Фолклендский коммандо

Глава 9 Выживание

До службы в армии я полагал, что современные технологии улучшили положение солдат. Апокалиптические сцены Первой мировой войны с грязью, холодом, водой в окопах, людьми, промокшими насквозь в течении недель в Крыму, и эпическое зрелище армий людей, закутанных в плащи, пытающихся спать на голой земле в ночь перед битвой. Это была история, эти лишения остались в прошлом… верно?

Когда в 1971-м году я, молодой и наивный, поступил в Королевскую военную академию в Сандхерсте, меня удивило, что нас учат рыть окопы. Неужели современная война не продвинулась дальше этого? Они должны были быть достаточно глубокими, чтобы в положении стоя голова была ниже бруствера. Два фута ширины (0,61 м) и два метра длины, плюс подземное пространство для одного человека, чтобы спать под вызывающей клаустрофобию защитой двух футов земли над головой. Мы учились «зачищать» огромную территорию от дерна, затем быстро копать, разбрасывая выкопанное, затем покрывать все обратно дерном, маскируясь, чтобы не выделяться на фоне остальной части склона. С ночными патрулями, чтобы проверить нашу способность ориентироваться, выносливость и лидерство, а также развить нашу способность обходиться без сна. Мы жили неделями (не могу сказать, что счастливо) в этих сырых, грязных дырах.

Траншеи остаются единственной (и самой дешевой) защитой от артиллерийского и минометного огня, одной из своеобразных и неизбежных норм (возможно, самой базовой) военной жизни.

Кто-то суммировал учения в Сандхерсте, по-моему очень точно, как «бесконечный марш к невыкопанной траншее…»

В следующей главе описывается операция «Брюэрс армс» ставшая, помимо прочего, упражнением в выживании. Днем нам приходилось исчезать в пологой, голой, как задница, заболоченной местности, которая была полностью пропитана водой. Поэтому, прежде чем продолжить, я хотел бы объяснить, как вы живете, когда промокли насквозь, замерзли, не можете двигаться при дневном свете, очень мало едите. В действительности, это фон для всего, что есть в этой книге.

Эти аспекты войны не могут быть изменены технологией вот почему, в конечном счете, именно качество солдат, а не их количество или качество снаряжения, решает исход.

Еда и сон, помимо пребывания в чистоте и сухости, были наиболее приятными и оттого важными и очень личными занятиями. Поскольку еда это «нормально», для нас в ней был элемент эскапизма. На кораблях можно было получить два приема горячей пищи на протяжении почти всех боевых действий. Эти приемы пищи, завтрак и ужин, подавались в темное время суток, когда не было воздушных налетов, и были вполне нормальными, хотя и приготовленными из консервов или сублиматов. Из-за опасности пожара от раскаленных печей и сковородок с чипсами, в течение дня еду не готовили. Это время мы существовали за счет «боевых закусок», например гамбургеров, хот-догов, сырных булочек, запивая все это бесчисленными чашками горячего сладкого чая и кофе из титанов, которые наполнялись примерно каждый час. Это, однако, было сущей роскошью, по сравнению с тем, что мы ели на операциях.

Британский армейский суточный рацион 1980-х, известный как «крысиный паек», был желанным для наших соотечественников в иностранных армиях. Они с радостью обменяли бы самые восхитительные деликатесы из своих собственных пайков на пакет «печенья сладкого» или небольшую банку «бекона гриль». Это удивляло британского солдата, который азартно собирает странные вещи, которые едят в других армиях. Однако через некоторое время становится ясно, что их еда, на самом деле, не так хороша как наша. Американцы ели странную смесь из коктейльных закусок и детской еды, датчане меняли меню каждые несколько месяцев, а голландцы просто давали слишком много еды, которую потом приходилось носить с собой.

В 1982-м году британский 24-х часовой «крысиный» паек поступал в простой, без маркировок, коричневой картонной коробке, содержащей завтрак и основное блюдо, а также несколько пакетов мягкого, тяжелого сухого печенья («печенье АБ») и печенья Гарибальди («печенье сладкое АБ»). «Печенье АБ» было очень тщательно разработано и содержало жиры, углеводы и много других жизненно важных питательных веществ. А еще оно закупоривало нижнюю часть кишечника. Там было несколько наборов для приготовления чая/кофе плюс сухое молоко и сахар, которых хватало на пару пинт «питья». Их делили на несколько человек, использововавших одну и ту же кружку. Плюс упаковка «мелочей» — запас жесткой туалетной бумаги, жевательная резинка (в качестве вспомогательного средства для чистки зубов), пакетики с солью, маленький консервный нож, коробок спичек и меню, отличающееся четыремя типами упаковки.

Каждая коричневая коробка имела наклейку «Меню А», «B», «C» или «D». Мы точно знали, что содержится в каждом наборе, и что мы предпочтем отложить, поменять или выбросить. Завтрак состоял из «печенья АБ», банки «бекона гриль» или «бекона бургер», банки печеных бобов или спагетти и блока прессованой овсянки. Основные блюда варьировались от миниатюрных стейков и пудингов с почками (прозванных «детскими головками»), до тушеных стейков, фарша из говядины и куриного карри. Банки были в два раза меньше обычных, которые вы покупаете в магазине. Обезвоженные яблочные или абрикосовые хлопья были включены в основное блюдо. Еще была банка фруктового пудинга (тяжелый сливовый дафф) или любимый универсальный фруктовый салат. Фруктовые салаты были главным лакомством, которое люди сохраняли до тех пор, пока им не требовалось взбодриться. Я очень часто возвращался с операции с несколькими фруктовыми салатами, потому что не мог решить, когда их съесть. У Деса Никсона была схожая проблема, но он, с несокрушимой логикой йоркширца, справился с ней, съев все сразу в самом начале, что было гораздо более разумно, чем моя стратегия. Я слышал об одном человеке, который съел все свои фруктовые салаты еще до того, как покинул корабль.

Можно создать «интересные» блюда из 24-х часового «крысиного» рациона, хотя, когда я однажды попробовал это дома на нормальной кухне, результат был бледным и не слишком симпатичным. Но в полевых условиях свежий воздух и голод делают рационы гораздо приятнее, чем они есть на самом деле. В более спокойные времена, на длительных учениях, я создавал такие деликатесы как яблочный крамбл и карри, с использованием чеснока и свежего лука. Но на Фолклендах мы придерживались классического армейского «все в одном» гуляша, если мы были в состоянии разогреть нашу еду. В противном случае, мы ели его холодным.

Приготовление пищи производится в небольших кастрюлях или уставных котелках и у каждого есть свои методы, посуда и предпочтения. Мне нравилось готовить в круглом алюминиевом котелке с крышкой, используя укороченную деревянную ложку. Деревянная ложка это необходимый предмет, насколько я понимаю, кухонный и столовый инструмент, позволяющий соскрести подгоревший гуляш с дна котелка без добавления алюминия. Самое главное она не нагревается и не обжигает пальцы или губы (которые могут быть потрескавшимися или обветренными). Я использовал тот же самый котелок для приготовления чая, который очищал его, экономя воду. Опять же, чтобы не обжечь чувствительные губы, я пил из темно-зеленой пластиковой кружки, емкостью в пинту (0,568 л). Эта кружка подплавилась в последние две недели боев, из-за того, что ее поставили слишком близко к гексаминовому таганку. К счастью, я смог снова расплавить ее своим нагретым ножом и запаять горячим пластиком отверстие. В Южной Атлантике нелегко достать зеленые пластиковые кружки.

На учениях большинство из нас использовали «голубые» газовые плиты на пропане из-за их легкости и скорости готовки. Но на холодных и сильных ветрах Фолклендских островов им просто не хватало жара. Уставные гексаминовые[23] плитки (наподобие блоков для розжига) с металлическими складными таганками, выдаваемые по одной упаковке на рацион, были очень жаркими и с соответствующим укрытием от ветра, работали очень хорошо. Главная проблема была в том, чтобы заставить блоки «гекси» гореть в воющем ветре. «Роллс-ройсом» из вещей для готовки были примусы «Коулмен», но подходящее топливо вы должны были искать по всему кораблю. Авиакеросин, используемый вертолетами, был сомнительной альтернативой.

Самыми лучшими рационами из всех были предназначенные для Арктики. Они обеспечивают 5000 калорий в день, если вы едите все, с очень адаптированным, но, главным образом, обезвоженным меню. Всеобщим любимцем, кроме фруктового салата, был арктический горячий шоколад блюдо само по себе.

Основная проблема с обезвоженными пайками заключается в том, что вы редко успеваете замочить их достаточно надолго при условии, что у вас достаточно воды. Плохо размоченный арктический паек был хрустящим, что было прекрасно, но затем впитывал воду из вашего желудка, что приводило к общему обезвоживанию, плюс еще более закупоривающий, чем обычно, запорный эффект «компо». Даже в чрезмерно влажных условиях Фолклендских островов часто не было достаточно чистой воды для безопасного употребления. Поскольку мы не могли бродить в поисках ручьев, то даже найти грязную впадину с водой, в которую можно погрузить флягу, зачастую было проблемой. Таблетки для очистки воды использовались постоянно, делая воду на вкус водой из бассейна.

Холодные влажные ветреные условия сделали обезвоживание особой проблемой. Ветер очень быстро испаряет влагу с кожи, особенно при движении и сильном потоотделении. Это вызывает быстрое обезвоживание и делает вас уязвимым.

Всякий раз, когда это было возможно, мы занимались готовкой перед самым рассветом и употребляли много «питья», чтобы поддержать уровень жидкости в организме. Но если много пить после еды, а затем попытаться заснуть, то это создает проблемы само по себе. Встать ночью, чтобы поссать, это серьезное дело. Тебе приходится переползать через своего «оппо»[24]. Под пончо на высоте двух футов (прим. 0,6 м), которое туго натянуто из-за скопившейся дождевой воды и маскировочной сети, набитой дерном и травой. Потом вам нужно пробираться по грязевому туннелю во внешний мир. Многие из нас использовали технику «бутылки для писания в спальном мешке», которая дополнительно использовалась как очень желанная грелка. Бутылка должна была быть очень большой, чтобы свести к минимуму риск просчета и катастрофического переполнения.

Долгие дни, проведенные в ожидании темноты или на скрытых наблюдательных постах на горных вершинах, были пронизывающе холодными. Мы вообще не могли двигаться и уж точно не для того, чтобы вырабатывать тепло. Мы надевали всю нашу одежду, плюс простеганые «костюмы председателя Мао». Затем, если позволяла обстановка, заползали внутрь наших «коконов», чтобы согреться.

Съеденная плитка шоколада, казалось, почти мгновенно давала энергию и ощутимое тепло, а ценность горячей, очень сладкой чашки чая была непостижима. Мы, обычно, придерживали плитки шоколада на ночь, когда не решались зажечь плиту.

Блюда, которые мы готовили в этих условиях, были восхитительны на вкус, хотя на самом деле они были однообразно похожи. Лучшей быстрой и горячей едой был гуляш «все в одном», в котором смешивалось все от тушеного бифштекса и порошкового супа маллигатони, до яблочных хлопьев и фруктового пудинга. Вы могли смешать соль, бульонный кубик и раскрошенное печенье, а потом залить чашкой хорошего чая. (Любители разогревали каждую банку в горячей воде, чтобы не мыть свой котелок). Раскрошенное печенье АБ сгущает все это до необходимой консистенции рагу.

Конечно, иногда мы не рисковали показать даже слабый свет гексаминового таганка и не могли готовить вообще. Ланч или снэки были хороши и холодными, но лучше с чаем, шоколадом и конфетами с печеньем и банкой паштета. Но обезвоженную еду есть не стоило, если она была приготовлена с холодной водой слишком трудно прожевать, плюс запор.

Холод пробирал нас насковозь. Вы должны были помнить, что нужно переместить свой шоколад и батончики «Марс», банки с фруктовым салатом и паштетом во внутренние карманы, чтобы они оттаяли перед едой. Замороженные «Ролло»[25], входившие в снэки, были похожи на колючие куски металла. Люди теряли пломбы и зубы, пытаясь их съесть.

Металлические фляги трескались, так что мы использовали альтернативный вариант из толстого пластика.

Поскольку пайки затрудняют работу пищеварительной системы, вы должны есть свежую еду один раз в пять дней, если питаетесь ими непрерывно. Но запор не был недостатком, так как мы, по понятным причинам, не желали ежедневно прислушиваться к зову природы если вообще хотели из-за холода. Одетые в несколько слоев одежды, расстегивая все пуговицы онемевшими пальцами, вы слишком долго подставляете свои нежные части тела кусачим ветрам. Наши штаны были сделаны из материала двойной толщины, обычно мокрого и слишком тяжелого; карманы были набиты запасными магазинами к винтовкам, перевязочными пакетами и картами. Многие из нас носили подтяжки вместо ремней, которые могли вызывать неприятные язвы. Подтяжки требовали раздеваться еще больше. Короче говоря, все поощряло отсрочку жестокого момента «лопаты», еще больше вызывая запор и без того несчастной системы.

Из-за этого ночные вылазки с лопатой были настоящим спектаклем. Сначала вы должны были заставить члена вашего «оппо», стоящего в качестве часового, сообщить остальным членам команды о вашей задаче и направлении, в котором вы идете с оружием и лопатой. Часовой старательно следил за секторами, пока вы возились со штанами, в тисках режущего мокрого ветра. В темноте и безотлагательности момента важно было точно знать, где размещено ваше оружие. Эти вылазки обычно были дополнительно чреваты тем, что на них задерживались дольше, чем это было разумно.

Тем не менее, впоследствии лопатные патрули были оживленным источником историй, подробно и с большим удовлетворением пересказываемых. Потому что, как и еда, они были естественной деятельностью и имели некоторую степень эскапизма.

Вполне приемлемым вступительным гамбитом к разговору, даже с незнакомым человеком, было сказать: «Я так славно просрался прошлой ночью». В этом очень странном деле был еще один особенно важный элемент облегчение после пережитого события: катарсис, нечто такое, что пережил и выжил, героическое и аллегорическое, чем каждый мог поделиться. И самое главное, это было что-то личное — событие, не связанное ни с чем военным.

Выбор подходящей одежды для холодных влажных условий очень трудно сделать правильно. Когда вы носите полностью водонепроницаемые вещи, вы двигаетесь, пот накапливается внутри. И вы, в конечном счете, промокаете изнутри наружу. Я обнаружил, что снаряжение «Гортекс», предназначенное для того, чтобы выпускать пот, но не пропускать дождь, работало до определенной степени, особенно мешки «биви», в которых можно было спать, не утруждая себя пончо или каким-нибудь навесным укрытием.

Погода на Фолклендских островах была очень опасной. Частые резкие перепады температуры до уровня значительно ниже нуля, плюс сильные ветры, создали ветроохлаждающий фактор, который еще больше понижал эффективную температуру. Когда идет дождь, температура (очевидно) выше ноля и мы часто промокали насквозь. Затем температура внезапно опускалась ниже нуля и при обычно сильном ветре мы становились классическими кандидатами на переохлаждение (гипотермию). Но мы пережили все это на бесчисленных учениях в Норвегии, где именно такие условия возникают к конце зимы, когда температура колеблется около ноля.

«Принцип слоев» одежды, испытанный и проверенный в Арктике, имеет важное значение. Вы носите много тонких слоев одежды, а не несколько толстых, чтобы удержать как можно больше теплого воздуха рядом с телом. На мне был терможилет «Лайфер», поверх него жилет и подштанники из веревочной сетки, затем норвежская армейская рубашка с высоким воротником на молнии., сделанная из хлопчатобумажного материала с ворсом, мои камуфляжные штаны были из ветрозащитного материала двойной толщины, держались на подтяжках, потому что с набитыми карманами они становились при намокании очень тяжелыми и пояс натирал мне талию. Поверх рубахи-норвежки я надел камуфлированный полевой китель для джунглей, сделанный из высококачественного хлопка плотного плетения. Его многочисленные карманы были заполнены едой, ИПП, боеприпасами, пачкой туалетной бумаги, блокнотом, шариковыми ручками и карандашами. Поверх была надета арктическая камуфлированная прыжковая куртка — смок.

Если мы двигались, я мог расстегнуть все пуговицы на кителе, воротник норвежки и смок, чтобы проветриться. Карманы смока тоже были набиты едой, боеприпасами и аптечкой первой помощи сам смок весил более 20 фунтов (прим. 9 кг).

Когда мы останавливались, я застегивал все молнии, а затем обычно надевал куртку от моего «костюма председателя Мао», поверх всего остального. На опорном пункте я носил все, что у меня было: «костюм председателя Мао» и ветрозащитные и водонепроницаемые вещи поверх него. На мне была шерстяная альпинистская шапочка, а на ночь черная балаклава и зеленый арктический шарф-труба на шее.

Мокрые ноги были злейшим врагом, но избежать этого было невозможно. Несмотря на здравый военный смысл на случай нападения носить ботинки постоянно, даже во сне, мы часто снимали ботинки и носки, нанося тальк для ног и надевая наш тщательно сохраняемый сухим набор носков. Когда нам удавалось залезть в спальные мешки, мы меняли ботинки на стеганые арктические вкладыши. Это был очень важный ритуал, позволяющий нашим ногам немного восстановиться, будучи сухими и в тепле в течении нескольких из 24-х часов.

В стремлении восстановить кровообращение часто уделялось некоторое время на массаж и растирание. Это были постоянные, ежедневные усилия уберечься от траншейной стопы, обморожения и других проблем с ногами. Позже, во время кампании, мы добыли шведские армейские лыжные ботинки, которые не пропускали воду. С британскими уставными белыми арктическими носками, надетыми под пару обычных носков цвета хаки, проблема ног в значительной степени решалась при условии, что вы посыпали тальком и массировали ноги каждый день. Мокрые носки можно было высушить до приемлемого состояния, повесив их на плечи под смоком, когда вы шли, как на передвижную бельевую сушилку.

Из-за чрезвычайно сырой погоды и переувлажненной почвы, нам приходилось ревниво оберегать каждую частичку нашей сухой одежды и двигаться ужасно осторожно. Промокнуть было серьезной проблемой, почти такой же серьезной, как и получить травму. Один капитан SAS чуть не умер от переохлаждения, промокнув на опорном пункте. Он пытался высушить свою одежду и согреться, рискнув разжечь огонь в пещере, но вскоре его пришлось эвакуировать.

Мы лежали под проливным дождем, съежившись под навесами из пончо, натянувшимися из-за дождевой воды, как тетивы луков, и молились, чтобы они не протекли и не рухнули. Пончо, соскользнувшее посреди ночи и вызвавшее водопад, обрушившийся на башу, было потенциально смертельной катастрофой.

Организация вашего снаряжения была первостепенной задачей. Вы должны были быть в состоянии взять в руку любую конкретную часть вашего снаряжения. Вы должны были точно знать, где в ваших карманах, разгрузке или «бергене» все это хранится. А еще нужно было знать, где ваш «оппо» хранил свои вещи, чтобы приготовить ему чашку чая, или, что более важно, найти у него аптечку первой помощи если его ранят. Это не так сложно, как кажется, так как некоторые вещи хранятся всеми в одних и тех же местах, т. е. ИПП в кармане над сердцем (с левой стороны) или запасные магазины в левом подсумке, так что вы можете держать свое оружие правой рукой и доставать новый магазин левой.

Время солдата больше тратится на борьбу со стихией, чем с противником. Выживая во враждебной среде, вы должны выработать образ жизни и распорядок дня для всего, чтобы некомфортные обстоятельства не взяли верх и не сделали вас неспособным выполнять свою работу. Вы должны быть довольно стоическими, а хорошее, непоколебимое чувство юмора это, безусловно, самая важная вещь, которую нужно иметь.

Операция «Брюэрс армс», наша следующая задача, вполне могла быть задумана как проверка всех этих качеств.