Герои

43. Слабоумие и отвага

Как и его славные предки, Пейрифой в депресняке являл суровую картину: много пил, кукожился и не берег почки. Тесей же, как более опытный, сразу заявил, что «ничего, есть средство» и предложил приобрести что-нибудь красивое и по возможности функционально заменяющее юную Гипподамию… как вы сказали, там в Спарте прекрасная Елена завелась? Дочка Зевса и Леды? Вот и лапушки. Нет, драться не будем. А то у Елены двое братьев, а мы в депрессии, так что ну ее, эту родню. Нет, подключим резервы хитрости и будем красть.

Хитрость в резервах и правда оказалась, потому Елену благополучно добыли. Правда по пути Тесей посмотрел на украденное и вспомнил, что тоже холостяк, а потому предложил метать жребий. Но с тем, чтобы тот, кому достанется Елена, поклялся помочь второму добыть жену.

Ананка весело гыгыкнула и стасовала нити. Тесей оказался женатым на прекрасной, Пейрифой оказался во вторичном депресняке, но зато с возможностью отыграться, что он и сделал, заявив:

− Хочу в жены Персефону!

Чем поверг только что возрадовавшегося Тесея в привычное упадническое состояние духа.

Аргументы друга типа «А давай перекинем жребий?» или «А ты помнишь, что дама замужем? А ты помнишь, ЗА КЕМ она замужем?» напарывались на топание ногами и вопли: «Хачччу Персефону! Хачччу! Хачччу! Я по прадеду дерево, потому хаччу!» Следом шли вопли о том, что восемь месяцев без жены или двенадцать – суть одно и то же.

Для объяснения дальнейшего есть несколько вариантов:

а) сложно-научный: о прогрессировании уровня оборзического дебилизма в группах героев, насчитывающих более одной особи.

б) рационально-античный: «у Диониса было странное вино, а вон теми грибами вообще не надо было закусывать».

в) воспитательно-образовательный: «далекую родню нужно знать в лицо и по характеру».

г) психологический: о вечном подспудном желании любого героя самоубиться в компании.

д) арифметическо-хтонический. По которому в среднем герое в три раза меньше логики, чем в средней блондинке.

А может, все резервы хитрости у героев ушли на похищение Елены. Так или иначе, но герои не стали Персефону красть с поверхности («Фу, плагиат же!») Или из подземного мира. Герои просто заявились в Аид, предстали перед царем и заявили – мол, давай сюда жену. А то мы что-нибудь сотворим. Что – не знаем. Но однозначно что-нибудь ужасное.

В истории это, возможно, был первый случай, когда Аид буквально поперхнулся жезлом.

После минутных разрывашек между истерическим ржачем: «Они мне угрожают! Не, реально, они мне угрожают, муахахаха!» и тихо растущей изнутри паникой («У них там наверху бешенство? А если это заразно?») Аид заявил, что «нема проблем, дорогие гости, второй век избавителей жду!», посадил героев на роскошные каменные троны и устроил пир с биением себя в грудь и шикарным троллингом:

– Ребята, так обяжете, так обяжете… вы же вместе с тещей ее заберете?! Только это… она стерва, храпит, со скуки убивает природу и жрет человечину. Ничего?

– А можно вам еще Гекату в нагрузку?

– А гранатами запаслись? А как тогда? А-а, ну-ну.

– Тесей, вот а ты слышал насчет наследственности? Вот я так смотрю – тяжелая она у тебя. Да и у друга… деревья-то…

– Ну, ладно, можете встать из-за стола. Не встается? Клей – «Подземный момент!» «Подземный момент» – последний аргумент! Запатентовано Гекатой. А теперь злодейский смех.

Когда раскаты коварного «Мухахаха!!» затихли в отдалении и сменились распоряжениями типа: «Танат – всем подземным по 20 уколов от бешенства, мало кого эти герои кусали по пути!», Тесей попытался поерзать на троне. Однако орган с шилом, он же основной мыслительный, был плотно к трону присобачен.

– Ну, – озвучил герой хмуро, – тебе лучше было выбрать Таната. Или Цербера.

– Зато для депрессии теперь есть реальный повод, – ответил Пейрифой и начал стенать.

Античный форум

Афина: А почему они пришли к Аиду, если Персефона тогда была на поверхности?

Зевс: Тяжелая наследственность.

Посейдон: Не понял, ты вот сейчас это о чем?!

Афина: А, поняла)

Аид: Танат, когда я говорил о двадцати уколах – я не имел в виду меч…

Деметра: Он говорил им, что я храплю?!

Персефона: И подумать только: я этого не видела!