Героиня по вызову 3

Глава 28

Предупреждение: в этой главе будут сцены физического и психологического насилия над ГГ (и не только). Читайте на свой страх и риск!

После судилища меня отвели обратно в башню и приковали к знакомой конструкции. Но теперь, я имела чёткую цель и даже такие пытки не могли свести меня с ума. К сожалению, план побега не складывался. Я просто была слишком слаба, чтобы что-то делать после ежедневного «искупления» солнечным светом.

К счастью, рано или поздно любой стражник расслабляется и начинает если не сопереживать жертве, то хотя бы пытаться её понять. Особенно – стражник неопытный и молодой. Вечером третьего дня после казни, Тьюзак, которому поставили в обязанность поить меня кровью из фляжки, после процедуры не покинул комнату. Он замялся у двери, нервно теребя полы робы и повернулся ко мне:

— Упырица, ты меня слышишь?

«Не только слышу, но вижу,» — подумала я, наслаждаясь ощущением блаженства, которое всегда приходило после пытки и следующей за ней трапезы. Даже боль регенерации не перекрывала этого чувства.

— Да… — прошептали мои почерневшие губы.

— Я хотел спросить, откуда ты? Ты же не местная?

Я перебрала в голове доступные варианты и ответила:

— Я наёмница на службе одного из домов. Попала в Стразвац из Кедании чтобы выполнить контракт.

— А… всё-таки простолюдинка…

— Отнюдь, — я умудрилась издать смешок, хотя была уверена, что сожжённые трахея и губы не должны быть способны на это. Впрочем, благодаря «исследованиям» Карионы я знала, насколько мало органов в моём теле на самом деле нужны для исполнения соответствующих функций, — перед тобой леди Саша Рэд, баронесса Бьёргенских пустошей, герба серебряной повозки, можжевельника, розы и песка, — я снова хмыкнула обугленными губами, — или по крайней мере то, что от неё осталось.

— Я… понятно, — кивнул Тьюзак и вышел из моей камеры.

Как интересно. И что это значит? Ответ я получила на следующий день. Когда Кариона, удовлетворившись наблюдением за моим «искуплением» с закатом покинула камеру вместе со своей стражей, блондин закрыл дверь и произнёс:

— Леди Рэд, я должен представиться: Тьюзак фон Кархорст, младший сын графа Паро фон Кархорста.

Я изобразила мученическую улыбку и прохрипела:

— Прххиятно… схэр…

— Мне очень жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, — сказал он, поднося к моим губам бронзовое горлышко фляги, — особенно учитывая ваше происхождение. Аристократ не должен быть приговорён… к такому.

Он обвёл рукой почерневшую от дыма конструкцию, замер, поняв, что глаз у меня всё-таки нет, а потом видимо вспомнил, что надиктовала ему Кариона про мои способности. Я пришла на помощь:

— Я понимаю, лорд Кархорст. Но не понимаю, почему вы здесь?

— Каждый из нас должен исполнить свою роль в Великом Труде, — парень пожал плечами, — так нас учили.

— Возможно это так, — я постаралась изобразить улыбку тем, что осталось от губ, — но от кого мы узнаём об этой роли?

Блондин удивлённо поднял бровь, и я пояснила:

— У великой матери есть планы, но ведомы они только ей самой, — я вдруг по наитию выстрелила наугад, — Стоит ли слушать того, кто возможно даже не смотрел в бездонную ночь глаз Старухи и Девочки? Кого не опутывали нити великого веретена? Кто не касался останков Великого Змея?

Тьюзак побелел и сделал шаг назад, опрометью бросился из комнаты. Неужели я перестаралась? Описание образов богини из снов и видения её ипостасей, явленные мне в изнанке, показались мне хорошим куском Тайного Знания, которым можно помахать перед молодым посвящённым. Но если он побежит и расскажет об этом Карионе…

«Нет, не побежит,» — подумала я, — «потому что если бы он был уверен в её правоте, то не затевал бы этих разговоров.»

Успокоив себя таким образом, я начала подготовку к плану, который стал формироваться в голове.

Удача всё же была на моей стороне. Кариона, пришедшая утром для нового сеанса наблюдений за моими мучениями, не демонстрировала никаких признаков осведомлённости о том, что я сказала неофису. Я выдержала ещё один день пыток и на закате убедилась, что мой собственный эксперимент тоже удался. А когда пришёл Тьюзак с порцией крови, поняла, что и эта ставка сыграла:

— Ты говоришь о том, чего не может знать непосвящённая, — сказал он, когда мы остались одни, — откуда тебе известны такие вещи?

Я покачала головой. Пусть немного поломает голову. Впрочем, кое-что сказать, наверное, можно:

— Когда мы боролись с Проклятьем Чёрной Крови, мне было явлено много видений.

— Это в Кедании пять лет назад? — блондин кивнул, — Я слышал об этом. Достойная цель, достойные люди. Помощь королю-традиционалисту, который свято следует законам Матери – это очень достойное деяние.

— И, как и любое достойное деяние, не остаётся безнаказанным, — улыбнулась я в ответ.

Блондин кивнул и пошёл к двери. Взявшись за ручку, он замер, поклонился и произнёс:

— Миледи, — и с этими словами вышел из камеры.

Следующие несколько дней наши краткие диалоги в основном заключались в обоюдном прощупывании собеседника. Я старалась не давить, понимая, что для самого реалистичного из оставшихся планов, Тьюзак мне понадобится. Хотя, честное слово, после очередного аутодафе мне очень хотелось, чтобы блондин соображал побыстрее. Но я сдерживалась, рассказывала то, что парень хотел узнать обо мне, о лорде Харте и его планах на Ребрайвану (если бы Яген меня в этот момент услышал, он бы очень удивился наличию у него подобных планов) и сама в ответ узнавала у блондина о людях в крепости. И наконец поняла в чём его конфликт с ними.

— Леди Кариона, конечно, истово верует, — рассказал мне Тьюзак на седьмой день после публичной казни, — но она всё ещё простолюдинка. Она подкидыш, выросла в монастыре святой Франчески, на севере Нодсильского княжества. Тем не менее, она командует нами будто это богиней данное право. Я не отрицаю её талантов, но многое из того, что она делает или допускает… вызывает во мне… непонимание.

— Как та девочка… Клара, да?

Блондин резко поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза:

—Ну да, может она и укрывала нелюдей и спорила со жрицами, и да, это действительно неправильно и возможно заслуживает смерти.

— Человечество превыше всего, — кивнула я и вспомнила подходящую цитату, — если мы не позаботимся о себе сами, эти нелюди нас жалеть не будут. Мы должны прижать их к ногтю раньше, чем это сделают они.

— Именно! Клара заблуждалась, опасно заблуждалась и заслужила смерть – но побить её камнями, как какую-то простолюдинку? Она была последняя в своём роду, и теперь этот род прервался. А это ведь была хорошая кровь, старая кровь.

— Понимаю, — ответила я, — ты боишься, что за откровениями Карионы скрывается подсознательный страх перед теми, кто лучше её? Или даже что эти недостойные чувства руководят ей сильнее, чем слова богини?

Блондин поджал губы и ответил:

— Думаю да. Её низкое происхождение не смыть никакими ритуалами, она хуже лорда графа Вендера Аргонского, но она им командует. Она многого достигла, но обращаясь к толпе забывается и проповедует линчевание аристократов. Аристократов! Всех! Это же практически измена! Она хочет, чтобы правили не те, кто заслужил это по праву крови, а обычная челядь!

— Ужасен мир, которым правит лавочник, — кивнула я, — но не так ужасен, как тот которым правит фермер.

— Именно! Очень мудрое изречение, леди Рэд.

«Знала бы – выучила бы майн кампф. Там таких изречений – вся книжка, нужно только слова поменять,» — подумала я.

Тем временем, Тьюзак, воровато оглянувшись на закрытую дверь, поднёс к моим губам флягу и позволил допить остатки содержимого. Приложил палец ко рту, а я в ответ заговорщицки улыбнулась и наклонила голову.

На следующий день, Кариона ко мне не приходила, да и сам Тьюзак заявился только к закату. Причём вёл себя нервно. Приложив флягу к моему рту, он произнёс:

— Орден выступил, леди Рэд. Лорд Вендер собрал своих людей и отправился в поход, я боюсь что… — он набрал в грудь воздуха и выпалил, — я боюсь, что леди Кариона убьёт вас на рассвете. Она достроила серебряную клетку и готовится выступить вслед за остальными. Не думаю, что она оставит вас без присмотра.

На секунду меня обуял страх, но тут же я поняла, что раз крепость опустела, лучшего шанса мне не представиться. Нужно только правильно разыграть свои карты.

— Понимаю, — я наклонила голову, — что же, по крайней мере, я пообщалась с кем-то достойным перед смертью, лорд Кархорст.

— Леди Рэд… — мужчина помотал головой, — я уверен, что будь на месте Карионы кто-то благородный, он бы нашёл не такое позорное наказание. Если бы наказывал вообще. Вы же не убивали аристократов.

Я кивнула:

— Только одного, в дуэли чёрной сферы. Я не убиваю без причин.

Тьюзак расхаживал перед удерживающей меня конструкцией, нещадно ероша волосы. Наконец остановился и сказал:

— Я не знаю, что можно сделать, леди Рэд.

— Зак, всё в порядке, правда, — я улыбнулась, медленно регенерируя лицо и производя последние приготовления, — страдание ведёт к искуплению, помнишь? Мы встретимся на той стороне.

— Леди Рэд, — юноша готов был расплакаться, — вы встречаете смерть с истинным благородством.

— Единственное, о чём я хочу попросить, — я поникла головой, мысленно делая финальные приготовления — это последний поцелуй. Настоящий поцелуй лорда, чтобы вы запомнили меня.

— Саша, — пробормотал юноша и вскинул голову, — конечно, вы более чем достойны.

Он сделал шаг вперёд, затем ещё один. Тьюзак был высок, так что ему не требовалось вставать на цыпочки чтобы дотянуться до моих почерневших губ. Сильная рука легла на мою изуродованную кожу, переместилась на затылок, он закрыл глаза, приблизил свои губы к моим…

Я дёрнула вниз левую руку. Ослабленные трансформацией суставы хрустнули, сломались и я вонзила заострившуюся лучевую кость в шею блондина. Он замычал, пытаясь отстраниться, но я обхватила его ногами, прижала в себе, прервала поцелуй и глядя в глаза младшему сыну лорда Кархорста произнесла:

— Как я и сказала, я не убиваю без причины.

Выдернула окровавленную культю из раны и впилась в шею.

Деревенские в детстве проходили через местный аналог крещения, при котором в их тело попадала частичка божественной маны. Энергия богини, презирающей и ненавидящей нежить в любых формах, действовала на меня как кислота. Но рыцари – рыцари не происходили из деревенских, их собирали по всей стране из числа младших сыновей аристократических родов, и в их кровь божественная мана попадала при полноправном вступлении в орден, когда они из неофисов переходили в инициев. И поэтому я могла пить эту кровь. Наверное, Тьюзак пожалел, что рассказал мне всё это в перерывах между жалобами на мигрантов, лишающих его нацистскую задницу работы. Хотя может и не успел – я была, скажем мягко, не очень милосердна с его высасыванием.

Оторвавшись наконец от шеи, я осторожно опустила труп на землю и, сосредоточившись, прошептала:

— Steh auf, mein toter diener.

Образованный моей плотью колдовской круг в груди отозвался на призыв, и я едва сдержала радостный крик. Три дня работы не прошли впустую! Используя собственное сердце как магический центр, а свою боль как источник маны, я нарисовала плетение внутри собственного тела, и это сработало!

Труп, только что лежавший на полу, медленно поднялся, уставился на меня остекленевшими глазами, и я приказала:

— Освободи меня.

— Нхеет ключххааа, — прошептали сухие губы.

— У тебя есть руки. Порви оковы.

Он потянулся к всё ещё удерживавшей правую руку стальной скобе и напряг мёртвые мышцы. Сталь звякнула, я упала на пол и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Усиленная регенерация восстанавливала суставы быстро, но всё же не моментально. А мне надо было спешить. Я медленно поднялась на ноги, шипя и морщась, и тут дверь открылась. Два иниция в робах ворвались в камеру с мечами наперевес, и я бросила своему зомби:

— Убей правого.

Мертвяк с неожиданным проворством прыгнул. Меч встретил его на полпути, но что он мог сделать мёртвой плоти? Тьюзомби фон Кархорст не замечая стали в груди схватил бывшего товарища за голову и рванул, с мерзким хрустом отрывая её от тела. Второй воин замешкался на секунду, и я этим воспользовалась. Прыгнула сбоку, уворачиваясь от запоздалого удара и вонзила уже сослужившую службу лучевую кость левой ему в живот. Вырвала, ударила вновь. Благословлённая кровь жгла мою руку, но это было такой мелочью, что едва стоило упоминания. Наконец, мой враг упал, его меч загремел по полу. Я не беспокоилась – башня была удалена от цитадели как раз для того, чтобы не тревожить моими криками остальных ублюдков. Что ж, им же хуже.

Выпрямившись, я с сожалением посмотрела на свежие трупы. Ни выпить их, ни поднять как зомби я не могла. Оставалось рассчитывать на свои силы и то, что я смогу вытянуть из сладострастного блондина. Подняв меч, выпавший из руки убитого (хорошо хоть его могу держать), я спросила:

— Сколько в крепости неофисов?

— Чхетферо…

Отлично.

— Где они?

— Спхят… в казармаххх… цитаххдели… — ответил мне хриплый голос.

Не отлично. Оставшиеся рыцари тоже будут в этих казармах, а в текущем состоянии я мало что смогу им сделать. Что ж, значит надо по-другому.

— Ты знаешь, где моя одежда и доспехи?

— Дхаа… В оружейхнной… переххд подзхемельем…Под главной… бхашнееей…

— Мой меч там же?

— Дхаа…

— А кольцо? Шкатулка с кольцом, которую забрала Кариона?

— Бенедххикта… хранит… у себхяя… Покхои… наверххху… главной бххааашни…

"Конечно она хранит его у себя, иначе было бы слишком легко, — я недовольно щёлкнула языком, — Что ж, тогда за оружием, а там по обстоятельствам."

Я потратила ещё пару минут на регенерацию мышц и, не обременяя себя одеждой (Зачем она? Всё равно выгляжу как обгоревший труп), вышла из камеры. Посмотрела на плетущего следом зомби и приказала:

— Вытащи из себя меч и веди меня в оружейную.

Он, конечно, высохший и бледный, но в тёмных коридорах монастыря может и обманет кого на пару секунд. К тому же, ноги-руки у него целые и характерной походкой мертвяка он себя не выдаст.

Зомби исполнил приказ, выдернул из торса меч, бросил на пол и медленно зашагал по изгибающейся галерее. Я пошла за ним. Коридор – лестница – коридор. Мы спускались довольно долго, и уже в самом низу прошли через караулку, в которой было двое монахов. Они замешкались при виде Тьюзака и за это время он успел, повинуясь моему приказу, свернуть шею одному, пока я из теней прыгнула на второго. После того, как зомби оттащил трупы в тёмный угол (потому что я играла в Хитмана и знаю, что трупы надо прятать), мы продолжили путь. Прошли пустыми коридорами вдоль задней стены цитадели, пока наконец я не узнала дверь комнаты с каменным столом. Передёрнувшись от отвращения, я отвернулась. Туда нам точно не надо. Зомби считал также. Безучастно прошествовав мимо, он свернул в изогнутый проход и начал спускаться по широкой винтовой лестнице. На пути нам никто не встретился – ну да, ночь, да и большая часть рыцарей в походе.

Наконец, он остановился перед небольшой дверью и повернулся ко мне.

— Орххужейнхаая… — прохрипел зомби.

Из-за двери доносился стук молота и неразборчивые слова. Вроде только один голос. Ну, будем надеяться, что с одним я справлюсь. Указав зомби на дверь, чтобы шёл первым, я подняла трофейный меч.

Зомби зашёл внутрь, и стук прекратился.

— Тьюзак? Что ты здесь делаешь? — раздался знакомый голос.

Я вышла из-за спины мертвяка и молча посмотрела на брата-рыцаря Кадоса, который правил меч на точильном камне. Мужчина смотрел на меня, а потом резким движением схватил со стола уже знакомый мне амулет.

Он поднял руку и небольшое помещение залила вспышка ослепительного света. По счастью, меня всё ещё скрывал рванувшийся вперёд зомби, и именно ему досталось от святой способности рыцаря. Я рванула по осыпающимся на пол костям к Кадосу и ударила по руке, в которой тот держал амулет. Мужчина зашипел, когда клинок отсёк ему палец и отпрыгнул назад, поднимая меч.

— Не думал, что увижу тебя, отродье, — пробормотал он, сжимая оружие окровавленными руками, — ну что ж, посмотрим…

Смотреть я не собиралась. Как и вести честный поединок. Я прыгнула вперёд, игнорируя летевший мне в живот меч, и вонзила клинок рыцарю в живот, одновременно вгоняя культю с острой костью в рот. Глядя прямо в водянистые глаза, начала медленно вести клинок вверх, разрезая кишки и брюхо. Брат-рыцарь захрипел, отпустил застрявший в моём боку меч и попытался вытащить культю, в буквальном смысле костью засевшую у него в глотке. Я повернула меч, продолжая смотреть мужчине в глаза, пока его хватка на руке не ослабла. Сделав шаг назад, я позволила уроду упасть в растёкшееся по полу содержимое его кишок.

«Достойная смерть,» — подумала я, выдернув из себя оружие Кадоса, бросила его к трупу, и пошла к двери.

Закрыла её, подумала и заперла на засов: не хотелось, чтобы кто-то вошёл, пока я одеваюсь. Прошла вдоль рядов доспехов и оружия и обнаружила большой сундук с навесным замком. Сорвала дужку и заглянула внутрь. Бинго.

Мои доспехи были аккуратно сложены на дне, поверх гамбезона и штанов. Меч лежал сбоку, рядом с сапогами. Я извлекла экипировку. Влезла в штаны, которые пришлось повязать верёвкой чтобы не болтались, натянула сапоги. Куртку надела на голое тело, за неимением рубашки, после чего начала облачаться в доспехи. Подогнанная Дзаей под меня кираса сейчас болталась на поясе, так что пришлось затягивать пластины внахлёст, благо ремешки позволяли. Тоже самое пришлось проделать с латными ногами и наручами. Наконец, я перетянула кирасу поясом, прицепила к нему ножны и посмотрела в висевшее на стене зеркало из отполированного куска металла. Мда…

На меня с той стороны смотрела жертва пожара. Обугленная кожа обтягивала голый череп. В пустых глазницах светился холодный колдовской огонь. Нос отсутствовал, губы едва скрывали отросшие клыки. Мда. Сильно было в Тьюзаке уважение к голубой крови, если он согласился ЭТО поцеловать. И тут же пришло понимание того, насколько хлипким был мой план побега. Будь маленький нацист поумнее, или посильнее, или попривередливее…

Я фыркнула и отвернулась от зеркала. Рано предаваться рефлексии – я ещё не выбралась. Так, что там говорил блондин про покои бенедикты? Наверху главной башни? Зачем я спрашиваю, у меня же эйдетическая память.

Подойдя к двери, я откинула засов и вышла из комнаты. Замерла на секунду и вернулась обратно, пошевелила носком сапога груду костей, бывшую когда-то Тьюзаком и обнаружила свою фляжку. Подняла её, смахнула пыль и почувствовала дрожание хрусталя. Пробормотала:

— Я тоже рада тебя видеть. Не волнуйся, мы выбираемся отсюда.

Бронзовое горлышко задрожало, а хрусталь нагрелся, словно от радости. Я улыбнулась, прицепила сосуд к поясу и слегка погладила затянутыми в перчатку пальцами.

Выйдя наружу, я прикрыла дверь в надежде, что так вонь какое-то время удержится внутри и нахмурилась. Можно попробовать выскользнуть через ворота, но что-то я не уверена, что в текущем состоянии я справлюсь со стражей, которая точно там будет. Спрыгнуть со стены в ров? Может быть, но стена всё-таки высокая, чёрт его знает как выйдет. Я некоторое время прикидывала варианты, прежде чем осознала: я просто искала повод не убегать. Потому что мне очень хотелось поквитаться с Карионой. Да, это будет опасно, да, жрица-избранница Хау скорее всего будет сильна, но… Я просто не могу оставить эту тварь в живых.

С этими мыслями, я прошла по коридору дальше. Вроде как ближайший подъём будет где-то за этой дверью. Я осторожно открыла створку, скользнула внутрь и прикрыла дверь за собой. Так, теперь мы проходим через большой зал под фундаментом башни и из него поднимаемся…

Моя мысль буквально оборвалась на полуслове, как только я вышла в новое помещение. Язык присох к гортани, а в голове вдруг зазвенела холодная мысль: «А откуда ты собственно думаешь взялись казнённые»?

Большой круглый зал имел в поперечнике ярдов сорок. Стены из серого камня, закопчённый потолок освещали факелы на стенах и три колеса со свечами ближе к центру. И каждый сантиметр освещённого пространства был занят пыточными приспособлениями, на которых лежали, висели и умирали три десятка живых существ. В основном – женщин. Прибитых к крестам, обожжённых на жаровне, с содранной кожей, отрубленными пальцами, выжженными глазами, жертвы ордена плакали, кричали и визжали от боли и ужаса, в то время как четверо палачей деловито занимались несколькими из них за раз. Я видела многое и знала из прошлой жизни, что в средневековье происходило всякое дерьмо, но эта… мерзость, которую творил Орден, такого я даже представить не могла. Даже в самых жестоких культурах пытки обычно преследовали конкретную цель: выбить раскаяние и признание, добыть информацию. Для «рыцарей» Хау же сами страдания были целью.

Когда я вошла в зал, один из палачей обернулся и что-то крикнул своим. Отбив раскалённый прут, которым замахнулся на меня первый ублюдок, я на противоходе разрубила ему лицо и пихнула тварь в жаровню, из которой он этот прут и извлёк. Пропустила следующего и вонзила меч ему в спину, перерубая позвоночник где-то на уровне талии. Повернулась и насадила ещё одного на заострённую культю левой руки. Последнему я проткнула живот, и когда он выронил мясницкий тесак, отпустила меч и схватив мудака за сальные волосы, торчавшие из-под колпака, сунула его мордой в чан с кипящим маслом, оказавшийся неподалёку и держала там, пока он не захлебнулся.

Отряхнув руку от капель масла, я выдернула меч из брюха жертвы и убрала в ножны. Клинок вибрировал, словно разделяя мои чувства. Я стала обходить зал по кругу и быстро поняла, что не знаю за что хвататься первым. Хотя, наверное, лучше всего закрыть дверь. Да, на засов, потому что мне нужно будет очень много времени, чтобы как-то снять несчастных с этих агрегатов. И как-то вытащить отсюда.

Дитя ночи, — раздался слабый голос слева, когда я дошла до двери.

Я посмотрела туда и увидела, что в стенах зала было устроено несколько камер. Из одной меня и звали. Я подошла и коснулась прутьев решётки. На двери висел замок, но с ними я научилась обращаться. Рванула дверь на себя, и та с грохотом распахнулась. Я зашла внутрь и увидела море крыс, занятых… трапезой. Несчастных жертв жрали живьём. Я воспользовалась способностью, молясь чтобы она сработала. Крысы замерли. Посмотрели на меня. Мысленно, я приказала им выйти из камеры и отстранилась от коричневой реки, протёкшей мимо. Грызуны выстроились у меня за спиной и застыли — я взяла над ними более жёсткий контроль, чем над вороном.

Жертвы попытались отползти к стене, кто мог это сделать. Но одна из них не двигалась. Эльфийка, с руками, превращёнными в кровавое месиво без кожи и ногами, обглоданными до бёдер. Она смотрела на меня спокойным взглядом ясных лазурных глаз, которые дико контрастировали с покрытым синяками, ссадинами и ожогами лицом.

Дитя ночи, — повторила она, и я поняла, что слышу мыслеречь. Ну да, услышать слабый голос через визги сжираемых заживо жертв я бы вряд ли сумела.

Я опустилась на колено и посмотрела на неё:

— Я не нанесу тебе вреда, не волнуйся.

— Нанесёшь, — её губы сложились в слабую улыбку, — потому что должна.

— В смысле?

— Скажи мне, что ты хочешь делать с ними, — изуродованная рука двинулась в сторону остальных.

— Я вытащу их отсюда. Сниму с крючьев и вытащу. Как-нибудь.

— А дальше?

— Выведу из крепости и… — я осеклась.

— Большинство не сможет идти, дитя ночи. А вокруг – болота, — она снова улыбнулась, — не говоря уже о том, что в замке полно рыцарей. Вы не пройдёте и лиги. А потом вернётся Вендер и отправится следом за вами.

Я сжала кулак и наклонила голову. Да, так и будет. А что ещё остаётся?

— Я должна вас спасти, — хрипло сказала я, — Никто не заслуживает… этого, — я обвела зал рукой.

Эльфийка наклонила голову:

— У тебя доброе сердце, дитя ночи. И я вижу, что ты сдержишь слово. Поэтому я помогу, — она коснулась изуродованной рукой моего предплечья и сказала, — возьми мою жизнь.

Меня аж передёрнуло.

— Нет! Я не… Я не могу! Не говори глупостей.

— Я слышу, как рыцари приближаются. Скоро они будут здесь. Ты не справишься без моей помощи.

— И что изменит твоя жертва?

— Я жила под солнцем Велта полторы тысячи лет, дитя ночи. Я видела, как поднимаются и исчезают империи. В моей крови великая сила. Возьми её, и тогда, может быть, у тебя будет возможность спасти остальных.

Я сжала зубы. Вот он – выбор. Одна жизнь ради многих. Невинная, не заслужившая свою судьбу жертва. Которую мне придётся убить лично. Не росчерком пера на бумаге, не приказом, а своими руками. Принцип меньшего зла в самой страшной для выбирающего форме.

Я подняла взгляд:

— Назови своё имя. Я запомню его и сохраню память о тебе.

— Не стоит, — девушка снова улыбнулась, — не вспоминай меня, не нужно. Просто сделай то, о чём я прошу.

Я кивнула, а потом осторожно приподняла лёгкое тело и прокусила шею. Почувствовала, как изуродованные руки обхватывают мою спину, прижимают к себе. Я никогда не пила такой крови – эльфийка словно отдавала мне всю себя, всю свою память и душу. Необычайный прилив магических энергий пронизал каждую клеточку моего тела, и я чувствовала, как заживает кожа, наливаются силой мышцы. Наконец эльфийка умерла. Я опустила безжизненное тело на засыпанный гнилой соломой и крысиными экскрементами пол и негромко произнесла:

— Прощай, безымянная.

После чего подняла глаза на остальных жертв, забившихся в угол, и сказала:

— Не бойтесь, я вытащу вас отсюда.

— Я так не думаю, отродье тьмы — раздалось у меня за спиной.

Я медленно встала и повернулась. Пятеро рыцарей в полных доспехах вошли в зал, развернулись в стену щитов. Я подняла левую руку, которая заканчивалась обычной человеческой ладонью, сжала кулак. Разжала. Посмотрела на толпящихся у моих ног крыс и сказала:

— Взять их.

После чего выхватила меч и пошла следом за потёкшей к воинам коричневой рекой.