Гарри Поттер и Пушистые проблемы (СИ)

Глава двадцать седьмая. Хранители детей

Мистер Филч потерял свою кошку, вот уже несколько дней он бродит по замку, потерянный и одинокий, ищет-зовет Миссис Норрис. Но не отзывается кошка, не откликается. Ходит-бродит мистер Филч, стоит подолгу на перекрестках, вслушивается, ждет, не идет ли она…

И словно в тон, льется новая песня:

Пропала кошка Томасина,

Пропала, не вернулась,

И обиженная кузина

От нас отвернулась.

Пропала кошка Томасина,

Но осталась память о ней.

Лежит на подушке синей

Котенок всех нежней.

Котенок белоснежный,

Ласковый и нежный…

Она повсюду сопровождает мистера Филча в его безуспешных поисках пропавшей кошки, и спрашивает он профессоров и старшекурсников:

— Вы мою кошку не видели?

— Миссис Норрис здесь не пробегала?

— Я ищу свою кошку, вы её не видели?

Нет, никто, нигде не видел Миссис Норрис. Правда, тормознув очередного старшекурсника с тем же вопросом, сопровождавший его младшекурсник вдруг воскликнул:

— Ой! Так её Миссис Норрис зовут? Такая крупная и серая, да?

Филч трясущейся рукой ухватился за плечо мальчика и с волнением заглянул ему в глаза:

— Ты видел Миссис Норрис? Где?

Гарри взял старика за руку и мягко потянул за собой со словами:

— Я покажу, где она, только вы не зовите её, она слишком занята.

Миссис Норрис обнаружилась на кухне, она лежала в большом ларе для хранения зерна, сейчас в нем зерна не было, конечно же, а была сама кошка с пятью котятами. Филч обреченно уставился на котят и грустно спросил:

— И чей же кот добился её благосклонности?

Гарри почему-то покраснел и виновато опустил голову. Филч внимательно посмотрел на мальчика и тут же обо всем догадался, конечно, до него тоже доходили слухи о загадочном и необыкновенном коте, который вот уже почти восемь месяцев блистает на арене славы в гостиной Пуффендуя. Да и сам он видел не раз этого крупного и роскошного белого кота и, бывало, не раз ловил себя на том, что восхищается этим великолепным зверем. И вот такой нежданный, невозможный сюрприз, его старая кошка родила котят от легендарного Ролли.

И он пристально оглядел пятерых пушистиков и разочарованно вздохнул, все темные, белых среди них нет.

Гарри робко объяснил:

— Альбинизм по наследству не передается, сэр. Это генная мутация, понимаете? Мой Ролли в каком-то роде — мутант. Но котята точно от него, вон, трое сиамского окраса.

Филч присмотрелся к малышам и только сейчас обратил внимание на то, что у трех котят черные ушки, полумаски на мордочках и полосатые лапки и хвостики. Гарри вдруг хихикнул и смущенно произнес:

— Они похожи на енотиков…

Сперва лорды хотели дождаться конца экзаменов, чтобы дети могли разъехаться по домам на каникулы, и тем самым обезопасить их. А пока решили заняться крестражами. Люциус Малфой доставил из дома дневник, маленькую черную тетрадку, сердобольный Люпин, увидев её, вдруг предложил оживить бедного Тома. Остальные вроде воодушевились этой идеей, но Лютер пресек их напрасные чаяния, прочитав им жуткую лекцию:

— Не получится. Я понимаю ваши стремления воскресить Темного Лорда, но… Мёртвое не станет живым. Никогда. Американцы, к слову, это давно поняли и даже показали миру, на что способны мертвецы, их многочисленные фильмы о зомби и ходячих мертвецах достаточно наглядно демонстрируют неприятные факты о том, что из-за грани вернуться нельзя. Есть одна книга и такой же фильм под названием «Кладбище домашних животных», в ней, казалось бы, воплотились мечты всех любителей зверушек: умер любимый котик? Не беда, похорони его в полночь на индейском кладбище имени Вендиго и кот придет домой на следующее утро… Ура и красота, да. Да вот только кот-то неживой возвращается, а трупиком, хладным и ходячим трупиком, пахнущим могильной землей. Кроме того, мистер Кинг довольно-таки красочно описывает купание мёртвой собаки: «моешь его, пытаясь перебить жуткий запах могилы, и создается впечатление, будто шмат мяса моешь, а не тёплую, живую собаку…» Нет, ребята, пора смириться с тем, что Том умер и все, что мы можем, это освободить его душу. Отпустить его. Мёртвое не станет живым. Хватит играть во Франкенштейнов, мы же не Дамблдоры.

Эта прочувственная речь отрезвила лордов, и они стали думать о том, есть ли у Тома ещё крестражи. Поломав головы, пришли к выводу, что нет. Тетрадку спалили Адским пламенем, а пепел развеяли над Лондоном и вдруг почувствовали, что всё — душа Тома Реддла освободилась и он обрел долгожданный покой. Лорды выпили, помянули усопшего и стали дожидаться конца учебного года, но, как известно, волшебник предполагает, а Мерлин располагает. Дамблдор дожидаться конца года не стал, напротив, он боялся этого, а как же, уедет Поттер на каникулы, да ищи его, свищи, а ну как в Америку уедет или там в Австралию?

Так что на обеде Гарри получил записку от директора. К нему в тарелку опустился бумажный самолетик, думая, что послание от какого-нибудь профессора, мальчик спокойно развернул его и прочел:

«Дорогой мистер Поттер, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет после обеда, пароль: Лимонный шербет».

Подписи не было, но Гарри по паролю догадался, что записка от Дамблдора, к тому же он и почерк помнил, такой же с завитушками, как на записке, приложенной к мантии-невидимке. Его верная интуиция заголосила об опасности, и Гарри, также верный ей, посмотрел на стол преподавателей. Встретившись взглядом с профессором Снейпом, он поднял руку и помахал запиской, Северус кивнул ему в сторону выхода. Гарри, не доев, поднялся и вышел из зала, вскоре появился профессор и вопросительно глянул на мальчика, тот протянул письмо Дамблдора. Прочитав, Северус понял, что они что-то не учли, директор сделал первый ход раньше. Опередил всех. Нагнувшись к мальчику, Северус быстро сказал:

— Зови отца, держи перо феникса при себе, один к директору не ходи, возьми Стебль. Я позову остальных, — после чего выпрямился и ушел.

Гарри молча сбегал к себе, связался по зеркалу с папой и попросил его прийти как можно скорее, забрал из шкатулки подарок феникса — перо — и побежал искать мадам Стебль.

Патронусы, посланные Северусом лордам, были одного и того же содержания: “Выдвигайтесь к Хогвартсу, операция «День правды» начинается!”.

К слову о сказках. Ну, прежде всего, сказки надо читать внимательно и хорошо запоминать, не зря же народная мудрость гласит, что сказка ложь, да в ней намек. А если ты её плохо запомнил или невнимательно прочитал, то не жалуйся потом, что в ней как-то не так всё пошло. У сказок свои законы и заморочки, пишется, к примеру: «И текут реки молочные в кисельных берегах», то в это что, надо буквально верить? Берега можно кушать и реки пить? Ой, да нет, конечно. А как прикажете понимать: «Споют песню пара фениксов, истину знающие, и настанет день правдивый…», тоже буквально, что ли? Так ведь смотря какая правда и для кого…

В своем стремлении уничтожить крестраж в голове Мальчика-который-выжил горе-директор упустил один очень важный школьный постулат: Не вредить детям.

Итак, Гарри нашел мадам Стебль и они вместе отправились к директору. Спиральная лестница-чудесница подняла их к кабинету, и они, вежливо постучав и подождав приглашения, вошли. А дальше события понеслись с невообразимой скоростью. Дамблдор внезапным, невербальным каким-то заклятием оглушил Помону Стебль, потом навел палочку на Гарри и велел ему не двигаться, мальчик послушно замер, опасливо глядя на директора, втайне надеясь, что тот все-таки не рехнулся и не собирается убивать, ведь не может же быть такое на самом деле, а? Дамблдор задумчиво посмотрел на него, покачал головой и негромко проговорил:

— Прости меня, мальчик мой, но это единственный способ избавить этот бедный, бренный магический мир от крестража Темного Лорда — убить тебя, Гарри. Я хотел, чтобы ты сам с ним сразился, когда придет время, но увы, Том исчез, покинул Хогвартс, и, где его искать, я не знаю, поэтому…

Гарри молча благодарил всех Богов за то, что и в реальной жизни злодей оказался болтуном, совсем как плохие парни в фильмах, которые, чувствуя свое превосходство перед жертвами, закатывают целые речи, прежде чем убить. Пока спятивший директор распинался-извинялся, время неспешно текло вперед, выигрывая для мальчика лишние минуты жизни.

Северус успел позвать лордов и Ранкорна, тот успел вызвать своего феникса. Успели прибыть Ремус Люпин, Сириус Блэк и Лютер Драгон Вейр. А сам Гарри незаметно за спиной поджег маленькое перышко малюсеньким огонечком из кончиков пальцев, уроки Флитвика не прошли даром, к этому времени Гарри научился маленько управлять мини-стихиями.

Так что к последнему директорскому «поэтому…» снаружи, за окном раздалась песня фениксов.

И начались чудеса. Правда, не совсем такие, как ожидалось организаторами «правдивого дня», совсем не такие. Замок, весь, от Тайной комнаты Салли Слизерина в глубоких подземельях до последнего шпиля самой высокой башни, окутался золотым сиянием. Это во-первых, а во-вторых, какая-то неведомая сила вдруг собрала всех находящихся в одном месте. А точнее, в ущелье под мостом. Осмотревшись и поняв, где находятся, они было успокоились и начали прикидывать, как отсюда выбраться, но тут увидели, что не только люди здесь стоят. Перед Гарри, Помоной и Дамблдором из золотого тумана соткались две кошмарные химерические фигуры. Василиск и Грифон. Василиск являл собой жуткую, но вполне узнаваемую мешанину из огромной змеи и зверя, гигантского барсука, а Грифон, соответственно, являл собой воплощение орла и льва. Хранители Хогвартса собственной персоной явились перед ними. Отцы-Основатели пришли из небытия вершить правосудие, вызванные песней фениксов, которых в Российской империи называют Жар-птицей и Птицей-Правдой.

И суд их был короток… Под взглядом Василиска Альбус Дамблдор окаменел, а Грифон ударом мощного клюва расколотил статую директора в щебенку. Ибо нефиг покушаться на жизнь детей. Дети — неприкосновенны! Но дурак-директор об этом, к сожалению, забыл.

После чего Хранители тихо-мирно растворились в воздухе, оставив после себя сильный запах озона, как после продолжительной грозы…

Школьники, учителя и все остальные, слегка растерянные и ошеломленные нежданной развязкой, начали выбираться из ущелья по склонам, благо, что они оказались достаточно пологими и особых сложностей не вызвали.

А в небе над Хогвартсом парила, вычерчивая замысловатые фигуры, пара золотых птиц, нежданно-негаданно нашедшие и обретшие друг друга — Аннабель и Флейминг. И пели они песню о любви и счастье.