Фея из Преисподней

Знакомство № 17

Не понос, так золотуха – кредо Мордора, что испокон веков топтался на платформе нескончаемых испытаний и несчастий. Стоило мне порадоваться успешным ходом в отношении экономики второго региона, как мой собственный сектор постигло очередное испытание, прибывшее, очевидно, с новыми переселенцами в количестве пятидесяти штук. Среди них оказались потерявшие работу зодчие, старые учителя, а также сироты, решившие начать жизнь с чистого листа. Пускай людей в Мордоре было ещё достаточно, чтобы считать его деревней, проблема гигиены вдруг стала достаточно остро за неимением во дворце магов, отвечающих за водоснабжение, а также лекарей, что могли бы проводить периодические осмотры. Многие друиды страдали аллергией, мешающей им полноценно работать, немногочисленные феи из-за тяжелой работы постоянно приобретали то растяжение, то переломы, а оборотни не могли избавиться от вшей и блох, заражая всех окружающих. Апогеем всего этого мракобесия стала цветочная болезнь, что косила десятки моих подданных и передавалась воздушно-капельным путем. Оказалось, что для прибрежного региона это обычное, но жутко неприятное явление.

– И что это? – недовольно спросил Лайм, скептически оглядывая мои черные одеяния, широкополую шляпу и самодельную маску с птичьим клювом, что полностью закрывала мне лицо.

– Я иду к людям. Это мой противочумный костюм!

Рядом со мной возник Подсолнух в точно таком же одеянии, и Лайм обреченно выдохнул, закатив глаза.

– Я же просил остаться в замке на время эпидемии.

– Мы уже оделись.

– Госпожа Сисиль придумала удивительный костюм! – произнес Подсолнух, получше заправляя рукава в перчатки. – Так, мы точно не заразимся!

– Я вижу…

Вместе с дедулей мы отправились к домам у подножия замка, тоскливо осматривая пустые дороги и оставленные на прогалинах корзины и тележки. Производство семечек и масла остановилось в самый разгар работы, поставив под удар все мои грандиозные планы, и кто бы мог подумать, что половина населения сляжет от болезни, а другая половина закроется в попытках обезопасить себя. Харон объяснил мне, что сама по себе цветочная болезнь не смертельна, но переносится она очень тяжело, несмотря на то, что на полное выздоровление требуется две недели. Подобным недугом легко заразиться при ослабленном иммунитете, постоянной выматывающей работе и отсутствии гигиены. Я почувствовала себя жутким и скверным Правителем, который, хотя и считает себя близким к народу, на деле же не знает всех их тяжб.

Когда мы прибыли на место, я поразилась тому, насколько здесь было пусто. Все окна были плотно закрыты, вдали догорала куча сброшенных заразных вещей, и сама атмосфера проводила незримую параллель с какой-то бубонной чумой, последствия которой я видела в фильмах прошлой жизни. Но это была не чума, и, постучав в одну из дверей, мы с Подсолнухом вошли внутрь, пугая жителей не только своими костюмами, но и своим визитом.

Это был дом старого учителя, что прибыл в Мордор вместе со своей овдовевшей дочкой и её сыном. Мальчик лет пятнадцати лежал на кровати в дальнем углу, шумно и хрипло дыша. Рядом с ним хлопотала его кашляющая мама, что выглядела слабой и бледной. Её щеки впали, а от бессонных ночей появились мешки под глазами. Но у каждого из обитателей этого дома был один общий симптом, на который мне указал Подсолнух: у всех у них на коже были красные пятна, напоминающие по форме цветок, – главный признак цветочной болезни. По рассказам Лайма, в прошлое десятилетие лекарство поставлял первый регион, а также второй, вот только, все они сейчас торговать не были намерены. Я временно закрыла границы Мордора, чтобы переселенцы не подхватили заразу. Если подумать, то в прошлом Сисиль уже пыталась растить поле с некими цветами, однако, Аритька тогда все сожгла. Что же это были за цветы…

Обойдя ещё несколько домов, мы вернулись в замок, где нас предварительно облили салициловым спиртом и ещё какой-то вонючей гадостью, из-за запаха которой от меня шугались и фавориты, и курицы, и Агриппина, затаившаяся на время эпидемии в своем гнезде. Мы принялись искать решение, ведь даже, несмотря на то, что через две недели организм сам справится с недугом, могли появиться последствия, а потому нам жизненно был необходим лекарь. Лайм мягко пояснил, что все создания с целительским даром нарасхват, и нам никого не найти, а потому встал очевидный вопрос, что же тогда делать? Кирка предложил отправиться к провидице Грильде – он сказал, что её предсказания обычно сбываются, и она может попробовать что-то сделать, – и я согласилась, потому что иного решения не нашла.

Она жила на границе с восьмым регионом, и мы отправились туда незамедлительно, надев на себя противочумные костюмы. Мало ли что. Так как костюмов было мало, а желающих вдруг оказалось много, я взяла с собой Подсолнуха и Эльфию, так как она была устойчива к подобному заболеванию и могла свободно перемещаться вместе с нами по территории. Причудливая компания, скажу честно. Надеюсь, что мы не доведем Грильду до инфаркта своим эффектным появлением.

Щелчок пальцев, и вот мы на месте – рядом со старым покореженным домиком, который будто бы наполовину поглотила земля. Из его кривой трубы щедро валил дым, а разросшийся по стенам мох плавно сползал к траве, устилая поверхность лучше всякого газона. Рядом с избушкой был разбит небольшой огород с грустным пугалом, а чуть поодаль паслась беленькая козочка, что звенела колокольчиком, когда трясла головой. Здесь было очень тихо и даже атмосферно, эта избушка напоминала мне сказочный домик, в котором живет милая и добрая старушка с пятью котами и волшебной метлой. Неужели Грильда – та самая волшебница, что всегда помогает главному герою познать себя и найти своё место в мире?

Едва я сделала шаг вперед, как боковая дверь, ведущая в огород, с грохотом открылась, и из неё стремглав выскочил настоящий сатир, что тут же свалился в грядки, пропахав несколько метров своим лицом. Следом за ним выбежала низкорослая пожилая женщина в ядовито-желтом платье и…с ружьем. Нацелившись на сатира, она принялась стрелять солью ему по копытам, и тот, подпрыгивая, принялся зигзагом бежать к лесу. Вслед за ним из дома выбежали страшные мордастые собаки, решившие, видимо, гнать сатира до самой границы.

– Мамаше своей так говорить будешь, ебалайка волосатая! – закричала она вслед волшебному созданию, сделав ещё один выстрел в воздух. Эльфия испуганно взяла меня за черный плащ, и я погладила её по голове, надеясь, что с нами не поступят также…

Заметив новых гостей, женщина задрала подолы платья и, кинув ружье куда-то в сторону, вышла на главную тропинку, осмотрев нас презрительным взглядом и акцентировав особое внимание на масках. Громко хмыкая, она то щурилась, то вновь широко раскрывала глаза, будто бы у нее были проблемы со зрением. Я не решалась нарушить это своеобразное молчание, хотя именно я пришла сюда с просьбой, – уж слишком сильным было впечатление от увиденного.

– Опять Азазель забыл закрыть врата в Ад что ли…– произнесла она, наконец, решив, что мы посланники из Преисподней, – и как зовут вас, деточки?

– Меня зовут Сисиль, – представилась я, решив, что официоз в данном случае будет лишним и даже опасным, – а это Подсолнух и Эльфия.

– Ты не Сисиль, не ври мне, дурная фея, – вдруг огрызнулась женщина, – знавала я Сисиль, она мне цветы иногда передавала для опытов. И ты точно не Сисиль.

Я замолчала, прикусив губу. Она поняла это, лишь взглянув на одетую в костюм фигуру? Как такое вообще возможно?

– Ты глухая? Я спрашиваю твоё имя.

Подсолнух уже собирался было возмутиться и выступил вперед, но я остановила его рукой.

– Я не помню своего имени. Это правда.

– Вижу, что правда, – сощурила глаза женщина, которую, несмотря на морщины, старушкой назвать язык не поворачивался, – у тебя вообще сплошные провалы в башке. Чего приперлись-то?

– В городе…в деревне цветочная болезнь. Я хотела бы узнать, есть ли способ помочь…

– Склеротичка Сисиль. Она уже приходила ко мне с такой просьбой. Вы хотите, чтоб я страдала дежавю? – она закатила глаза, прямо как Лайм, и недовольно цокнула языком. – Ладно, заходите…Только потому, что Сисиль мне когда-то помогла.

Полагаю, Подсолнух и Эльфия посчитала волшебницу сумасшедшей, однако, мне стало не по себе. Впервые с момента жизни в этом мире, ко мне обратились не как к Сисиль, и собственный испуг даже показался странным. Я настолько привыкла и притерлась к дарованному образу, что сейчас попросту села в лужу от сказанных слов.

Я сильно наклонилась, чтобы войти внутрь, но в комнате на удивление оказалось довольно просторно. Она была завалена свитками, книгами, разбитыми склянками и грязными ступками, тогда как на полках теснились многочисленные флаконы с разноцветными жидкостями. Некоторые из растений жили своей жизнью, поворачивая то листья, то цветки к нашей компании, а под потолком висел настоящий улей, рядом с которым медленно порхали синие пчелы. Женщина быстрым шагом исчезла в другой комнате, и мы последовали за ней, оказавшись в похожем помещении, в котором стоял большой чугунный котел. Рядом с ним, медленно помешивая бурлящую жидкость, стоял очень странный…кто?

Кожа его была почти коричневой, а красные волосы длиной до ягодиц дополняли изогнутые кзади черные рога, между которыми полыхало пламя! Склера у него была черной, и на её фоне сверкала алая радужка, пронизанная багровыми узорами. Под губой виднелся, думаю, пирсинг, в сосках висели кольца, а тонкие пальцы украшали длинные ногти. Само создание не обращало на нас никакого внимания, изредка поправляя спадающие черные шаровары, зато Подсолнух и Эльфия позади издали вдох ужаса.

– Меня зовут Грильда, – ответила женщина, ничего не поясняя, – а это мой внучок Азазель, – создание чуть повернулось в нашу сторону и поклонилось.

– Вы…не похожи, – честно призналась я, и Грильда громко рассмеялась, доставая из шкафа огромную, забитую листами папку.

– Если б ты сказала, что мы похожи, я бы тебя ударила, – не менее честно призналась она, хотя даже Эльфия недовольно нахмурила брови, – это вот дочка моя учудила. Нашла себе ифрита как-то для помощи и докувыркалась с ним в постели. Вот итог. Да, Азазель?

– Я не виноват, – холодно ответил полукровка-ифрит.

– А где ваша дочь?

– Померла. Уж лет как двадцать её нет, и муженек за ней следом пошел.

– Простите…

– Чего извиняться-то? Сама ж спросила.

Порывшись в папке, Грильда вытащила пожелтевший листок с порванными краями. Без лишних слов она протянула его мне, и, взяв лист в руки, я вгляделась в рисунок странных цветов, что напоминали жутко потрепанные пионы.

– Редкие цветы. Вырастить их можно, вот только сок ещё дождаться надо.

– Тут написано, что это «плаксы».

– Да, они начинают источать сок тогда, когда им вздумается. Нет никакой закономерности, в этом вся и беда. Этот сок и лечит.

– Спасибо вам огромное, я в долгу перед вами!

– Да погоди ты…Останьтесь на чай.

Азазель поспешил поставить чайник, а Подсолнух и Эльфия послушно сели на диванчик рядом с корзинкой халвы. Закурив трубку и неожиданно предложив ещё одну трубку мне – я, безусловно, согласилась, сняв маску, – женщина вывела меня в огород, где мы сели на лавку, на которой уже дремала черная кошка. Над грядками летали бабочки, и первые светлячки скромно ютились под темной крышей, ожидая сумерек. Сердце почему-то больно защемило, будто бы этот пейзаж был дорог Сисиль, и Грильда, кинув на меня внимательный взгляд, покачала головой, выпуская в воздух кольца дыма. Я сделала одну затяжку, но тут же закашлялась.

– Сисиль никогда не курила, вот и непривычно, – пояснила вместо меня женщина, прикрыв глаза, – ну, и судьба же ей досталась. Уж побереги её тело…

– Откуда вы узнали?

– Слушай, деточка, мне четыреста пятьдесят шесть лет. Я такого повидала на своем веку, что уже ничему не удивляюсь.

Мы замолчали, заполняя воздух дымом трубки. Где-то вдалеке пропели птицы, и небо плавно вливало в себя оранжевые тона.

– Ты им за Сисиль отомсти, – вдруг произнесла Грильда, – я вижу, ты дамочка боевая, тебе палец в рот не клади. Авось, не зря именно ты в теле этом и оказалась…

– Вы знаете, как произошло это…перемещение?

– Знаю только, что промысел это Божественный. Там ответы и ищи. Мне тоже потом расскажи. Уж больно интересно…

– Спасибо.

– Да, пожалуйста. Значит, Мордор поднимается с колен?

– Пока не очень успешно.

– А ты думала, власть – это просто? Тут только отвлечешься, а тебе одну ногу кто-то грызет, другую кто-то насилует.

– Тонко подмечено. А вы…не хотите перебраться во дворец?

– Не, – женщина усмехнулась и махнула рукой, – я половину жизни там просидела. Надоело. Мне и тут неплохо. Но на праздники зови, это дело я люблю.

– Обязательно. Вы очень мне помогли.

– Раз я такая хорошая, то и ты мне подсоби.

– Конечно. Что нужно?

– Дело в Азазеле. Живет он тут со мной уж лет пятнадцать, терпит, но вижу, что ему здесь не нравится. Он, как и мать его, амбициозный, хотя и молчит, не признается, хрен обгорелый. Забери ты его с собой. Пусть хоть мир посмотрит.

– Мне не трудно, нам все равно руки рабочие нужны, но…То, что он ифрит, ничего страшного?

– Люди их боятся, конечно, но оттого мне их и жалко. Ну, выглядят они так, чего уж теперь, жизнь в этом мире и для них предусмотрена. Тебя вон тоже люд наш не любил. А теперь что? Я погляжу, что и нравишься ты им, слушают тебя внимательно, работают.

– Вы правы…

– Я всегда права. Ты, ежели Сисиль встретишь, привет ей от меня передавай. Чую, что есть в этом теле и её часть.

– Обязательно.