Флаги наших детей

78 Твердый грунт

Ночное небо здесь, на краю материка, было красиво до сумасшествия. В 2030-м не обязательно было изучать астрономию, чтобы разобраться, где и что сияет наверху. Элементарные навыки работы со специальной компьютерной программой, только и всего. Да и то, если не умеешь, она сама все растолкует и введет в курс дела. Имелось бы желание. Разумеется, в двадцать первом веке благодаря усилиям прогресса во главе с телевидением большая часть населения планеты уже утратила способность к обучению хотя бы чему-то относительно сложному. Половина молодежи мира не умела читать ни на одном языке, включая тот сленг, на котором говорила. К счастью, Герман Минаков относился к тем, кто еще умел, пусть и не связно, рассуждать, но по крайней мере задумываться на абстрактные темы. Кроме того, несколько раз в своей короткой жизни ему везло встречать почти вымершую породу человеческих существ, способных без всякого компьютера ориентироваться в небесной сфере и даже захватывающе рассказывать о природе свечения звезд. В настоящий момент он бы очень хотел переговорить с одним парнем — Олегом Петренко. Они познакомились в Марокко, в лагере переподготовки легионеров, и с тех пор не виделись. Привязанность Петренко к небу инструкторы учли. Переразвитый прагматизм «золотомиллиардников» не позволял пропасть втуне никакому таланту. Олега учили обращаться с переносными противосамолетными комплексами нескольких типов. Где-то он сейчас?

Герману очень хотелось потолковать с ним о природе Магеллановых Облаков. Здесь, в Капских горах, они просматривались великолепно. Неплохо было бы побеседовать в полночь о невидимом в Северном полушарии Канопусе, который, как следовало из электронной энциклопедии, превосходил Солнце по светимости почти в две тысячи раз. Разумеется, потыкать пальцами в альфу Эридана — Ахернар, чье имя носил отряд. И, конечно, поспорить о возможности жизни на системе Центавра. Кажется, во времена Германовой юности туда запустили что-то роботизированное. Он совсем не помнил, за сколько лет или сотен лет эта штуковина должна долететь и сообщить о результатах экспедиции.

Сейчас, безоблачными ночами, Герман любовался небом Южного полушария в одиночку. Нельзя сказать, что в отряде никто вообще не поднимал голову кверху, однако делалось это крайне вяло и уж вовсе не предусматривало собеседования. Однажды он решил поговорить с Матиасом Соранцо о проблеме конечности распространения сигналов во Вселенной. Ему почему-то казалось, что слившийся со своей фотонной винтовкой итальянец наиболее близок к постижению загадки. Корсиканец слушал скудные излияния Германа, являющиеся выжимкой энциклопедийной статьи, не слишком долго. Он быстро перенасытился, а объяснить ему, что такое триста тысяч километров в секунду, так и не удалось. Ну что же, времена Леонардо да Винчи миновали давно, ждать из Италии новых гениев в ближайшее время не приходилось. И потому смотрины Южного Креста в одиночестве стали для Германа Минакова аналогом некоего приобщения к тайному ордену.

Кстати, проблема с итальянцем не ограничивалась аналогией его мозга с «черной дырой», в которую любые физические константы проваливаются без возврата. Проблема касалась вообще всех иностранцев отряда. Так и не очнувшийся напоследок майор Драченко, теперь отправленный в какой-то неизвестный и неясно где находящийся госпиталь, естественно, не удосужился напоследок растолковать преемнику, что же делать с иностранным контингентом в условиях переподчинения Русскому центру возрождения. Может, по предварительным планам, от них следовало еще до того избавляться любым способом? Однако бросить их там, в бассейне пересохшей Лимпопо, все равно бы не получилось. Наверняка не стоило начинать служение новой — и весьма хочется, чтобы светлой, — идее с подлейшего предательства. Разумеется, не было ничего удивительного, что правопреемник власти, бывший русский лейтенант Герман Минаков, не знал, как быть. И дело даже не в непредусмотрительности Потапа Епифановича. Откуда он мог угадать, что одновременно поляжет большой кусок командной цепи, ведь не на атомную же войну они шли. Почти наверняка, хотя проверить это теперь не получится, его первый заместитель — геройски сгинувший капитан Яков Прутков — ведал, что к чему.

А вот теперь Герману приходилось мучиться. Не мог же он подойти к своим новым знакомым в объединенном отряде и впрямую спросить: не скажете, что мне делать со своими «чужаками»? Может, их того — «бритвой по горлу и в колодец»? Как говаривали в одном старинном нестереоскопическом фильме.

Вообще-то из того, что у Германа оставалось по ночам время любоваться отстоящим на сто шестьдесят пять тысяч световых лет Большим Магеллановым Облаком, не следовало, что они тут, в Капских горах, прохлаждались. Спать вволю не получалось. Мало того что приходилось отрабатывать навыки боя в составе разнообразного — всех времен и народов — оружия, так ведь еще случалось их — эти самые навыки — разрабатывать. Ведь их готовили не к шуточкам, подобным расстрелам взбесившихся бушменов в окрестностях пересохшей Лимпопо. По планам Центра возрождения, или бог знает чего, скрывающегося за его вывеской, они должны были противостоять элитным американским дивизиям вторжения.

Поначалу это казалось бредом.