ПРОЕЗДОМ Провинциальная комедия в двух действиях
А н д р е й А н д р е е в и ч Л о г и н о в.
А н н а В я ч е с л а в о в н а М а к с и м о в а.
Ю р а — ее сын.
И р и ш а.
Действие первое
1
Разросшийся и не очень ухоженный парк над самым обрывом в нашем небольшом провинциальном городке. Внизу, под обрывом, — река.
Аллея, две скамейки, чуть поодаль, за еще зелеными густыми кустами — телефонная будка.
Был августовский теплый вечер.
В глубине аллеи появился А н д р е й А н д р е е в и ч с чемоданом в руке. Ему пятьдесят один, но он еще достаточно бодр и подвижен, несмотря на грузность.
Он с интересом огляделся, подошел к одной из скамеек, поставил на нее чемодан, сел.
А н д р е й А н д р е е в и ч (про себя, насмешливо). А ты думал — тебя в родном городе с оркестром будут встречать? Очень ты ему нужен! Это ты все помнишь, а у него своих дел по горло… И если уж честно признаться, ты его тоже не узнал… он без тебя времени не терял — так изменился, что… (Огляделся вокруг.) Вот разве что это… да, разве что здесь… А может, и не здесь, может быть, ты все путаешь… так что и пенять не на кого… Может, и незачем было заезжать, пролетел бы себе мимо…
На аллею вышла И р и ш а. Ей нет еще семнадцати, и этим все сказано.
Осмотрелась, походила взад-вперед и села на соседнюю скамейку.
(Покосился на нее.) Вот ей, к примеру, что в том, что я заявился? — прошлогодний снег, не более… вроде приглядевшегося памятника, который неизвестно уже кому поставлен и за что… И чемодан еще будто камнями набит, а что в нем такое, спрашивается?.. Чтобы все свое носить с собою — чемодан не нужен… налегке надо жить, налегке…
И р и ш а (ему). Который час, дяденька, не знаете?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Пожалуйста… (Посмотрел на часы.) Двадцать пять восьмого…
И р и ш а (про себя). Половина — крайний срок…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я только с самолета… (Заводит часы.) Полтора часа лёту — подумать только! — отсюда ехал — тридцать лет потребовалось, обратно — каких-нибудь полтора часа… (Усмехнулся про себя.) Дяденька!.. А ведь в родном-то городе у меня, глядишь, и племянницы завалящей не найдется… никаких уже корней, обидно…
И р и ш а (надумав, пересела на его скамейку; не очень уверенно). Вы можете позвонить по телефону мужским голосом?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не удивился). Мужским? — должно быть… (Усмехнулся.) Давно, правда, не доводилось…
И р и ш а. Только не сейчас, еще чуть подождем. Пятьдесят один — тридцать девять.
А н д р е й А н д р е е в и ч (опять не удивился; скорее себе, чем ей). Забавно! — мне пятьдесят один, и как раз в тридцать девятом… забавно!
И р и ш а. Скажете — будьте любезны, позовите, пожалуйста, Юру.
А н д р е й А н д р е е в и ч (кивнул головой). Юру.
И р и ш а. Не Юру, а — будьте любезны, пожалуйста, Юру. Иначе она его ни за что не позовет.
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился наконец). Знаете, я сейчас подумал — ведь я, собственно, никогда не звонил девушкам по телефону!.. Когда я ухаживал за ними — телефона, в широком смысле, в нашем городе еще не было… а когда он вошел в быт, — я уже уехал… да как-то и ухаживать перестал… не совпал я с техническим прогрессом.
И р и ш а. Сколько времени?
А н д р е й А н д р е е в и ч (посмотрел на часы). Половина.
И р и ш а (решительно). Что ж, звоните. (Порылась в сумочке, нашла монету.) Вот вам двушка.
А н д р е й А н д р е е в и ч (вставая). Пятьдесят один — тридцать девять… (Вошел в будку телефона-автомата.)
Ирина остановилась рядом, у открытой дверцы.
(Набрал номер, прислушался.) Не подходят.
И р и ш а. Вы ждите, ждите!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вас как зовут?
И р и ш а. Какая разница?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Но если подойдет Юра?..
И р и ш а. Не подойдет. Она его теперь к телефону не подпускает, первая мчится.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Отчего так?
И р и ш а (горько). У него выдающиеся способности, ему нельзя отвлекаться.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Не подходят.
И р и ш а. А вы опять наберите, вдруг не туда попали.
А н д р е й А н д р е е в и ч (философски). По моим наблюдениям, телефон не столько объединяет людей, сколько, наоборот…
И р и ш а (перебила его). А видели вы в наше время любовь без телефона?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (снова набирает номер). Я писал записки…
И р и ш а. Она все его письма распечатывает!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Мать?
И р и ш а. Жуткая личность!
На аллею вышла А н н а В я ч е с л а в о в н а. Она все еще пряма, стройна и, не скроем, даже привлекательна в свои сорок семь лет. Решительно направилась к свободной скамейке, села.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Чем же это вы ей не пришлись?
И р и ш а. Да она меня и в глаза не видела! Исключительно из принципа! Она считает, ранняя любовь не дает взлететь. Ее слова. Не подходят?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Может быть, никого нет дома?
И р и ш а (упала духом). Если бы…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Наберемся терпения.
И р и ш а (махнула рукой). Телефон отпадает…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Только не вешайте носа!
И р и ш а (твердо). Вы меня плохо знаете!.. Идемте.
Он повесил трубку на рычаг.
Ириша вышла было из-за кустов, но, увидев Анну Вячеславовну, стрелой влетела в будку, к Андрею Андреевичу.
Притопала!.. Вон, расселась, как дежурная!
А н д р е й А н д р е е в и ч (взглянул сквозь стекло будки). Она?
И р и ш а (в гневе). Неужели он ей скамейку выдал?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. На этой скамейке еще я свидания назначал… если опять не путаю…
И р и ш а. Предатель!
А н д р е й А н д р е е в и ч (разглядывая Анну Вячеславовну). Меж тем у нее вполне приятное лицо.
И р и ш а. Прикидывается.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вполне вероятно, что еще недавно она была чрезвычайно привлекательна.
И р и ш а. Самые непримиримые — как раз бывшие красавицы!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Их можно понять…
И р и ш а. Они считают, если бы не было вокруг молодых, никто бы не догадался, что они старые…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вам тоже палец в рот не клади…
И р и ш а (твердо). Обстоятельства заставляют.
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Согласитесь, тут не очень просторно.
И р и ш а (взглянула на него). Мы с Юрой вполне умещаемся. Вот только кислород на нуле… (Решилась.) Ладно, идите первый, будете ее отвлекать. А я здесь отсижусь, за кустами, она не увидит…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Но она же, вы говорите, вас не знает?
И р и ш а. А интуиция?!
Андрей Андреевич вышел из будки, пошел к своей скамейке.
(Вслед ему.) Сделайте безразличное лицо! Будто не в курсе!..
Анна Вячеславовна увидела его и, узнав, не отдавая себе отчета, пошла ему навстречу. Он же ее не признал, прошел мимо, нерешительно не то приложив руку к шляпе, не то просто поправив ее. Она растерянно поглядела ему вслед. Он сел на скамейку, на которой оставил чемодан и плащ.
Чуть помедлив, она тоже вернулась на свою скамейку.
Ириша неотрывно наблюдала за ними из телефонной будки со смешанным чувством любопытства и ужаса.
Долгая пауза.
Не выдержав нервного напряжения, Андрей Андреевич снял с головы шляпу, стал ею обмахиваться.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (безотчетно). Господи, лысый!..
А н д р е й А н д р е е в и ч (не обиделся). Бесповоротно.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (взяла себя в руки). Извините, я — невольно…
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся). Ничего… хоть этим произвожу впечатление. (Привстав.) Андрей Андреевич Логинов. (Усмехнулся про себя.) Проездом.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (машинально). Проездом…
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вернее — почти… (Доверительно.) Я вернулся сюда через столько лет и… и ничего не узнаю!.. Прошел через весь город и — ничего… все другое! — дома, мостовые, деревья, люди, лица… Я летел и все думал в самолете о том, как меня встретит здесь моя собственная юность, и готовился к этому!.. Как я буду ходить и узнавать каждый уголок, каждый переулок, каждую скамейку!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не удержалась). Эту, например?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Эту?.. (Усмехнулся.) Так мне показалось, да… но я не уверен. Я летел и думал о том, как забьется сердце, как накатится на меня прошлое и… (Почти удивленно.) Но оно молчит! Молчит! Я заставляю себя, приказываю, но — ни одного чувства, которого я ждал… ни одного! Хожу, как по чужому городу, и ничего не узнаю, ничего не вспоминаю, ни о чем не сожалею… Разве что о том, что я сам так изменился… что мы оба так непоправимо изменились — я и город, в котором я родился…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Что поделаешь… (Усмехнулась.) Возвращаться вспять — безнадежное дело.
И р и ш а (в будке). Тут задохнуться — ничего не стоит… Она это нарочно придумала, у-у! — личность!..
Позади скамеек, прячась за деревья, пробирается Ю р а. Он любит Иришу, и этим тоже все сказано. Для того чтобы выйти к скамейкам, ему непременно нужно будет обогнуть кусты и телефонную будку.
А н д р е й А н д р е е в и ч (взглянув с беспокойством в сторону будки). Вы тут отдыхаете?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Да… обычно.
А н д р е й А н д р е е в и ч (все более беспокоясь). И… и подолгу?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. До заката, как правило.
А н д р е й А н д р е е в и ч (вспомнил). Ах да! — тут ведь у нас знаменитые закаты! Солнце садилось прямо в реку и… (Огляделся.) Раньше отсюда, с откоса, все это было видно… Тридцать лет назад.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Деревья разрослись… даже для деревьев это немалый срок…
И р и ш а (в будке). Еще пять минут, и можно вызывать неотложку — смерть от удушья…
А н д р е й А н д р е е в и ч (снова оглянулся на будку). Вот что — надо непременно спуститься к реке!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. К реке?.. Зачем?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Закат смотреть!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Нет, у реки сейчас комары.
А н д р е й А н д р е е в и ч (настойчиво). Тогда по аллее — до оркестровой раковины!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Ее давно снесли.
А н д р е й А н д р е е в и ч. К фонтану, там еще стояли в кустах раскрашенные глиняные гномики…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Там теперь танцверанда.
А н д р е й А н д р е е в и ч (растерянно). Ну, до розария хотя бы!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Там детский городок, аттракционы. Да и как вы станете гулять — с чемоданом?
А н д р е й А н д р е е в и ч (вспомнил). Да, чемодан… В гостинице — слет рабкоров, в Доме колхозника — передовики животноводства…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Эта табличка там наглухо прибита — «мест нет».
Юра как раз огибал кустами телефонную будку. Ириша увидела его, схватила за руку, втащила внутрь, захлопнула дверь.
Ю р а (застигнутый врасплох). В чем дело?! Эй!..
И р и ш а. В котором часу ты должен был прийти?!
Ю р а. Понимаешь, как раз по телику лекция по бесконечно малым…
И р и ш а. А я для тебя — и того меньше?!
Ю р а. Ты ревнуешь к математике, мама ревнует к тебе…
И р и ш а. Я жду весь вечер…
Ю р а. Вечер и не начинался!
И р и ш а. Звоню, как заведенная…
Ю р а. Мать отключила телефон.
И р и ш а. Кидаюсь к первому встречному…
Ю р а. Какому встречному?!
И р и ш а. Торчу с ним вдвоем битый час в телефонной будке…
Ю р а. С кем — вдвоем?!
И р и ш а (удовлетворенно). Теперь уже ты меня ревнуешь?!
Ю р а. К кому?!
И р и ш а. Вон полюбуйся… лысый дядька сидит, вот до чего я докатилась!
Ю р а (обернулся в сторону скамейки, увидел мать). Мать! Мышеловка захлопнулась!
Обернулся к ней, лица их оказались нос к носу, а если точнее — губы к губам. Он потянулся к ней, хотел обнять.
И р и ш а. Без рук!
Ю р а. Я тебя со вчерашнего дня не целовал!
И р и ш а. Вычислил все-таки!
Ю р а. Один разик!
И р и ш а. Я тут чуть не умерла от кислородного голодания, а он…
Ю р а. Поцелуй в безвоздушном пространстве! — это может пригодиться в космосе…
Поцелуй.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я хочу обойти всех своих старых друзей… и боюсь… боюсь, что и они изменились, как изменился весь город, что мы встретимся, как чужие, натужно… и будем выжимать из себя фальшивое «а ты помнишь?..». У меня тут было много друзей… настоящих друзей, какие только в юности и бывают, — с годами способность дружить притупляется. Я ведь ничего о них не знаю… вот Ромка Чернявский…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (хотела ответить, но сдержалась). Не знаю.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Рэм Плешков, Мишка Айвазов, Лева Лазарев… Анечка Романовская…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (посмотрела на него, отвернулась). Не знаю…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Анечка… такая тоненькая, длинненькая, стриженная под мальчика, с такими огромными глазищами… синими. Нет, пожалуй, серыми… впрочем, может быть, и… (Беспомощно.) Знаете, а ведь я не могу вспомнить, какие у нее были глаза… не могу!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Жаль… если бы вы не забыли, может быть… Впрочем, нет. Нет, я бы все равно не могла вам помочь ее найти.
И тут он ее узнал.
А н д р е й А н д р е е в и ч (посмотрел ей в глаза). Серые… ну конечно, серые! Боже ты мой… как я мог?!
Ю р а (за кустами). Давно она здесь?
И р и ш а. Хорошо хоть она-то на твои свидания не опаздывает!
Ю р а. Не можем же мы сидеть здесь до темноты!
И р и ш а (испугалась). Ты думаешь, она проторчит тут до ночи?!
Ю р а. Она — может!..
И р и ш а. Что же делать?!
Ю р а. Целоваться, что нам еще остается!..
Поцелуй.
А н д р е й А н д р е е в и ч (задумчиво). Ну, вот и пришел я… к той же Анечке Романовской… что я ей скажу?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (усмехнулась). Почему именно к ней?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Почему?! — я думал… одним словом, я думал — она вправе ждать, что я приду к ней первой…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (жестко). А если она давно уже не ждет?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Да… не ждет, и все тут…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Если у нее… заботы, радости, печали, к которым вы уже не имеете никакого отношения?.. И вы будете сидеть друг против друга, пить остывший чай с кизиловым вареньем…
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Да, да! — с кизиловым, я помню, тут у нас именно кизиловое всегда!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И каждую фразу начинать с натужного «а ты помнишь?..».
А н д р е й А н д р е е в и ч (печально). Да, конечно! — глупо было думать…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (опять усмехнулась). О ней?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Действительно… старый дуралей!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (жестко). Или — о том, что она должна думать о вас, не может не помнить, не смеет, — почему?! По какому праву?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Старый, старый дуралей…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (взглянула на часы, про себя). Нет, не придут, опять перехитрили. Они нынче ужасно хитрые, дети!.. (Вздохнула.) Или мы, родители, поглупели… (Ему.) Где же вы будете ночевать?
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся невесело). Да хоть тут, на этой скамейке… с которой уже не видна река…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Не будьте сентиментальны… это вам не идет. (Решилась.) У меня две комнаты, совершенно изолированные, сын переберется на одну ночь ко мне, ничего страшного.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Нет, нет!.. Нет, не надо!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Когда-то вы были решительнее… в молодости вы были куда решительнее.
И р и ш а (за кустами). Слушай, это уже не смешно!
Ю р а. И ужасно хочется есть… Вот что! — я сейчас унесу отсюда ноги по возможности незаметнее, дам небольшого кругаля, вызову огонь на себя, а ты в это время… Один поцелуй и — вперед!
И р и ш а. Нашел время!
Ю р а. Для храбрости! Подсчитано — один поцелуй в этом смысле равен стопке водки. Даже собираются применить это новшество в армии перед атакой.
И р и ш а. Тебе бы только в солдатики поиграть…
Поцелуй.
Ю р а. Все! — велика наша земля, но отступать некуда! (Убегает, прячась за кусты.)
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Вы кого-нибудь ждете?
А н д р е й А н д р е е в и ч (рассеянно, думая о своем). Нет… (Вспомнил об Ирише, оглянулся в сторону телефона.) То есть… тут один человек… он должен позвонить… то есть он ждет звонка.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (тоже посмотрела по направлению будки). По автомату?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (отвлеченно). Да, знаете… моя… моя… моя, как бы это выразиться… некоторым образом, моя… (Развеселившись вдруг.) Моя племянница!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (удивилась). У вас здесь племянница? Новость какая…
А н д р е й А н д р е е в и ч (озорно). Для меня тоже…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Я не знала, что у вас здесь кто-то остался…
А н д р е й А н д р е е в и ч (весело). Да и я только что об этом узнал… прямо как снег на голову…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Что же вы не позовете ее сюда?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Сюда? — да, действительно… Дело в том, что я не знаю… (Рассмеялся.) Впрочем, с другой стороны… Ну конечно же! (Кричит.) Девушка!.. (Спохватился.) Деточка!
И р и ш а вышла из будки.
И р и ш а (испуганно). Вы меня зовете?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (весело). Ну конечно! Подите… поди сюда, деточка, тут с тобой одна тетя хочет познакомиться!
И р и ш а. Зачем?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ну как тебе не стыдно! — поди сюда!
Ириша пошла к ним, как кролик к удаву.
(Анне Вячеславовне.) Ну, вот и она… (Громко, для Ириши.) Племянница.
И р и ш а (испуганно — ему). Кто — племянница?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (Анне Вячеславовне). Наша скромница, наша тихая радость!..
Ириша от испуга и неожиданности действительно растерянна и тиха.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Какая милая!.. Здравствуйте.
И р и ш а. Здрасьте…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Какая хорошенькая…
А н д р е й А н д р е е в и ч (еще веселее). Наша порода… (Пауза.) Скажи что-нибудь, деточка! Что же ты как воды в рот набрала?!
И р и ш а (прерывающимся голосом). Я не знаю…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Покраснела даже! Просто-таки редкость в наше время — чтобы взрослая уже почти девушка… (Ирише.) Сколько вам лет?
И р и ш а. Семнадцать…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. К тому же такая хорошенькая — и чтобы такая застенчивая!..
А н д р е й А н д р е е в и ч (искренне). Поверьте, для меня это тоже полная неожиданность!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (вдруг). У вас есть дети, Андрей Андреевич?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Дети? — даже внуки, но мы живем раздельно, давно уже… они такие, знаете ли, самостоятельные…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Да, уж чего-чего, а этого в них… Мой сын — ему тоже семнадцать, восемнадцатый, на втором курсе строительного техникума… Хороший мальчик, с большими способностями к математике, он даже скоро едет в Москву, в университет…
И р и ш а (не удержалась). Скоро?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Андрею Андреевичу). Но… влюбился, места себе не находит, а это его отвлекает, он нынче даже годовую четверку по тригонометрии схватил — это с его-то способностями! К тому же она и не очень хороша собой…
И р и ш а (оскорбилась). Откуда вы знаете?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Представляю себе! Он — весь в своей математике, не от мира сего, таких хорошенькие не привечают.
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся про себя). Не скажите…
И р и ш а (потеряв терпение). А может, она тут ни при чем! Может, он сам виноват?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (охотно согласилась). Конечно, сам! — мужчина должен твердо знать свою цель и идти к ней прямым, кратчайшим путем…
А н д р е й А н д р е е в и ч (опять усмехнулся). Чудно! Это однажды уже было сказано… и именно здесь…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И это вы помните?.. Что ж, тем лучше… к тому же это подтвердилось…
И р и ш а (ехидно). Четверка по тригонометрии — какой позор!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не заметила иронии). Вот вам бы, кстати, познакомиться с ним, с Юрием, — у вас наверняка столько общего…
И р и ш а (про себя). Хоть отбавляй…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (утвердилась в своем решении). Конечно! — ваш дядя поселится на некоторое время у нас…
И р и ш а (недоуменно). Мой дядя?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. В гостинице нет мест, а у нас как раз… Если только он не предпочтет остановиться у вас, конечно.
И р и ш а (испуганно). У нас очень тесно!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Андрею Андреевичу). Вот видите! (Ирише.) А вы будете приходить к нам в гости, я убеждена — Юра будет очень рад!
А н д р е й А н д р е е в и ч (осторожно). Может быть, не стоит…
И р и ш а (энергично). Нет, отчего же? — если Анна Вячеславовна настаивает…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ей). Вы знаете, как меня зовут?
И р и ш а (нашлась). В таком маленьком городке все знают друг друга…
А н д р е й А н д р е е в и ч (про себя). Анна Вячеславовна…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (повернулась к нему). А вы, Андрей Андреевич, все о своей Анечке?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я никогда не знал ее отчества… Анечка Романовская — и все…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (усмехнулась). А я — Максимова. Нет, я не ваша Анечка, Андрей Андреевич… куда мне.
Из-за кустов вышел запыхавшийся Ю р а. Увидев мать и Иришу рядом, остолбенел.
(Увидела его.) А вот и он! Подойди-ка сюда, Юрий, мы как раз говорили о тебе!
Ю р а (не поняв, что происходит, решил, что — худшее, и бросился спасать положение). Мама! Я очень рад, что… что мы поговорим наконец решительно!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (строго). Дома! Потом!.. Познакомься… (С некоторой торжественностью.) Андрей Андреевич Логинов.
Ю р а (настолько поражен, что даже забыл об Ирише). Тот самый?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (почти с гордостью). Тот самый.
А н д р е й А н д р е е в и ч (приподнял шляпу, чуть смущенно усмехнулся). Он…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Заодно познакомься и с его племянницей.
Ю р а (ошарашен). Племянницей?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Ирише). Как вас зовут, кстати, детка?
А н д р е й А н д р е е в и ч (спохватился). Да, действительно! — представься, детка!
И р и ш а (наслаждаясь эффектом, протянула Юре руку). Очень рада. (После секундного колебания.) Вера.
Ю р а. Кто?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ему). Мне бы очень хотелось, чтобы вы подружились.
Ю р а (совсем ошалев). С кем?!
И р и ш а (ему). Со мной, если вы не возражаете.
Ю р а (в шоке). Что здесь без меня стряслось?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Ничего… ровным счетом ничего… разве что некий блудный сын возвратился восвояси… но его уже не ждали в отчем доме… не ждут… разве что вдруг, сейчас, негаданным каким-то образом ожили давным-давно произнесенные слова… хотя уже, по правде говоря, нет ни тех, кто их когда-то произнес, ни тех, кто услышал… во всяком случае, они так изменились, что им не то что друг друга, им и самих себя не узнать… и старому этому дуралею очень хочется расчувствоваться, но он не может себе этого позволить, потому что сентиментальность ему никогда не шла… и первая женщина, которая повстречалась ему в отчем доме, была как раз та, которая… (Махнул рукой.) Впрочем, в отчем доме чудесам и должно следовать одному за другим, они просто носятся в этом старом воздухе… Вот и Верочка родилась из него, как из пены морской… и еще один юный российский Ньютон никак не может решить простейшей задачки с одним неизвестным — будущим… И так здесь пахнет, так пахнет рекой и липами!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (поддалась его настроению). Действительно, рекой и липами… (Справилась с собой; Юре.) Возьми чемодан Андрея Андреевича, пойдем.
Юра взял чемодан со скамейки.
И — вдруг — в просвете между деревьями занялся закат.
А н д р е й А н д р е е в и ч (остановился). А вот и закат! Как тогда!.. И я — тот же, прежний… пусть на миг, на один миг, пока не погаснет закат, но в этот миг я — тот же… (Повернулся к Анне Вячеславовне.) Тот же, Анечка!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (просто). С приездом, Андрюша…
Они ушли аллеей к откосу и дальше, к реке.
И р и ш а (задумчиво). А тут и правда пахнет липами, я раньше не замечала…
Ю р а (потрясенный). Что же теперь-то делать?!
И р и ш а (насмешливо и отрешенно). Целоваться, что нам еще остается…
Следующий день.
Комната с балконом в квартире Максимовых.
Ю р а сидит на балконе, занимается.
В комнате — один А н д р е й А н д р е е в и ч.
Вошла с кухни А н н а В я ч е с л а в о в н а, снимая на ходу фартук.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Через десять минут будем обедать. (Подошла к двери на балкон; Юре.) Верочка обещала, кажется, прийти сегодня?..
Ю р а (не отрываясь от книги). Не знаю.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Прекрасная девушка.
Ю р а. Нет слов!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Веселая, жизнерадостная…
А н д р е й А н д р е е в и ч (не удержался). До чрезвычайности!.. Хотя, пожалуй, Анна Вячеславовна, вы и несколько преувеличиваете…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ему). Пусть! Пусть преувеличиваю, но (о Юре) ему это может пойти только на пользу.
Ю р а. Для тебя я готов на все.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Нет, Юра, так много я от тебя не потребую… Занимайся, обед еще не готов. (Вернулась в комнату; Андрею Андреевичу.) Он меня очень беспокоит, Юрий. У него действительно замечательные способности, он участвовал в математической викторине и ответил ему лично — даже от руки написал письмо! — академик… (Остановилась, усмехнувшись.) Впрочем, бог с ним, с этим письмом, не в нем дело…
А н д р е й А н д р е е в и ч (он все смотрел на нее, улыбаясь). Как я мог тебя не узнать?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (махнула рукой). Ах, Андрюша…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Как я мог?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (взглянула на него, улыбнулась). Ты тоже… у тебя были такие непослушные вихры…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Сутки почти, как я здесь, у тебя, а мы толком даже не поговорили… будто оба чураемся чего-то…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (улыбнулась). «А помнишь?..» — зачем?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вчера, по пути с аэродрома, я зашел в адресный стол, исписал ворох бланков с именами всех наших… кое-кого удалось обнаружить, но далеко не всех, далеко!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Годы…
А н д р е й А н д р е е в и ч. На одном я написал — Анечка Романовская, мне ответили: не проживает…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Я — Максимова, я ведь говорила тебе.
А н д р е й А н д р е е в и ч. А мне захотелось отыскать не Анну Вячеславовну Максимову, а — Анечку Романовскую. Не проживает…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Ты помнишь Никиту Максимова?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Никиту?.. Какой же это Никита?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (без упрека). Не помнишь…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Погоди!.. Никита Максимов…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Был такой тихий мальчик, года на два тебя моложе.
А н д р е й А н д р е е в и ч (виновато). Не помню…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Маленький городок, Андрюша, провинция. Конечно, он очень вырос, обстроился, но так и остался провинцией. Многие из вас, самые способные, самые бойкие, всегда уезжали отсюда искать счастья… кто куда — в Москву, на Север, на Дальний Восток… Шура Цыбулевский — тот даже в Таиланде… Тут вам казалось тесно, скучно, не взлететь, — вроде тебя… Оставались лишь те, кто уж очень любил наш город, не мог бы прижиться нигде… Никита был из этих. Он окончил исторический и вернулся, стал директором краеведческого музея, собирал его по черепку, по пуговице, по птичьему чучелу… Его очень любили здесь. Музей наш — лучший в области, он им жил, хотя о нем, о Никите, мало кто знал за пределами города… но тут у нас — он шел по улице, и все с ним здоровались… Он всю свою библиотеку городу подарил, почти двенадцать тысяч книг, много — редкостных, старинных, всю жизнь собирал… Весь наш нижний этаж теперь — библиотека. А бывшая Николаевская — улица Максимова.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Он умер?
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Полтора года назад. Поехал весной в какие-то дальние скиты, ему сказали — там старообрядческие книги, утварь… Воспаление легких… в две недели… Мы как раз живем на бывшей Николаевской. (Пауза.) Лева Лазарев уехал в тридцать девятом или сороковом, вскоре после тебя.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Рэм Плешков?
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Не вернулся с войны.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ромка Чернявский?
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Тоже. И Миша Айвазов, и Сережа Антонов. Но отсюда они все уехали еще до войны. А вот Ира Шлемова — пошла в актрисы, играет в Ленинграде, я читала рецензии… Ира Солодовникова — директор совхоза, тут неподалеку. Лилечка Саркисова — помнишь Лилечку? — тут, учительствует, четверо детей… Женя Макаров — умер, Леня Маловичко — тоже, хотя где и когда — не знаю… Кто еще?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (после паузы). Я ехал к ним ко всем… мне даже в голову не приходило, что… мне казалось, что здесь — все как прежде, как было, что все они такие, какими я их оставил…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Разве ты сам — прежний? Все мы прожили такую долгую, такую трудную жизнь, такую непростую!..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Странно… я вот все утро ходил по родному городу… и у меня было такое чувство, будто я ему что-то задолжал, чего-то недодал… и что неоплатный этот долг как раз и лежит камнем в моем чемодане… почему?! — вот вопрос. (Пауза.) А помнишь…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (рассмеялась). Ну вот, наконец-то — «а помнишь?..».
А н д р е й А н д р е е в и ч. А помнишь наш с тобой последний вечер…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (без укора). Утро. Это было утром, почти на рассвете…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ну да! — утром, еще был туман, и солнце не совсем встало, вот почему мне и запомнилось, будто был вечер! — мы сидели над обрывом, внизу был причал, и… помнишь?..
Звонок в передней.
Ю р а (с балкона). Пришла! Принесла нелегкая!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Поди открой.
Ю р а (входя в комнату). Ни за какие коврижки!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Как не стыдно!
Ю р а. Верочка твое изобретение, сама и открывай!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (пошла в переднюю). Нельзя же быть таким несамостоятельным!.. (Отперла дверь.)
В переднюю вошла И р и ш а.
Как вовремя вы пришли, Верочка, мы как раз за стол собираемся!
И р и ш а. Здрасьте. У вас что-то пригорело, вы запах не слышите?
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Обед! (Кинулась в кухню.)
И р и ш а (ужасно вежливо). Добрый день, Юрий.
Ю р а (ей в тон). Рад вас, Вера, видеть.
И р и ш а. Как вы, Юрий, поживаете?
Ю р а. Спасибо, Вера. Повышаю свой уровень за счет развития усидчивости. (Андрею Андреевичу.) У вас очаровательная племянница, Андрей Андреевич.
И р и ш а. Он мне не дядя!
Ю р а (с деланным удивлением). То есть как — не дядя?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Увольте, увольте!..
Ю р а (театрально). Чья же ты племянница?!
И р и ш а. Ничья, слава богу.
Ю р а (ей). Как же ты проникла сюда?!
И р и ш а (наступательно). Если я тебе нужна только как чья-то племянница…
С кухни вошла А н н а В я ч е с л а в о в н а.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (огорченно). Второе сгорело…
Ю р а. Мы — на пепелище!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Грех смеяться, я так старалась!.. Вот тебе и воскресный обед, праздничный!..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Это поправимо! (Ушел в соседнюю комнату.)
А н н а В я ч е с л а в о в н а (направилась на кухню). Кошмар!..
И р и ш а (ей). Я вам помогу, можно?
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Не надо, спасибо.
И р и ш а. Я очень люблю заниматься домоводством. Я считаю, женщина должна уметь все.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (махнула рукой). Спасибо, Верочка, теперь-то и управляться уже не с чем. (Вышла.)
И р и ш а (обернулась к Юре; торжествующе). Вуаля!
Ю р а (в восторге). Слушай, меня сейчас стошнит от твоей добродетельности!..
И р и ш а. Признайтесь, Юрий, какое очарование эта Верочка!
Ю р а. С души воротит!
И р и ш а. Разве ее можно сравнить с этой вертихвосткой Иришей!
Ю р а. Ты перебарщиваешь!
И р и ш а. Чем же она вам не по вкусу, эта наша милая Верочка?
Ю р а. Кончится тем, что вы с мамой меня убедите, и я разлюблю тебя, полюблю ее!
И р и ш а. О, она будет так заботиться о ваших исключительных способностях, Юрий, так их будет лелеять и холить! С утра вы с ней будете говорить о биноме Ньютона, после обеда обсуждать теорию соединений, а ночью…
Ю р а. Не заходи слишком далеко, Верочка… тьфу! — Ириша!
И р и ш а. Ночью вы станете беседовать о числе «пи»! Или заниматься логарифмами!.. Интересно, а что, если бы он на самом деле появился, этот тихий ангел?! — я говорю о Верочке.
Ю р а. Таких не бывает.
И р и ш а (упрямо). Что бы ты тогда запел? Если бы такая хламидомонада и вправду была?! — уж наверное, непременно бы в нее втрескался!
Ю р а (ехидно). Но ведь она же — это ты! Ведь ты и она — одно и то же!
И р и ш а (воспламеняясь). Ах так?! — ты уже и разницы не видишь!..
Ю р а (обнимая ее). Ириша, Верочка, — потом разберемся… не горит…
Поцелуй.
В дверях появилась А н н а В я ч е с л а в о в н а с подносом в руках.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (входя). Вы, я вижу, совсем уже у нас освоились, Верочка… (Накрывает на стол.)
Ириша помогает ей.
Я всю жизнь любила воскресные обеды — когда никто не торопится, не суетится, а мужчины хоть один раз за всю неделю узнают, что едят… и вот, опростоволосилась!..
И р и ш а (вновь входит в роль). Совместные домашние обеды очень укрепляют семью.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (между делом). Вы конечно же отличница, Верочка?
И р и ш а. Круглая.
Ю р а. Круглые не одни отличники бывают…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Постыдись, Юрий!..
Ю р а (Ирише). Кто ваш любимый писатель, Вера?
И р и ш а (огрызнулась). Моя настольная книга — Большая Советская Энциклопедия.
Ю р а. А как вы относитесь к Толковому словарю великорусского языка Владимира Даля?
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Вот и Андрей Андреевич в молодости тоже обожал энциклопедию…
На этих словах из соседней комнаты вошел А н д р е й А н д р е е в и ч с бутылкой коньяка в руке.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Выходит, это у нас с вами семейное, Верочка. (Анне Вячеславовне — о бутылке.) Праздник так праздник. Я — запасливый, с собой вожу. Расширяет сосуды.
Ю р а (недружелюбно). И горячит кровь.
А н д р е й А н д р е е в и ч (заметил его агрессивность). Ну, вам-то это ни к чему пока, у вас она и так на точке кипения.
И р и ш а. Алкоголь и никотин…
Ю р а (в тон ей). А также карты и женщины…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (им). Я вам накрою отдельно, на кухне!.. Садитесь, садитесь!
Все рассаживаются.
Вам дать штопор, Андрей Андреевич?
Ю р а. Ты отстала от жизни, мама. Пробок давно не делают, чтоб не усложнять процесс. Дайте-ка сюда.
Андрей Андреевич отдает ему бутылку.
Юра одним движением срывает с горлышка колпачок.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (в ужасе). Юрий! Где ты этого набрался?!
И р и ш а (ей). Да… он у вас не по годам развитой, Анна Вячеславовна.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Если бы… он совсем еще ребенок, вот он кто!
Ю р а. Ребенку впору жениться!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Перестань паясничать, Юрий!
И р и ш а. Ранние браки, как правило, непрочны, об этом говорит статистика.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Рада это слышать именно от вас, Верочка.
Ю р а. Если ребенку рано жениться, может быть, ему пора выпить?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Да, я и забыл! (Разливает коньяк в рюмки.)
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Детям — самую чуточку. (Взяла свою рюмку.) С возвращением, Андрей Андреевич… пусть даже проездом.
Он промолчал.
Они чокнулись, выпили.
Ешьте что бог послал, не то захмелеете!
А н д р е й А н д р е е в и ч (наполнил снова все рюмки, поднял свою). А я еще выпью! — и не за вас, Анна Вячеславовна, нет, за вас после! — а за тех, кого я не нашел здесь, кого уже нету… а для меня они есть и будут всегда, и позабыть их — грех и низость! (Выпил, налил себе еще.) А теперь — ваш черед, за вас, Анна Вячеславовна, и за тех, кто остался, хоть и немного нас уже… но мы есть, и слава нам, и не будем сетовать на судьбу… (Выпил.) И я напьюсь до безобразия, потому что сегодня никаких этих тридцати лет — как не бывало!
Ю р а. Дядя у вас, Верочка, просто златоуст.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Не было их, и все тут! И я хочу выпить еще!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (улыбнулась). Вы — гость, ваше право…
А н д р е й А н д р е е в и ч (убежденно и запальчиво). Я — не гость! Я — дома! Я вернулся домой! (Насмешливо, но не без грусти.) Здесь — мой дом, моя, так сказать, колыбель! (Мечтательно, но — с улыбкой.) Я опять буду жить в скрипучем деревянном домишке с погребом и чердаком, с табаком в палисаднике, с пузатыми кафельными печами, в которых так славно потрескивают дрова и тепло, если прижаться к изразцам, прогревает до самого нутра… я буду жить медленно и размеренно, читать толстые старые книги и долго гулять под неслышным дождем… и день опять раздвинется до такой безбрежности, что я успею додумать все, что было недосуг додумать в толчее, в мельтешне… (Выпил, постоял задумавшись, усмехнулся и добавил негромко.) И это почти правда, что мне больше всего на свете хотелось бы так и поступить… (Сел.)
А н н а В я ч е с л а в о в н а (тоже усмехнулась). Ах, Андрей Андреевич… вы всегда были мечтателем… но всегда делали лишь то, что было разумно и необходимо.
Ю р а (скептически). Расчетливый мечтатель — в этом есть что-то противоестественное…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (убежденно). Он всегда мечтал о высоком и значительном и умел этого добиваться — и добился! — и шел всегда напрямик… (Не удержалась.) Иногда даже слишком прямо… И ты, Юра, можешь многому у него поучиться и взять пример — он добился всего, чего хотел!.. Юрий, не жуй, когда с тобой говорят о серьезном!
Ю р а (поперхнулся). А на серьезное уходит много калорий…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И я хочу выпить за здоровье Андрея Андреевича, я горжусь тем, что когда-то мы были… друзьями, и весь наш город может им гордиться!.. Я действительно прошу тебя, Андрюша, чтобы ты ему все рассказал и объяснил… у него сейчас как раз критический, переломный момент…
Ю р а (резко). Можно хоть сегодня без этого?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Андрею Андреевичу). А он, видите ли, еще раздумывает!
И р и ш а (Юре). Ах, он еще, оказывается, раздумывает!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Он, видите ли, — извини меня, Юра, я вынуждена все сказать, Андрей Андреевич нам близкий человек, — он, видишь ли, влюбился…
Ю р а (гневно). Мама!
И р и ш а. Какой вы несдержанный, Юрий! Это же очень интересно!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Юре). Хорошо, извини, я не буду вдаваться в детали…
И р и ш а. Но детали — самое главное!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Андрею Андреевичу). И не хочет ехать! В голове не укладывается! Московский университет! — многим ли выпадает такая удача, такое будущее?!
Ю р а. Мама!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И вот из-за мальчишеского, детского увлечения… Ему едва семнадцать исполнилось, он встретит еще сто девушек и лучше, и милее… вот таких, как Верочка хотя бы…
И р и ш а. Спасибо, Анна Вячеславовна, но мне еще очень много надо работать над собой.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Вы себя недооцениваете, Верочка!
Ю р а (в бешенстве). Как Верочка?!.. Как эта… (Не находит достаточно уничижительных слов.) Эта… эта…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Не теряй над собою контроля, Юрий! Верочка наша гостья.
И р и ш а (злорадно). Ничего… не убудет ее, Верочки…
Ю р а (матери). Семнадцать лет! — да я такой уже взрослый, что даже самому страшно! Я иногда такое уже думаю или догадываюсь, что даже тебе — даже тебе, мама! — не могу рассказать!.. А главное — я ее и вправду люблю! Ты даже не представляешь себе как! Ты, наверное, просто забыла, что это значит!.. Способности?! — плевал я на них, если без нее! И ты это знай! И Андрей Андреевич пусть это знает!.. (Саркастически.) И вы, Верочка, при всех ваших прямо-таки энциклопедических достоинствах… да, я очень хочу, чтобы и вы наконец это услышали, Вера! — неловко как-то в наше просвещенное время так и бухнуть: я люблю! — не по правилам, а вот теперь я бухнул и — с плеч долой!
И р и ш а (негромко). Какой вы, Юрий, прямой… просто ужас до чего прямой!..
А н д р е й А н д р е е в и ч (ни к кому не обращаясь). Мы, мужчины, прямой народ… в этом наша сила… только не надо бы нам злоупотреблять ею…
Ю р а. А потом — мне здесь нравится, в нашем городе, я привык — к дому, к нашей улице, к реке, ко всему, без чего я уже не я буду. Я хочу остаться какой есть, и чтобы вокруг тоже все было, как есть! Ну хорошо, предположим — университет, учеба, но — потом?! Неужели для человека, для ученого даже, — непременно чтоб столица, чтоб Москва, чтоб обязательно столпотворение? — ведь если отсюда и вообще отовсюду все поуезжают, кто же останется?! Почему обязательно — уезжать, почему? Кому это надо?! Тут так тихо, так просторно, так славно, а я должен куда-то трястись на верхней полке… а потом, вот как Андрей Андреевич, — вернуться через тыщу лет, и говорить печальные слова, и выпить с горя полбутылки коньяку?!
Пауза.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (наконец). Почему вы молчите, Андрей Андреевич? Почему вы ему не расскажете о себе? Не втолкуете, что тут нет выбора и что настоящий человек, настоящий мужчина…
А н д р е й А н д р е е в и ч (негромко, но убежденно). Потому, Анна Вячеславовна, что никогда еще и никому чужой опыт не приходился впору… Ведь все равно он бы мне не поверил. (Юре.) Хотя вы молодец и мужчина, и примите мои заверения.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (резко). Уходите в кусты, Андрей Андреевич?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Не ухожу, Анна Вячеславовна, дайте срок… А сейчас (налил себе рюмку) я выпью за молодых, за Юру и… (подмигнул Ирише) и за ту, которую он себе выбрал… и вообще за молодых, они всё сделают лучше и разумнее нас, уж поверьте, Анна Вячеславовна, и пойдут дальше… так далеко, что нам их… (И вдруг он увидел на противоположной стене — гитару.) Это — что? Кто у вас играет?
А н н а В я ч е с л а в о в н а (растерянно). Никто. Старая, ничья гитара, висит себе и висит, пылится только…
Андрей Андреевич вышел из-за стола, подошел к гитаре, долго на нее глядел.
Просто удивительно, до чего вы сентиментальны стали… Сохранилась каким-то чудом, я о ней и позабыла…
Ю р а (насторожился). Только каждый день обтираешь с нее пыль…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ударила ладонью по столу). Юрий!..
И р и ш а (насмешливо). Я думала — гитару недавно изобрели, Окуджава или Высоцкий…
А н д р е й А н д р е е в и ч (сильно). Что они понимают в гитаре?! (Снял гитару с гвоздя.)
А н н а В я ч е с л а в о в н а (резко). Юра и Вера, идите… на балкон хотя бы! Мне надо поговорить с Андреем Андреевичем!
Ю р а. Шептунов — на мороз.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Идите!
И р и ш а (ему). Идем… тебя же просят!
Ю р а (вставая). Тем всегда и кончается — ребенка выставляют за дверь!..
Юра и Ириша вышли на балкон.
Анна Вячеславовна прикрыла за ними дверь.
Андрей Андреевич стоит, задумавшись, с гитарой в руках.
Пауза.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Зачем ты это сделал, Андрей?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Не знаю. Я увидел ее и… все получилось само собой…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (без укора). В то утро мы сидели с тобой у причала — там, где сейчас парк, — и ждали парохода, он опаздывал, мы сидели долго, потом пароход пришел, но ты все не уходил и досиделся до того, что уже и сходни стали убирать, побежал, а гитару забыл… Ты помнишь то утро?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Помню.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Почему же ты не захотел повторить все то, что говорил тогда мне, — Юре?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Он сам должен сделать выбор. Это его право.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И это говоришь ты?! Ты, который уехал, уехал навсегда, потому что это было разумно и необходимо? И добился всего, чего хотел, и даже — ты сам это знаешь! — большего, чем хотел…
А н д р е й А н д р е е в и ч (мягко, но настойчиво). Все не о том ты, Аня, не о том…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не слушая его). Ты говорил — я очень хорошо помню, что ты сказал тогда! — ты говорил: «Я должен, я не могу не уехать, тут мне не взлететь… У меня есть моя цель, мое призвание, мой долг», — ты так и сказал: долг! И еще: «Мужчина должен идти напрямик, наперекор всему, только так он может выполнить этот свой долг!» — ты очень убедительно тогда говорил!
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Я собирался — и это искренне, от сердца, я верил в это! — я собирался вернуться за тобой… я тебя любил и не мог без тебя, в это я свято верил!.. Учился и работал, спал по четыре часа в сутки, обедал через день, да и то с перебоями… Все ждал — вот встану на ноги, тогда ты и приедешь ко мне… А тут война, четыре года без конца, без края… и город — под немцами, ты эвакуировалась неизвестно куда, на все мои письма — «адресат не найден…». А после войны — опять университет, аспирантура, наука… будь она неладна… Когда карабкаешься в гору — не оглядываешься назад… И ты ведь не простила мне этого, я вижу! Не могла простить, не смогла, и спасибо, что не смогла, значит — любила тогда!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (помолчав). Я ведь за Никиту вышла много позже, уж и война давно кончилась, вот и Юра у меня — поздний сын, потому, наверное, и любимый до слепоты… А Никита ждал, терпеливо ждал меня и знал, что я — тебя жду… и молчал, не торопил… Нет, не надо о Никите!..
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч (скорее себе, чем ей). Уехал — и оборвал все нити, все мосты сжег, и вот он я… стою и говорю эти слова на улице Никиты Максимова! На бывшей Николаевской, по которой я бегал босиком, ныне — Никиты Максимова… У меня — мой дальний журавль в небе, а у него в руке — всего-то малая синичка, но по ней-то как раз рано или поздно и тоскует всякая душа… корни, живые корни в этой малой нашей земле, из которой все мы, провинциальные мальчики, — а на провинциальных мальчиках Россия держится! — из которой все мы вышли… Нет, не лгу я, когда говорю, что иной раз мне бы вернуться сюда и жить одной покойной, неторопкой жизнью с моим родным городком, не лгу… хоть трезво и понимаю, что это смешно со стороны… да и уже не нужно, может быть…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Ты уехал, а я — когда уж и ждать перестала, и за Никиту вышла и полюбила его, и за то, может быть, и полюбила, что он о тебе за всю жизнь — ни слова!.. — а все следила за твоими успехами, за твоими работами, хоть понимать их и не понимала, я всю жизнь в математике дурочка была… Мы здесь остались, и вот — медсестра, правда, давно уже старшая сестра, и Никита — директор музея, скромного городского музея, которому и фонды-то копеечные отпускают… а ведь и он, если бы уехал, многого бы добился, он был не глупее тебя, ему тоже будущее пророчили, а он не уехал, и, может быть, из-за меня-то и не уехал… А ты там… (усмехнулась) …на твоей горе, на которую шел и не оглядывался, — академик, профессор, лауреат…
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился). Ты о ком?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а. А ведь я, как ни смешно тебе будет, как ни нелепо это, — я ведь гордилась тобой! И когда членом-корреспондентом избрали, и когда премию дали…
А н д р е й А н д р е е в и ч (насторожился). О чем ты говоришь?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не слыша его). Гордилась! — все статьи о тебе читала, все заметочки, о тебе ведь часто в газетах пишут: академик Логинов там-то, академик Логинов то-то…
А н д р е й А н д р е е в и ч (понимая и ужасаясь тому, что понял). Академик, лауреат?! — какое все это имеет отношение…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (перебила его, истолковывая его слова по-своему). Для тебя, может быть, и не имеет, а для меня… ведь не стань ты тем, кем стал, не добейся самого высокого, самого почетного, — то, что ты уехал, зачеркнул, забыл, было бы для меня и вовсе жестоко… и все эти тридцать лет были бы для меня одной нестерпимой обидой… А так — значит, ты все правильно сделал, значит, было у тебя на это право, и не в чем, стало быть, мне тебя винить…
А н д р е й А н д р е е в и ч (растерянно). Ну, а если… если бы все — не так?! Если б я стал не тот, что ты думаешь?!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (непримиримо). И знаешь, почему я Юру так толкаю на то, чтоб он уехал, почему так хочу этого?
А н д р е й А н д р е е в и ч (понимая всю безвыходность своего положения). Почему?
А н н а В я ч е с л а в о в н а (неудержимо). Пусть не я, не отец, но Юра — Юра нагонит тебя, и обойдет, и оставит позади, Юра, а значит — и я! Значит, и я с ним буду на такой горе, куда тебе уже ни за что не взобраться!.. (Спохватилась, испуганная неожиданностью и откровенностью своей мысли.) Хоть это и не так, просто сейчас в голову пришло, не слушай!.. — я хочу ему счастья, только — то… (Настойчиво.) Поговори с ним, Андрей, тебе он поверит.
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся невесело). Уволь, Аня.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (упорно). Тогда ответь мне на один вопрос.
А н д р е й А н д р е е в и ч (с надеждой). Да?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не сразу, глядя ему в глаза). Если бы сейчас, когда мы оба уже все испытали, все узнали, и пора уже и о душе подумать… если бы сейчас — долой эти тридцать лет, и опять сидим мы с тобой на причале, и утро, и сходни уже убирают, — если бы сейчас тебе опять выбирать между нашей любовью и твоим призванием, — что бы ты выбрал сейчас?..
Он не ответил.
Слышно, как хохочут на балконе Юрий и Ириша.
И не будем, Андрюша, с других спрашивать того, на что у нас самих нет ответов. Поговори с Юрой.
Молодые на балконе хохотали до упаду.
З а н а в е с.
Действие второе
3
Та же комната в доме Максимовых.
Утро следующего дня.
У распахнутого окна стоял А н д р е й А н д р е е в и ч, рассеянно глядя в сад.
Вошел из соседней комнаты Ю р а.
А н д р е й А н д р е е в и ч (оглянулся на него). Белка… мы с ней уже давно друг за другом наблюдаем…
Ю р а. У нас даже на перекрестках знаки для водителей развесили: «Осторожно, белки» — на главной улице и то запросто через дорогу шастают.
А н д р е й А н д р е е в и ч (почти серьезно). Я-то в последний раз живую белку разве что в зоомагазине видел, на Пушечной, — перебирает лапками в колесе, торопится не опоздать бы неизвестно куда…
Ю р а (не тая недружелюбия). Вот видите! — а мама мне велела, чтобы вы со мной серьезно поговорили.
А н д р е й А н д р е е в и ч (отошел от окна). О чем же мы с вами будем?..
Ю р а (не скрывая насмешки). О жизни, я полагаю. Из опыта вашей биографии.
А н д р е й А н д р е е в и ч (скорее с любопытством, чем с обидой). Почему вы со мной все время как еж — колючки наружу?..
Ю р а (не отводя глаз). Что вы?! — у нас дома о вас так часто говорили, особенно мама. Все в пример вас ставили. Да и теперь та же музыка.
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся). Поневоле заочная антипатия появится…
Ю р а. В седьмом классе в сочинении на вольную тему я вас даже как положительного героя подробно разбирал… но это было давно.
А н д р е й А н д р е е в и ч (несколько уязвлен). Не спешите менять убеждения, Юра…
Ю р а. Это мы с вами что — уже о жизни рассуждаем или пока так — вокруг да около?
А н д р е й А н д р е е в и ч (о лежащих на столе тетрадях). Анна Вячеславовна вчера дала мне просмотреть ваши тетрадки — черновики тех самых, что вы на викторину посылали…
Ю р а (схватил тетрадки со стола). Дались ей эти мои проклятые способности! — прямо пунктик, хобби какое-то стихийное! А мне просто задачки нравится решать, которые мы в техникуме еще не проходили! Игра ума, вроде утренней зарядки!
А н д р е й А н д р е е в и ч. В университет-то вы поступите, спору нет…
Ю р а (не скрыв огорчения). Только-то?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Если вы — о таланте… не берусь пока судить… Но это письмо от академика, конечно… Мама мне говорила.
Ю р а (усмехнулся). Письмо-то?..
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Каждый человек, Юра, — так всегда было и будет! — ищет себе места под солнцем.
Ю р а (серьезно, но не без вызова). Себе или — свое, Андрей Андреевич?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился). В чем тут разница?..
Ю р а (искренне). Чего уж яснее?! Себе, — значит, расталкивай локтями, наступай на пятки, жми на всю железку, только бы раньше всех до ленточки добежать…
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Не без этого…
Ю р а. …а свое — оно мое, и ничье больше! Зачем оно кому-нибудь, на что?! Если я один и умею что-то такое, чего никто не знает и не умеет, никто лучше меня не сможет?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (помолчав). Сколько вам лет, Юра?
Ю р а. Я — образца пятьдесят третьего года. А что?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Что ж, мне остается только позавидовать вашей трезвости, здравости, что ли, суждений… Правда, я полагал, что вы — не вы именно, а вы, семнадцатилетние, — честолюбивее, наступательнее…
Ю р а. Ну, за этим-то дело не станет… так ведь и честолюбие разное бывает, например — в кредит и за наличные.
А н д р е й А н д р е е в и ч. И не поймешь, когда вы ерничаете, когда — всерьез…
Ю р а. А очень просто! За наличные — это когда я хочу, чтоб меня за то по головке погладили, что во мне на самом деле есть! А в кредит — пусть меня хвалят, хотя бы и за то, чего во мне сроду и не бывало, главное бы — хвалили.
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Занятное поколение…
Ю р а. Не хуже других.
А н д р е й А н д р е е в и ч. А не приходило ли вам в голову, что это совсем не так легко — узнать, где оно, твое место, то самое — твое, и ничье иное? Что для этого может и всей жизни не хватить?..
Ю р а (усмехнулся). Это уж моя забота.
А н д р е й А н д р е е в и ч (настойчиво). И все-таки твердо стоите на том, что ваше — здесь, в вашем городе…
Ю р а (усмехнулся). Нашем, Андрей Андреевич.
А н д р е й А н д р е е в и ч. …и нигде более? — почему? Я понимаю — Ириша, понимаю и разделяю даже… у меня есть к этому основания, поверьте… Но ведь не она же одна, должны же быть у вас какие-то еще причины, побуждения, — вы взрослый человек, гораздо взрослее, чем были мы в семнадцать… или хотя бы примеры, которым вы хотели бы следовать, или наоборот — которые вы отметаете…
Ю р а. Есть, Андрей Андреевич, чего-чего, а примеров…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ваш отец, догадываюсь… он был, наверное, действительно счастливым человеком…
Ю р а. Наверное? — разве вы не знали его?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (неуверенно). Я не очень помню — столько лет…
Ю р а (удивился). Вы первый человек в моей жизни, который не знает папу!..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Он делал свое дело на своем месте и делал его лучше, чем кто-либо другой смог бы, а уж одно это — завидная судьба. Но кто знает — может быть, если б он уехал…
Ю р а (чуть насмешливо). Кто построил Московский университет, Андрей Андреевич? Не старый, казаковский, а новый, на Ленинских горах?
А н д р е й А н д р е е в и ч (задумался). Вот уж, право…
Ю р а. Или, скажем, новый Арбат? Или еще что-нибудь высотное и выдающееся?
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Ну-ну…
Ю р а. Вот именно! — а у нас тут ходит старичок, седенький такой, маленький, галстук бабочкой с самого утра, — Бенедиктов Борис Исаевич, за восемьдесят далеко, а такой шустрый… Он полгорода построил, а может, и больше, каждый второй дом — его, и все это знают. На пенсии давно, а попробуй без него горсовет обойтись — он первый не позволит, да и весь город не дал бы…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Это вы — к вопросу о честолюбии?
Ю р а (увлеченно). Руки дрожат — ни чертить, ни писать уже, и глаза не те, и память… а сколько у него планов в голове колобродит! — и набережная там, где парк к реке спускается, и старый наш кремль восстановить, сделать заповедником, и водолечебница — у нас источник горячий сернистый без толку пропадает… Из него идеи так и сыплются, хотя, по возрасту, не идеям бы, а песочку давно…
А н д р е й А н д р е е в и ч. То-то вы в строительный пошли…
Ю р а (пожал плечами). Не я, так другой… а почему бы и не я?!.. Сколько ребят из вашего класса, Андрей Андреевич, осталось здесь? — никого почти, я у мамы спрашивал. Была война, я понимаю, мало кто вернулся, но ведь и из других классов — и до вас, и после… а белки как бегали у нас по главной улице, так и бегают…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Огромная страна, Юра, людей не напасешься…
Ю р а. Но ведь она с чего-то начинается?! У каждого — с чего-то своего! У меня вот, наверное, с этого нашего города, с дома на папиной улице, у другого еще с чего-нибудь…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Одного не возьму в толк! — ну, решили вы здесь остаться, строить — святое дело! — но почему с таким упрямством вы учиться-то не хотите ехать?! Тем более мать так настаивает!
Ю р а (усмехнулся). Так ведь не об учебе она печется… университет для нее первая ступенька, старт, лиха беда начало… только бы дорогого нашего мальчика на орбиту вывести — внимание, пуск! — университет, аспирантура, полет проходит нормально, а там, руку протяни — страшно подумать! — Академия наук… Вот она что лелеет… с вашей легкой руки, между прочим… А учеба… так, во-первых, у нас как раз вечерний филиал политехнического собираются открывать, а во-вторых… во-вторых, не в этом дело…
А н д р е й А н д р е е в и ч (заинтересованно). В чем?..
Ю р а (искренне). Соблазн уж очень велик — уеду, а там… мало ли какие там сияющие вершины поманят, вам-то это небось знакомо.
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Экий вы…
Ю р а (безжалостно). Я не только о вас, мы же вообще о жизни рассуждаем. Тем более что… (Поднял на него глаза.) Пока мамы нету… (Решился.) Я ведь все знаю, Андрей Андреевич!
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился). Что именно?
Ю р а (твердо). О вас все.
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся). Так уж и все?
Звонок в передней.
Ю р а (в сердцах). Племянница новоиспеченная!.. Поразительная синхронность у нес выработалась! — когда надо — нет ее, а когда как раз без нее бы обойтись… (Пошел в переднюю.)
А н д р е й А н д р е е в и ч (один). Дел-то в Москве набежало… боже мой!..
Входят И р и ш а и Ю р а. У Ириши в руке — книга.
Ю р а (Андрею Андреевичу — о ней). Тут как тут!..
И р и ш а. С добрым утром, дядя!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ну, наедине-то можно и без спектакля… кстати, вам не кажется, что он неприлично затянулся?
И р и ш а (укоризненно). Отрекаетесь?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (почти всерьез). Да как-то, знаете ли, неуютно на пороховой-то бочке…
И р и ш а. А я уж и привыкла… обожаю фейерверки!
А н д р е й А н д р е е в и ч (искренне). Кем я только не был! — в войну на ночном бомбардировщике летал! — но вот дядя — впервые!.. (Ушел в другую комнату.)
И р и ш а (Юре, подозрительно). Что это ты на себя какой-то непохожий?..
Ю р а (об ушедшем Андрее Андреевиче). О жизни беседовали! — умаешься…
И р и ш а. Уговаривал тебя?
Ю р а. Была попыточка…
И р и ш а (нетерпеливо). Ну?!
Ю р а (усмехнулся). Голыми руками меня тоже не возьмешь, да и дело-то совсем в другом!
И р и ш а. Интересно?!
Ю р а. Черт те что! — иногда я и сам в себе никак не разберусь…
И р и ш а (упрямо). В чем же — в другом?!
Ю р а (раздельно). Я те-бя люб-лю!
И р и ш а. Наконец-то снизошел! Вслух решился!
Ю р а. А я вслух еще вчера, за обедом!
И р и ш а. Ты это своей Верочке сказал, а не мне!
Ю р а. Опять ты заводишься?!
И р и ш а. А я хочу — чтоб мне! Мне!..
Ю р а. Я тебя люблю…
И р и ш а. Нет! — ты сейчас сказал будто через силу, весь искочевряжился прямо!
Ю р а. Я тебя люблю!
И р и ш а. Не злись!
Ю р а (кричит). Я тебя люблю! — ну?!
И р и ш а (вздохнула). Мне от этого не легче…
Ю р а (неожиданно нежно). Я тебя так люблю, что даже смешно… я тебя очень по-взрослому люблю…
И р и ш а (испугалась). Но-но!..
Ю р а. Не в этом смысле, хотя — и это тоже… Я тебя так люблю… так мне тебя жалко и так я все время переживаю, что без меня кто-нибудь обидит, унизит… тебе надо улицу переходить, а там полно машин… или на танцверанде приставать будут… мне даже целовать тебя страшно! (Потянулся ее поцеловать.) У тебя такие губы…
И р и ш а (успела все-таки сказать). Бедняжка! — ему еще надо побеждать свой страх!..
Поцелуй.
Ю р а (очень серьезно). Ну как же я смогу без этого?!
И р и ш а (неожиданно). Вот уедешь ты…
Ю р а (убежденно). Не уеду!
И р и ш а. Ну, если…
Ю р а. Дудки!
И р и ш а (искренне). Да не того я боюсь — уедешь, не уедешь! — того, что я тебя не дождусь… подожду, подожду и — надоест…
Ю р а (осекся). Что ты врешь-то?!
И р и ш а (печально). Положиться на меня нельзя…
Ю р а (ошарашен). Ах так?!
И р и ш а. А ты что?! — так уж спокоен, так уж уверен, что я обязательно, что бы там ни было, буду ждать тебя, как приговоренная?!
Ю р а. Так не еду же я никуда!
И р и ш а. Он, видите ли, будет задачки на синусы-косинусы решать, выполнять свой долг перед человечеством…
Ю р а. С тобой не соскучишься!..
И р и ш а. …а я жди и жди его, как Ярославна на стене!..
Ю р а. Ну, ты с приветом!
И р и ш а. …а он, солнышко красное, будет в это время извлекать квадратные корни…
Ю р а (в отчаянии). Так ведь здесь же я, здесь!..
И р и ш а (гневно и величественно). Фигушки!
Ю р а (в бешенстве). Сама же сказала — любишь!..
И р и ш а. Во-первых, не я тебе, а ты мне сказал, а во-вторых, даже не мне, а этой зануде, этой своей Верочке!
Ю р а (опешил даже). Ты что — ревнуешь к ней?!
И р и ш а (упрямо). И очень просто! Я тебя как под микроскопом изучила!
Ю р а. Так ее же нету! Нету ее!
И р и ш а. Не играет роли! Ты уже клюнул! Стоило только появиться этому идеалу — такой хвост распустил! Двурушник!
Ю р а. Тебе лечиться надо!
И р и ш а. А ты — юбочник! Ходок!
Ю р а. Уж лучше Верочка, чем…
И р и ш а (торжествуя). Вот! — вот он весь ты! Сбросил маску!
Ю р а. Она, по крайней мере, не патологический тип! Она хоть не раздваивается на глазах!
И р и ш а. Ну и беги к своей бледной немочи!
Ю р а (едва сдерживаясь). Пеняй на себя, Верочка!
И р и ш а (остолбенела). Ты сказал — Верочка?!
Ю р а (схватился за голову). Ну, пошло! Ну, повело! — извилина за извилину спотыкается…
И р и ш а (запутываясь сгоряча). У тебя уже свет клином сошелся на этой проклятой Ирише!
Ю р а (из последних сил). Ириша — это же ты!..
И р и ш а (совсем запутавшись). Я — Верочка, всю жизнь!
Ю р а (испугался). Помогите же кто-нибудь!..
Из соседней комнаты вышел обеспокоенный А н д р е й А н д р е е в и ч.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вы — меня?!
И р и ш а (ему, агрессивно). А вы не вмешивайтесь! — вас это нисколько не касается! Вы, кажется, и вправду вообразили, что я ваша племянница?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (искренне). Не приведи бог!
Ю р а (Ирише). От тебя бежать надо, спасаться, зарыться в песок!..
И р и ш а (царственно). Страус! Предатель! Интеграл несчастный! (Бросила в него книгу, которую принесла с собой, кинулась к двери.)
Навстречу ей, с улицы — А н н а В я ч е с л а в о в н а.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ей). Куда это вы так стремительно, Верочка?..
Ириша не ответила, промчалась мимо.
Ю р а (вдогонку ей). Вернись! Вернись, тебе говорят! В последний раз предупреждаю!.. (Убежал за нею.)
А н д р е й А н д р е е в и ч (поднял с полу брошенную Иришей книгу, прочел заглавие, удивился). Шопенгауэр?! — эта Верочка полна неожиданностей!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (увлеченно и напористо). А я прямо из горсовета — отпросилась в больнице на часок, — председателем у нас знаешь кто? — Лена Санько, хотя ты ее и не можешь помнить, она классов на шесть моложе нас была… Я с ней обо всем договорилась, ты только слушай внимательно и запоминай: сегодня в семь вечера — встреча в обществе «Знание», завтра — это самое хлопотное будет — с бывшими выпускниками первой школы, при тебе-то она единственная средняя во всем городе была, а теперь их у нас целых четыре, да два техникума, да вот филиал политехнического надумали…
А н д р е й А н д р е е в и ч (не понимая). Встреча — с кем?
А н н а В я ч е с л а в о в н а (рассмеялась). С кем же еще?! С академиком Логиновым, городской нашей гордостью! Не отвертишься!
А н д р е й А н д р е е в и ч (в замешательстве). Анечка… это невозможно, совершенно!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. В отделе культуры уже дым коромыслом — пригласительные на ротаторе размножают…
А н д р е й А н д р е е в и ч (в ужасе). Останови их!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Хотели было еще общегородское чествование на четверг назначить, да я тебя уберегла.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Аня, этого нельзя!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Вот только бы оранжерея не подвела…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Анна Вячеславовна! Это надо пресечь, немедленно! Я не могу… То есть не я даже… кабы это был я, кабы речь обо мне…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Именно — не в тебе одном дело! Это общее наше, общественное — не за тебя только, за весь наш город радость!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я хочу тебе наконец объяснить!.. Это ужасно! Нет! — это скорее просто смешно, оттого и так ужасно!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (смеется). Вот уж чего в тебе в молодости не наблюдалось, так глупой этой скромности!.. Мы не для тебя это затеваем, не смущайся, нам самим приятно.
А н д р е й А н д р е е в и ч (в отчаянии). Дай же ты мне досказать!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И слышать не хочу! Да и поздно уже, не остановишь!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я хочу, чтоб ты узнала наконец правду!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. О чем — правду-то?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Обо всем! Обо мне!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (с грустной улыбкой). О тебе, Андрюша, правду кто же еще всю знает, если не я?.. Всю, Андрюша, за эти тридцать с лишним наших лет… и все понимаю, и гляжу на все трезво… и все равно я все эти годы гордилась не только тобою, а, если хочешь знать, и собою… как-никак, не отпусти я тогда тебя отсюда… Не смейся, я и вправду иногда так о себе думаю!..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я сегодня же еду, сегодня же! — и не надо было мне, ни к чему!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (после большой паузы). Хорошо, Андрюша… хорошо. Тебе видней. Ни к чему… что ж, ни к чему, значит… Счастливый путь. Я пойду к Лене, что-нибудь придумаю… она у нас добрая душа, поверит… Скажу — болен… или из Академии наук телеграмма срочная пришла… что-нибудь… Проездом так проездом. (Пошла к дверям.) С обедом меня не ждите, я задержусь, Юра сам разогреет… (В дверях.) И знаешь — напоследок уже, — кто это письмо Юре прислал, насчет задачек, которые он подавал на викторину? Ты, Андрюша…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Конечно, корреспонденция у тебя большая, мало ли кто ученические задачки присылает?! (Ушла.)
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч (один, все еще с Иришиной книгой в руке). А ведь не читал я этого Шопенгауэра…
Вернулся Ю р а.
Ю р а (в сердцах). Черта с два ее догонишь!..
А н д р е й А н д р е е в и ч (машинально — о книге). Все как-то руки не доходили…
Ю р а (о книге же). До Шопенгауэра? А ведь она-то его и вправду читает, метафизика, хоть и ни черта в нем не понимает, из одного пижонства! Такого в ней намешано — сил нет! Форму себе до самых трусиков укоротила, чуть из школы за мини не выгнали, потом одумались — как-никак первая претендентка на медаль! Гордость школы, а на комсомольских собраниях все на ее коленки пялятся! Историчка от нее в учительской каждый день ревет — нарочно начитается накануне энциклопедии, чтоб потом историчку в угол загнать!..
А н д р е й А н д р е е в и ч (неожиданно). Вы не знаете, Юра, есть ли от вас на Москву вечерний самолет или поезд?
Ю р а (насторожился). Сегодня?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Сегодня, да… И вот что… мне Анна Вячеславовна сейчас сказала… одним словом, это письмо, которое вы получили…
Ю р а. А ведь это (усмехнулся) не первое ваше письмо…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я не писал его. То есть не я вам его написал.
Ю р а. …первое-то мы давно получили… в позапрошлом году, я в восьмом еще был… Перед самой смертью, за месяц, наверное, папа как раз задумал в музее раздел — «Наши знаменитые земляки», — вот и к вам, в том числе, обратился…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я ничего не получал…
Ю р а (настойчиво). …просил прислать свои книги, учебники, фотографии… ну, и прочее в этом роде…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Очень жаль, но я письма не получил, затерялось, может быть…
Ю р а (безжалостно). Москва, Котельническая набережная, дом один дробь пять, квартира двести сорок, А. А. Логинову. (Не давая Андрею Андреевичу возразить.) Ответ пришел, когда отец уже умер. Большущая бандероль, килограммов на десять, — книги, журналы со статьями, даже одна рукопись… только фотографий, правда, не было — то ли забыл, то ли засекречены они, академики…
А н д р е й А н д р е е в и ч (в замешательстве). Это легко объясняется, Юра…
Ю р а. Там еще письмо оказалось. Я сам посылку разобрал и письмо прочел.
А н д р е й А н д р е е в и ч (выходя из себя). Что за чертовщина! Значит, вы-то, вы-то все знали?! Давно уже?!
Ю р а. …дескать, книги свои он — вы то есть — с радостью посылает и благодарит за честь и так далее, но все же позволяет себе удивиться, потому что родился совсем не у нас и даже никогда о нашем городе, к сожалению, не слыхал, хоть и приедет к нам с удовольствием при первом удобном случае. Проездом, надо понимать. С уважением, А. А. Логинов, член-корреспондент.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я с ним даже знаком — познакомились на какой-то конференции, как-никак оба математики, — посмеялись этому обстоятельству: однофамилец, тезка… не такой уж редкий случай, в телефонной книге нас семеро Андрей Андреевичей Логиновых в Москве… Он очень крупный ученый, это верно. Он теперь, кажется, в сибирском филиале…
Ю р а. Я-то, в общем, и сам догадался… а вот она…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Она?!
Ю р а (пожал плечами). А ведь это так просто…
А н д р е й А н д р е е в и ч (понял). Она ничего… вы ей ничего не сказали?.. Почему?!
Ю р а (не сразу). Не знаю. Правда, не знаю. (Пауза.) А вечерний самолет на Москву — в двадцать два сорок, транзитный…
Вечер того же дня.
Та же аллея в парке, что и в начале нашего рассказа. А н д р е й А н д р е е в и ч и Ю р а давно уже сидели вдвоем на земле, над самым обрывом.
Ю р а (задумчиво). Положеньице — будь здоров! — интересно, как вы из него выберетесь…
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Это в какой же детской книжке, не вспомню? — герой сам себя из болота за волосы вытаскивает…
Ю р а (после паузы). А может, и не надо ей ничего говорить?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (резко). Во имя чего?! Этот дурацкий, унизительный анекдот — чего ради?! Какой такой доброты, сострадания, и — к кому?! Ну, не попал я ни в большую, ни в малую энциклопедию, не Аркадий Райкин, не предмет гордости земляков… какой есть!..
Ю р а. Вы-то уедете, а ей — опять оставаться…
А н д р е й А н д р е е в и ч (о своем). …но все, что делал, что делаю, — честно, сам, своими руками!..
Ю р а (настойчиво). Лучше я ей сам скажу, Андрей Андреевич, — после… вы же сегодня уедете?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (не слыша его, о своем). …а что не на то рассчитывал, что не оказался на высоте собственных своих зеленых упований… В молодости тщеславие так легко принять за талант, если хоть какие-то способности есть, гордыню — за особое свое назначение…
Ю р а (без вызова). Зачем вы уж так-то про себя?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Экий вы… безжалостный…
Ю р а. Мы же — как мужчина с мужчиной…
А н д р е й А н д р е е в и ч. Нет, обо мне речь впереди, не торопите события! — я о другом, я о тьме-тьмущей юных соискателей, что ни год штурмующих твердыни столицы! — а ведь чтоб не потеряться в ней, не раствориться до потери лица, не вылущиться, как семечко на зубах, одно лишь и надобно — чтоб не только она тебе, Москва, была нужна, но чтобы — и ты ей! Чтобы ты сам был вровень с нею… а уж она-то безжалостна к посредственности, к торопливой жадности вкусить со скидкой от столичного пирога… да и он ох и не сладок бывает, не легок для пищеварения, коли у самого соискателя кишка тонка… а годы идут, и уже плешь на макушке, и сердечно-сосудистые в дверь стучатся, а, глядишь, платить-то и нечем по векселю, который ты сам себе выдал сгоряча, по молодости лет…
Ю р а (искренне). Ну, про вас-то этого, кажется, не скажешь…
А н д р е й А н д р е е в и ч (рассмеялся). Не скажешь! — моя-то жизнь сложилась и удачливее, и веселее — и кандидат я этих самых наук, и доцент без пяти минут, и лекции читаю не где-нибудь, а в Московском ордена Ленина имени Ломоносова… да вот беда — не ученый я, нет этого во мне и взять уж неоткуда! — учитель я, прирожденный школьный учитель, вот он кто я на самом деле, и тут бы мне равных не было, тут я Песталоцци, Ян Амос Коменский! — да поздно… А вот останься я здесь — кто знает?! — пусти я корни в отцовскую землю, учи ребятишек и радуйся чистой радостью, если хоть один из них в большую-то науку вошел бы по праву, по своему — это ваше слово, Юра! — никакому иному праву… и это я его первый подтолкнул, подсадил в седло…
К обрыву выбежала И р и ш а. На лице ее ужас и смятение, в руке — свежая центральная газета, которая доставляется к нам в город лишь к вечеру.
И р и ш а (подбежала к ним). Вы тут сидите… — я весь парк обегала! — сидите себе, а в это время такое стряслось!..
Ю р а (вскочил на ноги). С тобой?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (тоже в беспокойстве поднялся с земли). С кем?
И р и ш а (ему, трагически). С вами!
А н д р е й А н д р е е в и ч (недоуменно). Со мной? Что же это со мной могло случиться?!
И р и ш а. Вы — скончались!
Ю р а (ей). Я сбегаю за психиатром, ладно?..
И р и ш а (сдерживая слезы, Андрею Андреевичу). Безвременно ушли от нас…
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивленно). Я бы этого о себе не сказал…
И р и ш а. С глубоким прискорбием…
Ю р а (Андрею Андреевичу). На ее провокацию только попадись!..
И р и ш а (Андрею Андреевичу). Память о вас будет вечно жить в сердцах… (Сквозь слезы.) …В сердцах… (Протянула ему газету.)
А н д р е й А н д р е е в и ч (взял у нее газету, нашел глазами некролог). «Безвременно ушел от нас Андрей Андреевич Логинов, крупнейший ученый и общественный деятель, человек большой души…»
И р и ш а (вся в слезах). Вынос тела и кремация — сегодня…
А н д р е й А н д р е е в и ч (прочитал). В пять часов дня… (Посмотрел на часы; без улыбки.) Значит, меня уже сожгли…
Ю р а (расхохотался). Подумать только — в расцвете творческих сил!..
И р и ш а (возмутилась). Почему ты смеешься? Почему вы оба так ужасно спокойны?! (Андрею Андреевичу.) Вас-то это уж во всяком случае лично касается!
Ю р а (печально). Касалось! — о покойниках — только в прошедшем времени…
А н д р е й А н д р е е в и ч (дочитывает некролог). «Выражаем искреннее соболезнование родным и близким покойного…» (Ирише.) Это уж о вас, Ириша, как-никак вы — племянница.
И р и ш а (в полном смятении). Чья?!
Ю р а (ей). Усопшего, естественно.
И р и ш а (в ужасе). Значит, это… это не опечатка?.. (Андрею Андреевичу.) И вы и вправду… (Безнадежный жест рукой.)
А н д р е й А н д р е е в и ч (почти серьезно). До некоторой степени… во всяком случае, тот, кого здесь так долго ждали… кого во мне хотели узнать — его уже нет.
И р и ш а (из последних сил). Юра! Юрочка!.. (Об Андрее Андреевиче.) Если он живой — то кого же сожгли?! А если он умер, то… то… то кто же он?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся). Теперь уж я — это только я… не больше, но и не меньше.
Ю р а (расхохотался от пришедшей ему мысли; Ирише). Тю-тю — твой дядя-академик!
И р и ш а. Голова кругом!..
Ю р а. …А значит, и ты, в известном смысле, тоже — земля пухом!
И р и ш а (в ужасе от открывшейся ей бездны). Я?!
Ю р а. Ну да! Если нет дяди, откуда бы взяться племяннице?!
И р и ш а. Но я ведь — вот она?!
Ю р а (теряет терпение). Ну бестолковщина, — от тебя можно повеситься!..
И р и ш а (обиделась). Ах так?! Сделайте одолжение!.. (Сорвала с себя поясок, бросила его к Юриным ногам.) Сколько угодно! Поищи только подходящий сук!.. (Убежала в глубь парка.)
Ю р а (поднял поясок с земли). В конце концов — может быть, это и выход из положения…
А н д р е й А н д р е е в и ч (задумчиво). Когда умирает такой большой ученый, как Логинов… да и вообще, как задумаешься о жизни и смерти… (С горькой иронией.) Век науки! — без нее ни шагу… и вот уж, затмению подобно, кажется, что она сама по себе и цель, и венец, и волшебный ключ ко всему — «Сезам, отворись»… что она одна и может сделать человечество счастливым… Ой ли?! — а ведь она лишь средство, только средство, и не такое уж безупречное, как выяснилось… Век науки! — а дальше, за ним?!
Ю р а (с беспокойством, об ушедшей Ирише). Как бы она маму не встретила! Выложит ей все с бухты-барахты! — она обожает острые ощущения!.. (Убежал вслед за Иришей.)
Пауза.
Вечереет все заметнее.
А н д р е й А н д р е е в и ч (один). Вот досмотрю закат на реке… и — в путь…
На аллею вышла А н н а В я ч е с л а в о в н а, огляделась по сторонам, неторопливо и устало подошла к скамейке, села.
Закат уж тронул верхушки деревьев.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (спокойно). Я отменила встречу… ты можешь ехать.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Я тебе все объясню сейчас, все!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Не надо… другим разом. Мимо меня сейчас промчалась Верочка, сама не своя… что тут опять стряслось?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ничего… если не считать того, что она вовсе не Верочка.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ошарашена). Как — не Верочка?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Да уж так.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Что за тайны среди бела дня?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Какие там тайны! — ты ведь сама, Анечка, придумала эту подсадную утку для Юры…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (догадалась). Она — та самая?..
А н д р е й А н д р е е в и ч. Ириша, увы!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И это вы… вы, втроем?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Вчетвером, Анечка, — без тебя бы у нас ничего не получилось.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (в гневе). Вы играете с огнем, Андрей Андреевич! Этого я вам никогда не прощу!
К скамейке выбежала опрометью И р и ш а.
И р и ш а (запыхавшись). А я вас искала, Анна Вячеславовна!.. (Осторожно.) Вы… вы не читали еще газету?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (резко). Верочка!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ему). Верочка?! — вот что, Андрей Андреевич, нам с ней есть о чем поговорить…
И р и ш а (с тревогой). О чем?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (Андрею Андреевичу). Вы пойдите пока полюбуйтесь на закат, а то пропустите… ведь вам же уезжать. Идите, идите!..
Андрей Андреевич молча покорился, ушел вниз, к обрыву.
(Ирише.) Что ж… нам и вправду давно пора поговорить по душам…
И р и ш а (опасливо). По душам?.. Я лучше найду Юру…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (вдруг улыбнулась). Наоборот! — именно пока его нет! Садись-ка рядом, Ириша.
И р и ш а (поражена). Ириша? — вы знаете?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (мягко). Ириша, Верочка — какая разница! — ты мне нравишься.
И р и ш а (садясь рядом). Стыдно-то как!
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Вот уж нечего стыдиться! — ведь ты его любишь?.. Извини, но матери можно об этом спросить.
И р и ш а (сопротивляясь). Он тоже — не сахар!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (почти гордясь этим). А как же! Конечно, не сахар. То-то вы и отыскали друг дружку.
И р и ш а. Анна Вячеславовна! Я его не уговаривала остаться, не подумайте! Он сам так решил. Его никому не переупрямить, даже мне.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не сразу). Решил?..
И р и ш а. Сам.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Остается, значит…
И р и ш а. Да…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (спокойно). Для тебя — остается… а для меня… от меня он уже уходит… К тебе. Сыновья рано или поздно уходят, это неизбежно… Они — мужчины, им простор нужен, дальняя дорога, свое гнездо… Да и другие нам зачем? — других мы и любить-то не стали бы… Вот разве что внуки… только внуки нам и остаются. И мы потому их, может быть, и любим, внуков, больше, чем собственных детей, что с ними нам уже расставаться вот так, как с вами, не придется — не успеем… это уж ваша печаль…
И р и ш а. Я его очень люблю…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (обняла ее). Теперь вас двое у меня будет… и — ни одного… Я не жалуюсь, не думай… просто делюсь… авось и тебе в свое время пригодится…
Вбежал запыхавшийся Ю р а с Иришкиным пояском в руке.
Ю р а (увидел Иришу рядом с матерью; подозрительно). Уже плачешься в жилетку?!
И р и ш а (не оборачиваясь к нему). Не дождешься!
Ю р а. Я за тобой по всему парку гоняюсь!
И р и ш а (Анне Вячеславовне). Вы — свидетель!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (смеется). Я не поспеваю!..
Ю р а (матери). Ты изо всего, что она тебе наболтала, процентов тридцать на веру бери, не больше! (Ирише.) Мне надо с тобой поговорить! (Матери.) Что она тебе тут наплела?!
И р и ш а (ему). Не бойся: о чем ты думаешь — ни слова!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (усмехаясь). Мы о Шопенгауэре беседовали.
Ю р а. За моей спиной?! (Ирише.) Если ты хоть слово об этом — я тебя предупреждаю!
И р и ш а (ему). Интеграл на гармошке играл!
Ю р а (наступая на нее). Ты меня доведешь!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (смеется). Шопенгауэр! — в жмурки вам еще, в скакалочку!..
И р и ш а (отступая). Только попробуй!
Ю р а (замахнулся пояском). Схлопочешь сейчас!
И р и ш а. Только посмей!
Ю р а (распалившись). Я за себя не ручаюсь!
И р и ш а (убегая). Женщину бить?! Варвар! Фашист! (Убегая, обронила наземь газету.)
Ю р а (матери). Я бы на твоем месте подумал, прежде чем брать ее в невестки!.. (Убежал за Иришей.)
Анна Вячеславовна счастливо смеялась, глядя им вслед.
Потом подобрала с земли газету, развернула ее, пробежала глазами. Наткнулась на некролог об академике Логинове, уронила в недоумении руки с газетой на колени, затем снова поднесла ее к глазам. Меж тем совсем завечерело, небо из бледно-голубого стало густо-синим, потом — за рекой — лиловое и сиреневое стало густеть, уплотняться, но воздух при этом оставался прозрачен и ничуть не помрачнело вокруг — таков наш знаменитый здешний закат, которого нигде больше не увидишь.
Прочитав некролог, Анна Вячеславовна долго сидела, беспомощно глядя перед собой.
Вернулся от реки на аллею А н д р е й А н д р е е в и ч.
Заметив его первой, Анна Вячеславовна поспешно спрятала газету в сумочку.
А н д р е й А н д р е е в и ч (подошел к ней, помолчал). Таких закатов нигде больше нет…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (машинально). Нигде…
А н д р е й А н д р е е в и ч. А вот как его сберечь… все это сберечь, без чего мне отсюда уезжать никак нельзя… Странное дело, но я и не подозревал, какой малости человеку не хватает для счастья…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не сразу). Теперь ты знаешь?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (задумчиво). Не талант, хоть он — негаданный дар судьбы… не успех, не благоденствие — этого и у прощелыг хоть отбавляй… ни даже слава, она дама двусмысленная…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (усмехнулась). Вот ты все — не, не, не… а что же — «да»?
А н д р е й А н д р е е в и ч (очень просто). Может быть, как раз это чувство родной земли, где все твои начала и корни, которым время — нипочем… и то, что ты прожил свою жизнь достойно и не вел счет неудачам… и не было в ней корыстного, суетного, и сделал все, что мог и как мог…
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И ты счастлив сейчас?
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся). Хоть и не совсем понимаю — отчего именно сейчас, здесь… А вот в последний миг, как уйду отсюда, с обрыва, как закатится солнце в реку и бортпроводница скажет: «Пристегните ремни…» (Пауза.) А теперь я тебе все-таки скажу, Аня, все…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (поспешно). Не надо — я знаю…
А н д р е й А н д р е е в и ч (спокойно). Знать — знаешь, а поняла ли?..
А н н а В я ч е с л а в о в н а (твердо). Потом. Без тебя. Сама.
А н д р е й А н д р е е в и ч (после паузы). Наука-то, Аня… да и жизнь вообще! — она не на одних звездах первой величины стоит, не ими одними жива… ей и рядовых подавай, святых середнячков, которые поле вспашут и собою удобрят, чтоб взошел в назначенный час на нем истинный талант и тем их, сермяжных, жизнь сделал осмысленной, необходимой… Нет, Анечка, в ладу я с собой!.. И кабы не ты тогда здесь, у причала, мне бы, пожалуй, и не за что себя корить… А самолет — в двадцать два сорок, я узнавал.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (просто). Теперь-то — пиши. Хоть открытки. Улица Никиты Максимова, семь… (Пауза.) Во второй раз расставаться еще печальнее…
А н д р е й А н д р е е в и ч (взял ее руку в свою). Так ведь я, худо-бедно, кусочек твоей жизни, пусть малый, а все же меня из нее не вычеркнуть… как и мне тебя…
Она не отняла руки.
В глубине аллеи показались Ю р а и И р и ш а.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (увидела их). А она славная, Ириша, верно?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Семнадцать лет ей… юность, вот как это называется.
Ириша и Юра вышли на аллею.
И р и ш а (увидев Анну Вячеславовну и Андрея Андреевича рядом, Юре, негромко). Слушай, по-моему, им сейчас не до нас…
Ю р а (махнул рукой). Они сейчас от нас — за тридцать лет…
Молодые уселись поодаль, на краю обрыва.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (спокойно). Себя семнадцатилетнюю мне уж и не вспомнить…
А н д р е й А н д р е е в и ч (оставил ее руку). Я помню.
Быстро темнело.
И р и ш а (Юре, с покорностью). Ладно — отпущу все юбки… все ж таки меньше привлекает внимания…
Ю р а (безнадежно). Не поможет… (Почти всерьез.) Ну что бы тебе уродиться кривоногой, или нос картошкой, или конопатой хотя бы! — все спокойнее…
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Думал — проездом, налегке… а оно вон как обернулось…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не сразу решившись, ему). Во сколько, ты сказал, самолет, Андрюша?.. — я, пожалуй, еще успею тебе пирожков в дорогу испечь.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Не стоит! — полтора часа всего…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (поднялась на ноги). Юра, не сиди на земле, сыро уже. И ты, Ириша. Я вас дома ждать буду. С чем тебе пирожки, Андрюша?
А н д р е й А н д р е е в и ч (серьезно). Вот уж не помню, с чем я их любил, пирожки?!
А н н а В я ч е с л а в о в н а (весело). А я помню! — с орехами, вот с чем! (Ушла.)
А н д р е й А н д р е е в и ч (про себя). С орехами? — разве?..
Ю р а (ни к кому не обращаясь). Она перепутала. Это папа любил с орехами.
А н д р е й А н д р е е в и ч (про себя). Полтора часа… взлет, посадка… жизнь…
И р и ш а (Юре). А сказать тебе, почему ты остаешься?
Ю р а. Интересно?
И р и ш а. Потому что боишься!
Ю р а (задет). Я-то?! — ха-ха!..
И р и ш а. Остаешься, потому что ревнуешь! Собственник и трус!
Ю р а. Доказательства?
И р и ш а (убежденно). Кто любит — тот и ревнует!
Ю р а (весело). Когда рак свистнет!
И р и ш а (вскочила на ноги). Любишь!
Ю р а (еще веселее). Фиг!
И р и ш а (убегая от него). Любишь!
Ю р а (бежит за нею). Дудки!
И р и ш а (издали). А вот и любишь!
Ю р а (на весь парк). Никогда!
И р и ш а. А я говорю — любишь! Любишь!.. Любишь!..
Совсем стемнело.
Но голоса их еще долго были слышны из темноты.
А последний луч нашего не имеющего себе равных заката остановился на миг на Андрее Андреевиче. Андрей Андреевич улыбался.
З а н а в е с.
1969
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги