Генерал армии Н. Ф. Ватутин

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

21 февраля из Москвы прилетел Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Ставка вновь поручила ему координацию действий 1-го и 2-го Украинских фронтов в предстоящей операции. В тот же день он прибыл в штаб 1-го Украинского фронта, где ознакомил Н. Ф. Ватутина и членов Военного совета фронта с некоторыми новыми указаниями Ставки.

В соответствии с этими указаниями 1-й Украинский фронт готовил главный удар из района Дубно, Шепетовка, Любар в общем направлении на Черновицы, с тем чтобы разгромить проскуровско-винницко-каменец-подольскую группировку противника[70]. 2-й Украинский фронт должен был наступать в общем направлении на Бельцы, Яссы. Частью сил предполагалось наступать на Хотин, взаимодействуя с левым крылом 1-го Украинского фронта. 3-й Украинский фронт готовил удар на Одессу, Тирасполь, с тем чтобы освободить приморские районы, выйти на Днестр и захватить там плацдарм.

С выходом в предгорья Карпат предполагалось рассечь стратегический фронт противника, лишив его возможности маневра по кратчайшим путям. При благоприятном исходе этой операции вся южная группа немецко-фашистских войск вынуждена была бы пользоваться коммуникациями только через Фокшанские ворота, Румынию и Венгрию, а это были очень далекие пути для маневра.

После уточнения обстановки и задач, утвержденных Ставкой, фронты начали ускоренную подготовку новых наступательных операций.

Днем 28 февраля Г. К. Жуков вновь был в штабе 1-го Украинского фронта. После двухчасовой совместной работы по уточнению некоторых деталей предстоящей операции Н. Ф. Ватутин сказал Г. К. Жукову:

— Я хотел бы съездить в 60-ю и 13-ю армии, чтобы проверить, как там решаются вопросы взаимодействия с авиацией и будет ли подготовлено материально-техническое обеспечение к началу операции.

Г. К. Жуков посоветовал Николаю Федоровичу послать туда своих заместителей, а самому заняться рассмотрением решений всех командармов, еще раз проверить взаимодействие с авиацией и устройство фронтового тыла. Но Н. Ф. Ватутин настаивал на своей поездке, ссылаясь на то, что давно не был в 60-й и 13-й армиях. Г. К. Жуков наконец согласился, поскольку хотел лично заняться со штабом фронта, управлением тыла и командующими родами войск.

Утром 29 февраля генерал армии Н. Ф. Ватутин и член Военного совета фронта генерал-майор К. В. Крайнюков выехали в штаб 13-й армии, который находился в Ровно.

По прибытии почти сразу же начали совещание с руководящим составом армии. На нем присутствовали командарм генерал Н. П. Пухов, член Военного совета генерал М. А. Козлов, начальник политотдела армии полковник Н. Ф. Воронов, начальник штаба генерал Г. К. Маландин, командир 25-го танкового корпуса генерал Ф. Г. Аникушкин, командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал В. Г. Баранов, командир 6-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал С. В. Соколов и другие.

В своем выступлении Ватутин подчеркнул, что предстоящая наступательная операция преследует цель разгромить группировку противника в районе Кременец, Староконстантинов, Тернополь и овладеть рубежом Киселин, Горохов, Радехов, Красное, Золочев, Тернополь, Проскуров, Хмельник. В дальнейшем войска фронта наступают в общем направлении на Чертков с целью отрезать южной группе гитлеровских войск пути отхода на запад в полосе севернее реки Днестр. Главный удар планируется нанести с фронта Торговица, Шепетовка, Любар силами 13, 60, 1-й гвардейской армий, а также 3-й гвардейской и 4-й танковых армий.

Николай Федорович дал указание генералу Пухову атаковать Дубно не с фронта, а с северо-запада и юго-востока. Он подчеркнул, что не стоит идти на противника в лоб, а лучше обходить его опорные пункты и искать слабые места в обороне.

Командующий фронтом напомнил, что кроме танкового корпуса 13-й армии приданы два кавалерийских. При этом он заметил, что в лесной местности коннице легче маневрировать, нежели танкам.

Особое внимание Ватутин уделил вопросам взаимодействия, связи и управления войсками. Он лично проверил, как в 13-й армии налажено взаимодействие между наземными войсками и авиацией, между пехотой, артиллерией и тапками.

— Вашей армии надлежит не только нанести удар в направлении на Броды, — подчеркнул он в заключение, — но и надежно прикрыть фланг фронта, обеспечить справа нашу главную ударную группировку.

После совещания Н. Ф. Ватутин выехал в 60-ю армию. А вечером маршалу Г. К. Жукову доложили с полевого аэродрома о том, что туда привезли тяжело раненного командующего фронтом Н. Ф. Ватутина[71].

О том, как это все случилось, свидетельствует член Военного совета фронта генерал К. В. Крайнюков.

Совещание затянулось. Они уехали от генерал-лейтенанта Н. П. Пухова уже в шестом часу вечера. Ватутин приказал водителю ехать теперь в 60-ю армию, к генералу И. Д. Черняховскому, штаб которого располагался в Славуте.

Сначала ехали по Ровенскому шоссе, затем Ватутин заметил проселочную дорогу, которая ответвлялась от шоссе. Приказал водителю остановить машину, сказал Крайнюкову:

— А зачем нам, собственно, делать крюк? Эта дорога тоже ведет к Славуте. Здесь всего каких-нибудь двадцать пять километров. Давайте спрямим путь, а? Да и Черняховский, думаю, заждался нас.

Член Военного совета согласился, и машины свернули на проселок.

Проехали одно село, другое. Нигде ни души. Все будто бы вымерло. Въехали на окраину села Милятин. Внезапно машина с охраной, ехавшая несколько впереди машины командующего, была обстреляна. Правда, ее водитель сумел среагировать на опасность и вывести машину задним ходом из села.

Порученец командующего подбежал к Николаю Федоровичу и взволнованно доложил:

— Там бандеровская засада!

В этот момент из-за крайних хат села показались бандиты. Их было много, а охрана Ватутина состояла всего лишь из десяти автоматчиков. Бандиты сосредоточили огонь по машинам и стали окружать залегшую группу бойцов во главе с Ватутиным.

Генерал Крайнюков предложил командующему взять портфель с оперативными документами и под прикрытием их группы выйти из боя. Но Николай Федорович наотрез отказался, заявив, что ему не к лицу оставлять бойцов в столь сложной ситуации. Документы же он отправил с одним из офицеров штаба, дав ему в сопровождение автоматчика.

Бой продолжался. Ватутин уже отстреливался не из пистолета, а из автомата погибшего бойца. И тут его настигла вражеская пуля. Тяжело раненного, его положили в уцелевший газик. В машину сели также генерал К. В. Крайнюков и порученец командующего. Под огнем бандитов машина проехала километра два и остановилась. Видимо, был поврежден мотор.

Член Военного совета, порученец и водитель понесли Н. Ф. Ватутина дальше на руках. Сзади еще слышались выстрелы. Это охрана продолжала бой с бандеровцами.

Вскоре навстречу им попались сани, запряженные парой лошадей. Порученец крикнул вознице, чтобы тот остановился. Командующего положили в сани и тронулись в путь по направлению к Ровенскому шоссе. Ехали медленно, но все равно сани то и дело подбрасывало на ухабах. Николай Федорович крепился, не стонал, а только морщился от сильной боли. Пола его простреленной бекеши намокла от крови.

Наконец выехали на Ровенское шоссе. Оно было ровным, накатанным. Поехали быстрее. В первом же встретившемся на пути населенном пункте удалось найти военного врача, который оказал Н. Ф. Ватутину помощь.

Снова уложили раненого в сани и двинулись дальше. И тут навстречу попались машины с автоматчиками. Оказывается, это командующий 13-й армией выслал роту охраны на помощь Н. Ф. Ватутину. О чрезвычайном происшествии с командующим фронтом Н. П. Пухову доложил офицер штаба, вынесший портфель с документами.

Колонну замыкала санитарная машина. На ней Николай Федорович и был доставлен в госпиталь.

Генерал К. В. Крайнюков позднее вспоминал:

«Доставив раненого командующего фронтом в военный госпиталь в Ровно и проконсультировавшись с врачами, я доложил о происшествии по ВЧ Верховному Главнокомандующему, сообщил о состоянии здоровья Н. Ф. Ватутина и о том, что оперативные документы не попали к врагу. Сталин более или менее спокойно пожурил нас и с укоризной сказал:

— В вашем распоряжении имеется такая огромная масса войск, а вы не взяли даже надежной охраны. Так не годится!

Вслед за устным докладом по ВЧ я направил Верховному Главнокомандующему из штаба Тринадцатой армии следующее письменное донесение:

«Тов. Сталину.

Докладываю о происшествии с генералом армии Ватутиным. 29 февраля 1944 года, возвращаясь из штаба Тринадцатой армии вместе с тов. Ватутиным в составе четырех машин и личной охраны в количестве 10 человек, в 18.50 при въезде в северную окраину д. Милятин, что 18 км южнее Гоща, подверглись нападению бандитов...

При перестрелке тов. Ватутин был ранен.

Все меры по вывозу раненого тов. Ватутина из района нападения приняты.

Характер ранения: сквозное пулевое правого бедра с переломом кости. По предварительному заключению хирурга Тринадцатой армии ранение относится к категории тяжелых, требующих лечения минимум два месяца. К оказанию мед. помощи привлечены все лучшие силы. На 3.00 1.3.44 года состояние здоровья тов. Ватутина удовлетворительное.

Находится в Пятьсот шестом армейском госпитале в Ровно. Врачи настаивают в течение суток не трогать, а 2.3 обязательно эвакуировать самолетом «Дуглас» в Москву.

Член Военного совета Первого Украинского фронта генерал-майор Крайнюков»[72].

Генерал армии Н. Ф. Ватутин был эвакуирован не в Москву, а в Киев. Для его лечения в столицу Советской Украины были командированы из Москвы опытнейшие специалисты.

Вначале дела Ватутина пошли вроде бы на поправку. Вот выписка из бюллетеня о состоянии его здоровья: «В течение ночи температура больного была нормальная. Больной удовлетворительно спал. Утром больной довольно активен, хорошо покушал».

Но затем в бюллетенях появились и тревожные нотки: «Пульс 104. Температура к 12 часам поднялась до 39,3, без озноба. Пульс 120».

Началась борьба с инфекцией. Температура не спадала. На консилиуме ведущих хирургов было признано необходимым для спасения жизни раненого произвести срочную ампутацию ноги.

5 апреля Военный совет 1-го Украинского фронта получил следующее сообщение:

«В 14.00 была произведена высокая ампутация бедра. Операцию больной перенес удовлетворительно. К концу дня больной постепенно выходит из состояния послеоперационного шока. Пульс колеблется в пределах 120—140, наполнение его улучшилось, синюхи нет, температура 37,6, появился аппетит, и больной поел».

Боевые товарищи и друзья генерала армии Н. Ф. Ватутина вздохнули было с облегчением. Но... Последующие бюллетени снова начали предвещать беду. А в ночь на 15 апреля 1944 года генерала армии Николая Федоровича Ватутина не стало.

«В лице тов. Ватутина, — говорилось в сообщении ЦК ВКП(б), СНК СССР и Наркомата обороны, — Государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны»[73].

Тяжелое горе обрушилось на жену полководца Татьяну Романовну и осиротевших детей. Но еще больше сил, чтобы пережить эту утрату, потребовалось его матери Вере Ефимовне. Ведь эта простая русская женщина в феврале 1944 года получила известие о том, что от тяжелых ран, полученных в бою, скончался ее сын — Афанасий Федорович Ватутин. Через месяц — новая похоронка, уже на младшего, Федора. И вот теперь она пришла к гробу своего третьего сына...

17 апреля в 18 часов, когда войска склонили боевые знамена перед могилой выдающегося военачальника, радио донесло до украинской столицы раскаты прощального траурного салюта Москвы, отдавшей от имени Родины последнюю воинскую почесть Н. Ф. Ватутину — полководцу, коммунисту, герою.

***

Прошли годы. В канун 20-летия Великой Победы советского народа над фашистской Германией Президиум Верховного Совета СССР присвоил генералу армии Н. Ф. Ватутину звание Героя Советского Союза (посмертно).

Сейчас в Киеве, над привольным Днепром, возвышается монумент герою-полководцу. Отсюда, с кургана, хорошо видны дороги, по которым Н. Ф. Ватутин вел армии своего фронта в победное наступление.