Флибустьер

Глава 49

— В атаку! — проревел я.

Пистолетный выстрел прозвучал как сигнал к действию, мои буканьеры дали слитный залп из мушкетов, и добрая дюжина англичан повалилась на песок, будто скошенная трава. Громыхнула вторая пушка на мысу, и на этот раз ядро просвистело над палубой «Поцелуя Фортуны», высекая щепки там и тут.

Гилберт, по которому я промазал, выхватил шпагу и бросился на меня, и мне ничего больше не оставалось, как выхватить палаш и защищаться. Наши клинки столкнулись с громким лязгом, англичанин приблизился ко мне, обдав запахом застарелого пота и перегара.

— Ты будешь молить о пощаде, французская собака! — прошипел он, наваливаясь на клинок.

— Я русский, — коротко ответил я, отталкивая Гилберта в сторону и пытаясь достать его выпадом.

Англичанин извернулся, как уж на сковородке, искривлённое от бешенства лицо побагровело, и он снова бросился в атаку. Сбоку на меня налетело ещё двое матросов с саблями, мне пришлось уйти в глухую оборону. Мой план явно был недоработан.

Пришлось отступать к джунглям, уворачиваясь от выпадов и отбивая удары клинком. Раздался выстрел, один из матросов упал замертво с пулей в горле. Несколько буканьеров тоже дрались врукопашную с англичанами, благо, первый залп неплохо уравнял соотношение сил.

«Поцелуй Фортуны» сумел развернуться бортом к моей береговой батарее, и остатки её команды дали залп по скалам, высекая из них каменную крошку. Стреляли наугад, вслепую, и я не сомневался, что мои канониры на позиции нисколько не пострадали и сейчас ответят. Если не ответят, то этот корабль и в самом деле поцелован Фортуной.

— Терри, прирежь девчонку! — проорал Гилберт, вновь и вновь наседая на меня. — Терри!

Терри не мог ответить, он был занят тем, что лежал, перегнувшись через борт шлюпки и истекая кровью, и трогал мёртвыми пальцами воду. Чей-то меткий выстрел достал его ещё в начале драки.

Я отчаянно надеялся, что девочка жива и дурак-отец всё-таки сумел её защитить, иначе всё напрасно. Или почти всё.

Береговая батарея снова выстрелила, две пушки ударили по очереди, отвечая бригантине. С земли стрелять неизмеримо проще, нежели с корабля, качающегося на волнах.

Из-за мыса наконец-то показался силуэт «Ориона», как раз вовремя, и только ему представилась возможность — Шон приказал открыть огонь. Шхуна дала бортовой залп, свинцовым дождём осыпая несчастный «Поцелуй Фортуны», зажатый со всех сторон.

— Будь ты проклят! — раненым медведем заревел Гилберт, размахивая шпагой крест-накрест.

Я ловко отбивал каждый удар, но перейти в контратаку так и не удавалось, всякий раз мне что-то мешало. В суматохе боя я даже не успевал выхватить пистолет, чтобы застрелить англичанина в лицо. Пули то и дело свистели над головами, дым и вонь сгоревшего пороха висели над пляжем, как утренний туман.

Крики раненых и разъярённые вопли пиратов далеко разносились над побережьем Грейт Берда, и я готов был поклясться, что раньше этот остров не бывал свидетелем столь ожесточённой схватки. Дрались не на жизнь, а на смерть, и мы, и англичане, понимая, что исход может быть только один.

Семейство д`Эрве, как я понял, затаилось на дне шлюпки, никаким образом не пытаясь помочь ни тем, ни другим. Папаша явно был не из храбрецов.

А на «Поцелуе Фортуны» спешно поднимали якорь, не то пытаясь удрать, бросив капитана и половину команды, не то пытаясь развернуться бортом к шхуне, как к более опасному противнику, и ударить из всех пушек.

Перевес всё-таки был на нашей стороне, внезапность и стремительность сделали половину дела, теперь нам нужно было только довершить начатое. Англичане на берегу падали один за другим, всё-таки иногда забирая с собой соперников, но мы уже явно начали побеждать.

На Гилберта вместе со мной набросился Жорж, размахивая коротким катлассом и выкрикивая оскорбления на французском.

— Дерьмоголовый английский скот! Чтоб тебе провалиться, мерзкий выкормыш гнилой селёдки! — вопил он.

Его помощь наконец позволила и мне перейти в атаку. Я вспомнил всё, чему учил меня Робер, все трюки, обманные манёвры и подлянки, применяя весь арсенал приёмов. Гилберт был хорош, хотя фехтовал он не так красиво и эффектно как Франсуа де Валь. Но против двоих он не тянул.

Несколько раз его удалось достать, но пара глубоких порезов скорее разозлили его, чем нанесли хоть какой-то вред. Я решил, что с этим пора заканчивать, драка и так затянулась. Я вытащил пистолет, взвёл курок и выстрелил, вышибая Гилберту мозги, бесчестно, но эффективно.

Остальных англичан методично добивали, не щадя никого, ни раненых, ни тех, кто прикидывался раненым или мёртвым. Я окинул взглядом пляж, посмотрел на корабли, перестреливающиеся в бухте. Шхуна и бригантина держались друг от друга на расстоянии, не рискуя сближаться и идти на абордаж, и поэтому поливали друг друга из всех орудий.

— Парни! По шлюпкам! — прокричал я. — Вы же не хотите пропустить всё веселье?!

Мы рванули к воде, вытащили дрожащее и испуганное семейство д`Эрве из шлюпки.

— Жорж, веди обоих на южную сторону, береги как зеницу ока! — приказал я.

Буканьер ухмыльнулся, схватил Луи-Армана-Готье д`Эрве за локоть и потащил в джунгли. Девочка зарыдала от страха ещё сильнее, но перечить ужасным пиратам не мог никто из них. Тем более после того, что они видели.

Две шлюпки столкнули в воду, уцелевшие буканьеры запрыгнули внутрь, и мы погребли к бригантине, на помощь к Шону. Я надеялся, что он заметит наш манёвр и решится на абордаж.

К счастью, канонирам «Поцелуя Фортуны» было не до нас, они были слишком заняты артиллерийской дуэлью с «Орионом» и береговой батареей.

— Поднажмите, ребятки, а то мистер Келли без нас не справится! — прокричал я.

В крови кипел адреналин, вынужденная передышка не могла меня успокоить, и я с трудом мог усидеть на месте. Чтобы занять руки хоть чем-то, принялся перезаряжать пистолеты, хищно поглядывая на бригантину. Многие были заняты тем же самым. Лучше потратить свободную минутку с пользой.

Две шлюпки потихоньку подползали к корме «Поцелуя Фортуны», шхуна готовилась к абордажу, пытаясь встать борт к борту с бригантиной. Громыхнули пушки «Ориона», залп картечи прошёлся над палубой англичанина, выметая всё, что стояло на пути. Мы в шлюпках были укрыты от залпа, высокий силуэт бригантины надёжно скрывал нас от случайного дружественного огня, и пули с ядрами свистели высоко над нашими головами.

Полетели кошки, цепляясь за такелаж и борта, и со стороны это смотрелось гораздо эпичнее и зрелищнее, чем с корабля. Бригантина и шхуна стукнулись бортами, и в этот момент как раз подоспели мы, прямо из шлюпок забираясь на борт. Я вытащил палаш и бросился на врагов.

— Смерть англичанам! — заорал я, и мой клич подхватили со всех сторон, вселяя ужас в сердца врагов.

Команда «Поцелуя Фортуны» даже не сразу поняла, что они окружены, и нескольких матросов удалось прикончить в спины, пока они были заняты дракой с абордажной командой. Но как только они поняли, то встали спинами друг к другу, с упорством обречённых отражая наш натиск. Их всех просто расстреляли из ружей.

Палуба бригантины была залита кровью и усеяна щепками, порванный такелаж трепало на ветру, фок, оглушительно хлопая, развевался в воздухе огромным белым полотнищем, каким-то чудом держась на рее одним углом. На первый взгляд, разруха полная, но я видел, что это всё легко устранимо.

Флибустьеры прошлись по палубе, добивая раненых, кто-то уже потрошил карманы и пояса убитых. Тех, кого уже обобрали, выбрасывали за борт, чтобы не занимали место. Ко мне подошёл Шон, чуть пошатываясь, он весь был залит кровью, но, похоже, чужой.

— Всё как по маслу, кэп, — выдохнул он.

— Всё как по маслу, дружище, — сказал я. — Это победа, господа!