Гальрадский ястреб

Глава 12. Блуждающий с волками

Все разом затихли и уставились на Дьюка, а госпожа Лира посмотрела так, будто ожидала чего угодно, только не этого.

— Нет, это исключено! Забудь! — воскликнула Эделина.

Но Вайн одобрительно кивнул:

— А, по-моему, неплохая идея, как думаешь, Божко?

Не успел глава общины и рта открыть, как Эделина снова заголосила:

— Дьюка нельзя отправлять одного, он ещё… слишком мал для этого! Тем более община не должна разделяться: мы сильны вместе. Это то, что сохраняло нам жизнь всё это время.

Дьюк хотел сказать, что не так уж он и мал, двадцать два года от роду как-никак. Уже давно взрослый человек, но высказаться так и не успел:

— Вообще-то я…

— Ты сама часто ведёшь себя как ребенок! — вступился за брата Габор. — А парню уже двадцатый год давно стукнул!

— Знаешь что? Он не вы, взрослые бугаи, к которым и подойти-то страшно! Мало ли что может произойти в пути, нас рядом не будет, — Эда поняла, что поддержки ей не найти, и обратилась к Божко. — Ну, скажи уже, я ведь права? Община сильна, когда мы вместе. Нельзя разделяться.

Божко стоял и размышлял над всем этим. Никто не знал, что у него в голове, пока он не обратился к Лире:

— Прошу простить за это. Семейные разборки.

— Ничего страшного, — смущённо ответила девушка.

— Да, Эда, ты права. Община сильнее вместе, — нехотя согласился Божко. — Но никто, кроме Дьюка, не сможет сопроводить Лиру. Мы изгнанники и не имеем права ступать на земли центральной провинции. Он это понимает.

— Но… — Эда притихла, в попытках найти оправдание.

— Послушай, Эда! — начал Вайн. — Дьюк не служил с нами в ордене, а потому не обязан этого делать. Он так поступает ради нас. Это достойно настоящего мужчины! Я уважаю это решение, и ты тоже должна уважать.

— К тому же, чтобы попасть в дом госпожи Лиры, придётся идти северо-западным трактом, — одобрительно добавил Божко. — Сейчас ночь, и там могут безопасно пройти только я или Дьюк. Ночью передвигаться опасней, ты же знаешь. Можно натолкнуться и на волков и на засаду грабителей. Тут нужен блуждающий.

— Тогда я пойду с Дьюком, — неожиданно решила Эда.

Но Божко отрицательно покачал головой.

— Нет. Если стражники увидят татуировку, тебя ждет смертная казнь. И даже Лира не спасет. Вайн прав, Дьюк уже взрослый и справится сам.

— Вот и решено! — положительно откликнулся Вайн.

Дьюк уже начал размышлять, насколько далеко может находиться дом госпожи Лиры. А Божко, не теряя времени, отвёл его в сторонку, поговорить наедине. И сразу же полушёпотом поблагодарил:

— Дьюк, спасибо.

— Не понимаю, чего здесь такого, — так же тихо ответил Дьюк. — И чего Эда так разволновалось? Я просто провожу вашу госпожу домой, а потом встретимся снова. Мне кажется, она как-то странно ведёт себя с тех пор, как мы здесь.

Пока Лира стояла в стороне, собратья продолжили обсуждать, действительно ли так хорош план. А Божко лишь усмехнулся, махнул рукой:

— Она женщина. Кто ж их поймет вообще? А если серьезно, то, что убило тех бедных людей, может быть поблизости, и нам придётся убедиться, что вас никто не преследует. Помни, мы по-прежнему не знаем, с чем имеем дело. А своих врагов нужно знать в лицо.

Дьюк кивнул, отчётливо понимая, что старик прав. Не теряя времени, они вернулись обратно к общине. Прежде, чем кто-то начал собираться, Божко неожиданно и спокойно обратился к девушке с просьбой:

— Лира, боюсь, тебе придётся довериться нашей общине, поскольку оставаться здесь — безумие. Все твои слуги и стражники мертвы, лошадей нет — придётся идти пешком. Если ты согласна дать нам шанс помочь и вернуть доверие рода Рокстерли, я буду искренне рад. Поскольку родителей больше нет, дядя обладает правами на управление только до твоего совершеннолетия. А оно, насколько мне помнится, уже довольно скоро.

— Верно, — подтвердила Лира.

— Я не вправе требовать и даже просить, — продолжил Божко. — Но, когда управление провинцией перейдёт к тебе, я прошу о распоряжении позволить нам вернуться и снять все обвинения.

Лира даже не задумывалась над ответом:

— Хорошо, дядя Божко. Даю тебе слово.

Каждый из собратьев улыбнулся, услышав благую весть. Не зря всё это было затеяно.

— Отлично, — подытожила Эделина. — А теперь давайте отсюда убираться.

На улице по-прежнему стояла глубокая ночь. Собратья нашли небольшую наплечную сумку для путешествий в одной из комнат и наспех упаковали провизию, пока госпожа Лира под охраной Габора переодевалась в походную одежду в своих покоях. Старик протянул кошель с деньгами, которых, судя по весу, было довольно много. Дьюк не хотел брать и жестом попытался отстраниться — общине нужнее. Но старик настоял. Дьюку и госпоже Лире предстояло совершить путешествие, занимающее по времени около суток, если идти пешком. Сначала добраться до таверны в соседней деревне, переночевать там до утра, а затем углубиться в самое сердце провинции и достигнуть родового замка Рокстерли. Обратно Дьюку предстояло вернуться тем же путем в таверну, где будет ждать община.

Дьюк бывал на маршруте северо-западного тракта, но дальше, вглубь провинции, община никогда не продвигалась, потому что солдат Малеонского ордена можно встретить в крупных городах и деревнях. Это лишь на окраине их не было видно.

Пока Дьюк прощался со своей семьей, с которой не расставался ни разу за пять лет, госпожа Лира в сторонке о чём-то перешёптывалась с Божко. Собратья окружили Дьюка, будто расстаются с ним навсегда.

— Ну, брат, увидимся, — дружественно приобнял за плечо Вайн. — Если встретишь волков, знаешь, что делать?

— Бежать? — больше в шутку, чем в серьез уточнил Дьюк.

— Очень смешно, — подхватила Эделина и обняла его как родного брата. — Ну, давай, до встречи. Учти, я буду страшно переживать!

Оказавшись на улице, Дьюк вдохнул свежий воздух, почувствовал прохладу и пугающую, беспроглядную темноту леса. Он никогда не боялся темноты и, когда община изредка ночевала на природе, спокойно мог прогуляться по окрестностям в одиночку, всегда держа в поле зрения лагерь. Иногда его отправляли за сухими ветками посреди ночи, пока все остальные были чем-то заняты. Но сейчас всё ещё было немного не по себе: сражение в особняке, трупы в темнице, запах крови и масла. Божко тоже решил попрощаться и, положив руку Дьюку на плечо, тихо сказал:

— Если что-то случился, я почувствую. У меня с Лирой, в каком-то смысле, духовная связь. Мы с ребятами убедимся, что вы ушли на безопасное расстояние и они прочешут местность вокруг, может и найдут следы беглеца. А ты, как проводишь госпожу, не задерживайся в столице надолго, хорошо? Мы будем ждать тебя в трактире недалеко от главных ворот столицы, ты его мимо точно не пройдешь.

— Вам же туда нельзя…

— Не переживай, мы же не в саму столицу идем, — успокоил Божко. — Насколько знаю, там только путники и торговцы на ночлег останавливаются. И местные захаживают иногда. Но кто-то из городских стражников вряд ли будет, да и не будем мы своими татуировками светить, сам понимаешь.

Дьюк кивнул.

Они обнялись напоследок. Глава общины всегда проявлял спокойствие и стойкость, но Дьюк понимал, что и ему трудно расставаться. В глубине души старик переживал, похлеще Эделины. И на то были причины.

Ночь встретила приятной летней прохладой. Пахло свежестью. Дорога, ведущая от особняка в деревню еле виднелась, жители по ней не ходили. В особняке нашлась масляная лампа, которую Дьюк не поскупился взять с собой. Ночью сориентироваться было труднее даже по знакомой местности. Девушка шла молча, стараясь не отставать, и периодически оглядываясь назад вплоть до того момента, пока дорога не стала шире. Благо, дождя в последние дни не было и земля оставалась сухой. Ничто не замедляло движений.

Дьюк не смел нарушать тишину и вообще любил больше слушать, чем говорить, поэтому не заводил лишних разговоров. Широкая дорога слегка петляла то влево, то вправо. Из-за ночной темноты казалось, что ей нет конца.

Не выдержав молчания, госпожа Лира заговорила, лишь бы отвлечься. Она начала расспрашивать про общину, пытаясь разговорить. И вспоминала детство, когда ещё ребенком знала Божко как главу ордена:

— …так, наверное, магистр Божко — это твой родственник, я угадала, да?

— Нет, — просто ответил Дьюк.

— Значит, кто-то из тех ребят твой брат? Или та девушка с луком — старшая сестра?

— Тоже нет.

— Тогда почему ты с ними? Вы вместе так себя ведёте, будто семья.

— Мы и есть семья, — ответил Дьюк и добавил, предрекая новые вопросы. — Только не по родству. Община сама по себе — семья. Люди, которые заботятся друг о друге и в час нужды всегда рядом.

Госпожа Лира задумалась над этим и слегка отстала, а затем резко прибавила шаг. И, оглядевшись по сторонам, как-то неуверенно попросила:

— Слушай, как тебя зовут, ещё раз скажи.

— Дьюк.

Простое имя легко запомнить, хотя Дьюку оно не очень нравилось. Были и гораздо более красивые имена. Но в Гальраде детей часто называли именами, означающими что-то хорошее на языке древних. Считалось, что это благоприятно скажется на судьбе.

— Слушай, Дьюк, не иди так быстро, пожалуйста! Знаешь, что будет, если меня оставить одну ночью в лесу?

— Нам нужно поспешить, госпожа, — сразу отрезал Дьюк. — Чем раньше окажемся в таверне, тем лучше.

— Хорошо, только…

Не успела она договорить, как где-то впереди отчётливо послышался вой. Дьюк остановился, а Лира сразу же спряталась за его спину и с волнением в голосе быстро спросила:

— Это что такое?

— Волки, — спокойно ответил он.

— Какие ещё волки? Когда я днём здесь проезжала, не было никаких волков.

— Так, днём их практически не слышно.

Немного подождав, шагах в двадцати Дьюк увидел, как из-за деревьев вышли два взрослых волка, самка и самец, а за ними — два маленьких детёныша, один постарше, другой совсем ещё маленький. Детеныш постарше двигался медленно, хромал на правую ногу. Они переходили через тракт на другую сторону леса. На мгновение самец остановился и посмотрел на Дьюка, а затем направился дальше. За спиной раздался тяжёлый девичий вздох.

— Надеюсь, пока тебя будут есть, я успею убежать очень далеко.

Дьюк лишь пожал плечами:

— Волки редко нападают на людей. Мы просто подождём, пока они перейдут дорогу, и продолжим путь.

Дьюк привык считать, что волки разумнее людей. Они знают, что поодиночке не выжить, сбиваются в стаи, выбирают вожака, сообща охотятся и на большом расстоянии общаются при помощи воя. Волк-самец находит самку и они не расстаются до тех пор, пока один из партнёров не погибнет. Такая преданность, хоть и заложенная природой ради выживания, казалась Дьюку прекрасной.

— А, ты, же один из блуждающих… — девушку будто осенило.

Дьюк ничего не ответил, молча наблюдая за тем, как волки скрываются за деревьями.

За последние пять лет он научился многому. Каждый в общине стремился поделиться знаниями.

Дьюк был готов учиться всему и, вспоминая первые месяцы, проведённые в общине, в глубине души понимал, что без дома и родителей любые навыки могли оказаться полезными. Не всё давалось легко: стрельба из лука и врачевание получалось слабовато только потому, что особого интереса Дьюк к ним не испытал. Основы всё же удалось постичь, и он знал, что сможет выжить в одиночку, самостоятельно смастерить лук, подстрелить дичь и приготовить на костре, а в случае ранения позаботиться о том, чтобы не было заражения.

Однако лучше всех остальных получилось учить у Божко. Глава общины в своё время руководил целым орденом и много знал, а также умел интересно рассказывать. Он научил присматриваться к поведению людей, читать оставленные ими следы, правильно преследовать. Особая гордость старика заключалась в том, что Дьюк научился чувствовать людей на расстоянии и сквозь преграды, опираясь на внутренние ощущения.

Малеон, что правил в старые времена на континенте, подарил людям знания о семи дарах. Дар блуждающего — один из них. И, как правило, обучать человека сложным техникам погружения в себя и абстрагированию от реальности следовало с самого детства. Это позволяло чувствовать других людей, знать об их присутствии, даже если они находятся за непреодолимой преградой.

Когда Дьюку уже показалось, что идти скоро не будет сил, вдалеке начали виднеться огни деревенских домов. На пересечении дорог стояла небольшая двухэтажная таверна, удачное место ночлега для проходящих ночью путников. В соседней деревне «Холодная ночь» была затеряна среди глухих, петляющих улочек.

Госпожа Лира, увидев безопасное место, немного ускорила шаг, и они быстро добрались до двери. Внутри на первом этаже стояли столы, но все оставались пустыми. Постояльцы уже готовились спать. Владелец заведения встретил гостей недоверчивым взглядом, но, увидев кошель с деньгами в руке Дьюка, немного подобрел, бросил протирать стаканы и взял плату за ночлег.

Дьюк расплатился, узнал, какие из комнат свободны, и сразу направился с госпожой на второй этаж.

В отведённой для неё комнате было не слишком уютно, хоть и просторно. Здесь располагалась довольно грубая мебель без особых изысков: кровать, стол и табурет. На стене прибиты гвозди для одежды, рядом убранное помойное ведро. Маленькое окно закрыто слюдяными пластинами и выцветавшими занавесками.

Странно было видеть подобное заведение у дороги к столице. Дьюку доводилось ночевать и в тавернах получше. Госпожа Лира окинула взглядом комнату и поморщилась. Ей это всё было не по нраву. Но вместо того, чтобы выразить недовольство, сказала другое:

— Всё-таки хорошо, что мы встретились с дядей Божко. Я скорее доверюсь ему, чем кому-то другому. Хоть и прошло много лет, он не особо изменился, — честно ответила она, усаживаясь на жёсткую кровать. — Мой отец был с ним в очень дружеских отношениях и доверял нас с сестрой только ему или его людям. Уж кто, а она была бы рада его видеть! Но, когда Божко изгнали, нам даже не посчитали нужным ничего объяснить.

Никто из собратьев никогда особо не вдавался в подробности, за что именно их изгнали из провинции. Сам Божко, как-то раз вспоминая былые деньки, хорошо отзывался о Норберте Рокстерли. Человеке, который укрепил торговые связи с соседним государством — Палеонессом, и в своё время был избран императором всех трёх провинций Гальрада четыре раза подряд.

— А вот тебя я совсем не знаю! — возмутилась вдруг Лира. — Ты всегда такой молчаливый?

— О себе мне нечего рассказать.

Дьюк рассказывать не любил и не особо умел, предпочитал больше слушать. Однако, когда была необходимость, мог поддержать разговор должным образом. Девушка не желала молчать и с возмущением продолжила:

— Тогда обращайся ко мне просто по имени! И так каждый день одно и тоже: “Идите обедать, госпожа. Время умываться, госпожа. Ложитесь спать, госпожа”.

— Как скажешь.

Дьюк это одобрял (тем более, никто не должен знать, что он сопровождает девушку из знатного рода), пусть лучше будет просто имя. Да и простая одежда не выдавала её происхождения. К тому же, после того, как они оказались в комнате, на девушку перестал давить ужас произошедшего. Нападение на особняк, трупы в темнице остались где-то позади, и сама Лира, казалось, слегка оживилась и изменилась в лице. Стала больше говорить, хоть в движениях и проглядывалась усталость.

Дьюк понимал, что в роду Лиры были очень богатые и влиятельные люди, но это никак не отменяло того, что и у неё не было родителей. Они вполне могли погибнуть из-за государственных распрей и деления власти между членами семей. В истории трёх провинций существовало немало слухов о подобном. Что именно произошло с Норбертом, а затем и Оливией Рокстерли, Дьюк не знал. Но влияние, власть и деньги могли быть весомым поводом для предательства, обмана, убийства даже кровных родственников. Дьюк решил подбодрить девушку и не нашёл ничего лучше, чем заметить:

— Честно, всегда думал, что люди знатного рода не общаются вежливо, с такими как я.

Лира поняла, но лишь махнула рукой:

— Я, скорее, исключение. Вот натолкнёшься на сестру, сразу поймёшь, как разговаривают люди знатного рода.

Лира ещё раз брезгливо осмотрела комнату. Дьюк не знал что на это ответить, да и усталость давала о себе знать. Слишком уж много напряженных событий для одного вечера.

— Что ж, — сказал он, подходя к двери. — Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Плотно закрыв дверь, Дьюк вышел и направился к себе, оставив госпожу наедине со своими мыслями. В его комнате все было так же, как и у Лиры. Разных таверн он за свою жизнь с общиной повидал уже множество. Как и разных людей. Община жила в движении. И последствия набега североземцев на провинцию изредка бросались в глаза во время этих путешествий. Даже спустя пять лет.

Дьюку часто доводилось видеть одиноких людей, но никогда не доводилось видеть одиноких волков.