Все не давали мне покоя красивые, полные достоинства лица погибших в клубе ЗИЛа чеченок: они будто придремнули. Как будто сладко уснули…
Не надо общих рассуждений о терроризме — это всего лишь штрих.
Но вот напоминал о себе. Тревожил душу.
А я как раз мучительно размышлял о «пушкинском» романе Юнуса и неожиданно родился стих, который, думаю, наверняка в него ляжет: именно как присланный писателю-черкесу московским кунаком его белый стих — «ПОЯС ШАГИДА».
Как могло получиться,
что рыцари Кавказа
стали надевать ожидающим их невестам
не пояса верности,
но — пояса шагидов?
Или невесты надевают их сами,
и они-то как раз и есть
пояса верности
нашему седому Кавказу?
И как получиться могло,
что на глазах русских рыцарей
Кавказ —
«наборный пояс России» —
пьяная тварь
чуть не в миг
превратила
в один почти сплошной
пояс шагида?!..
Размышления о «наборном поясе России» начались десяток, а то и полтора десятка лет назад, во всяком случае в «Кавказском этикете» они уже есть, а в книжке небольшой этот очерк вышел в 1994-ом году…
Взял с полки майкопской этажерки тонкое — майкопское же — издание: «Короли цепей». Приходится самого себя цитировать, но что делать?
«В прошлом веке, в начале нынешнего Кавказ называли наборный пояс России… Но мало, мало, я теперь убежден, задумывались мы о том, к чему это нас обязывает. Недаром ведь снять пояс означало предаться отдыху, праздности и безделью, а надеть его, препоясать чресла, как в старину писали, — быть готовым к неустанному служению в дни мира и в дни войны. Быть сильным. И быть бдительным.
Сам, спасибо добрым людям, понял это давно. И очень хочу, чтобы умом и сердцем сознавали это дети мои и внуки.»
Подумать теперь: какая с тех пор перемена в размышлениях!
Выходит, с развязкой «кавказского узелка» мы нисколечко не продвинулись — более того, более…