Ганнибал: борьба за власть в Средиземноморье

Первая кровь римлян на земле Италии

Осада и взятие города тавринов коснулась только лигуров; римляне еще ничего не знали о появлении Ганнибала в Италии и не подозревали, что над ними нависла его тяжелая рука. В 218 г. до н. э. в Цзальпинской Галлии началось восстание племен бойев и инсубров, недовольных образованием римских колоний в Плацентии, Кремоне и Мутине. Галлы осадили Мутину. Армия римлян, которой командовал Луций Манлий, двинулась от Аримина, чтобы снять осаду, но галлы устроили засаду и нанесли Манлию тяжелое поражение. Остатки армии удерживала оборону на холме до подхода отрядов Гая Аттилия Серрана, которые пришли на выручку, после чего объединившиеся силы римлян сконцентрировались у Мутины.

Восстание бойев было, с точки зрения Ганнибала, преждевременным, но помогло ему в том смысле, что предотвратило отбытие в Испанию из Италии Публия Корнелия Сципиона; с другой стороны, если бы галлы не восстали, то Ганнибал вообще не нашел бы римских войск в Северной Италии, а он стремился к сражению. Удивительно, что римляне не верили в возможность перехода армии Ганнибала через Альпы и не разместили на перевалах ни одного поста, не послали на разведку ни единого дозорного отряда.

В 218 г до н. э. у Рима было две армии. Первая, которой командовал консул Публий Корнелий Сципион, должна была отправиться в Испанию и уже выступила в поход, когда Сципион по чистой случайности узнал, что Ганнибал перешел Рону. Мы уже знаем, что, отослав армию в Испанию, сам Сципион вернулся в Италию, чтобы возглавить римские войска в северной части страны. Второй армией римлян командовал консул Тиберий Семпроний Лонг; она размещалась на Сицилии и должна была вторгнуться в случае необходимости в Африку. Карфагенский флот крейсировал вдоль берегов острова, угрожая Лилибею, и вдоль побережья Бруттия. Семпроний захватил Мальту и почти сразу после этого узнал, что Ганнибал в Италии, а ему приказано возвращаться в Рим с армией.

Перед тем как двинуться вглубь Италии, Ганнибал обратился к своим воинам с речью. Сначала он построил свое войско кольцом, приказал привести группу пленных и предложил им сразиться насмерть друг с другом парами — двое на двое — с оружием в руках. Тем, кто останется в живых, одержав победу, он обещал дать свободу, коня и оружие и принять в свое войско. Пленные согласились, и многие из них пали в этих импровизированных гладиаторских поединках. Здесь же Ганнибал выполнил свое обещание, а затем обратился к воинам и сказал, что это было не развлечение, но способ объяснить то положение, в котором оказалась армия карфагенян. Пленники согласились биться насмерть, потому что у них был только один выбор — победа или смерть. В таком же положении находится армия карфагенян в Италии, не имеющая опорных пунктов, окруженная смертельными врагами — римлянами, которые коварно лишили Карфаген его владений, островов Сардиния и Корсика, именно в тот момент, когда он был обессилен и не мог помешать захватчикам. Ганнибал в этой речи показал себя специалистом по ведению психологической войны, цель которой заключается не только в подрыве воли противника к сопротивлению, но и в подъеме морального духа и решимости сражаться своих собственных воинов и союзников. После этого Ганнибал пошел вдоль северного берега По, ободряя инсубров и бойев своим приближением и разоряя земли тех галльских племен, которые сохраняли верность Риму. Навстречу ему двигалась римская армия — Сципион перешел По у Плацентии и тоже находился на северном берегу этой реки. Есть некоторые сомнения в вопросе о том, где же состоялось первое сражение между римлянами и карфагенянами, но произошло это у реки Тицина (ныне Тичина), которая вытекает из озера Лаго Маджоре и с севера впадает в По. Столкнувшиеся войска были представлены в основном кавалерией — 6 000 всадников со стороны карфагенян и 2 000 конников с отрядами копейщиков со стороны римлян. Копейщики размещались перед конницей римлян, но были смяты тяжелой кавалерией Ганнибала и бежали, в то время как легкая нумидийская конница ударила римлянам в тыл. Это сражение не относилось к разряду решающих, а больше походило на стычку, в которой римляне потерпели поражение, вели себя беспомощно и чуть не потеряли своего командующего — консула Сципиона, который был ранен, упал и попал бы в плен к противнику, если бы его юный сын (в будущем — знаменитый Сципион Африканский) с отрядом всадников не ударил на карфагенян и спас отца.

Итак, первая римская кровь пролилась; первое поле боя осталось за Ганнибалом. Римляне перешли на южный берег По и отступили, уничтожая за собой мосты. Отряды, которым было поручено разрушение мостов, и авангард, прикрывавший отход римлян, были захвачены Ганнибалом. Он прошел вдоль берега По, построил мост из бревен, перешел на южный берег и направился к Плацентии, у которой занял позиции Сципион.

В те дни Ганнибалу дважды улыбнулась удача. За одну ночь к нему пришло более 2 000 галлов, перебежчиков из лагеря Сципиона, у которого они служили во вспомогательных войсках; перед уходом галлы перебили часовых — римлян. Ганнибал встретил их радушно и отправил по домам — как мы сказали бы сегодня, в целях агитации в свою пользу среди галльских племен. Второе событие было, пожалуй, еще более важным. Положение со снабжением провиантом было очень трудным, ведь карфагеняне пришли в Италию без запасов провизии, и никто не готовил ее к их приходу. Но у римлян в Класидии (Кастеджо) были большие запасы зерна, и Ганнибал уже хотел начать осаду этого города, когда явились перебежчики и предложили ему и город, и зерновые запасы за четыреста золотых монет.

Требия

В нескольких милях к западу от Плацентии в По впадает река Требия, текущая с Апеннин на север; Сципион, стоявший в Плаценции, находился к востоку от Требии; на другой стороне реки стоял Ганнибал. Армия Семпрония Лонга, оставившая Сицилию, подошла к Аримину и затем соединилась с силами Сципиона; обе консульские армии оставались у Плацентии. Рана Сципиона вынуждала его передать командование войсками Семпронию Лонгу.

Сципион советовал ему быть осторожным, но последний пренебрегал подобными советами и рвался в бой, потому что Ганнибал продолжал разорять земли галльских племен, сохранивших верность Риму. Сочетая политику кнута и пряника, Ганнибал внушал вождям галлов, что он пришел, чтобы дать им свободу, что сами галлы призывали его и что теперь ему необходима поддержка с их стороны, прежде всего в виде фуража и продовольствия. Узнав, что римляне приготовились к встрече с ним, Ганнибал приказал легкой кавалерии использовать тактику ложного отступления и обратиться в бегство, когда римляне ударят на нее. Ганнибал хотел выманить Семпрония Лонга из лагеря и с укрепленных позиций на равнину и в одном сражении разгромить обоих консулов армии. Ганнибал знал, что Лонг вспыльчив и склонен к быстрым, но не обдуманным действиям. Ганнибал считал, что личные качества Семпрония заставляют его пойти в расставленную ловушку. Кроме того, приближались консульские выборы, и победа над Ганнибалом, как думал Семпроний Лонг, добавит ему множество голосов избирателей.

Берега Требии достаточно круты и покрыты кустарником, который может служить для войск отличной маскировкой. Ганнибал тщательно обследовал местность и спрятал в кустарниках на берегу реки 2 000 пеших и конных воинов во главе со своим братом Магоном. Потом он приказал нумидийской коннице на рассвете перейти Требию, подойти к лагерю римлян и напасть на их передовые посты, после чего обратиться в бегство и, заманивая римлян, вновь перейти реку. Такова была ловушка, подготовленная Ганнибалом, и Семпроний Лонг угодил прямо в нее. Он послал своих воинов преследовать нумидийцев, не дав им позавтракать, не до конца проснувшихся и замерзших; когда же они пересекли ледяной поток Требии, то вышли на другой берег окоченевшими и неспособными к бою. Стояла зима и было очень холодно; казалось бы, что для воинов Ганнибала, выходцев из Африки и Южной Испании, худших условий быть не может, но он приказал своим людям плотно поесть перед рассветом, хорошенько разогреться у костров и намазать тела маслом. «Таким образом южане, выходцы из солнечных стран, обратили суровые условия зимы в свою пользу», — пишет римский автор Флор.

Когда легионеры перешли Требию, балеарские пращники обрушили на них град камней. Конница Ганнибала напала на кавалерию римлян и завязала ожесточенное сражение. Римляне не испугались слонов и не побежали, и тогда Ганнибал приказал перебросить слонов на свой левый фланг, где карфагенянам противостояли вспомогательные отряды, набранные из галлов. Галльская конница была смята и обратилась в бегство. Затем пришел черед Магона — он нанес неожиданный удар в тыл римской армии. Легионеры считали, что окружены, но продолжали сражение и начали пробиваться через пехоту Ганнибала назад к Требии, чтобы перейти ее и вернуться в лагерь, но большая часть добравшихся до реки утонула в ней. Шел сильный дождь, и видимость составляла всего несколько шагов. Остатки римских армий отступили к Плацентии и Кремоне. После этой победы Ганнибала те галльские племена, которые занимали выжидательную позицию, решили перейти на сторону карфагенян. Около 60 000 галлов (многие на конях) явились к Ганнибалу, чтобы вместе с ним продолжать поход по Италии.

Флор сравнивал Ганнибала с молнией, которая прожгла себе путь через сердце Альп и обрушилась на Италию как кара небесная. В первый раз молния ударила по римлянам у Тицины, когда потерпела поражение римская армия во главе с одним из консулов. Сражение у Требии Флор назвал вторым ударом молнии. В битве у этой реки были разбиты соединенные силы двух римских консулов, и римляне поняли, что началась длительная ожесточенная война — Вторая Пуническая. Им предстояло пережить еще горшие потери и бедствия.

После сражения нумидийская конница продолжала совершать рейды по прилегающей местности, и Ганнибал попытался с ходу захватить город Платентию; но взять его не удалось, потому что в завязавшейся схватке Ганнибал был ранен и карфагеняне прекратили бой. Но город Виктумулы с многочисленным галльским населением, не пожелавшим изъявить покорность, Ганнибал взял и разрушил, а жителей истребил — для устрашения непокорных. Затем он двинулся к северным склонам Апеннин, собираясь проникнуть в Этрурию и склонить ее жителей на свою сторону, как и значительную часть галлов, но разыгравшаяся непогода помешала ему. К тому времени он потерял еще семь слонов из тех, с которыми перешел Альпы.

Римские консулы посчитали, что не смогут удержать Ганнибала на линии По, и, оставив гарнизоны в Плацентии и Кремоне, отвели свои войска на зимние квартиры. Сципион остановился в Аримине, прикрывая дорогу к Риму, идущую вдоль побережья Адриатики, а Семпроний разместил войска в Лукке и Арретии, чтобы не допустить Ганнибала в Этрурию. Ганнибал зимовал в Лигурии, и его армии довелось вынести тяжелое испытание. Не хватало провианта и фуража; голодали не только люди, но и животные — слоны и лошади. Последние вдобавок ко всему заболели чесоткой, и Ганнибал велел лечить их, купая в старом вине и уксусе. Зимовку удалось пережить только одному слону, о котором мы еще поговорим несколько позже.

Тразименское озеро

На 217 г. до н. э. консулами в Риме были избраны Гай Фламиний Непот и Гней Сервилий Гемин. Фла-миний был тем самым полководцем, под началом которого римские легионеры в 223 г. до н. э. без особого успеха сражались с инсубрами. Несмотря на это, он имел репутацию отличного солдата, доблестного и умелого, и человека, сведущего не только в военных, но и в политических вопросах (он был яростным противником аристократической партии), и находился в оппозиции к сенату. Его вступление в должность консула было несколько необычным: вместо того чтобы отметить это событие традиционными церемониями, посетить храм Юпитера, провести Латинские игры на Альбанской горе, предпринять гадания и принести жертвы богам на Капитолии, он отправился в Арретий и принял командование действующей армией. Его сопровождала толпа прихлебателей, которые надеялись урвать жирный кусок от той богатой добычи, которую сулила победа над Ганнибалом. Коллега Фламиния, Сервилий, принял армию, стоявшую у Аримина.

Армия Фламиния, состоявшая у Арретия, имела задачу не пропустить Ганнибала через удобные проходы в Апеннинах на территорию Этрурии. Но Ганнибал не собирался двигаться этим путем. Он насладился шествием пленных, захваченных римлян обратил в рабов, а остальных италийцев распустил по домам без выкупа, чтобы они сообщили своим соплеменникам, что он обещает всем италийцам освободить их от римского ярма и воюет не против Италии, но против Рима. Затем (это было весной 217 г. до н. э.) он покинул долину По и пересек Апеннины, пройдя, скорее всего, по перевалу от современной Болоньи до Пистойи, и оказался в долине реки Арно. Арно сильно разлилась из-за таяния снегов в Апеннинах и притока в нее весенних ручьев, и низины вдоль ее берегов оказались затоплены, так что продвижение вперед давалось очень трудно. Ливий сообщает, что карфагеняне четыре дня шли по затопленной местности. Сухого места для палаток не было, и воины спали на поклаже и трупах вьючных животных. Многие воины утонули или умерли от болезней, а сам Ганнибал из-за какой-то инфекции ослеп на один глаз.

Ганнибал ехал на единственном уцелевшем слоне, и этот слон вошел в историю, потому что несколько лет спустя Катон писал, что в битвах Второй Пунической войны, которые произошли на земле Италии, отличался храбростью слон по кличке Сурус. Ганнибал мог ехать только на нем, потому что уже к весне 217 г. до н. э. других слонов у него просто не было — они погибли во время первой зимовки в Лигурии. Сурус значит «сириец», именно в Сирии Птолемей захватил индийских слонов и затем передал часть животных Карфагену. На бронзовой монете, которая была найдена в долине реки Чиана (Ганнибал проходил здесь на пути к Тразименскому озеру), на аверсе изображена голова негра, что указывает на африканское происхождение монеты, а на реверсе — индийский слон. Монета отчеканена в пeриод описываемых событий, и поскольку Пирра с его слонами в долине Арно никогда не было, то, вероятнее всего, на монете изображен единственный из уцелевших слонов Ганнибала, на котором он и ехал — Сурус, индийский слон. Отличие этих животных, прежде никогда не виданных в этих местах, должно было произвести сенсацию; именно поэтому изображение слона встречается на монетах, отчеканенных в этот период, а также в скульптурных изображениях того времени.

Армия Ганнибала двигалась в следующем порядке: в авангарде — африканские и испанские ветераны, за ними — галлы, которым Ганнибал не доверял, зная их нестойкость в бою; тылы прикрывала карфагенская конница. Войско преодолело затопленную местность и вступило в плодородные районы Этрурии, богатые пшеницей и стадами скота. На глазах у Фламиния и его воинов, засевших в Арретии, Ганнибал принялся разорять этот благодатный край. Он надеялся, что Фламиний, человек заносчивый и вспыльчивый, потеряет контроль над собой и совершит нечто неосторожное. Ганнибал не пошел на Арритий и не стал нападать на римлян; вместо этого он прошел мимо города дальше на юг по направлению к Кортоне и Тразименскому озеру. Фламиний сразу же заглотил наживку: он отдал армии приказ выступать и преследовать Ганнибала. Офицеры штаба армии Фламиния убеждали своего командующего проявить благоразумие и двинуться на соединение с другой консульской армией, стоявшей у Аримина, но Фламиний и слушать ничего не хотел.

Долгое время историки спорили о том, где же именно в районе Тразименского озера произошло сражение и каким образом располагались войска противников. Споры эти, как оказалось, были пустой тратой времени: Джанкарио Сузини обследовал озеро и его окрестности с помощью новейшей техники и установил, что во времена Ганнибала северная граница озера проходила не там, где она находится в наши дни. Сегодня между Боргетто (северо-западная оконечность озера) и Пассиньяно (северо-восточная оконечность) находится низкая равнина шириной около двух километров; она разделяет побережье озера и прилегающие холмы. Равнина эта возникла постепенно и представляет собой результат длительного природного процесса: река Мацероне за более чем два тысячелетия принесла массу отложений, которые, накопившись, и образовали эту низменность. Кроме того, в 1421 г. на юго-восточной оконечности озера был построен канал, отводящий его воды в реку Нестор; это также ускорило процесс образования равнины.

Местное население называет эту небольшую равнину Навацца, что можно перевести как «бассейн» (или «большая лужа»). Аэрофотосъемка позволила увидеть, что люди отвоевывали землю у озера полосу за полосой, чтобы возделывать ее, постепенно отодвигая воды озера все дальше на юг. Кроме того, на фотографиях присутствуют следы римской системы землепользования: хорошо видны следы древних дренажных каналов и ям, которые делили землю в долине на равные участки площадью по 0,5 гектара, что составляло надел одной семьи. Однако видно и другое: дренажная система, созданная древними римлянами, не доходит до сегодняшней границы озера, причем местами древние каналы отделены от теперешнего берега 1,5–2 километрами. Все это пространство во времена Ганнибала было занято водами Тразименского озера.

Из сказанного следует, что битва происходила в нескольких километрах севернее нынешнего озера, в долине реки Мацероне, окруженной подковообразной грядой холмов, поросших лесом, в районе расположения деревни Санжинето и небольшого городка Туоро. Ганнибал подошел к долине с запада через проход Мальпассо. Часть армии он спрятал на лесистых склонах холмов, огораживающих долину с трех сторон: галльскую и карфагенскую конницу с западной стороны долины, а балеарских пращников — с восточной. Африканская и испанская пехота разбила лагерь на самом видном месте — на возвышенности у Туоро. Вскоре явился Фламиний со своей армией. Еще до начала прохода римлянам были явлены неблагоприятные предзнаменования. Когда Фламиний садился на коня, тот встал на дыбы и сбросил консула на землю; когда он отдал приказ поднять знамена — изображения орлов на длинных древках, — один знаменосец не мог извлечь древко своего штандарта из земли, куда он перед этим его воткнул. Поздно вечером он подошел к Боргетто и разбил лагерь. На следующее утро римляне вошли в долину и прямо перед собой увидели разбитый на холме лагерь карфагенян. В этот момент, когда римляне находились у подножия холмов, на которых сейчас располагается деревня Санжинето, Ганнибал и захлопнул свою ловушку. Его воины обрушились с холмов на римлян и атаковали их с фронта, фланга и тыла. Путь назад для римлян был отрезан; местность была пересеченной, и легионерам не хватало пространства для маневра; Фламиний не имел даже возможности выстроить легионы в боевом порядке. За три часа 15 000 римлян погибло на том месте, где их застала атака карфагенян. Часть воинов Фламиния утонула в озере. Потери Ганнибала составили 1 800 человек, преимущественно галлов. Противники столь яростно сражались, что не заметили, как содрогнулась земля — именно в момент битвы произошло землетрясение, толчки которого явственно ощущались во многих городах Италии; несколько рек даже поменяли свои русла. Фламиний принял смерть от рук инсубра, которого звали Дукарий; галл опознал в консуле того римлянина, который шесть лет назад вторгся в его страну и разорил ее, и пронзил Фламиния копьем. Следуя своему правилу, Ганнибал приказал разыскать тело консула, чтобы устроить почетное погребение, но труп Фламиния найти так и не удалось.

Римский авангард из 6 000 воинов, который еще до начала сражения начал взбираться на холм, где стоял лагерь карфагенских пехотинцев, сумел прорубиться через ряды противника и быстро двинулся на северо-восток к реке Нацционе, одному из притоков Тибра. По пятам римлян шла кавалерия под командованием брата Ганнибала, Магарбала. На следующий день римский авангард был окружен и взят в плен. Римских граждан оставили в плену, а жителей союзных Риму городов освободили и отпустили по домам. Описанный нами ход битвы и расположения двух армий подтверждается дополнительными источниками: археологическими и фольклорными. От подножия холмов Санжинето на западе до района Туоро на востоке найдено множество ям глубиной до 6 метров, в которых обнаружен пепел, содержащий, как показал анализ, органические останки. Эти ямы — не что иное, как погребальные рвы, в которые были свалены и сожжены тела 15 000 погибших римских воинов. В ямах найдены также наконечники стрел и копий. Конечно, такую массу трупов можно было похоронить лишь непосредственно на поле боя, и эти погребальные рвы позволяют нам точно локализовать место сражения у Тразименского озера.

К югу от Санжинето найдена еще одна группа захоронений. Некоторые из них содержат пепел и обгоревшие останки костей, в других обнаружены скелеты людей; у многих скелетов отсутствуют кости каких-либо конечностей (рук, ног) либо повреждены кости черепа. Все скелеты принадлежат взрослым людям, и у всех сохранились зубы. Несомненно, что это захоронения карфагенян — они не сжигали своих мертвецов. В захоронениях не обнаружено оружия или доспехов — известно, что Ганнибал приказывал собирать на полях сражений все, что впоследствии может пригодиться его воинам. На месте сражения удалось найти лишь один бронзовый шлем, наконечник копья и несколько наконечников стрел.

В изучение битвы у Тразименского озера внес свою лепту и фольклор — имеются в виду названия, данные населенным пунктам и объектам народом. Многие из них оказываются не примером фольклорной традиции, а позднейшими спекуляциями; так, известно, что в Англии и Франции любую незначительную возвышенность, отдаленно напоминающую прямоугольник, в новое и новейшее время старались выдать за один из лагерей Цезаря. Однако Джанкарио Сузини нашел три топонима, несомненно связанных с битвой у Тразименского озера. Это название деревни — Санжинето, гора Монте-Санжиньо к северу от Туоро (оба названия имеют единый корень — «кровь») и возвышенность, которая называется Ганнибалов холм, откуда открывается вид на все поле боя; здесь, вероятно, во время сражения находился Ганнибал, наблюдавший за развитием боя и отдававший указания.

Катастрофа у Тразименского озера вскоре была дополнена еще одним несчастьем для римлян. Консул Сервилий, шедший на помощь Фламинию от Арими-на, послал вперед отряд из 4 000 конников под началом Гая Центения. Узнав о разгроме Фламиния, отряд повернул назад, но был настигнут и окружен конницей Магарбала и частью погиб, частью попал в плен. Аппиан говорит, что произошло это возле Лаго ди Плестия, у прохода Солфиорито, ведущего от Фолиньо на восток, в страну пиценов. Туда же собирался двинуться после победы у Тразименского озера и Ганнибал.

Политик и солдат

Ганнибал сломил организованное сопротивление римлян в Северной Италии, и теперь между ним и Римом не было больше войск противника. Весь полуостров был открыт перед ним, и он мог идти, куда хотел, в том числе и на Рим через Этрурию. Она относительно недавно потеряла независимость, признав верховенство Рима, и оставалась в тот момент незащищенной римскими войсками. Часто можно слышать недоуменный вопрос: почему Ганнибал, имевший на своем счету две таких блистательных победы, как Требия и Тразименское озеро, немедленно не пошел на сам Рим?

Подобный вопрос указывает на полное непонимание истинного положения Ганнибала и его подлинных целей, а также на незнание Ганнибала как личности. Военные действия всегда имеют политические последствия. Главной целью экспедиции Ганнибала было ограничение политического могущества Рима до такой степени, когда Рим уже не сможет угрожать благосостоянию Карфагена и ставить под вопрос его дальнейшее существование как самостоятельной и сильной державы. Ганнибал очень хорошо понимал, что римляне, народ гордый и упорный, не устрашатся ни тактики террора, ни людских потерь. Он мог рассчитывать лишь на очень ограниченную поддержку с родины, а на практике почти совсем ее не получал; у него не было опорных населенных пунктов и портов, не было союзников — за исключением непредсказуемых и капризных галлов, которые одни из многочисленных племен Италии давали ему воинов, провиант и фураж. В этой ситуации он не мог не прийти к двум выводам.

Первый вывод заключался в том, что его главной целью и единственной надеждой на успех является разрушение конфедерации городов и племен, созданной Римом; эта задача носила прежде всего политический характер. Все, что Ганнибал делал и предпринимал, служило именно этой цели, и военные действия являлись лишь инструментом, хотя и весьма эффективным, для выполнения поставленной политической задачи.

С учетом изложенного Ганнибал выбирал способы проведения военных операций. Армия его была невелика — всего около 40 000 воинов; у него не было осадной техники, а вся страна была покрыта укрепленными городами, в которых стояли римские гарнизоны. В случае крайней необходимости Рим мог увеличить свою действующую армию в 20 раз. Конница Ганнибала была великолепна, но люди и кони гибли, а заместить их бойцами столь же опытными и умелыми он не имел возможности. У него была хорошая пехота из карфагенян и испанцев, но и римские легионеры им не уступали, если не были лучше — вспомним хотя бы эпизоды прорывов римской пехоты из окружения при Требии и Тразименском озере.

В случае похода на Рим Ганнибала ожидало бы неизбежное и сокрушительное поражение. Город был защищен неприступными крепостными стенами, построенными между 378 и 325 гг. до н. э. Кроме того, римляне не принадлежали к числу народов, которые ошибочно полагают, что стены защищают людей; наоборот, они были уверены, что люди должны защищать стены родного города. Ганнибал, несомненно, являлся человеком, искушенным в вопросах истории войн и сражений, и не мог не знать о неудаче, которая постигла Деметрия Полиоркета. В 305 г. до н. э. Деметрий осаждал остров Родос, и хотя располагал штурмовыми башнями, стенобитными орудиями и катапультами, не смог сломить сопротивление родосцев, потому что их город снабжался всем необходимым по морю. Ганнибал не располагал осадной техникой, а Рим мог получать снабжение из Остии по Тибру, и Ганнибал был бессилен помешать этому, потому что не имел флота.

В чем римляне не могли превзойти Ганнибала, так это в полководческом искусстве, в планировании и осуществлении военных операций. Он неизменно следовал следующему принципу: войну надо вести таким образом, чтобы римляне никогда не могли предугадать его следующего шага и не знали, чего следует ожидать от противника, откуда обрушится следующий удар, и, как следствие, допускали ошибки. Ганнибал никогда не выпускал инициативы из своих рук, и во всех его операциях содержался элемент неожиданности. Перед тем как поразить противника оружием, он старался измотать ему нервы.

Для того чтобы с малыми силами добиваться побед, Ганнибал должен был вести войну в высшей степени маневренную. Статичная, позиционная война была для него неприемлема — в ее условиях он не смог бы проявить своего таланта и в конце концов дождался бы того момента, когда попадет в окружение к подавляюще превосходящим силам противника. Ганнибал же непрерывно двигался, используя хитрости, засады, ловушки и даже вероломство для достижения своих целей. Маневренная война должна была способствовать достижению перспективной политической цели — разрушению Римской конфедерации. Разоряя и опустошая земли союзников Рима, Ганнибал хотел показать, что Рим не в состоянии защитить их. От понимания этого факта до отхода вчерашних союзников от Рима и заключения соглашения с ним, Ганнибалом, один шаг — так думал карфагенский полководец.

Если принять все сказанное в расчет, то легче будет понять, почему менее одаренный военачальник Пирр мог позволить себе пойти на Рим, а военный гений Ганнибал — нет. За пятнадцать лет своего пребывания в Италии было два случая, когда римляне думали, что Ганнибал идет на Рим. На самом деле Ганнибал шел на Рим один раз, но затем отступил. В другой раз от совершил бросок на Рим, чтобы ввести римлян в заблуждение и заставить их военачальников изменить планы, но не преуспел в своем замысле, как мы позже увидим.

Пока война шла на севере Италии, галлы воздерживались от разорения собственной страны, но с перемещением театра военных действий на юг они предались безудержному грабежу. После победы у Тразименского озера Ганнибал прошел мимо Перузии (Перуджа); спорным остается вопрос о том, пытался ли он взять Сполетий (Сполето), но если и пытался, то это ему не удалось. Путь его лежал через Умбрию, где он разорил поместья римских колонистов, в Апулию. Здесь он остановился около города Луцерия, чтобы дать отдых своей армии. Апулия представляла собой благодатный и плодородный край. Ганнибал разослал по округе партии фуражиров, и они заготовили на зиму огромное количество корма для лошадей. Воины Ганнибала не просто отдыхали; расчетливый стратег, Ганнибал не терял времени и готовился к будущим боям. Изолированный на вражеской территории, он провел реорганизацию своей пехоты: внедрил в тактическую подготовку воинов римский опыт (который он имел возможность многократно наблюдать и которым восхищался), перевооружил их, используя захваченное у римлян оружие. По соседству с Апулией жили италийские племена, относительно недавно подчиненные Римом, и Ганнибал надеялся склонить их на свою сторону. Пока еще ни один город Италии не открыл ему своих ворот. Ганнибал выиграл один бой и два крупных сражения, разгромил консульскую армию, но римляне могли с гордостью заявить: ни одна Латинская колония, ни один город Италии не поддержал Ганнибала.

Фабий Кунктатор

Римляне никогда не пытались преуменьшать свои военные поражения. Когда произошла катастрофа у Тразименского озера и толпы взволнованных римлян в ожидании новостей осаждали здание сената, претор Марк Помпоний вышел к народу и сказал: «Римляне, мы проиграли большое сражение. Наша армия разбита, консул погиб». Сенат принял решение готовить город к обороне, восстановить и укрепить крепостные стены и разрушить все мосты через Тибр. Решено было также назначить диктатора; выбор сенаторов остановился на Квинте Фабии Максиме.

Фабий был аристократом, хорошим солдатом и полной противоположностью погибшего Фламиния, который пренебрег всеми церемониями вступления в должность и насмехался над гаданиями накануне боя. Правда, Джанкарно Сузини полагает, что все отрицательные качества Фламиния сильно преувеличены древними авторами — ведь он был представителем оппозиции и противником сената. Как бы то ни было, Фабий Максим начал исполнение обязанностей с того, что строго запретил всяческие небрежения в церемониях, прежде всего религиозных. Он приказал извлечь книги пророчеств Сивиллы Кумской и тщательно их изучить. Оказалось, что жертвоприношение Марсу отправлялось неправильно, жертвы были недостаточны, и всю церемонию необходимо повторить.

Кроме того, для того чтобы умилостивить богов, были приняты следующие меры: принесен обет о проведении игр в честь Юпитера, о постройке храма, посвященного Венере Эрицинской; введена общественная молитва богам о даровании победы; для богов был устроен «пир» — угощение и цветы были предложены изображениям Юноны, Нептуна и Минервы, Марса и Венеры, Аполлона и Дианы, Вулкана и Весты, Меркурия и Цереры. Был дан обет о принесении жертв богам Священной Весны, если будущей весной они даруют военную удачу Риму.

Затем Фабий Максим занялся военными вопросами. Как диктатор, он являлся и главнокомандующим; в его распоряжении была армия, которую Сер-вилий привел из Аримина в окрестности Рима. Фабий приказал набрать еще два легиона, и его армия по численности превысила карфагенскую (хотя конницы у римлян было меньше, чем у Ганнибала). Ожидая приближения Ганнибала к городу, римляне применили тактику «выжженной земли»: сжигали хлеб на корню, разрушали мосты, отводили жителей за стены городов. Между тем Ганнибал не собирался идти на Рим и оставался в Апулии.

Хотя ни один союзник Рима не переметнулся к Ганнибалу, Фабий не собирался оставлять его в покое и предоставлять Ганнибалу свободу действий в чужой стране. Считая, что союзники должны видеть легионных орлов рядом с неприятелем, он двинулся с армией по Аппиевой дороге через Кампанию, Беневент и горы Самния в Апулию. Тактика и стратегия Фабия коренным образом отличались от методов его предшественников; он считал, что главный способ римлян вести войну — нападать первыми — в борьбе против Ганнибала не годится. Проанализировав все сражения, в которых Ганнибал побеждал римлян, Фабий понял, что этому противнику нельзя давать крупных сражений на открытой местности. Поэтому он располагал свои войска у подножия Апеннин, где кавалерия Ганнибала не могла обойти его, и нападал на небольшие отряды противника, выезжающие за провиантом и фуражом. Ганнибал использовал различные ухищрения, чтобы спровоцировать или втянуть Фабия в битву, но старый солдат твердо держался избранной линии и не спешил с принятием опрометчивых или рискованных решений. За это римляне дали ему прозвище Кунктатор — «Медлитель».

Не дождавшись отпадения каких-либо городов Рима, Ганнибал оставил Апулию и, пройдя мимо армии Фабия, через горы Самния и земли гирпинов, мимо Беневента, который закрыл перед ним ворота, пришел в Кампанию — практически тем же путем, по которому шел в Апулию Фабий. Этот переход он совершил по нескольким причинам. Кампания была самой плодородной областью Италии, и созревающий урожай Ганнибал хотел забрать для своей армии, а не отдавать его римлянам.

Здесь находились крупные морские порты — Кумы и Неаполь, из которых можно было наладить сообщение с Карфагеном. Крупнейшим городом Кампании была Капуя, наиболее влиятельный из союзников Рима. Благодаря разведке Ганнибал знал, что в Капуе сильна партия недовольных господством Рима, готовых вместе с ним выступить против римской гегемонии в Италии. Наконец, Ганнибал надеялся, что угроза, нависшая над Капуей, вынудит Фабия последовать за ним в Кампанию и на ее равнине дать карфагенянам крупное сражение.

Пройдя Беневент, Ганнибал двинулся вниз по реке Калор, захватил Телезию, где находились большие запасы зерна, и подошел к реке Вольтурно, через которую переправился возле города Аллифы. Затем по какому-то перевалу он перешел гору, которую Полибий называет Эрибан, а Ливий — Калликула, и спустился на равнину Кампании. На северном берегу Вольтурно, рядом с городом Казилином, он разбил укрепленный лагерь, откуда нумидийская конница начала производить систематические грабительские рейды по округе. Римские солдаты могли лишь наблюдать за тем, как карфагеняне разоряют поместья — Фабий отдал строгий приказ не вступать в бой с противником.

И в армии, и в правящих кругах Рима тактика Фабия вызвала растущее недовольство. Ганнибал знал об этом и как мог способствовал распространению ложных слухов о Фабии. Он приказал не трогать поместий Фабия во время грабительских набегов, и в Риме стали открыто говорить о том, что Фабий вступил в сговор с Ганнибалом и предал отчизну. Между тем Фабий вел переговоры с Ганнибалом об обмене пленными; выяснилось, что пленных римлян у Ганнибала на 247 человек больше, чем захваченных карфагенян у Фабия. Фабий обещал Ганнибалу, что за этих воинов сенат заплатит выкуп, но сенат отказался платить, и Фабий заплатил из собственных средств, продав все свои поместья, не уничтоженные противником. Таким образом, он снабдил врага деньгами, и этот поступок отнюдь не способствовал росту его популярности в Риме.

Но Фабий все еще был диктатором и продолжал воевать так, как считал необходимым. Он последовал за Ганнибалом в Кампанию, разбил лагерь недалеко от Фалерн, у горы Массик — отсюда он контролировал дорогу, по которой Ганнибал мог бы пойти от Аллиф к Риму. Нельзя сказать, что с этой позиции он угрожал тылам армии Ганнибала, потому что у войска карфагенян не было тылов как таковых; Фабий опять уклонялся от сражения, в то время как Ганнибал опустошал земли союзных Риму племен и городов, ждущих от Рима защиты. Усыпив бдительность противника своим бездействием, старый хитрый Фабий приготовил Ганнибалу ловушку.

Равнина, на которую Ганнибал привел свое войско, с юга была ограничена рекой Вольтурно, не имеющей в этом месте бродов; переправиться через нее можно было через единственный мост, охраняемый отрядом римлян. На западе было море, на севере — Аппиева дорога, занятая армией Фабия, а Латинскую дорогу прикрывала сильная латинская колония Теан. На востоке находился горный проход, по которому Ганнибал пришел в Кампанию, и гряда высоких холмов. В этом проходе Фабий поставил отряд из 4 000 воинов, одновременно усилив гарнизон Казилина. Затем основную часть своей армии он также передвинул несколько восточнее — на случай, если Ганнибал решит уходить с равнины тем же путем, которым пришел. Ловушка была расставлена умно; все отряды римлян имели хорошее снабжение — с севера из Лация, с юга из Кампании, с востока из Беневента, и Кунктатор мог позволить себе спокойно ждать, что в этой ситуации предпримет Ганнибал.

Ганнибал тем временем анализировал сложившуюся обстановку. Он видел, что из всех возможных путей движения самым трудным является путь назад, через проход в горах, и знал, что, по убеждению римлян, он, Ганнибал, никогда не ходит одним и тем же маршрутом дважды, хотя они и надежно прикрывали перевал. Именно этим путем он и решил прорываться из западни, причем оставлять римлянам огромную добычу, скот и трофеи, которые карфагеняне собрали в Италии, Ганнибал не собирался. Операцию он начал с того, что бросил нумидийскую конницу на армию Фабия, занимавшую Аппиеву дорогу — римляне должны были подумать, что Ганнибал будет прорываться к Аллифам, откуда открывается путь на Рим. Фабий послал навстречу нумидийцам отряд во главе с Гостилием Манцином, и после сшибки нумидийцы обратились в притворное бегство. Римляне преследовали противника, и в это время из засады по ним ударила тяжелая конница Ганнибала. Она отрезала отряд от основных сил Фабия и уничтожила его; сам Гостилий погиб. После этого карфагеняне подошли к лагерю Фабия, вызывая римлян на бой, но Кунктатор вызова не принял, так как полагал, что войско Ганнибала можно атаковать только в походе, причем не в лоб, а с тыла или фланга.

Затем Ганнибал осуществил план, который сделал бы честь и хитроумному Одиссею. Из захваченного скота он отобрал две тысячи быков и приказал воинам привязать к рогам животных сухие ветви деревьев и факелы. Посреди ночи их подожгли, а обезумевших от ужаса и боли животных погнали вверх по склонам перевала, занятого римским отрядом. Животные ломились сквозь кустарник, покрывающий склоны, поднимая страшный шум, и римляне подумали, что армия противника пытается вырваться из окружения, карабкаясь по склонам на вершины холмов, чтобы обойти занятый проход. Поэтому римские воины оставили перевал и бросились на шум, производимый быками. Этого и ждал Ганнибал. Он послал вперед легкую пехоту, которая уничтожила небольшой отряд римлян, оставшийся сторожить проход, а затем поднял армию и повел ее через перевал. Фабий объявил тревогу и вывел войско в поле рядом с лагерем, но атаковать побоялся — нельзя было понять, что же на самом деле происходит, и он боялся угодить в одну из ловушек Ганнибала, тем более что события разворачивались ночью. Ганнибал спокойно вывел армию с равнины через открывшийся проход и спас всю добычу, провиант и трофеи. Пройдя с другой стороны горной гряды, он через несколько дней уже разбил лагерь недалеко от Аллиф.

Затем Ганнибал двинулся вдоль Вольтурно к Венафруму, откуда по восточной части Лация была проложена дорога на Рим. Он надеялся, что это обеспокоит Фабия, хотя на самом деле собирался идти через Самний и Апеннины на Сульмон (город, в котором родился Овидий). В походе он разграбил земли самнитов, пелигнов и френтанов, а затем подошел к апулийскому городу Геронию (севернее Луцерии), где у римлян находились большие запасы зерна. Жители Герония не открыли Ганнибалу ворот, и он, взяв город штурмом, сравнял его с землей, перебил жителей, хлеб захватил и разбил рядом с пепелищем сильно укрепленный лагерь. Таким образом, он опять оказался в Апулии, на равнинах которой его кавалерия могла действовать совершенно безнаказанно, и поскольку наступила пора уборки урожая, занялся грабежами, готовясь к зиме. Однако беспокойство не покидало Ганнибала. Все это время инициатива была у него в руках и он шел по Италии туда, куда хотел. Он обещал союзникам Рима независимость и показывал, что может и уничтожать их, и помогать им. Но до того времени ни один город не перешел на его сторону, и Римская конфедерация казалась более прочной, чем когда-либо.

Провал попытки Фабия поймать Ганнибала в ловушку привел к новым обвинениям диктатора в промедлении и нерешительности. Он продолжал идти по пятам Ганнибала и стал лагерем у подножия горы Кален, рядом с городом Ларин. Отсюда, он уехал в Рим по государственным делам, передав командование армий начальнику конницы Марку Минуцию Руфу, который уже давно потерял терпение, считал тактику Фабия негодной и стремился вступить в сражение с Ганнибалом. Воспользовавшись отсутствием главнокомандующего, Минуций двинул армию к Героиню и стал лагерем недалеко от карфагенян. Зная все о характере Минуция, Ганнибал ожидал подобного шага и послал небольшой отряд занять холм, откуда можно было угрожать римскому лагерю. Минуций атаковал превосходящими силами, отбросил противника и перенес свой лагерь на отбитый холм.

Минуций осуждал тактику Фабия, однако сам следовал ей и опасался быть втянутым в крупное сражение. Ганнибал возобновил рейды фуражиров по округе, и Минуций выслал кавалерию для перехвата отрядов противника, а сам во главе пехоты атаковал лагерь Ганнибала, в котором воинов было меньше, чем обычно, но был отбит. Как бы то ни было, он показал, что может дать карфагенянам бой, и сенат предоставил ему такие же полномочия, как и Фабию, который вскоре вернулся к войскам. Таким образом, теперь было целых два диктатора, которые поделили армию, взяв каждый под командование по два легиона.

1 — Преторианские ворота; 2 — Декуманские ворота; 3 — Правые ворота; 4 — Левые ворота; 5 — Преторий (палатка полководца); 6 — Форум; 7 — Квесторий (палатка квестора); 8 — Палатка трибунов; 9 — Палатка префектов союзников; 10 — Палатка легатов; II — Вольноопределяющаяся конница; 12 — Вольноопределяющаяся пехота; 13 — Специальные отряды конницы; 14 — Специальные отряды пехоты; 15 — Вспомогательные войска; 16 — Пехота союзников; 17 — Конница союзников; 18 — Гастаты; 19 — Принципы; 20 — Триарии; 21 — Римская конница; 22 — Жертвенник; 23 — Главный проход; 24 — Проход пятой когорты

армию, взяв каждый под командование по два легиона. Минуций вывел свои легионы и разбил на равнине отдельный лагерь. Перед лагерем Минуция была небольшая возвышенность, и ночью Ганнибал послал отряд, чтобы занять ее; это как он рассчитывал, спровоцирует Минуция на атаку. Между тем на правом фланге равнины между возвышенностью и римским лагерем Ганнибал в неровностях местности спрятал отряды лучших воинов. Приманка сработала. Минуций атаковал возвышенность, к которой Ганнибал уже подтянул подкрепления; завязался бой. Ожесточение схватки нарастало, и Минуций ввел в дело все свои силы. Ганнибал двинул на врага тяжелую кавалерию. Стороны сражались с равным упорством, но на заходе солнца воины Ганнибала, спрятанные в засаде, нанесли неожиданный удар во фланг римлянам. Легионеров Минуция охватила паника; они обратились в бегство, преследуемые воинами Ганнибала. Но Фабий был рядом: со своими легионами он пришел на выручку и спас войско Минуция от уничтожения. Ливий сообщает, что Ганнибал так прокомментировал действия Фабия: «Наконец-то туча, столь долго клубившаяся на вершинах гор, разразилась грозой». Минуций построил своих воинов и перед их строем благодарил Фабия, просил у него прощения и называл отцом.

Ганнибал зимовал в своем лагере, римляне — в лагере у подножия горы Кален. Срок полномочий Фабия как диктатора истек, и командование войсками перешло к консулу Сервилию и Марку Атилию Регулу, который до новых консульских выборов выполнял обязанности погибшего консула Фламиния.

Канны

Вопрос о назначении диктатора на 216 г. до н. э. в Риме не поднимался. До новых консульских выборов войсками командовали действующие консулы Атилий Регул и Сервилий Гемин, сменив на постах Фабия и Минуция. Подготовка к консульским выборам сопровождалась острой конкуренцией между кандидатами на эту высшую государственную должность. Кандидатом от популяров выступал сын мясника Гай Теренций Варрон, враг сената и аристократов-патрициев. Грубый человек и беззастенчивый демагог, но любимец плебса, он и был избран консулом. Кандидатом от патрициев выдвинули Луция Эмилия Павла, друга Фабия, хорошего военачальника, который в 219 г. до н. э. успешно воевал в Иллирии. Эмилий Павел также был избран консулом. Сенат постановил, что для борьбы с Ганнибалом армия увеличивается до восьми легионов; еще один легион под началом Луция Постумия Альбина направлялся в Цизальнинскую Галлию для наказания племен, которые дали воинов Ганнибалу; предполагалось изгнание части галлов с занимаемых ими земель.

В соответствии с римским обычаем, консулы командовали войском по очереди, через день. Эту абсурдную систему через две тысячи лет возродили Мальборо и Макс Баденский перед битвой у Бленхейна. Но если в свой день Макс бездействовал, а на следующий Мальборо совершал блистательные операции, то с Барроном и Этилием Павлом дело обстояло следующим образом: первый был бездарным военачальником, но рвался в бой, второй был опытным полководцем, но осторожничал.

Отправление должности консула Варрон начал с вызывающей, наглой речи, в которой обвинил сенат и консерваторов — аристократов в непозволительной затягивании войны; он заносчиво обещал покончить с Ганнибалом в первом же решительном сражении. Узнав об этом выступлении Варрона, Фабий Кунктатор предрек римлянам еще одну катастрофу, более ужасную, чем у Тразименского озера. По его мнению, обстоятельства складывались для Ганнибала более чем благоприятно. Ему противостояла армия, наполовину состоящая из новобранцев, и командовали ею два военачальника, которые имели прямо противоположные взгляды на способ ведения военных действий и были противниками в политике. Ганнибала заботило одно: запасы, сделанные на зимовку, почти истощились. Он оставил Героний и двинулся мимо Луцерии на юг, перешел реку Ауфид (Офанте) и захватил городок Канны, в котором находился склад зерна, заготовленного римлянами. Не так давно археологи раскопали руины этого апулийского поселения.

Захват Канн вызвал взрыв негодования в римском войске; настроения воинов, стремящихся в бой, всячески подогревал Варрон; но Эмилий Павел, командовавший в тот день армией, не захотел напасть на противника, опасаясь засады, Варрон был вне себя от ярости и обвинял коллегу в том, что он упустил отличную возможность одержать победу и закончить войну. Оба консула высказали друг другу много обвинений, причем Эмилий Павел напомнил о судьбе Семпрония и Фламиния, а Варрон заявил, что Фабиева политика промедления и выжидания не дала никаких положительных результатов.

Ганнибал прибегнул к еще одной хитрости. Ночью он вывел своих воинов из лагеря на равнину с одним оружием в руках; все запасы, трофеи и сокровища были оставлены в лагере, в палатках; в лагере горели костры, но стражи поставлено не было. По замыслу Ганнибала, римляне должны были подумать, что он ушел, пытаясь избежать сражения. На деле же он спрятал армию за холмами и собирался напасть на римлян, когда они примутся грабить лагерь. На рассвете римские разведчики пробрались в лагерь противника и увидели, что он пуст, но заподозрили ловушку. Они доложили обо всем Варрону; римские воины кричали, что надо напасть на лагерь, и были на грани мятежа, но Варрон колебался, хотя с радостью отдал бы приказ о нападении. Решено было прибегнуть к гаданию, и его результаты оказались неблагоприятными: священные куры в золотых клетках отказались от предложенного им корма. Тем временем в римский лагерь явились два воина, бежавших из плена, и сообщили, что армия Ганнибала спрятана за холмами и ждет, когда римляне нападут на лагерь противника. На этот раз приманка не сработала.

Хотя битва у Канн и была одной из важнейших в истории, до сих пор не совсем понятно, в каком именно месте она происходила. Недавнее открытие М. Гервазно кладбища недалеко от Канн, казалось бы, дало ответ на этот вопрос, но, хотя генерал Д. Лудовико утверждал, что здесь и произошла битва, тщательное изучение примерно 170 скелетов показало, что кладбище — средневековое. Как утверждают археологи Фернанда Берточчи и Джузеппе Генна, захоронения вообще не содержат оружия, но в них найдены византийские ушные кольца X в. н. э., монеты Романа II Младшего и Иоанна I Цимисхия, относящиеся к 959–976 гг. Далее, скелеты представляют собой останки людей самого разного возраста — детей, девочек и мальчиков, подростков, взрослых и стариков — женщин и мужчин. Нет ничего удивительного в том, что у Канн находилось большое кладбище: этот город был ключом ко всей Апулии, а равнина возле него — местом многих сражений. В 861 г. здесь ломбардцы сражались против салернцев, а через десять лет — против сарацин; в 1018 г. византийцы разбили норманнов, которые в 1041 г. здесь же взяли реванш; в 1083 г. Робер Гискар захватил и разрушил Канны.

Из древних манускриптов не ясно даже, на каком именно берегу Ауфида состоялась битва — на левом или правом, но Невло Деграсси указывал, что это несущественно, потому что река часто меняла свое русло, что происходит с ней и в наше время. Он считает, что битва произошла недалеко от собственно города Канны, иначе ее назвали бы битвой у Ауфида, как было с битвами у рек Тицина, Требии и Метавра.

Полибий сообщает, что римская армия стояла лицом на юг, правый фланг был повернут к реке; армия же Ганнибала располагалась фронтом на север. Значит, сражение происходило на левом берегу Ауфида, где бы в то время ни находилось его русло; наше описание битвы построено на этом предположении.

Перед Каннами римляне разбили два лагеря — по одну и другую сторону Ауфида; лагерь на правом берегу реки располагался рядом с городом Канусий. В день командования Эмилия Павла события развивались вяло, произошла одна незначительная стычка. Маховик событий начал раскручивать Варрон, приняв командование утром следующего дня. Римская армия переправилась на северный берег Ауфида и выстроилась в боевой порядок лицом к реке и параллельно ей. Ганнибал перешел реку следом и построил свои войска лицом к римлянам и тылом к реке. Фланги армии Ганнибала были оттянуты к реке: у него было около 40 000 воинов, вдвое меньше, чем у римлян, и таким расположением войск он избегал их обхода солдатами противника. Солнце светило в спину карфагенянам и в лицо римлянам; кроме того, юго-восточный ветер нес на римское войско тучи пыли. В центре римского войска стояла пехота, на правом фланге — римская кавалерия под началом Эмилия Павла, на левом — кавалерия союзников под командой Варрона. Ганнибал на своем левом фланге разместил галльскую и испанскую конницу во главе с Гасдрубалом (это был тезка брата Ганнибала), на правом — нумидийскую конницу, которой командовал Магербал. Центр занимала галльская и испанская пехота, по бокам которой стояли отряды африканцев; ими командовали сам Ганнибал и его брат Магон. Чуть позже Ганнибал произвел в построении изменение: он выдвинул отряды галлов и испанцев, стоявшие в центре, навстречу противнику, так что построение его войска напоминало лук, выгнутый в сторону римлян.

Перед сражением командующие, как обычно, обратились к воинам с речами. Плутарх рассказывает следующий интересный эпизод.

Проезжая перед фронтом армии карфагенян и посматривая на огромную массу римской пехоты, один из соратников Ганнибала, Гискон, выразил озабоченность численным превосходством противника. Ганнибал ответил: «Есть одна вещь, Гискон, которой ты не заметил». Гискон спросил: «Какая же?» «Во всем этом скоплении людей, стоящих напротив нас, нет ни одного, которого звали бы Гисконом», — ответил Ганнибал. Эти слова взвали громкий смех у его спутников; так, смеясь и шутя, они продолжали объезжать строй своих воинов, которые, видя настроение своих командиров, воспряли духом.

Сражение началось столкновением конницы Гасдрубала (8 000 человек) и кавалерии Эмилия Павла (2 000 человек). Из-за тесноты многие римские конники спешились; постепенно воинов Павла оттеснили, они оказались зажаты между рекой и собственной пехотой и большей частью погибли. Конница Гасдрубала пронеслась позади и вокруг строя римской пехоты и обрушилась с тыла на кавалерию союзников Рима, с которыми уже сражались нумидийцы; союзники бежали с поля боя.

Тем временем римская пехота обрушилась на центральный выступ карфагенского строя и стала вдавливать его внутрь. Ганнибал лично наблюдал за происходящим; пока все шло по его плану. Варрон допустил грубую тактическую ошибку, построив в пехоту плотными рядами, без интервалов и промежутков, в виде прямоугольника. Он рассчитывал этой монолитной массой нанести сокрушительный удар по врагу, но тем самым лишил легионы их главных тактических преимуществ — способности перестраиваться и маневрировать. Масса римской пехоты продолжала двигаться вперед, и сначала строй воинов Ганнибала выгнулся в противоположную сторону, а затем принял подковообразную форму, обтекая римлян с флангов и оставаясь перед их фронтом. Отряды Ганнибала были выстроены так, что на флангах римской пехоты оказались лучшие бойцы — ветераны-африканцы, и римляне оказались словно между молотом и наковальней. Карфагеняне стиснули римский строй и начали уничтожать солдат противника, большая часть которых вообще не могла принять участия в сражении и просто стояла, ожидая своей участи. Когда же Магарбал прогнал последние остатки римской конницы с поля боя и со своей тяжелой кавалерией обрушился на тылы римлян, сражение превратилось в бойню. Римлян убивали там, где они стояли, не давая ни одного шанса на спасение. Две консульских армии усиленного состава были уничтожены.

Потери сторон оценить трудно. Древние авторы сообщают, что Ганнибал потерял 6 000 воинов, римлян же было истреблено 70 000. Погиб консул Эмилий Павел. Во время боя, увидев, что он ранен и обливается кровью, военный трибун Грей Корнелий Лентул предложил Павлу своего коня, чтобы он спасся и гибелью консула не усугублял постигшую Рим катастрофу. Но Эмилий Павел отказался и приказал Лентулу скакать в Рим и предупредить сенат, что он, Эмилий Павел, никогда не забывал его наставлений. Что касается Варрона, то он, бежав с поля боя, с остатками союзной конницы отправился к Венуссии. Гарнизоны двух римских лагерей сумели собраться в Канусии — около 14 000 воинов, во главе которых встал молодой военный трибун Публий Корнелий Сципион. Это было все, что осталось от огромной римской армии. Еще одна военная катастрофа обрушилась на римлян, как бы переполняя чашу постигших их бедствий: в северной части Италии легион Луция Постумия попал в засаду. Римляне двигались через лес по дороге, когда бойи внезапно перекрыли путь и вперед, и назад, завалив дорогу заранее подрубленными деревьями, а затем с флангов напали на римлян из лесной чащи. Постумий, избранный консулом на следующий год, погиб, а его два легиона уничтожены.

Некоторое время армия Ганнибала стояла на поле боя, собирая трофеи. Передают, что Ганнибал отправил в Карфаген три бушеля (мера веса) золотых перстней, снятых с убитых римских всадников. Тело Эмилия Павла карфагеняне нашли и предали почетному погребению с воинскими почестями. Пленных — три тысячи пехоты и полторы тысячи всадников — провели перед Ганнибалом. Тех, кто не являлся римскими гражданами, он отпустил по домам, а за римлян назначил выкуп: по 500 денариев за всадника, по 300 — за пехотинца и по 100 — за их слуг и рабов. Затем он отобрал десять пленных и послал в Рим, чтобы они сообщили сенату об условиях освобождения и размерах выкупа, но сенаторы отказались платить и заявили, что такие воины Риму не нужны. В конце концов Ганнибал отпустил пленных, а сенат отправил их в Сицилию, где в наказание они должны были служить, не получая платы. Когда же Варрон с остатками конницы приблизился к Риму, у ворот города его встретили сенаторы и магистраты и благодарили за то, что он спас хотя бы часть воинов и не потерял веры в победу и в республику.

В это тяжелое для Рима время сенат действовал сурово и решительно. Плач и стенания были запрещены, ношение траурных одежд ограничено, распространение слухов строго наказывалось, никому не разрешалось покидать город. Необходимо было умилостивить богов, и сенат постановил вновь обратиться к Сивиллиным книгам пророчеств; Квинт Фабий Пик-тор был направлен в Дельфы, дабы вопросить оракула, какие особые молитвы и подношения следует обратить к богам, чтобы небеса смилостивились над римлянами. Был проведен набор в армию; должники и преступники освобождены из тюрем, вооружены и зачислены в войско. На общественные деньги государство выкупило у собственников 8 000 рабов и сделало их солдатами. Все ремесленные мастерские изготовляли оружие. Марк Юний Перан был назначен диктатором, Тиберий Семпроний Гракх — начальником конницы, а претор и Beтеран Галльской войны Марк Клавдий Марцелл возглавил войска, стоявшие в Канусии.

Победа у Канн имела для Ганнибала особое значение, поскольку привела не только к военным, но и политическим последствиям: впервые Римская конфедерация, до этого казавшаяся монолитной, дала трещину. Многие города и племена после Канн перешли на сторону Ганнибала: Арпы, Салапия, Гердо-ния и Узент в Апулии, многие города в Лукании, все города (кроме греческих) в Брутгии, пиценты, переселенные римлянами в район Салерна, тирпины, большая часть самнитов (за исключением пентриев), а немного спустя — Капуя, главный город Кампании и важнейший из союзников Рима.

Ни одна латинская община не перешла на сторону Ганнибала. Латинские колонии Венусия, Луцерия, Канузий, Брундизий, Посидоний (Пест), Коза и Каль (Кальви) подвергались смертельной опасности, но твердо хранили верность Риму, как и греческие города Неаполь, Регий, Фурии и Тарент, и не только потому, что враждовали с племенами Лукании и Бруттия, которые переметнулись к Ганнибалу, но и в связи с чувством глубокой неприязни, которые взаимно питали греки и их соперники в торговле карфагеняне. За этими исключениями, практически весь юг Италии ниже линии реки Вольтурно — гора Гарган (на Адриатическом побережье) был в руках Ганнибала.

Капуя

В Италии Ганнибалу нужны были не только союзники, но и морской порт, который обеспечил бы поддержку людскими ресурсами, деньгами, хлебом, боевыми конями и слонами со стороны Карфагена. В Карфаген он отправил своего брата Магона — сообщить о достигнутых успехах и потребовать немедленной помощи, прежде всего пополнения людьми, ведь армия Ганнибала также несла потери, в то время как захваченные территории надо было удержать и продолжить войну с Римом, нанося ему все новые поражения и расшатывая конфедерацию Рима.

Но в Большом Совете Карфагена у Ганнибала был враг — Ганнон (тезка его брата). Он приводил следующие аргументы: Ганнибал сообщает, что уничтожил римские армии, но просит пополнений; чего он попросит, если потерпит поражение? Он сообщает, что захватил два римских лагеря со всеми припасами, но требует денег и хлеба; чего он потребует, если его собственный лагерь разграбят римляне? Он сломил могущество Рима в битве у Канн, но разве хоть один латинский город перешел на сторону Карфагена? Нет. С тех пор как Ганнибал ступил на землю Италии, дело не продвинулось ни на дюйм. В Испании Гамилькар вел войну, целиком опираясь на ресурсы этой страны; почему Ганнибал не может делать то же самое в Италии?

Однако вопреки всем усилиям Ганнона Большой Совет решил оказать Ганнибалу помощь, хотя и небольшую — четыре тысячи нумидийских конников и сорок слонов должны были отправиться в Италию. Также было решено переправить из Испании в Италию 20 000 воинов, но осуществить этот план не удалось: в Испании Публий Корнелий Сципион и его брат Гней нанесли поражение Гасдрубалу Барке и одному из Ганнонов и оттеснили их к югу от Эбро. Большой Совет оказался не в состоянии понять, где решаются стратегические задачи войны, и все свое внимание сосредоточили на Испании — ведь римляне там активизировались, а Испания была основным источником серебра для Карфагена. Стремление уберечь этот источник ослепило карфагенскую аристократию, и она не смогла понять, что помощь нужна прежде всего Ганнибалу, который добился первых серьезных успехов по разрушению конфедерации, созданной Римом. Ганнибал вынужден был довольствоваться весьма ограниченной поддержкой, а большая часть средств и воинов была направлена в Испанию. Но уникальная возможность спасти Карфаген и нанести поражение Риму еще не была упущена: на Сардинии началось восстание против римлян, и остров можно было захватить вместе с соседней Корсикой; для этого требовалось немедленно помочь восставшим. Бойи вновь подняли мятеж и могли поднять против Рима всех галлов, живущих в Италии, этруски и умбры были готовы отшатнуться от Рима. Карфаген заключил договор с царем Македонии Филиппом V, который хотел захватить Эпир и высадить войска в Италии. Однако правители Карфагена не смогли использовать ни одну из этих возможностей.

От Канн Ганнибал двинулся на Самний, а оттуда — в Кампанию. Он хотел захватить Неаполь, крупный морской порт, но, увидев его крепостные стены, изменил намерения и двинулся к Капуе. В этом большом и богатом городе было две партии: одна состояла из приверженцев Рима, другая выступала за союз с Ганнибалом. Капуанцам предстояло сделать трудный, но неизбежный выбор. Они послали делегацию к Баррону, который стоял в Венусии, и просили о помощи против Ганнибала. Но Варрон заявил, что они должны прежде всего выполнить свой союзнический долг и сначала помочь Риму: дать деньги, хлеб, 30 000 пеших и 4 000 конных воинов; все это, как сказал Варрон, капуанцы легко соберут в Кампании. Подобные требования не могли не возмутить жителей Капуи, ведь Ганнибал стоял у ворот города со своей армией. Поэтому они изгнали римский гарнизон и заключили соглашение с Ганнибалом: Кампания переходила под власть Капуи, ее жители (за исключением добровольцев) не обязаны были вступать в войско Ганнибала, законы и устои управления в городе оставались неизменными, и Ганнибал передавал капуанцам три тысячи пленных римлян, которых они могли обменять на такое же количество своих сограждан, рекрутированных в римскую армию и посланных служить на Сицилию. Фактически эти 3 000 капуанцев являлись заложниками, гарантирующими лояльность Капуи по отношению к Риму. Заключив соглашение, капуанцы пригласили Ганнибала в город и устроили в его честь роскошный пир.

Измена капуанцев Риму была самым большим успехом Ганнибала, потому что этот успех имел политическое значение. Вслед за Капуей на сторону Ганнибала перешли два близлежащих города страны осков — Калация и Ателлы. В ознаменование нового союза в Ателлах была отчеканена монета с изображением африканского слона. Казалось, планы Ганнибала становятся реальностью.

К союзу с Ганнибалом склонялся еще один город, расположенный к востоку от Неаполя, — Нола. Большая часть его жителей считала, что в случае подхода Ганнибала надо открыть перед ним ворота города. Но в Нолах стоял римский гарнизон, да и Марцелл знал о настороениях нолянцев и вовремя подошел к городу со своими легионами. Ганнибал тем временем попытался взять Неаполь, но безуспешно, затем разграбил город Нуцерию Алфатерну и появился перед Нолой, где уже стояли римляне. Впервые Мар-целл сорвал планы Ганнибала: надеясь на то, что в Ноле у него есть тайные союзники, Ганнибал напал на город, но римляне дали ему отпор и заставили отступить.

Тогда Ганнибал обратил свой взор к Казилину. В этом городе находился единственный мост через реку Вольтурно, поэтому он имел особое значение для Ганнибала. Попытка захвата города с налета не удалась, и Ганнибал взял его в осаду. Римляне снабжали жителей Казилина провизией, отправляя ее в бочонках по течению Вольтурно; но карфагеняне разгадали хитрость и стали вылавливать бочонки из реки. Город был вынужден сдаться; Ганнибал отпустил римский гарнизон в Кумы, взяв выкуп по 7 унций золота с человека. Казилин он передал капуанцам, но оставил в городе карфагенский гарнизон, после чего отправился на зимние квартиры в Капую.

Неоднократно утверждалось, что роскошная жизнь в Капуе подорвала моральный дух Ганнибала и его армии, что именно поэтому он не одерживал больше громких побед. В этой связи упоминается и старая байка о том, что он якобы собирался, но не решился после Канн пойти на Рим. Ливий сообщает, что Магарбал умолял Ганнибала без промедления двинуться на ненавистный город и убеждал его, что через пять дней он будет пировать на Капитолии. Когда же Ганнибал ответил отказом, то Магарбал со всем апломбом кавалериста, ничего не понимающего в осадах крупных крепостей, воскликнул: «Ганнибал, ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться победой!»

Миф об утерянной возможности похода на Рим сопровождается столь же безосновательными утверждениями о том, что в Капуе Ганнибал предался утехам любви и поэтому отринул свои великие замыслы. Почву для этих домыслов подготовило одно из замечаний Аппиана: Ганнибал-де проводил время в непривычной для него роскоши и, что было ему вообще-то несвойственно, увлекся женщинами. Но подобное утверждение полностью опровергается Юстином, который сообщает: Ганнибал был настолько равнодушен к женщинам, что с трудом верилось в то, что он родился в Африке. Скорее всего, отрывок из Аппиана является примером римской пропаганды.

216 г. до н. э. стал годом наивысших успехов Ганнибала — и в военном, и в политическом плане; после этого удача начала постепенно отворачиваться от него. Для этого было много причин. Прежде всего, за два года трудных походов и тяжелых боев ядро его армии — африканские и испанские ветераны — понесло значительные потери, восполнить которые не представлялось возможным. Его армия пополнялась «подручным материалом», галлами и италийцами, и гений Ганнибала добивался того, что они становились настоящими солдатами, но все же это были не те бойцы, что прошли с Ганнибалом из Испании через Альпы на землю Италии.

Кроме того, Ганнибал не только побеждал римлян; каждой своей победой он учил римских полководцев, как надо воевать, планировать и осуществлять операции. Римские военачальники оказались прилежными учениками в искусстве войны. Он и сам учился у римлян — быстро понял, что легионеры в плане подготовки, дисциплины и вооружения превосходят его пехоту, и переиначил свою армию на римский лад, копируя и подготовку, и тактику, и вооружение.

Особое значение имеет то, что римляне сражались на родной земле и дрались так, что как подобает настоящим патриотам. Что касается армии Ганнибала, то большая часть его воинов вообще не имела родины и не знала, что значит — за нее воевать. Они не являлись гражданами, подобно римлянам, а были наемниками — из Африки, Испании, Балеарских островов, Галлии, Лигурии, Италии, Греции — и преданны они были не какой-то абстрактной идее, а лично своему военному вождю — Ганнибалу. Воля и дарование лидера, которыми Ганнибал обладал в высшей степени, позволила ему в течение пятнадцати лет вести своих воинов по чужой земле, вдали от дома, и ни разу его солдаты не подняли мятежа, не выступили против своего военачальника, его многонациональная армия не раскололась изнутри и не распалась. Всего два раза из войска Ганнибала дезертировали отряды, и то небольшие — и это за 15 лет походов и сражений.

И, наконец, Карфаген фактически отвернулся от Ганнибала и предоставил его собственной судьбе. Удивительно то, что, несмотря на все эти трудности, Ганнибал так долго оставался непобедимым.