Февраль

Часть 3. Глава 1.

Часть 3.

Глава 1.

Юрий вышел из больницы на следующий день, как очнулся. Оставаться там необходимости не было; лечение, конечно, требовалось, но где ж о нем думать в блокадном городе, где многим вокруг тебя в разы хуже. Ноги - руки целы и ладно. К тому же там никаких лекарств не было. Таких, как он, не имеющих ранений лечили, прикладывая грелки, которые разносила Светлана ему и всем остальным. Вот и все лечение. Укутавшись в колючее одеяло, этой последней ночью в больнице Юрий лежал со своей нудной пневмонией, выворачивающей все легкие наружу, и думал обо все событиях, случившихся здесь с ним. О судьбе Ванятки, о ребятишках, которые везли мать, о случайно встреченных им людях. Думал о том, как там дома мать с отцом, и что там вообще происходит, и исчез ли он там, или он там и здесь, и как такое могло случиться. Но о чем бы он не думал его мысли вновь и вновь возвращались к одному и тому же: как там Аня и куда она пропала. Его душа такая измученная и уставшая была там, где погибала Анюта.

Как потом он узнал, она после того налета, когда ранило Ванятку и он понёс его в больницу, отправилась домой. Юрий был полностью уверен, спасая ребёнка, что Аня в относительной безопасности и её жизни ничего не угрожает. Но сложилось всё иначе. Он, находясь здесь всего три дня, не учёл её измотанности и эмоциональной истощённости. Она действительно отправилась домой, но не дошла. Февральский ветер оказался сильнее измученной девушки, вынудив ее остановиться и, хоть на мгновение закрыться от него, припав к стене здания. Аня, пригнувшись, прижалась к стене и пойти уже не смогла. Сколько так полусидя у стены, она пробыла неизвестно, конечно. Не очнулась Анечка и когда привезли ее в больницу. Таких "нежильцов", как говорили, в палаты уже не заносили. Укладывали на доски прямо в коридоре на полу. Врачи ругались, зачем привозить таких. Кормить их было нечем, поэтому все равно умрут. А потом персоналу вытаскивать.

Но Анюта ночью застонала. И добродушная санитарка, шаркая больными ногами, принесла ей кипятка. Это девушке дало немного сил чтобы подняться. Аня побрела домой.

После недолгого отсутствия, длившееся три дня, которое обернулось для неё роковой ошибкой, Анюте пришлось выживать, прилагая вдвое больше усилий. Её исчезновение было тут же замечено, в первую очередь, Капитолиной Сергеевной, доброй соседкой, которая с юности являлась лучшей приятельницей её матери и жила рядом. Но Капитолина Сергеевна понимала, в какое время живём и оплакала Анюту. Поэтому, когда Анютка вернулась, то чувство радости, захлестнувшее пожилую женщину, было даже сильнее, чем то, которое она испытает через несколько лет, узнав об окончании войны.

Потянулись зимние безрадостные дни. Капитолина Сергеевна предложила не возвращаться в свою комнатку, а остаться жить у неё. Во-первых, им вместе понадобится меньшее количество дров, а во-вторых, Анюта осталась без карточек, неявка несколько дней на работу лишила ее пайка служащего, и ей сейчас одной практически не выжить, только если чудом. Но в чудеса, как и в сказки, старуха не верила. Анюта с благодарностью согласилась, и, сложив в узел свои нехитрые пожитки, перебралась к соседке.

Старуха всё реже листала свой памятный альбом, приготовив его на сжигание и вытащив фотокарточку дочери, но никак не решалась его пустить на растопку, каждый раз откладывала, приговаривая «сегодня, вроде, ничего, вот холоднее будет, тогда натопим…». Она твёрдо решила, во что бы то ни стало сберечь, помочь сохранить жизнь дочери лучшей подруги, раз свою Людочку сберечь не смогла.

Вскоре перестали спускаться в бомбоубежище, оставаясь во время обстрелов в квартире. Капитолина Сергеевна сначала противилась этому, силой и уговорами заставляя Анюту поддаться ей и бежать до соседнего дома. Но, как бы она не старалась держаться, силы её были не бесконечны, плохое питание сказывалось, и Капитолина Сергеевна стала оставаться с Анютой, сжавшись где-нибудь в углу, пока длилась эта адова канонада.

Анюта же, не изменяя ни поворота головы, ни выражение лица, стала принимать всё происходящее как данность и думать о смерти, если она подойдет, без содрогания.

Анна все свои силы попыталась она направить на помощь тем, кому эта помощь была жизненно необходима, кто должен продолжать жить, и кто сможет увидеть Победу. Обратно в детский сад Анюта, конечно, не пошла, ничем хорошим для неё это воскрешение бы не обернулось. Соответственно, на неё не выделялся и паёк, и это означало только одно, что она просто стала обречённой, и её пребывание в родном городе неизбежно конечно.

И Анюта, чётко осознавая сложившиеся обстоятельства, стала помогать другим. Она прекрасно знала ситуацию у многих знакомых и знакомых знакомых, кто в чём нуждается, кто уже не вставал, у кого не хватало сил что-то сделать. Анюта ходила им помогать, кому привезти дрова, кому сходить за водой.

Анюта заставляла себя вставать каждое утро. Иногда в окна пробивались слабые солнечные лучи, будили её, будто говоря: вот смотри, мы же пробились, нашли тебя, и ты вставай. Но чаще утра были хмурые, серые. Тогда, проснувшись, Аня думала, что ведь можно и совсем не подниматься, а так и пролежать, скорчившись под шалью, сберегая тепло. И вот она уже видела, как пролежит день, два и потом не сможет встать совсем и как о ней позабудут все и она так и останется лежать на маленьком диванчике. А потом кончится война, вокруг всё покроется черёмухой, а она будет здесь лежать и за окнами будут кричать про новые стихи и фильмы, женский голос будет у кого-то спрашивать «а ты читал? а слышала?», а ей будет всё равно, она так и останется лежать здесь.

Но иногда приходили и другие мысли, что своей жизнью можно спасти одну, две, а может и больше чьих-то маленьких жизней. И что если встать и пойти, найти, кому помочь, то умирание будет уже не таким напрасным. И Анюта заставляла себя подниматься. Повязывала свою большую клетчатую шаль на голову. Косу она давно остригла. Анюта растила волосы ещё с младшей школы, любила, когда мама заплетала ей большие красные банты в косички, подкручивая бубликами. Но волосы нужно было мыть, расчёсывать, а сил на них не оставалось, поэтому однажды утром взяла и остригла. Даже не сожалела, вообще не думала, просто взяла и как получилось, криво, не очень аккуратно, но остригла. Время ли было думать о косах, когда завтра тебя самой уже может не быть?

Через два переулка от её дома жила Ольга Дмитриевна с двумя внучатами, практически одна всегда с ними, её дочь, тоже Анна, работала на заводе и редко появлялась дома. Анюта ходила помогать Ольге Дмитриевне стирать на Лидочку и Митьку и мыть иногда малышей.

- Вот закончится война, Лидочка, - говорила Аня маленькой голубоглазой девчушке, - заплетёт мама тебе два бантика и пойдёте вы в кинотеатр, мультфильм смотреть. Знаешь, Лидочка, какие яркие смешные мультфильмы будут после войны? И ты это всё с Митей увидишь, счастливые вы будете, Лидочка. И смеяться научитесь, и конфеты будете кушать…

- А ты с нами пойдёшь? – По-взрослому спрашивала Лидочка, вкладывая в эти слова определённый смысл.

- Нет, голубоглазка, - как можно беззаботнее отвечала Анюта и предугадывая встревоженное детское «почему», добавляла, - я уже видела мультфильмы, которые будут крутить в кинотеатрах, я во сне видала… второй раз не пойду…

Заходила частенько Аня и к их соседям, рассказывать сказки и сидеть с маленькой Олюшкой, которая уже почти не вставала, а её матери нужно было отлучаться из дому. Анюта приходила рано утром, приносила с собой большую книгу с картинками. Книгу Аня заворачивала в старую кофту и несла к Олюшке, чтобы читать весёлые сказки, показывать яркие картинки.

Эту книгу сказок Аня выпросила в библиотеке. Библиотека располагалась недалеко от Анютиного дома, в детстве Аня часто бегала туда, знала, каждый стеллаж, каждую полочку. И Любовь Сергеевну знала, что работала тут, кажется, с незапамятных времён. Любовь Сергеевна, приветливая, аккуратненькая женщина, за год разом превратилась в иссохшую старушку. Два её сына погибли сразу же в августе сорок первого, с разницей в несколько дней. Похоронки пришли вместе, в один день. И с того дня мир для Любовь Сергеевны сузился до стен библиотеки. Пожары, бомбёжки, как будто мистическим образом, обходили стороной это маленькое кирпичное здание с книгами и Любовь Сергеевной внутри. А она жила в этом книжном мирке, часто забывая и про войну, и про смерть сыновей. И, вставая по утрам, читала детские сказки двум большим фотографиям, с которых, улыбаясь, смотрели задорные белобрысые мальчишки.

Анюта прибежала в библиотеку, как только сообразила, чем можно развлечь и поднять Олюшку – интересными картинками, историями, слушая которые есть шанс на время забыться.

Ещё за дверью она услышала тихий выразительный голос:

- Колыбельку сделали из блестящей лакированной скорлупки грецкого ореха. Вместо перинки туда положили несколько фиалок, а вместо одеяльца — лепесток розы. В эту колыбельку девочку укладывали на ночь, а днем она играла на столе. Посередине стола женщина поставила глубокую тарелку с водой, а по краю тарелки разложила цветы. Длинные стебельки их купались в воде, и цветы долго оставались свежими и душистыми.

Анюта, стараясь не скрипеть старой дверью, осторожно вошла:

- Тук-тук…

Любовь Сергеевна встретила её улыбаясь, отложила книгу, кивнула фотографиям, мол, обождите немного.

- Анютка…

- Любовь Сергеевна, - попросила Анюта, - пожалуйста, дайте книжку, детскую, очень надо…

Любовь Сергеевна вмиг переменилась, насупилась:

- Анка, и не проси.

- Я умоляю вас, девочке почитать…

- Нет…

- Любовь Сергеевна, вы не понимаете, что ли – она умирает!!! – закричала Анюта.

Но библиотекарша была непреклонна; она как заговорённая повторяла на все Анины просьбы, что та истопит книгой буржуйку. Наконец Анюта не выдержала и прибегла к непростительной, но действенной хитрости. Она обратилась к фотографиям:

- Ребята, уговорите маму, книгу для Олюшки дать…

Конечно, Анюта знала и помнила и старшего весельчака Михаила, и младшего рассудительного Колю. Сейчас они смотрели на мать и Аню такие беззаботные, ещё совсем маленькие:

- Дай, мама, конечно, надо Ане помочь, - словно разрешал Коля.

- Да, да, а мы другую пока почитаем, - поддакивал брату весело Миша.

Любовь Сергеевна схватила книгу, которую только что читала сыновьям и протянула Анюте.

- Простите, - прошептала Аня, извиняясь за свой поступок.

Любовь Сергеевна махнула ей, закрыла лицо руками: иди.

Так у Олюшки появилась книга. И сейчас часто по утрам Анюта спешила в старый дом через два переулка, держа в руках как драгоценность книгу со сказками, замотанную в старый свитер. И как бы не было слаба Олюшка, и как бы ей не было тяжело открывать глазки, она каждое утро пересиливала себя, потому что так хотелось узнать, а как там маленькая Дюймовочка.

Бывала Анюта и у старого Фёдора Степановича, он ждал её перекинуться парой слов. Старик зимой заметно сдал, перестал выходил из квартиры. Анюта носила ему воду и ходила получать по его карточкам хлеб, которым он с девушкой делился.

Ко многим ещё ходила Анюта помогать. Весть о ней быстро разлетелась по одинокому, погружённому в мрак и голод, Ленинграду. Через много лет, уже в другом веке, в том, где жил Юрий Алексеевич, в сердцах людей сохранилась легенда о доброй девушке, которая самоотверженно спешила на помощь к погибающим жителям города, которая, превозмогая свою слабость и горечь, шла сквозь морозную зиму поддержать других…