GAME OVER Как Nintendo завоевала мир

Глава 6. За горсть четвертаков

С собой в Сиэтл Аракава взял менеджера по сервису, техника и секретаря. В качестве управляющего складом Минору нанял друга Рона Джуди и Эла Стоуна Дона Джеймса. И все стали ждать новую игру.

Дон Джеймс был коренастым человеком, у него были крупные руки и пышные усы. Он вырос в Сиэтле, там же изучал промышленный дизайн в Университете Вашингтона. Получив высшее образование, он устроился на работу в Far East Video. В Nintendo его первой обязанностью стала подготовка склада к поступлению двух тысяч автоматов с Radar Scope из Нью-Джерси. Аракава разрешил ему нанять помощника. Соответствующее объявление, появившееся в Seattle Times, гласило: «Весело проводите время и играйте в игры, зарабатывая себе на жизнь».

На это объявление откликнулся двадцатилетний Говард Филлипс, похожий на персонажа Хауди Дуди с бородой Чарльза Мэнсона. У него были волнистые рыжие волосы, веснушки, голубые глаза и глупая усмешка. Хотя Филлипс родился в Питтсбурге, вырос он в Сиэтле, где его отец работал в компании Boeing. В средней школе Филлипс учился с Биллом Гейтсом, будущим основателем Microsoft. Их вместе возили в школу.

За пределами школы Филлипс, имея богатое воображение, любил что-нибудь изобретать. При помощи фанеры, круглой резинки и прищепки в качестве пускового механизма он сделал пусковой автомат с фрисби. Он также придумал внушительных размеров катапульту, которая метала большие камни в проезжающие мимо машины.

Филлипс начал играть в видеоигры, как только в Америке появились первые домашние системы. «Во всем квартале я был самым маленьким, и мне приходилось доказывать свои умения, — рассказывал он. — Я хотел показать все, что мог, тем самым доказать, что я не хуже других». Pong от Atari и Odyssey от Magnavox были первыми черно-белыми игровыми консолями. «Эти игры мне довольно быстро надоели, но мне нравилась возможность управлять чем-то на экране телевизора».

Тогда Филлипс решил сделать свою собственную игру, используя моторчик из старых часов, ненужную лампу и круглые бинты (в качестве цели). Электронные игрушки и компьютерные игры, считал он, вскоре завоюют весь мир. «Тебе не нужно было всякий раз заново выстраивать солдатиков, — говорил он. — За тебя это сделает компьютер».

После колледжа Филлипс работал на верфях Сиэтла, занимаясь покраской лодок; тогда он и увидел объявление в Seattle Times. После встречи с Доном Джеймсом и Аракавой он тут же приступил к работе в Nintendo. Объявление, как он быстро понял, было не слишком правдивым. Работа заключалась не в игре в видеоигры, а в их перетаскивании, упаковке, сборке, погрузке и доставке, иногда на собственном кабриолете Buick Wildcat 68-го года выпуска. Автоматы весили по несколько сотен фунтов каждый.

Груз с Radar scope прибыл на грузовике с железнодорожной станции, проехав через всю страну. Говард, немного волнуясь, распаковал игру, включил ее и встал за аппарат. «Это было похоже на тест-драйв, — вспоминал он позднее. — Я мог пробовать их, тестировать».

Аракава наблюдал за ним. «Он напоминал лунатика», — рассказывал он. Филлипс разочаровался в Radar Scope. «Эта игра безнадежна», — сказал он и присоединился к другим работникам Nintendo, которые по-прежнему ждали появления новой игры из Японии.

Через некоторое время курьер доставил им пакет, прибывший самолетом из Киото. Дон Джеймс расписался в получении и отнес небольшую коробочку Аракаве. Тот открыл коробку и увидел там схему с новой игрой. Пока техник устанавливал ее в автомат, Аракава позвал Джуди и Стоуна. Они включили автомат, и на экране появилась надпись: «DONKEY KONG».

Они переглянулись. Стоун выругался. Он и Джуди опробовали игру и пришли к мнению, что это полный провал. Две тысячи Donkey Kong еще хуже, чем две тысячи Radar Scope. Эл Стоун вышел. «Это конец», — сказал он.

В панике Аракава позвонил Ямаути и принялся жаловаться на игру, но Ямаути никак не отреагировал на его возмущение. Аракава просил хотя бы изменить название, но Ямаути был неумолим. «Это хорошая игра», — сказал он.

Аракаве не оставалось ничего другого, кроме как попытаться продать эти автоматы. Джуди нехотя согласился попробовать и убедил Стоуна поучаствовать. Правда, был и многообещающий знак: когда новый сотрудник склада Говард Филлипс попробовал поиграть в Donkey Kong, им пришлось отрывать его от игры, чтобы вернуть к работе.

Перед началом массового производства игры американская команда должна была перевести с японского на английский вводную сюжетную линию, отображавшуюся в начале игры.

Команда NOA собралась в углу склада за несколькими столами. Они придумали упрощенный перевод истории, созданной Миямото, осталось дать имена игровым персонажам. Принцесса Паулин стала Полли, в честь жены Джеймса. Они решали, какое имя дать пухлому плотнику в красной шапке, когда в дверь постучали. Аракава открыл. На пороге стоял владелец склада. У всех на виду он начал отчитывать Аракаву за долги по аренде. Смущенный Аракава пообещал, что скоро заплатит, и человек ушел.

Владельца звали Марио Сегали. «Марио, — решили они. — Супер Марио!»

Находившийся неподалеку от офиса Nintendo бар «Капля» был крошечной, мрачно освещенной забегаловкой, где подавали жирные гамбургеры, отличную картошку фри и разливное пиво в высоких стаканах. В дальнем углу стоял автомат для игры в пинбол. Рон Джуди уговорил владельца бара поставить туда автомат с игрой Donkey Kong. На следующее утро тот уже ставил свой автомат рядом с автоматом для игры в пинбол. Не питая особых иллюзий, он вернулся ночью для проверки копилки монет в автомате. Внутри оказалось 120 четвертаков — 30 долларов, феноменальное количество! Джуди предположил, что это было случайностью. На следующий день около десяти вечера он вновь проверил копилку: там было 35 долларов. Еще через день там было 36 долларов. Владелец «Капли» был бы счастлив установить больше автоматов с Donkey Kong. Его бар был полон людей, выстраивавшихся в очередь, чтобы поиграть в первую игру Сигэру Миямото. Команда NOA, особенно Стоун, не желали признавать правоту Ямаути, но Аракаве уже дышалось намного легче. Из Японии прибыли все необходимые компоненты: материнские платы, блоки питания и сами кабины (в разобранном виде). Аракава, Джеймс, Филлипс, Джуди, Стоун, Йоко и практически все остальные сотрудники компании собирали автоматы на протяжении долгих дней и ночей. Собранные игры упаковывали и грузили на грузовики, которые разъезжались по городам всей Америки. На руках у Nintendo был полноценный хит.

Свое первое корпоративное Рождество Nintendo Of America отмечала в ресторане неподалеку от своего склада. На ней присутствовали все десять первоначальных работников компании. Центром вечеринки была скульптура Данки Конга, созданная из пятидесяти фунтов масла и покрытая кокосовой крошкой. После мероприятия скульптуру высушили, покрыли лаком и повесили на стропилах на складе, откуда она наблюдала за командой Nintendo, пока не позеленела от плесени.

Популярность Donkey Kong продолжала расти, и Taito, японская компания, выпустившая когда-то игру Space Invaders, предложила купить все права на эту игру за неслыханную сумму. Почти все, кто знал Аракаву, советовали ему согласиться.

Аракава задумался и решил посоветоваться с Ямаути. Ямаути чувствовал, что лучше получить прибыль сразу, чем ждать потенциальных доходов, но предложил Аракаве решить все самому. Аракава отказал Taito; в Киото Ямаути сказал Хироси Иманиси: «Аракава настойчив, ну что ж, посмотрим, будет ли это ошибкой».

Все две тысячи автоматов с Donkey Kong были проданы. Сотрудники NOA были потрясены. Аракава позвонил Ямаути и сделал заказ еще на несколько тысяч автоматов.

Аракава увеличил штат, наняв продавцов и техников в отдел обслуживания. Дон Джеймс нанял двадцать пять человек для сборки и проверки игр. Когда игры были готовы, на них крепили регистрационные номера, их упаковывали и отправляли заказчикам. Каждый день отправлялось по пятьдесят автоматов. Чтобы увеличить производство, Джеймс начал покупать панели управления, корпусы, графические контроллеры и мониторы, используя местные ресурсы. Его штат, разросшийся до 125 служащих, собирал до 250 автоматов за день.

В итоге продалось еще шестьдесят тысяч автоматов с Donkey Kong, и свой второй год Nintendo Of America закончила с результатом 100 миллионов долларов. Аракава поняли, что в Сиэтле они задержатся еще на какое-то время, и решили выкупить дом, который арендовали в тихом районе Белвью. Йоко занялась теннисом, а мужа отправила учиться гольфу.

Для Джуди и Стоуна 1981 год также был хорош. Их бухгалтер позвонил Говарду Линкольну и сказал, что Джуди и Стоуну нужно сформировать по собственной корпорации. Линкольн подумал, что тот шутит. «Они же наполовину банкроты, о чем вы говорите?» — спросил он. Бухгалтер объяснил ему, что новая нинтендовская видеоигра продавалась с невероятной скоростью. Стоун и Джуди заработали целое состояние.

Линкольн создал Ron Judy Inc. и Al Stone Inc. и вместе с бухгалтером закрыл первый финансовый год этих компаний. По словам Стоуна, они заработали свыше миллиона долларов на каждого.

В том же году компании Atari и Mattel сражались за американский рынок домашних видеоигр. Компания Coleco, которая начала свою деятельность в 1932 году с производства бассейнов, пыталась противостоять им со своей системой под названием ColecoVision. Все три компании хотели получить эксклюзивные права на создание домашней версии Donkey Kong. Atari и Mattel связались с Аракавой; Coleco обратилась непосредственно в Японию к Ямаути, который решил, что Nintendo может поработать с этой компанией за определенную долю прибыли. Аракаве он сказал, что сделку следует заключить с Coleco. «Это самая ненасытная компания», — сказал он.

Но перед продажей Аракаве нужно было при помощи адвоката зарегистрировать Donkey Kong как торговую марку, а также все авторские права на игру. Рон Джуди познакомил его с Говардом Линкольном. Линкольн никогда не занимался такими вещами и не знал, с чего начать. Но Аракаве он сказал: «Нет проблем». Как Линкольн рассказывал потом: «Это был типичный ответ адвоката. Никогда не признавайся клиенту в своем незнании чего-либо».

Как только Donkey Kong получила всю необходимую юридическую защиту, Линкольн помог с подготовкой соглашения с Coleco в 1981 году. Для подготовки этого соглашения он использовал юридический сборник с шаблонами договоров. Когда Аракава пробежался по тексту, он спросил, почему Nintendo гарантировала, что ей принадлежали какие-либо права на игру. Линкольн объяснил, что это обычная практика. Аракава переспросил: «Но почему я должен так делать?» Линкольн пожал плечами: «Может быть, и не должны».

Линкольн убрал все упоминания о правах Nintendo и отметил в контракте, что Coleco принимает весь риск на себя. Для Аракавы не было никакой практической причины в изменении этого условия кроме его инстинктивного способа ведения бизнеса: ничего никогда не давать, если у тебя этого нет. «Я знал, что Nintendo владеет этой игрой, но решил, мол, почему бы и нет? Надо быть смелее», — рассказывал Линкольн. Поняв намек клиента, Линкольн поправил остальную часть контракта в пользу Nintendo; «главным образом потому, что мы не знали, как это обычно делалось», — рассказывал он.

Соглашение между Nintendo и Coleco должно было быть подписано до конца года, и Линкольн провел весь канун Рождества 1981 года в работе над ним. В Рождество он отослал соглашение Аракаве на подпись. Аракава в спешке переслал его в Японию, чтобы там его подписали Ямаути и представитель Coleco, отправленный в Киото для заключения сделки.

На встрече в офисе NCL представитель Coleco сказал Ямаути, что должен отвезти контракт в Америку юристу компании на подпись, а затем вернет его обратно. Ямаути отказался: «Или вы подписываете его сейчас, или мы ищем другого партнера». Представитель Coleco оцепенел; у него не было выбора. Сильно нервничая, он подписал соглашение.

Тем временем Nintendo стало тесно на складе в бизнес-парке Сегали, и Аракава хотел переехать в более крупное и удобно расположенное помещение. Другой управленец на его месте был бы более осторожен. Одна успешная видеоигра в таком нестабильном бизнесе не гарантировала дальнейший успех. Но Аракава рассматривал Donkey Kong как прорыв, начало больших дел. С Филом Роджерсом они стали изучать недвижимость на востоке Сиэтла, на холмах Редмонда и Белвью, где в окружении секвой и елей располагались здания многих передовых компаний. До 1920-х Редмонд и Белвью были маленькими городами лесорубов, пока в их окрестностях не был вырублен почти весь лес. Поселения лесозаготовщиков превратились в мирные спальные районы, окруженные красивыми озерами и заповедниками. Власти Редмонда гордились званием велосипедной столицы северо-запада, пока местность не облюбовали передовые компании. (С тех пор гордиться начали званием «города возможностей».)

Microsoft, свободно расположившаяся в десятках бежевых зданий на выезде с Девятой авеню на шоссе 508, называла завод в Редмонде «кампусом», что, однако, никого не вводило в заблуждение. Microsoft мало отличалась от других компаний, работавших в высокотехнологичных отраслях — Data I/O, Rocket Research, Sundstrand Data Control — и находившейся по дороге к аэропорту Сиэтл/Такома компании Boeing.

Аракава вложил прибыль, полученную от Donkey Kong, в двадцать семь (позже к ним добавились еще тридцать три) акра земли Редмонда. Он заплатил наличными, сделка была заключена в июле 1982 года. К тому времени он уговорил Фила Роджерса перейти в Nintendo на полный рабочий день. Роджерс сказал, что хотел бы стать вице-президентом. Когда Аракава отказался, Роджерс ответил: «Не переживай из-за названия должности: в США все вице-президенты».

Аракава сказал, что должен обсудить это с Говардом Линкольном, который отговорил его; Роджерса убедили принять должность директора по недвижимости. Его первое задание заключалось в контроле за строительством первого из нескольких корпоративных зданий Nintendo — трехэтажного прямоугольника, напоминавшего высокотехнологичный слоеный пирог. Он также приобрел еще 125 акров в соседнем Норт-Бенде под склад большего размера и несколько небольших участков земли в самом Сиэтле.

Первое здание было готово к ноябрю 1982 года. К моменту завершения строительства нового склада и других производственных зданий и окончательного переезда со склада Марио Сегали Роджерс уже был директором по разработке и производству продуктов компании Nintendo. Шесть месяцев спустя он стал вице-президентом компании по производству.

Роджерс работал вместе с Доном Джеймсом над повышением эффективности системы производства видеоигр. После Donkey Kong вышли Donkey Kong Jr., Popeye, Punch-Out!! (впоследствии переименованная в Mike Tyson's Punch-Out!!, когда было достигнуто соглашение с Майком Тайсоном об использовании его имени в игре) и новый тип игровых автоматов, разработанный компанией Nintendo в Японии.

Получившая название Vs. System (vs, или versus, — «против»), система представляла из себя аппарат с двумя мониторами и двумя игровыми режимами: можно было играть как против машины, так и против друг друга. Первой игрой для Vs. System стал бейсбол. Четыре ребенка при помощи джойстика подавали, отбивали и ловили мяч.

Аракава представил еще одну систему, разработанную командой Гэнъё Такэды в Японии. Новая игровая машина, названная Play Choice, имела десять игр на выбор. Можно было менять игры, меняя электронную плату. Этим она напоминала музыкальный автомат: машина оставалась той же, менялись лишь пластинки. Основатель «Макдональдса» Рэй Крок когда-то запретил видеоигры в своих заведениях, но после его смерти Play Choice появились в этих заведениях по всему штату Флорида.

Donkey Kong продолжал приносить доход. Было выдано несколько лицензий на использование персонажа игры (в мультфильмах, одежде и так далее), также вышло несколько производных игр.

На начало 1982 года автоматы по-прежнему продавались очень хорошо, и Аракава попросил Фила Роджерса составить компанию Питеру Мэйну — его бывшему соседу по Ванкуверу, понимавшему в ресторанном бизнесе, — в визите в штаб-квартиру компании Chuck Е. Cheese Pizza Time Theater. Chuck E. Cheese была калифорнийской сетью ресторанов, основанной Ноланом Бушнеллом; это был человек, который изобрел первую в мире видеоигру и основал компанию Atari. Time Theater совмещал функции развлекательного центра и ресторана. Семьи в ожидании пиццы становились зрителями сценических шоу с участием роботов-животных; также вдоль стен стояли ряды автоматов с новыми видеоиграми. NCL интересовалась возможностью приобретения прав на открытие Chuck Е. Cheese в Японии. Для Ямаути это было логичным ходом; Chuck Е. Cheese, как и световые тиры Laser Clay, представляли из себя развлекательные центры, в которых можно было разместить разработки Nintendo. Аракава также был заинтересован франшизой Chuck Е. Cheese. Помимо получения прямой выгоды эти заведения могли служить для Nintendo испытательным полигоном новых игр.

Роджерс и Мэйн прибыли в штаб-квартиру компании в Саннивейле и обратили внимание на многочисленные «порше» и «мерседесы» на парковке. Над стойкой ресепшена висела улыбчивая рожица крысы Chuck Е. Cheese, талисмана компании. Под рожицей находилось электронное табло, на котором красными неоновыми цифрами высвечивалась текущая стоимость акций компании.

Роджерс и Мэйн весь день провели на встречах с представителями разных исполнительных должностей (основателя компании, Нолана Бушнелла, видно не было). Один из них, женщина ответственная за рестораны, сказала, что работает над улучшением качества теста для пиццы. Остальные показались им одержимыми робототехникой, завоеванием мирового рынка и повышением капитализации компании.

По возвращении в Сиэтл они предупредили Аракаву, что люди из Chuck Е. Cheese занимаются черт знает чем. Мэйн сказал, что с таким управлением Chuck Е. Cheese долго не протянет.

Аракава потребовалось несколько встреч для изучения возможности франчайзинга Chuck Е. Cheese, чтобы люди из Саннивейла не вмешивались в управление. Тем временем Ямаути пришел к выводу, что громоздкие Chuck Е. Cheese не подходят для Японии из-за высокой стоимости аренды земли.

Аракава пошел дальше и купил права на франшизу, чтобы открыть Chuck Е. Cheese в Британской Колумбии (права на Сиэтл уже были проданы). Неподалеку от Ванкувера Роджерс нашел место на оживленной улице, и в 1983 году Nintendo открыла двери помещения в 20 000 квадратных футов, где расположились пушистые роботы, видеоигры и оборудование для выпечки пиццы. На фасаде здания красовался талисман сети — огромная крыса Chuck Е. Cheese.

Нинтендовский ресторан Chuck Е. Cheese пользовался большим успехом, принеся в первый год работы 3 миллиона долларов выручки и 700 тысяч долларов чистой прибыли. Фил Роджерс изучал возможность открытия второго заведения, когда было объявлено о добровольной отставке Нолана Бушнелла и приближающемся банкротстве компании.

На деньги Nintendo больше не было открыто ни одного Chuck Е. Cheese, но Аракаве понравился ресторанный бизнес. По совету Питера Мэйна он открыл в Ванкувере два ресторана: Salmon House и Horizons — у обоих в меню были сочные стейки, свежая рыба, а из окон открывался замечательный вид. Ямаути считал рестораны ненужным отвлечением. Он предупредил Аракаву: «Ты не сможешь смотреть вперед, если будешь глазеть по сторонам».

К 1982 году Говард Линкольн осознал, что занимается почти только делами Nintendo. Его попросили составить новый контракт между Nintendo и Элом Стоуном и Роном Джуди и расторгнуть предыдущее соглашение. Джуди стал вице-президентом Nintendo по маркетингу, Эл Стоун — вице-президентом по продажам. Затем Линкольна попросили что-нибудь сделать с огромным количеством поддельных автоматов с Donkey Kong — примерно половина автоматов на рынке были подделками.

Линкольн вместе со своими людьми начал выслеживать создателей контрафактной продукции и их клиентов. Для этого они наняли детективов и стали сотрудничать с полицией и таможней на всей территории страны. Одному дистрибьютору поддельных автоматов из Техаса удалось скрыться, но большинство других пошли под суд. Их связь с организованной преступностью не была доказана, но один из обвинителей настаивал на том, что распространение контрафакта никогда бы не стало столь крупным бизнесом без участия криминала.

Когда команда Линкольна находила источник пиратских игр, они подключали к рейду американских силовиков, имевших на руках ордер на обыск. Было конфисковано множество материнских плат и кабин автоматов.

Nintendo подала тридцать пять исков на физических и юридических лиц, занимавшихся продажей поддельных Donkey Kong. Но, несмотря на все усилия, по вине пиратов компания потеряла по крайней мере 100 миллионов долларов потенциальных продаж.

Планируя юридические стратегии, Линкольн и Аракава проводили вместе много времени, общаясь в офисах или даже самолетах, летая между Сиэтлом и Японией и по всей Америке. В Сиэтле Минору и Йоко часто обедали вместе с Говардом и Грэйс Линкольн. И даже во время таких встреч разговоры всегда скатывались в дела, касавшиеся Nintendo.

Однажды поздней ночью в апреле 1982 года Аракава позвонил Линкольну домой. По его голосу можно было сделать вывод о срочности дела. Аракава рассказал, что ему только что звонил его тесть из Киото, где уже было раннее утро. В NCL пришел телекс от Сидни Шейнберга из MCA Universal, огромного развлекательного конгломерата. Телекс был коротким и четким. В нем говорились, что у Ямаути есть сорок восемь часов на то, чтобы вернуть всю прибыль от Donkey Kong и уничтожить все непроданные игры. Игра, как заявляла МСА, нарушает авторские права Universal Studios — из-за фильма «Кинг-Конг».

Содержание телекса было зловещим. Как только Nintendo Of America добилась успеха, на нее обратили внимание самые сутяжнические и неприятные люди в индустрии развлечений. Шейнберг, упрямый президент МСА, был вторым человеком в этой организации после председателя правления Лео Вассермана. Шейнберг, его поверенный, был известен своим подходом к работе; их хорошо охарактеризовал его коллега: «Он напоминает питона который, прежде чем сожрать свою добычу, ее задушит».

После бессонной ночи Аракава и Линкольн отправились в свои кабинеты и продолжили общение по телефону. Были все основания полагать, что МСА со своим громадным влиянием и столь же громадным банковским счетом могла сокрушить такую небольшую компанию, к тому же принадлежащую иностранцу. Почему, задавался вопросом Аракава, никто не подумал, что Donkey Kong может нарушать авторские права на Кинг-Конга?

Линкольн попытался его успокоить. Он объяснил, что угроза, исходящая от МСА, была не такой уж необычной для бизнеса; тем более это не означает, что Nintendo не права. Как бы то ни было, это значит, что Nintendo начала играть по высоким ставкам.

Проведя примерно неделю в судорожных поисках решения, Аракава и Линкольн полетели в Лос—Анджелес на встречу с руководством МСА. По прибытии они направились в главное здание Universal, известное также как «черная башня». Боб Хэдл, адвокат МСА, проводил их в офис, обставленный всевозможным антиквариатом и увешанный дорогими картинами. Оттуда открывался захватывающий вид сверху на городской смог.

Тут уже находились двое адвокатов из Coleco, штатный юрист МСА и сторонний адвокат. В Coleco, вложившей целое состояние в запуск своей системы ColecoVision, включая релиз домашней версии Donkey Kong, очевидно, получили аналогичное угрожающее письмо.

Хэдл и еще один адвокат из МСА объяснили позицию своего начальника: Шейнберг планировал предъявить иск и добиться моратория на продажу игр Nintendo и Coleco до окончания суда. Была лишь одна альтернатива: Nintendo и Coleco должны были пойти на серьезные уступки.

Это было ожидаемо, но облегчения никому не принесло. Coleco сделала главную ставку на Donkey Kong, а для Nintendo эта игра являлась золотой жилой.

Адвокат MCA ждал ответа. Первым заговорил Линкольн. «Если вам принадлежит Кинг-Конг и права на него были нарушены Donkey Kong, значит, мы уступим, — сказал он. — Но я не собираюсь уступать просто так. Для начала вы должны доказать мне, что вам принадлежит Кинг-Конг». Повисла тишина. Команда МСА посмотрела на него и Аракаву как на инопланетян, вспоминал Линкольн, мол, эй, что вы курите?

Адвокаты заерзали на неудобных стульях, пока сторонний адвокат не сказал: «Конечно же, он принадлежит нам».

Он вновь стал наступать, перечисляя все, что должна была получить МСА после: роялти, материальные активы, возмещение убытков… Он предложил представителям Nintendo и Coleco обсудить свои дальнейшие действия с глазу на глаз. Еще до того, как все остальные удалились в конференц-зал, адвокат МСА сказал Линкольну, что их единственная возможность избежать судебного процесса — урегулировать спор. «В суде у вас не будет шанса», — добавил он.

Когда адвокаты и Аракава остались одни, команда Coleco сказала, что они согласились: не оставалось никакой альтернативы, кроме как уступить. «Что мы еще можем сделать? — сказали они. — Гориллы похожи, имена тоже…» Они попытались убедить Аракаву и Линкольна сдаться. Coleco, напуганная МСА и потакающая Сиду Шейнбергу, который обмолвился о возможности вложения в их компанию, пыталась убедить Nintendo тоже сдаться. «Сид Шейнберг поработал с главой Coleco, Арнольдом Гринбергом, — позднее рассказывал Говард Линкольн. — Он велел ему убедить Nintendo сдаться».

МСА обратилась и к другим компаниям, которые лицензировали у Nintendo Donkey Kong. На тот момент Atari продавала версию игры для компьютеров, и МСА надавила на материнскую компанию Atari, Warner Communications. Шейнберг лично угрожал главе компании Стиву Россу. «Я сказал ему, что мне бы не хотелось подавать на них в суд», — рассказывал позднее Шейнберг. Ralston Purina, лицензировавшая образ персонажа игры для упаковок сухих завтраков, ответила на угрозу Шейнберга, предложив пять тысяч долларов отступных. Это взбесило Шейнберга. «Это самый идиотский поступок, о котором я когда-либо слышал, — ответил он на это. — Вышвырните их из здания». После этого Ralston Purina отказались как-то улаживать это дело, равно как и компания Milton Bradley, выпускавшая настольную игру Donkey Kong.

Во время встречи в «черной башне» адвокаты Coleco никак не обозначили, что заключили сделку с МСА. Они только твердили: «Нет никакой альтернативы уступкам». Линкольн слушал их и понимал, что, скорее всего, они правы; Nintendo придется урегулировать этот конфликт (по его подсчетам, это обойдется компании минимум в 5-7 миллионов долларов). Однако он отказался соглашаться на что-либо. «Нам нужно больше времени» — вот и все, что он сказал команде адвокатов Coleco.

Очевидно паникуя, они начали на него давить. Линкольн сказал им: «Делайте что хотите; мы не передавали вам никаких прав».

Адвокаты Coleco впились в него взглядами. «Мы в курсе», — сказал один из них. Аракава и Линкольн быстро переглянулись, словно довольные школьники. Та поправка в контракте, который Ямаути заставил подписать Coleco, начала приносить свои плоды. Даже если они пойдут на уступки, Nintendo не будет отвечать за потери Coleco.

Как только мужчины вышли из комнаты, Линкольн протянул руку Аракаве. Они замедлили шаг, и Линкольн прошептал: «Что-то происходит». Его насторожила реакция МСА на вопрос о правах на Кинг-Конга. «Ни на что не соглашайтесь», — сказал он Аракаве.

Вернувшись в офис Хэдла, адвокаты Coleco извинились, сказав, что с Хэдлом они встретятся в другой раз. У Линкольна это вызвало подозрение. «Тут что-то не так. Между Universal и Coleco что-то есть», — сказал он. Он решил выиграть немного времени. «Нам нужно уладить некоторые моменты», — сказал Линкольн Хэдлу, когда он и Аракава собирались уезжать. Хэдл ответил, что лучше бы это произошло как можно быстрее.

На протяжении следующего месяца Линкольн и Хэдл общались по телефону. В июне адвокат МСА сказал: «У вас было необходимое время. Пора встретиться и все окончательно обсудить». Линкольн сказал, что готов и что они с Аракавой планируют вернуться в Юниверсал-Сити.

Утром они выехали в аэропорт Сиэтла, Аракаву бил озноб, и он пытался справиться с гриппом. Он уточнил у Линкольна, настолько ли важно его присутствие. Линкольн настаивал. Ни при каких условиях он не поехал бы один.

Они вернулись в Южную Калифорнию и на такси добрались до «черной башни». Вскоре после начала встречи им сообщили, что для «урегулирования вопроса» необходимо «встретиться с господином Шейнбергом». Аракава посмотрел на Линкольна, тот молчал. Вместе с адвокатом МСА они пошли по коридорам к лифту.

Шейнберг вырос в МСА, превратившись в одного из самых могущественных киномагнатов в Голливуде. Компания МСА включала в себя звукозаписывающую компанию, телевизионный центр, издательский дом (G. P. Putnam's Sons), розничную сеть, парки развлечений и огромный холдинг недвижимости. Шейнберг понимал важность новых технологий, и МСА много инвестировала в них.

Еще до того, как Nintendo была выслана угроза, произошла встреча между ним, главой МСА Вассерманом и президентом Coleco. Арнольд Гринберг имел далеко идущие планы по поводу Coleco, но он нуждался в больших деньгах. Трое мужчин разговаривали о возможном приобретении — или, по крайней мере, инвестициях — Coleco компанией МСА, когда Шейнберг небрежно упомянул, что сотрудничество Coleco с Nintendo является камнем преткновения для последующих действий. «Мы полагаем, что нарушаются некоторые наши права», — сказал он.

Гринберг криво улыбнулся и спросил: «Почему вы не сказали об этом раньше?» Позднее Шейнберг рассказывал, что вспомнил один момент. «Это как в фильмах, где герой удаляется в сторону заката, за ним всегда кто-то бежит, а герой, например Джон Уэйн или Гари Купер, поворачивается, смотрит на парня или женщину и говорит: „Ты чего так долго?“ И экран постепенно темнеет». Смысл был понятен: Гринберг готов к обсуждению.

Была заключена сделка. Чтобы убедить Гринберга перейти на сторону МСА, Шейнберг обрисовал перспективы сотрудничества или инвестиций в Coleco. Coleco могла бы и дальше продавать Donkey Kong в обмен на скромные лицензионные отчисления. «Мы договорились не прибегать к суду, — говорил Шейнберг. — Coleco будет перечислять нам три процента от чистой суммы продаж (со всех проданных Coleco картриджей с Donkey Kong)». Это было существенное количество картриджей, 6 миллионов, что было эквивалентно 4,6 миллиона долларов отчислений. (На последующих переговорах интерес Шейнберга к Coleco улетучился.)

Переговоры с Coleco были не первой попыткой Шейнберга вывести МСА на рынок видеоигр. «В какой-то момент казалось, что рынок видеоигр станет самым крупным рынком вообще», — впоследствии рассказывал он. Он хотел, чтобы МСА стала «главной» в видеоиграх, как это было с музыкой, кино и видео. Он сформировал МСА Video Games и впоследствии купил компанию LJN, которая делала игрушки и игры для Nintendo.

В тот июньский день на пути к «черной башне» Аракава и Линкольн вместе с Хэдлом прошли почти через всю территорию Universal, видели актеров в костюмах и пальмовые деревья в грузовиках. Когда они дошли до длинного, похожего на склад, здания, Хэдл, открывая дверь, объявил: «Столовая для руководителей». Внутри стоял один единственный массивный стол с четырьмя стульями, за которым могли разместиться десятки людей. Линкольн и Аракава сели и стали ждать. Озноб Минору усиливался.

Через некоторое время появился Сидни Шейнберг, высокий, в больших очках в роговой оправе, и сел на свое место. К тому времени, как подали обед, Аракава чуть было не упал в обморок. После этого пошла бесконечная светская беседа; к тому времени, как Шейнберг заявил, насколько он рад согласию Nintendo уладить дело, Аракава был готов упасть замертво.

Он посмотрел на Говарда Линкольна, который очаровывал Шейнберга и Хэдла байками о видеоиграх и рыбалке, и увидел, как он переменился. «Все очень просто, — говорил он, уставившись на главу МСА. — Мы много времени потратили на изучение вопроса и пришли к выводу, что мы ничего не нарушили». Твердо и холодно он сказал: «Мы не собираемся уступать».

Аракава никогда еще ни разу не слышал чтобы Линкольн говорил таким холодным тоном и это его потрясло. Он понятия не имел, как теперь будет реагировать Шейнберг.

Побагровев, Шейнберг отодвинул свой стул, положил руки на край стола и прогремел: «Что тут вообще происходит?!» Затем он глубоко вздохнул. «Я так понял, что вы сюда приехали для урегулирования! Бога ради, вы впустую тратите мое время. Что, черт бы вас побрал, тут происходит?!»

Он посмотрел на Хэдла, который был белее белого. Хэдл бросил вопрошающий взгляд на Линкольна, который как ни в чем не бывало продолжал. «Все просто, — сказал он. — Я хотел сказать, что мы не собираемся сдаваться, и я хотел это сказать, глядя прямо вам в глаза. Именно это, господин Шейнберг, я сейчас и делаю».

Поднимаясь со стула, Шейнберг сказал: «Достаточно! Вы получите известие от нашего юридического отдела». Тут он впился взглядом в Линкольна. «Вы допустили большую ошибку, — вскипел он. — Суд — это источник прибыли для нас».

Остальные трое тоже поднялись и пошли вслед за ним к лифту. Хэдл следовал за Шейнбергом, а Аракава и Линкольн шли чуть поодаль, наблюдая. Прежде чем двери лифта закрылись, Линкольн окликнул: «Господин Шейнберг?»

Шейнберг, взглянув на него, пробурчал что-то себе под нос.

«Хорошего вам дня», — сказал Линкольн.

Шейнберг сдержал слово и подал иск в штате Нью-Йорк, поэтому Линкольну пришлось лететь на Восток, чтобы встретиться с Джоном Кирби из Mudge, Rose, Guthrie, Alexander and Ferdon, хорошо известной в Нью-Йорке юридической фирмы. Кирби был одним из самых известных в стране адвокатов — он принимал участие в антимонопольных исках с PepsiCo и Warner-Lambert и вел дела по франшизам компании General Foods. «При первой встрече он не впечатлил меня, — рассказывал Линкольн. — Он был из разряда парней, которые всегда выглядят потрепанными. Но очень скоро я понял, насколько он крут». У Кирби была репутация отчаянного заступника своих клиентов. Что было важно для Nintendo, его ничто не могло испугать.

Линкольн и Кирби отправились в Японию, чтобы встретиться с Ямаути и обсудить с ним и другими руководителями NCL иск. Для Линкольна это была первая встреча с Ямаути; он был достаточно наслышан, чтобы при встрече быть настороже. Оказавшись внутри «Головного Мозга», они изучали друг друга. «К адвокатам я не испытываю ни малейшей симпатии», — произнес Ямаути.

Линкольн сдержал улыбку. «У нас в Сиэтле адвокатов больше, чем во всей Японии, — сказал он. — Небольшое количество адвокатов — самое большое преимущество Японии перед Соединенными Штатами».

«Я могу сказать, что он был очень сильным человеком, который привык идти своим путем, — рассказывал позднее Линкольн. — Не было никаких пустых разговоров. Он не тратил время зря».

От адвокатов Ямаути хотел знать одну вещь: что нужно сделать, чтобы гарантировать победу Nintendo в суде?

«Мы должны победить», — сказал он.

После бесед со служащими Nintendo, включая Гумпея Ёкои и Сигэру Миямото, Линкольн и Кирби вернулись в США и следующие десять месяцев выстраивали линию защиты. Аракава приободрился, когда услышал, что предчувствие Линкольна не обмануло: права Universal на Кинг-Конга действительно были под вопросом. Компания никогда не защищала эту торговую марку, прошлая тяжба показала, что права на Кинг-Конга были общественным достоянием. Наилучшей новостью стало то, что Universal когда-то уже участвовала в тяжбе, где утверждала, что имя Кинг-Конг является общественным достоянием и не может быть торговой маркой.

Были и другие новости. Обнаружились сделка Coleco с МСА и факт переговоров Шейнберга с Арнольдом Гринбергом по поводу инвестиций в Coleco. Это открытие пролило свет на другие мотивации для судебного процесса. Шейнберг хотел войти в видеоигровой бизнес и предъявлял судебные иски компаниям, которые были бы его главными конкурентами.

Когда материалы для суда были собраны, Аракава спросил у Йоко ее мнение, перейдет ли Линкольн из своей юридической фирмы в Nintendo. Аракава был впечатлен познаниями Линкольна в юриспруденции, но этим все не ограничивалось. Линкольн стал самым близким человеком для Аракавы, не считая семью и родственников. Он уважал Линкольна и как профессионала, и как друга, но его интересовало, не был ли этот человек слишком настойчивым, слишком самонадеянным, слишком нетерпеливым. Йоко ответила, что узнать это можно только одним способом.

В очередном совместном перелете Аракава обратился к Линкольну: «Я знаю, что вам наскучила юридическая практика, не хотели бы вы поработать в Nintendo?» Не выдавая своих эмоций, Линкольн ответил, что подумает. После некоторой паузы он сказал, что не хотел бы быть просто корпоративным юристом в Nintendo. Он хотел помогать в управлении компанией, быть вовлеченным в каждый аспект бизнеса.

Аракава тут же ответил, что именно это он и имел в виду. На последующей встрече, которая продлилась не больше пятнадцати минут, Линкольн и Аракава пришли к соглашению. Линкольн получил пост старшего вице-президента и начал работать вместе с Аракавой, фактически став вторым человеком в компании. В конце встречи президент Nintendo пожал Линкольну руку и сказал: «Я заполучил тебя».

Вскоре, 7 декабря, Линкольн собрал партнеров по юридической фирме и уведомил их о своем решении об увольнении через тридцать дней.

В борьбе за Donkey Kong МСА и Nintendo представили свои доказательства и дали показания в нью-йоркском зале суда окружному судье Роберту В. Свиту. В один из дней Говарда Филлипса вызвали в суд, потому что Джон Кирби хотел продемонстрировать, что игра не имеет никакого отношения к Кинг-Конгу. Сигэру Миямото давал под присягой свои показания в Киото. Он еще раз рассказал о том, как придумал Donkey Kong, пояснив, что сначала назвал своего персонажа Кинг-Конгом, поскольку в японском языке «Кинг-Конгом» называли любую страшную обезьяну.

Кирби также привел материалы прошлых слушаний, которые ставили под вопрос собственность Universal МСА на Кинг-Конга. Он хотел доказать, что в МСА знали об отсутствии прав, но тем не менее подали иск против Nintendo.

Все развивалось быстро; адвокаты Nintendo подняли вопрос об отклонения дела, что и сделал Свит. В своем письменном решении судья отразил самые главные моменты заседания. «Donkey Kong, — писал судья, — был продемонстрирован игровым профессионалом, также были просмотрены отрывки фильмов 1933 года и ремейка 1976 года; в целом суд был удовлетворен аргументами высококвалифицированного и умелого адвоката».

Свит пришел к выводу, что Nintendo не посягала на права Universal МСА, поскольку та ими не владела. Также он постановил, что не было бы никакого нарушения, даже если бы МСА принадлежали права, поскольку игра абсолютно отличалась от кино. Судья также раскритиковал МСА за то, что они, зная об отсутствии прав, запустили судебный процесс, и постановил возместить Nintendo весь ущерб.

МСА подали апелляцию в Верховный суд, где проиграли все слушания. На одном из этапов слушаний для дачи показаний вызвали Говарда Линкольна. Он достал свои заметки, сделанные на первой встрече с МСА, когда он сказал, что Nintendo сдаваться не намерена. Он подробно остановился на деловом обеде, на котором Сид Шейнберг назвал судебный процесс «источником прибыли».

Когда Шейнберг стал отвечать, его попросили вспомнить обед, на котором он встречался с Аракавой и Линкольном. «Я полагаю, что один из них имел какое-то отношение к японцу, который, как я понял, владеет или управляет Nintendo», — сказал он, имея ввиду Аракаву. Про Линкольна Шейнберг сказал следующее: «Я думаю, что он был своего рода главным юрисконсультом Nintendo, но ему не очень доверяли».

В перекрестном допросе Шейнберга Кирби отработал все деньги, которые заплатила ему Nintendo. Он напомнил судье, почему МСА первыми предъявили иск. «Я так понимаю, господин Шейнберг, что вы управляете очень крупной компанией?» — спросил он.

Шейнберг кивнул: «Это большая компания, мы вовлечены во множество дел».

Кирби спросил о доходах МСА за прошлый год. Когда Шейнберг сказал, что они составили свыше одного миллиарда долларов, Кирби спросил, сколько из этой суммы можно назвать прибылью.

«Я думаю, наша прибыль составила около 135 миллионов долларов…» — ответил Шейнберг. Общий объем продаж, сказал Шейнберг, составил 1,6 миллиарда долларов.

Кирби продолжал. «Какую часть из вашего операционного дохода составляли доходы от вашего судебного "центра прибыли"?» — спросил он.

Шейнберг уставился на него: «Нашего судебного центра прибыли?»

Судья не упустил этот момент из своего внимания. Кирби продолжал, попросив, чтобы Шейнберг подтвердил сообщение из журнала Business Week, в котором говорилось о его зарплате в 4 638 000 долларов.

Адвокат Шейнберга вскочил. «Это все, конечно, забавно, — сказал он. — Но какое отношение это имеет к делу? Он владелец, и ему хорошо платят. Куда вы клоните?»

Кирби сказал, что он задал все свои вопросы, лишь добавив: «Не думаю, что можно говорить об отношении к делу с учетом требования о возмещении ущерба». Высокомерие Шейнберга, по мнению нескольких очевидцев, привело судью в бешенство. Но действительно потопил МСА факт, что права на Кинг-Конга были общественным достоянием. Иски МСА (и попытки других исков) были расценены как «попытки навариться в суде».

Nintendo получила 1,8 миллиона долларов. Спустя несколько месяцев в доме Аракавы по этому поводу состоялось празднование. Йоко подала икру и шампанское.

Аракава и Линкольн поднимали тосты друг за друга и за Джона Кирби, которого они щедро вознаградили. Вскоре после этого, уже в Нью-Йорке, они пригласили своего адвоката, его жену и нескольких партнеров на обед в дорогой ресторан на Манхэттене. После обеда они преподнесли Кирби фотографию двадцатисемифутовой парусной шлюпки стоимостью тридцать тысяч долларов. Лодка получила название «Donkey Kong» и стала своеобразным жестом благодарности Nintendo. К лодке прилагались, как выразились в Nintendo, «исключительные международные права на использование имени в названии судов».

Coleco, предавшая Nintendo, подала иск против МСА Universal, пытаясь вернуть уже уплаченные роялти. Universal пошла на уступки. Atari и другие компании тоже принялись трясти МСА, стремясь вернуть свои деньги.

Этот опыт значил нечто большее для Nintendo, чем просто материальное возмещение ущерба. «Мы осознали, — рассказывал Линкольн, — что можем заставить считаться с нами в высшей лиге. Мы узнали, что высокомерие, свойственное МСА, смертельно».

После ошеломительного успеха Donkey Kong NOA стала аккуратно продвигаться на потребительский рынок. NCL выслала им Game & Watch, продавшуюся тиражом 40 миллионов копий в Японии и Азии. На самом деле продажи могли бы быть еще больше, если бы не пиратские версии. Дешевые имитации, распространившиеся по всей Азии, были реальной проблемой. Возможно, пиратских копий было продано примерно столько же, сколько и оригиналов.

Для развития бизнеса в США на должность главы потребительского отдела был нанят Брюс Лори, бывший вице-президент компании Pioneer. Сама идея того, что у них есть потребительский отдел, восхищала Аракаву и Линкольна.

Выход на потребительский рынок и проникновение в индустрию игрушек подразумевал тщательное исследование нового рынка. В штаб-квартире в Редмонде, в конференц-зале, названном «Donkey Kong», Лори рассказывал своим новым коллегам о правилах бизнеса игрушек. Им нужно было очень многое сделать для подготовки к участию в их первой торговой выставке в январе — феврале 1983 года. Дон Джеймс работал над созданием специальных кабинок с дисплеями, в то время как Лори в общих чертах обрисовывал шаги, которые следует сделать Nintendo.

Никто не был против идеи Лори об офисе в Нью-Йорке (они сняли помещение в Центре игрушек по адресу Пятая авеню, 200). Но, когда он стал объяснять процедуру выставления счетов в этом бизнесе, руководители Nintendo заупрямились.

Лори сказал, что компании по производству игрушек предполагали, что инвойсы будут датированы 10 декабря. При этом Nintendo продавала свои игровые автоматы с оплатой в течение тридцати дней. Это была простая схема.

Лори объяснил, что в бизнесе игрушек заказы на продукт, ожидаемый летом, формируются, например, в январе или феврале. Игрушки продаются в течение всего зимнего сезона. 10 декабря, когда основной объем бизнеса перед Рождеством уже сделан, начинается оплата счетов.

Говард Линкольн вскочил: «Секундочку! Почему мы должны на это соглашаться? Мы создаем продукт и берем на себя все риски, и мы должны ждать декабря, чтобы получить деньги, и то в лучшем случае?» Лори сказал, что он прав. Именно так и работала индустрия игрушек.

В 1983 году Аракава посетил свою первую Выставку потребительской электроники (Consumer Electronics Show), пытаясь подготовить почву для Game & Watch. Там было все — от аудиоплееров Walkman до видеомагнитофонов; расположение стенда компании говорило многое о ее статусе в индустрии. У Nintendo был крошечный стенд, находившийся на самом верхнем этаже в отдаленном здании. Потенциальные покупатели вряд ли смогли бы отыскать скромный павильон с Game & Watch, даже если бы искали его специально.

На последующей Ярмарке игрушек дела обстояли примерно так же. Выставки служили индикаторами будущих хитов; NOA в США теряла миллионы на Game & Watch. Полученные уроки оказались ценными. Во время следующей попытки NOA войти в потребительский бизнес команда была более подготовленной. Они знали, что ни в коем случае не стоит называть свой продукт игрушкой, не важно, являлась ли она таковой. Тогда бы им не пришлось ждать оплаты до 10 декабря. Они также не должны были давать скидки.

Однажды, когда пришло время оплаты за Game & Watch для крупной торговой сети, после 10 декабря 1983 года, Линкольну позвонили оттуда. Сотрудник сети спросил о скидке, но Линкольн не понимал, о чем речь. «Скидка, понимаете, уценка, — сказал мужчина. — У нас до сих пор на складе есть много Game & Watch, понимаете. А так мы могли бы их продать».

«Мы продали их вам и выслали счет, — сказал Линкольн. — Мы отправили их вам, поэтому вы должны нам денег. Если продукт не продается, то в этом нет моей вины. Вы взяли на себя риски. Вы должны нам денег».

«Возможно, вы многому научились в юридическом институте, но мы с вами работаем в бизнесе игрушек, — ответил мужчина. — Если продукт не продается, то вы должны произвести уценку. Вы должны снизить цену так, чтобы мы могли получить хоть какую-то прибыль».

«Вы, должно быть, с ума сошли», — сказал Линкольн, но человек ему объяснил, что это стандартная практика. «Мы долгосрочные партнеры, — сказал он управляющему Nintendo. — Если вы не хотите скинуть цену, прекрасно, но попросите ваших продавцов нам больше не звонить». Nintendo пришлось скинуть цену.

Еще одним уроком, извлеченным из катастрофы с Game & Watch, стало то, как не нужно делать рекламные ролики. Рекламное агентство, нанятое Nintendo, придумало своеобразную телевизионную рекламную кампанию, обозначенную как «скучающая кампания». В одном из тридцатисекундных роликов больной мальчик лежал в кровати. Как только его мать выходила из комнаты, он доставал из-под подушки Game & Watch. В другом ролике мальчику было очень скучно на свадьбе. Он произносил: «Мои родители затащили меня на эту дурацкую свадьбу, и мне тут скучно…» — а затем доставал Game & Watch.

Вместо того чтобы снять ролики силами агентства с привлечением профессиональных актеров, Рон Джуди с отделом маркетинга отменили пробы. Им казалось, что реклама будет правдоподобнее, если снять в ней непрофессиональных актеров. Это была дорогостоящая, хотя и забавная, ошибка. В ней они задействовали работников Nintendo. Например, новый менеджер по кредитам, доброжелательная пожилая женщина, застывала перед камерами, пытаясь сыграть маму. Получившиеся ролики были настолько плохи, что телеканалы отказались ставить их в эфир.

Бизнес с Game & Watch сошел на нет к лету 1985 года. К тому времени, несмотря на то что NCL уже делала в Японии огромные деньги на Famicom, почти все доходы американское подразделение получало от игровых автоматов. Хироси Ямаути захотел изменить сложившуюся ситуацию и сказал Аракаве, что пора запускать Famicom в Америке. Чтобы понять, насколько это реально, Аракава предпринял исследование американского рынка домашних видеоигр.

Это было похоже на изучение автокатастрофы. В начале восьмидесятых компании наподобие Atari, Mattel и Coleco управляли многомиллиардным бизнесом. К концу 1983 года от былого великолепия остались жалкие обломки. Индустрия сжалась до крошечного размера в несколько сотен миллионов долларов. Компании, загребавшие деньги лопатой, оказались банкротами. Было абсолютно ясно, что Америка больше не интересуется домашними видеоиграми.

Аракава разговаривал с людьми, которые работали в видеоигровой индустрии. Он встречался с производителями, оптовиками и дистрибьюторами, с закупщиками из крупных торговых сетей, магазинов игрушек, электроники, производителями компьютерных программ, в конце концов, со своими родителями. От всех он слышал одно: новая видеоигровая система была нужна им в последнюю очередь. Куда бы он ни пошел, отовсюду он слышал одно и то же имя, по многу раз, снова и снова: Atari.