Гарем стервозных мажорок 5 [СИ]

Глава 20

Пару раз Виктор еле уворачивался от веток, которые норовили ударить в лицо. Ещё примерно через километр Сёма поскользнулся и чуть не поплыл вниз по склону.

— Эй, ты же вроде трезвый! — засмеялся Виктор.

— У меня японская выдержка, как у самураев, — ответствовал Сёма, поднявшись и отряхнувшись.

Поcле этой его реплики по ходу пути разговор сместился на Японию.

— А где твоя невеста Мисаки? — Сёма явно решил поддеть Виктора.

— Где-то в Москве, виделись недавно.

— Да ладно. И чего, ты на ней женишься?

— Не знаю, дружище. Она мне уже не невеста.

— Семён, ты слишком любопытен, — заявила Лада.

— Имею право — мне же интересно! — ответил он ей.

— Свадьбы не будет! — усмехнулся Виктор. — Не хочу в Японию уезжать.

— Почему? — удивился Семён и повернул голову.

— Из того, что я знаю про Японию — у них там всё гораздо жестче, чем у нас, и нет такой вольницы для аристократов.

— Не совсем так, но да, — сказала Лада.

— И в чём конкретно это заключается? — полюбопытствовал Сёма.

— Тебе прям всё рассказать? Ты в Японию надумал? — усмехнулась она.

— Всё равно идти ещё далеко, расскажи, — попросил русоволосый.

— Ладно, раз ты прогуливал уроки в школе и абы как учишься в академии, то слушай... — залилась смехом Лада.

Виктор шёл сзади и слушал молча, хотя ему вообще хотелось тишины.

Из рассказа Лады, щедро сдобренного шуточками в отношении недостаточной образованности Семёна, следовало, что в Японии после трех десятилетий анархии, вызванных адаптацией общества к магии и органично переросших в жестокие кланово-корпоративные войны середины восьмидесятых годов прошлого века, была создана так называемая полиция магоконтроля — элитное подразделение для поддержания порядка и баланса среди кланов магической аристократии.

«Что-то такое говорила Образцова, когда наехала на нас со Стеллой в „Неаполе“! Точно, вот это оно и есть!» — припомнил Виктор. — «В Японии общество гораздо более клановое, чем у нас. И довольно жесткая иерархия, а не как у нас — относительная вольница и почти демократия».

Полиция магоконтроля обладала такими же серьезными полномочиями в отношении магов-аристократов, как и любая полиция в других странах в отношении обычных граждан. Ведущие кланы новой аристократии, выросшие из прежних дзайбацу после обретения магии в конце сороковых годов и состоящие из магов с различного рода способностями, были вынуждены признать и очертить полномочия новой структуры под жестким давлением правившего тогда Лучезарного Тэнно, он же император Хирохито. Комплектование стало проводиться по утвержденной императорским указом системе — из младших членов кланов, имеющих определённый уровень магического коэффициента. В итоге, по словам Лады, которые весьма удивили Виктора, семьи старались сплавить в эту структуру наименее для себя ценных членов рода. Межклановая преступность и ощутимые жертвы среди высокоодаренных магов уже в восьмидесятых относительно быстро пошли на спад, и через десятилетие магополиция стала просто элитной частью прежней имперской полиции. В начале нового тысячелетия она сыграла ключевую роль в парламентском путче против религиозно-авторитарной власти императора, в решающий момент выступив на стороне нескольких ведущих финансово-промышленных кланов, которые тайно опирались на американскую поддержку.

«Будь у нас такая структура, я бы точно в неё попал в качестве наказания!» — со всей определённостью понял вдруг Виктор.

— Кузина, а чего же у нас нет такой организации? — поинтересовался он.

— Ты представляешь, что начнется? Вместо всех этих ритуалов родовых неудачников будут сплавлять туда, в итоге в трех наших столицах появится ещё один силовой клан, который будет тянуть одеяло на себя. Никто на такое не пойдёт!

— Я не согласен с тобой, Лада! — заявил Семён. — Я бы пошёл добровольно, если бы были гарантии независимости со стороны наших главных кланов.

— В наших реалиях это невозможно обеспечить, вы же понимаете, да? — хмыкнула Лада.

— Никто толком не пытался. Конечно, у нас всё насквозь клановое, но если попробовать создать такой отряд в милиции, может получиться что-то дельное, — поддержал приятеля Виктор.

— Нет, мальчики — теперь я вижу, что историю вы изучали очень плохо! — с уверенностью в голосе произнесла блондинка.

Виктор чуть ускорился и приблизился к ним.

— Это почему? — спросил он.

— А ты вообще в курсе, какую роль играет это подразделение в нынешней Японии? — повернула кузина к нему голову.

— Держит за глотку аристократов и не даёт им беспредельничать, — засмеялся Семён.

— Это официальная версия, а на самом деле всё далеко не так, — промолвила Лада. — Кстати, ты первый бы попал под раздачу, Сёмушка — с твоими-то выходками.

— Ты нас заинтриговала, кузина, — Виктор хотел коснуться её попки, но в последний момент передумал.

— Видити ли, императорская династия потеряла реальную власть в начале нулевых. Они очень долго бодались с клановой аристократией, но именно вмешательство этого элитного отряда полици привело к успеху фактически путча, возглавляемого лидерами парламента. Можно сказать, произошла буржуазная революция, как у нас в феврале девятьсот семнадцатого.

— А, точно — Демократическая революция, я в учебнике читал! — вспомнил Семён в видом знатока.

— Это громко сказано, но по факту реальная власть перешла в руки к лидерам наиболее влиятельных олигархических семей, которые по совместительству являются лидерами парламента и членами правительства.

— Что-то это мне напоминает, — усмехнулся Виктор.

— А как ты хотел? Демократия не только у нас такая, а практически во всём мире, — ответила Лада.

— Ну да. Демократия — она как человеческое тело, совсем несовершенно, — глубокомысленно заявил Семён.

— Так ты ещё и философ, надо же, — иронично протянула Лада и повернув голову, подмигнула Виктору.

— Конечно, всегда увлекался и продолжаю, — охотно подтвердил Сёма.

— Ну так растолкуй нам свой глубокий тезис, — с легким ехидством произнесла блондинка.

— Давайте спустимся и растолкую тогда.

Они подошли к небольшому овражку с довольно крутым спуском. Было видно, что кто-то вполне себе навернулся, о чём свидетельствовал глубокий след посреди зарослей молодого папоротника. Семён, как истинный джентльмен, предложил руку Ладе.

«Его шансы растут, теперь Лада точно замолвит за него словечко перед Лерой», — усмехнулся про себя Виктор.

Спускаясь следом за ними, он зацепился за какую-то корягу и сам чуть не упал им на спины.

— Надо было овраг этот обойти!

— Тогда мы след потом бы не нашли, кузен.

Метров через сто им пришлось подниматься.

— Далеко ещё до болот? — поинтересовался Виктор.

— Не знаю. Километра два или больше, думаю, — ответила Лада.

Поднявшись, остановились попить воды. Виктор достал припасенные бутерброды. Лада не захотела, один он отдал Семёну.

— Ну так что, философ?! — посмотрела блондинка на него, когда тронулись дальше.

— Ты про демократию? — уже менее уверенно промолвил Семён, доев бутерброд.

— Да. Жду раскрытия твоей мощной мысли, — усмехнулась блондинка.

— Ну ладно, всё равно дичь нам не попадается, поэтому можно и поболтать, — слегка приободрился Сёма. — Только я начну с самых основ того, что мы проходили ещё в школе.

— Ну валяй, раз тебе так легче!

Виктору было хорошо заметно, что кузина еле сдерживается от смеха.

— Короче, я считаю и это доказывает вся история, что демократия — очень плохой вариант государственного устройства, — заявил с пафосом Сёма. — Если мы вспомним Афины, — при этих словах Лада хохотнула, — то уже тогда было ясно, что народ при демократиии способен творить только полную херню.

— Да ты что! — кузина обернулась и подмигнула Виктору.

«Она в отличном настроении, Сёма её реально забавляет. Лучше бы ему умолкнуть», — лениво подумал Виктор.

— Да, именно так. Я очень хорошо помню, как во время Пелопонесской войны...

— Ох какие ты слова знаешь! — не удержалась Лада и перебила его.

— А то! Можно не перебивать? — напыщенно промолвил Сёма.

— Ладно, — взмахнула ладонью блондинка.

— Так вот, та война длилась лет тридцать, если я не ошибаюсь, и в Афинах была демократия. Благодаря этому народ, он же афинский демос — носитель власти, приговорил к смерти нескольких начальников флота из-за того, что они понесли потери в боях и потеряли корабли из-за шторма. Эти полководцы и флотоводцы победили врагов, но не смогли оправдаться перед толпой.

— Помню, было дело, — подтвердила Лада. — И что? Ты не путай античную демократию с современной.

— Демократия одинаковая всегда, тогда она была в чистом виде и уже тогда было понятно, что народ не может и не способен понимать правду, особенно неприятную для себя.

— Между прочим, не такая уж плохая мысль, — произнес шедший чуть сзади Виктор. — Давай, Сёма, убеди кузину мощными аргументами — меня ты уже частично убедил!

— Дружбан, в тебе я не сомневался! — просиял Семён. — Так вот, народ боится трудностей, не хочет их и готов поверить самым разным проходимцам. Был такой кадр в Афинах — Алкивиад. Он предложил экспедицию на Сиракузы, чтобы захватить их, подбил собрание одобрить этот поход вопреки мнению более опытных полководцев. Естественно, экспедиция окончилась полным пиздецом, погибли эти полководцы и куча граждан, а сам этот Алкивиад бежал в Спарту, то есть к главным врагам, и предложил им свои услуги. А после поражения Афин ещё вернулся и снова убедил народ дать ему власть. Нормально, да?

— Ну, Алкивиад — фигура весьма интересная. Поэтому пример твой грамотный, но далеко не типичный, Сёмушка. Так что продолжай, — уже более мягко ответила Лада.

«Забавляется кузина. Видимо, Сёма своими умными речами дотрандится до того, что она сама заставит Лерку охмурить его. Хорошо ли это для Сёмы? С точки зрения того, что девочки возьмут его в оборот — не особо. Лениться, бездельничать и заниматья херней ему станет совсем некогда».

Впереди, метрах в сорока, что-то быстро пробежало.

— Заяц! — Семён потянулся снимать ружье, но серого уже и след простыл — он ушёл в заросли.

— Оставь, — сказал Виктор. — Про демократию у тебя лучше получается.

Лада засмеялась и нагнулась завязать шнурок.

«Да, впечатляет», — несколко секунд парень палился на её крепкую задницу, да и Сёма тоже посматривал.

— Давайте ускоримся, а то мы до завтра здесь бродить будем, — сказала она.

Некоторое время шли молча и глядели по сторонам — где один заяц, там мог быть и ещё один.

— Продолжу, — нарушил тишину Семён. — Может, в древние времена, когда в городах жило три или четыре десятка тысяч людей, демократия и была возможна, но всё равно во время войн что в Греции, что в Риме выбирали диктаторов, которые единолично руководили армией. А потом эти диктаторы не хотели отдавать власть, разгоняли все эти собрания, устраивали террор и проводили всякие реформы, как Цезарь или Наполеон.

— Друг мой Семён, а не путаешь ли ты прямую демократию и представительскую? — весьма ехидно спросила Лада.

— Ну, нет, — как показалось Виктору, его дружбан на миг растерялся. — Разницы в принципе никакой нет.

— Да-а?

— Что современная демократия — это цирк, что древняя — один сплошной хаос. Всегда выбор стоял между кнутом, хлыстом и розгой. Стоит и сейчас. Что хочешь, то и выбирай из этого.

— Ох ты какой у нас анархист, оказывается, — хихикнула блондинка.

— Нет, я не анархист. Ты сказать дашь?

— Ладно, мы тебя внимательно слушаем! — Лада повернулась к Виктору и улыбнулась краем губ.

— Обычный народ, что в древние времена, что сейчас, он же вообще не знает и не понимает, кого и что ему предлагается выбирать. Что может понимать в политике железнодорожник или уборщица? У нас вот предлагают провести плебисцит по вопросу выборности судей в городских и областных судах — ну что может понимать какой-нибудь Вася-электрик из Иркутска или Ваня-алконавт из Оренбурга в таком важном вопросе? Зачем вообще такое надо отдавать на голосование толпе?

Для Виктора намерение о таком плебисците стало новостью.

— И когда это будет? — спросил он.

— Что, плебисцит? — повернулся к нему Сёма и Лада тоже.

— Ну да. В честь чего это? Выборность судей такого уровня — это что-то новенькое.

— Хотят в октябре провести, перед бюджетными чтениями. В Думе хотят взять за основу американскую систему с их подотчетностью и выборностью судей местным общинам, но как обычно, юридический комитет в попытке угнаться за популярностью крепко перегинает палку. А учитывая, что там сидят марковские и деникинские креатуры, разбавленные социал-демократами — их особо горластыми борцами за права рабочих из адвокатуры, то ничего хорошего от такой инициативы ждать не приходится, — разъяснила ему Лада.

— Вот и я об этом говорю! Я хотел идти учиться на юриста... — начал Семён, но его перебила блондинка:

— Но почему-то пошёл на банкира!

— Это не я решал, а папаша, — развел руками Сёма. — Вот видите — я вам доказал, что демократия — это полная херня!

— Допустим, не доказал, но привёл несколько убедительных аргументов, — усмехнулась Лада.

— А какие ещё вам аргументы нужны, мадемуазель Лада? В Америке — двухпартийная олигархия, в Японии — корпорократия, у нас — однопартийная олигархия по сути, раздираемая внутренними противоречиями. Разве что в Европе есть какие-то вроде открытые выборы, которые на что-то там у них влияют, и то не везде.

— Если бы выборы на что-то влияли, их бы давно отменили, — вспомнил Виктор изречение и ухмыльнулся.

— Вот именно. Очень дельная мысль, Витюха! — одобрительно промолвил Семён. — Демократия — это если бы утром кто-нибудь объелся торта с несвежим сливочным кремом, днём пошёл бы на приём к итальянской королеве и там, пусть меня извинят дамы, обдристал бы весь дворец, все гобелены, скульптуры и картины прямо во время торжественного застолья на глазах у публики.

— Семён, я аплодирую твоей бурной фантазии, конечно, но... — промолвила Лада, не сдержалась и засмеялась, прикрыв рот ладонью, потом успокоилась и продолжила: — Я не буду спрашивать, каким образом это можно сделать с картинами и скульптурами, но сравнение весьма поэтичное, с позволения сказать. Только к демократии отношения не имеет.

«Сёмка что-то набирает и набирает очки в её глазах, будто паровоз, идущий напролом. Лада всегда его считала довольно недалеким оболтусом, а гляди ж — целый философ он тут у нас выискался. Растёт человек», — отметил про себя Виктор.

— Между прочим, подобная неприятность может случиться и с самой итальянской королевой, — негромко промолвил парень скорее для себя.

Однако этого хватило, чтобы Лада тихо вскрикнула, остановилась и снова затряслась от смеха, прикрыв ладонью рот.

— Ох и весело с вами. Давно я так хорошо не отдыхала, — вымолвила она.

— Семён своим ярким сравнением хотел показать, что современная демократия базируется на полной безответственности всех сторон процесса, — задумчиво произнес Виктор, когда они двинулись дальше.

— Точно, дружище, именно это! — охотно подтвердил Сёма.

— Ну ладно, ты был довольно убедительным. И что же ты предлагаешь вместо текущей представительской демократии? — заинтересованно спросила у него Лада.

— Да откуда я знаю? Монархия — тоже сомнительный вариант, особенно на наших просторах, а больше ничего на ум не приходит. Живём, как живём, — развел ладони Семён.

Раздались несколько выстрелов, очень хорошо слышных.

— Там всех кабанов без нас перебьют, надо поторапливаться, — оживился русоволосый.

Он снял ружье и взял его на изготовку, ускорив шаг и обогнав Ладу.

Виктор через несколько секунд поравнялся с ней.

— А насчёт судей — это действительно интересно. Кто же продвигает эту реформу? — поинтересовался он.

— В принципе, внутри партии есть согласие на этот счёт, но Корниловы сомневаются. Да и процесс этот малопредсказуемый — неизвестно кого могут избрать на эти должности.

— А придумал вообще кто?

— Если не ошибаюсь, после визита министра иностранных дел Май-Маевского в Лондон и Вашингтон прошлой осенью как раз и всплыла эта тема. Я как-то не интересовалась этим вопросом, кузен.

— А стоит, скажу тебе. Как ты оцениваешь работу наших судей и вообще судебной системы?

— Ниже среднего, — поморщилась Лада. — Даже нашей службе довольно часто не удаётся получить у них экстренный ордер, не говоря уже про ментов.

— Может, это свидетельствует о независимости системы от власти?

— Вит, ну не смеши. Это где-то в сказке такое может быть. Это свидетельствует о чрезмерной бюрократии, неэффективности и клановости, больше ни о чём.

— Тогда, может, предлагаемая реформа не так и плоха? Привлечь население в качестве арбитра, пусть избирают судей из нескольких кандидатур.

— Нет, это окончательно парализует систему, — заявила Лада и через пару шагов резко остановилась и посмотрела на Виктора: — Очевидно, парализует, это я тебе гарантирую как практик.

— Эй, не отставайте, — крикнул им Семён, который успел удалить шагов на пятнадцать вперёд.

— Значит, к этой реформе стоит присмотреться повнимательнее, да? — констатировал Виктор, глядя в глаза кузине.

— Вот именно. Знаешь, я уже начинаю думать, что твоя затея с выборами — как раз то, что нам сейчас надо.

— То есть твоя поддержка теперь обеспечена? — усмехнулся парень.

— Она и так была обеспечена, но сейчас я прямо зажглась этим делом. Будет весело!

Довольный услышанным Виктор покивал.

— Идём. Во сколько завтра самолёт?

— Днём или вечером, от погоды будет зависеть — в других областях по пути следования грозы и ураганы.

— Идём скорее, — предложил Виктор, поскольку увидел, как Сёма наводит куда-то ружье.