Фея из Преисподней

Вы не заметили, что 26-ой главы нет, и теперь пошли проверять

– Кличут меня тут Жиросеком, – довольно ответил тощий дед, поочередно разливая в миски жидкую похлебку. Это непотребство с плавающей по поверхности зеленью и единственной картошиной было ударом по величественности аристократии, однако, за все шесть дней нам удалось съесть лишь жалкий кусок булки, которым было попросту невозможно наесться. Поэтому мы и набросились на эту похлебку так, будто бы это была запеченная форель с горкой черной икры сбоку. – Притона у нас нет, кочуем помаленьку, дабы местные правители не нашли. И, как видите, барышни, пока успешно. Команда у нас маленькая – многих уже повязали.

– А сколько было?

– Числилось нас мужей сорок пять. А сейчас…Здесь только мы пятеро, да ещё трое на причале работают. С толпой мешаются. С вами теперь всего одиннадцать, – Жиросек смачно высморкался в грязный платок и принялся чесать язву на щиколотке. Гертруда сморщила нос и отвела взгляд – с самого прибытия в лес её постоянно тошнило и потряхивало.

– Почему вы занимаетесь контрабандой? – спросила я после ужина, когда деревянная плошка сияла своей чистотой. – Только деньги?

– В Зоэтии жизнь непростая. Это одна из немногих стран, где есть рабы и работорговля. Отличие лишь в том, что у простых людей, не имеющих возможность платить налоги, есть выбор: или рабство у знатных господ, или тяжкий труд, но на свободе.

– Значит, вы выбрали ни то, ни другое.

– Совершенно верно. У таких отбросов общества, как мы, нет возможности пробиться в высший свет – там имеют значение лишь деньги и связи. В большом замке каждый приходится друг другу кумом, троюродным братом, тетей, да кем угодно, лишь бы в богатстве купались «свои». Так и власть сохранить удобнее.

Этот ответ меня чуть успокоил, несмотря на очевидную разницу в слоях общества – я боялась услышать ответ более корыстный и жестокий. Контрабанда с целью выживания и проталкивания личного пути к счастью не могла в моих глазах выглядеть злом.

– Вы, барышни, контрабандистки с Шеэтии? – переспросил Жиросек, хотя вопрос этот и был риторическим. – Выглядите вы, как дамы знатные. Видать, многого добились.

– Да, так и есть. На контрабанде масла и семечек мы нажили неплохое состояние. Чем же торгуете вы?

– Мы провозим в Зоэтию шелковые и хлопковые ткани из Роэтии. Этот товар здесь очень дорогой, а мы на черном рынке распродаем его дешевле. Или выполняем заказы чиновников, которым сотрудничество с нами выгодно. Иногда занимаемся контрабандой драгоценных камней.

– То есть вы хотите, чтобы мы помогли вам наладить незаконные поставки? Это всё, что от нас требуется?

– Наш путь не должен иметь столько преград, сколько он имеет сейчас. Мы должны встать на ноги и стоять на них крепко.

– Хорошо.

Наступила глубокая ночь, и, подбросив в костер несколько сухих веток, мы легли спать, укрывшись овечьими шкурами. Мрак не сразу одолел разум: я долго копошилась в мыслях, чувствуя на себе ответственность – несмотря на то, что здесь три Императрицы, надеяться на Гертруду и Яйру я не могла. Навряд ли когда-то они участвовали в незаконных махинациях, не думаю, что они вообще представляли себя на месте разбойниц или воровок. Их интеллект и сила позволяли им править целыми секторами, но взамен этой ответственности они получали статус и роскошную жизнь. Теперь же им придется стараться изо всех сил только для того, чтобы не попасться. Смогут ли они приспособиться к новой жизни? (что уж говорить, если даже мне было не по себе). На этот вопрос я смогу ответить лишь спустя время, а пока моей колыбелью служили мужской храп и тихие завывания Гертруды.

Встав ни свет, ни заря наша группа отправилась прямиком на окраину близлежащей деревни – там стоял трактир, в котором мы собирались встретиться со всеми контрабандистами. Мужчины это оказались невысокого роста, загорелые и очень хмурые, даже испуганные, готовые в любой момент броситься наутек и исчезнуть в огороде среди грядок с кочанами. Пятеро из них уже имели семьи и давно переступили сороковой порог, пускай по их внешнему виду подумать о подобном было трудно. Ещё один лишь только недавно отпраздновал совершеннолетие, а двое других оказались крепкими молодыми парнями привлекательной наружности. Настолько привлекательной, что Гертруда позади меня будто бы невзначай принялась поправлять декольте.

– Мы все друг друга по другим именам зовем, – ответил Жиросек после недолгого представления, – чтобы, если кого-то поймают, из него не смогли магией правду вытянуть. Поэтому я Жиросек, а это Тампоний, Чеснок, Румпельштильцхен, Фуфик, Щегол, Сардина и Федот. Как нам называть вас, барышни?

Воцарилось молчание. Я украдкой взглянула на своих спутниц и тут же поняла, что они смотрят на меня. Их взгляды так и говорили: «Раз ты сюда ступила, то дальше и веди». Хорошо.

– Это Пубертатия, – указала я на Гертруду. – Это имя значит, что после долгих тяжелых времен непременно наступит спокойствие и счастье.

– Какое красивое имя, – воскликнули мужчины, и даже сама Гертруда довольно ухмыльнулась. Среди всех присутствующих вновь лишь я знаю, что к чему на самом деле. Я поднимаю себе настроение, как умею и могу. Не стоит меня осуждать.

– Это, – указала я на Яйру, – Похуистия. Это имя означает человека хладнокровного и владеющего собой.

Яйра улыбнулась, но после нахмурилась. Наверное, её смущала часть «ху» в своем новом имени.

– А меня зовут…Херанука. Херанука Пороялю.

– Мы рады, что в наши ряды вступили такие опытные контрабандисты. Мы очень рассчитываем на вашу помощь.

После рукопожатий и пожеланий друг другу всякого хорошего, мы выпили дешевого пива, сев вокруг большого круглого стола. Если мы не провонявший трактир, рыгающие посетители и выбитые стекла, можно было бы решить, что у Артура новое место для собраний. Как бы то ни было, а нас принялись вводить в курс дела – я заметила, что среди контрабандистов всё принято делать максимально быстро, даже, если дело касается изложения информации.

Узнала я немного, а то, что узнала, оказалось отнюдь не воодушевляющим. За поимку каждого контрабандиста назначалась кругленькая поощрительная сумма, поэтому появляться мы могли только в деревнях, где бедные люди относились к нам с пониманием (не столько из солидарности, сколько из-за того, что семьи наших коллег жили в селах, а их соседям нередко перепадало что-то от контрабанды). В городах появляться было опасно – стражи очень строго относились к бедному слою и устраивали допрос по делу и без него. Цены на контрабандные товары, в самом деле, были заломлены, поэтому на черном рынке все раскупали очень и очень быстро. Думаю, именно поэтому всех незаконных торговцев и пытались поймать, как можно скорее.

Тампоний – он прятал лицо, так как жил в городе и держал связь с Роэтией, откуда поступали товары – сказал, что следующая поставка пребудет через неделю, а до тех пор мы должны все подготовить к транспортировке и продаже. Выгружали ткани не в пристани, а на заброшенном берегу, вот только стражи давно взяли это место под охрану, а другого подходящего места более не было. Но сейчас остро стоял иной вопрос – мы сбежали почти из тюрьмы. С вероятностью в девяносто процентов нас примутся искать!

– Нужно изменить внешность, – предложила Яйра, когда мы устроились в крохотной комнате на втором этаже таверны. – Так нас ни надзиратели, если что, не узнают, ни другие Императрицы, если им вдруг понадобится наведаться в Зоэтию.

– Был бы здесь маг-иллюзионист, – мечтательно произнесла Гертруда, накручивая прядь на палец.

– Нет, никакой магии. У них могут быть артефакты, что эту магию развевают. Да и нет у нас такого мага. У Сисиль магия флориста, у меня водная, а у тебя, Гертруда, – вещественного метаморфоза. Ты правда не может превратить себя в кого-то другого?

– Я же говорила, что могу только превращать одни предметы в другие с рядом исключений.

Тут за окном внезапно раздался тройной свист – сигнал тревоги. Жиросек говорил нам о том, что обычно это означает внезапно нагрянувшую стражу. Вскочив со стула, я высунулась в окно, но никого не увидела. Контрабандисты, безусловно, своих не бросали, сигналы давали, обо всем предупреждали, но бегали уж очень быстро. Я больше чем уверена, что наши коллеги уже неслись к лесу со скоростью в 60 км/ч. Винить их я, конечно, не буду: в подобных ситуациях каждый сам за себя, но вот нам сейчас жизненно необходимо держаться втроем.

Едва я только распахнула окно, как нашу дверь жестоко вышибли, и на пороге появились арабской внешности стражи, одетые в белые одеяния и держащие наготове острые сабли. Из-за светлых арафаток я не могла разглядеть их лиц, зато они наши – вполне.

– Не дайте им уйти! – заорал, очевидно, капитан, но я недооценила своих спутниц. Они с такой прытью рванули к окну, что не успела я и моргнуть, как Яйра уже карабкалась по подоконнику.

– Задержи их! – крикнула Гертруда. – Прочитай заклинание!

В смысле читать? Я всегда колдовала молча! Или, когда я произношу магические слова, мои враги должны, как в фильме, остановиться и дослушать? Хорошо.

Яйра уже выпала из окна, и настал черед карабкаться Пубертатии. Стражи кинулись в нашу сторону, но я угрожающе взмахнула руками, решив для эффекта начать орать басом. Они чуть притормозили – у меня было действительно злое лицо, ведь я хотела в туалет, – и начали кричать, что я ведьма. Именно, мои дорогие! А сейчас могущественная Сисиль прочтет своё первое заклинание!

– Солнце, небо и лучи…По хлебалу получи! – воскликнула я, и в эту же секунду в мужчин полетели выросшие вонючие стапелии. Комната тотчас заполнилась смрадом, и я, предварительно вытолкнув Гертруду, сама вылетела из окна.

Теперь уж точно придется менять внешность.

Так началась наша контрабандистская жизнь в Зоэтии.

Такова история того, почему меня вскоре прозвали Зловонной Ведьмой.