Гарри Поттер и Пушистые проблемы (СИ)

Глава двадцать четвертая. Магия природы

Том Реддл испытывал определенные трудности — тело Квиррелла всё чаще и чаще подводило его. То нога не вовремя подвернется, то окоченевшая рука откажется сгибаться, то ещё что… С речью дело тоже обстояло неладно, и в конце концов Квиррелл из заики стал Квирреллом-немым. Пришлось замолчать по печальной причине: полностью разложились голосовые связки, это-то и привело к немоте. Том перерыл всю хогвартскую библиотеку в безуспешных поисках средства помочь умирающему телу Квиррелла, потому что без тела ему здесь… никак. Философский камень он давно проверил, к сожалению, тот оказался подделкой, а значит, придется искать иной путь для спасения этого полутрупа.

Нашлись было два средства, слезы феникса и кровь единорога. Но феникс уже давно тю-тю, благоразумно удрал в неизвестном направлении, а единорог… Ну водится в Запретном лесу небольшой табунок, вопрос только в том, как заставить его поделиться кровью? И Том-Квиррелл с тоской уставился в старинный трактат «О болезнях лошадиных и способе леченiя ихъ посредством кровоспусканiя в небольшихъ количествах». И что делать? Привести единорога из леса, спутать ему ноги, взять лекало, смоченное в спирту, прижать к яремной вене и молоточком стукнуть сверху по лекалу… Б-р-р-ррр… Не знал я, что лошадей так страшно лечат. И найдите мне такого единорожьего добровольца, который согласится, ага, по доброй воле, постоять смирно, пока из него будут сцеживать пару-другую пинт крови. Да легче об стенку убиться без разбега.

Остается только одно — убить. Ну да, и напороться на проклятие за убийство волшебного и невинного существа. Но делать нечего, хочешь-не хочешь, а придется, и Том начал охоту на единорогов. Найти — нашел, а вот подобраться к ним на расстояние «выстрела» оказалось очень сложно. Как бы тихо он ни подкрадывался, единороги поднимали головы и, подозрительно покрутив носами, срывались с места, и ищи-свищи… Попробуй поймать ветер в поле… Вот и эти твари — только что здесь стоял табун, а через секунду о них и воспоминания не остается, только кустики шевелятся вслед ускакавшим рогоносцам. Сначала Том думал, что их не иначе как магия охраняет-бережет, но отметив в который раз, как они носами вертят, а после этого спасаются бегством, он догадался принюхаться к себе… А поняв, обреченно побился головой о ближайший ствол древней лиственницы. Ну конечно! Запах, от него падалью воняет!

Попробовал сменить тактику, начал скрадывать дичь против ветра, вроде получилось, он сумел подкрасться на удобное расстояние для убойного заклинания, прицелился, набрал в остатки легких побольше воздуха для произнесения этого самого заклинания, но… Где-то позади него хрустнул сучок, единороги встрепенулись и, благодарно заржав своему спасителю, убежали. Том, едва сдерживаясь от того, чтобы не скрипеть зубами, из-за риска сломать челюсть, медленно обернулся. Позади него, застенчиво скалясь и смущенно вертя в руках дубину, стоял тролль. Тот самый тролль, сбежавший с Хэллоуина. Он прекрасно прижился в этом лесу, нашел отличное логово в глубине Паучьей лощины и даже заимел постоянный стол при доме же. А что? Пауки оказались вполне питательны, правда, горьковатые, но съедобные и, главное, быстро растут и помногу размножаются, так что ресурсы пищи просто неиссякаемые. Тем более, что оглохший от гермиониного визга бедный тролль не мог полноценно охотиться. Будучи глухим на оба уха, он не мог нормально скрадывать добычу, обязательно вспугнет кого-нибудь, так что приходилось довольствоваться пауками и падалью, против которой он, кстати, ничего не имел против, наоборот, мясо с душком для него было просто смак. А тут мало того, что духмянное, так ещё и живое, шевелится и, наверное, тепленькое ещё… Тролль смачно облизнулся, перехватил поудобнее дубину и решительно попер на Тома-Квиррелла. Бедный Том… Взвизгнув, он с трудом увернулся от просвистевшей над головой дубины, спиной вперед рухнул в густые заросли можжевельника и, увидев нависшую над ним гигантскую фигуру, зажмурился и отчаянно заверещал. И стал ждать смерти, но прошла минута-другая, а тролль почему-то не спешил его добивать. Ничего не понимая, Том осторожно приоткрыл один глаз, потом второй и с изумлением уставился на дивную картину. Тролль, сгорбившись, стоял над тоненьким грациозным подростком и внимательно смотрел — или слушал? — а тот делал какие-то пассы руками и что-то безмолвно втолковывал троллю. А когда громила повернулся и грузно утопал прочь, Том-Квиррелл внезапно узнал своего спасителя — Рейми, Рейми Стоунхендж! Молодой друид посмотрел на него, и в его голове раздался голос:

— «Зачем ты гоняешься за единорогами?»

Квррелл решил не обращать внимание на фамильярное «ты». Сглотнув, он ответил тоже мысленно:

— «Мое тело умирает, ему нужна кровь единорогов».

— «Много?» — уточнил Рейми.

— «Нет, пару пинт будет достаточно», — и Том-Квиррелл виновато улыбнулся. Рейми улыбаться в ответ не стал, он молча повернулся и куда-то пошагал по тропе, Том, поколебавшись, двинулся следом. Они шли долго, долго-долго и далеко… Так далеко в лес, пожалуй, никто не забирался, по крайней мере на памяти и Тома Реддла, и Квиринуса Квиррелла. Им обоим было немножко страшно — куда их ведет Рейми, этот загадочный мальчик-друид?

Долго ли, коротко ли, но куда-то наконец-то пришли, наверное, это было сердце Запретного леса. Здесь был синий полумрак, а в центре небольшой лесной поляны сияло кристально-чистое озерцо в форме копыта, над его поверхностью, рисуя причудливые фигуры и неяркие образы, клубился молочно-белый туман. Рейми встал на берегу лесного источника, оглянулся на Тома и начал раздеваться, тем самым подавая пример. Помедлив, тот последовал ему. Разделся тоже и осторожно вступил в прохладную воду, его тело тут же окутал густой туман. Том неуверенно провел рукой перед собой, машинально пытаясь его разогнать, но туман взвихрился вокруг его руки, порождая всё новые и новые образы-рисунки, и это было… волшебно, да, причудливая, неприхотливая игра воздуха и мельчайших капелек воды… Ленты, полосы, ветви, вихри и потоки, всё, что рождает человеческий глаз и фантазия… Том, завороженный древней магией природы, словно погрузился в транс и был совершенно не готов к тому, что последовало дальше. Из водяного тумана соткался единорог, он вырос внезапно, из ниоткуда и, прежде чем Том-Квиррелл успел опомниться, пронзил рогом его грудь. Слепящая вспышка боли и света… Как много света! И, Мерлин, как же больно! И больно было Квирреллу…

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на воде, а под спину его поддерживает улыбающийся сквозь слезы Рейми Стоунхендж. Увидев, что профессор открыл глаза и смотрит на него, юноша всхлипнул и с облегчением обнял его. Недоумевающий Квиррелл приподнялся, осмотрел и ощупал себя. Живой? Да, как ни странно, живой. Его рука поднялась и коснулась густых волос на затылке — обычный человеческий затылок, — но у него осталось какое-то странное чувство, словно ТАМ что-то было, что-то чужое, инородное… Он осмотрелся еще раз, отмечая, что не помнит, как оказался здесь и почему они тут голые, купаться, что ли, решили? И что здесь вообще произошло?

— Рейми, что про… произошло? — чуть запнувшись, спросил Квиринус Квиррелл, его серо-стального цвета глаза вопросительно взирали на склонившегося рядом с ним подростка. Тот слабо улыбнулся и взял его за плечо:

— «С возвращением, профессор. Духа больше нет. Пойдемте домой».

Они выбрались из озерца, неторопливо оделись, Квиррелл то и дело поднимал руку и озадаченно трогал затылок, где-то глубоко в его памяти по-прежнему оставалось ощущение, что раньше там не было волос и что-то было. Но что, он не помнил, как и всякий нормальный одержимый когда-то духом человек.

Они ушли с поляны, молочно-белый туман мирно заклубился-завихрился над поверхностью лесного озерка, а потом на короткий миг из него снова соткался единорог, чтобы тут же распасться-расплыться безобидным, обычным туманом.

Легендарный источник единорожьей магии умел хранить свои секреты.

Возвращение Квиррелла, конечно, не прошло незамеченным, профессор перестал напоминать несвежего инфернала, прекратил заикаться и вообще выглядел живым и здоровым человеком. Его внезапное выздоровление обрадовало коллег, Помона Стебль обняла и расцеловала его, Северус пожал руку и похлопал по спине, искренне поздравляя, Филиус Флитвик радостно пропищал приветствие и предложил выпить. Не обрадовался только Дамблдор, напротив, он затрясся в ужасе. Куда же подевался дух Волан-де-Морта? Он-то где?! Куда и как пропал? С кем теперь стравливать Мальчика-который-выжил?

Джереми Поллард приник к прицелу, увеличивая картинку, приближая лицо убийцы его семьи. Да, это он, Ремус достаточно подробно описал этого ублюдка, ни с чем не спутаешь, только у него такая… неприятная, смазливо-сладкая внешность, да и фотка вот, рядышком, подтверждает сходство. Он выцелил висок в центре перекрестья и хладнокровно нажал на курок, толстенькая разрывная пуля марки «жакан», до отказа начиненная серебром, пронзила голову Сивого и взорвалась, снеся полчерепа. Джерри Поллард, оставив винтовку на крыше здания, неспешно спустился на улицу, снял перчатки и, засунув их в карман, смешался с толпой на улицах Лондона. А на крыше полиция рядом с винтовкой найдет газетные вырезки с историей гибели нескольких семей, убитых странным маньяком, и фотографию Фенрира Сивого, и поймут. Убийства не было — была месть.

Феникс придирчиво оглядел заросший сад, ну что ж, неплохое место. Тихо, глухо, пусто. И главное, здесь полно магических растений, особенно руты, самой лучшей противооборотневой травы, и много, целые заросли. Идеальное место для самосожжения и последующего возрождения. Немного настораживала башня-дом неподалеку, но людей в ней мало живет, всего два человека, насколько он понял из случайных наблюдений.

Спустя целую вечность новорожденный феникс высунул головку из кучки ещё горячего пепла и осмотрелся. И понял, что место всё-таки небезопасное — к нему неторопливо ползла гадюка, мерно и непреклонно пробуя воздух юрким язычком.

Феникс обреченно замер, всё, капец. Его жизнь сейчас оборвется, и он прекратит свое существование в желудке змеи, обыкновенной маленькой болотной гадючки. Но что это?.. Змея вдруг повернула и поспешно скрылась в зарослях руты, кто-то спугнул её. Феникс напряженно ждал, только бы не лиса. Нет, не лиса — девочка, маленькая девочка с чудесными золотыми локонами и васильковыми глазами. Маленькая спасительница бережно взяла новорожденного феникса в ладошки и тепло подышала на него, согревая своим дыханием, а потом рядом с малышкой появился её совершенно очаровательный папа, тоже с золотыми волосами и глазами цвета неба.

— Что это у тебя, Полумушка?

— Птенчик, папа. Как ты думаешь, он мальчик?

— Наверно, мальчик, а что?

— Я назову его Аннабелем.

И отец с дочерью, Ксено Лавгуд и Полумна, отправились домой, в свою башню, унося с собой нового питомца.

Комментарий к Глава двадцать четвертая. Магия природы

Аннабель — имя циркового коня, сожженного заживо во времена христианской инквизиции за пособничество с Дьяволом, так, во всяком случае, решили церковники. На самом деле это, конечно, не так, просто был чудесно выдрессирован, умел садится, считать, подносить предметы по просьбе дрессировщика и многое другое. А Церковь в то время держала оборону и уничтожала всё, что противоречит догмату: разум имеет только человек.