Фрау Томас Манн: Роман-биография

Предисловие

Кто такая фрау Томас Манн? Кто такая Катарина Прингсхайм? Казалось бы, нет ничего проще ответа на этот вопрос — ведь это Катя Манн, о которой известно столь же много, как о Генрихе или Голо, Эрике или Клаусе. Она важное лицо в царстве Волшебника[1] и его самый близкий друг. «К.», так Томас Манн именует ее в своих дневниках, не только мать его детей, неизменная спутница и советчица, но и менеджер сколь успешного, столь и рискованного предприятия, как писательская стезя.

Муж и дети всегда говорили о Кате как о замечательной жене и матери, в своих эссе, речах и письмах они рассказывали о ней по самым разным поводам, не умалчивая при этом о противоречивости ее характера. По мнению Голо, «она была сильной личностью, но одновременно отличалась и наивностью». И еще он считал, что Катя значительно превосходила своего мужа в понимании «логических законов», а также бывала временами несдержанна, «унаследовав вспыльчивость своего отца». Катя — ничем не замутненное зеркальное отражение происходивших в жизни событий, если судить о ней со стороны. Так кто же она на самом деле? Неотъемлемая часть Волшебника, который не мог работать без жены? Вне всяких сомнений. Однако Катя Манн была чем-то бо́льшим: стержнем amazing family[2], участливым другом для нуждающихся в утешении. Никто лучше нее не понимал душу Томаса Манна, художника, чья причастность к обоим полам — андрогинность — была очевидна, не мог оценить его верность — верность самому себе — и надежность; никому дети не поверяли столько своих сокровенных тайн; никто с таким совершенством не владел тонкостями дипломатии, от умения использовать которые зависело благополучие pater familias[3], как Катарина, урожденная Прингсхайм. Благодаря матери, она еще в детстве усвоила, что строгость и либеральность, организованность и запальчивость могут прекрасно сочетаться друг с другом… если, конечно, ты достаточно умен. Это впрямую относится к Кате Манн (Волшебник страшно сердился, если в каких-то ситуациях жена оказывалась умнее его).

Только откуда мы знаем все это? Естественно, из Катиных писем, из не известных доселе дневниковых записей, которые легли в основу этой биографии. Находившиеся до недавнего времени под замком в архивах, эти документы, как свидетели, проливают свет на Катину жизнь. И прежде всего ее письма, адресованные обоим «старшим» детям — Эрике и Клаусу, затем письма принстонской подруге Молли Шенстоун, брату-близнецу Клаусу, которого она любовно называла «Калешляйн», — это он познакомил ее с будущим мужем, а годы спустя стал самым близким другом; письма друзьям, которых судьба разбросала по разным уголкам планеты и, наконец, письма Томасу Манну: правда, их, к сожалению, нашлось всего лишь несколько. Кроме того, ее письма к матери, Хедвиг Прингсхайм, написанные и во времена процветания мюнхенского салона на Арчисштрассе, и в Швейцарии, в годы гонений и эмиграции.

Мать, брат, подруга… Катя Манн всегда относилась к мужчинам так же, как к женщинам, если, конечно, то были чуткие мужчины, подобные ее супругу и брату-близнецу, а не властолюбцы, идущие the way of men[4]. Правда, откровенные строки о ее сердечных симпатиях встречаются лишь в письмах к Молли Шенстоун, самой близкой подруге, Intima (так ее окрестила мать Кати).

Катя Манн очень разная, она многолика: восторженная подруга, разумная дочь, искренний друг своего брата-близнеца и преданная жена. В ее корреспонденции, инее последнюю очередь благодаря часто упоминаемой ею триаде: мать семейства, хозяйка и письмоводитель — она предстает одновременно и как женщина здравомыслящая, и как склонная к совершенно топтанным поступкам. Катя славилась радушием и умением принять гостей — «ведь я очень домашняя», — однако и в ее жизни бывали тяжелые времена.

Итак, интересная женщина — и интересная, полная хлопот жизнь, зависевшая в основном «от власти обстоятельств», о чем свидетельствуют Катины непрестанные сетования, но в то же время жизнь очень привилегированная, материально независимая, к тому же связавшая ее с великими людьми той эпохи.

Надо признать, что письма написаны хорошим языком, manu propria[5] как выразилась бы латинист Катя Прингсхайм — правда, в поздние годы они иногда печатались на машинке — порою весьма своевольно, например исключительно строчными буквами, когда она растянула кисть (из-за постоянной спешки и нетерпеливости госпожа Томас Манн часто падала). Письма очень разностильные, всегда созвучные характеру адресата, само ироничные и искрящиеся природным юмором.

Пожалуй, для введения этого вполне достаточно. Пора предоставить слово самой госпоже Томас Манн, она же Катарина Прингсхайм, она же фрау Катя Томас Манн, как порою писала на конвертах ее мать. Надеемся, что читатель с большим интересом ознакомится с впервые опубликованными документальными материалами, на получение которых авторы, только приступая к своей работе, мало рассчитывали.

Эта книга посвящается Лотте Клемперер[6], которую Катя опекала на закате своей жизни. «С Лоттой мы очень дружны», — писала госпожа Томас Манн своему брату-близнецу в марте 1966 года.

Инге и Вальтер Йенс

Тюбинген, 12 октября 2002 г.