Фрикшоу

1―2

Около двух часов я бесцельно блуждала по улицам города, наслаждаясь июньским теплом, стараясь избегать загруженных дорог и больше идти по набережным. Носить обувь без каблука я не могла из-за особого строения ступни, которым меня наделили генными модификациями, но на каблуке было более чем комфортно, а мощные щиколотки надёжно удерживали стопу в необходимом положении, не оставляя шанса подвернуть ногу. Если уж зашла речь, то думаю стоит сказать, что на голове у меня к 30 годам начали прорезаться рога. Пока ещё совсем небольшие, так что их легко было спрятать под покровом светло-русых волос до плеч с чёлкой, скрывающей лоб, но к 38 я всё больше задумываюсь, какой головной убор выбрать, чтобы не привлекать внимание. Ещё кожистый хвост с помпоном жёстких волос на конце, но прятать его чуть проще, чем рога. Достаточно обвернуть вокруг одной ноги и не носить обтягивающие штаны. Наверное, мои ногти тоже можно назвать отклонением, так как они толще и прочнее, чем у обычных людей, и если на руках можно реже их обрабатывать, щеголяя длинным маникюром, как сейчас, то на ногах приходится каждую неделю стачивать пилкой. Ножницы их не берут, а специальных кусачек для животных я боюсь. Есть и другие отклонения, но они более интимного характера. О них я расскажу позже. А пока пробило 3 часа дня, и я остановилась у пешеходного моста рядом с остановкой, рассматривая людей.

Молодые парочки и лёгкие, по виду, бегуны заряжали меня романтическими мыслями. А может быть это неизвестность предстоящей поездки накладывала на мой нос очки уверенности, что грядёт что-то новое, не обязательно хорошее, но наконец-то я делаю шаги к долгожданной цели. Также проходили мимо школьники, обсуждая кого-то из супер героев. Мне показалось немного страшным то, как они похожи друг на друга лицом. Словно это клип, где певец наложил своё лицо на все лица прохожих. Двое мужчин рассматривали меня, стоя у набережной, и один из них что-то воображаемое взвесил в обеих руках, я улыбнулась, заметив это, но не стала смущать своим взглядом. Хотелось стоять так и радоваться солнцу, но рано расслабляться, ещё не все дела доделаны. Я запрыгнула в электробус, идущий в сторону моей квартиры. Вещи я отправила в город N ещё вчера, оставив самое необходимое. Сейчас же я хотела принять душ и пообедать где-то вместе с Пружинкой.

В семь тридцать я заходила в ресторан под названием «Гроздь». В зале было немного людей: одна пара, занятой с виду мужчина и две супер стандартной красоты девушки. При виде меня они переглянулись и одна презрительно покачала головой. Я заняла свободное место на двоих в углу зала и заказала пасту с двумя стаканами джина для себя и Эйп. Надев гарнитуру, я ткнула в телефоне на первую попавшуюся новость и, не вникая особо, слушала, краем глаза наблюдая, как шушукаются девушки за столиком.

К сожалению, они могли смотреть на меня свысока. Последние нормативы по внешности и развитию, которым необходимо было соответствовать, чтобы в паспорте гражданина поставили отметку «Без отклонений», были совсем неутешительными. С каждым годом они ужесточались, и теперь достаточно даже иметь слишком большую грудь, широкие плечи или скажем длинную шею, чтобы завалить медкомиссию. И если с тестами на общее развитие можно подтянуться, то физические отклонения никак не исправить. В личной карте всё будет указано и даже пластические хирурги не помогут. Придётся подчищать слишком большой пласт информации за жизнь до операции. Гарантий никаких, а за фальсификацию медицинских показателей можно попасть в тюрьму.

Всё было бы немного проще, если бы срок жизни человека не увеличился почти в два раза. Врождённые болезни купировались ещё на стадии формирования плода, а защитные системы организма были значительно усилены. Вслед за увеличением срока жизни встал вопрос о перенаселении планеты, что потянуло за собой необходимость ограничения рождаемости… Меня привлекли рассуждения человека с экрана телефона. Ведущая представила его как социолога Льюеса Габена.

— Да, я продолжу. Понимаете, мы слишком заигрались с ящиком Пандоры. Приводя всех людей к одинаковой планке красоты, мы лишаем каждого отдельного человека его индивидуальности. Разнообразие внешности, которое раньше нам казалось чем-то естественным, сейчас искореняется не только правительственными планками. Они больше нацелены на уменьшение количества выдаваемых вакцин разблокирования половой функции. Но это отдельная тема. А ещё, продолжу, разнообразие искореняется обычными людьми. Мы с вами приходим в частные клиники по планированию беременности и просим, чтобы наш ребёнок был похож на того-то актёра или ещё какого-то известного деятеля, или просто красивым. Мы ведь все хотим для наших детей большого будущего, так? Но по итогу разнообразие сводится к двум-трём типам лица и фигуры. Посмотрите на детей 15–16 лет. Они все похожи как две капли воды. А ещё не забывайте про «стерильных» детей из Заказников, в очередь на получение которых много льгот. Из всего этого списка однообразия исключение составляют 2–3% тех родителей, которые заложили в своих детей какие-либо мутации, надеясь очевидно, что это сделает их чадо в некоторой степени уникальными. Да, возможно так и будет, но что нам говорит опыт первой волны Геном-Модифицированных? Никто их не пытался социализировать, создать условия для их жизни. Их просто выбросили в мир, создали затем, что могли. Одной группе ГМ-людям повезло чуть больше, футунари или, как их в европейской части земли зовут, Фимен. Они просто потеснили мужчин и органично вплелись в…

— Льюис, пожалуйста, давайте вернёмся к нашей теме, — сказала ведущая, жаль не озвучив эту самую тему.

— Да, я продолжу. Прогноз крайне неутешительный, на мой взгляд. Вместо того чтобы увеличить генное разнообразие на планете, мы его стремительно сокращаем, что, естественно, является угрозой не только… А вот, кстати, важный факт. Интерес молодёжи к противоположному полу сократился в 3 раза за последние 10 лет. У них нет стимула добиваться внимания друг друга, проявлять интерес, потому что все на лицо, рост и вес одинаковые. Различия минимальны. А если они минимальны, то усилия тратить на отбор самого лучшего партнёра просто не нужно. Но знаете что увеличилось в 3 раза за последние 10 лет? Это популярность проекта, шоу «Фрикшоу», как я его называю, «Евгеника». Вот куда вкладываются и откуда извлекаются настоящие деньги. Я ещё раз скажу. Нужно остановить это. Нужно глобально перекроить всю систему генной инженерии. Нужна вторая генная революция, которая будет нацелена на сохранение видового разнообразия и социализации немногочисленных мутантов, что мы создали и продолжаем создавать. И грамотное перераспределение ресурсов. Мы до сих пор ездим на электробусах, созданных больше века назад! Технологическое развитие должно идти в ногу с развитием биологическим.

— В своей книге вы пишете, что подобный перекос в финансировании является прямым следствием несостоятельности Мирового правительства.

— Безусловно! Безусловно…

Я заметила, как пружинящей, слегка мужественной походкой в ресторан вошла Эйприл. Вытащила из ушей наушники, положив их рядом с телефоном. На ней был тёмно-бежевый потёртый плащ выше колена с одной ещё неоторванной пуговичкой посередине, жёлтые ботинки с железными носами и короткие джинсовые шорты, обтягивающие широкие бёдра и ничуть не скрывающие её половую принадлежность к фимен. На пряжке ремня красовалась золотая звезда, а короткая майка с надписью «born for no reason» подчёркивала округлости груди и жёсткость накачанного пресса. Короткие мелкие кудри Эйп подпрыгивали в такт шагам, иногда скрывая большие карие глаза, которые будто всегда смеялись и светились. Эйприл наклонилась ко мне и поцеловала в губы, одной рукой взяв меня за затылок, а другой протиснулась между ног. Я инстинктивно сжала их и смущённо захихикала.

— Не надо, Эйп, тут же люди, — сказала я, когда она меня отпустила.

— Что смотришь, Конфетка? — её мурлыкающий голос всегда меня заводил.

— Да так, всякие глупости.

Эйприл села на стул передо мной и отпила джин из стакана. Накручивая пасту на вилку, она смотрела на меня совершенно новым взглядом озабоченности и возбуждения, как мне показалось.

— Что-то не так? — кокетливо начала я, также приступив к еде.

— Ты мне скажи. Чем закончилась встреча с сестрой? Ты ведь мне даже фото её не показывала.

— О, поболтали о том о сём. Как всегда поцапались.

— И где проходила ваша встреча? — продолжала давить на меня Эйп.

— На кладбище. Как и всегда в годовщину смерти мамы, я же рассказывала.

— Да, точно. Так а что на счёт фото?

— Эйприл, я не понимаю, ты ревнуешь? Думаешь, что нет никакой сестры? — спросила я в крайнем смятении.

— Возможно да, ревную. Ты это сказала, не я. — Эйп отпила половину стакана. — Ты вечно где-то пропадаешь, чем занимаешься — непонятно, не работаешь, а деньги есть. Я просто хочу больше о тебе знать. Когда люди встречаются семь месяцев, мне кажется, это вполне нормально.

О боже, ну и дура я. Почему мне казалось, что Эйп воспримет мой отъезд спокойно? Почему я так невнимательна была к ней всё это время? Возможно, потому что вообще не думала о ней и о том, что она может быть не рядом. Каждый день что мы встречались я воспринимала как обычный мой день, но не наш. Как сказать ей, что я завтра уеду и неизвестно, вернусь ли?

— Молчишь? — Эйприл села вполоборота ко мне и смотрела на столик с той парой одинаковых девушек. Я же смотрела в тарелку, поглощённая осознанием собственного Эго, безразличия к чувствам близких мне людей. Или не близких? Была ли я с ней рядом, потому что хотела этого или потому что мне было всё равно?

— Я завтра уезжаю, — выпалила я, пытаясь оторвать этот пластырь за раз и встретилась с удивлёнными глазами Эйприл. — Я хотела сказать раньше, но каждый раз что-то мешало, или было неподходящее время и… В итоге сейчас…

Несколько секунд она смотрела на меня, затем отвернулась.

— Эй, клоны Джоди Мюллер! Хватит пялиться, а то я разукрашу ваши мордашки! — выкрикнула Эйп, обращаясь к сплетницам напротив.

— Эйп, не нужно… — постаралась я её успокоить, заметив, как девушки стали серьёзными и схватились за свои сумочки, намереваясь расплатиться и выйти.

— Конечно, не нужно, но иногда, если хочется, то можно, — ответила Эйп, допивая стакан с джином. — Это тебе.

Она вытащила из полы своего плаща предмет и положила на стол, собираясь уйти. Я схватила её за руку и посмотрела в глаза.

— Останься, прошу, дай мне объяснить.

Эйприл села также вполоборота. Волосы прикрывали её лицо от меня.

— Помнишь, я как-то говорила, что не уверена в собственной жизни и цели. Что у меня есть план, но смогу ли я его осуществить? Я тогда не знала и не знаю сейчас, но если не сейчас… то время для сестры будет упущено. Её жизнь зависит от меня, от моей прихоти, — подарком от Эйп был ободок тёмно-коричневого цвета с двумя вырезами под мои рожки, который я нервно крутила в руках. — Я вообще не уверена, что делаю правильно, но если помогу сестре, то не исполню своего желания никогда. Эта дорога будет закрыта. О боже.

— Так чего ты хочешь? В чём твоё желание? — спросила поникшим голосом Эйприл.

— Родить, — помолчав, сказала, мысленно подсчитывая людей, судьбы которых так или иначе пострадали от моих амбиций. — И единственный способ для таких как мы, это пройти испытания в Шоу «Евгеника».

— А я в этом желании присутствую хотя бы отдалённо? Мне 45, я хочу уже какой-то определённости в жизни.

— Эйп. Я не готова вести за собой тебя в этот беспросветный мрак. Я не готова ручаться за себя, за то, что я всё делаю правильно. Что мне не придётся делать вещи, которые тебя расстроят и сделают больно. Мне сложно представить, что ты будешь рядом со мной в минуты, когда я сама не готова смотреть на себя. Некоторые вещи в жизни лучше переживать в одиночку… Я не знаю, как это объяснить. Что будет, если за мной будешь ты? Это ответственность…

— Вот как звучит твой истинный голос.

— Что? — не понимая, тихо сказала я.

— Я впервые услышала настоящую тебя. До этого ты была моей «Конфеткой». «Что смотришь?» — «Да так, глупости». — «Как дела?» — «Скучала без тебя». «Куда пойдём?» — «Туда, где я смогу прижаться к тебе». — «Что будешь есть?» — «Хочу всё, что ты мне посоветуешь». — «Что посмотрим?» — «Ой, а ты слышала про новый фильм? Чёрт, это же ты мне о нём и рассказывала, давай его». — Голос её прыгал, словно комок в горле не давал покоя.

Я знала, что Эйп смотрит на меня, но была слишком поглощена закусыванием губ и проклятиями в свою сторону.

— И почему я надеялась, что однажды ты покажешь мне настоящую себя, не в последний раз, а в первый? — Эйп встала и пошла к выходу, я не стала её останавливать.

Спокойная часть меня поборола ураган эмоций и подметила, что такой печальной Эйприл никогда не была. Она всегда подогревала мой образ «Конфетки» решимостью, отвагой. Рядом с ней мне было не о чем думать, нечего бояться. Но в каждых отношениях наступает момент, когда стоит бояться самого себя. Своей отработанной роли и неспособности выйти за её грань, там где начинается доверие. Мой стакан с джином был выпит залпом и встал рядом с её. Неужели никто из нас не оставил ни капли напоследок?