Ганнибал: борьба за власть в Средиземноморье

Лигуры и галлы, минойцы и греки

Самыми ранними обитателями Западной Европы, о которых упоминает история, были лигуры, расселившиеся на территории между Средиземным морем и океаном, то есть вплоть до Бискайского залива и пролива Ла-Манш. Когда во втором тысячелетии до нашей эры из Восточной Европы пришли кельты, светловолосые галлы, умеющие обрабатывать металлы и изготовлять боевые топоры, они подчинили лигуров. Немногие из последних сохранили независимость, а именно те из них, кто проживал на юге современной Франции, в северной части Альп (между Францией и Италией), а также на холмах, цепь которых протянулась вдоль изгиба Ривьеры до Генуи и за нее; позднее здесь возникла провинция Лигурия, с которой соседствовала провинция Апуания со своим «мраморным» городом Каррарой[1].

Кроме того, некоторое время свободные лигуры жили в южной части современного Прованса, к востоку от Роны и к югу от Дюранса, пока в 121 г. до н. э. эти земли не стали римской провинцией. Горные племена потомков лигуров, жившие в Альпах и на Апеннинах, были независимы вплоть до периода правления императора Августа, который в память своей победы над ними воздвиг триумфальный памятник в Ла Турби, недалеко от Монако. Таким образом, когда в 218 г. до н. э. Ганнибал пересекал Альпы, лигуры жили в Альпийском регионе.

Поскольку лигуры определенно не были индоевропейцами, они являлись родственниками басков, которые также не относятся к индоевропейской группе; вместе лигуры и баски составляли неолитическую средиземноморскую расу, которую захлестнула волна переселения индоевропейцев — кельтов и галлов.

Итак, на территорию современных Франции и Британии вторглись племена кельтов, которые относились к индоевропейцам. Широко известен отрывок, которым Цезарь начинает свои «Записки о Галльской войне», но зачастую его неправильно понимают. Когда он пишет, что «вся Галлия делится на три части», то имеет в виду именно резкое отличие трех частей страны друг от друга. Он называет эти части: первая — к се веру-востоку от Сены и Марны, вторая — между Сеной, Марной и Гаронной, третья — к юго-западу от Гаронны. А далее Цезарь продолжает, что жители каждой из частей Галлии различаются по своим обычаям и языку. Он отмечает, что к северо-востоку от линии Сена-Марна жили белги, т. е. германизированные кельты; между Сеной, Марной и Гаргонной — галлы, настоящие кельты; к юго-западу от Гаронны — аквитаны, баски и иберы, к которым галлы в то время еще не проникли. Это означает, что не все жители Галлии были галлами, и позволяет сделать вывод: те самые «галлы», которые ввели в заблуждение Ганнибала в Альпах, галлами вообще не являлись, а были лигурами.

Галлы никогда не проникали на юг Прованса и южнее Дюранса, там жили лигуры; не удавалось им пробиться и к Средиземному морю — вплоть до IV в. до н. э., когда они ворвались на Пиренеи и вбили клин между иберами и басками на западе и лигурами на востоке и основали города, позднее известные как Нарбонна и Тулуза. Именно с лигурами Ганнибал и имел дело, когда отправлялся из Испании, шел по южной Галлии и переправлялся через Рону.

Древнейшие жители Крита, минойцы, появляются в нашем рассказе лишь для того, чтобы вновь уйти. Это не ошибка и не парадокс, просто для судеб их преемников в Средиземноморье важнее всего оказался факт гибели цивилизации Крита и его морского могущества, после чего остальные народы смогли выйти в море. О происхождении минойцев ничего неизвестно, но кое-что можно предположить. Гомер считал, что матерью царя Миноса была финикиянка; есть некоторые подтверждения того, что язык минойского линейного письма имеет сирийское происхождение, и это тоже говорит в пользу версии о финикийских корнях минойцев. Может быть, Ганнибал и являлся далеким потомком царя Миноса.

Взрыв вулкана Санторин около 1450 г. до н. э. неизбежно должен был уничтожить значительную часть населения о. Крит и минойский флот. Только этим можно объяснить мгновенную гибель могучей морской державы. Пока минойцы правили морями, другие народы не смели посягать на их исключительное положение, но когда минойская империя рухнула, освободившееся место сразу было занято — сначала микенскими греками, затем — финикийцами.

Греки — индоевропейский народ, пришедший из южной части бассейна Дуная; они переселялись на юг долиной реки Вардар, причем волна переселения не была единственной. Первую из них представляли ахейцы, которые, вероятнее всего, появились на территории Греции в начале II тыс. до н. э. В Греции ахейцы подчинили себе большинство живших там до них племен, но часть коренного населения, которую греки называли пеласгами, сохранила свободу в таких труднодоступных местах, как Аркадия на Пелопоннесе, и в самой Аттике, где догреческая богиня Афина стала богиней-хранительницей ахейского города Афины.

Дополнительные соображения о ходе развития событий в ту эпоху дает нам изучение греческой мифологии и ее эволюции, на чем и сосредоточили свое внимание Р. Грейвс и С. Керенаи. Первоначально население Средиземноморья вело родство по материнской линии и поклонялось женским божествам, в то время как индоевропейцы отсчитывали род по мужской линии и их боги были по преимуществу мужскими. К богиням древнейшего пантеона — Гере, Афине и Деметре — позднее добавились индоевропейские Зевс, Посейдон и Аид. Но Зевс и его коллеги-боги быстро установили свое верховенство на Олимпе, и это отражает факт подчинения коренного населения Греции индоевропейским пришельцам с севера. Гомер называет ахейцев «светлокудрыми» по той причине, что они отличались от автохтонов — коренного населения, волосы которых были черными, как у басков, иберов, лигуров и докельтских жителей Британии.

В середине II тыс. до н. э. греки создали Микенскую цивилизацию; яркий образец культуры этой цивилизации — дворец в Микенах, открытый Генрихом Шлиманном. Когда погибла Минойская морская держава, микейцы создали свою собственную. Когда ахейцы пришли в Грецию, в их языке не было слова «море» (слово «таласса» является до греческим), но очень скоро их жизнь оказалась неразрывно связана с морем, а их мастерство как мореходов подтверждается не только быстрым развитием морской торговли и экспедицией для захвата Трои, но и мифами, из которых следует, что греки плавали и далеко на запад Средиземного моря, и на восток, и в Черное море.

Но и микенцам пришлось пережить горечь унижения, потому что в начале XI в. до н. э. другая волна переселявшихся греков — грубых, нецивилизованных и воинственных дорийцев — пришла с севера и предала ахейские города огню и мечу. В Греции наступили так называемые Темные Века, продолжавшиеся триста лет, а первенство на море захватили финикийцы. Однако завоеватели-дорийцы сумели создать свою собственную цивилизацию, основой которой стали города-государства, полисы, в которых расцвели индивидуализм, любовь к свободе, оригинальности, родилась мысль о могуществе человеческого разума; в условиях полисного строя все человеческие способности раскрылись с небывалой до этого силой.

Однако во всех полисах шла непрерывная борьба, и на территории собственно Греции, и на островах, и на западном побережье Малой Азии, где первые дорийские города основали свои дочерние поселения (со временем они превратились в полисы и по богатству и красоте зачастую превосходила метрополии). Перенаселенность полисов, а в Малой Азии — частые нападения враждебных племен заставляли греков искать места для новых поселений все дальше от родных берегов. Было бы неправильно называть эти новые поселения колониями, т. к. они были самостоятельны и не принадлежали метрополиям («материнским городам»), хотя между первыми и вторыми сохранялись связи, порой очень тесные, почти родственные; кроме того, всех греков объединяли общие верования, а метрополии и дочерние города поклонялись общим богам-покровителям. Кроме новых городов, основанных в северо-западной части Средиземноморья, целая группа греческих поселений была образована на южных берегах Италии, а также на юге Сицилии; вместе они образовали «Великую Грецию».

К древнейшим дочерним городам относятся Питекусса (Исхия)[2] и Кумы, основанные около 750 г. до н. э. В 734 г. до н. э. были основаны Сиракузы — родина Архимеда. Кроме того, в VIII в. до н. э. появились Наксос и Мессана (Мессина), оба — на Сицилии; в Италии — Сибарис и Кротон, где жил в изгнании и основал свою школу Пифагор, Регий (Реджио), и Парфеноп, позднее переименованный в Неаполис (Неаполь). В следующем веке в Италии были основаны Тарас, Тарент, Локры, Кавлония и Метапонт, где в 497 г. до н. э. умер Пифагор. Город Фурии, одним из основателей которого был Геродот, заложили в 445 г. до н. э.

Согласно Фукидиду, когда греки впервые пришли на Сицилию, то на восточном ее берегу обнаружили несколько финикийских поселений. Финикийцы переселились на запад острова, предоставив грекам свободу рук на северном, восточном и южном его побережьях. Здесь греки в 689 г. до н. э. основали Гелу, в 628 г. до н. э. — Селинос (Селинунт) и Акрасгас (Агригентум); последний Пиндар назвал «прекраснейшим городом смертных», и в нем же родился Эмпедокл.

Все эти греческие города сыграли огромную роль в судьбе Рима, и не только в связи с культурным влиянием греков на Италию; дело в том, что они вели непрерывные войны — не только с самими римлянами, но и прежде всего с Карфагеном. Греческая экспансия в Средиземноморье продвигалась все дальше на Запад: в 600 г. до н. э. переселенцы из греческого города Протиса основали в небольшой бухте на побережье Лигурии город Массалию; теперь в этой бухте находится Старый порт Марселя.

Позже Массалия сама дала начало нескольким дочерним городам, названия которых звучали несколько по-детски: Антиполис («другой город» — Антибы), Гераклес Монойкос («Геракл один в доме» — Монако), Никея («победа» — Ницца), Агата («добрая» — Агд). Потом на побережье Иберии были основаны Пирена (имя одной из возлюбленных бога войны Ареса; город возник недалеко от холма, где она якобы была погребена), и Эмпорий («рынок», Ампурия). По легенде, город Заканфа (Сагунт) был назван так потому, что его основатели приплыли с одноименного острова (сейчас о. Занф). Еще дальше на юг по испанскому берегу возникли Гемероскопей (недалеко от нынешнего Аликанте) и Майнака (рядом с нынешней Малагой). Далее греки продвинуться не смогли, поскольку встретились с энергичным сопротивлением карфагенян.

Греки сделали попытку поселиться и на Корсике, но этруски и карфагеняне, и те и другие — смертельные враги греков, объединившись, нанесли поражение греческому флоту у города Алалия в 537 г. до н. э. Возможно, этруски сводили старые счеты с греками: археологи нашли следы этрусского поселения в Массалин, возникшего раньше греческого.

Наиболее ранние из дочерних городов возникали отнюдь не как торговые центры; для греков-переселенцев жить в новом городе означало прежде всего получить возможность следовать свободному образу жизни, обрабатывать землю, выходить в море за рыбой, продолжать мыслить. Это не помешало некоторым городам, таким как Массалия, быстро разбогатеть благодаря торговле. Сибарис, расположенный на изгибе подошвы итальянского «сапога», получал огромные доходы за счет своего выгодного положения: многие купцы, направлявшиеся из Тирренского в Ионическое море или наоборот, устрашенные опасным плаванием через Мессинский пролив, предпочитали сбывать свои товары в Сибарисе, благодаря чему жители города настолько разбогатели, что слово «сибарит» стало нарицательным для человека, ведущего роскошный образ жизни. Возможно, именно поэтому в 510 г. до н. э. завистливые соседи-кротонцы разрушили Сибарис до основания.

Ритуал основания дочернего города был общим для всех греков и представлял собой красочную церемонию. Переселяющиеся во главе с предводителем-основателем будущего города торжественным шествием отправлялись на акрополь метрополии, возжигали факел от священного огня, получали от жрецов изображения богов-покровителей. Затем садились на корабли и отправлялись в длительное плавание: необходимо было найти достаточно удаленное и вместе с тем удобное место для города, причем обязательным условием было наличие высокого холма, на котором будет воздвигнут акрополь нового города. По прибытии на место на вершине холма устанавливали изображения богов, от привезенного пылающего факела возжигали на жертвеннике священный огонь и совершали обряд жертвоприношения. Эта религиозная церемония незримой нитью связывала материнский и дочерний город, и все греки неукоснительно ей следовали. Где бы ни находились дочерние города, как бы далеко ни заходили греки в своих странствиях, воевали они или жили в мире, все они были связаны и поддерживали контакты через единый центр — храм Аполлона в Дельфах, где находился знаменитый оракул, возвещавший пророчества не только грекам, но и, впоследствии, римлянам. Жрецы Дельфийского храма контактировали с представителями всех стран Древнего мира, были очень хорошо информированы о событиях в Средиземноморье и поэтому их советы дорого стоили — и в прямом, и в переносном смысле.

Таковы были древние греки — народ, не пожелавший подчиняться власти единого государства и оказавший огромное влияние на умы и события; позднее он был поглощен Римом и стал той почвой, на которой расцвела культура завоевателей.

Гораций сказал в стихах:

Финикийцы и карфагеняне

Вопреки Ветхому Завету, который называет их сыновьями Хама, финикийцы были ханаанеями, племенем, говорящем на семитском языке. Они жили на полосе земли между Ливанскими горами и морем; эта местность позже стала называться Финикией. Финикийцами, т. е. темнокожими, этот народ назвали греки. Римляне вначале называли их «поны»; со временем это слово трансформировалось в «пуны» («пунийцы). Собственно же народ ханаанеев жил в Ханаане, местности, расположенной дальше вглубь материка, и южнее, в Палестине.

Финикийцы определенно не были автохтонами, и неизвестно, когда они пришли в Финикию; возможно, это произошло во II тыс. до н. э. Но появились они здесь, уже будучи искусными мореходами; значит, их древняя родина находилась также на морском берегу. Возможно, они пришли с берегов Персидского залива. Узкая полоска земли, на которой они расселились в Финикии, не давала возможности прокормить целый народ за счет сельского хозяйства, поэтому средства для жизни они получали за счет морских перевозок и торговли. Для подобного рода занятий Финикия была расположена идеально — на полпути между Хеттской державой на севере и Египтом на юге, на пересечении многочисленных караванных путей. Кедры со склонов Ливанских гор служили наилучшим материалом для постройки кораблей и одновременно — высокоценным товаром на продажу.

Финикийцы торговали и на суше, и на море. Они скупали товары со всех концов света: из Аравии — ладан, мирро и оникс, из Индии — драгоценные камни, пряности, слоновую кость и благовонное дерево, из Египта — лошадей, лен, хлопок, из Африки — золото, черное дерево, слоновую кость, страусиные перья и черных рабов, из Испании — пшеницу и серебро, с островов Греции — медь, олово, мрамор и моллюсков, из которых получали пурпурную краску, из Ассирии — ценные ткани, ковры, благовония и финики, с Кавказа — металлы и рабов. Их рынки рабов поставляли невольников и слуг во все дворцы Ближнего Востока и Египта.

Кроме импорта и экспорта товаров, финикийцы наладили собственное массовое производство ваз, драгоценностей, ожерелий, бус, браслетов, брошей, серег, изображений богов, тканей. Они владели великой тайной изготовления прозрачного стекла, которое варили из белого песка своей родины и тирского красного песка, умели изготавливать из моллюска вида мурекс пурпурную краску, столь любимую царями. (Из моллюсков, выловленных у берегов Греции, получали пурпур средних тонов и фиолетовый, из атлантических — темных оттенков, почти черный.)

Финикийцы охотно принимали заказы на строительные работы. Соломон доверил им строительство храма в Иерусалиме, а также целого порта на Красном море. Ассирийский царь Синахериб приглашал финикийских мастеров и мореходов для строительства флота на Евфрате и в Персидском заливе.

Занятие торговлей предполагает ведение и хранение записей, и в этом отношении весь Западный мир находится в неоплатном долгу перед финикиянами по следующим причинам. Во-первых, они торговали материалом для ведения записей — папирусом, гораздо более легким, компактным и удобным для транспортировки, чем глинянные таблички. Папирусы для письма изготовляли в Египте из одноименного растения, которое и сейчас растет на берегах Нила. Листья складывали и прессовали таким образом, чтобы волокна одного листа пересекались с волокнами другого под прямым углом. Торговля готовыми папирусами процветала в финикийском городе Библ, и название этого города греки использовали для обозначения книги вообще — «библиа». Во-вторых, что гораздо важнее, финикияне совершили настоящий прорыв в системе письменности. Считается, что письменность была изобретена шумерами в III тыс. до н. э. Это была клинопись на глинянных табличках; некоторые знаки представляли собой идеограммы, обозначающие целые слова, другие — слоги, третьи являлись определительными знаками и служили для уточнения значения слова. Всего в системе шумерской письменности было около 550 знаков.

Одновременно с шумерами к мысли о передаче слова письменными знаками пришли и египтяне. В результате появились иероглифы — маленькие рисунки, или пиктограммы, состоящие из тех же идеограмм, слоговых знаков и определительных. Около 3000 г. до н. э. египтяне создали упрощенную форму скорописи, так называемое иератическое письмо, которое использовалось в повседневной жизни.

Для купцов и торговцев, ведущих списки товаров и записи продаж, такая письменность была громоздкой и не отвечала требованиям их ритма жизни. Требовалось что-то более простое — не рисунки и пиктограммы, а простейшие знаки, обозначающие звуки, которые способен воспроизвести человеческий голос (их, как выяснилось, всего около тридцати в речи). Постепенно из практических соображений люди перестали относиться к письменности как к «священным знакам», и от письма-рисунка перешли к буквенному, в котором одна буква обозначает всего один-два звука. Именно в Финикии в X в. до н. э. возникла письменность, основанная на использовании букв. В финикийском алфавите было 22 буквы, и все они были согласными: семитские народы в речи часто «проглатывают» гласные звуки, поэтому читающему запись, состоящую только из согласных букв, было не столь уж трудно понять значение слова из контекста. Финикийский алфавит стал основой для еврейского, греческого, этрусского, латинского алфавитов, а позднее — и для кириллицы, и послужил, таким образом, делу распространения грамотности по всему Западному миру. Был изобретен инструмент, с помощью которого возможно было не только записать количество проданных товаров, но и передать мысли и чувства. Финикийцы преподнесли нам бесценный дар.

Как мы уже отмечали, финикийский относился к семитским языкам и через древнееврейский был связан с языками израильтян, арамеев, сирийцев и арабов. За исключением немногих отрывочных надписей, вся финикийская и карфагенская литература была утеряна еще в древности, хотя еще при жизни святого Августина, уроженца Северной Африки, на его родине говорили на финикийском языке. По иронии судьбы и по прихоти истории народ, который изобрел алфавит, стал единственным значительным народом античного мира, не оставившим потомкам отчета о своей истории. Особое сожаление вызывает это обстоятельство у историков, изучающих деяния Ганнибала.

Итак, финикийцы жили, созидали, творили, торговали; но Финикийского государства не существовало. Вместо него на побережье длиной в 200 миль протянулась цепь небольших городков; в каждом из них жили люди, поклонявшиеся одним и тем же богам, говорящие на одном и том же языке, занимающиеся схожими ремеслами. Но каждый городок был независим — в большей или меньшей степени. Такое положение дел хорошо иллюстрирует следующий факт: основывая поселение, финикийцы стремились найти небольшой остров, находящийся недалеко от побережья материка, и с хорошими бухтами для укрытия кораблей, как в Тире и Арадусе. Другим приемлемым для поселения местом финикийцы считали мыс, выдающийся в море, опять же с удобной гаванью; мыс легче оборонять от врагов, нападающих с суши. На подобных местах были построены Библос и Сидон.

Египетская экспансия XVI в. до н. э. заставила финикийцев на время признать власть фараонов, но вскоре колесо истории сделало очередной поворот. Пала Хеттская держава, Египет вступил в полосу кризиса и упадка, и образовавшийся вакуум власти заполнили ассирийцы, которые около 1100 г. до н. э. захватили финикийский город Арадус. В течение следующих столетий давление на Финикию с Востока нарастало — сначала Ниневия, потом Вавилон и Персия спешили захватить лакомый кусок. В 586 г. до н. э. Навуходоносор сломил сопротивление Тира и подчинил его себе, а в 332 г. до н. э. Александр Великий наказал город за непокорность: распял его активных защитников и продал оставшихся в живых в рабство.

Начиная с XI в. до н. э., когда микенцы перестали господствовать на море, финикийцы почувствовали, что настал их час. Они приступили к расширению своей морской торговли и начали основывать вдали от родины торговые поселения. Подобные торговые пункты в чужих землях греки позже назовут эмпориями (рынками); для удобства изложения мы в дальнейшем будем использовать это определение и по отношению к финикийским торговым поселениям. В зависимости от обстоятельств, если они складывались благоприятно, эмпорий мог превратиться в город. Например, в цивилизованном Египте финикийцы открыли свой торговый двор в Мемфисе, вокруг которого обособлено от местных жителей построили себе дома их купцы. В каком-либо другом месте, где жили сильные и воинственные племена, они занимали остров недалеко от побережья и вели товарообмен с туземцами, в случае опасности уходя с острова в море на своих кораблях. Но некоторые эмпории, и в частности Карфаген, со временем перешли к колонизации окрестных территорий, используя для обогащения труд местных жителей, превращенных в рабов.

Прежде всего финикийцы добрались до Кипра и основали поселение Китион (Ларнака); одновременно они построили несколько укрепленных пунктов на южном побережье Малой Азии. Исследователи считают, что поселение Итанос, открытое на Крите, также принадлежало финикиянам. Но самым впечатляющим достижением финикийской экспансии можно считать основание города на побережье Атлантического океана — Гадеса (Кадиса) в устье реки Бетис (Гвадалквивир) (этот город был любимым детищем финикиян) и богатейшего впоследствии города Тартесса, который сами финикийцы называли Таршиш, на территории Иберийского полуострова. Река Бетис была сказочно богата серебром, кроме того, Гадес стоял на торговом пути к Британским островам, откуда доставляли необходимое для бронзовой металлургии олово. По традиции, датой основания Гадеса считается 1110 г. до н. э. В честь этого события финикийцы возвели в городе храм Мелькарта, святилище, особо чтимое мореходами (Мелькарт — финикийский аналог Геракла; по легенде, Геракл гостил в Тире у царя Хирама).

Если следовать финикийской традиции, то следующим по времени основания был город Утика, заложенный в 1100 г. до н. э. недалеко от устья реки Баграда на территории современного Туниса. За ним в 950 г. до н. э. был основан Гиппо Заритус (Бизерта), славившийся прекрасной гаванью, и, наконец, в 814 г. до н. э. началось строительство Карфагена.

Легенда гласит, что основательницей Карфагена была Элисса (римляне называли ее Дидоной), сестра царя Тира Пигмалиона. Брат нанес ей жестокую обиду: когда-то Элисса сама была царицей, супругой повелителя Тира, но Пигмалион убил ее царственного мужа и сам занял трон. С горсткой преданных людей Элисса покинула Тир и отправилась на Кипр, а затем — к берегам Северной Африки; корабль пристал недалеко от Утики во владениях нумидийского вождя. Элисса попросила его продать ей участок земли, но благородный вождь согласился дать землю даром — правда, столько, сколько покроет бычья шкура. Элисса нарезала из шкуры самых тонких ремней, связала их и оплела целый холм, возвышавшийся над бухтой. Вождь был вынужден признать, что уговор не нарушен.

Этот холм позднее стал ядром города: на нем возвели крепость, которую стали называть Бирсой («шкура» по-гречески), а сам город назвали Карт-Хадашт («Новый город»). Впоследствии он стал известен под именем Карфаген. (Интересно отметить, что много веков спустя тем же способом получили землю в Англии саксонские вожди Хенгист и Хорса.)

Свои эмпории финикийцы основали и на Сардинии: в VHI в. до н. э. здесь появились поселения Нора (на мысе Пула), Фаррос (полуостров Сан-Марко), Сулсис (остов Сан-Антиоко) и Каралис (мыс св. Ильи).

Немного позже к ним добавились укрепленные пункты Бития, Отока, Боса и, в глубине острова, Макоп-сис. На Сардинии у финикийцев были не только Эмпории, но и настоящие колонии, в которых землю обрабатывали привезенные из Африки рабы.

Примерно в это же время финикийцы обосновались на островах Мелита (Мальта), Гаулос (Гозо) и Коссира (Пантеллерия), которые занимали очень удобное для мореходов положение: в проливе между Сицилией и Северной Африкой и одновременно — на полпути из Финикии в Гадес. Они были удобны для отдыха в перерыве долгого плавания.

Идеальным местом считался остров Моция, расположенный вблизи западной оконечности Сицилии и прикрытый с запада еще одним островом, что создавало условия для наблюдения за морем и обеспечивало безопасность кораблей. Моция долго служила главной базой Карфагена в центре Средиземноморья, пока в 398 г. до н. э. тиран Сиракуз Дионисий I не разрушил ее. Но карфагеняне, оставив Моцию, перебрались на соседний остров Лилибеи (Марсала). Крупными опорными пунктами финикийцев на Сицилии были также Панорм (Палермо) и Солунт.

В 654 г. до н. э. Карфаген основал на Балеарских островах поселение Эбуса (Ибиза); это событие имело через несколько веков важное значение для Ганнибала. Балеарцы считались непревзойденными мастерами-пращниками; даже название их родины происходит от греческого слова «баллейн» — метать. Балеарские пращники сформировали особые отряды в армии Карфагена, а впоследствии вносили немалый вклад в победы Ганнибала.

Около 600 г. до н. э. одна из экспедиций карфагенян прошла через Гибралтарский пролив и на Атлантическом побережье Марокко основала колонию Танжер; затем, проникнув еще дальше на юго-запад, они обосновались недалеко от материка на острове Могадор. Восточнее Гибралтара на испанском берегу карфагеняне построили города Абдера (Адра) и Малака (Малага). В Африке, южнее Карфагена, возникли Гадрумет (Суссе) и Лептис Магна (Лебда), а также некоторые другие опорные и торговые пункты. Таким образом, вся юго-западная часть Средиземноморья оказалась под контролем Карфагена.

По мере того как Карфаген выходил из неизвестности на арену истории, его земельные владения росли. Территория, прилегающая непосредственно к городу Карфагену, увеличивалась и составила всю северную часть современного государства Тунис; сюда же добавились береговые линии Ливии и Триполитании. На востоке пограничными городами считались Лептис Магна и Сабрата, на западе — земли нумидийцев, занимавших территорию современных Алжира и Марокко. Захваченные земли обрабатывались, но не карфагенянами, которые предпочитали заниматься торговлей, а обращенными в рабство берберами и другими невольниками.

К африканской родине карфагеняне добавили западные районы Сицилии и Сардинии, Балеарские острова, Мелиту (Мальту) и Коссиру (Пантеллаерию) — все эти районы когда-то были обжиты финикийцами, основателями Карфагена. Кроме того, имелись колонии в Испании — Гадес, Малака, Абдера; Кальпа — Гиблартар — также, вероятно, основанная финикийцами в Марокко — Танжер и Могадор.

Правление в Карфагене первоначально было монархическим, у власти находилась династия Магонидов. Но поражение карфагенского флота в 480 г. до н. э. в битве при Гимере у берегов Сицилии, победа греков над персами в том же году и упадок могущества этрусков вызвали к жизни как политические, так и религиозные изменения в Карфагене, что вообще было свойственно семитским государствам. Танит была объявлена верховным божеством, а монархию сменило некое подобие Римской республики. Как и в Риме консулы, в Карфагене стали избираться высшие магистраты — суффеты, появился свой сенат — Большой совет и Народное собрание. После попытки одного из полководцев — Малхуса — узурпировать власть в государстве был учрежден Совет судей по надзору за военными начальниками, которые теперь назначались Большим советом из собственного состава. Основу карфагенской армии составляли наемники — государство было достаточно богато, чтобы платить им, причем после выплаты оговоренных сумм от них можно было быстро избавиться. Исключение составлял так называемый Священный отряд, формируемый из карфагенской аристократии и напоминающий римских преторианцев.

По мере того как Карфаген накапливал богатства, он превращался в самый могущественный из финикийских городов на Западе; ни один город не мог сравниться с ним по мощи флота и размаху торговли. Однако прочие финикийские города не являлись собственностью Карфагена и сохраняли самостоятельность. Гражданами Карфагена являлись только свободные жители его собственных колоний. Прочие финикийские города имели свои правительства, чеканили свою монету и зависели от Карфагена постольку, поскольку не имели достаточного количества вооруженных сил для своей защиты. Таким образом, между городами финикийцев, разбросанными по Средиземноморью, не было политического единства, и в качестве единой силы они никогда не выступали. На подчиненных территориях, в Африке и Сардинии, карфагеняне собирали с населения дань, и недовольство покоренных народов позже вылилось в ряд восстаний.

В свое время Аристотель проанализировал государственное устройство Карфагена. Он отметил, что при занятии государственных должностей знатность имеет в Карфагене большее значение, чем личные способности человека, что вакантные места в коллегиальных органах заполняются путем кооптирования, время занятия должности практически не ограничено сроками; при этом в политической жизни процветает плюрализм. Аристотель указал на особенность, показавшуюся ему нелепой: при прочих равных условиях карфагеняне при распределении должностей отдают предпочтение тем кандидатам, которые наиболее богаты, т. к. считают, что именно богатые люди знают, как править страной, и имеют для этого достаточно свободного времени. При этом в государственном аппарате процветала коррупция: соискатели мест тратили деньги на подкупы, добиваясь должности, а добившись, стремились вернуть свои деньги и брали взятки, причем данное явление охватило все уровни государственного управления. Такое положение дел шокировало греков и римлян периода Республики, и Аристотель писал, что при правильном государственном устройстве следует предоставлять дело управления не богатым и знатным, а достойным, создавая им условия, в том числе и материальные, для руководства страной.

В основе религии Карфагена лежал культ Ваала, которого многократно проклял Ветхий Завет. Ваал был верховным, но не единственным божеством. И в Тире, и в Карфагене поклонялись Мелькарту; отзвуки имени бога звучали в таких распространенных именах, как Гамилькар и Бомилькар.

В роли ужасного божества выступил Молк, или Молох, в жертву которому приносили детей, сжигая их в огне. Практика жертвоприношений была широко распространена — исследователями открыты хранилища с сотнями глиняных сосудов, в которые складывали несгоревшие кости жертв. Подобные находки сделаны во многих поселениях карфагенян — и в Африке, и на Сардинии. Возможно, что слово Молк (Молох) не было именем бога, а обозначало сам ритуал жертвоприношения.

Единственным женским божеством в финикийском пантеоне была Ашторет, Астарта, или Танит (Тинит), как ее называли в Карфагене, где находился храм этой богини. В храме Танит хранилось множество урн с прахом жертв и велись подробные записи о жертвоприношениях детей. Кроме детей, богам в жертву приносили пищу, напитки, птиц и млекопитающих. На услуги жрецов, приносящих жертвы, были установлены тарифы: в Марселе был найден текст, в котором говорилось, что за обряд принесения в жертву быка жрецу следует заплатить десять серебряных монет; за обряд жертвоприношения для очищения от греха — триста фунтов мяса.

При погребении покойных карфагеняне клали в могилы некоторые предметы повседневного обихода: этот факт говорит о том, что они имели верования о посмертном существовании. Но с течением времени количество и качество вещей, которые клали в гробницы, снижалось; возможно, карфагеняне считали этот обычай пустой тратой денег.

Этруски и римляне

Полтысячелетия в Центральной Италии цвела высокоразвитая цивилизация загадочного народа — этрусков, которые заняли область южнее реки Арно и западнее Тибра, омываемую волнами Тирренского моря. Они настолько отличались от своих соседей, что их происхождение было загадкой и темой для споров на протяжении двух с половиной тысяч лет. Геродот, писавший свои труды в V в. до н. э., когда держава этрусков еще была могущественна, считал, что они пришли из Лидии, с территории Малой Азии; их гнал голод, и по морю они добрались до западного побережья Италии. Произошло это, по мнению Геродота, почти одновременно с падением Трои, т. е. в начале XI в. до н. э.

Известно, однако, что крупное вторжение киммерийских и скифских племен на территорию Малой Азии произошло позже, а именно в VIII в. до н. э.; оно вызвало массовые миграции народов с востока на запад, и, вероятно, именно тогда этруски пришли в Италию и принесли с собой цивилизацию восточного типа, которая отличала их от других народов Апеннинского полуострова. Финикийцы заняли Северную Африку и запад Сицилии, греки — восток Сицилии и юг Италии, а территория между Арно и Тибром оставалась свободной.

В этой части Италии, которая вошла в историю как Этрурия, а позже стала называться Тосканой, этруски основали двенадцать крупных городов. На юге области, занятой ими, находились города Тарквинии, Вейи и Фалерии — самые близкие к Риму города и Долгое время — его соперники, Цере — тоже близко к Риму (и впоследствии — его союзник), Вольсинии (вероятно, находился на месте современного Орвьето) на берегу озера Больсена. На севере — Ветулония (Колонна), Руселла (около современного Гроссето), оба — недалеко от побережья. В глубине полуострова располагались Волатерры (Вольтерра), Клузий (Куизи), Арреций (Ареццо), Кортона и Перузия (Перуджа). Кроме того, этруски построили морской порт Популонию, которая была колонией Волатерры и находилась напротив острова Ильва (Эльба).

Поселения этрусков быстро превратились в богатые, процветающие города с аристократическим правлением. Народ этрусков не создал единого государства — может быть, не хватило политического гения, а может, им была чужда идея централизации. Это привело к тому, что столетия спустя этруски были поглощены Римом. Но пока, расширяясь на юг и на север, они были силой, с которой приходилось считаться.

Осуществляя экспансию на юг, этруски прошли через Лаций, который, включая Рим, находился теперь под их контролем, и вступили на плодородную землю Кампании.

Здесь в 598 г. до н. э. они основали город Вольтурны (старая Капуя), а также города Ацерру, Помпеи, Нуцерию Алфатерну (Ноцера), Нолу, Марсину (в Пестумском заливе), а также, вероятно, Саррент (Сорренто) и Салерн (Салерно) и другие города, местонахождение которых нам неизвестно, но мы располагаем монетами, которые были отчеканены в них; к ним относятся Урина, Белка, Велсу и Ирнти (все названия — типично этрускские).

В 520 г. до н. э. этруски сделали попытку захватить греческий город Кумы, но не добились успеха. Спустя двенадцать лет жители Кум, мстя за обиду, под командованием Аристодема разгромили этрусков в битве у Ариции и начали теснить их в Кампании, тем самым помогая римлянам и латинам выгнать их назад на север от Тибра. Эти события привели к изгнанию из Рима этрускских царей, которые до этого правили городом.

В 474 г. до н. э. тиран Сиракуз Гиерон I сломил морскую мощь этрусков, разгромив их флот в битве у Кум. Гиерон занял остров Исхию, и этруски Тосканы теперь с трудом поддерживала связь со своими владениями в Кампании — пути по суше и по морю заняли враги. В 424 г. до н. э. самниты захватили Капую, в 420 г. до н. э. сабиняне заняли Кумы. Территория Кампании оказалась в руках народа осков. Таким образом, наследство этрусков в Кампании поделили оски, самниты и греки — задолго до того, как на них самих легла тяжелая рука Рима.

Не более успешной была и экспансия этрусков на север, которую они начали около 525 г. до н. э. Пройдя через Апеннины в Умбрию, они основали (или захватили) города Фельсина (Болонья), Марзаботто, Аримин (Римини) и Равенну и вступили в долину По. Западную часть этой плодородной долины населяли лигуры, восточную — венеты. Этруски выгнали их и основали города Мельпум (Милан), Парму, Мутину (Модена) и Спину в устье По, а также Адрию, по имени которой сейчас называется Адриатическое море.

Этрускские города в долине По были вскоре захвачены галлами, которые пришли из-за Альп в V–IV вв. до н. э. Они захватили Мелпум в 396 г. до н. э. и назвали его Медиолан, а этрусков прогнали. Пришедшие галлы относились к пяти племенам, и впоследствии римлянам пришлось иметь с ними дело. Инсубры обосновались в местности, позднее получившей имя Ломбардия, с центром в Медиолане; ценоманы осели в Бергаме, Брешии, Кремоне, Мантуе и Вероне; бойи — в Фельсине, которую они назвали Болонией (Болонья); лингоны — в прибрежных областях Адриатики между Аримином и РаЬенной; сеноны, пришедшие последними — между Равенной и городом Сена Галльская. Так север Италии превратился в Цизальпинскую Галлию. Так сложились условия, сыгравшие важную роль в стратегических планах Ганнибала.

Под давлением всех этих врагов — как в Кампании, так и в долине По — этруски постепенно сдавали позиции. Их звезда начала клониться к закату, но сил у них еще было достаточно, чтобы сопротивляться и доставлять неприятности Риму в течение многих лет. Теперь пора обратить внимание на самих римлян.

Та часть индоевропейцев, которых мы называем италиками, пришла в Италию с севера, через Альпы. Они представляли собой множество племен, которые постепенно объединились в более устойчивые, крупные племенные союзы. Племя латинов осело на открытой местности южнее Тибра в его нижнем течении; оно дало название местности — Лаций. Латины представляли не всех италиков: оско-умбрийская группа представляла целый конгломерат племен, говоривших на разных диалектах. К оскам относились сабины, жившие в горах на границах Лация, самниты, населявшие холмистый Абрузий (который тогда назывался Самнием) и другие племена, расселявшиеся по Бруттий, Луканию и Апулию — носок, подошву и пятку итальянского «сапога».

Так случилось, что, когда этруски пришли в Тоскану, там жили умбры, а когда греки основали колонии на юге Италии, то там, в Бруттии, Лукании и Апулии, жили оски. Исключение составляла только одна область — самый краешек пятки «сапога», рядом с городом Узентум (Удженто). Там жили мессалы; до нас дошли надписи на их языке, которые показывают, что хотя они и были индоевропейцами, однако являлись не италиками, а иллирийцами, как и обитатели восточного побережья Адриатики, где сейчас расположена Хорватия. Как они оказались в Италии — неизвестно; очевидно какая-то неведомая волна переселений занесла их на Апеннины.

Название «Италия» происходит, скорее всего, от оскского vitelin, что означает «страна телят»; первоначально так называли область Бруттий — носок «сапога». Это слово (латинское uitellus, италийское vitello) стало позднее обозначать всю страну, расположенную на Апеннинском полуострове.

Несомненно, большое значение для судеб Рима имело то обстоятельство, что в Лации не оказалось воинственных пришельцев — быть может, потому что на побережье в районе устья Тибра не было удобных бухт, и латины могли обживаться относительно спокойно, в то время как умбров теснили этруски, а осков — греки.

Италийцы были грубы и примитивны, и латины не составляли исключения; это видно по их убогим хижинам периода бронзового века, раскопанным на Палатинском холме в Риме, которые датируются VIII в. до н. э. Как раз на этот век падает традиционная дата основания Рима — 753 г. до н. э.

Есть два рассказа об основании Рима: один — легендарный, другой — исторический, основанный на данных науки. Согласно легенде, жил некогда в Нации царь, дочь которого, Лавиния, вышла замуж за чужестранца, Энея, сына Венеры (Афродиты) и Анхиза, спасшегося из захваченной греками Трои. После долгого и опасного плавания по морю Эней с товарищами приплыл в Карфаген, где чуть не попался в любовные сети Дидоны; но судьба влекла его к берегам Италии, где он должен был стать основателем великой державы. Покинув Дидону, он приплыл в Лаций, женился на Лавинии и построил город, которому в честь жены дал название Лавиниум.

Сын Энея Асканий покинул Лавиниум и основал свой собственный город Альба Лонга в Альбанских горах. После него правили двенадцать царей — его потомки, из которых последний, Прокул, умирая, оставил двух сыновей — Нумитора и Амулия. Нумитор стал царем, но завистливый Амулий сверг его, захватил трон, убил единственного сына Нумитора и принудил его дочь, Рею Сильвию, стать весталкой, чтобы она никогда не смогла выйти замуж. Но бог Марс полюбил Рею Сильвию, и она родила двух сыновей, которых Амулий приказал бросить в Тибр. Корзина с детьми поплыла по волнам, но началось половодье, и она зацепилась за ветви фигового дерева у подножья Палатинского холма, где река делала изгиб. Половодье пошло на убыль, и корзина оказалась на склоне холма, где ее нашла волчица, привлеченная плачем детей. Волчица накормила детей своим молоком, а вскоре их нашел пастух Фаустул, который отнес их к себе домой и отдал на воспитание жене, Акке Ларенции. Детей назвали Ромул и Рем.

Когда близнецы выросли и узнали правду о своем происхождении, они с друзьями напали на Альба Лонгу, убили Амулия и вновь возвели на престол своего деда, Нумитора. Затем они пожелали основать новый город, но между ними вспыхнула ссора. Ромул хотел строить город на Палатинском холме, где они с братом были найдены, а Рем — на Аветинском; кроме того, Рем хотел назвать город своим именем. Братья решили устроить гадание по полету птиц, и Рем с Аветина увидел шесть ястребов, а Ромул с Палатина — двенадцать. Таким образом, Ромул выиграл спор и принес жертвы богам. Потом он запряг в плуг быка и телку — символы силы и плодовитости — и провел борозду вокруг Палатина, который обозначил границы будущего города (этрускский обычай). Рем в насмешку перепрыгнул через борозду, что было непростительным оскорблением бога Термина, и Ромул убил Рема. Ромул назвал город Римом; традиционно датой основания считается 21 апреля 753 г. до н. э. — праздник богини Палы, покровительницы пастухов Лация. Известный Марк Теренций Варрон позже высчитал, что город был основан на третий год шестой Олимпиады по греческому календарю, введенному Тимеем из Таормины; первая Олимпиада состоялась в 776 г. до н. э.

Из всей этой занимательной чепухи можно все-таки сделать выводы о том, что латины занимались скотоводством и земледелием, приносили жертвы богам, располагали какими-то вооруженными силами, верили в предназначение, уважали силу и плодовитость и очень уважали собственность, что необходимо для соблюдения закона и порядка. Утверждение о том, что они происходят от Марса и Венеры, вероятно, очень льстило их чувству собственной значимости.

Историческая версия основания Рима не менее интересна. Она начинается с латинов, которые предпочитали строить свои поселения на возвышенностях — может быть, по соображениям обороноспособности города, а может быть, чтобы обезопасить себя от малярии — болотной лихорадки, которая и тогда, и много лет спустя свирепствовала на болотистых, еще не осушенных берегах Тибра. Именно на горе они построили Альба Лонгу, которая быстро стала центром федерации латинских городов. Это объединение ежегодно проводило общий праздник, принося общую жертву богам в Альбанских горах, где находился храм Юпитера — покровителя всех латинов. Среди прочих в объединение городов входили Ариция, Тускул (рядом с Фраскати), Пренесте (Палестрина) и Тибур (Тиволи).

Кто-то у латинов обратил внимание на семь холмов, исключительно удачно расположенных над Тибром таким образом, что с них просматривается вся прилегающая местность, и основал первые несколько населенных пунктов. Вначале их жителей объединяли только общие верования, но позже, в VIII в. до н. э., когда этруски двинулись на юг, через Тибр и территорию Лация, три общины — римлян, сабинян и этрусков — объединились в одну, которую они называли civitas, и это был момент рождения государства Рим.

Значение Рима возрастало не только за счет его стратегического положения как крепости, но и в связи с экономическими преимуществами его географического расположения — между морем и центром полуострова, у удобных переправ через Тибр. Самый старый мост был построен только из дерева, без единого железного гвоздя или скобы — так, чтобы его можно было легко и быстро разрушить.

Ясно, что этруски внесли важный вклад в формирование обычаев, государственного строя и языка римлян. Самая старая надпись, найденная на территории Рима под церковью св. Омобоно, датируется VII в. до н. э. и представляет собой всего лишь фрагмент, вернее, последнюю часть какого-то слова — uqnus, но можно с уверенностью сказать, что это окончание — типично этрускское.

Многие изобретения и нововведения, приписываемые обычно римлянам, были заимствованы ими у этрусков — сводчатая арка, дренажные канавы, прямоугольная планировка городов. Так называемые римские цифры являются этрускскими; этруски ввели фасции[3] и топор с двойным лезвием как символ законной власти, орлов — как знамена в войсках, выложенное слоновой костью церемониальное кресло и пурпурную тогу — как атрибуты правителей; они первыми построили амфитеатры, с них началось проведение гладиаторских боев и празднование триумфов. Слово «актер» — этрускского происхождения, и они же ввели обычай, сохранившийся до наших дней, давать человеку личное имя и фамилию. Древнейшие римские фамилии происходили от названия родов, и среди них значились Эмилии, Корнелии, Фабии, Горации, Юлии, звучащие на протяжении всей римской истории.

Древнейшими правителями Рима были цари; первые из них, вероятно, являются личностями легендарными, но трое последних — Тарквиний Древний, Сервий Туллий и Тарквиний Гордый — скорее всего, действительно жили и правили, причем были этрусками. Тарквиний Древний осушил болото, находившееся между Палатином и соседним холмом, построив большой дренажный ров, выходящий в Тибр; на осушенном месте был построен Форум. Он также построил храм Юпитера на этом соседнем холме, и во время земляных работ на нем была найдена голова некого Олуса, от слов caput oli, т. е. «голова Олуса», образовалось название холма — Капитолий, или Капитолийский холм.

Рассказ Вергилия о прибытии Энея из Малой Азии исследователи рассматривают как красивый миф, придуманный в интересах римской имперской пропаганды. Но не Вергилий запустил эту легенду в оборот. Стесихор, греческий поэт из города Гимера, что на Сицилии, в VII в. до н. э. придумал сказку о том, что из Трои Эней приплыл на Сицилию. Гелланик из Мити-лены, современник Геродота (V в. до н. э.), «заставил» троянцев добраться уже до Италии. В следующем веке Тимей из Таормины первым из писателей назвал Энея основателем Рима. В III в. до н. э. эта версия уже была расхожей, и жители греческой области Акарнания (на западном побережье балкан) умоляли римлян о помощи на том основании, что их предки были единственными из греков, не принимавшими участия в осаде Трои. Жившие в том же веке историк Фабий Пиктор и поэты Невий и Энний не видели в этой легенде ничего надуманного.

Учитывая, что Эней прибыл якобы из Малой Азии, а этруски определенно пришли оттуда, можно сказать, что поэма Вергилия и труды его предшественников стала примером отражения в литературе и преданиях исторического факта, а именно — малоазиатского происхождения народа этрусков. Этот факт проливает свет на роль, сыгранную этрусками в ранней истории Рима, и объясняет многие исторические явления, такие, например, как Троянские игры, которые Эней учредил в память о своем отце, Анхисе, после его кончины. Римляне проводили эти игры, не подозревая о том, что Эней до того, как став римским героем, был героем этрусков, и это подтверждается статуэткой, найденной в Вейях — Эней несет на руках своего престарелого отца, прикрывая его щитом.

Прежде чем расстаться с Вергилием и его «Энеидой», необходимо отметить следующее. Вдохновленный обещанием Юпитера, что он станет основателем Рима, но преследуемый ненавистью Юноны (Эней был сыном Венеры, а именно ей Парис отдал золотое яблоко, на котором было написано: «Прекраснейшей»), Эней скитался по морям, побывал во Фракии, на Крите, Сицилии и наконец прибыл в Карфаген. Здесь его ожидали новые опасности: Юнона потопила все его корабли и задумала оставить его в Карфагене, используя самые крепкие сети — сети любви. Она была вынуждена прибегнуть к помощи своей соперницы — Венеры, чтобы заставить Дидону полюбить Энея. Этой уловкой Юнона хотела предотвратить основание Рима. Дидона и Эней полюбили друг друга, но Эней помнил о своем высоком предназначении, и, несмотря на все ухищрения Дидоны и ее сестры, Анны, он решил покинуть Карфаген и вновь отправиться в путь. Любовь Дидоны к Энею сменилась ненавистью. Она приказала Анне сложить погребальный костер и водрузить на него свое брачное ложе, всю одежду и вещи Энея, которые он оставил у Дидоны. Анна решила, что Дидона хочет сжечь все это, но Дидона сама взошла на костер и произнесла проклятие в адрес Энея и всех его потомков: «Отныне, финикийцы, в память обо мне вы должны преследовать всех его потомков и досаждать им; никогда не будет дружбы и понимания между вами и его народом. Из моего пепла восстанет Мститель, который будет разить этих выходцев из Трои мечом и огнем. И будет эта вражда длиться вечно». Произнеся это пророчество, она бросилась на меч Энея и убила себя. Через этот эпизод Вергилий ввел в поэму Ганнибала, не называя его имени.

В поэме имя Энея постоянно сопровождается эпитетом «благочестивый», и это подводит нас к теме о религии Рима. Как и все, что касается римлян, их верования носили практический и прозаический характер — конечно, в той степени, в какой могут быть прозаическими суеверия. Мышление римлян было столь же предметно, сколь сурова была их мораль. Они не воспринимали абстрактного; идеалистическая теология была им чужда. Божества для них были силами, которые охраняют семью, защищают государство, обеспечивают хороший урожай и приплод скота и вообще надзирают за всем многообразием повседневной жизни. Религия римлян — яркий пример политеизма (многобожия): они с готовностью воспринимали культ многих «иностранных» богов, в частности этрускских и греческих.

Некоторые боги Рима были «общественными», связанными с государственной жизнью, другие — «домашними»; последние присматривали за семьей, опекали ее и отдельных членов. Низшими божествами были так называемые «крестьянские» боги, которые покровительствовали простолюдинам, занятым в сельском хозяйстве. К ним относился Янус, бог дверей и проходов и вообще всего, что открывается и закрывается; соответственно, он считался покровителем всех вещей, явлений и событий, которые имеют начало и конец. Ему были посвящены первый день каждого месяца и первый месяц года — январь. Его изображали с двумя лицами — одно смотрит в будущее, другое — в прошлое. Существовал храм Януса, двери которого были открыты в период войны и закрыты во дни мира. За 720 лет римляне закрывали эти двери всего три раза. Кроме Януса, к «крестьянским» богам относился Сильван — очень популярный бог лесов и полей, который присматривает за стадами, пастбищами, помогает крестьянам, пастухам и хранит сельские жилища.

К домашним богам относились гении, охраняющие каждого отдельного человека от колыбели до могилы.

Все многочисленные боги имели свои дни, в которые происходило отправление их культа, причем ритуалы соблюдались с величайшей точностью. Малейшее упущение в традиционной церемонии приводило к тому, что ритуал начинали заново.

Отправление культа состояло в основном из принесения в жертву богам продуктов труда крестьян — хлеба, молока и вина, либо животных — свиней, овец, быков. Высшим богам, таким как Юпитер, в жертву приносили белых животных, низшим — например, Термину — черных; рога животных покрывали позолотой, а тело украшали гирляндами и венками. Специальные жертвы приносились в дни бедствий — это часто случалось во время войны с Ганнибалом. Большое значение придавалось гаданию по внутренностям животных и толкованию предзнаменований — обычай, заимствованный у этрусков, а также интерпретации пророчеств из книги кумской Сивиллы, которую царь Тарквиний получил якобы из рук самой пророчицы. Толкованием книги кумской Сивиллы занимались специально назначенные жрецы. К книге пророчеств, как и к советам Дельфийского оракула, часто прибегали в период борьбы против Ганнибала.

Римляне верили в бессмертие души, но придерживались мнения, что божественное правосудие вершится в земной жизни, поэтому не придавали значения вопросу о существовании рая и ада… Признавая бесспорность посмертного существования, они предпочитали воспитывать своих детей таким образом, чтобы они могли наилучшим образом проявить себя в земной общественной и частной жизни, и твердую нравственность предпочитали рассуждениям о мифологии. Главным в человеке они считали чувство долга и уважение к власти.

Карфаген против греков

На заре освоения западного Средиземноморья, когда финикийцы и греки основывали свои первые поселения вдали от родных берегов, они почти не обращали внимания друг на друга, потому что свободного пространства хватало и тем, и другим. В конце VII в. до н. э. греческие мореходы доплыли до Тартесса, расположенного на атлантическом побережье Пиренейского полуострова, начали торговать с финикийцами, жившими там и, согласно Геродоту, заключили договор с правителем этого города. Судя по содержанию гомеровской «Одиссеи», греки имели представление о географии западного Средиземноморья.

Соперничество между Карфагеном и греками стало нарастать после VII в. до н. э., и в качестве примера можно привести попытку карфагенян вытеснить фокейцев из Массалии. К востоку от места, где фокейцы основали город, уже находилось поселение карфагенян, и они рассматривали греков как наглых и непрошенных гостей. Карфагенский флот объединился с этрускским и в 537 г. до н. э. нанес поражение грекам у Аламия (Корсика), в то время как карфагенское войско под командованием Малхуса успешно действовало против греков на Сицилии. Ожесточенному соперничеству предстояло длиться еще триста лет.

Изменение в отношениях между карфагенянами и греками — переход от нейтралитета к соперничеству — было вызвано, скорее всего, событиями в Финикии и соседних странах. В 539 г. до н. э. персы сломили величие Вавилонской державы и захватили Тир — метрополию Карфагена. Над Финикией установилось персидское владычество. Столкновение между персами и греками стало неизбежным, и Карфаген решил использовать ситуацию, перейдя в наступление. С тех пор карфагеняне проявляли враждебность к любым грекам, с которыми они сталкивались.

Возможно, греки сами спровоцировали конфликт на Сицилии. Понимая неизбежность борьбы, дорийцы из Спарты сделали попытку захватить карфагенские порты в западной части Сицилии и, таким образом, затруднить сношения Карфагена с Сицилией, но не добились успеха.

Когда Ксеркс возглавил второй поход персов против Греции, финикийцы предоставили персидскому царю свои корабли. Чтобы не дать прийти на помощь своим братьям на Балканах (а может быть, просто используя возможность напасть в тот момент, когда сицилийские греки не могли ожидать помощи от балканских), Карфаген сделал попытку высадить войска у Панорма в 480 г. до н. э. Однако тиран Сиракуз Гелон наголову разгромил карфагенян в битве у Гимер.

Одержав победу, Гелон не стал настаивать на уходе карфагенян с территории Сицилии, хотя они ожидали выдвижения подобного требования. Вместо этого при заключении мирного договора между Сиракузами и Карфагеном он поставил условие, что в поселениях карфагенян на Сицилии прекратятся детские жертвоприношения (подтверждение массовости этого явления дали археологические раскопки на острове).

Таким образом, еще на какое-то время карфагеняне сохранили свои позиции на Сицилии; это объяснялось хронической неспособностью греческих городов жить в согласии друг с другом. Сегеста, вступив в борьбу с городом Селинунтом, призвал на помощь карфагенян, но те отказались, памятуя о разгроме у Тимеры. Тогда Сегеста обратил мольбы к афинянам, и те решили вмешаться в конфликт. Попытка захвата Сиракуз в 413 г. до н. э. закончилась для афинян провалом. Тогда сегестийцы снова воззвали к Карфагену, и на этот раз результат превзошел все ожидания: карфагеняне в 409 г. до н. э. высадились на острове, навели страх на всех сицилийских греков, взяли штурмом Тимеру, Селинунт, Аркагант и заставили тирана Сиракуз Дионисия I подписать продиктованные ими условия мирного договора.

Однако уже в 398 г. до н. э. Дионисий смог нанести ответный удар: он осадил, взял штурмом и разрушил Моцию — островную крепость, которая была главной базой Карфагена у берегов Сицилии. Восстановить Моцию карфагеняне не смогли и вместо нее построили новый город на соседнем острове — Лилибей. Чтобы отомстить Сиракузам, Карфаген вновь высадил войска на Сицилии, они осадили город, но успеха не добились: среди солдат начался мор, и в 397 г. до н. э. карфагенская армия покинула остров.

В 384 г. до н. э. Дионисий напал на этрускский порт Пирги и захватил сокровища храма Астатрты, которые использовал для продолжения борьбы против Карфагена. В битве у города Кабала он одержал победу, а у Крония был разбит наголову и заключил мир на условиях карфагенян. На этом неугомонный авантюрист не успокоился, и взяв в осаду Лилибей, он почти захватил остров, но карфагеняне разбили его флот в морском сражении.

Колоритная фигура той эпохи, Дионисий умер в 367 г. до н. э., опившись вина на празднике: он отмечал свою победу на соревнованиях сочинителей, где первое место заняла его пьеса «Выкуп Гектора».

Между тем захватывающее представление продолжалось. Карфагеняне осадили Сиракузы и смогли взять город — весь, за исключением цитадели. Последние защитники Сиракуз, запершиеся в крепости, призвали на помощь свой материнский город, Коринф, и коринфяне послали на выручку войско во главе с выдающимся военачальником Тимолеоном. Недалеко от Сегесты, у Кримиса, в 339 г. до н. э. Тимолеон нанес карфагенянам жестокое поражение: они понесли тяжелые потери, Священный отряд погиб почти полностью. Равновесие было восстановлено, и сицилийские греки получили передышку.

В 317 г. до н. э. тираном Сиракуз стал демагог Агафокл. Он сумел восстановить против себя все остальные греческие города Сицилии, и они вновь призвали на остров карфагенян. В 311 г. до н. э. карфагенские войска прибыли на остров и осадили Сиракузы. Агафокл отплыл из гавани города с небольшим флотом и войском, достиг Африки и сам напал на Карфаген. Город он не взял, но причинил столько вреда и наделал столько шума, что карфагеняне сняли осаду Сиракуз и заключили мир, согласно которому сферой их интересов оставалась западная оконечность Сицилии. Агафокл вернулся в Сиракузы, где и был отравлен посредством зубочистки, пропитанной ядом. Через несколько лет Сицилия вновь превратилась в театр военных действий, что было связано с прибытием на остров зятя Агафокла, Пирра.

Рим завоевывает Италию

Драматические события ранней истории Рима проявили в его народе невероятную жизненную стойкость и упорство; эти качества в полной мере потребовались римлянам позже, в период войны с Ганнибалом.

Взлет Рима начинался с завоевания Италии, которое растянулось на полтысячелетия.

У небольшого города, расположенного на берегах Тибра, было много врагов, причем некоторые из них доводились римлянам почти родней, потому что также были латинами и жили в нескольких городах Нация, другие же, такие как оски, умбры, самниты и прочие, считались чужаками, потому что волею судеб обитали не на равнинах, а в гористых местностях Италии. В действительности и они были близкими родичами латинов, потому что относились к той же группе племен.

Настоящими чужаками являлись народы, в течение нескольких веков по разным причинам переселявшиеся в Италию. Первыми были этруски, азиаты по происхождению, что подтверждает и их внешность, и иноземцы по обычаям. Далее, в хронологическом порядке, следовали галлы, жадные до земельных захватов кельтские мародеры, которые пришли с севера и доставили Риму много несчастий, за что жестоко и поплатились несколько веков спустя. Наконец, врагами римлян были и греки, населявшие города Великой Греции — в Южной Италии и на Сицилии. Они же были врагами этрусков и карфагенян, и не раз случалось так, что греки и римляне одновременно сражались с одними и теми же врагами, однако круговорот событий в конце концов сделал их соперниками. Невозможно проследить все логические связи, причины и последствия, в связи с которыми весь этот конгломерат народов оказался вовлеченным в непримиримую борьбу, трудно даже выстроить хронологию всех войн, которые вели римляне, так как зачастую они воевали одновременно против двух-трех противников.

Первой задачей Рима было установление своей гегемонии над той частью Лация, которая непосредственно примыкала к нему. Главным противником здесь была Альба Лонга, создавшая союз латинских городов для борьбы с Римом. Происходило это еще во времена царей, а результатом стали захват и разрушение римлянами Альбы Лонги. Жители разрушенного города были уведены в Рим и поселены на Целийском холме. Таким образом, уже в VII веке до н. э. Рим начал борьбу за лидерство среди латинских городов, которая продолжалось еще несколько веков. Часто на помощь латинам приходили их восточные соседи — сабины.

Этруски не могли отнестись равнодушно к изгнанию их царей из Рима, и после неудачной попытки Тарквиния Гордого восстановить свою власть Ларс Парсена, царь Клузия, напал на Рим. В тот раз Гораций Коклес в одиночку удерживал подходы к мосту через Тибр, пока его сограждане разбирали мост, чтобы не пропустить врага в город. В этой войне латинские города помогли Риму победить Ларса Парсену, но впоследствии решили избавиться от верховенства Рима и создать собственную независимую конфедерацию. Эта попытка была пресечена римлянами в сражении у озера Регулл (Regillus) в 496 г. до н. э. Одержав победу, римляне проявили великодушие и заключили с побежденными договор, получивший название Кассиева (по имени консула Спурия Кассия). Договор предусматривал наступательный и оборонительный союз между Римом и другими городами Лация; одновременно Рим соглашался с существованием конфедерации этих городов. Вскоре последовали события, которые позволили проверить прочность этого договора. Над Лацием нависла угроза вторжения эквов и вольсков — полудиких италийских племен, остро нуждавшихся в новых землях для своего расселения. Весь Лаций был захвачен, и только Рим сумел достойно противостоять врагу, а затем освободить и другие города. С этими событиями связано имя Гая Марция Кориолана, который сначала прославился взятием города Кариол, а затем опозорил себя переходом на сторону врага.

И все-таки главным врагом Рима в тот период оставались этруски. Города Вейи и Фидены, расположенные недалеко от Рима, упорно сражались с римлянами более века. В 426 г. до н. э. римляне разрушили Фидены, а в 396 г. до н. э. после десятилетней осады (эти данные, скорее всего, легендарны и связаны с десятилетним сроком осады Трои) Марк Фурий Камилл захватил и разрушил Вейи. Легенда гласит, что один Авгур, жрец из Вейи, попавший в плен к римлянам, сообщил, что боги не позволят римлянам захватить город, пока воды озера Альбано не найдут дорогу к морю. Римский сенат приказал прорыть сквозь горы канал длиной 5 км (он сохранился до наших дней), и воды озера соединились с течением реки Энио, оттуда попали в Тибр, а затем в море.

Не успели римляне разделаться со старым врагом, как над их городом нависла новая опасность. Галлы перешли Альпы и заняли долину реки По, выгнав оттуда этрусков. Считается, что захват галлами Мельпума произошел одновременно с разрушением римлянами Вейи и что по этой причине этруски не могли прийти им на помощь. Как бы то ни было, эти события обозначили начало упадка цивилизации этрусков, который был ускорен нападениями греков на этрускские гавани: в 387 г. до н. э. тиран Сиракуз Дионисий I захватил Пирги — порт города Цере.

В 390 г. до н. э. галльское племя сенонов, продолжая победоносное шествие на юг, прошло через Апеннины и осадило город Клузий. Римляне попытались оказать помощь осажденному городу, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение галлов. До этого римляне никогда не встречались с галлами. У реки Аллия, притока Тибра, римское войско встретилось с галлами. Римляне были настолько поражены диким видом противника, что не смогли оказать сопротивления и понесли тяжелое поражение. Преследуя противника, галлы подошли к Риму и захватили город. В руках римлян остался только Капитолийский холм, на котором в крепости заперлись последние защитники города. Город был разграблен и сожжен. Все жители, которые не успели бежать в дружественный город Цере, были уничтожены. Галлы предприняли попытку захватить Капитолий ночью, но римлян спасли священные гуси, обитавшие в храме Юноны. Они услышали приближение врага и, подняв шум, разбудили защитников крепости. Римляне во главе с Марком Манлием Капитолийским отбросили нападающих. Однако через несколько месяцев осады голод вынудил Манлия капитулировать. Вождь галлов Бренн согласился оставить город за большой выкуп — 1000 фунтов золота. Согласно преданию, во время взвешивания выкупа галлы повели себя нечестно и заявили, что вес недостаточен; римляне принялись возражать, и тогда Бренн бросил свой тяжелый меч на чашу с гирями. На вопрос римлян, что это означает, он с грубым смехом ответил: «Что же другое, как ни горе побежденным».

В 360 г. до н. э. и в 348. г. до н. э. галлы предпринимали еще два похода на юг, но в обоих случаях римским войскам удавалось остановить их и не дать приблизиться к Риму.

Вскоре римляне столкнулись с новым противником в лице племени самнитов. Этот воинственный италийский народ обитал в гористой неплодородной местности Самния (ныне Абруззи). Самниты вынашивали планы захвата богатых земель Кампаньи на побережье моря. В 343 г. до н. э. они подошли к Капуе. Капуанцы обратились к римлянам с просьбой о защите, обещая взамен стать подданными Рима. Римляне послали одно войско под началом Валерия Корвина в Кампанью, и здесь между Кумами и Неаполем он нанес самнитам тяжелое поражение. Но второе войско под началом Корнелия Коссы, которое вторглось в Самний, чтобы принести войну в дом врага, попало в засаду и было окружено. Римлянам с трудом удалось спастись. Затем оба войска объединились и разбили самнитов у Суэссулы. Самниты запросили мира, согласно которому в 341 г. до н. э. ушли из Капуи и Кампании.

Победив самнитов, Рим присоединил к своим территориям плодородную Кампанию. Союз латинских городов заявил, что по Кассиеву миру Рим должен поделиться захваченными территориями. Но римляне отвергли эти притязания, что привело к новой войне. Консулы Публий Деций Мус и Тит Манлий Торкват победили латинов — сначала у горы Везувий, а затем у Синуэссы в 338 г. до н. э. Эта победа имела далеко идущие политические последствия, поскольку стало ясно, что теперь Рим достаточно силен, чтобы противостоять всем городам Нация вместе взятым. Это создавало условия для установления римской гегемонии над латинскими городами. Что Рим и сделал, даровав каждому из них особый статус и установив для разных городов различные привилегии. Таким образом, союз независимых городов перестал существовать. Теперь каждый город имел свой особый статус. Это было началом хорошо известной политики Рима, в которой главным принципом стали слова «разделяй и властвуй». Ланувий, Тускул и Ариция вошли в состав римской территории и их жители получили римское гражданство; Тибур (Тивали) и Пренесте (Полистрина) лишились части своих территорий, но сохранили относительную независимость; Анций, Калес и Анксур (Террацина) были обязаны принимать римских переселенцев.

Однако римская гегемония не означала полного подчинения латинских городов, вошедших в состав государственного образования, которое условно можно назвать «римской конфедерацией». Они сохранили внутреннее самоуправление и не производили никаких выплат в казну Рима, но были обязаны поставлять солдат для римской армии. Причем в бою римские солдаты шли впереди своих латинских союзников. Каждый из городов Лация мог с течением времени получить права римского гражданства. Так Рим превратил побежденных в своих союзников. В дальнейшем эта мудрая политика принесла свои плоды в борьбе римлян против Ганнибала.

Очень скоро разразилась новая война против самнитов. Она была вызвана тем, что Рим, как бы провоцируя противника, разместил свои гарнизоны в городах Фригеллы и Калес, как раз на границе с Самнием. Кроме того, консул Квинт Публий Филон после долгой осады захватил город Неаполь, который находился под покровительством самнитов. Война началась в 326 г. до н. э., и за первых три года войны римляне подвергли Самний такому опустошению, что противник запросил мира. Но римляне предложили настолько жестокие условия, что самниты предпочли продолжить войну. Дальнейшие события показали, что Рим недооценил противника и слишком рано праздновал победу. Самнитский полководец Гай Понтий оказался настоящим военным гением и вождем, умеющим воодушевлять своих воинов. Умело маневрируя и распространяя ложные слухи, он заманил римскую армию, которой командовали консулы Тит Ветурий и Постумий Альбин, в Кавдинское ущелье (между Канселло и Беневентом), где устроил римлянам засады и предложил им безоговорочную капитуляцию. Римляне сдались. Оставив в заложниках 600 римлян, он отпустил все остальное войско вместе с консулами в Рим. Однако сенат отказался признать условия капитуляции и под стражей отправил консулов назад к Понтию. Последний, в свою очередь, вновь отправил их в Рим.

В этой сложнейшей ситуации римляне принялись действовать с удвоенной энергией. Они заключили союз с осками, которые населяли Луканию и Апулию, а также начали возводить укрепленные поселения в стратегически важных пунктах, прежде всего на границах римских владений. Жители поселений, возведенных на побережье моря, обычно сохраняли римское гражданство, а расположенных в глубине полуострова получали права латинского гражданства. Одна из таких колоний была образована в Луцерии в 314 г. до н. э. и считалась ключом к Апулии. Действуя таким образом, римляне окружили Самний своими союзниками. Самниты прибегли к такой же тактике и привлекли на свою сторону этрусков и другие племена Центральной Италии. Все эти хитросплетения были сведены на нет в битве у Перузии в 311 г. до н. э. — римское войско под командованием Квинта Фабия Руллиана разгромило самнитов. На юге другая римская армия во главе с Луцием Папирием Курсором (прозвище он получил за быстроту переходов) вторглась в Самний и вновь нанесла врагу поражение, захватив столицу самнитов Бовиан (около Кампобассо). Самниты вновь вынуждены были просить мира, который и был подписан в 304 г. до н. э. По условиям капитуляции самниты потеряли все свои территории на побережьях Тирренского и Адриатического морей, в Кампании и Апулии.

Но спустя шесть лет Рим был вынужден начинать все сначала, т. к. положение, которого он достиг в Италии, многие, кроме самнитов, считали угрожающим для их безопасности и независимости. Сложилась большая коалиция, в которую вошли самниты, этруски, умбры, луканы и галльское племя сенонов.

Во главе коалиции стоял выдающийся самнитский военачальник Геллий Игнаций. Рим создал еще одну латинскую колонию в Нарнии, на территории Умбрии в 299 г. до н. э., а спустя четыре года союзники потерпели поражение от римских войск, которыми командовали Руллиан и Мус, в битве у Сентина. Эта победа римлян положила конец попыткам их соперников на севере и юге Италии объединиться для совместной борьбы с римлянами. Но это еще не был конец войны, потому что самниты продолжали сражаться в одиночку пока в 290 г. до н. э. их окончательно не разбил Марк Курий Дентат. После этого самниты окончательно признали главенство Рима и отказались от мысли о борьбе за независимость.

За этим последовало присоединение к Риму области сабинов, Пелигн и Этрурии, а также территории сенонов. Последняя была преобразована в область, которую называли Агер галликус, т. е. Галльская область, и здесь римляне основали город Сена Галлика (Сена Галльская). На юге возникла сильная крепость Венузия (Веноза) на земле самнитов, чтобы и здесь сохранять порядок.

Долгая борьба против самнитов и победа над ними имела для Рима огромную важность, потому что, если бы самниты не были сломлены и не вошли в состав конфедерации Рима, они захватили бы Кампанию и установили господство над греческими городами «Великой Греции». Тогда в Италии существовали бы две, а не одна держава, и Ганнибал расправился бы с обеими. Теперь же Рим контролировал всю Центральную Италию от Тосканы и Эмилии почти до Тирентского залива на юге. Большие, так называемые консульские, дороги — Аппиева на Капую и дальше на юг, Фламиниева к Нарнии, Ариминская на север и Валериева на восток связали территорию страны.

Теперь наступила очередь греческих городов, расположенных на юге Италии. Вообще, они находились в хороших отношениях с Римом, потому что жили в непрерывной вражде с осками — дикими обитателями Лукании и Бруттии. Но теперь, когда Рим стал хозяином Апулии, Лукании и Бруттии, богатейший из греческих городов юга Италии — Тарент с озабоченностью наблюдал за приближением владений Рима почти к самым стенам греческим городов.

В 282 г. до н. э. греческий город Фурии обратился к Риму с просьбой о помощи в борьбе против растущей угрозы со стороны луканов. Рим отправил к Фурии небольшой флот. Между Римом и Тарентом существовал договор, согласно которому корабли римлян не должны были плавать восточнее мыса Лаций. Десять римских кораблей нарушили этот договор, и флот тарентинцев потопил четыре судна римлян, а одно захватил. Через некоторое время в Тарент прибыли римские послы с жалобой городским властям. Тарентинцы не выказали им никакого почтения, сорвали с римских сенаторов тоги и подвергли их страшному унижению, о котором римский историк написал: «Допустили бесчестие, о котором стыдно сказать». После этого война стала неизбежной. Римляне объявили войну Таренту в 281 г. до н. э.

Хотя Тарент и располагал неплохой армией, по мощи она не могла противостоять легионам Рима. Поэтому Тарент решил привлечь помощь извне. Ее не пришлось долго искать. Царь Эпира Пирр мечтал о славе Александра Македонского и вынашивал планы объединить под своей властью все греческие города Южной Италии и Сицилии. Он принял приглашение тарентинцев, пересек Адриатику и высадился в Италии, приведя с собой 30 тыс. пехоты, 3 тыс. конников и 20 боевых слонов. Римляне немедленно выступили ему навстречу.

Противники сошлись у Гераклии недалеко от Тарента. Римской армией командовал Публий Валерий Левин. Римляне не были знакомы с тактикой македонской фаланги, а слоны, которых они никогда не видели, привели их в страшное замешательство (римляне называли слонов «луканские быки»). Римляне потерпели сокрушительное поражение — на поле боя осталось большая часть их армии, но и войско Эпира понесло тяжелые потери. Согласно преданию, озирая поле боя, Пирр воскликнул: «Еще одна такая победа, и в Эпир мне придется возвращаться одному». Битва при Гераклеи произошла в 280 г. до н. э.[4]

Пирр понимал, что война будет гораздо тяжелее, чем он ожидал, и отправил в Рим посольство с предложением мира. Римляне заявили, что начнут переговоры только после того, как Пирр покинет Италию. Тогда Пирр решил двигаться прямо на Рим. Пройдя через земли самнитов, Апулию, Луканию и Бруттий, он достиг Пренесте, откуда уже был виден Рим. Ему противостояли две римские армии; кроме того, в самом Риме находился сильный гарнизон. Пирр понял, что в этой ситуации он не сможет добиться успеха, и решил вернуться на зиму в Тарент. Ни один римский или латинский город не перешел на сторону Пирра.

На следующий, 279 г. до н. э. Рим послал в Апулию войско под командованием Публия Деция Муса. Однако римляне вновь потерпели поражение у города Аускула. Сражение было упорным и длилось два дня. Одержав победу, Пирр снова предложил римлянам обсудить условия мирного договора. Одновременно с посланием Пирра римляне получили неожиданное предложение помощи от Карфагена, который опасался, что Пирр может высадиться в Сицилии и оказать помощь греческим городам, расположенным на острове. Обретя нового союзника, римляне решили продолжать борьбу и отказались вести переговоры с Пирром.

В 278 г. до н. э. Сиракузы призвали Пирра на помощь в борьбе против карфагенян. Пирр высадился на Сицилии, где весьма удачно действовал против карфагенян, отняв у них все опорные пункты, кроме Лилибея. Его успехи, как это ни парадоксально, вызвали озабоченность греков, которые сами же и призвали его на помощь. Греческие города почувствовали угрозу своей свободе. Они не собирались объединяться под властью одного человека. Характерный индивидуализм и любовь к свободе для греков делали невозможным прочный союз между греческими городами в Сицилии. Тем временем римляне сумели восстановить свои позиции на юге Италии. Над Тарентом вновь нависла опасность, и город снова позвал Пирра на помощь. В 275 г. до н. э., покидая Сицилию ради Италии, Пирр произнес пророческие слова: «Какое замечательное поле битвы мы оставляем римлянам и карфагенянам».

Для новой войны Рим приготовил две армии: одну под командованием Марка Курия Дентата[5] — в Самнии, вторую во главе с Луцием Корнелием Лентулом — в Лукании. Чтобы предотвратить соединение армий противника, Пирр быстро двинулся против Дентала. Битва произошла у Беневента в 274 г. до н. э. Римляне разработали тактику борьбы со слонами: солдаты забрасывали животных пылающими факелами, бросали им под ноги доски, утыканные длинными гвоздями. В ходе сражения слоны развернулись и, убегая, смяли ряды своих же воинов. Пирр не понес больших потерь, но потерпел поражение и, не получая свежих подкреплений и средств, счел продолжение войны бесполезным и удалился в Грецию. В Таренте он оставил гарнизон и обещал вернуться.

Римляне наказали всех, кто получал помощь от Пирра или оказывал помощь ему. Тарент сдался Риму в 272 г. до н. э., Регий — двумя годами позже. Вся Италия — от Арно и Рубикона на севере до Тарентского залива и Мессинского пролива на юге — находилась теперь в руках Рима. Рим стал державой мирового значения в Средиземноморье, что подтверждается заключением договора с Египтом. Из маленького городка на берегах Тибра выросло Римское государство.