Франт 4

Глава 10

ГЛАВА 10

Тогда же и там же.

— Вио, скорей сюда! — позвала студентка Дальская свою подругу, когда была привлечена разгоравшейся слева сварой, где у жасминового куста, сразу перед розовой аллеей, сцепились какие-то старшекурсники с внезапно Франтом. А когда фиолетовокудрая оказалась рядом, розовлоска упрекнула её. — Как он прошел мимо тебя?

— Без понятия. В окно он что ли вылез, проныра эдакий? — недовольно и как-то многообещающе сузив ясно-голубые глаза, возмущенно заявила студентка Вежская, когда, подбежав к своей изумрудноокой собеседнице, была встречена полным негодования вопросом той. — Это что там, Корс? Он-то чего к Франту полез? С ума все посходили!

— Ты знаешь их?

— Вон тот здоровый — это Вито́р Корс из Белове́жских. А те двое — его приятели. Те еще прилипалы. Все трое — с моего курса. Хм(недовольно), и чего это они полезли к первокурснику? А это там Горская, что ли? Вот сучка! Пустошь им во все щели, это ж она его натравила, Магией клянусь! Корс чуть ли не с первого дня вокруг неё круги нарезает, хоть Милен повода особо и не давала. Та еще извращенка.

— Ты считаешь, что Ми́ли решила за что-то проучить Герда руками этого громилы с его дружками? Но разве она не с той мутной Клемен? Разве хоть раз решала что-то сама, без оглядки на неё? Не зря же Милен так и не включили в список наследниц. Слишком уж она, эм...

— Не амбициозна, внушаема, несамостоятельна? А как это влияет на обычную женскую обиду? Ну не быть ей в числе принцесс и что такого-то? Ну вцепилась в нее клещом эта змеюка Синего́рская, и? Ведь брякни этот дерзкий мальчишка, как всегда, что-нибудь в своем стиле, и что должно помешать аристократке подрядить пускающего на неё слюни громилу, дабы намял бока обидчику? Делов-то. И заметь, никакой политики!

— Ты думаешь? — задумалась розоволосая над доводами собеседницы.

— Постой. Дай посмотреть, — отмахнулась от неё фиолетоволоска, вся прикипев взглядом к разворачивающемуся действу.

Где оба дуэлянта только что приступили к поединку, успев уже закончить все подготовительные процедуры, достичь договоренностей об условиях, и даже пригласить на роль секундантов двух парней из числа привлеченных шумом помощников наставника из мастерских. Куда, к слову, сразу же один и сбегал за деревянными мечами, коих там хранилось с избытком, так как именно в данном месте они и изготавливались.

— Да чего там смотреть-то! Ты погляди, Франт же даже не старается. Он просто издевается над гораздо более слабым противником. Над тем, чье мастерство, очевидно же, что никак не сравнимо с находящимся на недосягаемой для него высоте уровнем соперника. Спектакль(скривившись) чтобы собрать побольше припозднившихся зрителей перед началом показательной порки. Ну, хотя бы, к чести Франта то обстоятельство, что он не довел до смертельного поединка, а сломанные ребра(отмахнувшись) — пусть и послужат примером того, чем можно поплатиться за глупость, но со временем срастутся, благо Коби́льский корень сейчас опять подешевел, поэтому раза в два быстрее. Костесростные-то мази снова вполне доступны, а не «всё для фронта» или по карману лишь аристо, — не особо довольно и вроде как даже несколько пренебрежительно высказала свое суждение о происходящем студентка Дальская, при этом, правда, всё же с тщательно скрываемым интересом, а иногда и с замиранием сердца косясь на полное доминирование своего возлюбленного. Только тссс!

— Так это же и интересно! — с возмущением выдала студентка Вежская, но, махнув рукой на глупышку, опять вернула всё внимание к поединку, при этом с воодушевлением комментируя происходящее шоу. — Ну где ты еще, Рози, посмотришь на подобный уровень владения клинком? Полюбуйся! Ах, как он двигается — словно ленивый кот, когда забавляется с мышью. Пустошь на головы Дарцев, ты посмотри на этот уворот! Это же... это посто шедевр. Оу, бедняга Витор, прям лицом в розовые шипы. Ха-ха! Вся рожа теперь словно после встречи с кошачьими когтями. А это что у него на щеке? Навоз! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-а-а... До слез! Ты видела? Одна подножка — и эпичный полет неповоротливого тупицы в кусты, а в результате изодранная одежда, исцарапанное лицо и дурной запашок. Какой урон чести! Если Корс теперь не вызовет обидчика на поединок чести, то с ним перестанут общаться. И вот скажи, подруга, где ты еще увидишь такой поединок, который может стать поводом для вызова? До смерти(с возбуждением)!

— Ну да, Вио, тут ты права. Но всё же... мне даже жалко стало этого Корса, — совершенно неубедительно проговорила пресным тоном девчонка, едва сдерживающая себя в руках, чтобы не приняться скакать на месте и голосить: «Франт! Франт! Покажи ему! Порви его, коть!». Ну или что-нибудь в этом роде. Но всё же скучным голосом задумчиво выдала. — А я и не знала, что Герд так ловок с мечом. Надо же...

— Ну ты погляди, погляди: что вытворяет! Ай да мальчишка, каков! Я бы и сама не прочь с ним, эм, посостяза... Мать моя... Не-еэ-э-эт! С таким чудовищем — даже я не справлюсь, — внезапно замерев и уставившись широко открытыми глазами на расправу одного из дуэлянтов над другим, Виолет была, откровенно, ошарашена произошедшим. А точнее тем, КАК это случилось, поэтому резко переоценила свои шансы в гипотетическом противостоянии с победителем созерцаемого поединка. — Я не пойму: он раньше претворялся, что ли? Если он всегда был настолько быстр, а лишь скрывал это, то Магия нас всех береги от гнева этого... «простачка». Рози, да он просто монстр — я в жизни не видела такого мечника!

— Ты уверена? Нет, я, конечно, отчетливо видела, что Франт лениво отмахивался и уворачивался едва не зевая, пока этот Корс чуть не из шкуры вон лез, дабы хоть коснуться его той своей деревяшкой. Но я, признаться, как-то не сумела рассмотреть: как так Герд умудрился переломать противнику ноги...

— И руки, Розин, и руки! Одним, жарить меня пожарче, ударом! Же-еэ-эсть... И именно то, милая, что ты, да и, наверное, много ещё кто — даже не сумели заметить этот его ЖУТКИЙ удар, как раз и есть то самое, что ввергает меня в оторопь, вызывает табуны мурашек и заставляет все волосы на теле вставать дыбом, ну и прилично так взмокнуть... причем не только от пота(сглотнув). Я в шоке, Рози.

— Да? В смысле ты это: осади. Он — мой! — опомнившись, розоволосая захлопнула до этого открытый рот и поспешила очертить границы дозволенного для своей, как видно, переволновавшейся подруги.

— Да я что — я ничего... Одним, драть его, ударом... Бррр... А? Что говоришь? — когда наконец расслышала требовательный голосок подруги, была вырвана фиолетовокудрая из своих волнительных мыслей, иногда даже озвучиваемых вслух, ну и из, чего уж там скрывать, будоражащих её теперь фантазий.

— Смотри, говорю, это там Кати́?

— Да, машет. Нам, — прочистив горло, более собранно подтвердила увиденное студентка Вежская, обратив-таки свое внимание на одну из знакомых, примчавшую из столичного представительства Дома, по-видимому, с каким-то срочным посланием. — Я сейчас.

— Ну что там? — нетерпеливо поинтересовалась студентка Дальская, в миру ее светлость княжна Зеленодальская, когда с конвертом в руке вернулась вне стен Академии ее сиятельство наследная графиня Зеленовежская.

— Держи! Письмо от твоей кузины. Её «Беркут» по пути в Зеленогра́д заскочил в Ста́ргород, чтобы передать новости, — довольно быстро обернувшись, вручила Виолетта письмо адресату. А когда нетерпеливо вскрытое послание, с прочтением каждой новой строчки вызывавшее всё более непонятные реакции Розин, было наконец изучено той, то не выдержав выпалила. — Ты чего, Рози? Что там? О чем пишет Розет?

— Ничего не понимаю... КАК?!! — растерянно промолвила оторвавшаяся от текста письма розоволосая, закончив полным недоумения возгласом.

— Да что случилось-то, Рози?!! — едва не в отчаянии воскликнула фиолетововолосая.

— Она пишет, Вио, что позавчера в Белосольском лазарете от ран скончался студент Герд Франт. Соболезнует, — переведя свои круглые глаза на собеседницу, наконец поведала неживым голосом девочка.

— Дай сюда! — вырвала послание из рук подруги Вежская, а когда перечитала его пару раз и сама неуверенно проговорила. — Ничего не понимаю. Так это что же получается: то, о чем рассказывали его одногруппницы, ну, пока мы все возвращались на «Журавле» — вовсе не было дурацкой шуткой? Они и впрямь оставили его помирать там. Хотя постой, а кто ж тогда ЭТО?

— Франт... Ведь Франт же? Вроде бы Франт, — растерянно проследив за указу́ющим перстом своей возмущенной собеседницы, с интонациями уровня бессмертного «и меня вылечат» промолвила Дальская.

— А там? В Белосолье в смысле, — ожесточенно выпалила неугомонная Виолетта, негодующая от творящегося бардака с элементами бреда.

— И там... Франт... — неуверенно выдала Розин, как-то глуповато похихикав, правда с просматривающимися при этом во взгляде некоторой обеспокоенностью и даже легким сомнением в своем психическом здоровье, а закончив и вовсе с интонациями некоего фатализма и смирения, что ли.

— Так, Рози милая, нам нужно срочно отправить письмо твоей матушке, — словно прогоняя наваждение помотав головой, всё же взяла себя в руки в такие моменты её сиятельство и принялась деловито рассуждать вслух. — Её светлость при принятии решения, способного повлиять на... на многое, короче, так вот, она должна опираться на ВСЕ имеющиеся факты, поэтому нужно всё подробно изложить и как можно скорее ей переслать. А может... Точно! Скорей, за мной! Пока еще есть шанс, нужно нагнать Беркут. Пожалуй, нам понадобится зафрахтовать шустрый курьер, который перехватит «толстяка». У нас же достаточно средств?

— А? — была вырвана из своих невеселых раздумий растерянная двочка. Но под напором подруги и сама заразилась её деятельной уверенностью, припомнив, что она и сама её светлость, как-никак. — Да. Ты права. Вперед!

****

Хм(удивлённо), надо же, а Игрок так и не пожаловал. Не порадовал меня своим присутствием в этой нашей скучной и бескровной дуэли на деревяшках. Похоже, или я исчерпал лимит стычек в данном отчетном периоде, так сказать, ну или же мой противник попросту слишком здоров и не был при смерти, ведь с ненавистью у него ко мне, как погляжу, всё в порядке. Если б не раны, то он бы еще и до смерти затеял рубиться, а там же, в отличие от этого «дубиномахания», и оружие было бы боевое, и магия с магозащитой, ну и амулеты всякие, если, конечно, определенные договоренностью условия позволят.

Ну и хрен с ним, не припёрся — так не припёрся! Больно надо. Обойдусь пока и без летучей метлы в качестве трофея.

Зато показательное шоу и демонстрацию своего уровня, даже не раскрывая и половины собственных возможностей, причем исключительно как мечника — я только что ярко продемонстрировал всем собравшимся на эту потасовку. Вон, кто-то даже в обморок плюхнулся. Мда.

И это ж я еще старался не отсечь конечности своему визави, что было вполне возможно на такой-то скорости даже тупым деревянным мечом, а лишь предельно аккуратно, слегонца, так сказать, стукнул его четыре раза, превращая места соприкосновения своей, правда слегка треснувшей от такого деревяхи, с бедренными и плечевыми костями Корса в жуткую россыпь и месиво из осколков. А то бы, пожалуй, кровищей тут всё залил, и парнишка от потери оной скоропостижно отчалил бы в края, как говорится, полные дичи и рыбы для большой охоты, чего в планах не имелось.

Ну право дело, зачем мне лишать жизни того, кто всего лишь стал орудием возмездия оскорбленной женщины? Ну дурак, кто ж спорит, однако не всегда жизнь бывает платой за глупость, тем более юношескую. А так, я ему потом даже способность ходить и орудовать руками верну.

Но спешить не стану. Пусть он пока побудет «витриной», живописно демонстрирующей перспективы тем, кто рискнет попытать счастье и избрать меня в качестве объекта приложения как красноречия с остроумием, так и прочих своих талантов, на что я имею вполне однозначный и зачастую асимметричный ответ. Короче говоря, страх наказания всегда был надежным сдерживающим фактором.

Так, а где опять делись эти Зелено-тёлки? Куда свалили? Да что ж такое-то, я когда-нибудь смогу с ними переговорить-то?

Хотя... плевать! Не сильно-то и хотелось. Если у них, видите ли, есть дела поважнее, чем я(обиженно), то...

О! Клемен примчала. Запыхавшись. Хм. Занятно. Ого, как Милен сжалась и побледнела. Похоже, сейчас её ждет порка за самодеятельность. Хотя о чем это я? Порка для мазохистки — скорее награда.

— Герд... я... опоздала... прости... — тяжело дыша, едва смогла проговорить голубоволоска. А затем, грозно глянув на красноволоску, всё так же мнущуюся у розовых кустов, гневно возмутилась. — Как она могла?!!

Воу-воу-воу, вот это экспрессия. Оскара сюда! Скорей!

Ай да, Клемен, ай да, мелкая коварная дрянь. Я ж почти уверен, что после той порки в кустах, которая по результатам утреннего вроде как неумения Милен держать язык за зубами, хотя это как раз могло быть и наградой за успешную провокацию с пока неясными мне целями, так вот, голубоволосая сама тогда могла, поездив по мозгам красноволосой, натолкнуть, а то и подтолкнуть к идее о возмездии предерзкому мне, посмевшему нанести оскорбление аристократичной особе, пусть и, пока она в академии, без клановой цветовой приставки к фамилии.

Надо, к слову, справки навести. Что это за компашка такая, где рыжая, голубоволосая и красноволосая — все, как это ни странно, Горские. Сестры, блин.

И вот, я так понимаю, Милен где-то нарыла этого мордоворота Корса, а уж он, вместе со своими прихлебателями, к слову утаскивающими сейчас в лазарет беднягу, решил проучить внезапно подвернувшегося меня в, как он считал, плёвом студенческом поединке. Где непременно должен бы был намять бока дерзкому первокурснику этим своим, лишь только с виду мечом, а по сути деревянной дубиной. Не сложилось. И теперь, я смотрю, бледная Милен уже сгрызла почти все ногти, пока якобы выпустившая из поля зрения и не проконтролировавшая её Клемен, вроде как вся запыхавшаяся и опоздавшая к началу расправы надо мной, примчала наконец сюда. При этом лукавая голубоволоска, прекрасно зная и понимая свою значимость для нездоровой подруги, наверняка для большего реализма и правдоподобности сцены демонстративно не обращает никакого внимания на еще сильнее от того побледневшую и даже пошатнувшуюся красноволоску, которую даже взглядом не удостоила и не промолвила ей ни единого словечка, а демонстративно прошествовала мимо с показательно задранным носом. Жестокая. Ну а подойдя уже ко мне, коварная милашка принялась вот активно дружить и проявлять участие с сопереживанием, видимо в попытке сблизиться со мной. Ох и хитрюга!

— Ты в порядке, Герд? Этот зверь не ранил тебя? Каков подлец! А эта(с презрением)... Да как она могла! Межда нами теперь всё кончено! Я впредь даже и не заговорю с ней! — на повышенных тонах продолжала натужно разоряться голубоволосая Горская, причем закончила она свою тираду под звуки грохнувшегося тела лишившейся-таки чувств красноволосой Горской, на которую, как видно, очень повлияли последние слова её бессердечной хозяйки. Мда, какая же всё-таки дрянь эта Клемен. Жестокая, потому как приручившая и бросившая, безответственная дрянь. Ненавижу таких! — Что это у тебя, Герд? Ах, кровь!

И давай тереть меня своим шелковым кружевным платком, похоже, спасая от капли крови, видимо, прилетевшей мне на лоб, когда изодранный шипами роз Корс с ревом и мотыляя головой брызгал ею во все стороны, идя в отчаянную атаку. Сюр.

— Милая, — от злости несколько приторно обратился я к Комен, при этом взяв двумя пальцами за запястье и отстранив ее руку с платком от своего лба. А затем, едва сдерживая брезгливое выражение лица, всё же отступил на шаг назад, дабы прервать контакт ее груди и бедра с моими, что, очевидно, было предпринято коварной дрянью в обольстительном маневре. Ну и уже холодно продолжил. — Если ты окончила отношения с Милен, то я, пожалуй, попытаюсь наладить их с ней. Надеюсь, нам удастся разрешить возникшее между нами недоразумение. Прошу прощения, у меня дела.

Ну а чё? Мне, как демону, мазохистка в хозяйстве не помешает! Гы-гы.

Шутка. Но в каждой...

— Ты поплатишшшься! — услышал я в след прервавшее мои размышления гневное шипение своего, очевидно, нового врага, когда, подхватив на руки Горскую... Смешно. Ту из Горских, которая Милен, ну и понес красноволоску к себе. Ну а чего теряться-то?

Ответом голубоволосую Клемен Горскую я не удостоил. Потом как-нибудь прирежу её и всех делов.

****

Немногим позже, беседа двух студенток в кондитерской при кампусе.

— Каково! — торжествуя заявила первая, закончив свой рассказ о недавно случившемся.

— Так а из-за чего они вообще дрались-то? Что-то я так и не поняла, — не отвлекаясь от пирожного, несколько скептически озвучила свои затруднения довольно флегматичная вторая.

— Вот же ты... наивная, — вовремя поправилась вся переполненная деланным негодованием и возмущением неимоверно подвижная и шумная первая. Продолжив таким тоном, будто поясняла очевидные истины. — Ну конечно же — из-за женщины!

— Которой? — еще больше запуталась вторая, даже замерев с недонесенной ко рту серебряной ложечкой с кусочком воздушного Пари́зского пирожного с белым шоколадом за 12 Сребрых порция.

— Ну если ж Франт подхватил и понес на руках Горскую, то, понятное дело, что и из-за неё тоже! Ах, как же это романтично(мечтательно). А вот за меня никто никогда не сражался, — с укором оглядев уютное помещение, где за одним из столиков слева мило ворковала парочка, первая очень строго уставилась на юношу, от чего тот едва не подавился, а его спутница даже взволнованно заозиралась в поисках угрозы.

— Так а кто изменил-то этому Франту? Что-то я совсем запуталась, — отвлекла вторая свою импульсивную собеседницу, уже готовую ринуться а праведный «крестовый поход» против немужества, антирыцарства и травоядности современных мужчин.

— Тю! Ну так Горская же! Я ж мильён раз уже гаварила, — едва не вскочила до крайности возмущенная первая, опять позабывшая следить за речью, как наставляла маменька, чем в очередной раз продемонстрировала едва заметно поморщившейся на то собеседнице свое невысокое, пусть и, судя по местам досуга, весьма обеспеченное да благополучное положение.

— Так а зачем же тогда он её на руках-то таскал? Больной что ли? — уже явно с раздражением бросив ложечку на тарелочку, и очевидно из-за утраченного аппетита отодвинув недоеденное лакомство, возмутилась вторая, вконец утратившая нить повествования.

— Вот ты... непонятливая! Это ж другая Горская! — всё же привстав и оперевшись руками на столешницу, чуть ли не на всё заведение выссказала свое негодование первая, импульсивно сопроводив его пояснением.

— Так она вон же сидит! Или они уже... это самое. Быстро что-то, — с недоумением перевела взгляд вторая, явно запутавшаяся в изобилии Горских, при этом указывая на девушку за соседним столиком справа.

Которая, в свою очередь, прекратив с тоскливым видом попивать свой Халифа́тский коф с колониальным ромом и Шейцо́рзскими взбитыми сливками — 17 Сребрых за порцию, с каменным лицом теперь слушала явно заинтересовавший ее и протекавший уже далеко не на пониженных тонах диалог.

— Тьфу ты! Да это ж рыжая Горская, а та была — красноволосая! — с неповторимой интонацией выдала первая, от чего вторая еще больше запуталась, а у рыже-Горской за соседним столиком дернулся глаз и сжались кулаки.

— Это та, которая изменила, что ли? — всё же попыталась разобраться в ситуации, пусть и без особой надежды на успех, вторая.

— Да нет же, — чуть не закатив глаза, устало выдала первая. Но найдя в себе силы, проявила еще большую настойчивость, едва не прокричав. — Утащил он красноволосую, а изменила голубоволосая!

— Кому из них? — осторожно спросила вторая, явно опасаясь экспрессии собеседницы, но задавшаяся целью во что бы то не стало разгадать этот ребус.

— Да кто бы знал! — пожав плечами, отпила первая уже остывшего завара из пряных Цейлоноста́нских листьев — 9 Сребрых за порцию, прежде чем продолжить, радуя своей информированностью теперь уже всех тут присутствующих, которые даже прекратили наслаждаться лакомствами по цене месячного дохода какого-нибудь провинциального простолюдина. — Наверное ж Франту. С этим... как его... ну в навозе извалялся который.

— Вообще тогда ничего не понимаю, — не сдавалась вторая. — Если Франту изменила голубо-Горская и за это он наказал «навозника», то каким тут боком красно-Горская?

— Ты думаешь она из Красногорских? — встрепенулась первая, неверно истолковав слова собеседницы.

— Да откуда мне знать из каких она! Волосы у нее, ты сама сказала, красные. Вот и красно-Горская! — пояснила свое словотворчество вторая.

— А-а-а, понятно. Ну так-то да, — чуть разочарованно выдала первая. Но припомнив ранее заданный вопрос, поспешила дать свой расклад. — А! Так вот, тут же как раз и самое интересное начинается.

— Какое? — опередив вторую и вся подавшись вперед, поинтересовалась, внезапно, спутница того напрочь позабытого юноши, который, отсчитав трясущейся рукой аж 7 Сребрых, на которые они тут вдвоем покутили, раздраженно покинул заведение, очевидно, чтобы еще пару месяцев откладывать с подработок и позволить себе шикануть перед теперь уже гораздо более благосклонной и покладистой особой, которая не станет отвлекаться от своего спутника на какие-то сплетни.

— Ну так с этой вот, как ты говоришь, красно-Горской, которую Франт уволок на руках, у него, очевидно, возникли чувства на почве общей трагедии. Я так думаю(гробовая тишина в зале), что голубо-Горская изменила им всем троим. Вот! — якобы не обратив внимания на новую собеседницу, но едва скрывая довольство, первая как ни в чем ни бывало продолжила разговор со второй, и в итоге, завладев вниманием всех окружающих, с торжеством высказала свою, прозвучавшую как гром средь ясного неба гипотезу.

— Вот же шшшлю-юу-уха! — под согласное кивание не обидевшейся на игнор соседки из-за столика слева, озвучила вторая свое мнение, наконец разобравшись во всем хитросплетении, разумеется по версии своей собеседницы, при этом даже не допуская сомнений в достоверности поведанного.

— Ага. И не говори. Вот моя маменька рассказывала, что однажды... эм, неважно. Но не троим же сразу! Фи, — принялась жеманничать счастливая из-за произведенного ее рассказом эффекта первая, отпив завар с вычурно отставленным мизинчиком.

— О времена, о нравы! — задумчиво выдала откинувшаяся на спинку вторая, словно что-то просчитывавшая в уме и прикидывающая: с кем в первую очередь стоит поделиться столь значимой информацией о моральном облике, как она поняла, ее светлости княжны Синегорской. Одновременно крутившей, выходит, да ещё и изменявшей им, что даже привело к дуэли, аж с тремя. — Бездуховность!

— Точняк, машер, — невероятно довольная своим бенефисом, опять не проследила за лексиконом первая.

— О! А эта-то чего бесится? — была вырвана из своих раздумий вторая, когда рыжая Ивон Серогорская вскочила из-за столика справа и, швырнув бумажку в 50 Сребрых, стремительно покинула кондитерскую, громко хлопнув дверью, от чего колокольчик на ней жалобно звякнул и покатился по полу. — Хм(деловито), может не троим, а четверым?!!

— То-о-очно-оа-а-а! — единогласно подтвердила озвученные умозаключения второй вся женская половина, присутствовавших в заведении.