Флобер

СВЯТОЙ АНТОНИЙ В ПУСТЫНЕ

Не успел Гюстав возвратиться из путешествия в Бретань к своим пенатам: к привычной тиши своего рабочего кабинета, одиночеству и любимой трубке, — как его уже тянет к другим неведомым краям и широким просторам. Его друг Максим уже совершал длительное путешествие на Восток. Гюставу также хочется посетить эти далекие страны. И все же ему пришлось ждать целых два года, прежде чем сбылись его мечты.

Он снова садится за письменный стол. Литературная обработка записей, сделанных во время путешествия, дается ему с большим трудом и доставляет немало мучений. Кажется, что он на пороге сильнейшего нервного срыва. Гюстав впервые сталкивается с подобными трудностями. Он испытывает настоящие муки творчества. Кажется странным, что он переживает из-за такой, казалось бы, банальной и довольно условной на первый взгляд работы, как «путевой дневник». До этого момента Гюстав легко и свободно владел словом, о чем можно судить по его обширной переписке, которая составляет неотъемлемую часть его творческого наследия. И все же многочисленные ранние сочинения — «Мемуары безумца», «Ноябрь» и даже «Воспитание чувств» в редакции 1845 года — выходили из-под его пера с завидной легкостью, возможно, еще и потому, что в своих первых литературных произведениях он во многом подражал своим кумирам из числа известных писателей того времени. Теперь же настало время найти свой собственный почерк. Гюстав знает, что ему надлежит делать: надо всего лишь преодолеть одну ступень. Как оказалось, это совсем не так просто. Вот что он пишет Луизе в октябре 1847 года: «Если бы ты знала, какой это изнурительный писательский труд! Он отнимает все мои силы. Я работаю, не разгибая спины. Это изматывает меня и расшатывает нервы. Я досадую на себя, терзаюсь и мучаюсь. Бывают дни, когда я чувствую себя совсем разбитым и больным, а по ночам у меня жар… Какая глупая навязчивая идея — тратить жизнь на то, чтобы корпеть над каждым словом и трудиться весь день, чтобы довести до ума несколько фраз».

В самом деле, он уже вступил на путь самоотречения, которое позволит ему в своем творчестве достигнуть реальных, а не мистических высот. Работа над художественной формой будет для него и землей обетованной, и одновременно мученичеством. Флобер, как Сезанн или Бетховен, самоутвердится не только как творческая личность, но и как великий творец новых художественных форм. Начиная с этого момента, ни одна из его книг не будет написана с прежней легкостью.

Впрочем, он нисколько не думает о том, чтобы издать эту книгу. Ее никто не прочитает, разве что «королевский прокурор по причине того, что некоторые размышления могут ему не понравиться»[99].

У Флобера в голове уже зреет другой, более серьезный, замысел. Тема «Искушения святого Антония» занимает все его мысли. Эта «старая причуда», как он скажет в 1870 году, только-только начала волновать его воображение. Он перечитывает множество религиозных книг, интересуется разными еретическими христианскими учениями, изучает древнюю историю религиозных культов. Гюстав проделывает огромную подготовительную работу.

Святой Антоний, отшельник, сублимирующий свои неудовлетворенные желания в галлюцинациях и видениях, — это сам Флобер. Как пишет Жан Поль Сартр, «поскольку он не может самоутвердиться через обладание, Гюстав самоутвердится через желание, то есть через то, чего не будет иметь. Гюстав останется навсегда неудовлетворенным. <…> Это самоотречение, от которого хочется рычать и выть»[100].

О своем новом замысле, об этом «водосбросе», как он позднее выразится, где смешались невероятные картины, фантастические видения, размышления о самых разных религиях, Флобер ведет бесконечные разговоры со своим школьным другом, который снова появился в его жизни, — Луи Буйе. Жизнь не баловала этого молодого человека. Он был интерном в больнице Руана. И, как мы знаем, доктор Флобер, отец Гюстава, указал ему на дверь. Безусловно, у доктора были для этого самые веские причины. Медицина явно не была призванием Буйе. И теперь этот молодой человек с мягким характером и тонким вкусом зарабатывал себе на жизнь тем, что давал уроки отстающим ученикам. Благородное занятие, но отнимающее слишком много времени, чтобы заниматься литературным творчеством, в частности поэзией. Ему оставалось лишь с грустью мечтать о том, чтобы посвятить себя любимому делу. И вот этот достойный во всех отношениях человек займет после смерти Альфреда Ле Пуатвена важное место в сердце и жизни Гюстава. Друг, работа, теплый домашний очаг… Париж далеко, и гневные письма Луизы, всегда готовой обрушить на него гром и молнии, все меньше и меньше его трогают.

Во Франции, между тем, накаляются политические страсти. Правительство Луи Филиппа уходит в отставку под двойным натиском со стороны республиканского левого большинства и буржуазии, рвущейся к власти, которой лишилась во времена Реставрации. Флобер не примыкает ни к тому, ни к другому, ни тем более к третьему лагерю. Он не монархист, не социалист. Он с большим презрением относится к буржуазии, несмотря на то что сам принадлежит к этому классу общества и ведет буржуазный образ жизни. Ему нужно совсем иное. Он видит себя прежде всего творческой личностью, артистом, художником, мастером слова — солью земли, по его мнению.

В Руане, как и во всей французской провинции, начиная с конца 1847 года протестное движение выражается в форме банкетов, организованных реформистами. На один из таких банкетов отправляется Флобер вместе с Луи Буйе. Вот как он описывает его Луизе: «Я присутствовал на банкете реформистов! Какой вкус! Какая кухня! Какие вина! И какие произносятся речи! <…> Какое печальное зрелище представляют собой эти люди. Какая грусть охватывает ваше сердце, когда вы видите перед собой такую вопиющую и воинствующую глупость»[101].

Революция тем не менее уже идет полным ходом. В феврале 1848 года в Париже вспыхивает восстание. Флобер и Буйе едут в столицу, чтобы встретиться с Максимом Дюканом. Они предвкушают, какое роскошное зрелище ждет их. Они не хотят пропустить его. Вечером 23 февраля трое друзей отправляются ужинать в ресторан в центре города. Три брата-провинциала. По дороге им навстречу попадается группа мятежников, выкрикивающих призывы с требованием провести реформы. Некоторое время спустя, возвращаясь от Дюкана, они видят манифестацию на бульваре Капуцинов. Затем до них доносятся звуки выстрелов. Они еще не знают о том, что это расстрел, который на следующий день приведет к восстанию и к отставке, а затем бегству Луи Филиппа.

О том, что произошло на следующий тревожный и кровавый день, можно прочитать на страницах «Воспитания чувств» в редакции 1869 года. Вначале друзья были скорее свидетелями, чем действующими лицами событий, происходящих на их глазах. Они то теряют друг друга, то снова встречаются. Какой-то мужчина падает им прямо под ноги. Флобер спасает от разъяренной толпы гвардейца. Затем мятежники перемещаются в сторону дворца Тюильри, где разбежалась охрана. Они садятся за королевский стол, все еще накрытый для завтрака. Тут появляются военные, наступает неописуемый хаос. Флобер наблюдает за этой яростью восставших, он видит разгром и грабежи, коллективное безумство толпы, способной на крайнюю жестокость. А в городской ратуше уже провозглашена республика.

Флобер возвращается в Круассе. Воспевать революцию не в его характере. В коротком письме, которое Гюстав направит в начале марта 1848 года Луизе Коле, он нисколько не приукрашивает свои чувства: «Я получаю большое удовольствие от того, что наблюдаю за тем, как разбивается всякое честолюбие. Я не знаю, будет ли новое правительство благоволить к искусству. Вот в чем вопрос. Невозможно быть ни более буржуазным, ни более ничтожным. Что до того, чтобы быть более глупым, вполне возможно».

Гюстав в том же письме выражает свое отношение к «новости», которую Луиза ему сообщила. Она в положении. И, к счастью, не от него. Как, впрочем, и не от Кузена. От неизвестного любовника из числа многочисленных безымянных героев ее мимолетных романов. Гюстав отвечает уклончиво и тоном слегка оскорбленного достоинства. Можно лишь предположить, что он испытывает большое облегчение.

В том же марте Гюстав окончательно порывает с Луизой. Это происходит после того, как она едва не объявилась к нему в дом в Круассе.

В апреле происходит одно еще более горестное для него событие. Умер Альфред Ле Пуатвен. «Каждый вечер до самого последнего момента, когда он мог еще что-то делать, лежа в постели, он читал Спинозу до часа ночи»[102]. Гюстав потрясен, он тяжело переживает уход друга. И в то же время ему легче на душе от того, что страдания друга закончились. В письме Максиму он описывает со всеми подробностями агонию Альфреда и его похороны. «Вокруг меня одна пустота. Какая короткая жизнь…»[103]

В августе он пишет Луизе Коле всего три слова: «Спасибо за подарок». Она прислала ему прядь волос Шатобриана…

С мая 1848 года по сентябрь 1849-го он сочиняет все реже и реже. И этому есть причина. Не успел он проститься с Альфредом Ле Пуатвеном, как он внес свою лепту в становление нового режима. Всего несколько дней Флобер носит форму национального гвардейца и принимает участие в (немного потешной, по его мнению) высадке дерева Свободы.

Во время событий июня 1848 года, когда произошли волнения простого народа, недовольного политикой руководства молодой республики, Максим Дюкан получил пулевое ранение в ногу, за что был награжден орденом Почетного легиона. Подобно герою своего написанного 20 лет спустя романа Фредерику Моро, который, будучи навеселе, отправился с Розанеттой в лес Фонтенбло, Гюстав на этот раз так ничего и не увидел: вместе с матерью и малышкой Каролиной он поспешил уехать в Форж-ле-О, чтобы скрыться от Эмиля Амара, отца девочки. Его душевное равновесие внушает большие опасения. Он пытается ворваться в дом, расположенный в Круассе, угрожает, требует, чтобы ему вернули дочь. По решению суда ребенок находится под временной опекой бабушки. И все же это не решает проблемы: надо, чтобы Амара закрыли в лечебном заведении или отправили куда-либо подальше.

С наступлением лета Гюстав снова живет в Круассе. Теперь его основной заботой является редакция книги «Искушение святого Антония». Над ней он будет кропотливо трудиться вплоть до 12 сентября 1849 года. В короткие перерывы Гюстав обдумывает, как бы ему совершить совместное с Дюканом путешествие на Восток. Его планы находятся под угрозой, поскольку госпожа Флобер, мать писателя, узнав о них, приходит в ужас. У Гюстава слабое здоровье, его нервы расшатаны. Подобное путешествие окончательно погубит его. Друзья идут на маленькую хитрость. Они заручаются поддержкой Ашиля, старшего брата Гюстава, который является главой семьи. В результате доктор Клоке посылает госпоже Флобер письмо, в котором уверяет ее в том, что это путешествие пойдет на пользу Гюставу. И в чем же состоит эта польза? Тайна, покрытая мраком. В письме, адресованном Эрнесту Шевалье 6 мая 1849 года, содержался вычеркнутый текст, который многое объяснял: «Ты, возможно, догадываешься, что здоровье твоего друга подтачивает болезнь, которая оставляет отметки на коже. Неизвестно откуда она взялась. Сколько бы ни лечили ее, она вновь и вновь проявляет себя, так же как и мое нервное заболевание, которое время от времени дает о себе знать. Его не вылечишь в той обстановке, в которой я живу»[104]. Может быть, теплый климат ускорит выздоровление Флобера.

Помимо всего прочего, Гюставу как воздух необходима «перемена мест». Сама мысль о грядущем отъезде поднимает его настроение и способствует тому, чтобы с удвоенными усилиями трудиться над «Искушением святого Антония». Гюстав твердо знает, что не уедет, пока не завершит начатое дело до конца. И все же ему не следует торопить события. Мечты о путешествии слишком волнуют его воображение и мешают работать…

И вот Гюстав работает не покладая рук. Наконец, 12 сентября все того же года Дюкан, который со своей стороны занят активной подготовкой к отъезду на Восток — он даже нанял слугу для того, чтобы тот сопровождал их в путешествии и взял на себя исполнение мелких повседневных дел, — получает от Гюстава лаконичную записку: «Я только что закончил „Святого Антония“. Приезжай»[105].

Вот когда происходит один из самых значительных эпизодов не только в жизни Флобера, но и в истории литературы. Много лет спустя Дюкан взял на себя заботу о том, чтобы поведать нам об этом судьбоносном моменте. К его рассказу надо относиться с некоторой осторожностью. Вот как, по его словам, развивались события.

Дюкан приезжает в Круассе. Там уже находится Луи Буйе, которого накануне пригласил к себе в гости Гюстав. Он торопится прочитать вслух друзьям всю книгу от начала и до конца, чтобы услышать их мнение. «Если вы не встретите мое творение радостными возгласами, — предупреждает он, — это будет означать, что ничем нельзя вас пронять»[106].

И Гюстав начинает с пафосом в голосе читать. От нервного напряжения он жестикулирует. Он приходит в восторг от собственных фраз в этой книге, которая стоила ему столько сил. Гюстав испытывает терпение друзей целых четыре дня. Он читает два раза в день по четыре часа. В короткие перерывы он не слышит комментария: Дюкан и Буйе молчаливы как никогда.

По правде говоря, они разочарованы. В книге ничего не происходит. Текст состоит из череды громких фраз, но нет развития действия, а святой Антоний большей частью находится в состоянии, близком к нирване. Друзья не просто разочарованы, они подавлены. Тем не менее Гюстав ничего не замечает. Когда чтение подходит к концу, он, обернувшись к ним, спрашивает: «Ну вот, теперь очередь за вами! Скажите мне честно, что вы об этом думаете».

Похоже, что приговор Гюставу вынес Буйе: «Мы думаем, что все это нужно бросить в огонь и навсегда забыть»[107].

Флобер вскрикнул и упал без чувств. Удар был для него настолько сокрушительным, что он приходил в себя еще целых четыре месяца.

Между тем, немного оправившись от пережитого потрясения, Флобер снова вернется к этой теме. Она была, как говорится, настолько дорога его сердцу, что он напишет еще два варианта книги. Дюкан и Буйе не изменят своего мнения. Гюстав слишком углубился в лирику, ушел в мир фантазии. Безусловно, он владеет словом, но этого мало, поскольку без развития действия книга становится скучной и неинтересной. Переживания Гюстава отягощаются еще и тем, что он рассматривал «Искушение святого Антония» своеобразным памятником Альфреду Ле Пуатвену. Что же касается драматической формы, то Гюстав черпал вдохновение в «Фаусте» Гете. И все же, как ни странно, «Искушение святого Антония» было в большей степени автобиографическим произведением. Одиночество святого отшельника, находившегося во власти видений и галлюцинаций, Флобер отождествляет со своим собственным одиночеством. В книге нашли отражение долгие разговоры Гюстава с Альфредом Ле Пуатвеном, большим поклонником Спинозы[108]. Так, обращенные к святому слова Сатаны несут идеи Спинозы (в том, что касается религиозного релятивизма), а рассуждения о богах и религиях напоминают скептицизм Монтеня[109], которого так любил читать Флобер: если все религии равноценны, ни одна из них не стоит одержимости и пустой мечты. Что же касается всей драмы в целом, в которой высокая поэзия перемежается с тривиальностью, гротеск с высокими материями, она, по мнению Флобера, показывает человеческую сущность в момент последних всплесков романтизма: человек — слабое существо. Его притягивает зло. Он находится во власти желаний, в которых не желает признаться даже себе самому. И в первую очередь он одержим плотскими желаниями. Кроме того, человеку отказано в спасительном прощении.

Тем не менее жизнь продолжается и надо двигаться вперед. И поскольку «Искушение святого Антония» оказалось провальным произведением, Гюставу надлежит искать более приземленный сюжет. Ему пора бы спуститься с небес, куда его занесло слишком богатое воображение, на землю. Короче говоря, ему хорошо бы пройти оздоровительный курс лечения реализмом жизни. И тогда, по словам Дюкана, Луи Буйе дает другу совет: «А почему бы тебе не написать историю семьи Делоне?»

Делоне в реальной жизни звали Эженом Деламаром, и он был в свое время учеником отца Флобера и работал фельдшером. Деламар женился во второй раз на девице по имени Дельфина Кутюрье, которая очень скоро сделала его «счастливым рогоносцем». В итоге она разорила мужа и вскоре, будучи не в состоянии справиться с многочисленными долгами, покончила с собой. Вскоре и муж отправился следом за ней на тот свет. Об этом случае писали все местные газеты. Люди обсуждали это событие повсюду: от деревушки под названием Ри, где они проживали, до Руана.

История, о которой много лет спустя рассказал Дюкан, была правдивой лишь наполовину, поскольку в 1848 году муж Дельфины, похоже, был еще жив. Флобер, если верить его старому другу, вначале проявил большой интерес к предложенному сюжету, а затем, посчитав его слишком тривиальным, оставил его до лучших времен.

Разумеется, именно эта история легла в основу «Госпожи Бовари». Потребовались два года и одно долгое путешествие, прежде чем Гюстав написал первые строки романа.