Физик: Артефакт

Глава 16

Над пустынным трактом разносился тихий мелодичный перезвон. Будто кто-то невидимый часто звонил в бубенцы.

Дзынь-дзынь!

Дзынь-дзынь!

— Я тебя всё равно сделаю! — на миг появившийся Павел примерился к следующей точке для прыжка.

Ответом ему послужил звонкий смех паладина. Впереди. Голубоглазый здоровяк всегда впереди.

Начинающий маг уже более-менее освоился с таким необычным для него способом перемещения в пространстве. В принципе, ничего сложного в нём не оказалось. Нужно было лишь приметить интересующее тебя место для прыжка и задержать его в голове. Дальше оставалось лишь создать нужную фигуру и капнуть в неё силы. Мгновение, и ты на месте.

Вот только паладину удавалось перемещаться быстрее и на большее расстояние.

И Павел решил поэкспериментировать.

— Поднажмём, — с азартом Иваныч взглянул на то место, где дорога уходила в горизонт, и заполнил плетение на треть. — Ох!

Столкновение грудью с чем-то твёрдым выбило весь воздух из лёгких Павла и опрокинуло в пыль. Открыв глаз, он снова увидел её глаза.

— Интересно, — тихо произнёс начинающий маг, — так будет происходить каждый раз?

— Ты о чём? — Мила перепрыгнула через борт их скрипящего транспортного средства, оказавшись рядом с Павлом.

— Неважно, — отмахнулся ученик, наблюдая, как девушка прижала свою ладонь к его отбитой груди. — Спасибо! Мне уже лучше.

— Ух, ё! — присвистнул появившийся рядом паладин.

— Бордель, — раздался мрачный голос мастера тьмы, — ты обещал мне бордель. И мне плевать, как ты это сделаешь!

— Мда, — протянул Мишико, проведя ладонью по недельной бороде, — с блудницами могут возникнуть проблемы…

Путники молчаливо смотрели вперёд. С излучины тракта, на котором они находились, открывался красивый вид. Лес, сопровождавший их все последние дни, заканчивался, уступая каменистым лугам, укрытым сочной зеленью и разбросанными каменными валунами. Вдали над облаками висели белоснежные пики гор, скрывавшие свои мощные основания в непроглядной дымке.

Но всё внимание находившихся на тракте привлекли не умиротворяющие пейзажи. Они все не сводили глаз с крепости, которую петлёй огибала их дорожка, устремляясь в сторону величавых гор.

Павел впервые своими глазами видел столь могучее укрепление. Высокие, основательные стены с каменными зубцами по периметру, между которых затесались узкие окошки бойницы. Обитые железными полосами массивные ворота из крепкого тёмного дерева. За стенами же виднелись красные черепичные крыши, кольцом окружавшие каменное здание в несколько этажей.

Иванычу бы пришло в голову сравнение с классическим средневековым замком, но ему было плевать. По крепости он лишь скользнул взглядом, отметив, что у её жителей проблемы. Большие проблемы.

— РУ? — поведя своим внушительным носом, уркнул малыш Вали.

— Ещё как горит, — согласился с ним Мишико. — Похоже, они прорвались внутрь. Хотя ворота ещё не выбили, но защитников на стенах уже нет. Да и штурмовых лестниц я что-то не вижу. Что за дерьмо тут происходит?

На поле перед крепостью был разбит достаточно крупный лагерь, в котором между слабо различимых костров и редких шатров деловито сновали люди в серых рясах. Три десятка церковников с шумом и гвалтом пытались выбить ворота массивным деревянным тараном со стальным оголовком.

БАХ!

Ворота содрогнулись, но выдержали. Монахи не удержали тяжёлый таран и попадали. Кто-то истошно заорал.

— Почему им не откроют ворота изнутри, если ты сказал, что штурмующие уже проникли внутрь? — задал вопрос паладину Павел.

— Не знаю, — чуть подумав, ответил блондин. — Тут определённо что-то не так. Штурм таких укреплений вообще не проводится силами серых ряс. Для этого у церкви есть небольшой военный контингент и специальные отряды с подготовленными для проведения подобных операций людьми.

— Типа тебя? — спросил Иваныч.

— Типа меня, — согласился Мишико.

— Может, ещё в кости тут сыграем? — демонолог был явно не в лучшем расположении духа. — Ну, или перекусим в этом прекрасном месте с видом на горы и торчащие ляжки придавленных тем тараном церковников?

Павел, посмотрев на мастера тьмы, подошёл к нему и пригладил ладонью его волосы, укладывая их на одну сторону. Сделав пару шагов назад, Иваныч вдумчиво осмотрел результат своей работы.

— Куркен? Яйкен? Нихт! Нихт! — продекламировал начинающий маг и согнулся в приступе хохота.

— А что, — не понимая причины внезапного приступа веселья своего ученика, произнёс паладин, — выглядит неплохо!

Уже почерневший от бурлящей внутри него злобы Вел слегка просветлел.

— Правда? — заискивающе спросил мастер тьмы, пошевелив короткой обкорнанной жабой щёткой усов под носом.

— Правда, — Мила подошла к нему и звонко чмокнула в щёку.

— Ну ладно, — лицо Вела расцвело в улыбке и приобрело пунцовый оттенок, — когда начнём процедуру надирания прикрытых рясой задниц? Сейчас, или переждём ночку и нападём под утро?

Успокоившегося было Павла уронило на землю новым приступом хохота.

— Я не уверен в том, что вообще стоит в это ввязываться, — в недоумении посмотрел на катающегося по земле ученика блондин.

— Брось, — махнул рукой Вел, — я не узнаю тебя! Это из-за молота? Ты без него совсем раскис. Какой паладин отказывается от весёлого мордобития?

— Не знаю, — паладин о чём-то задумался. — Здесь что-то не так. И мне это всё не нравится.

— Ну давай! — подначивал друга тёмный мастер. — Ты же Мишико Таран! Пойдём и выбьем из них всё дерьмо! Эти ублюдки берут штурмом родовое гнездо Искры. И вряд ли из светлых побуждений. Вспомни, что они творили в деревне. Тут же город. Жертв будет куда больше.

— Когда это ты начал задумываться о жертвах? — удивился Мишико. — Помнится, ковен не гнушался обращением невинных жертв в немёртвых слуг.

— Общение с тобой меня портит, — деланно поморщился демонолог. — Мы никогда не насиловали и не издевались. Нам нужен был лишь материал. И мы сами не были от этого в восторге. Ковен всегда искал новые способы получить силу, сопоставимую с вашей, избегая ненужных жертв.

— Прямо хоть иконы с вас пиши, — в голосе паладина плескался сарказм. — Ладно! Я тут кое-что придумал. Паша! Поднимайся. Пора поработать.

Знакомый Иванычу блеск в глазах паладина означал лишь одно: чьи-то задницы скоро точно пострадают.

***

— Да держи ты его крепче! — прошипел упитанный монах с одутловатым лицом.

— Держу я! Держу, — возмутился его тщедушный собрат. — Сам бы попробовал! Ему ноги в кисель перемололо.

Двое в серых рясах, пыхтя и обливаясь потом, волокли к лагерю то, что осталось от их менее удачливого собрата.

— Что мы вообще тут забыли? Я вступил в лоно церкви не ради того, чтобы брать крепости штурмом! — воскликнул тощий, после того как в очередной раз бессознательное тело выскользнуло из его рук. — Какого демона мы оказались на войне? Эх, где те славные времена, когда после смены в патруле можно было зайти в таверну и пропустить там по паре кружек пенного?

— Тише, придурок! — ещё на тон ниже произнёс упитанный и воровато оглянулся. — Не приведи Создатель, отцу Августу доложат о твоих разговорах! Нам обоим тогда несдобровать! Помнишь об участи брата Фили?

— Помню, — помрачнел худосочный и исподлобья посмотрел в сторону шатра отца Августа.

Его полевое жилище внешне ничем не выделялось среди остальных. Такая же палатка из грязно-коричневой плотной ткани, как и множество других на этом поле. Разве что стояла она рядом с наспех сколоченным деревянным символом Создателя. Но каждый монах в лагере мог уверенно сказать, где именно находится шатёр отца Августа, несмотря на то что с момента его приезда прошло не больше суток.

Появился в лагере он под вечер прошлого дня в компании троих таких же немногословных послушников, которые ходили за ним безмолвной тенью. Объединяло их всех что-то непонятное. Будто исходящая аура чего-то мерзкого и ужасающего и одновременно приторно сладкого, запретного и манящего. Находиться рядом с ними было страшно до дрожи в коленях, но в то же время их тянуло к странным братьям по вере.

Брат Фили был приближён к отцу Говарду, который являлся старшим над всем серым воинством на этом направлении. Приближён он был во всех смыслах этого слова, как духовно, так и физически. И брат Фили искренне считал себя кем-то равным по статусу отцу Говарду. Отца Говарда же он возвёл чуть ли не в статус Создателя на земле. А ещё он был недалёк, злопамятен и труслив.

Когда всё случилось, брат Фили как раз находился в шатре отца Говарда. Старик, улыбнувшись, ласково потрепал его по голове, взъерошивая золотые кудри, и сказал, что выйдет посмотреть, кого там нелёгкая принесла.

Кто появился в лагере, Фили не видел. Но слышал их разговор, так как он проходил как раз возле шатра, в котором он находился. Точнее, не разговор, а монолог отца Говарда.

— Кто такие? — старик уже давно привык к подчинению окружающих, потому не стеснялся в выражениях. А никаких высокопоставленных гостей он здесь не ждал.

— Почему заткнулись? Я к кому обращаюсь?! — сорвался на крик отец Говард. — Если принесли донесение, то представьтесь, как положено, и передайте уже его, а не стойте истуканами! Идиоты, демоны вас забери!

Ответом ему была всё та же тишина. Вот только брату Фили почему-то стало жутко. Страх заставлял его бежать, но любопытство в итоге взяло верх. Именно из-за любопытства Фили, визжа, не забился под кровать, а продолжил подслушивать, трясясь, как осенний лист.

— Я… Я… Кто вы? — голос отца Говарда разительно изменился и задрожал. — Я не знал. Я… Нет, это точно не из-за меня! Я ни при чём! Не надо!

Брат Фили никогда прежде не видел своего кумира таким испуганным. Поэтому, раздираемый любопытством, он сделал над собой усилие и, слегка отодвинув полог шатра, посмотрел наружу.

Отец Говард стоял на коленях спиной к нему и, закрыв лицо руками, рычал, раскачиваясь из стороны в сторону. Мокрые оголившиеся икры старика блестели под лучами уходящего солнца.

Напротив него стояли четверо братьев. В обычных рядовых рясах, с лицами, сокрытыми во тьме глубоко нахлобученных капюшонов.

Один из них медленно подошёл к рыдающему старику и нанёс ему размашистый удар в лицо. Фили готов был поклясться, что в этот миг он видел, как глаза ударившего полыхнули зеленью.

В тот вечер мир для брата Фили перевернулся с ног на голову. Какой-то пришлый чужак ударил его личного Бога. И Бог пал.

Осознание этого факта толкнуло брата Фили на самый отважный поступок в его жизни. Увидев, как рухнул отец Говард, он схватил со стола длинный узкий нож для писем и, закричав что-то нечленораздельное, выскочил из своего укрытия. Но дотянуться до мрачных чужаков ему было не суждено. Один из пришлых схватил его рукой за шею и приподнял над землёй.

— Вы… Посмели… Я вас… Он пожрёт ваши души, — извиваясь, хрипел подвешенный в воздухе брат Фили, полосуя ножом пустоту.

Короткая изумрудно-белая вспышка прервала его словесные излияния, и он обмяк. Монах уронил Фили на землю, после чего схватил его за ногу и поволок в шатёр отца Говарда. Теперь уже бывший шатёр отца Говарда. За ним последовали и остальные, наступая на иссохший, изъеденный язвами труп старика.

А ночью в лагере творилась чертовщина.

Началось всё с того, что в полночь пришло странное распоряжение для всех, кто обладал крупицами дара, но не являлся полноценным боевым магом, собраться в западной части лагеря. Всем остальным же было приказано, наоборот, покинуть этот участок и приготовиться к бою, сконцентрировавшись в восточном краю.

Сонные монахи, собравшись в шумную, гомонящую толпу, бурно обсуждали происходящее, позвякивая оружием и тихо поминая недобрым словом вновь прибывших. Все прекрасно понимали, с чьим появлением это связано.

РАХ!

Первыми своё веское слово сказали маги, обрушивая силу своего дара на защитников стен Герхарда. Вспышки разбивающихся о магические щиты заклятий озарили крепость. Маги баронства отвечали только редкими укусами, сконцентрировав все свои силы на защите. И справлялись со своей задачей они неплохо, лишь изредка пропуская удары, которые уносили жизни воинов на стенах.

Когда частота обмена ударами начала снижаться, церковники уже напоминали сжатую пружину. Они понимали, что сейчас настанет их черёд, но совершенно не понимали, что им делать. Ничего для штурма подобных стен у них не было. И это неведение их пугало.

— СМЕРТЬ! — инфернальный голос вытеснил собой все остальные звуки на поле, — ЛИШЬ СТУПЕНЬ НА ПУТИ К НЕМУ!

Слова, с болью ввинчиваясь в мозг, приводили монахов в ужас и одновременно дарили ощущение сладостного блаженства. Гремучая смесь эмоций плавно окутывала сознание церковников, делая их разум податливей и смывая все лишние мысли. Серое воинство смолкло и повернуло головы на бывший шатёр отца Говарда.

Там, возле коричневой палатки, прямо на символе Создателя висел распятый брат Фили. Кожа на его лице была срезана, как были срезаны нос и губы. Кишки из вспоротого живота медленно вываливались прямо в пыль. Со свешенной головы тянулась кровавая ниточка слюны. Одно из его предплечий пронзал уже знакомый нож для писем, вгрызаясь в древесину символа. Второе проткнул ржавый гвоздь. Они-то и не давали упасть брату Фили вниз. Вся эта композиция напоминала со стороны окровавленного мотылька.

— И У НОГ ЕГО ОКАЖУТСЯ ТОЛЬКО ИЗБРАННЫЕ! — брат Фили поднял голову и устремил взгляд излучающих зелень глаз перед собой. — СМЕРТЬ!

Брат Фили медленно повернул голову в сторону столпившихся монахов, и каждый в сером воинстве ощутил тяжесть его взгляда.

— МОЛИТЕ ЕГО, И ОН ДАРУЕТ ВАМ СМЕРТЬ! — нечеловеческий голос брата Фили продолжал бить молотом в головах монахов, вызывая у многих кровотечение из носа и ушных раковин. Но заворожённые церковники этого даже не замечали.

Закончив речь, брат Фили уронил голову на грудь, потушив зелень в лишённых век глазах. И в тот же момент раздался полный боли крик, а темноту западной части лагеря разорвала изумрудная вспышка. Следом новый вопль, и новая вспышка. Снова и снова, пока отдельные крики не превратились в несмолкаемую какофонию, а вспышки — в зелёное зарево.

— ОН УЖЕ БЛИЗКО! — отчеканил брат Фили и посмотрел на крепость. — СМЕ-Е-ЕРТЬ! УХА-ХА-ХА!

Бывшая игрушка отца Говарда рассмеялась, подрагивая вывалившимися потрохами и наполняя воздух кровавой взвесью, которая слетала с истерзанного лица. Истерический, безумный хохот ещё продолжал звучать над полем, когда во тьме замелькали многочисленные фигуры, которые безмолвно ринулись по направлению к стенам. С виду обычные братья в рясах, вот только бросалась в глаза их нечеловеческая скорость и ловкость. Добравшись до крепостных стен, они, не сбавляя скорости, принялись по-паучьи на них взбираться. Со стороны крепости раздались первые крики боли.

— Сме-е-е-ерть! — заорал кто-то в толпе серого воинства.

— Смерть! Смерть! Смерть! — сначала неуверенно, но с каждым разом всё громче и громче вторили ему церковники.

А над всем этим раздавался заливистый хохот брата Фили.

— Б-р-р-р, — худосочный монах отвёл взгляд от распятого собрата, и его передёрнуло от ночных воспоминаний. — Повезло нам оказаться в стороне от всего этого. Если бы ещё и лекари с ошалелыми глазами побежали долбить тараном ворота, или фанатично лезть на стены… Что это вообще было?

— Тише, придурок! Тише, — вновь зашипел упитанный. — О, кажется, он помирает!

— Ага, — тощий почесал в затылке, рассматривая агонию монаха с переломанными ногами, — кажись, Создателю душу возвращает.

— А она у него осталась? — шёпотом спросил пухлый и, увидев непонимание в глазах собрата, добавил: — Ну, после всего… этого.

— А демоны его знают! — махнул рукой худой. — Но думаю, что…

— Мальчики! — внезапно раздавшийся рядом чарующий женский голосок оборвал дискуссию двух церковников. — Ой, а что вы тут делаете?

Повернувшись на голос, монахи обнаружили милую девушку в изорванном платье. Юное личико контрастировало с не по-детски округлыми формами и изгибами тела, которые не могло скрыть даже достаточно мешковатое платье. Нужно ли говорить, в каких местах платье было особенно испорчено? В руках девушка держала милого котёнка, который уставился на церковников голубыми бусинами глаз.

— А? О-о-о-о! — смог выдавить из себя худощавый.

Полный ограничился коротким всхрюком.

— Какие милые! — девушка расплылась в очаровательной улыбке, обнажая жемчужные зубы. — Ой, а вы можете мне помочь?

Всхрюк повторился.

— Дело в том, что та-а-ам, — юное создание махнуло ручкой в сторону леса, — там Катрин. Моя сестрёнка. И, кажется, она повредила себе ногу. Вы сможете нам помочь?

— А-а-а. О-о-о! — разразился тирадой тощий.

— Ну же! — девушка добавила в голос хрипотцы и подцепила пальчиком пухлого за подбородок. — Мы будем вам очень благодарны! О-о-очень…

Упитанный в ответ отчаянно закивал.

— Ну и прелестно, — девушка вновь улыбнулась, — Да! И друга своего с собой возьмите! И вон того тоже. Лишними они не будут.

Девушка стрельнула глазками в сторону монаха, который находился в агонии, и на валяющийся неподалёку труп, после чего развернулась и направилась в сторону леса.