивалась на волнах огромная императорская яхта "Феникс". Тамрин понял намек и усмехнулся, покачав головой.

- Да, да, - негромко произнес он, - много роскоши, мало смысла. Но иногда без этого не обойтись, Дэвиан. И не надо так ухмыляться. Мы с тобой оба из правящей династии и должны уметь пустить пыль в глаза. А то наша прекрасная столица подумает, что ты на западе совсем одичал среди своих кораблей и пушек.

- Если, по-твоему, умение пускать пыль в глаза подданным - главное, что нужно для принца, то я предпочту прослыть дикарем, - парировал Дэвиан, забираясь в экипаж следом за двоюродным братом.

Экипаж был запряжен четверкой огромных вороных коней в золоченой сбруе. По бокам от него ехали, и тоже на отборных вороных жеребцах, четыре всадника из знаменитой Палатианы - существующей с самого основания Империи личной гвардии ксаль-риумских правителей. Конечно, давно прошли те времена, когда императоры лично вели свои армии в бой, и конная гвардия сокрушительным ударом решала исход сражения. Сегодня роль Палатианы была исключительно церемониальной. Гвардейцы в их отполированных вороненых кирасах, черных плащах и остроконечных шлемах, увенчанных пышными золотыми султанами, выглядели ослепительно и были украшением любого парада или дворцовой церемонии. Для них умение пустить пыль в глаза было, несомненно, главным достоинством, по которому отбирали кандидатов. Дэвиан снова ухмыльнулся, заработав очередной неодобрительный взгляд от кузена.

Гвардейцы сияли своим мундирно-плюмажно-сабельным великолепием, Дэвиан тоже был облачен в парадный мундир префекта Западной эскадры, с серебряной лентой через плечо и серебряными же аксельбантами справа на груди, Тамрин оставался в форме префекта Гвардейской эскадры.

- Посмотри, как все ликуют, - весело заметил он. - Люди счастливы видеть победителя.

- Я заметил, - отозвался Дэвиан. - Кажется, наша славная столица соскучилась по триумфам.

- Есть немного, - согласился Тамрин, - и это совершенно излишне, потому что скучающие люди начинают задумываться о всяких глупостях. Хуже того, начинают читать всяческие глупые книжки и статейки, которые пишут другие бездельники. Что тем более ни к чему хорошему не ведет.

- Ты про "Путеводную Звезду"? - уточнил Дэвиан, имея в виду самое крупное (и самое шумное) из оппозиционных изданий.

- И про нее тоже, но если бы только про нее одну. В последние годы тут таких "светочей истины" развелось, как блох на дворняге, и каждый уверен, что он лучше других знает, как должно быть устроено государство.

Тамрин поморщился.

- Отец предпочитает их не раздражать лишний раз, и я его понимаю. Прежние времена ушли, Империя уже давно забыла про абсолютную монархию, и это всего лишь факт, который можно только принять таким, каков он есть. Больше того - я первый готов признать, что это к лучшему. Времена меняются, а попытки вернуть прошлое, пусть даже кому-то оно кажется лучше настоящего, никогда и нигде ни к чему хорошему не приводили. С другой стороны, когда некто вбивает себе в голову, что только он один знает, как все должны жить, и начинает в угоду своим амбициям мутить воду - это тоже ведет лишь к ненужному хаосу.

- Ну, конечно, только лекции на тему политики императорского дома мне сейчас и не хватает.

- А что ты хотел, ты же в столице, - ответил на это кузен. - Здесь политика на каждом шагу. Мы играем в политику с оппозицией, она - с нами. С некоторыми можно иметь дело, зато другие ненавидят нас больше, чем даже ивирцы. Пока что они не очень опасны, потому что больше внимания уделяют друг другу, чем нам... ну, а мы им в этом способствуем, как можем. Но если им всем однажды удастся договориться и создать единый фронт, это уже может быть, хм... неприятно. Пока они развлекаются тем, что бросают адские машинки в провинциальных градоначальников, это еще можно терпеть, но организованная оппозиция нам совсем ни к чему. Им же непременно когда-нибудь придет в голову, что Император вообще не нужен.

- Н-да... - проговорил Дэвиан, - напомни-ка мне, дорогой кузен, почему я был так рад, когда Император Велизар отправил меня из столицы в Западную эскадру?

- Могу тебя понять. Но ближайшие несколько дней, а то и подольше, придется тебе погостить в Ксаль-Риуме и пожинать лавры. Извини, Дэвиан, границы границами, и оборонять их, конечно, необходимо, но имперская политика вершится здесь. И никуда ты от нее не денешься, дорогой кузен, как бы ни старался делать вид, будто бы к тебе она не имеет отношения. Ты - принц династии, а твой любимый флот - только часть Империи. Важная часть, не возражаю, но все равно - только часть. Постарайся видеть во всем и хорошие стороны: ты же герой. Сегодня все говорят только о тебе, так наслаждайся лаврами победителя.

- Словами не могу выразить, как я счастлив, - Дэвиан помахал рукой кому-то особенно ретивому в толпе. Тучный мужчина аж подпрыгивал на месте.

- Они, правда, настолько рады?

- Ну, еще бы. Ты разве не читал, что про тебя пишут в наших газетах?

- Если бы не читал! - Дэвиан хохотнул. - "Воистину героическая победа над эскадрой списанных из агинаррийского флота за дряхлостью самотопов, возглавляемой человеком, не способным отличить море от бассейна в своем дворце..."

- Чума на тебя с твоей вечной язвительностью. Я имел в виду не "Путеводную Звезду", а "Песнь Феникса". Победы нужны, Дэвиан, и лучше, если это будут легкие победы в мелких локальных конфликтах. Люди должны верить в нашу династию. Или ты думаешь, что эти горлодеры, дай им волю, способны сделать Ксаль-Риум лучше, чем он есть?

- А что, неужели его можно сделать еще лучше? - Дэвиан иронически посмотрел на собеседника.

- В любом случае, ты победитель, и это факт, - Тамрин предпочел не заметить сарказм в его голосе. - И не так важно, кого ты победил. Победы нужны, Дэвиан, - повторил кузен. - В том числе и для того, чтобы заткнуть глотки крикунам из "Путеводной Звезды", а главное - экономистам из Сената и Народной Палаты, которые ратуют за сокращение имперского флота. Если даже до прочего тебе нет дела, полагаю, хотя бы этот момент для тебя важен?

Дэвиан не ответил. Он смотрел на людей. Горожане ликовали искренне, и Дэвиан был удивлен тем, что чувствовал сам. Почти торжество, как будто на самом деле одержал тяжелую и великую победу. Он никогда не любил столицу, но все же признавал, что ликование людей ему... льстило.

"Но это преждевременно, - одернул он себя. - Я бы охотно назвал себя триумфатором после победы над Сегунатом, а ивирцы..."

- Кстати, о победах. Что Император планирует предпринять в отношении Ивира? - спросил он.

Тамрин мрачновало улыбнулся, и Дэвиан понял, что наступил на больную мозоль.

- Этот вопрос обсуждается, Дэвиан. Догадываюсь, о чем ты думаешь, но все не так просто. Полномасштабная война на юге нам сегодня не нужна.

- Удивлю тебя, Тамрин: я с этим согласен. Ивирцы уже получили свое, и довольно с них.

- Вот как? - кронпринц бросил на двоюродного брата изучающий взгляд. - Признаюсь, ты меня действительно удивил. Я ожидал, что ты за войну.

- Она ни к чему. Без флота ивирцы нам не угрожают, и лучше бы все на этом закончилось. Что думают Император и прайм-канселиор?

- К чему стремится Орас Темплен, знает только он сам. Открыто он не выступает ни за начало войны, ни против, но такова его обычная манера. То, что он думает, скажет Сенат, да и Народная Палата, я уверен, его поддержит. Отец еще не принял окончательное решение. Есть доводы в пользу объявления войны и против, трудно предугадать, что перевесит. Как я сказал: не так все просто, Дэвиан. Ты же читаешь газеты, и я не имею в виду "Путеводную Звезду".

- Я понимаю, о чем ты, - все крупные издания ксаль-риума уже не первый день воспевали победу Западной Эскадры, разумеется, безбожно все преувеличивая.

- Мы сами позаботились о том, чтобы... немного приукрасить события, - признался Тамрин. - Но теперь это обернулось против нас. Победа вскружила головы слишком многим нашим добрым подданным.

Кронпринц обвел взглядом шумящую толпу и вздохнул.

- Возможно, мы слегка переусердствовали. Теперь ксаль-риумцы ожидают от армии и флота новых триумфов, а ивирцы кажутся легкой добычей. Причем не только толпе на улицах - в нашем Генеральном Штабе царит та же эйфория. Господа Магистры слишком долго сидели без дела. Они уже грезят о ксаль-риумском флоте, победоносно входящем в гавань Лакрейна. Особенно Матис Грант - его вывело из себя, что поход Восточного Флота к Анлакару обернулся увеселительной прогулкой. Газетчики не первый день иронизируют по этому поводу, причем не только в "Путеводной Звезде". Теперь Грант хочет урвать свою долю славы и наград, а он в хороших отношениях с Дориалем Анно. В общем, - заключил Тамрин, - механизм начинает раскручиваться сам по себе, и я не могу сказать сейчас: удастся ли его остановить, да и многие ли захотят это делать. Тем более что ивирцы сами подливают масла в огонь. Прямо скажем, они не проявляют заинтересованности в том, чтобы, хм... свести к минимуму последствия недавнего инцидента, как выразился на днях один из наших дипломатов.

- Да, про это я тоже слышал. Новость подхватили все радиостанции. Ажади Восьмой объявил всеобщую мобилизацию. Ивир собирает армию.

- Армия не слишком поможет ивирцам, если нет флота, который обеспечит ее переброску и снабжение, верно?

- Безусловно. Однако говорить "нет флота", все-таки, еще преждевременно. Не забывай, у Ажади остаются два линейных крейсера, несколько броненосцев береговой обороны и легких крейсеров. Кроме того, миноносцы и торпедные катера, а это серьезная угроза, особенно в лабиринте узких фарватеров между ивирскими островами. В общем, чем воевать, у султана еще найдется. Не армада, конечно, но и не настолько малые силы, чтобы вовсе сбрасывать их со счетов.

- Тем не менее, если одной лишь Западной эскадре удалось разбить ядро султанского флота, полагаю, объединенным флотам Запада и Востока не составит труда добить остатки. Но, Дэвиан, объясни - почему ты не рвешься в бой? После того, как ты повел себя у Анлакара, я, признаться, был уверен, что ты первый поддержишь эту идею.

- Ты сам сказал: здесь не все так просто, - ответил тот. - А для Ксаль-Риума нет смысла терять людей и корабли в войне на западе. Она может обойтись дороже, чем думают в Палатиане, а выгоды сомнительны.

- С этим не поспоришь, - согласился Тамрин. - Оставить Ивир в покое было бы разумным шагом. К тому же, у султана и без нас проблем хватает. Наши люди сообщают из Лакрейна, что в городе вспыхнули беспорядки. Хотя поражение под Анлакаром и пытались замалчивать, слухи быстро разошлись по всему Ивиру. Знать тоже не на стороне Ажади, в армии возможен раскол. Дело пахнет гражданской войной или, как минимум, переворотом. Я бы не стал ставить деньги на то, что Ажади Солнцеподобный удержится на троне до конца этого года... или даже этого Лета.

- Это не заставит меня плакать.

- Как сказать, Дэвиан. Ивир в том виде, в каком он есть сейчас, не угроза для Ксаль-Риума - что ты сам и доказал. Но если султана сбросят с трона, я не возьмусь предсказать, кто займет его место и куда он поведет ивирцев. Агинаррийцы могут посадить на место Ажади свою марионетку, а союз Севера и Запада, военного потенциала Агинарры и богатства и людских ресурсов Ивира для Империи крайне нежелателен.

- Так в чем дело, протолкните в султанский дворец своего человека и натравите Ивир на Агинарру, - усмехнулся Дэвиан.

- Знаешь, заманчивая идея, и в Палатиане очень серьезно думали о такой возможности. Но для нас это не так просто, - без улыбки отозвался Тамрин. - Ксаль-Риум и Ивир враждуют уже почти пятьсот лет, там слишком привыкли ненавидеть нас и винить во всех своих бедах, чтобы проимперски настроенный правитель удержал власть. Нет, Дэвиан, для нас хороший Ивир - слабый и пассивный Ивир. Помнишь, что говорил Император Тиверий?

- "Сила Империи в слабости ее врагов?" - припомнил Дэвиан. - Ты эти слова имеешь в виду?

- Именно их. И за триста лет они нисколько не утратили актуальности.

Принц трона неприятно улыбнулся.

- Да, звучит немного не по-рыцарски, но такова правда, - сказал он. - Пока ивирские вельможи окружают себя роскошью и больше всего озабочены тем, какую из наложниц выбрать на следующую ночь, им не может быть дела до таких глупостей, как, к примеру, реформирование армии и флота. Пока на высшие командные должности назначают не за воинские заслуги, а за количество благородных предков в родословной, у них не будет хороших полководцев и флотоводцев. Пока народ роется в земле, и семьдесят человек из сотни не умеют даже читать, у них не будет развиваться собственная промышленность, ни гражданская, ни военная; у них не будет ни своих автомобилей, ни своих станков, ни своих аэропланов. В общем, пока ивирцы застряли в эпохе Второй Империи - они для нас не опасны, вот пусть в ней и живут. В тех временах тоже было свое очарование...

- Политика - ужасно циничная дама, - заметил Дэвиан.

- Вся эта жизнь цинична, - невозмутимо возразил Тамрин, - но лично я предпочитаю политику войне. Согласись - на войне дерьма не меньше, зато намного больше крови.

- А, по-моему, одно неотделимо от другого, - ответил Дэвиан. - Я имею в виду - политика и война.

- Возможно. И все равно...

Тамрин не успел договорить. Краем глаза Дэвиан заметил сбоку в толпе какое-то необычное движение. Невысокий худой мужчина в простом гражданском костюме, проскользнувший между двумя полицейскими, резко вскинул вперед руку, целясь из небольшого "дамского" револьвера.

Дэвиан отреагировал мгновенно, быстрым движением оттолкнув двоюродного брата. Принц Тамрин удивленно охнул и опрокинулся на дно коляски. Хлопки выстрелов были почти не слышны за криками и гулом толпы. Что-то невидимое неприятно свистнуло возле уха Дэвиана, и тот предпочел следом за Тамрином спрятаться за бортом экипажа. Вокруг продолжали кричать, но теперь уже испуганно. Дэвиан снова выпрямился и убедился, что все кончено. Стрелка скрутили двое полицейских, остальные сдерживали разволновавшуюся толпу.

- Боги Неведомые... - проворчал Тамрин, тоже появившийся на виду, - вот так они и здесь и развлекаются, Дэвиан. Хорошо хоть этот просто стрелял, а то в последнее время они предпочитают бомбы. Наловчились делать взрывчатку из зубного порошка...

- Кто? Боги? - неловко сострил Дэвиан.

- Если бы. Либералы.

- Принц Тамрин! Принц Дэвиан! - перед ними возник гвардейский офицер. - Вы не ранены?

- С нами все в порядке, - сухо ответил Тамрин. - Не стойте столбом, субпрефект, займитесь делом. Успокойте людей. Дайте им понять, что ничего не произошло, - Тамрин первым подал пример, выпрямившись во весь рост и подняв руку в приветственном жесте.

Люди продолжали растерянно шуметь, те, кто были в первых рядах, смотрели на двух принцев и друг на друга. Некоторые собрались в отдельные кучки и возбужденно переговаривались между собой. Дэвиан улыбнулся, адресовав кузену невинный взгляд.

- Ты что-то говорил про Ивир и султана Ажади? Я смотрю, уже и в нашей славной столице принадлежать к правящей династии становится опасно для жизни.

Тамрин смутился.

- Ну... - проворчал он, - по крайней мере, здесь такими глупостями занимаются только отдельные психопаты.

- Хотел бы я знать, - произнес Дэвиан, - в кого он стрелял - в тебя или в меня?

- Вероятнее всего, ему было без разницы. Впрочем, допросят - узнаем. Обычно они любят поговорить.

Дэвиан проводил взглядом арестованного, которого уже уводили прочь двое полицейских, сковав ему руки за спиной. Щуплый, совершенно неприметный мужчина. Таких в любой толпе - из дюжины двенадцать.

- И что с ним дальше будет?

- Отправится во глубину тангирских руд, - равнодушно ответил Тамрин, - как и его сообщники. Будь уверен, он не один все это затеял, у него есть дружки, такие же безумцы. Им нравится думать, что, стоит всадить пулю в лоб кому-то, кто носит фамилию Каррел, и на Дагерион тотчас снизойдет мир и процветание, - наследный принц прищурился. - А что, тебя волнует его судьба?

- Вот уж нет, - ухмыльнулся Дэвиан, - не знаю, почему, но с детства не люблю тех, кто в меня стрелял хотя бы даже из рогатки.

- Это ты про меня? Спасибо.

- Ты, по крайней мере, револьвером не пользовался. Ну и что теперь?

- А ничего. Мы просто едем дальше во дворец, как будто ничего не случилось. Чем меньше будет шума из-за этого... инцидента, тем лучше.

- Да уж, воображаю, какими подробностями эта история обрастет сегодня к вечеру. Не удивлюсь, если весь город окажется наводнен ивирскими агентами, наемными убийцами и шпионами. А может быть, столицу обстреляет чей-нибудь флот, или кому-то будет объявлена война.

- Вот поэтому я и говорю - чем меньше будет шума, тем лучше, - холодно ответил Тамрин, - Ты что-то еще хочешь спросить?

- Нет. Просто снова задумался, почему же все-таки я никогда не скучал по столице.

ГЛАВА 11

Тсубэ. 45 Весны. Вечер.

- Приветствую, Комура, - Ниора подошла к окну, чтобы задернуть штору.

- Адмирал Сетано, - толстяк, по своей привычке, отвесил поклон. - Польщен был получить от вас приглашение, - он огляделся. - Замечу, у вас отличный вкус.

Ниора пренебрежительно махнула рукой. Она никогда не питала интереса к обустройству собственного дома, да и, сказать по правде, не так часто здесь бывала. Забавно - для нее собственное жилище было лишь чем-то вроде временного пристанища, где можно переночевать, да и как еще она могла воспринимать его? Ниора Сетано никогда не была замужем, детей у нее не было, и она совершенно не испытывала сожалений по этому поводу. Младшая сестренка, Юкири, была помешана на всяческой романтике - что, кстати, в молодости вышло ей боком - но для старшей в роду Сетано на первом месте всегда были карьера и флот. Она и проводила большую часть времени в море или в штабе в Тсубэ, на личную жизнь оставалось немного. О доме заботились слуги, которые не каждый день видели свою хозяйку.

- Не желаете выпить, Натэй? - осведомилась Ниора. Раз уж у нее гости, придется быть хозяйкой, а горничную она отпустила. Не хотела, чтобы та могла подслушать их разговор. Тайрё сдержала смешок: если служанка узнает, что в доме вечером был мужчина, несложно догадаться, о чем она будет думать.

- Благодарю, госпожа адмирал, не откажусь, - вежливо кивнул капитан.

Ниора полезла в буфет, чтобы достать пузатый графин ангского хрусталя. Искрящуюся в свете электрической лампы поверхность покрывал изящный узор - лозы, цветы и птицы. Очередной подарок от Юкири, младшая сестра всегда питала слабость к подобным милым безделушкам.

"Интересно, что бы Юкири подумала про "Риото", - мысленно усмехнулась командующая Объединенным Флотом. - Едва ли смогла бы оценить его... в таком смысле", - в отличие от самой Ниоры, ее младшая сестра с детства ненавидела оружие.

Позвенев хрусталем, Ниора до середины наполнила два высоких стакана темным, почти черным напитком. Приятно пахнуло свежей хвоей.

- О. "Иэри Веламидис"? - оценил Комура. - И снова скажу: у вас великолепный вкус, госпожа адмирал.

- Только не спрашивайте, какого года урожай, или что-то подобное, - негромко рассмеялась Ниора. - Вино - подарок от брата.

Экзотические напитки были одной из немногих вещей, которые интересовали Мориту помимо политики; его погреб пользовался заслуженным признанием среди ценителей в Кинто. Ниора Сетано, в свою очередь, разбиралась в кораблях, самолетах, торпедах и пушках - вот до вина, хрусталя или платьев ей никогда не было особого дела.

Все же, даже она не могла не отметить, что "Иэри Веламидис" действительно превосходен: приятный, ненавязчивый вкус и легкий аромат коры веламидии, знаменитого "дерева пряностей". Не напрасно ниалленские виноторговцы так им гордятся. Ниора сделала пару глотков и отставила бокал, чувствуя, как приятное тепло растекается по жилам.

- Действительно, очень недурно, - одобрила она. - Морита, как всегда... безукоризненен. Но давайте перейдем к делу, Натэй. Что нового?

- Начиная с Анлакара?

- Пожалуй. Если там есть, о чем говорить за бокалом "Веламидис".

- Есть, - без улыбки сказал капитан. - Теперь я уверен, командующая, что события на Анлакаре - лишь верхушка айсберга. Малая часть плана, задуманного в Риогиру и теперь осуществляемого.

- План "Бриз", о котором вы упоминали? - поняла Ниора. - А конечная цель?

- Тэй Анг, - коротко ответил Натэй Комура. - Через три дня вы будете в Кинто на праздновании Дня Моря, командующая. Скорее всего, после официальных церемоний вас пригласят в Риогиру на совещание, как это делают всегда, и там посвятят в подробности. По крайней мере, в некоторые. Вы вылетаете завтра?

- Да. Флот прибывает послезавтра, я хочу появиться в Кинто чуть раньше.

Сегодня огромный порт Тсубэ почти опустел - цвет Объединенного Флота отбыл к столице во главе с новейшим "Риото". Даже еще не боеготовые корабли соединения "Сэнкай" вышли с остальными: Сегун намеревался продемонстрировать народу Агинарры и всему миру мощь Объединенного Флота. В этой демонстрации примет участие шестнадцать линкоров, десять авианосцев, двадцать три тяжелых крейсера и почти сотня меньших кораблей - легких крейсеров, лидеров, эсминцев. Не будет только "Аозаме", которая обычно не пропускает подобные мероприятия. Но "Аозаме" сейчас вместе с коммодором Тагати где-то в неведомой и, само собой, строго секретной точке посреди океана. Наверняка за пределами морских владений Сегуната: Ниора Сетано догадывалась, что Тагати хочет тайно вывезти откуда-то некоего человека. Спасти, а может, выкрасть. Откуда? Кто знает - это могла быть любая из семи держав Восточной Коалиции, а может, и сам Ксаль-Риум. Тут явно шпионские игры, и тот, за кем отправился коммодор, очевидно, важен для агинаррийской разведки. Кто он? Ниора едва не рассмеялась сама над собой - слишком нелепым был вопрос. Ответ на него она, скорее всего, никогда не узнает.

"Но мне, проклятье, хочется узнать, - подумала она со злостью. - Не люблю, когда мной пытаются играть, как фигурой на доске!"

Движением кисти она оттолкнула от себя ополовиненный стакан.

- Интересное предположение, Натэй. Тэй Анг... - задумчиво повторила она. - Возможно, и так. Что ж, если вы правы, после Дня Моря мы будем знать наверняка. Но сейчас, признаюсь, меня больше интересует другое. Что вам удалось узнать про Ису Тагати?

- Не так много, командующая - вы понимаете, что это не делается быстро, к тому же, приходится быть осторожным. Коммодору Ису Тагати пятьдесят два года, родился он в Сэнтоко... хотя вряд ли вас интересуют его детские годы?

- Нисколько не интересуют. Давайте сразу к главному, капитан.

- На флоте он с семнадцати лет, причем начинал как подводник. Во время Северной Войны был помощником капитана на субмарине "Тэнко-14".

- О... - протянула Ниора. - Я о ней слышала. Это они, кажется, за один час потопили три ксаль-риумских крейсера?

- Совершенно верно, командующая. Позднее Тагати, уже в чине капитан-лейтенанта, сам стал капитаном подлодки "Тэнко-22".

Ниора усмехнулась. Подводник... В Объединенном Флоте субмаринам уделялось большое внимание. Они хорошо показали себя в прошлую войну, и, когда начнется новая, мощный подводный флот должен был выйти на коммуникации Империи и восточников, сея хаос и лишая вражеские метрополии ресурсов, доставляемых морем. В случае же, если имперцы и их союзники вторгнутся в границы Сегуната, внезапные удары из-под воды должны были ослабить их флот перед решающим сражением. Субмарины были полезны, очень полезны, и Ниора Сетано понимала это. И все же, начав свою карьеру на надводном корабле, даже сегодня она испытывала к подводникам инстинктивную неприязнь, замешанную на страхе.

"Еще один повод не любить этого человека!" - она едва не рассмеялась. Но, по крайней мере, в одном Тагати не соврал - он действительно был подводником и участвовал в Северной Войне.

- Но теперь-то он точно не имеет отношения к подводному флоту, - заметила она.

- Да, командующая, теперь он глава "Отдела 16".

Ниора Сетано вздохнула и возвела взор к потолку.

- Но чем занимается этот проклятый отдел? - проворчала она.

- Это - засекреченная информация. У меня нет доступа к ней. Чем-то очень важным для Штаба, и точно не радиолокацией. Что любопытно, столь внезапный поворот в карьере Тагати произошел вскоре после окончания Северной Войны - в начале пятнадцатого года он оставил службу в подводном флоте, и после этого занимал несколько должностей, так или иначе связанных с разработками оружия и тому подобными проектами. И, адмирал Сетано, мне удалось выяснить еще одно: незадолго до окончания войны "Тэнко-22", которой командовал Тагати, останавливалась возле острова Тэххо.

Ниора слегка расширила глаза.

- Вам удалось узнать такие подробности так быстро?

- Такова моя работа, адмирал. Но, боюсь, это все, что я могу сообщить вам. Возможно, со временем появится что-то новое.

- Уже немало. Спасибо, Натэй, вы прекрасно выполняете свою работу.

Ниора сцепила пальцы и задумалась.

- Тагати и сегодня интересуется островом Тэххо. Скорее всего, его "шестнадцатый отдел" там и базируется, но я не вижу этому объяснения.

Ей захотелось достать и развернуть карту, но Ниора не встала со стула. Она и так хорошо представляла тот квадрат в пределах владений Агинарры. Двадцать пять лет назад там шли бои, но по условиям мирного договора эти территории Сегунат сохранил за собой. Ксаль-риумцы и не настаивали - ничего ценного там не было. Сам остров Тэххо представлял собой мертвую груду камней - погасший вулкан, торчащий над водой. Никому не нужное захолустье. Что ищет там Ису Тагати? И как эти поиски могут быть связаны с "Аозаме" и той личностью, которую Тагати хочет тайно переправить в Агинарру? Этот человек, кто бы он ни был, знает нечто, важное для "Отдела 16"? Что? И откуда что-то могут знать чужаки, если остров Тэххо принадлежит Агинарре? А если интересы "Отдела 16" не связаны с Тэххо, то... вообще ничего не получается!

- Допустим, когда Тагати в первый раз был на Тэххо, он нашел там нечто важное, - высказал предположение Комура.

- А что там может быть важного, Натэй?

Капитан развел руками.

- Даже не знаю, что ответить, командующая. Возможно, разбившийся корабль южан, на котором было какое-то ценное оборудование? - с явным сомнением проговорил он.

- Ерунда! - без раздумий возразила Ниора. - Даже если там был корабль ксаль-риумцев, оснащенный каким-то новым оборудованием по тем временам, - она сделала ударение на последних словах, - прошло четверть века. Что бы там ни было, оно уже давно устарело бы и утратило всякую ценность.

Натэй Комура молча склонил голову, признавая правоту командующей.

- Нет, и так ничего не складывается, - Ниора с досадой покачала головой. - Воистину, чем больше мы знаем, тем меньше понимаем.

- Наритано Огато, - узнал Комура. - "Пять шагов мудрого правителя".

- Наритано Огато был мудрейшим из правителей в истории Дагериона, - усмехнулась Ниора, - и нам не помешало бы обладать всей его мудростью, чтобы разобраться в играх, которые ведут в Риогиру.

- Тут возразить нечего, тайрё Сетано, - согласился Комура.

- Я бы с радостью предоставила им играть друг с другом, - проворчала Ниора, - но ведь их игры затрагивают и нас.

- И снова мне нечего возразить. Но, командующая, если позволите... вы считаете, что именно та игра, которой занят Ису Тагати, имеет для нас особое значение?

- Сам Тагати так сказал, Комура. И, знаете, в этом я ему почему-то верю.

Подводная лодка Объединенного Флота "Аозаме".

Координаты (информация строго засекречена,

разглашение является актом государственной измены)

Ночь с 45 на 46 Весны.

На ночном небе не было ни облачка, и тысячи звезд мерцали серебряным бисером на черном бархате. Разглядывая их, Ису Тагати машинально выделял среди причудливого узора созвездий наиболее яркие "маячки", уже две тысячи лет помогавшие морякам ориентироваться в водах чужого для человечества мира. Большая луна, Правое Око, повисла над западным горизонтом и следила за морем холодным, немигающим взором; можно было отчетливо различить замысловатый узор кратеров и горных хребтов на ее серебристой поверхности. Меньшую луну, Левое Око, сейчас не было видно.

Ису Тагати предпочел бы, чтобы погода была хоть немного хуже. Облака и туман защитили бы "Аозаме" от обнаружения. Хотя маршрут был проложен так, чтобы субмарина держалась подальше от хорошо исследованных и патрулируемых областей, риск был велик. В любой момент на горизонте мог показаться военный корабль под геаларским флагом, а постоянно оставаться под водой "Аозаме" не могла. Запасов воздуха было достаточно, но, идя под водой, лодка быстро разряжала аккумуляторные батареи. Приходилось всплывать, двигаясь в надводном положении на дизелях, чтобы восполнить запас энергии для электродвигателей. До сих пор агинаррийцам везло - трое суток продвигаясь вглубь геаларской территории, с погашенными огнями, ведя постоянное наблюдение за горизонтом, им удалось остаться необнаруженными. Дважды в пределах видимости показывались корабли, но надводное судно гораздо заметнее, чем субмарина с ее низким силуэтом. Оба раза "Аозаме" ныряла прежде, чем геаларцы успевали обнаружить ее присутствие.

Все это напоминало Тагати молодость, годы Северной Войны, когда он служил на "Тэнко-22" и топил вражеские корабли. Было, конечно, и отличие - сегодня ему не двадцать восемь лет. Коммодор подавил зевок и устало протер глаза. Эта ночь выдалась для него бессонной, и он действительно не настолько молод, чтобы не замечать таких вещей.

"Аозаме" вышла в заданный район вчера вечером и, всплыв еще до заката, подняла в воздух один из двух своих гидропланов. Времени было в обрез, и приходилось рисковать, не дожидаясь ночи. После этого оставалось только ждать в надежде на удачу - вернее, на то, что все расчеты окажутся верны, и в тщательно проработанный план операции не вмешается какая-нибудь роковая случайность. Но как еще это назвать, если не везением?

И Тагати ждал - иногда спускался внутрь, потом снова выходил на палубу. Его присутствие здесь не требовалось, ничто не мешало коммодору спуститься в свою крошечную каюту, чтобы отдохнуть, но он понимал, что заснуть все равно не смог бы. Тем более теперь - время было на исходе, но самолет еще не возвращался.

Он стоял на небольшой, огороженной поручнями площадке, венчающей надстройку. Надстройка казалась необычно высокой и массивной для субмарины, "Аозаме" вообще была неестественно велика. Пара башен, из которых грозно смотрели по два длинных ствола тяжелых артиллерийских орудий, были смещены к корме, а носовую часть отвели под направляющую пороховой катапульты для быстрого старта гидросамолетов. Сами гидропланы хранились со сложенными крыльями в цилиндрическом ангаре в нижнем ярусе надстройки, что и вынудило конструкторов сделать ее такой громоздкой. В общем, при создании "Аозаме" руководствовались старым принципом - смешать все сразу в одном котле. Как обычно, получилось нечто неудобоваримое, неудивительно, что тайрё Ниора Сетано относится к "Аозаме" как к нелепой диковине, годной лишь на то, чтобы пускать пыль в глаза на официальных церемониях. Но ее способность нести гидросамолет для Тагати была решающей - командующая Объединенным Флотом угадала верно.

Коммодор устало вздохнул и бросил взгляд на восток. Небо уже чуть заметно посветлело, скоро взойдет солнце. Ожидание растянулось на всю ночь; "Аозаме" с выключенными огнями дрейфовала в нескольких милях от маленького пустынного островка, вернее, кораллового атолла. Здесь никто не живет, и даже если какие-нибудь рыбаки, случайно заплывшие на атолл, обнаружат агинаррийскую субмарину, маловероятно, что у них будет при себе рация, чтобы сообщить об этом. Но даже если тревога будет поднята, геаларцы не держат поблизости серьезных военно-морских сил, разве что патрульные катера и сторожевики, а от них "Аозаме", с ее четырьмя пушками калибром 180 миллиметров - более мощными, чем те, что ставят даже на легких крейсерах - способна отбиться. Разумеется, это был бы крайне нежелательный вариант, ставящий под угрозу срыва всю операцию. Скрытно прибыть на место, забрать посылку и исчезнуть, оставшись незамеченным - вот что нужно было Ису Тагати.

Да, определенно, небо на востоке уже начинало светлеть, и желтовато-красная полоса медленно проявлялась над ровной линией горизонта. Тагати вытащил из кармана хронометр и очередной раз отметил время. Его оставалось все меньше - запас топлива на борту гидроплана был ограничен. Эти самолеты создавались как разведчики и имели большой радиус действия, но все же для того, чтобы оставаться в воздухе всю ночь, не были приспособлены.

Почему задержка? Что могло произойти? Да все, что угодно, сам себе ответил коммодор. Самолет могли обнаружить и сбить. Он мог не найти цель в точке рандеву, пролететь мимо в ночи. Наконец, и у геаларской стороны что-то могло не сложиться. По плану, Видящего должны были тайно вывезти из посольства и с надежным сопровождающим под видом рыбаков отправить в море на моторной лодке. Там, в назначенной точке, им предстояло дождаться самолета, который заберет Видящего и доставит на "Аозаме". При подготовке операции старались предусмотреть все - тщательно рассчитали время, предусмотрели систему сигналов, на гидроплан посадили пилота, который прежде уже летал в этих местах и знал их. Но Тагати не строил иллюзий: любая, самая продуманная операция может сорваться по тысяче причин, предусмотреть которые невозможно. На любой стадии плана могла вмешаться госпожа Случайность, которая, как известно, удивительно постоянна в своей переменчивости. Да и геаларская секретная служба "Омбрей" не напрасно ест свой хлеб, за последние двадцать лет Республика, порастеряв былой революционный угар, возродилась и сделалась второй по размерам и силе державой в Коалиции. Ее нельзя было недооценивать.

Тагати убрал хронометр в карман. Еще час - и придется свернуть операцию и, уйдя под воду, возвращаться несолоно хлебавши. У самолета просто недостаточно топлива, чтобы оставаться в воздухе так долго, и если он не вернется, то его уже не найти. Это будет катастрофа. Если что-то случилось с Киньелем, для Шестнадцатого Отдела все потеряно.

- Вижу сигнал! - неожиданно сказал вполголоса один из матросов-наблюдателей, стоявших на площадке рядом с Тагати. - По левому борту!

Коммодор проследил за рукой молодого моряка, и почти сразу увидел в небе необычную зеленую звездочку, которая медленно падала все ниже и ниже, догорая: с гидроплана запустили сигнальную ракету. Ису Тагати позволил себе облегченный вздох.

- Ответьте.

Матрос потянулся за ракетницей и, подняв руку, выпустил к звездам первый заряд. Красновато-оранжевый огненный шарик зажегся в ночном небе. Через минуту матрос повторил выстрел.

Некоторое время ничего не происходило, затем в ночи появились новые огни - белый и красный. Они двигались - самолет приближался.

- Зажечь навигационные огни, - распорядился Тагати. Теперь пилоту предстояла рискованная процедура - в ночи посадить самолет на воду рядом с субмариной. К счастью, хотя бы море было спокойно - сейчас хорошая погода играла на руку агинаррийцам.

"Аозаме" зажгла прожектора. Три быстрые вспышки. Потом снова три, и еще раз. Сигнал повторялся, и вскоре на удалении послышался новый звук - стрекот работающего авиамотора. Наконец, стало можно увидеть самолет, луч прожектора скользил по воде. Машина сбросила скорость и высоту, коснулась поплавками поверхности воды, подпрыгнула, опустилась снова, теперь уже окончательно, и заскользила вперед, как диковинная водоплавающая птица, распарывая невысокие волны заостренным носом. Пилот был хорош - вскоре гидроплан уже был рядом с "Аозаме", и матрос взобрался на него, чтобы зацепить крюк небольшого крана, который поднял самолет на палубу субмарины.

Ису Тагати поспешил вниз. Фонарь кабины уже был откинут в сторону, и матрос из команды "Аозаме" помогал спуститься на палубу человеку в простой одежде. Тагати приблизился к нему. Человек был бледен и не вполне уверенно держался на ногах. В руке у него был небольшой чемоданчик.

Тагати слегка наклонил голову в знак приветствия.

- Господин Киньель? - спросил он по-имперски.

- Что? Ах, да, это я... - отозвался новоприбывший на том же языке.

На самом деле его звали, разумеется, иначе. Киньель - это имя фигурировало в рапортах и отчетах, а еще - Видящий. В Геаларе Сегунат содержал разветвленную сеть шпионов и осведомителей. Эти люди были потомками беженцев, покинувших страну после революции; многие из них родились и выросли уже в Агинарре. Внешность и знание языка в сочетании с ненавистью к новым властям превратили беглецов в превосходных шпионов, и одному из них удалось выйти на Киньеля. Тот не был ни обиженным сыном ограбленного революционерами дворянина, ни идейным борцом - он просто любил деньги. Но он мог стать наибольшим успехом агинаррийской службы внешней разведки за всю историю ее существования, пусть даже сам глава Седьмого Отдела, генерал Мио Тинг, так не думал.

- Я коммодор Ису Тагати, - представился агинарриец. - Рад, наконец, познакомиться с вами.

Он протянул Киньелю руку, тот ответил рукопожатием. В этот момент Тагати ощутил брезгливость: как бы ни был полезен "Видящий" для Агинарры, это не меняло того факта, что он предатель и перебежчик. Он продал свои услуги соперникам просто потому, что они обещали заплатить больше. Но Ису Тагати, разумеется, ничем не выдал своих чувств, и приветливо улыбнулся.

- Мы доставим вас в Агинарру. Там вас обеспечат всем необходимым для работы, и, разумеется, вас ждет щедрое вознаграждение, как было обещано. А сейчас прошу за мной, мы должны торопиться.

Вслед за Тагати Киньель неловко спустился вниз по узкой лестнице из железных скоб, осматриваясь по сторонам с тревожным любопытством.

- Никогда еще не плавал на подводных лодках, - сообщил он.

- Они не слишком комфортабельны, - ответил Тагати, - но через четыре дня мы будем возле Айну, это ближайший к геаларским границам нейтральный остров. Там нас уже ждет самолет до Кинто.

- Полагаюсь на вас, - проворчал Киньель.

Они прошли в командный отсек. Ису Тагати тоже давно не ступал на борт субмарины - больше двадцати лет. Сами подлодки стали с тех пор много совершеннее, но кое-что не изменилось - внутри по-прежнему оставалось темно и тесно. Узкие коридоры, переплетения труб и проводов, переборки с герметично закрывающимися дверями, крошечные отсеки, навевающие клаустрофобию - все это было Тагати хорошо знакомо. На самом деле, новая и крупнейшая в мире "Аозаме" внутри была еще более тесной, чем привычные Ису Тагати субмарины времен Северной Войны. Неудивительно - ангар, орудийные башни, погреба артиллерийских снарядов, цистерна для авиационного бензина и прочие ненужные для субмарины вещи занимали место, которого и так немного.

Киньель продолжал таращиться по сторонам, опасливо вжимал голову в плечи и ступал медленно и осторожно, как будто боялся, что железный пол провалится у него под ногами.

Капитан "Аозаме" повернулся к Тагати и его спутнику и отсалютовал.

- Коммодор Тагати.

- Капитан Эндо. Наша работа сделана, как только самолет будет в ангаре, командуйте погружение. Курс домой.

- Да, коммодор.

- Господин Киньель, пройдемте дальше, - Тагати гостеприимным жестом указал вперед. - Я покажу, где вы будете жить во время путешествия.

Он проводил своего спутника до одной из офицерских кают, специально освобожденной для важного пассажира. Тот, однако, не проявил восторга. Его лицо вытянулось.

- Великий Творец! Это хуже, чем тюремная камера.

- Как я уже сказал, субмарина - не самый комфортабельный корабль, но путешествие не будет долгим, - Тагати прикрыл узкую дверь. - Главное, что теперь вы в безопасности, не так ли?

Это была не совсем правда - им еще предстояло рискованное путешествие до дома. Пока они не покинут геаларские территориальные воды, угроза не миновала. И все же, более сложная половина дела сделана, и Тагати чувствовал воодушевление.

- А теперь покажите мне то, что в вашем портфеле, - попросил он. - Я хочу увидеть образцы.

- Как скажете, - Киньель раскрыл портфель и извлек из него компактный стальной ящичек, запертый на два замка. Порывшись в кармане, геаларец достал ключ, отпер замки и откинул крышку.

- Вот, полюбуйтесь.

Тагати сдержал вздох, глядя на содержимое стальной коробки. Два небольших цилиндра из толстого стекла покоились в фиксирующих зажимах; оба были заполнены какой-то жидкостью. В свете электрической лампы она отливала зеленовато-голубым и, казалось, слабо фосфоресцировала. Тут же лежала завязанная на шнурок папка и еще несколько мелких предметов.

- Они в рабочем состоянии? - деловито уточнил Тагати.

- Да, и вы не будете разочарованы. Здесь же все документы, которые мне удалось собрать. Надеюсь, вам этого будет достаточно, господин, ммм... Тагати.

Ису Тагати аккуратно закрыл крышку. Почему-то он вдруг вспомнил про старую легенду - о запертой шкатулке, где хранились все несчастья мира.

- Вы сделали больше, чем я смел надеяться, Киньель, - честно признался он. - Передайте ключ. Если не возражаете, это будет храниться у меня.

Киньель оказался догадлив и возражать не пытался.

Гайон. База военно-воздушных сил "Трайнат".

47 Весны.

Амадин Ролан вскрыл конверт и пробежал глазами текст письма. Сообщение было лаконично. Под машинописным текстом красовалась размашистая подпись, а рядом - круглая печать с фениксом и солнцем.

- Что это? - заинтересовался Лангин.

- Ответ на мой рапорт о переводе. Я же говорил тебе.

- О... - протянул молодой гайонец. - Я-то был уверен, что ты уже передумал. И что они ответили?

- Рапорт одобрен, - ответил Амадин. - Мне надлежит отбыть на Кадар сегодня же. Военный самолет вылетает на остров в три пополудни.

- Даже так? Они торопятся.

- В бою у Анлакара на "Императрице Тамарии" сбили несколько самолетов. Они хотят быстрее пополнить авиагруппу. Чем скорее новые пилоты прибудут на Кадар, тем быстрее начнут тренировки.

- Это я понимаю. Чего я не понимаю - почему вдруг тебя туда потянуло?

Ролан усмехнулся и развел руками.

- Сам не знаю, - ответил он. - Наверное, потому, что здесь уже все закончилось. Если мы просто вернемся на Анлакар, то и просидим там и пропустим все веселье.

- Веселье? Ты это о чем, Амадин? О кораблях, собирающихся в кадарском порту?

- Угу. И о войсках. Ты же слышись, что говорят вокруг. По слухам, Империя собирает армию на Западе. До двадцати легионов, а это триста тысяч солдат.

"Пармикул! Ну что за дурацкое название - "легион"? - неожиданно подумал Амадин Ролан. - У всех - дивизии и корпуса, и только у нас легионы. Если Император Тревелан был слабоумным, то давно пора исправить то, что он начудил! Так и порадуешься, что сегодня у нас хотя бы есть Сенат и Народная Палата, которые не позволят воплотить в жизнь совсем уж бредовые замыслы", - это были, безусловно, крамольные мысли, но Амадин не испытывал раскаяния. Император Тревелан Каррел был общепризнанным идиотом, и, скорее всего, просто не вполне здоров на голову. К счастью, хотя бы флотским офицерам удалось отстоять некоторую часть прежних званий. Амадин Ролан был все-таки лейтенантом, а не оптионом, как мог бы зваться, служи он в сухопутных войсках.

Да и, говоря по правде, нынешний Велизар III - уж точно не самый лучший правитель в истории Ксаль-Риума. Жаль, что принц Навэль погиб в результате несчастного случая, а может, его убили. Он стал бы лучшим Императором. Ведь даже сегодня сын Навэля был тем, кто разбил ивирцев и отстоял Анлакар. Если бы не Западная Эскадра префекта Дэвиана Каррела, мятежники взяли бы Атрию и устроили в городе резню, пока в имперской столице спорили, как быть. Это и стало для Амадина Родана главной причиной, по которой он подал рапорт на перевод в Западную Эскадру, на авианосец "Императрица Тамария".

- Слухи привирают, - заметил Лангин. - Откуда на западе взять двадцать легионов? Самое большее - десять.

- Допустим, но войска все-таки пришли в движение. Газеты ты читал? Все говорят о войне.

- Это может быть и блеф, - возразил напарник. - Император пытается запугать султана, чтобы стребовать с него какие-то уступки.

- Не знаю, может, и так, - не стал спорить Амадин. - Как ты понимаешь, я не вхож в штаб и не посвящен в секреты верховного командования.

- Да неужели? А я думал, ты первый, кого они ставят в известность о своих решениях.

- Я просто не хочу отсиживаться на Анлакаре, если что-то начнется. Но истребителю до ивирских территорий не дотянуть, а значит, воевать будут только авианосцы. По крайней мере, на первых порах, пока мы не захватим какие-нибудь ивирские острова и не обустроим там аэродром.

- Так хочешь воевать?

- Не хочу сидеть в бездействии, - повторил Ролан, - ну, а ты сам? Не хочешь присоединиться? Возможно, на "Тамарии" найдется теплое местечко и для тебя?

- Ну, нет. Я предпочитаю летать там, где под крыльями твердая земля, а не вода.

- Да? Интересная логика. А в чем разница? Падать и там, и там одинаково больно.

- Считай, что у меня морская болезнь. Серьезно - не люблю корабли.

- Дело твое, - хмыкнул Амадин. - Только когда мы разгромим ивирцев и начнем делить награды, не обижайся, что тебя не пригласили.

Гайонец рассмеялся в ответ.

- Это я как-нибудь переживу, - заявил он. - А знаешь, чего я тебе не прощу? И никто из нас не простит?

- Просвети.

- Если ты не проставишься на прощание. Говоришь, самолет отбывает в три?

- Да, - подтвердил Ролан.

- Это значит... - Лангин бросил взгляд на часы на стене. - У тебя на все про все осталось часа два. И лучше бы ты не тратил их напрасно.

ГЛАВА 12

Палатиан, императорский дворец. 48 Весны.

Тайрё Ичида Мигумо, возглавлявший Объединенный Флот Агинарры и Джангара в период с 1901 по 1913 годы, был, безусловно, военным гением. Именно за эти тринадцать лет флот Сегуната, прежде отличавшийся смелостью, но не дисциплиной и единством, превратился в ту безупречно отлаженную военную машину, которая так громко заявила о себе во время Северной Войны. Поговаривали также, что тайрё Мигумо до последнего противился развязыванию войны, убеждая штаб, что, в случае ее начала, Ксаль-Риум не останется в стороне, а могущественная южная Империя - пока еще не тот противник, с которым Агинарре можно тягаться на равных. Но те, кто был наделен правом принимать решения, рассудили иначе, и вот, в первый день Лета 1911 года войска Сегуната обрушились на северные и восточные островные державы, и события начали развиваться по сценарию, предсказанному адмиралом.

Империя Ксаль-Риум в войну вступила в середине 1912 года, официальным поводом стало потопление двух имперских транспортов во время нападения агинаррийцев на один из нейтральных портов. Но все понимали, что это только предлог: имперцам не нужно было такое опасное соседство на северных границах их исконных континентальных территорий. Для противостояния Агинарре Ксаль-Риум и островные державы Восточной Коалиции сформировали союз, и Сегунат, дела которого до этого момента обстояли очень успешно, оказался вынужден прервать свое наступление на юго-востоке и вступить в безнадежную борьбу на истощение с противником, имеющим многократное численное превосходство.

Дэвиан Каррел сидел в кресле в просторном гостевом зале. Через высокие окна струился яркий солнечный свет. Официальная церемония награждения состоится только послезавтра в полдень, а до той поры господину префекту Западной эскадры было совершенно нечем занять себя. Чтобы убить время, он устроился в гостиной, в гордом одиночестве, если не считать бутылки вина и объемистой монографии "Действия Императорского ксаль-риумского флота в период Северной Войны 1911-1914 года". Бутылка в компании хрустального бокала стояла на небольшом столике, а книга удобно устроилась у префекта на коленях, раскрытая примерно на середине.

Дэвиан отметил про себя, что данный труд, в отличие от большинства других, излагает события достаточно точно и беспристрастно. Он мог судить об этом, ведь его отец был командующим Великим Северным Флотом в тот период, так что Дэвиан имел информацию из самого надежного первоисточника. Навэль Каррел многое рассказывал сыну, и никогда не пытался смягчить и замолчать своих же промахов. Это позднее, уже по окончании войны, появились многочисленные книги, по большей части, написанные знатоками и экспертами, которые никогда в жизни не покидали благоустроенной имперской столицы. Если верить большинству таких книг, у ксаль-риумцев в ту войну не было ни единой неудачи, разве что мелкие, случайные инциденты. Вопрос - почему в таком случае Агинарре удалось прорваться так далеко на юг и почти полтора года противостоять Империи - авторы предпочитали деликатно обходить стороной.

Принц потянулся, разминая плечи. Несмотря на широко распахнутые окна, в комнате было жарко и душно - как обычно в это время года, южные земли стиснул в жестокой хватке удушающий зной, который к лету усилится еще больше. Солнце висело почти в зените, обильно изливая на землю свой жар. Светило Дагериона было излишне щедро к своим детям. Как и все южане, Дэвиан Каррел с рождения привык к такой погоде, но это не значило, что она ему нравится.

Тут его мысли неожиданно свернули к острову Анлакар, откуда уже несколько дней не приходило никаких новых вестей - все закончилось, и жизнь на острове начинала возвращаться в нормальное русло. Повстанцы сдались и теперь ждут, когда Император решит их участь. Ивирцы больше не показываются. Флотилия Магистра Матиса Гранта так и остается в базе на острове Кадар, куда вернулись и корабли Западной Эскадры. Дэвиан получил депешу от капитана Илевера Танна и еще одну, от начальника штаба Лагрина Тейрана, который также вернулся на Кадар и временно замещал префекта. Дэвиан не сомневался, что Тейран не отказался бы, чтобы командующий задержался в столице подольше. А если бы Император Велизар и вовсе отстранил строптивого племянника от командования, субпрефект Тейран был бы совершенно счастлив, но такой милости от судьбы ему не приходится ждать: после победы и всей шумихи, поднятой газетами вокруг персоны Дэвиана, дядюшка, несомненно, и вида не подаст, что чем-то недоволен.

В общем, на Западе вновь все спокойно. Но Дэвиан Каррел, как ни странно, задумался не об ивирцах или мятежниках, и даже не о возможности начала войны, а о той журналистке, которую он встретил в день своего отбытия. Фионелла, так ее звали. Красивое имя. И красивая женщина; анадриэльки во все времена славились красотой. Прикрыв глаза, Дэвиан вызвал в памяти ее тонкое лицо, обрамленное блестящими волосами цвета воронова крыла. Интересно, она не появится в столице? На церемонии награждения будет присутствовать множество представителей прессы - от всех печатных изданий и агентств новостей. Несомненно, будет кто-то и от "Южной Звезды". Может быть, он снова увидит ее во дворце?

Подумав об этом, Дэвиан вдруг почувствовал внутри странное волнение, и сам себе удивился. Это ощущение оказалось для него чем-то новым. Женщин он сменил немало - Дэвиан был весьма недурен собой: высокий, хорошо сложенный, темноволосый, с фамильными карреловскими твердыми, чеканными чертами лица - хоть сейчас на золотые гинеты. К тому же Дэвиан Каррел был принцем, так что недостатка в женском обществе он никогда не испытывал. Но с волнением в душе надеяться на новую встречу - тем более, с женщиной, с которой был знаком всего-то один день - подобного он не ожидал от себя. И ведь в последние дни, с тех пор, как он покинул Анлакар, такое настроение посещало его уже не в первый раз. Тревожный признак, да?

Видимо, дело в этой проклятой жаре, сказал сам себе он. Но выбросить из головы воспоминание о Фионелле, ее безупречное лицо и мелодичный голос, оказалось неожиданно трудно. К тому же, Дэвиан поймал себя на мысли, что ему этого делать совершенно не хочется. Если ее не будет на церемонии, всегда можно навести справки в редакции "Южной Звезды", где она теперь. Дэвиан снова криво усмехнулся, размышляя, что это вдруг на него накатило.

Так и не найдя ответа, который бы его устраивал, он предпочел прикончить бокал, снова взять в руки книгу и вернуться в 62 день Осени 1913 года. В день баталии, которую позднее назвали "Сражением у Тиварны", или "Битвой тысячи пушек". Оба названия были неточны - островок Тиварна находился довольно далеко от того региона, где разразилось основное сражение, а пушек в нем участвовало значительно меньше, если считать только тяжелую артиллерию линейных кораблей, или значительно больше, если брать в расчет и всю остальную. Но те, кто пережил эту битву, потом говорили о ней гораздо проще: "ТОТ день". "В ТОТ день мы остановили Агинарру..." "В ТОТ день судьба войны висела на волоске". "В ТОТ день я лишился трех братьев". Очень многое случилось в ТОТ день, который почти сразу стал для всего Дагериона нарицательным.

Гораздо позднее многие столичные теоретики говорили, что план тайрё Мигумо и не имел шансов на успех. Они приводили множество объективных причин, по которым он заранее был обречен на неудачу, а Объединенный Флот - на поражение. Они рассуждали очень здраво и правильно, эти умные, хорошо образованные люди, прочитавшие множество докладов и отчетов о ходе сражения, говорившие с его участниками, изучившие ход событий буквально по минутам. Они дали адмиралу агинаррийцев множество советов - как же он должен был действовать в ТОТ день, чтобы исход его оказался иным. Но Навэль Каррел, в то время командовавший всем Северным Флотом Ксаль-Риума, был убежден, что план Ичиды Мигумо был наилучшим, какой можно было разработать, если только ты не способен заглянуть в будущее.

План отличался смелостью и масштабностью. Главной целью, которую поставил перед собой командующий агинаррийским флотом, было ослабить Империю и предотвратить запланированное ксаль-риумцами контрнаступление на захваченные северянами острова. Единственной возможностью для этого был внезапный удар по острову Хатьера - главной базе имперцев в районе боевых действий. Даже если бы Северный Флот уцелел, после разгрома Хатьеры он оказался бы в чрезвычайно невыгодном положении, лишенный надежного тыла и страдающий от нехватки снабжения. Контрнаступление пришлось бы отложить, и Агинарра могла использовать отсрочку, как для укрепления своей обороны, так и для переговоров, в расчете заключить перемирие на выгодных условиях. Словом - если тайрё Мигумо хотел предотвратить затягивание войны и грядущее поражение Агинарры, этот удар был единственным, что он мог предпринять. И, несмотря на все утверждения экспертов-теоретиков, Мигумо был опасно близок к успеху.

Он начал с ложного удара, совершенного на востоке силами "Летучей эскадры" линейных крейсеров вице-адмирала Торо Такэми, в то время как основные силы Объединенного Флота - девятнадцать дредноутов и множество малых кораблей - уже скрытно выдвигались к Хатьере. По замыслу адмирала Мигумо, удар по имперской базе должен был последовать, пока основные силы имперцев и их союзников заняты охотой за неуловимой "Летучей эскадрой", и он почти преуспел. Почти.

Человек, который разоблачил его замыслы, после войны сделался одним из самых знаменитых ее героев. И самых загадочных. Никто не знал его имя - вернее, газетчики называли множество имен, но едва ли хоть одно было настоящим. Никто не знал, кто же этот человек. Большинство сходились во мнении, что он работал шифровальщиком в отделе криптографии Верховного Морского Штаба Агинарры, но это тоже могло оказаться как истиной, так и байками. Даже отец ничего не мог рассказать Дэвиану о том, кем он был на самом деле - тот, кто каким-то немыслимым образом сумел добраться до наиболее секретных планов северян и послал своевременное предупреждение ксаль-риумцам.

Дальше Магистр Навэль действовал стремительно. Он получил шанс покончить с врагом одним ударом и не собирался его упускать. Флот Ксаль-Риума и Восточной Коалиции двинулся на перехват агинаррийского. Противники увидели друг друга рано утром, примерно в сорока милях к югу от маленького необитаемого островка Тиварна, которому отныне суждено было прославиться на весь мир.

Дэвиан не взялся бы гадать, что почувствовал адмирал Мигумо в тот момент, когда на горизонте появились дымы ксаль-риумского флота. Тайрё не мог не понимать, что это означает. Против его девятнадцати линейных кораблей было двадцать три имперских и шестнадцать союзнических - из Анадриэйла, Геалара и Каннивена. Осознавая безнадежность боя, Ичида Мигумо попытался развернуть флот и оторваться от противника, но Навэль Каррел предугадал его маневр и среагировал своевременно. Пушки молчали еще больше часа - Мигумо все еще продолжал попытки непредсказуемыми маневрами выскользнуть из ловушки. Но в этой игре его противник одержал верх. Несмотря на все усилия командующего северян, в 8:39 корабли сблизились на дистанцию артиллерийского поражения, и прозвучали первые залпы. Наконец-то началось то, что предсказывали все стратеги и Севера, и Юга: полномасштабное генеральное сражение линейных флотов, которое должно было определить исход войны.

С самого начала Объединенный Флот оказался в очень тяжелом положении. Магистр Каррел, обладая двукратным превосходством в силах, использовал его с максимальной выгодой для себя. Его армада, разделенная на две колонны, отрезала противнику пути отступления и взяла его в два огня. Агинаррийцы оказались под тяжелейшим обстрелом с двух направлений. И все же они не дрогнули.

Мигумо не мог не понимать, что бой был проигран в тот момент, когда прозвучал первый выстрел. Неравенство сил было слишком очевидным. Но он не впадал в отчаяние. Агинаррийские моряки, как и их командующий, в тот день показали чудеса стойкости, доблести и мастерства. Больше часа они упорно держались под огнем и наносили противнику серьезный урон, а затем уже адмирал Мигумо сумел несколькими неожиданными разворотами сбить с толку и обмануть Магистра Навэля, и тот допустил свою главную ошибку за все время сражения. Две колонны южного флота слишком отдалились одна от другой, и тогда северяне решительно атаковали слабейшую, состоящую из кораблей союзных Ксаль-Риуму островных государств.

Возглавлявший ее анадриэльский адмирал Камиони был убит в первые же минуты, а меньше чем через полчаса вся анадриэльская эскадра, тяжело пострадавшая, рассеялась. Видя бегство анадриэльцев, дрогнули и остальные восточники. Яростно атакуя, агинаррийцы разрушили вражеский строй. Их стрельба оказалась невероятно точной - именно в тот момент каннивенский командующий вице-адмирал нар Таркаас произнес свою знаменитую фразу, позднее обошедшую все книги и хрестоматии: "С нами сражаются сами демоны. Люди не могут так стрелять!"

Казавшиеся непотопляемыми, дредноуты южан вспыхивали, взрывались, опрокидывались под шквалом снарядов. За тридцать минут было потеряно три корабля, и еще три, включая флагманский "Реа Сеталия", превратились в беспомощные развалины. Линия союзников распалась. Первоначальное замешательство перерастало в панику, и вскоре перед Объединенным Флотом открылся путь к отступлению. Наступило то, что по всем учебникам и канонам принято было называть "кризисом боя".

Единственное, что мог сделать в тот момент Магистр Навэль Каррел, чтобы выправить положение - это бросить в атаку свой быстроходный резерв - "Бешеных Кошек", эскадру линейных крейсеров под командованием префекта Мария Арвета. Подвижные, но слабо бронированные, линейные крейсеры вступили в бой с линкорами северян. В тот момент Империя понесла самые тяжелые потери. От внутренних взрывов погибло три крейсера эскадры, включая флагманский корабль, унесший с собой в Бездну и префекта Арвета; еще один крейсер был выбит из линии и затонул немного позже, но они все же сумели связать врага боем и продержать, пока не подоспели на выручку основные силы Империи, а затем и союзники, поборов панику, вернулись в битву...

Дэвиан посмотрел на карту, которую видел прежде уже, наверное, сотни раз. Множество причудливо перекрученных, пересекающихся линий со стрелками, разметкой по времени и подписями. 10:24 - взрыв боеприпасов на линкоре "Нерион Первый". 10:48 - погибает линейный крейсер "Императрица Симеола". 11:22 - тонет агинаррийский дредноут "Наитаро". 11:43...

Ксаль-Риум победил, но цена победы оказалась страшной. Погибло пятнадцать больших кораблей, почти сорок крейсеров и миноносцев и около семнадцати тысяч человек; раненых было больше тридцати тысяч. Особенно тяжело пострадали союзники - из шестнадцати дредноутов и линейных крейсеров, принявших участие в битве, они потеряли восемь. Объединенный Флот взял кровавую дань за свое поражение. И все же - он был разбит. Наголову. Только восемь линкоров из девятнадцати вернулись в базу на острове Малгари, и все они были тяжело повреждены. Погиб - по некоторым данным, покончил с собой - сам адмирал Мигумо, многие другие видные командующие дивизионов и эскадр. Мощь земли Дракона была сломлена в тот день.

В Империи весть о победе встретили с ликованием. Разгром флота северян доказал, что Ксаль-Риум, как прежде, остается той силой, которая вершит судьбы всего Дагериона. Император Атавир и его сын Навэль превратились в национальных героев. Дэвиану тогда было только пять лет, но тот взрыв всеобщего торжества и энтузиазма, прокатившийся по всей Империи, он запомнил навсегда. В то время ксаль-риумский Феникс воинстину воспарил выше облаков. Или так казалось.

В действительности, конечно, все было далеко не так просто. В официальной историографии подобные моменты предпочитали обходить стороной, прятать за обтекаемыми фразами - снова Дэвиан услышал правду лишь от своего отца. Решение вступить в войну, которое Император Атавир принял вопреки мнению Генерального Штаба и Сената, с самого начала не было популярным ни среди народа, ни среди военных. Агинарра избегала враждебных действий против Ксаль-Риума; слишком многие в Империи сочли, что теперь ксаль-риумцам предстоит жертвовать собой во имя защиты государств Восточной Коалиции, своих давних соперников. Больше того, сами восточники, когда, после Битвы тысячи пушек, их территории были избавлены от угрозы нового вторжения, изменили отношение к союзу с имперским континентом - многие в Коалиции начали подозревать, что ксаль-риумцы вынашивают тайные замыслы, вытеснив с захваченных восточных островов агинаррийцев, сами прибрать их к рукам. Веками пестуемое взаимное недоверие, временно забытое перед лицом общего грозного врага, очень быстро вновь всплыло на поверхность, и одна лишь победа в сражении, сколь убедительной она ни была, не могла этого изменить.

То был прекрасный шанс покончить с угрозой с севера раз и навсегда, но он был упущен. Потери флота Ксаль-Риума оказались слишком велики, чтобы сразу переходить в контрнаступление. Корабли, пережившие битву, нуждались в серьезном ремонте. Коалиция, озабоченная только сохранением собственных территорий, не горела желанием поддержать Империю в наступлении на север. Большинство имперских Магистров также высказывались против наступления. Ситуация сложилась патовая, и достаточно скоро боевые действия заглохли. Пушки смолкли, и начались переговоры, закончившиеся 46 дня Весны 1914 года подписанием Шлассенского мирного соглашения. Агинарра вернула большую часть захваченных островов, отказалась от притязаний на другие земли, признала независимость Тэй Анга и согласилась на ограничение численности своего флота. В общем, победа южного союза над северными островами была несомненной, но... не окончательной.

Ксаль-риумцы остались удовлетворены исходом войны - победа оказалась на их стороне. Впрочем, новых территорий к Империи присоединено не было, и споры о целесообразности решения Императора Атавира ввязаться в конфликт между Севером и Востоком не утихали до сих пор. Государства Коалиции, вернувшись на отбитые у северян острова, зализывали раны и старались забыть об унизительных поражениях начального периода войны. Не без успеха, надо признать - в последние годы и там становилась все более популярна идея, что союз с Империей был неоправданным шагом, и что ксаль-риумцы попросту присвоили себе лавры победителей.

Что до агинаррийцев... Дэвиан захлопнул книгу и усмехнулся. Что до агинаррийцев, то утонуть ему в ближайшей луже, если они не начали готовиться к новой войне еще до того, как высохли чернила на подписанном ими мирном договоре.

Двумя часами позднее.

- Надеюсь, я не оторвал тебя от чего-то важного? - осведомился Тамрин. - Я бы чувствовал себя неловко.

- Твоя совесть может быть спокойна, - ответил Дэвиан. - Но зачем я тебе понадобился?

- Ивирский посол уже несколько дней добивается аудиенции. Отец не счел нужным его принимать, как и прайм-канселиор...

- О? Значит, дела у ивирцев и правда плохи.

- Проклятье, еще бы, - кронпринц недобро усмехнулся. - Дело идет к войне, мы говорили об этом уже не раз. Да ты сам был на последнем заседании Генерального Штаба и слышал, что говорит Дориаль Анно. Господа Магистры уже видят себя в Лакрейне... н-да. А главное, судя по вестям, которые приходят из Ивира, не похоже, чтобы Ажади Солнцеподобного это обеспокоило.

- Ажади никогда не отличался... предусмотрительностью, - заметил Дэвиан. - Он успел показать это не раз.

- Допустим, но не все же при его дворе удались в султана, - проворчал Тамрин. - Мобилизация, да и все, что говорят в Лакрейне... ладно, к Даэмогосу. Об этом позже. Так или иначе, посол иль-Саги желает переговорить хоть с кем-то в Палатиане, и я решил встретиться с ним. В конце концов, это нас ни к чему не обяжет.

- Прекрасно, но причем здесь я? Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?

- Если тебя не затруднит.

- Признаюсь, у меня нет особого желания любоваться очередным ивирцем. За бытность свою префектом на западе я на них уже налюбовался, честное слово. Кроме усов, смотреть там не на что.

- А ты можешь на него не смотреть. Главное, чтобы он смотрел на тебя. После известных событий, ты пользуешься у ивирцев мрачной репутацией. Пусть иль-Саги увидит тебя и лишний раз впомнит о трепке, которую получил султанский флот. Надеюсь, это настроит ивирцев на более... миролюбивый лад.

Дэвиан помедлил, потом кивнул. Дипломатию, как и политику, он на дух переносил - собственно, разница между этими двумя понятиями от него ускользала - но сейчас был заинтересован. Может быть, ивирцы действительно хотят уладить дело мирным путем? Это был бы наилучший выход, хотя ивирским дипломатам пришлось бы очень постараться. Ксаль-Риум на примирение настроен не был. Народ, подогреваемый газетчиками, жаждал новых побед, а кое-кто начал военные действия, не ожидаясь официального объявления войны: несмотря на вмешательство полиции, в нескольких городах случились погромы. Прайм-канселиор Орас Темплен по-прежнему хранил молчание, но и сенаторы, и элигенды спорили до хрипоты, и мнение сторонников войны явно перевешивало. Даже Император Велизар, который боялся конфликтов как огня, казалось, заразился общим настроением. В Генеральном Штабе Магистры и префекты не сомневались в скорой и легкой победе, но Дэвиан по-прежнему не был уверен, что все так просто. Казалось бы, все верно - у Империи явное превосходство и в численности, и в вооружении, и в подготовке войск, и все равно, префекта Западной эскадры беспокоило смутное предчувствие надвигающейся беды.

"Ну, довольно, - одернул он себя. - С каких пор ты уподобился младой деве из любовного романа, что переживаешь из-за дурных предчувствий?"

Так-то так, но избавиться от мерзкого, давящего чувства не удавалось. Что-то подобное он ощущал перед памятным Шенгским цунами - смутное предвидение беды, когда не знаешь, откуда она придет, и взгляд скользит то к горизонту, то к небу, в ожидании увидеть вдалеке сгущающиеся тучи, но все выглядит мирно, и от этого на душе становится только тяжелее. И не он один тогда тревожился, многие ощущали схожее беспокойство. Жаль, предчувствия не смогли ничего предотвратить...

- Когда встреча? - спросил Дэвиан.

- Сегодня в четыре. Так ты будешь?

- Отчего бы нет. Послушаю, что скажет ивирец, правда, сомневаюсь, что мы можем что-нибудь изменить.

До четырех часов Дэвиану Каррелу было нечем занять себя в Палатиане, так что слугу с приглашением от двоюродного брата он ждал почти с нетерпением. Наконец, тот появился и проводил принца в просторный кабинет, отделанный довольно помпезно. Резные панели на стенах, из драгоценного черного дерева, украшала золотая отделка, а позади внушительного стола красовался бюст самого Амелия Освободителя. Войдя, Дэвиан бросил взгляд на бронзовый лик первого ксаль-риусмкого императора и усмехнулся.

- Интересно, почему на всех статуях и портретах Амелия изображают с такой миной, словно он через минуту собирается кого-нибудь зарезать?

- Ну... наш предок и правда не отличался миролюбием, Дэвиан, - отозвался Тамрин, пожав плечами. - А может, такое выражение у него было всегда, когда он таращился на художников и скульпторов. Если верить отдельным жизнеописаниям Амелия, он их на дух не переносил.

- Но ты позаботился о том, чтобы создать для ивирца... максимально комфортную и доверительную атмосферу. Я, да еще и Амелий, который бил их в хвост и в гриву.

Черты лица Тамрина ожесточились, почти как у бронзового Амелия Освободителя.

- Разумеется, Дэвиан, - сухо сказал он. - Ивирцы обнаглели и получили по рукам. О чем бы ни хотел с нами говорить иль-Саги, пусть поймет, что круиз султанского флота к Анлакару в любом случае не останется для Ивира без последствий. Насколько серьезны будут последствия - другой вопрос, это уже можно обсуждать.

На этом разговор прекратился - слуга, появившийся в дверях, объявил о прибытии ивирского посла. Тамрин кивком велел пригласить его, и слуга, посторонившись с поклоном, уступил место полному мужчине среднего роста. Откинувшись назад на спинку кресла, Дэвиан изучал представителя султана Ажади. Он не так много времени проводил в Палатиане, чтобы помнить в лицо всех послов, тем более, Арит иль-Саги появился в Ксаль-Риуме чуть больше года назад, когда Дэвиан Каррел уже был префектом Западной эскадры. Ивирцу было на вид чуть за пятьдесят, он носил костюм современного покроя, а широкое смуглое лицо, разумеется, украшали обязательные усы. Дэвиан никогда еще не видел ивирца без усов или бороды - коль скоро Всевластный пожелал, чтобы у мужчин росли на лице волосы, значит, так оно и должно быть. Принц подумал, что его собственная привычка ходить гладко выбритым в глазах приверженцев религии Всевластного отдает жеманством и даже богохульством.

Взгляд ивирца на мгновение замер на Дэвиане, и посол почти незаметно содрогнулся. Принц готов был побиться об заклад, что причиной было вовсе не его бритое лицо. Впрочем, иль-Саги тут же совладал с собой и отвесил церемонные поклоны - сперва Тамрину, как наследному принцу, затем Дэвиану.

- Ваше Высочество кронпринц Тамрин. Ваше Высочество принц Дэвиан. Я... не смел надеяться, что мне будет оказана такая честь, - взгляд черных глаз снова скользнул к Дэвиану. Иль-Саги пытался скрывать свои чувства, и все же, в его движениях и голосе угадывалась напряженность. Определенно, присутствие префекта эскадры, недавно разбившей в пух и прах весь султанский флот, произвело именно тот эффект, на который рассчитывал Тамрин.

Кронпринц слегка склонил голову в ответном приветственном жесте, Дэвиан последовал его примеру. Говорить он не собирался, это привилегия Тамрина. Да и что он мог сказать ивирскому послу? Дэвиан Каррел не хотел войны, но едва ли тот мог в такое поверить. В любом случае, принц Дэвиан имел не больше возможностей повлиять на решение Императора или Сената, чем посол иль-Саги - на волю султана Ажади.

- Мы всегда рады видеть человека, наделенного султаном Ажади полномочиями говорить от его имени, - произнес Тамрин светским тоном, словно речь шла о карточной партии. - Тем более что, как вы понимаете, господин иль-Саги, есть немало вопросов, на которые нам очень хотелось бы услышать ответы. Но прошу вас, садитесь, - кронпринц гостеприимным жестом указал на кресло, заранее выставленное так, чтобы ивирец имел возможность любоваться и Дэвианом, и бюстом Амелия.

Посол, впрочем, уже владел собой достаточно, чтобы не подать вида, будто понял намек. Он опустился в предложенное кресло и, откашлявшись, произнес:

- Безусловно, Ваше Высочество кронпринц, существуют вопросы, которые нуждаются в прояснении. Вот почему я просил Его Императорское Величество об аудиенции. Блистательному султану Ажади Восьмому очень не хотелось бы, чтобы определенные... инциденты, имевшие место в последнее время, были бы истолкованы превратным образом.

- У Императора чрезвычайно много дел, - ответил Тамрин. - Но я готов выслушать ваши объяснения и передать ему.

- Прежде всего, Ваше Высочество, мой повелитель передает вам свои заверения в глубоком уважении, которое он питает к Ксаль-Риумской Империи и к правящей династии, и в том, что его намерения исключительно миролюбивы.

- Вот как? - вопреки собственному намерению молчать и слушать, Дэвиан слегка подался вперед в кресле. - И в чем же проявляется упомянутое "уважение и миролюбие", господин иль-Саги? В том, что султан открыто заявил о поддержке мятежников на острове Анлакар? В появлении ивирских военных кораблей в территориальных водах Ксаль-Риума? Или, может быть, в объявленной султаном Ажади всеобщей мобилизации? До сих пор, признаюсь, у меня было несколько иное представление о том, что означает слово "миролюбие".

- Мой кузен Дэвиан иногда бывает несколько излишне прямолинеен, - в голосе Тамрина послышались извиняющиеся нотки. - Он военный, а не политик, и предпочитает разрешать разногласия... простыми методами. Впрочем, Дэвиан задал именно именно те вопросы, на которые Император желает получить ответы в первую очередь. Мы слушаем вас, посол.

- Кхм... - Арит иль-Саги снова откашлялся. - Да, безусловно, я готов предоставить вам и Его Величеству необходимые объяснения. Относительно... событий на острове Анлакар, действительно, Блистательный Ажади объявил о поддержке коренного населения острова. Как вы, несомненно, осведомлены, Ваше Высочество, большую часть обитателей Анлакара составляют урожденные ивирцы...

- Что не отменяет того факта, что с 1914 года, согласно мирному договору, Анлакар является частью Империи. Соответственно, все, что происходит на острове, есть внутреннее дело Ксаль-Риума, Ивира это никоим образом не касается, - отчеканил Тамрин.

- Ваше Высочество! - иль-Саги картинно всплеснул руками. - И все же эти люди остаются нашими соплеменниками по крови! Блистательный Ажади руководствовался лишь желанием оградить их от возможных... избыточных мер давления. Кроме того, текст заявления гласил, что все возможные разногласия Блистательный Ажади желает уладить мирным путем.

Тамрин холодно улыбнулся.

- Что, как уже заметил мой кузен, наиболее ясно доказывает ивирский флот у побережья Анлакара.

- Это, действительно... крайне неприятный момент, - согласился посол. - Но, клянусь, Ваше Высочество, мой султан никогда не отдал бы подобного приказа! Инструкции, которые были даны командующему флотом, капудан-паше Раннуку ай-Таллакару, всего лишь предписывали ему быть в готовности к возможным мерам, ммм... демонстративного характера. Ни в коем случае он не должен был пересекать морские границы Империи, но, очевидно, господин капудан-паша проявил... совершенно излишнюю инициативу. Как только султану стало известно о случившемся, он отдал приказ капудан-паше немедленно покинуть имперские воды, однако из-за трудностей со связью радиограмма не достигла цели вовремя. А затем Западная эскадра вступила в бой. Без единой попытки провести переговоры и избежать кровопролития, смею добавить.

- Как уже сказал кронпринц Тамрин, я военный, а не дипломат, - холодно заметил Дэвиан. - Избегать кровопролития - не моя работа. Капудан-паше следовало лучше думать о последствиях своих действий, как и султану.

- Но, Ваше Высочество Дэвиан, султан Ажади Восьмой не несет ответственности за случившееся. Капудан-паша действовал на свой страх и риск, превратно истолковав полученные распоряжения. Поскольку он сейчас... в Ксаль-Риуме, - ивирец снова слегка запнулся, - я уверен, он подтвердит мои слова.

- Проще говоря, - подвел итог Тамрин, - из ваших слов следует, что все случившееся у Анлакара стало следствием самоуправства капудан-паши?

- Боюсь, что так, Ваше Высочество, - подтвердил иль-Саги. - И это очень печально, но будет трагично вдвойне, если мы не приложим все усилия к тому, чтобы погасить этот огонь, пока он не перерос в настоящий пожар...

Иль-Саги выглядел воплощением искренности. Хоть сейчас на икону, в облике пророка Виртуления. Вор, схваченный за руку, пока шарил в чужом кармане, и старающийся делать вид, будто это всего лишь глупое недоразумение.

- Посол, - перебил кронпринц, - видимо, общение с моим двоюродным братом дурно повлияло на меня и подталкивает к излишней откровенности. Скажу прямо: ваша история звучит, мягко выражаясь, неправдопободно. Что же касается ваших слов о необходимости предотвратить войну... я согласился бы с вами, если бы Ивир доказал свои мирные намерения делом. Пока что мы видим прямо противоположное. Если султан не хочет войны, как понимать его приказ о мобилизации?

- Ваше Высочество, - черты лица иль-Саги ожесточились, а в глазах появилась... обреченность? Да, обреченность, подумал Дэвиан. Посол уже ни на что не надеется, просто говорит то, что ему велят из столицы, понимая, что это не имеет смысла.

Тем не менее, он продолжал.

- Приказ о приведении армии в боевую готовность отдан султаном Ажади Восьмым исключительно в целях укрепления нашей обороны. Мы не можем игнорировать тот факт, что эскадра Магистра Матиса Гранта переброшена на Кадар, а также и то, что Ксаль-Риумская Империя стягивает к западному побережью континента легионы и войсковые транспорты. Мы, наконец, не можем не обращать внимания на призывы к войне, звучащие повсюду в Империи. Да, намерения Блистательного Ажади сугубо мирные, и Ивир ни при каких обстоятельствах не нанесет первого удара. Но, в случае, если Ксаль-Риум предпочтет войну, мы будем обороняться до последнего.

- Наконец-то мы услышали хоть что-то, господин иль-Саги, - жестко произнес Тамрин. - Но Ивир уже нанес первый удар, и отрицать это, сваливая вину на командующего флотом, бессмысленно. Впрочем, если султан хочет мира, мы все еще готовы пойти ему навстречу. Какие условия предлагает ваш повелитель?

- Я... - посол иль-Саги помедлил несколько секунд, рассматривая лакированную поверхность стола перед собой, затем поднял взгляд. - Султан Ажади Восьмой предлагает Императору Ксаль-Риума прекратить наращивание вооруженных сил Империи на границах Ивирского Султаната. В таком случае, султан немедленно отменит приказ о мобилизации. Блистательный Ажади также предлагает Императору Велизару вернуть свободу захваченному в плен в стычке у Анлакара капудан-паше в обмен на контрибуцию, как, согласно вековой традиции, и надлежит поступать с пленниками благородных кровей. Также правительство Ивира принесет официальные извинения Императору Велизару Третьему за инцидент у острова Анлакар, и подтвердит, что не претендует, и не будет претендовать в будущем, на какие-либо ксаль-риумские острова или иные территории. Таково предложение Ивира, Ваше Высочество.

- Иначе говоря, вы предлагаете сделать вид, будто ничего не произошло, - холодным тоном констатировал Тамрин. - Войска возвратятся в казармы, а корабли - в базы, и все вернется на круги своя, - кронпринц подчеркнуто резким движением подался вперед. - Боюсь, это нас не удовлетворит, посол. За свои... выходки надо отвечать.

- Ваше Высочество, смею заметить, наш народ уже ответил за... чрезмерную самоуверенность капудан-паши. Потеряны лучшие корабли нашего флота, погибли тысячи моряков. Неужели этого недостаточно, чтобы удовлетворить Империю?

- Погибло также много наших граждан на острове Анлакар, - отрезал Тамрин. - И мы не можем забыть об этом так легко.

- На Анлакаре действовали мятежники, Ваше Высочество, - произнес иль-Саги. - Ивир не...

- Довольно! - перебил Тамрин. - Я надеялся, что ваш султан осознал свои заблуждения и искренне желает исправить содеянное, но все, что я от вас слышу, убеждает меня в обратном. Людям, как вы выразились, "благородных кровей" не пристало объяснять свои авантюры чужой... самодеятельностью.

"Интересно, - мысленно прокомментировал Дэвиан, - можно ли подсчитать, сколько раз Императоры Ксаль-Риума делали нечто подобное? Натравливали одних на других, а сами разводили руками - причем здесь мы? Один лишь незабвенный Тиверий чего стоит..." - конечно, он не стал озвучивать свои мысли. Хотя, пожалуй, наедине спросить об этом Тамрина можно... жаль, ответ известен заранее. Политика - воистину, дама циничная.

- Кроме того, - продолжал Тамрин, - султан Ажади сам объявил о поддержке мятежников на Анлакаре. В таком случае, он разделяет и ответственность за все совершенное ими, не так ли, посол?

Иль-Саги сцепил пальцы и прикрыл глаза. Казалось, он молится.

- Ваше Высочество... - он выговаривал слова медленно, словно пытался хоть на секунды отсрочить неизбежное. - Следует ли понимать ваши слова так, что условия соглашения, выдвинутые Блистательным Ажади, не могут быть удовлетворены?

- Вы все поняли верно, господин иль-Саги. Впрочем, Ксаль-Риум не отказывается от проведения переговоров. Пока не отказывается, но условия соглашения будем определять мы. И я искренне надеюсь, что у султана достанет здравого смысла принять их. Если вы действительно хотите предотвратить войну, приложите все усилия к тому, чтобы убедить своего султана.

"Что едва ли возможно, - подумал Дэвиан, глядя на лицо ивирца. - Ажади не из тех, кто учится на ошибках, что уже успел доказать".

- На этом все, посол, - завершил Тамрин. - Я не вижу, о чем еще мы можем говорить, по крайней мере, пока ваш повелитель не продемонстрирует свою готовность пойти нам навстречу.

Ивирец поднялся. Его лицо вновь превратилось в бесстрастную маску. Раскланявшись и произнеся положенные ритуалом слова, иль-Саги удалился. Тамрин подождал, пока за ним закрылась дверь, и с силой ударил кулаком по столу.

- Проклятье! Я надеялся, они сделали хоть какие-то выводы. Тщетные надежды, конечно... - кронпринц покачал головой. - Это война, Дэвиан.

Тот кивнул, промолчав - что можно было сказать?

- Неужели они настолько безумны? - прорычал Тамрин. - В случае войны они обречены, Империя раздавит Ивир, как гнилой орех! Они не могут этого не понимать!

- Ажади, возможно, безумен или близок к тому, - подбирая слова, сказал Дэвиан. - Но, боюсь, его умело направляют.

- Да, да, агинаррийцы, - Тамрин никак не мог избавиться от раздраженных ноток в голосе. - Об этом мы уже говорили. Да, они продают султану оружие и посылают в Ивир военных советников, я знаю. Но какой смысл им разжигать войну? Ивир слишком далеко от них, и уж конечно, начнись что-то на юго-западе, Север не станет вмешиваться открыто. Зачем же им добиваться того, чтобы Империя раздавила их союзника, а помешать этому они не смогут, ты согласен?

- Я не знаю, что ответить, - проворчал Дэвиан. - Я действительно военный, а не политик. Если я прав - а я в этом уверен - значит, у них есть какие-то планы, просто мы о них не знаем. Подозреваю, что, начнись война, узнаем...

Тамрин ответил скептическим взглядом.

- Мне кажется, ты все-таки преувеличиваешь. Я не сомневаюсь, что Сегунат спит и видит, как бы нам напакостить, но дальше мелких уколов исподтишка они не зайдут, ученые уже. Что до Ивира... если Ажади не образумится, готовься к войне, Дэвиан. Разумеется, его нынешнее предложение неприемлемо, - кронпринц вздохнул. - Проклятье! Пойди ивирцы нам навстречу, еще можно было уладить дело, не доводя до пальбы. Наши добрые граждане получили бы, что ожидали - посрамление султана и его присных - а господам из Генерального Штаба пришлось бы отложить свои амбиции до лучших времен. Но теперь... Даже если прайм-канселиор захочет что-то изменить, а я сомневаюсь, что захочет - вряд ли сможет. Похоже, быть ивирцам битыми, так или иначе, - заключил Тамрин.

- Посол, кстати, думает так же, - заметил Дэвиан. - Мне показалось, он уже ни на что не надеялся. Ивир идет к войне, или их ведут к войне, но... - принц помолчал, прежде чем завершить. - Но выглядит все так, что к войне ведут и нас. У меня мерзкое ощущение, Тамрин.

- Вот как? - удивился двоюродный брат.

- Словно мы стоим на гнилой доске, переброшенной над пропастью, - признался Дэвиан. - И почему-то мне кажется, что доска начинает трещать у нас под ногами.

ГЛАВА 13

Палатиан. 50 Весны. 12:00.

Императорский дворец - Палатиан - располагался почти в центре столицы, окруженный обширной площадью. Когда-то в далеком прошлом здесь же размещалась резиденция гайонского Наместника, да и при Первой Империи тут, скорее всего, выстроил собственный дворец какой-нибудь сенатор или патриций. Внушительное строение, обнесенное стеной, венчало пологий холм, и от площади, вымощенной плитами черного гранита, вверх, к воротам, вели семь пролетов широкой лестницы. Картина была весьма эффектная - на гостей преславной имперской столицы Палатиан неизменно производил должное впечатление. Уже четыре века дворец был символом императорской власти, олицетворением мощи Третьей Империи.

Когда после распада Гайона континент был охвачен смутой и наполовину завоеван островными соседями, многие города лежали в руинах, и Ксаль-Риум не стал исключением. Крупнейший город востока, привыкший к процветанию, надолго пришел в упадок. От прежнего населения, достигавшего почти полумиллиона человек, осталось меньше четверти. Прекрасные дворцы и изящные усадьбы старой гайонской знати были отданы на разграбление захватчикам и мародерам. Нищета, голод и болезни властвовали над городом, как и над всем континентом.

Возрождение началось через полвека, когда прославленный Амелий Каррел Освободитель, изгнав ивирцев и анадриэльцев, постепенно прибрал к рукам большую часть континента, а затем, восстановив флот, начал первые завоевательные походы на острова запада и востока. За сорок четыре года правления Амелий добился очень многого, территории Ксаль-Риума к моменту его смерти почти сравнялись с владениями Гайонской Империи времен ее расцвета. Новая столица тоже вернула себе утраченное великолепие, но вот выстроить для себя подобающий дворец самопровозглашенный Император Амелий Первый не удосужился. Амелий просто не видел такой необходимости - он все равно проводил больше времени в военных походах и плаваниях, чем в собственной столице.

Эта мысль заставила Дэвиана вспомнить слова Тамрина о том, что политика вершится в столице, а не на границах. Принц сдержал насмешливую улыбку. Первый Император из рода Каррелов явно придерживался иного мнения на этот счет.

Что касается Палатиана, то его возвели при внуке Амелия, когда слава Ксаль-Риума уже давно гремела на весь мир, и Император мог позволить себе думать о чем-то помимо обороны границ от посягательств жадных соседей, а морских путей - от набегов островных пиратов. Архитекторы, привлеченные щедрыми посулами, расстарались как могли, в умеренные сроки возведя дворец, воистину достойный владык могучей державы. Придворные льстецы заверяли, что блеск Палатиана затмевает даже пресловутые архитектурные шедевры времен Первой Империи.

Конечно, с тех пор дворец многократно перестраивался, но, в основном, сохранил свой первозданный облик. Разве что массивная стена, вполне пригодная и для того, чтобы держать оборону, уступила место декоративной ограде с решетчатыми воротами из кованой бронзы. Над двенадцатью высокими тонкими башнями, облицованными черным мрамором, реяли черно-золотые стяги.

Сегодня вокруг дворца собралось необычно много людей, и у ворот стояли усиленные караулы гвардейцев в парадных мундирах и высоких шлемах с плюмажами. Мерно гремели пушечные залпы в честь празднества. Город ликовал. Никто не питал сомнений в силе Ксаль-Риума; нынешняя победа только подтверждала эту уверенность. За последние несколько десятков лет Империя разрослась настолько, что серьезных противников у нее уже не осталось. Вконец одряхлел разоряемый собственными владыками Ивир. Пришли в упадок восточные островные государства, чья былая мощь была подорвана их же постоянным соперничеством еще до нашествия северян. Что до Агинарры, то ее многие до сих пор не воспринимали всерьез. Разве двадцать пять лет назад Империя не доказала, что ей не страшны никакие северяне?

Наверное, Тамрин был прав, подумал Дэвиан. Люди действительно соскучились по триумфам былых побед, и теперь были счастливы получить подтверждение, что военная слава Ксаль-Риума не померкла за долгий период спокойствия. Маленькая победоносная война, легкий и почти бескровный успех - что может быть лучше?

Префект Дэвиан Каррел находился в главном церемониальном зале Палатиана. Тот был огромен - выражаясь по-старинному, четверть стадии от стены до стены, и восемь ростов от пола до потолка, увенчанного четырьмя стеклянными куполами. Золотистые солнечные лучи падали на пол, облицованный плитами черного мрамора. Фрески на стенах "в античном стиле" изображали моменты величайших побед и славы Третьей Империи, а также всех правителей и наиболее прославленных полководцев. Начиная, разумеется, от Амелия Каррела Освободителя, основателя правящей династии, и его войн с ивирцами и анадриэльцами. Были здесь и Император Атавир со своим сыном Навэлем. Они были изображены вместе - на фоне пылающего корабля под серебристым флагом с алым драконом. Дэвиану показалось, что на губах отца играет так хорошо знакомая, чуть ироничная улыбка, и он даже почувствовал неловкость.