Жажда над ручьем

Н и к о л а й С н е г и р е в.

Е л и з а в е т а З у б к о в а.

М а р и н а — ее дочь.

Л а р и с а — жена Снегирева.

П е т р — их сын.

А н г е л и н а.

К о р н е е в П о р ф и р и й И в а н о в и ч.

П о т а п о в.

Наши дни.

Действие первое

Дом Елизаветы Зубковой в маленьком городке — скорее даже поселке — в Восточной Сибири.

Просторная и невысокая комната в три небольших окна, оклеенная пестрыми, в крупный рисунок, обоями. В левой стене — дверь в сени и на кухню.

Стол посредине с венскими шаткими стульями вокруг, комод с зеркалом, над зеркалом, на стене, — множество семейных фотографий и цветных открыток, большой трехстворчатый шкаф, рядом с ним — ножная швейная машина.

Между комодом и шкафом, за пестрой ситцевой занавеской, — высокая полутораспальная никелированная кровать на пружинной сетке и с блестящими шишечками.

Начало июня, дело к вечеру, косые лучи солнца, садящегося в тайгу, освещают комнату сквозь накрахмаленные марлевые занавески.

Е л и з а в е т а — крупная, все еще красивая простой, спокойной красотой тридцативосьмилетняя женщина — шьет на швейной машине. Недалеко от дома проходит железная дорога — грохот поезда, постепенно затихая, замирает вдали.

Е л и з а в е т а (про себя). Семь двадцать три… (Взглянула на будильник, стоящий на комоде.) Или часы отстали, что ли…

Из соседней комнаты вышла М а р и н а, крупная и красивая в мать, но с более тонким и менее добрым лицом. Ей семнадцать лет. Молча подошла к комоду, выдвинула ящик, что-то в нем ищет.

(Дочери.) Вечерний прошел, семь двадцать три, а на часах — четверть… передвинь стрелки.

М а р и н а (о часах на комоде). С той недели стоят! — какая ты стала беспамятная, мамуля!

Е л и з а в е т а. И леспромхозовскйм машинам вроде бы уж давно время прийти, пятница… а отца — нету…

М а р и н а (с давней усмешкой). Отца…

Е л и з а в е т а (со столь же давней обидой). Отца! — сто раз тебе говорено!

М а р и н а (повернулась к ней). Четвертое число сегодня, забыла, что ли?!

Е л и з а в е т а (пытаясь уйти от этого разговора). Ну, четвертое, что из того?..

М а р и н а. А то, что срок вышел.

Е л и з а в е т а. Кому?

М а р и н а (с недоброй усмешкой). Отцу нашему, кому же еще?! — не делай, мамуля, вид, что не соображаешь.

Е л и з а в е т а. А почему я должна соображать?! — ну, срок и срок, и очень хорошо, и слава богу, дальше-то что?!

М а р и н а (с неожиданной нежностью и жалостью). Ох, мамуля!.. (Потом, пожав плечами, с прежней жесткой насмешливостью.) А то, что сегодня твой Коля-Коля-Николай…

Е л и з а в е т а (перебила ее; резко). Наш! Твой и мой! Два года!

М а р и н а. Точно! — как раз сегодня два года и сравнялось.

Е л и з а в е т а. Ну и что?!

М а р и н а. А то, что теперь он такой же твой, как и мой! Теперь он ничей! Теперь он…

Из сеней в комнату вошел Н и к о л а й С н е г и р е в. Он выглядит моложе своих тридцати четырех лет. Даже кирзовые сапоги и ношеный ватник выглядят на нем щегольски. Марина обернулась на хлопнувшую дверь, увидела Снегирева, вызывающе пожала плечами.

А-а!..

Е л и з а в е т а (увидев его, просияла). Легок на помине!..

Снегирев подошел к столу, высыпал из сумки свежие грибы.

С н е г и р е в. Грибов в лесу — тьма…

М а р и н а (непримиримо). Это у вас в России — лес, а у нас — тайга! (Взяла с комода книгу, ушла в соседнюю комнату.)

Снегирев не ответил ей, снял ватник, бросил его на сундук.

Е л и з а в е т а (извиняясь за дочь). Экзамены у нее на носу, заучилась… Кулинарное училище, не шутки!.. Опять небось всю неделю всухомятку?.. Переменить бы тебе работу, Коля, — пять дней в тайге, и двух суток не бываешь у себя дома. (С надеждой.) Соскучился?

С н е г и р е в (рассеянно). А?..

Е л и з а в е т а. За неделю, говорю, соскучился?

С н е г и р е в (машинально). По чему?

Е л и з а в е т а (потухла). Обед разогрею. (Собрала со стола грибы, ушла на кухню.)

Из дверей своей комнаты выглянула М а р и н а.

М а р и н а. Язык у тебя, что ли, отвалится, да?!

С н е г и р е в (обернулся к ней). Ты о чем?..

М а р и н а. Хоть соври, что соскучился, не переломишься!.. И часы не ходят! — разобрать разобрал, а собрать по-человечески…

Снегирев молча взял с комода часы, сел к столу, возится в них.

Дешевле новые купить. Может, колесико какое не туда вставил?

С н е г и р е в (занят делом). Может… (Пауза.) Купить новые дешевле, конечно…

М а р и н а (с неожиданным сочувствием). Приехал ты сегодня какой-то… (Застеснялась, нахмурилась.) С тобой я зачет как из пушки завалю! — мне еще и супа учить, и борщи, и бульоны, и протертые супчики овощные…

С н е г и р е в. Дома бы хоть разок по-научному покормила…

М а р и н а. Оценить некому.

С н е г и р е в (поднял на нее глаза). Чем же это я не такой приехал?..

М а р и н а (пожала плечами). Месяц уже, как не узнать… когда дома, только и глядишь в окошко, будто кого дожидаешься, как поезд мимо — меняешься в лице…

С н е г и р е в (не сразу). Поезда мне ни к чему — билет весь вышел…

М а р и н а (с треском захлопнула книгу). А часы не ходят! Вчера я занятия проспала, практические, как раз салаты объясняли!.. (Ушла, хлопнув дверью, в свою комнату.)

Снегирев возится с часами.

Потом, вспомнив о чем-то, оглянулся на дверь, достал из кармана брюк новенький паспорт. Внимательно его пролистал. Затем поднялся, подошел к сундуку, сунул паспорт в карман ватника. Вернулся к столу, снова занялся часами.

С кухни вошла Е л и з а в е т а, неся в одной руке тарелку с дымящимися щами, в другой — с солеными огурцами, поставила тарелки на стол, нарезала хлеб.

Е л и з а в е т а. Свежие щи, прямо с плиты. (О часах.) Да брось ты их, Коля, неделю не ходят, вот как ты уехал!

С н е г и р е в (упрямо). Починю…

Е л и з а в е т а. А погодя чай пить будем, с мармеладом. И сушек я две связки купила. (Улыбнулась.) Иду поселком — все мне: как Николай живет, Коля твой?.. — твой, так и говорят… (Застеснялась.) Ешь, остынет.

Снегирев молча отодвинул часы на край стола, стал есть. Елизавета села напротив, глядела на него улыбаясь, но эта улыбка не могла скрыть гложущего ее беспокойства.

Ты что какой молчальник сегодня? — молчишь и молчишь…

С н е г и р е в (думая о своем). Еще наговоримся…

Е л и з а в е т а (спохватилась). Что ж это я?! — огурчики подала, а… (Вскочила, подошла к шкафу, достала с полки непочатую бутылку водки и рюмку, вернулась к столу.)

С н е г и р е в (покосился на бутылку, потом поднял глаза на Елизавету). Это зачем?

Е л и з а в е т а (смешалась). А так… Зашла в магазин, гляжу — не наша, московская, чистая, как стеклышко, ну я и подумала…

С н е г и р е в. Знаешь — не пью.

Е л и з а в е т а (с деланной легкостью). Ну, сегодня-то можно и разговеться!

С н е г и р е в (не глядя на нее). А что сегодня такое особенное?..

Е л и з а в е т а (застигнута врасплох). Сегодня-то?..

С н е г и р е в. Четвертое число, июнь месяц, пятница.

Е л и з а в е т а (с той же нарочитой веселостью). Ну, не хочешь, так я сама. (Налила себе рюмку.) Давно не пила… (Подняла рюмку.) Боязно!

С н е г и р е в (усмехнулся). За что пить собралась?

Е л и з а в е т а (не сразу, с прорвавшимся смятением). За что?.. — а за тебя, Коля, за кого же мне еще? Чтоб все у тебя путем было, Коля, как ты сам загадываешь, согласен?

С н е г и р е в. Другой бы спорил…

Е л и з а в е т а (снова натужно весело). Ты про себя задумай, чего ты сам себе желаешь, а я за это выпью…

С н е г и р е в (взглянул на нее, потом отвел глаза, взял с тарелки огурец, протянул ей). Закуси, не так обожжет.

Е л и з а в е т а (легонько про себя усмехнулась). Сбудется, Коля, непременно… (Выпила водку.) Сбудется, у меня рука легкая…

С н е г и р е в (преодолевая неловкость). Что это я один ем?! — позови Маринку.

Е л и з а в е т а. Так экзамены у нее! Как провалится, представляешь?! — последний год остался!.. (Позвала дочь.) Маринка! (Ему.) Все глаза проучила. (Зовет.) Доченька! Отец ужинать зовет, иди!

С н е г и р е в (неожиданно). Вот я тоже в техникум хотел… а через год и думать забыл…

Е л и з а в е т а (мягко). А вот же — вспомнил…

С н е г и р е в (поднял на нее глаза). Мало ли чего я забыть не забыл…

Е л и з а в е т а (встала из-за стола). Может, все же выпьешь лафитничек?..

С н е г и р е в (усмехнулся). Это чтоб память отшибло?.. — так одного лафитничка мало.

Е л и з а в е т а (несмело). Невеселый ты сегодня какой, а казалось бы…

С н е г и р е в (смягчился; о водке). Ладно, налей.

Е л и з а в е т а (просияла). Удостоил-таки!.. (Достала еще одну рюмку, налила водку в обе.) Теперь твой черед — за что выпить.

С н е г и р е в (долго на нее смотрел). За тебя.

Е л и з а в е т а (насторожилась). Чем же это я так отличилась, что первый глоток — за меня?..

Снегирев не ответил, выпил.

(Успокаиваясь.) Ну что ж… спасибо. Луку не дать ли, молоденького? — из головы вон. (Пауза.) Что задержался?.. Я в том смысле, что машины пришли давно… (Обрадовалась пришедшей ей на ум разгадке.) Так ведь четвертое на дворе, получка, верно?!

С н е г и р е в. В ватнике, в кармане.

Е л и з а в е т а (испугавшись собственной настойчивости). Я не к тому! — на почту не забыл ли, перевод Петру?

С н е г и р е в (посмотрел на нее мягко и с благодарностью). Все-то ты помнишь…

Е л и з а в е т а (оправдываясь). Сын ведь, как же иначе?!

С н е г и р е в (неожиданно). Налей еще.

Е л и з а в е т а (с мягкой укоризной). Вторую-то?!

С н е г и р е в. Надо.

Е л и з а в е т а. Смотри, Коля… (Налила ему водки.) Сам себе слово давал…

С н е г и р е в. И себе.

Е л и з а в е т а (с растущим беспокойством). И правда — праздник какой отмечаем?!

С н е г и р е в. За тебя. (Выпил залпом.)

Е л и з а в е т а. За меня да за меня?! — прямо как на поминках!..

С н е г и р е в (с нежностью). Не ты бы…

Е л и з а в е т а (перебила его, с неловкостью). Просто как вышел ты на поселение — угол сдала, только-то… Я и до тебя сдавала.

С н е г и р е в (усмехнулся). Съехал с квартиры — с глаз долой, из сердца вон?

Е л и з а в е т а (ей уже не скрыть своего смятения). А ты… съезжать надумал?..

С н е г и р е в (почти искренне). Куда я съеду?.. Разве что ты меня сама — за дверь.

Е л и з а в е т а (с глубоким, свободным чувством). Я тебя люблю, Коля, а ты — за дверь… Не квартирант ты мне! (Сильно и убежденно.) Муж ты мне, Коля. Единственный. Не знаю, как сказать, а — муж… Это я тебе не жена, у тебя законная есть, регистрированная, дожидается тебя, и сын… А съезжать тебе, не съезжать… это ты — сам.

Пауза.

С н е г и р е в (неуверенно). Соскучился, само собой, куда я денусь… (Не выдержал.) Только не в этом дело, Лиза, как вы все в толк не возьмете?!

Е л и з а в е т а. Кто все-то? Я да Маринка?

С н е г и р е в. Не только.

Е л и з а в е т а. А за других я не в ответе… Другие сами по себе.

С н е г и р е в (с горечью). Все — сами по себе… Рано или поздно.

Е л и з а в е т а (без упрека). Так ведь в жизни ничего навечно не бывает, все кончается в свой срок, так что же — плакаться, что хорошее кончилось, или радоваться, что оно как-никак, а — было?.. И на том спасибо. (Невольно.) Хоть та же любовь…

С н е г и р е в. Я тебе про одно, а ты про свое! — уперлась ты в эту любовь лбом, прямо свет клином сошелся!..

Е л и з а в е т а (без вызова). А на чем другом он сошелся?.. Что есть на свете другое, от чего бы человек был счастливый? — тем более баба, что?.. Деньги? — так их сколько ни имей, все будет мало. Здоровье? — старости все одно не миновать. Дети? — они, как встанут на ноги, так и уходят в свою жизнь… все проходит, Коля! — а вот любовь, хоть и прошла, а все при тебе остается, никто ее не отнимет у тебя. Вот тебе и свет клином.

М а р и н а (выглянув из своей комнаты). А по утрам — вся подушка от слез мокрая?! Много ты за свою любовь выгадала?! — слушать тошно!.. (Захлопнула дверь.)

Е л и з а в е т а (ей вслед). Ничего… это ты до первого раза такая смелая и бесстрашная! А как узнаешь, какие они сладкие бывают, эти слезы в подушку!..

С н е г и р е в (неожиданно). Ты ни разу не спросила даже, за что я сидел!

Е л и з а в е т а. Почему же? Знаю… а расспрашивать… захотел бы, сам сказал.

С н е г и р е в. Сам… А тебя будто не касается?!

Е л и з а в е т а (просто). А я про это не думала… и раньше не думала, и теперь. Никогда.

С н е г и р е в (поражен). Никогда?!

Е л и з а в е т а (почти с гордостью). Мне это без разницы, Коля.

С н е г и р е в. Без разницы?!

Е л и з а в е т а. Я же на тебя надеюсь, Коля, какой ты есть, — какая же мне разница?!

С н е г и р е в. Все равно тебе?!

Е л и з а в е т а. Я же тебе толкую — я все равно какого тебя люблю.

С н е г и р е в (не сдержался). Да провались она, эта твоя любовь слепая! Не любви мне надо!

Е л и з а в е т а (не понимает его). Чего же, Коля?..

М а р и н а (опять выглянула в дверь). Заладили, заладили — вера, надежда, любовь! — прямо как дети!..

С н е г и р е в (кричит на нее). Закрой дверь! Не высовывайся!..

М а р и н а. Завалю я супа́ по вашей милости!..

С н е г и р е в (взял себя в руки; Елизавете). Ты чай хотела поставить.

Е л и з а в е т а (не сразу). Как же, Коля! — конечно, чай…

М а р и н а. Я заварю. По-научному. По Похлебкину! — есть такой прямо-таки чайный академик. Я его книжку проработала сверх программы. Похлебкинскии чай! — это не каждый поймет!

Е л и з а в е т а (ей, резко). Я сама! Сама! (Ушла на кухню.)

Снегирев снова занялся будильником.

Пауза.

М а р и н а (неожиданно). А меня ты не спрашиваешь?

С н е г и р е в (не поднимая головы). О чем?

М а р и н а. Думала, не думала? — про тебя.

С н е г и р е в (не слушает ее). Не болтай под руку… я тут этот маятник чертов, кажется, приладил…

М а р и н а (настойчиво). А может, я-то как раз и думаю?..

С н е г и р е в (невнимательно). Не мешай…

М а р и н а (обиделась). Вот кончу училище и уеду от вас хоть на БАМ, хоть еще куда подальше, только вы меня и видели!..

С н е г и р е в (возится с часами; про себя, упрямо). Починю!..

Пауза.

М а р и н а (с вызовом). Это что же вы с мамой обмываете?

С н е г и р е в. Не я покупал.

М а р и н а (непримиримо). Инициатива-то ее, а вот праздник — твой.

С н е г и р е в (не отрываясь от работы). Какой еще праздник?

М а р и н а. А срок. Юбилей. Вторая годовщина.

С н е г и р е в (спокойно). Плохо считаешь.

М а р и н а. Ну, первые-то три нас с мамой не касаются, твое личное дело.

С н е г и р е в (насмешливо). И ни днем меньше, дочка.

М а р и н а. А дочкой ты меня — зря, не раз обсуждали.

С н е г и р е в (не поднимая головы). Кто же ты мне в таком случае?

М а р и н а (дерзко, но и — с давней болью). А ты мне — кто? А маме — кто?! Она-то верит! Она-то надеется! Она вот и бутылку именно сегодня купила! А мне ты никто, вот ты мне кто!..

С н е г и р е в (о часах, радостно). Тикают!..

М а р и н а (недоверчиво). Ну да?!

С кухни, с чайником в руке, вошла Е л и з а в е т а.

С н е г и р е в (ей). Тикают!

Е л и з а в е т а (счастливо). Тикают, правда…

М а р и н а (с вызовом). Починил-таки, русский умелец!.. (Ушла к себе.)

Е л и з а в е т а. Вот и на новые тратиться не надо…

С н е г и р е в (вспомнил). Возьми деньги, в ватнике.

Е л и з а в е т а. Как раз тебе брюки справим, чистошерстяные, я приглядела… (Подошла к сундуку, взяла ватник, сунула руку в карман, достала из него новый паспорт.) Это что?.. (Все поняв; не сразу.) Паспорт новый… аккуратный какой…

С н е г и р е в (уклончиво). Шел мимо милиции, ну и…

Е л и з а в е т а (усмехнулась невесело). Вольная ты теперь птица, Коля… Аж хрустит, до чего новенький…

С н е г и р е в (подошел к ней, забрал у нее паспорт, сунул в карман брюк). Деньги возьми.

Она вынула из кармана ватника деньги.

Е л и з а в е т а (удивленно). Что много-то как?!

С н е г и р е в. Бери.

Е л и з а в е т а. Премию дали? — вот нежданно-негаданно! Вот тебе и праздник, не зря я бутылку купила, прямо-таки сердцем чуяла!

С н е г и р е в (с трудом). Расчет я взял, Лиза…

Е л и з а в е т а (не поняла поначалу). Расчет?..

С н е г и р е в (глухо). Жена она мне, Лиза… Сама сказала…

Е л и з а в е т а (никак не придет в себя). Жена… да… да, да, да. Да… да, Коля…

С н е г и р е в. Пять лет ждала… Пять лет, Лиза! — как же я могу… и сын, Петр, я ж его сколько не видел…

Е л и з а в е т а (машинально). Да, Коля, да…

С н е г и р е в. Как же мне иначе?! — семья они моя, Лиза! Семья!.. Не сейчас, не завтра, но — не миновать…

Е л и з а в е т а (вдруг решившись, торопливо, сбивчиво, как в чаду). Сегодня! Ты правду сказал — не завтра! На, деньги возьми!

С н е г и р е в (растерялся). При чем — деньги?!

Е л и з а в е т а (сунула ему в руку деньги). Тебе они нужнее! И чемодан черный, кожаный, все уместится! (Приставила к шкафу стул, взобралась на него, достала со шкафа чемодан.) Пыли-то сколько насело! (Обтерла рукавом чемодан.) Лежит себе без дела — куда мне с ним ездить?!

С н е г и р е в (с жалостью к ней). Ты что это с ума сходишь?!

Е л и з а в е т а (распахнула шкаф, достала из него выходной костюм Снегирева). Хорошо — костюм свежий, ненадеванный почти, как человек приедешь… и белье как раз выстирано все, чистое, наглаженное… (Торопливо, лихорадочно, но при этом привычно аккуратно укладывает его вещи в чемодан.) И денег тебе как раз хватит, пачка толстенькая, это ты правильно — расчет взял…

С н е г и р е в (кричит на нее). Лизавета!..

На его крик из своей комнаты вышла М а р и н а, осталась в дверях.

Е л и з а в е т а (не заметила ее). Поезд утром, вполне успеешь… поезд в шесть с чем-то…

С н е г и р е в (с болью). Ты-то про поезд откуда знаешь?!

Е л и з а в е т а. Знаю. (Укладывает вещи в чемодан.) Все два года знала, когда твой поезд… вот только сейчас из головы вон — то ли в шесть двадцать, то ли в шесть сорок…

С н е г и р е в (с искренним порывом). Хочешь, слово скажи — не поеду!..

Е л и з а в е т а (без обиды). Нет, Коля… потом ты мне всю жизнь этой своей доброты не простил бы…

С н е г и р е в. Никуда я не поеду! Все! — никуда!

Е л и з а в е т а (мягко). Поедешь, Коля… Жена она тебе, и ждала сколько, и теперь ждет, и сын, и дом твой там, память, мысль твоя — все у тебя там, Коля, нельзя тебе не ехать…

С н е г и р е в (невольно). А ты?.. Ты-то?!

Е л и з а в е т а (просто и убежденно). Она ждала, и я подожду. (Спохватилась.) Нет, не то, что ты подумал! — будто я ждать буду, чтоб ты непременно вернулся! Нет! — я просто так ждать буду, ждать — и все…

М а р и н а (с болью, с жалостью, с презрением). Мама!..

Е л и з а в е т а (обернулась на ее голос; твердо и властно). Ты-то зачем здесь? Иди, экзамены у тебя!..

М а р и н а (ей). Как не стыдно! Перед кем унижаешься, у кого в ногах валяешься, гордость потеряла, — кто он нам?! Из тюряги вышел, ты его и подобрала! Даже не спросила — за что сидел, за что пять лет схлопотал…

Е л и з а в е т а (с достоинством). А мне это без интереса — за что.

М а р и н а. Пока срок не вышел, ты ему и нужна была, а теперь-то зачем ему у нас?! Ну и пусть катится, кому он нужен?! Был он, не был — скатертью дорожка!

Е л и з а в е т а. Маринка, ты помолчи! Что ты в этом понимаешь?!

М а р и н а. В чем?! — ты мне только про любовь не говори, ты мне про это ни слова!.. Чуть паспорт получил и уже навострился, уже расчет взял, уже на утренний поезд опоздать боится! Ты мне это слово и не говори, к нему оно отношения не имеет!..

Е л и з а в е т а. Маринка, уйди!

М а р и н а. Это пусть он уйдет! Я у себя дома!..

Е л и з а в е т а. Он тоже — у себя! Не у чужих! А ты иди! Иди, говорят тебе!

М а р и н а. Господи, мамуля… неужели ты ничего не соображаешь?! Жалкая ты, жалкая!.. (Обернулась к Снегиреву; с ненавистью, сквозь злые слезы.) А ты… ты… зек несчастный!.. (Выскочила в сени, хлопнула за собой дверью.)

Долгая пауза.

Е л и з а в е т а (устало и отрешенно). Еще поумнеет, еще узнает, почем в этой жизни за все платить приходится…

С н е г и р е в (с искренним сожалением). Может, не так я тебя любил…

Е л и з а в е т а. Так, Коля, так.

С н е г и р е в. Как умел…

Е л и з а в е т а. Я не в обиде.

С н е г и р е в. Я тебя помнить буду.

Е л и з а в е т а. Не зарекайся.

С н е г и р е в (убежденно). Буду!

Е л и з а в е т а (закрыла чемодан). А еду я тебе — отдельно, в авосечку. (О водке, стоящей на столе.) И бутылку не забудь, в поезде хороших людей встретишь, угостишь. Я ее тоже в авоську.

С н е г и р е в (невольно, но — с надеждой). Может, я тебя и сейчас люблю…

Е л и з а в е т а (властно). А об этом — молчи. Не надо! — я ведь и поверить, Коля, могу… а тогда худо мне будет, ой худо!.. (Внезапно, с силой страсти, чистой и бескорыстной.) Поди сюда. Напоследок.

С н е г и р е в (с жалостью к ней). Не надо, Лиза…

Е л и з а в е т а. Перед смертью не надышишься, все знаю. Ты не сомневайся, иди…

С н е г и р е в (идет к ней). Век перед тобой в долгу… умру — не забуду…

Е л и з а в е т а. Не за это любят, Коля… из спасиба не любят… любят — сослепу, не загадывая… от любви любят, Коля, ни от чего другого…

Они стояли перед ситцевой занавеской, за которой — их постель.

(Откинули занавеску.) Кто помнит — так вот эта занавесочка ситцевая… все она помнит. Ты ее не забывай, Коля, занавесочку нашу…

Постель была высокой, белой, с горой подушек у изголовья.

Издалека, приближаясь, нарастая, усиливаясь, — грохот поезда.

Коридорчик-закуток перед купе проводников в общем вагоне поезда дальнего следования.

В тесном проводницком купе А н г е л и н а разливает в стаканы заварку к вечернему чаю.

Ей двадцать лет, она высокого роста, но кажется хрупкой, ломкой. Может быть, это — от тесно подчеркивающего талию черного форменного пиджачка.

Напротив открытой двери в ее купе, подле титана с кипятком, стоит, глядя в окно, с чемоданом у ног, С н е г и р е в.

Грохот колес на стыках. Впрочем, скоро к нему привыкаешь и перестаешь его слышать.

Ангелина вышла из купе, подошла к титану, чтоб налить кипяток в стаканы. Налила, пошла в вагон.

А н г е л и н а (Снегиреву, через плечо). Что это вы на самом ходу устроились? — дверь не открыть.

Снегирев молча посторонился. Ангелина ушла в вагон.

Шум поезда.

Ангелина вернулась с пустыми стаканами, стала мыть их в тазике у себя в купе.

(Снегиреву, оттуда.) Чаю не желаете? — а то последний на сегодня.

Поезд замедлил ход.

Я билет ваш смотрела? Далеко едете?

С н е г и р е в (не оборачиваясь). Дальше некуда.

А н г е л и н а. Не желаете в вагон — садитесь тут, у меня. Окошко открыто, продувает. А то все на ногах…

С н е г и р е в (думая о своем). Свои, не жалко.

А н г е л и н а. Станция. (Надела беретик, взяла с верхней полки свернутый желтый флажок.) Не стесняйтесь. (Ушла в тамбур.)

Поезд остановился.

Из тамбура в коридорчик вошел человек неожиданной наружности: большой, чуть не под потолок, с широкой, беспорядочной седой бородой по самую грудь, с обветренным, пышущим здоровьем и самоуверенностью лицом. За плечами у него едва пролезший в дверь, туго набитый зеленый рюкзак. На ногах — пляжные резиновые шлепанцы на одной перепоночке меж пальцев. Чуть позже он отрекомендуется П о р ф и р и е м И в а н о в и ч е м К о р н е е в ы м.

К о р н е е в (Снегиреву). Здравствуй, гражданин, всяческого вам здоровья!

С н е г и р е в (оглядел его с ног до головы, не удивился). Чего-чего, а этого хватает. (Снова повернулся к окну.)

К о р н е е в (снисходительно). Недоверчивый… ему здоровья желают, добра, а он отворачивается!.. А здоровье-то телесное — на первом месте!

С н е г и р е в. Не жалуюсь. (Опять оглядел его скептически.)

К о р н е е в (перехватил его взгляд). Не гляди — не врач, не знахарь. Практик я, только и всего. Вон я тут, по вызову, человечка одного, Качалина Сергея Ивановича, проездом от рака вылечил, напрочь.

С н е г и р е в (насмешливо). Напрочь? — стало быть, помер Сергей Иванович?

К о р н е е в. Жив-здоров, чего и нам с тобой желает!

С н е г и р е в (неожиданно). Беглый?

К о р н е е в (не понял его). Сергей-то Иванович? — еще набегается.

С н е г и р е в (в упор). Ты.

Поезд тронулся, стал набирать ход.

Того гляди — санитары из психички следом явятся.

К о р н е е в (снисходительно). Небось самому не верят?..

С н е г и р е в (поднял на него глаза, ответил не сразу). Иди-ка ты, отец, по-хорошему…

К о р н е е в. Только мешок на полку пристрою… (Ушел в вагон.)

Поезд пошел быстрее.

Вернулась А н г е л и н а, вошла в свое купе, кинула флажок на верхнюю полку, сняла берет, пиджачок.

А н г е л и н а. Напарницу перед самой дорогой «скорая» забрала с аппендицитом, отдувайся тут за двоих… Далеко едете?

С н е г и р е в. Билет показать?

А н г е л и н а. Я безбилетного и так узнаю, по выражению. (Покосилась на него.) А у вас выражение — билет билетом, а куда едете, зачем — сами не знаете…

С н е г и р е в (усмехнулся). Уж не цыганка ты, часом?

А н г е л и н а. Мне одна нагадала — проживешь до ста лет, ничего не наживешь.

С н е г и р е в. Сбывается?

А н г е л и н а. Наживешь тут, как же! — семеро суток туда, семеро обратно, семеро — отгул.

С н е г и р е в (невольно улыбнулся). Разбитная…

А н г е л и н а. А чего мне бояться?!

С н е г и р е в. Ну, за этим дело не станет… (Неожиданно.) Меня, к примеру.

А н г е л и н а (взглянула на него). А вас-то с какой радости?

С н е г и р е в. А вдруг я — беглый?

А н г е л и н а (рассмеялась). Вы-то? — не смешите!..

С н е г и р е в. Отчего ж так?

А н г е л и н а. Да вы на себя посмотрите! — разве ж у них такое лицо бывает?!

С н е г и р е в (усмехнулся). Лицо одно, биография — другое.

А н г е л и н а (просто). Много отсидел?

С н е г и р е в (резко к ней обернулся). Тебе-то что?!

А н г е л и н а (пожала плечами). Поезд такой — из Сибири в Россию, не ты первый, не ты последний.

С н е г и р е в (отвернулся от нее к окну). Тебе бы и вправду по базару с гаданьем ходить!..

Вернулся К о р н е е в, заполнив собою тесный коридорчик.

К о р н е е в. Здрасьте, опять же.

С н е г и р е в (ему, через плечо). Уже здоровались.

К о р н е е в (напористо и самоуверенно). Здравствуй, — значит, будь здоров. (Привычно.) Хочешь себе здоровья — хоти его и другим, не ленись.

А н г е л и н а (ему). Вам постель дать? — рубль стоит.

К о р н е е в. А я и матрацик твой жиденький на третью полку закинул. Я на твердом сплю, здоровее. (С той же привычной затверженностью.) От удобств все беды людские, все болезни! От хорошей слишком жизни. Человек при рождении облит водой, вытолкнут воздухом и принят землей, — вот и обходись водой, землей и воздухом. Природой создан — не беги от нее, люби, и она тебя полюбит. И организм свой к природе ближе держи, а все остальное — враги внутренние и внешние.

А н г е л и н а. Вы старовер? — тут их много попадается.

К о р н е е в (строго). Я сам по себе. Корнеев Порфирий Иванович, меня вся Сибирь знает. Всем друг, всем опора, всем учитель.

С н е г и р е в. Чему же ты учишь-то?

К о р н е е в (твердо). Здоровью.

С н е г и р е в (насмешливо). Доходное занятие.

А н г е л и н а. А чем же вы лечите, если не секрет?

К о р н е е в (твердо). Природой. (Снегиреву.) Тебе лет сколько?

С н е г и р е в. Свои при мне, чужих не надо.

К о р н е е в. Дай руку. Да не боись. Ну, вроде бы здороваешься.

Снегирев протянул ему руку.

А теперь жми, не стесняйся, ты мужчина бравый. Жми.

Снегирев старался изо всех сил.

А теперь я тебе пожму от души. Ну?..

С н е г и р е в (не выдержал). Пусти… Да пусти ты!..

К о р н е е в (отпустил его руку). А мне восемьдесят четыре, день в день.

А н г е л и н а. Не дашь вам… разве что — борода…

К о р н е е в (Снегиреву). А почему? А потому — природа всему начало, всему корень. Где природа — там и здоровье. В природе — все святыни мира. Только не бойся ее, принимай, какая есть, не отгораживайся! И будешь вроде меня — самородок из народа. Сердце-то у меня как у юноши тикает, часы проверять можно.

С н е г и р е в (с удивлением). А ведь вроде бы и заводу пора бы поржаветь…

К о р н е е в. Помирать все умеют, а ты жить научись.

С н е г и р е в. Научился? — я не про здоровье.

К о р н е е в (удивился). А про что же еще-то?!

С н е г и р е в (настойчиво). Ну, хоть про душу, к слову.

К о р н е е в (напористо). Тело всему голова. Доверься природе — и никакой напасти на тебя не будет.

А н г е л и н а (с интересом). Даже смерти?

К о р н е е в. Не ты ее, так она тебя.

С н е г и р е в. Ну, помирать-то всем черед приходит.

К о р н е е в (загадочно). Неизвестно. Подождем.

С н е г и р е в (неожиданно). Ну, не душа, так — совесть?

К о р н е е в (твердо). Совесть здоровья боится.

А н г е л и н а (с осуждением). А по бороде если — так вроде бы добрый человек, отзывчивый…

К о р н е е в (твердо). Я — здоровый человек, природный!

С н е г и р е в. А зачем тебе здоровье?

К о р н е е в (обиделся). То есть как — зачем?

С н е г и р е в. Кому от него горячо?

К о р н е е в (самоуверенно). А ты гляди на меня и пример бери. И сам здоровый будешь.

Поезд стал замедлять ход.

Станция?

А н г е л и н а (поглядела в окно). Семафор. Тут часто так — перевал, разъезд. Одноколейка. Встречного будем ждать.

С н е г и р е в (тоже посмотрел в окно). Темень…

А н г е л и н а (глядя в окно). Огонек вон светится… на всю тайгу один. Скит заброшенный, теперь там лесной кордон. Позапрошлый год пожары были, полтайги спалило…

К о р н е е в (подтвердил будто даже с удовольствием). Как солома полыхала.

А н г е л и н а. …вот и вспомнили про скит, лесника поселили.

Поезд остановился.

Встали. (Вспомнила.) Говорят — он то ли человека зарезал, лесник, то ли жену с чужим застал… Может, полоумный, может, врут. (Ушла в тамбур.)

С н е г и р е в (кивнул на окошко). Вот ему-то к чему твое здоровье?!

К о р н е е в (отчужденно). Это дело органов, не мое. А здоровье всем нужно. Для улучшения породы.

С н е г и р е в (насмешливо). Ты его на книжку положи, проценты будут капать.

К о р н е е в. Ты почему смеешь мне дерзить?

С н е г и р е в (внезапно потеряв к нему всякий интерес). Иди… плацкарту тебе дали — иди ложись, во сне здоровье прибавляется.

К о р н е е в (встал). А я вот на узловой в дорожную милицию заявлю, а то ведь в кассе паспорт не спрашивали… (Ушел.)

Снегирев снова уставился в окно.

Вернулась погодя А н г е л и н а.

А н г е л и н а. Встречный задерживается.

С н е г и р е в (обернулся к ней). Ты что насчет схимника говорила?

А н г е л и н а. Какого схимника?.. — а, лесника… Видать, грехи перед богом замаливает.

С н е г и р е в (усмехнулся). Бога нет, доказано наукой…

А н г е л и н а (с достоинством). Я, между прочим, тоже восемь классов кончила, биологию проходила, основы дарвинизма.

С н е г и р е в (неожиданно). Сын у меня… то ли в восьмом, то ли в седьмом…

А н г е л и н а (мягко). То-то ты маешься, места себе не найдешь…

С н е г и р е в. Это у тебя в вагоне у каждого по плацкарте с местом, а на воле вот…

А н г е л и н а. В чем же твоя неволя? — едешь к сыну… И что это ты все — о леснике и — вообще?..

С н е г и р е в (без усмешки). А может, и мне в самый раз грехи замаливать.

А н г е л и н а. Грехи — перед людьми надо. А что душа у тебя не на месте…

С н е г и р е в (перебил ее; в упор). А ты знаешь, где ей место, душе?!

А н г е л и н а (очень серьезно). Где не место — знаю… Но если мается, сама себя ищет, — это тебе зачтется.

С н е г и р е в (резко). Покоя ей надо, остановки, вот чего!

А н г е л и н а (со спокойной убежденностью). Душе — остановка?! (Мягко.) Постель тебе дать? — весь день на ногах.

С н е г и р е в (поглядел на нее). И что это ты мне в душу лезешь?!

А н г е л и н а. Ты по дороге кедровых орешков сыну купи, в России их нету.

С н е г и р е в (с насмешливым вызовом). А может, у тебя остаться?.. — ночь скоротаем.

А н г е л и н а (мягко). Не того тебе надо…

Мимо, грохоча и сотрясая все, мчится встречный поезд.

Однокомнатная стандартная квартира Ларисы Снегиревой в панельном доме на окраине уральского городка. Бросается в глаза какая-то с избытком тщательная, суховатая аккуратность и чистота.

Среди прочей мебели выделяются на боковой стене три или четыре полки, плотно забитые в два ряда книгами, и под ними самодельный стол, заваленный радиодеталями, — это уголок младшего Снегирева, Петра.

Л а р и с а, П е т р и Н и к о л а й только что отужинали, Лариса убирает со стола. Она и в свои тридцать четыре года стройна и молода, но лицу ее, и прическе — высокий, тугой пучок на затылке, — и одежде свойственна та же, что и ее дому, жестковатая тщательность.

Петр — худощавый, молчаливый тринадцатилетний подросток с замкнутым и умным лицом.

Николай преобразился — оделся и подстригся по-городскому, это делает его еще моложавее.

Л а р и с а (собирает в стопку тарелки; мужу). Аккуратная, говоришь, квартирка! — а сколько на нее сил ушло, денег!.. Пока добилась — все пороги пообивала в гороно, в горсовете, да и то двухкомнатную не дали, однокомнатную. На двоих, ты не в счет был, хоть формально и…

П е т р (с укором). Мама!..

Л а р и с а. Что — мама?! Я как есть рассказываю. А уж обставляла!.. — хотелось не абы как, а со вкусом, современно, ко мне люди заходят, родители учащихся… И все сама, сама, ниоткуда помощи!..

С н е г и р е в (виновато). В последнее-то время я посылал…

Л а р и с а. Ах, Коля! Я ничего не говорю тебе, но это же — капля в море!

С н е г и р е в (сыну). На кого учишься?

Л а р и с а. На кого! — седьмой класс, рано еще загадывать. А у него нет-нет, а тройка в четверти выскочит, он не понимает, что мать на виду, — учительницын сын, а троечник!

С н е г и р е в (о столе сына). Приемник собираешь?

П е т р. Магнитофон на транзисторах.

С н е г и р е в. В инженера, стало быть, думаешь?

П е т р (невольно). Инженеры.

Л а р и с а (сыну). Грамотный слишком — отца поправлять!

С н е г и р е в (без обиды). Отчего же — слишком?.. Я не против. (О полках с книгами — сыну.) Все прочитал?

П е т р. А чего с ними еще делать?!

Л а р и с а. От книжек-то не оторвешь, свету на трешку в месяц нагорает, до ночи глаза портит лежа. А вот как матери помочь по дому…

П е т р. Ладно тебе!..

Л а р и с а (понесла посуду на кухню). Что — ладно?! У меня на дисциплину в школе все силы уходят! (Вышла.)

Пауза.

С н е г и р е в (не зная, о чем говорить с сыном). А мать у нас — молодец. С характером, верно?.. — так и надо.

П е т р (пожал плечами). Учителка. В младших классах, правда…

С н е г и р е в. Уезжал — в детяслях то ли нянечкой, то ли воспитательницей…

П е т р. Заочное педучилище, это еще когда было!

С н е г и р е в. А ты, значит, в седьмом… (Неожиданно.) Там тоже — девчонка одна… правда, года на четыре тебя обогнала…

П е т р. Какая девчонка?

С н е г и р е в. Я У них угол снимал. Ей тоже — палец в рот не клади, так отбреет!.. — а вот мать у нее…

П е т р (насупился). Я знаю.

С н е г и р е в (насторожился). Квартировал я у них.

П е т р (упрямо). Знаю — и все.

С н е г и р е в. И знать не о чем! (Подошел к полке с книгами, провел ладонью по корешкам.) Я и половины, честно, не прочитал…

П е т р (неожиданно для самого себя). Слушай… это правда, что ты…

С н е г и р е в (резко обернулся к нему; не сразу). Что?.. — ты не стесняйся. Что сидел?

П е т р (с трудом выдавил из себя). Что ты… я про того человека…

С н е г и р е в (смешался). Про какого?.. — так он потом сам, на третий день, в больнице… И не я один был… да и по пьянке, я пьяный был, не помню…

П е т р (с трудом). Это-то я знаю…

С н е г и р е в (не сдержался). Суток нет, как дома!.. (Взял себя в руки.) Ничего… имеешь право, Петя. (Очень искренне и с горечью.) Не помню, пьяный был, — как, кто… Я и человека-то этого не помню, какой из себя… какое у него лицо было, не помню… Да если бы убийство доказано было — мне бы по суду знаешь что присудили?! (С вырвавшейся наружу болью.) Дорого бы я дал, чтоб не было этого! Чтоб ничего не помнить!.. (Помолчал.) И ты мне больше об этом ни слова. Чтоб никогда! — сын за отца не ответчик!

П е т р (с очень похожей на отцовскую усмешкой). А я и не отвечаю, я — спрашиваю.

С н е г и р е в (ударил кулаком по столу). Кончай! Надоело!..

Вернулась Л а р и с а.

Л а р и с а (строго). Вот крику я в доме, Николай, не допускаю. Из педагогических хотя бы соображений. (Петру.) Уже успел надерзить? — смотри, Петр, кончилась твоя безотцовщина!..

С н е г и р е в (в сердцах). Да что ты его мною как лешим пугаешь?!

П е т р (отчужденно, матери). Контурные карты надо купить, дай денежку.

Л а р и с а. Сколько?

П е т р. Рубль давай, не ошибешься.

Л а р и с а. Вчера рубль, сегодня рубль!..

С н е г и р е в (дал ему деньги). На трешку, для начала.

Л а р и с а (ему). Ты мне его не распускай с первого же дня! Матери рубля жалко, а отец, не успел приехать, — трешку сразу!

С н е г и р е в (сыну). Сдачу принесешь.

Л а р и с а. Не о том речь!

П е т р (подошел к зеркалу, пригладил рукой волосы; удивленно — отцу). А мы с тобой вроде бы похожие…

С н е г и р е в. Со мной?..

П е т р. Только сейчас заметил.

С н е г и р е в (тоже подошел к зеркалу, обнял сына за плечи). Что-то есть… не пойму что…

П е т р. Гены.

Л а р и с а (подошла к ним, обняла сына за другое плечо, глядит в зеркало). Святое семейство… Именно глаза… и подбородок. А нос мой и вообще — овал лица… Ты чей, Петечка, мамин или папин?

П е т р (засмущался). Ладно тебе…

С н е г и р е в (виновато и нежно). Вы уж меня простите… ты уж меня прости, Лара…

Л а р и с а. Отвыкла уже — Лара… в школе — Лариса Семеновна, дома — мама, у подружек — Лариска…

С н е г и р е в (счастлив). Дай срок…

Л а р и с а. Ты рад отцу, Петушок? — ты что молчишь?

П е т р (освобождаясь от их объятий). Я пошел, книжный закроется.

Л а р и с а. И прямо — домой!.. Уроки все сделал?

П е т р. Я ж говорю — контурные карты куплю. (Ушел.)

Снегирев и Лариса остаются вдвоем перед зеркалом.

Пауза.

С н е г и р е в (с надеждой). Ты-то рада?..

Л а р и с а. От тебя зависит.

С н е г и р е в (почти весело). Рада или нет? — ты прямо скажи!

Л а р и с а (глядя в зеркало). Сильно я постарела, Коля? — талии уже никакой, и волосы… Помнишь, какие у меня пышные волосы были? — гребенка с первого раза ломалась!.. Да и неудобно в школе модничать, у нас завуч знаешь какая? — облик педагога блюдет от и до… Я же тебя, Коля, пять лет ждала, какие тебе еще доказательства?!

С н е г и р е в (шутливо). Я не про то… какой я приехал — такому рада?.. Ты говори, не бойся, я не обижусь, твое полное право — да или нет…

Л а р и с а (отошла от зеркала). Глупости говоришь… Не в этом дело.

С н е г и р е в (насторожился). А в чем?

Л а р и с а. В том — получится ли у нас по-новому…

С н е г и р е в. А ждала — тоже себя спрашивала, получится ли?..

Л а р и с а (взглянула на него). Нет… спрашивала — вернешься ли…

С н е г и р е в (искренне). А куда же мне еще?!

Л а р и с а (без упрека). Так я ведь все знаю, Коля, мир не без добрых людей, — писали мне и с подписями, и без, и с похабщиной, и по-всякому…

С н е г и р е в (уклончиво). Про что писали?..

Л а р и с а. А про Зубкову. Про Елизавету. Нагорная, дом семь. Даже фотографию прислали. Ничего. Для ее возраста — так и совсем ничего. Одета, правда… но это не играет роли, была бы душа хорошая, верно?

С н е г и р е в (помолчал). Здесь я, как видишь. Приехал.

Л а р и с а (спокойно). А там на чем расстались?

С н е г и р е в (не сразу и — твердо). Об этом не буду. Если хочешь, чтоб по-хорошему, — ни слова! Ни даже чтоб намека! Было — прошло! Чтоб ни слова, Лариса!

Л а р и с а (смело). Знала, а — ждала. Это тебе ни о чем не говорит? (Неожиданно.) Я взрослая уже, Коленька, я ужас до чего взрослая и зрелая стала, я все знаю! — и что почем, и чему верить, чему не верить, на что рассчитывать… все!

С н е г и р е в. И на что ты рассчитываешь?

Л а р и с а (жестко). На себя. Исключительно!

С н е г и р е в (все еще с надеждой). И все же — ждала…

Л а р и с а. Это другой вопрос.

С н е г и р е в (неуверенно). Любовь?..

Л а р и с а (отмахнулась). Ну знаешь!.. — и не тебе бы об этом…

С н е г и р е в (настойчиво). Если не любовь, так чего ради?!

Л а р и с а. А я тебе этого не сказала! — я говорю, одной любви мало, из одной только любви да чтобы пять лет…

Неподалеку, грохоча на эстакаде, проходит поезд.

(Машинально.) У нас теперь железнодорожный мост рядом, эстакада, прошлый год выстроили… Я из долга ждала. Из долга, понимаешь?

С н е г и р е в (прислушался к удаляющемуся поезду, вспомнил). Там — тоже…

Л а р и с а. Что — тоже?..

С н е г и р е в. Поезд проходил. Мимо.

Л а р и с а. Ты думаешь, я новой любви завести не могла? Охотников не было, не выписывали восьмерки вокруг? — только свистни, пальцем помани!.. Тем более что все в один голос твердили, когда тебе срок дали, — советчиков тоже хоть пруд пруди! — зачем он тебе осужденный, замаранный, зачем с этим пятном жить, еще неизвестно, какой он вернется оттуда, а ты молодая, у тебя вся жизнь впереди! — все как сговорились!

С н е г и р е в (слушал ее нетерпеливо). А ты?..

Л а р и с а (с гордостью). Ты же помнишь — я всегда наперекор делаю, диаметрально, из одного принципа хотя бы… И права оказываюсь! — если б я по-ихнему поступила, они же первые меня и осудили: вот, не дождалась, испугалась, вот вам и вся ее любовь! — первые на хвосте бы и разнесли!.. А если жду, если соблюдаю верность, значит, характер, значит, гордость есть…

С н е г и р е в (с удивлением). Выходит дело, ты не меня ради ждала, а…

Л а р и с а (перебила его). Что значит, не тебя ради? — себя ради, что ли?! Не я ли избегалась по адвокатам, кассации подавала, жалобы, заявления — не я? Какие у тебя могут быть упреки?!

С н е г и р е в (с горькой усмешкой). Кого же ты ждала в таком случае? Кого — убийцу?!

Л а р и с а. Тем более! — ведь ждала же! (Спохватилась.) Тебя не за убийство судили, совсем другая статья! — он ведь потом сам…

С н е г и р е в (перебил ее). Как же — на третий день, в больнице… Не убили — забили до смерти, а уж дальше — он сам…

Л а р и с а. Вас всех — за злостное хулиганство, за групповое… Пьяная драка, случайная! — и на следствии, и на суде, и в приговоре то же самое!

С н е г и р е в. Умер он, — значит, убили.

Л а р и с а. А уж ты вообще — меньше всех других!.. И свидетели показали…

С н е г и р е в (перебил ее). Соучастники! — свидетелей не было — ночь, пустырь…

Л а р и с а. …все в один голос! Тебе и срок меньше других дали! На суде доказано — пьяный был, ничего не соображал, валялся в стороне…

С н е г и р е в (перебил ее). …и глядел, как они его — четверо на одного?! Кто доказать может, чей удар был, от которого он на третий день умер? А если б не на третий, а — сразу?! И не свались я спьяну, чем я лучше других был? — Генки Лашкова, Митьки Егорова, Федьки, Саньки? — я с ними вровень был тогда, ноздря в ноздрю!.. Суд, приговор!.. — я, может, сам все эти пять лет себя по новой судил, и не на срок — навечно! И не надо меня жалеть! Не жалости мне от вас всех надо, совсем другого!.. И нет на это ни кассации, ни амнистии… (Перевел дух.) Вот ведь с чем я приехал, Лара… а ты никак в толк не возьмешь…

Л а р и с а (не понимая его). Что ты доказать хочешь в результате? Чего тебе от нас надо?!

С н е г и р е в. Чего мне надо… (Сбивчиво.) В колонии… в общем, урки там сидели, шпана, уголовники, ну, в одном бараке… и кто-то из них то ли кому настучал, то ли украл что-то у них, и они его… Я — на нарах, наверху, все видел… Они его ногами, табуреткой, мордой об стенку, об кирпич… насмерть. А я видел!.. Морда вся в крови, лица давно нет, а они его — об стенку, об стенку… такой еще звук глухой, тоскливый, будто не человеком бьют, а мешком с отрубями… И представил сразу — а если я сам вот так того, ну, которого тогда на пустыре?.. Если я сам таким зверем был?! — кинулся вниз, ничего уже не соображаю — только не дать им его, не дать человека убивать!.. Они все на меня навалились, бьют, а я не чувствую, не слышу, одно только в голове: неужто я тогда, на пустыре, ночью, — как они был? Такой же?! (Перевел дух.) Откачали меня, отлежался в санчасти, начальство мне даже благодарность объявило, перевели на поселение, а я — об одном, об одном: как же я сам, как же сам-то я мог тогда?! (С отчаянием.) Жить после этого можно? — жить, ходить, пиво пить, пельмени жрать… Сыну в глаза смотреть, тебе, — можно, ты считаешь?! Можно?!

По эстакаде, мимо, заглушая его, грохочет поезд.

Действие второе

Квартира Ларисы.

Начало зимы, вечер, темень за окном.

Л а р и с а, при свете настольной лампы, проверяет ученические тетради. Другая лампа освещает стол П е т р а — он копается в деталях транзистора.

Пауза.

Л а р и с а (не отрываясь от работы). Кончай, одиннадцатый час.

П е т р (не оборачиваясь). Детское время.

Л а р и с а. Вот дадут нам двухкомнатную, тогда ты в своей хоть до утра глаза порти.

П е т р. Как же, дадут, держи карман шире!

Л а р и с а. Я своего добьюсь, не беспокойтесь!

П е т р (машинально). Это уж точно…

Л а р и с а. В школу молодых специалистов распределили, одиноких, а однокомнатные квартиры — дефицит. Вот я и отдаю нашу, а мне, на троих, — двухкомнатную. Трое нас теперь, пропишу отца, как раз санитарная норма и получится.

П е т р (поднял на нее глаза). Пропишешь, а — дальше?

Л а р и с а (отбросила тетрадку). Я его пять лет ждала!..

П е т р. Так он же тебе — муж…

Л а р и с а (в сердцах). Что такое муж в наше время?! — умная женщина, самостоятельная, уж не говоря — с образованием, сама распрекрасно проживет! И родит, и воспитает, и дом обставит — все сама! Вот тебе и весь муж!

П е т р. Зачем же ты его ждала?!

Л а р и с а. Вернулся — с утра уходит, к ночи заявляется. С работы придет — слова от него не дождешься. Как чужой. Будто на вокзале поезда дожидается! Господи!.. (Встала, подошла к сыну, обняла его.) Может, лучше бы ему и не возвращаться. Жили мы вдвоем, и училище я закончила, и преподаю в школе, и ты уже в седьмом, совсем взрослый, и ни в чем у нас недостатка, и квартира отдельная… разве нам было плохо вдвоем? Ты скажи — разве тебе со мной плохо было?!

П е т р (освобождаясь от ее объятий). Ему было плохо…

Л а р и с а (горько). И вот вернулся, дождались — а кому от этого стало лучше?..

Вошел с улицы С н е г и р е в, разделся в передней, прошел в комнату.

С н е г и р е в. Метет…

Л а р и с а. Поздоровался бы с отцом, Петя.

П е т р (пожал плечами). Привет.

С н е г и р е в. Ужинали уже?

Л а р и с а. Одиннадцать часов! — давно спать пора.

С н е г и р е в (покорно). Я сейчас принесу раскладушку.

П е т р (ему). Ты-то чай не пил еще. Я поставлю. (Встал из-за стола.)

Л а р и с а (ему). Ты всегда — плиту погасишь, а баллон забываешь. (Ушла на кухню.)

Пауза.

С н е г и р е в (чтоб прервать молчание — о транзисторе сына). Не собрал еще?

П е т р. Деталей не хватает.

С н е г и р е в. Купил бы.

П е т р. А — деньги?

С н е г и р е в (смутился). Верно… подожди малость. (Пауза.) Промерз я что-то… (Греет руки у радиатора.) Гололед, прямо стекло под колесами, автобус тяжелый, львовский, под конец смены так намотаешься — баранку в руках не удержишь… (Помолчал; затем — о транзисторе.) Это хорошо, что ты этим делом увлекаешься…

П е т р (великодушно). А шофер чем хуже?

С н е г и р е в. Городской-то маршрут?! — по кругу да по кругу… хоть с закрытыми глазами езди. (Усмехнулся.) Я и так пять лет по кругу ходил… а жизнь-то — за кругом как раз, по ту сторону…

П е т р (смутился). Я понимаю…

С н е г и р е в (устало). А понимаешь — так и говорить не о чем…

П е т р (не сразу). Опять уедешь?..

С н е г и р е в (поднял на него глаза, отвел их). Без пощады ты у меня…

П е т р. Я — спрашиваю.

С н е г и р е в (неожиданно). Раньше-то, до всего до этого… сто рельсов перед тобой, выбирай любую колею!

П е т р (не понимая, о чем он). Ну?..

С н е г и р е в. А потом вдруг… и сам не заметил — а уже по одноколейке катишь, и не куда сам хочешь, а куда она тебя ведет… И как ты на ней очутился — и не вспомнить уже…

П е т р (с интересом). Ты — о себе?..

С н е г и р е в. В техникум собирался, в строительный, — не попал, хотел на другой год опять — а тут как раз новый клуб у нас открыли, танцы каждый вечер, я и то, что раньше помнил, за этот год перезабыл… (Удивился сам себе.) С чего это я тебе?..

П е т р. Я про тебя вообще мало что знаю.

С н е г и р е в. Ну, а после армии… молодой я еще был, ветер в голове — куда вечером-то денешься? — те же танцы, телевизоров и тех у нас тогда в городе еще не было… Ну, и женился… Я с матерью-то как раз на танцах и познакомился… А ведь я тогда мог — кем хочешь, после армии! В тот же техникум опять, демобилизованным — льготы, или в летное училище мысль была — мне врач в части говорил: «По твоему пульсу, Снегирев, хоть кремлевские куранты сверяй!..»

П е т р. Ну, а мать? — она-то что?!

С н е г и р е в (без упрека). Так она тоже молодая была, самолюбивая… этим я, может, ее и взял, что — первый плясун, первый заводила, что входил в клуб — все дорогу давали… я-то думал — уважают, а они просто сторонились, просто опасались… Ей перед подругами было лестно — первый парень, ничего не боюсь, всех сильнее, всех ловчее… а что из этого дальше — мы об этом не думали… Один копеечный гонор… А тут еще — водка… Водка дешевая у нас, Петька, вот в чем беда! — и ходить далеко не надо, сбегал за угол… а дни — длинные… (Спохватился.) Что это я — ни к селу ни к городу?!

П е т р (с сочувствием). Значит — надо тебе…

С н е г и р е в. Надо… Ну, и дружки попались — пьянь подворотная… и голова потом не своя… (С горечью.) Надо, если к слову пришлось!.. Все по новой начинать надо, с самого начала, никуда не денешься! Не по кругу же! Мне б только — из круга вон!.. (Помолчал.) Ведь был же такой когда-то на свете — Снегирь… Колька Снегирь — все мог, выбирай — не хочу!.. Не Колька Снегирев со сроком пять лет, не тот, что с Федькой и Генкой за угол бегал… а тот, другой, раньше… Мне б только его отыскать, с ним — море по колено, ничего не страшно, ничего не поздно с ним… (Перевел дух; с горечью.) И мать вот — ждала, а понять… (Неожиданно.) Ты мать никогда не бросай, Петух, понял? — никогда. Она правильная женщина. У нее-то, видишь сам, хватило сил все переиначить, устоять на ногах. Она тебя вырастила, выкормила… ты мать не бросай.

П е т р. Значит — уедешь?..

С н е г и р е в (с глубоким чувством). И если мать замуж захочет — не мешай. Полное ее право. И чем скорей, тем лучше. Ты ей — ни слова, понял?!

П е т р. А ты?!

С н е г и р е в (обнял его крепко). Сын за отца не ответчик, сын за отца — заступник… Заступишься за меня, в случае чего?..

П е т р (засмущался, освободился от его объятий). Что нам стоит дом построить!..

С н е г и р е в. Ты только не торопи меня… все у нас с тобой еще будет, все! — мое слово крепкое…

С кухни вошла Л а р и с а, с чаем и едой для мужа.

Л а р и с а (Снегиреву). Каша гречневая с творогом. (Сыну.) Может, и нам, Петушок, по второму разу?.. (Накрывает на стол.) Зимой, да в метель, — чай, да теплый дом, да чтобы вся семья за столом — конец света! (Сыну.) Хватит тебе. Садись, каша горячая!

П е т р (сел за стол). Завтра городская по геометрии.

Л а р и с а. Подготовился?

П е т р. Спишу, в случае чего.

Л а р и с а (ударила ладонью по столу). Петр!.. Положить тебе каши?

П е т р. Нет.

Л а р и с а. Надо сказать — спасибо, не хочу.

П е т р (машинально). Спасибо, не хочу. (Отцу.) Ты прямо завтра уедешь?

Л а р и с а (встрепенулась). Что значит — завтра?!

С н е г и р е в (уклончиво). Не завтра.

Л а р и с а (властно). Петр, поди на кухню. Возьми раскладушку, время, иди!

П е т р. Я чай пью.

Л а р и с а. Иди, сказано!

С н е г и р е в (ему). Иди. Мы сами.

П е т р (встал). А еще говорила — вся семья за столом… (Ушел.)

Л а р и с а (сразу). Ты думаешь — я удивляюсь? Не ожидала? — пожалуйста, никто не держит!

С н е г и р е в (вынув из кармана паспорт, положил на стол). На. Пропишешь.

Л а р и с а. Петька сказал?

С н е г и р е в. Пропишешь, получишь квартиру, — мне не к спеху.

Л а р и с а (с жалостью). Коля… зачем тебе? — все известно, все было, все прошло…

С н е г и р е в. Петька — тот понимает…

Л а р и с а. Ребенок!..

С н е г и р е в (мягко). Ждала — спасибо, а приехал…

Л а р и с а. А ты-то чего ищешь-рыщешь?!

С н е г и р е в (без упрека). То-то и оно, что если б было между нами что-то, так и объяснять не надо было бы, без слов ясно… А не понимаешь — нету, стало быть…

Л а р и с а (мягко). Где ты жить-то будешь, Коля? Как?!

С н е г и р е в (спокойно). Где — неважно… а как… я ведь ради этого — как?! — и бьюсь рыбой об лед… (Помолчал.) Не хмель страшен. Похмелье. Бери паспорт. У тебя Петр есть, мужик уже. Не одну оставляю. Ты не мешай ему. Из него человек уже вылупляется, не мешай.

Л а р и с а (с печальной гордостью). А кто его воспитал?!

С н е г и р е в (с нежностью). Ты ему воли давай побольше. Человека — воля делает. В неволе и мартышка за человека сойдет… а человека — не корми, не пои, а дай волю. По себе знаю.

Л а р и с а. Вроде бы — прощаемся?..

С н е г и р е в (взял ее руку в свою). Я тебе благодарен, Лариса… и что ждала, и что пустила в дом, и что отпускаешь… спасибо.

Л а р и с а. Заедешь — Петькина комната будущая всегда за тобой… (Высвободила руку, встала.) Когда надумаешь ехать — скажи, соберу.

Издали, приближаясь сквозь метель, — шум поезда.

(Услышала его.) Московский! — первый час уже, а у меня завтра нулевой урок!..

С н е г и р е в (усмехнулся). С нуля начинать приходится…

Шум поезда ближе.

Тот же, дальнего следования — только идущий в обратном направлении — поезд, тот же плацкартный вагон: коридорчик, титан, купе проводника.

А н г е л и н а (в купе, взяла с верхней полки несколько комплектов белья, пересчитала их). Раз, два, три, четыре, пять, шесть… (Ушла с ними в вагон.)

Стук колес.

Из тамбура, с тем же большим чемоданом в руке, вошел в коридорчик С н е г и р е в. Заглянул в пустое купе, поставил чемодан на пол у окна, рядом с титаном. Через некоторое время из вагона вернулась А н г е л и н а.

А н г е л и н а (дверью уперлась в спину Снегирева, раздраженно). Что это вы встали поперек?! Билет есть? — так в вагон пройдите. Вы где сели?

С н е г и р е в (обернулся к ней). А нет билета — высадишь?

А н г е л и н а (узнала его). Откуда вы взялись-то?!

С н е г и р е в (весело). На станций за пивом вышел — ты у вагона…

А н г е л и н а (мягко). Туда-сюда, туда-сюда?..

С н е г и р е в (широко улыбаясь). Рыба ищет, где глубже…

А н г е л и н а. Входите. Напарница в мягкий пошла отсыпаться, в мягком пусто…

Снегирев вошел в купе.

(Села рядом.) Как сын-то?

С н е г и р е в (неохотно). Сын в порядке.

А н г е л и н а (пожала плечами). Чего в дороге не случается… общий плацкартный… Гора с горой, не то что…

С н е г и р е в. Чаем напоишь?

А н г е л и н а. Титан холодный, только растопила. (Подняла на него глаза.) А почему вы… почему вы именно ко мне? (Поправилась.) В смысле, из своего вагона — сюда?

С н е г и р е в (рассмеялся). Сам удивляюсь.

А н г е л и н а. А теперь — куда?

С н е г и р е в (невольно). Есть одна… ни слова от нее, ни вопроса, а… (Не стал продолжать.)

А н г е л и н а. Любит?

С н е г и р е в (уклончиво). Вот, возвращаюсь, киселя за сто верст хлебать…

А н г е л и н а (покачала головой). Ну вы, мужики!.. — вам только попадись, не пожалеете!

С н е г и р е в (взглянул на нее). Тебе-то откуда знать?

А н г е л и н а (просто). Ребенок у меня, у матери в деревне, третий годик… Мне и семнадцати не было.

С н е г и р е в. Развелась?

А н г е л и н а. Не дошло дело до развода. Вышел на первой узловой, чемоданчик в руки, он налегке ехал. Вагон пустой, не сезон, он один в купе был, с вечера сел… Утром просыпаюсь — а его и след простыл… пиво недопитое вчерашнее из стакана на стрелках выплескивается…

С н е г и р е в (с жалостью). Как же это ты?

А н г е л и н а (спокойно). Любовь.

С н е г и р е в. От узловой до узловой?!

А н г е л и н а (помолчала). Мне цыганка нагадала — дальняя дорога, большая любовь. Дорога вот она…

С н е г и р е в. Как тебя звать хотя бы?

А н г е л и н а. Ангелиной. Сейчас такое редко услышишь, верно?.. А тебя?..

С н е г и р е в (не сразу). Раньше меня Снегирем звали… теперь и не поверишь… Фамилия — Снегирев. А раньше — Снегирь и Снегирь…

А н г е л и н а (обрадовалась). Ну да?! Я как детство вспоминаю, так снегиря вижу — снег белый-белый, чистый-чистый, а на нем снегирек скачет, красной грудкой вперед… Надо же…

С н е г и р е в (неожиданно). Я прощаться к ней еду.

А н г е л и н а (с укоризной). По второму разу?..

С н е г и р е в. Теперь уж — навсегда. Не могу я так — не сказав, не попрощавшись… Она меня в самый трудный час подобрала…

А н г е л и н а (покачала головой). Больно ты ей сделаешь…

С н е г и р е в (согласился). Больно… но и честно. Ведь я только и думал — спасла, обогрела, помогла… эта моя благодарность прямо на мне висела как камень, по рукам и ногам вязала… Нехорошо я от нее уехал в тот раз…

Поезд замедлил ход.

Опять перевал? — ну, где этот лесник-то?..

А н г е л и н а (посмотрела в окно). Перевал.

С н е г и р е в (усмехнулся). В скит уйду, к нему. Вместе будем грехи замаливать.

А н г е л и н а. Какой там скит! — вон огней вдали сколько, не видишь?! То ли железо нашли, то ли медь или еще что-то, — ты хоть в газеты заглядываешь?.. Мы теперь здесь иногда по два, по три часа вне графика стоим — товарные разгружаются, а вторую колею еще не подвели. Потом нагонять приходится.

С н е г и р е в (смотрит в окно). Да-а… И не скажешь, что тайга была…

А н г е л и н а. Поездил бы с мое, не удивлялся. Я каждый рейс только и гляжу в окошко, ничего не узнаю — строят, строят… Туда едешь — пустырь или лес один, обратно — уже все перерыто, палатки стоят, краны, белье развешано… Жизнь.

Поезд остановился.

Пурга… аж вагон дрожит. (Покосилась на него; после молчания.) Все маешься?

С н е г и р е в (не сразу). Еду.

А н г е л и н а. Куда?

С н е г и р е в. Там видно будет.

А н г е л и н а. Долгий же у тебя транзит…

С н е г и р е в. Не горит.

А н г е л и н а. Чем же это тебе дома не потрафили?

С н е г и р е в (оглянулся на нее). Ты-то почем знаешь?!

А н г е л и н а. Все едешь неизвестно куда, взад-вперед, сам не свой, а какое кому от тебя добро? — никому!

С н е г и р е в (усмехнулся). Как в воду глядишь…

А н г е л и н а (горячо). А ты хоть кому-нибудь одному — много не надо! — сделай, вот тебе и покаяние… Добро! — дело какое-нибудь, помощь… хоть улыбнись, на худой конец, может, хоть этого от тебя кому-нибудь надо, откройся, полюби, заступись… хоть с чего-нибудь начни долги отдавать!

С н е г и р е в (не сразу). Некому мне долг отдавать… нет уже того человека на свете…

А н г е л и н а (убежденно). Одному должен — всем должен…

С н е г и р е в (с удивлением). Откуда ты такая взялась на мою голову?! — пигалица, а…

Кто-то стучится снаружи в дверь вагона.

А н г е л и н а. Стучится кто? — послушай!

С н е г и р е в. Да нет… ветер…

Стук громче.

А н г е л и н а (услышала). Стучат! — кто ж это из поезда выскочил в темень?! Мы же в любую минуту тронемся!.. (Быстро ушла в тамбур.)

Вой ветра за окном.

А н г е л и н а возвращается из купе. За него идет, весь в снегу, человек страшноватого, со стороны, обличья: заросший многодневной серой щетиной, в лоснящемся от ветхости и грязи полушубке, латаных пимах, с тяжелым малоподвижным лицом. При нем — никакой поклажи. Это — П о т а п о в, тот самый лесник, о котором Ангелина говорила Снегиреву.

(В тамбур, Потапову.) Отряхнитесь, а то натечет.

П о т а п о в (из тамбура). Выручила, дочка… а то, думаю, не достучусь, как я обратно-то пойду?! — занесет, никто и не хватится… (Вошел в коридорчик.) Да и не пошел бы я обратно… незачем.

А н г е л и н а. Я погляжу, нет ли свободной полки… Деньги-то на билет найдутся?

П о т а п о в. Чего-чего, а дерьма этого…

Ангелина ушла в вагон.

(Заглянул в купе.) Тепло как у вас, приятная компания.

С н е г и р е в (оглядел его с любопытством). Входи.

П о т а п о в. И войду. Только шкуру скину. (Снял с себя полушубок, поставил его на пол — полушубок стоит колом.) Видал? — шкура без хозяина, тело без души, а — стоит на своих на двоих… (Вошел в купе.)

С н е г и р е в (догадался). Это ты, стало быть, — лесник?

П о т а п о в (усмехнулся). Себе сторож. Был.

С н е г и р е в. Ушел?

П о т а п о в. А ты меня не пытай. Отвык.

С н е г и р е в. Мне-то что?..

П о т а п о в (неожиданно). Пить — пьешь?

С н е г и р е в. Завязал.

П о т а п о в (удивился). Ну?! С чего ж это — человек в полном здравии сил и вдруг — всухую живешь, без души?! А у меня, брат, очень может быть, души-то давно и нету, одни головешки тлеют. Вот залить их думал, а ты, как на грех, не пожарный.

С н е г и р е в (с интересом). Куда едешь?

П о т а п о в (без вызова). А никуда. Куда ни поеду — все тупик. (Неожиданно.) Она, брат, красивая у меня была.

С н е г и р е в. Что ж это ты?..

П о т а п о в (просто). Любил. Выше своих сил любил. Не люби я — разве ж рука поднялась бы?! От любви, брат, до топора, в случае чего, — один шаг…

С н е г и р е в. Оправдали?

П о т а п о в. Доказательств не было. Я — ушлый. Ни топора не нашли, ни следов, ни крови, ни отпечатков, ищейка и та от махры потеряла нюх. Ушлый я был, ловкий.

С н е г и р е в. А — совесть?

П о т а п о в (ровно). А тогда ее у меня и в заводе не было. Два литра за присест выжирал, юбилейный рубль гнул пальцами — до совести ли тут?! Это уж потом заговорила, после… лет через пять, никак, брат, не ранее…

Поезд двинулся с места.

Из вагона вернулась А н г е л и н а.

А н г е л и н а. Боковая полка, правда. Я уж и постелила, можете ложиться.

С н е г и р е в (ей, через плечо, резко). Уйди!.. (Сдержался, повторил мягче.) Уйди, не мешайся, ладно?..

П о т а п о в (ей). Нет ли, дочка, случаем, полбутылки? — обогреться.

А н г е л и н а. Вагон-ресторан закрыт уже… до утра потерпите. Тронулись… (Посмотрела на часы.) Нагоним… (Снегиреву.) Если кто спросит — я в мягком, у девочек. (Ушла.)

С н е г и р е в (Потапову, нетерпеливо). А эти пять лет?

П о т а п о в. Гулял… развеселая у меня была пятилетка… а из тумана, как в сумерки на луговине, — она… Явится и растает… а потом таять перестала — стоит, глядит, не упрекает…

С н е г и р е в. Пошел бы сам, повинился… авось полегчало бы.

П о т а п о в (удивился). Чего я в тюряге-то не видал?! А тут мне один старичок повстречался в Тобольске — у одного, говорит, бога право совесть разрешить… Иди, говорит, от людей подальше, наедине побудь, отстирай душу в тишине, нет у тебя, говорит, другого выхода… (Неожиданно и зло.) А бога-то на поверку — и нет! Нету!

С н е г и р е в (усмехнулся). Точно узнал?

П о т а п о в. Бога-то?.. (Показал пальцем вверх.) Там — не знаю, не скажу, дело темное… А тут… (Ткнул себя кулаком в грудь.) Тут!.. (Помолчал.) И быть не может… Вон и скит срыли… Теперь не то что я, зверье и то разбежалось кто куда…

Пауза.

Стук колес.

(Решительно.) Пить буду. Сопьюсь, больше дороги нету. (Вытащил из кармана толстую пачку денег.) Вон его сколько, дерьма-то… за все годы. Накопил на курорт…

С н е г и р е в. Пропьешь их — а дальше?

П о т а п о в. За глаза хватит. На мой век как раз. (Спрятал деньги в карман.) Еще на поминки останется.

Поезд замедлил ход.

Вернулась в вагон А н г е л и н а.

А н г е л и н а. К узловой подходим. (Надела пальто, ушанку, взяла с полки фонарь.) С опозданием идем, стоянку сократили.

П о т а п о в (засуетился). Соскочить-то успею?..

А н г е л и н а (удивилась). Только сели!.. (Вышла.)

Поезд остановился.

П о т а п о в. Ехать-то — некуда!.. (Надел тулуп.) Да и чего ждать-то?! А есть бог, нету, — может, мне не положено, рылом я не вышел… (Ушел.)

Огни большой станции за окном.

Поезд медленно трогается.

Вернулась А н г е л и н а.

А н г е л и н а. Стоянка десять минут, а не простояли и одной… (Сняла с себя пальто.) Страшный какой! — лесник-то.

С н е г и р е в (про себя). Себе он — страшнее…

Поезд набирал ход.

А н г е л и н а (взглянула на часы). Из графика вышли. Ничего, нагоним свое время, по расписанию.

С н е г и р е в (задумчиво). Выходит дело — себя догоняем?..

Пауза.

А н г е л и н а (неожиданно). Не убивал ты!

С н е г и р е в (резко). Это еще почему?

А н г е л и н а. Не мог ты!

С н е г и р е в (настойчиво). Не убивал — или не мог?!

А н г е л и н а. Значит — не мог!

С н е г и р е в. Ты можешь доказать?!

А н г е л и н а. Я знаю!

С н е г и р е в. Откуда?

А н г е л и н а. Я тебя вижу!

С н е г и р е в. На колесах, от станции до станции?!

А н г е л и н а. Человека сразу видно!

С н е г и р е в. Нет таких глаз!

А н г е л и н а. Не глазами!

С н е г и р е в. Сослепу?!

А н г е л и н а (убежденно). И про любовь говорят — слепая. А она как раз все и видит. Она не ошибается. Она все простить может, все списать, — а все видит, ее не обманешь.

С н е г и р е в (нетерпеливо). При чем тут любовь?!

А н г е л и н а. А душа и любовь — не одно и то же?! Зачем душа, если не любит?

С н е г и р е в (в упор). Пожалела?

А н г е л и н а (просто). Конечно.

С н е г и р е в. Так мне не надо!

А н г е л и н а (твердо). Ой как надо!.. Тем более у нас в деревне — я ж деревенская! — жалеть знаешь что значит?

С н е г и р е в (упрямо). Ну?..

А н г е л и н а (просто). Любить. А ты говоришь — сослепу…

Пауза.

В моем вагоне останешься? — тогда я тебе постелю…

С н е г и р е в (долго смотрел на нее). Нет! (Встал, взял в руки чемодан.) В свой пойду, на свою полку. (Пошел в тамбур, остановился.) Хоть и жаль…

А н г е л и н а. Чего?

С н е г и р е в. Мало ли чего… (Ушел.)

Стук колес.

А н г е л и н а (одна). Зачем он мне, зачем? С чего я взяла?! — и не в моем даже вагоне едет… Мало ли что — снегирь…

И снова — дом Елизаветы.

Зимнее солнечное утро.

Е л и з а в е т а шьет на машинке подвенечное платье для Марины. М а р и н а — заметно пополневшая — кроит, нагнувшись над столом, кусок пестрого ситца.

Е л и з а в е т а (работая). В мои-то времена и слова такого не знали — подвенечное платье!.. Как была в ситце, так и выскочила замуж.

М а р и н а. Ситцы сейчас очень модные стали делать. Зеленое с желтым — первое сочетание.

Е л и з а в е т а (о своем). Хоть и в ситце вышла, рубль метр, а не попади тогда отец под трактор…

М а р и н а. У нас с Ленькой одно хорошее после свадьбы будет! Я ему спуску не дам!

Е л и з а в е т а (покосилась на ее живот). После… вы и до свадьбы успели… То ли платье подвенечное кроить, то ли распашонки…

М а р и н а (легко). Делов-то! — по нынешним временам ничего из ряда вон. А если фату наперед через плечо перекинуть — ничего и заметно не будет. Да и пусть кто заикнется — мигом укорочу!

Е л и з а в е т а (улыбнулась). Думала — не твою, еще свою свадьбу по новой сыграю… А получилось — бабушка…

М а р и н а. С лета, с весны даже — ни письма, ни привета, ни ответа! О ком ты печалишься, мама?!

Е л и з а в е т а. Где его носит? Каким ветром?..

М а р и н а. Забудь, сказано!

Е л и з а в е т а. Забыла, а — помню… (Помолчала.) А может, и не было его никогда… приснилось…

М а р и н а. Вот именно!

Стук в дверь.

(Обрадовалась.) Ленька! — часу нет, как ушел, опять заявился! Ну, зануда!.. (Пошла к двери.)

Открылась дверь, на пороге — С н е г и р е в.

С н е г и р е в. Не заперто…

Е л и з а в е т а (всплеснула руками). Коля!..

М а р и н а (зло). Явился, куда не звали!..

Е л и з а в е т а. Коля! Николенька!..

М а р и н а (ему). Ноги вытри хотя бы, грязь нанесешь!

С н е г и р е в. Не спорю… (Вышел в сени.)

Е л и з а в е т а. Приехал-таки…

М а р и н а (властно). Ты помалкивай! Я с ним буду разговаривать! Живо поставлю на место!

Е л и з а в е т а (твердо). Не к тебе он — ко мне. Мой дом пока что! — ты сама свое место знай!

М а р и н а. Чтоб опять он пожил и стрекача дал?! Отъелся, отогрелся и опять — прости, прощай, подруга дорогая?! — опять, да?!

Вернулся, раздевшись и разувшись в сенях, С н е г и р е в.

С н е г и р е в. Я проездом… от поезда до поезда.

М а р и н а (матери). А я тебе что говорила?! — проездом, в гостинице мест не нашлось!.. (Снегиреву.) Кому ты здесь нужен?!

Е л и з а в е т а. Садись, Коля, как раз собирались обедать.

М а р и н а (ему). Ты зачем приехал? Чего тебе еще от нас надо? Мало тебе?! Мало?!

С н е г и р е в (сдержался; Елизавете, спокойно). Не откажусь. (Сел за стол.)

М а р и н а. Может, тебе и лафитничек поднести на радостях? Водочки, на рябине настоянной?! — ну, молодец!

Е л и з а в е т а. Сиди, сиди, Коля, я сейчас… (Пошла на кухню, на пороге обернулась со счастливым лицом.) Я тебе рада… (Вышла.)

Пауза.

М а р и н а. Долго молчать-то будем?!

С н е г и р е в (усмехнулся). Я гость, ты хозяйка, твоя забота меня разговорить.

М а р и н а (с болью). Ты зачем мать опять мучаешь? Опять растравляешь? — мало тебе?!

С н е г и р е в (глядя ей в глаза). А лучше б, если бы не приехал? — если б сгинул, пропал без следа, без спасиба?.. Лучше, по-твоему?

М а р и н а. Лучше! — она уж забывать стала, хоть не ревела втихомолку! Она привыкать уже стала!..

С н е г и р е в (покачал головой). Не лучше… ни ей, ни мне. Так люди не расстаются. Я от нее ничего, кроме добра, не видал, когда из заключения вышел обритый под нулевку!.. Она меня человеком опять сделала, она! — я не забыл.

М а р и н а (чуть смягчившись). Только ты недолго, ясно? — люди должны прийти, не до тебя. Ты скажи ей, что хотел, и — уходи. Поезда своего дождешься и на вокзале. Нечего тебе здесь. (Неожиданно.) Куда едешь-то хоть?

С н е г и р е в (усмехнулся). Знал бы — сказал…

Е л и з а в е т а приоткрыла дверь, но руки у нее заняты посудой, замешкалась на пороге.

М а р и н а (не замечая ее). Одним словом — теперь уж окончательно?

С н е г и р е в (он тоже не видит Елизавету). По всему видать…

М а р и н а. От тебя всего можно ожидать! — опять, того гляди, свалишься как снег на голову!..

С н е г и р е в (твердо). Теперь уж — нет. Теперь уж — окончательно.

М а р и н а. И на том спасибо! Хоть сквозь землю провались!..

Елизавета вошла в комнату, стала накрывать на стол.

Е л и з а в е т а. Бульон свежий, утром сварила. С лавровым листом, у генацвале на вокзале купила. (О Марине.) Она теперь по-книжному меня заставляет готовить. Садись, доченька, поешь напоследок материнской еды, скоро уже не придется.

С н е г и р е в. Что так?..

М а р и н а (ему, грубо). Тебя не касается. (Матери.) Не буду. Общество не подходит. (Взяла со стола материю, которую кроила, ножницы, выкройки, ушла в свою комнату.)

Пауза.

С н е г и р е в. Сколько я тебе собирался сказать… а слова не идут…

Е л и з а в е т а (смотрит на него). И не надо, стало быть.

С н е г и р е в. Все же придется… Я приехал спасибо тебе сказать…

Е л и з а в е т а (не спуская с него глаз). За что, Коля?..

С н е г и р е в (помолчал). Твоя правда… за это спасибо не говорят.

Е л и з а в е т а. Что дома у тебя? Сын, Петя?..

С н е г и р е в. Приемник собирает. На транзисторах.

Е л и з а в е т а (не сразу). И у нас все путем…

С н е г и р е в (мягко). Жизнь идет…

Е л и з а в е т а (без жалобы). Проходит. (Неожиданно взяла недошитое подвенечное платье, приложила его к себе; почти спокойно.) К лицу мне, Коля, белое?..

С н е г и р е в (оглянулся на нее). Белое?..

Е л и з а в е т а (почти естественно). А — свадьба! Подвенечный цвет — белый. К лицу?

С н е г и р е в (не сразу). К лицу.

Е л и з а в е т а. Еще фата будет, капроновая. До полу.

С н е г и р е в (не сразу). Замуж выходишь?

Е л и з а в е т а (с каждым словом как бы все более веря в то, что говорит). Прости, что не предупредила… зря ехал на край света, потратился…

С н е г и р е в (усмехнулся). Ничего… деньги не в счет…

Е л и з а в е т а. …прости. Так уж получилось. Пора — сорок скоро, последняя молодость.

С н е г и р е в (не удержался). И кто ж он?.. Хотя я — сторона.

Е л и з а в е т а. Не устояла… Нехорошо я поступила, не по совести, да разве женщина против новой любви устоит? — ей верить нельзя, у нее не ум, не совесть, а сердце на первом месте… Уж прости, Коленька, если можешь, конечно!..

С н е г и р е в. Это я не писал, не давал знать…

Е л и з а в е т а. Что вспоминать-то!

С н е г и р е в (с чисто мужской логикой). Хотя могла бы, конечно, и предупредить… как-никак три года под одной крышей…

Е л и з а в е т а. Жаль, что уезжаешь, а то бы на свадьбе погулял…

С н е г и р е в. Да нет уж, пожалуй… (Кивнул на кровать за занавеской.) Она еще от меня не остыла… и я еще все помню.

Е л и з а в е т а (просияла). Помнишь, Коля?!

С н е г и р е в. И цветочки на занавеске, ромашки эти… перо сквозь наволочку кололось, и свежими полами в темноте пахло… все помню.

Е л и з а в е т а (несмело). А меня, Коля?..

С н е г и р е в (глядя на нее). И тебя… всю.

Е л и з а в е т а (счастливо). Вот этого подарка к свадьбе я и ждала от тебя… лучшего никто не подарит!.. (Пауза.) Замуж иду… Или поздно, ты считаешь?

С н е г и р е в. Ты — молодая.

Е л и з а в е т а. Тебя старше. Сединки в волосах…

С н е г и р е в. Не видать.

Е л и з а в е т а (не удержалась). А ведь я тебя как любила!..

С н е г и р е в. Не по-нашему вышло.

Е л и з а в е т а. А ты меня?

С н е г и р е в (уклонился от ответа). Дело прошлое.

Е л и з а в е т а. А все же?..

С н е г и р е в. Так ведь замуж идешь, Лизавета! Вон платье подвенечное, фата, — о чем ты?!

Е л и з а в е т а (настойчиво). А все же?..

С н е г и р е в. Брось, Лиза…

Е л и з а в е т а (неудержимо). Все же, Коля, все же?! — мне надо это!

С н е г и р е в. Что — это?..

Е л и з а в е т а. Чтоб сказал ты мне напоследок! Хоть с опозданием, Коля! — скажи, что тебе стоит?!

С н е г и р е в (не сразу; искренне). Любил я тебя, Лиза, любил. Честно. Не сомневайся, любил.

Е л и з а в е т а (со счастливой печалью). Ну вот… хоть и под вечер, а — дождалась…

С н е г и р е в (увидел на комоде часы, которые он починил). Будильник-то ходит?

Е л и з а в е т а. Минутка в минутку!

С н е г и р е в. И звонит?

Е л и з а в е т а. Маринка ни разу училище не проспала!

С н е г и р е в (прислушался). Тикает… (Пауза.) Что ж… пора мне.

Е л и з а в е т а (не сразу). Я провожу тебя. Я скоро, только переоденусь. (Ушла в соседнюю комнату.)

С н е г и р е в (прислушался опять к будильнику). Тикает…

Вошла М а р и н а.

(Ей — о подвенечном, платье.) Твое?

М а р и н а. Тебя не спросила!

С н е г и р е в. Скоро свадьба?!

М а р и н а. Когда надо.

С н е г и р е в. Жаль, не знал — подарок бы привез.

М а р и н а. Дорога ложка к обеду.

С н е г и р е в (погладил платье ладонью). Белое… Я пойду.

М а р и н а. Так мать провожать собралась!

С н е г и р е в. Жених-то — ничего?

М а р и н а. Экстра.

С н е г и р е в. Тем более — гляди в оба. (Неожиданно.) Мать береги.

М а р и н а. С тобой не посоветовалась!

С н е г и р е в (пошел к двери, остановился на пороге). Береги.

М а р и н а (неожиданно). А то — оставайся, черт с тобой… Места хватит, тем более Леньке все равно в армию идти… Оставайся, куда тебе?..

Он ничего не ответил, постоял, ушел за дверь.

Из соседней комнаты — в пальто, в выходном платке и в новых, ненадеванных сапожках на каблуке — вышла Е л и з а в е т а.

Е л и з а в е т а (не найдя Снегирева). Ушел?..

М а р и н а (мягко). Не надо, мама…

Слышно, как тикает будильник.

Е л и з а в е т а (оглянулась на будильник). Тикает…

М а р и н а (подошла к матери, обняла ее). Время укорачивает.

Е л и з а в е т а (упрямо). Тикает…

Тот же поезд, то же купе, те же А н г е л и н а и С н е г и р е в.

А н г е л и н а (пересчитывает деньги в пачке). Копила, копила, экономила, триста рублей насобирала, говорили — за Комсомольском цигейковые шубки натуральные навалом, японские. Как же, только и дожидались меня! (Убрала деньги в сумочку, сумочку — под подушку.) Трешками сто бумажек…

С н е г и р е в (вспомнил). Платье белое сшей, подвенечное… и фату, вот и нет твоих денег.

А н г е л и н а (мельком взглянула на него). Предложение никто пока не сделал… Как ты меня на этот-то раз отыскал?

С н е г и р е в. Семь суток туда, семь обратно, семь — отгул…

А н г е л и н а. Поездов много.

С н е г и р е в. Рассчитал.

А н г е л и н а. Что ты обо мне знаешь? — только в поезде и видишь, при исполнении обязанностей. А какая я в жизни… Куда на этот раз едешь?

С н е г и р е в (не сразу). Где меня не ждут.

А н г е л и н а (просто). Так ошибся ты поездом, Коля… я-то как раз и ждала тебя.

С н е г и р е в. Вот он я.

А н г е л и н а. Смешно… два раза всего и виделись, да и то в пути, случайно… Глупая я, да? — доверчивая.

С н е г и р е в. Так ведь это я твой поезд караулил, считал дни, боялся просчитаться…

А н г е л и н а. Не просчитался…

С н е г и р е в (перебил ее). Веришь мне?..

А н г е л и н а. Как себе, Коля.

С н е г и р е в (усмехнулся). Вот, вот!.. (Нетерпеливо.) Раньше мне одного этого и надо было, за одно за это я как за соломинку цеплялся, — чтоб кто-нибудь, чтоб хоть кто-нибудь поверил, что не я убил, что не убийца, не мог, рука не поднялась… чтоб кто-нибудь хотя бы сомневался!.. Генка, Федька, Санька, Митька — кто угодно, только не я! Все у меня на этом держалось — не я!

А н г е л и н а (упорно). Не ты, Коля!

С н е г и р е в. Не я… Только мне мало этого стало — потом, после той драки в колонии, когда я за человека заступился… Мог! — вот что я про себя подумал! Тогда, ночью, на пустыре, пьяный, — мог! Я ли, Генка, Федька… любой из нас, значит — и я. И тогда мне стало без разницы — я или не я… все равно — я!

А н г е л и н а. Но теперь ты такой суд прошел, такую муку.

С н е г и р е в (подтвердил). Такой огонь!.. — только мне это еще доказать надо… не знаю, кому, где, как… а надо! Выхода нет, сам себя к стенке припер — надо!

А н г е л и н а (взяла его руки в свои). А я — не доказательство?.. Да разве же я могла бы тебя полюбить, если б не знала, не верила?! Ты посмотри на меня, посмотри! — разве ж я любила бы тебя, если б хоть на грамм сомневалась?!

С н е г и р е в (мягко). Ты не мне, ты себе веришь.

А н г е л и н а. А я теперь не знаю — где ты, где я. Для меня это теперь — одно. Что с тобой, то и со мной.

С н е г и р е в. Ты, да… Но, выходит дело, я опять за соломинку хватаюсь, опять на чужую силу рассчитываю — хоть бы и на твою! — на чужую любовь… А из меня самого — весь воздух вышел, пустой я, порожний, так?!

А н г е л и н а (мягко). Просто ты все еще боишься, Коля…

С н е г и р е в (настойчиво). Кого? Чего?!

А н г е л и н а. Жизни, людей… Себя боишься.

С н е г и р е в (согласился). Боюсь… Мыкаюсь, себя мучаю, тебя, всех, живу на колесах… А ведь на любой станции выйди — вольному воля, кто меня держит?! — на любом полустанке!.. Какая разница — где, когда? Ведь все равно не миновать — когда-нибудь, где-нибудь… (Усмехнулся.) Где меня не ждут…

А н г е л и н а. Докажешь, Коля! Не сомневайся! Мне же доказал!

С н е г и р е в (покачал головой). Это нельзя раз и — на все времена… это — до последнего часа… Это только мертвым годится — спи спокойно, дорогой товарищ, а живым.

А н г е л и н а (спокойно). Я буду ждать. Мне не к спеху, я — упорная.

С н е г и р е в. Ты и этот поезд… третий раз я Россию — из конца в конец… если не считать первого раза, когда я на жизнь сквозь решетку в окошке глядел… Так это и не я глядел, а моя обида, страх, пьяная моя глупость… Третий раз — из конца в конец…

А н г е л и н а. Жизнь — она тоже доверчивая. Нам с ней от тебя только тебя и надо, какой ты есть… не какой был, а — какой есть! Ты ничего не бойся!

Поезд замедлил ход.

Перевал…

С н е г и р е в. Опять встречного будем ждать?

А н г е л и н а. Теперь уж по графику. Станция тут теперь, строительство. Почту сгружаем, продукты, свежее пиво… Да и сходят многие — стройка. Тыщи народа понаехали…

Поезд остановился.

(Неожиданно решилась, достала из-под подушки сумочку, из сумочки — деньги, протянула их Снегиреву.) Возьми! Возьми, возьми, шубок все равно нету, да и старое мое пальто вполне еще новое, а тебе они сгодятся!

Издали, приближаясь, шум встречного поезда.

Успеешь, мы не сразу тронемся, стоянка четыре минуты. Иди! — ну иди же, чего ты ждешь! Где чемодан-то?! — иди, иди! Вон уже встречный слыхать!..

С н е г и р е в (крепко ее обнял). А ведь мне и без тебя уж — никак…

А н г е л и н а. Это легко запомнить — семь суток туда, семь обратно… Я не сгину! Сам решишь, скажешь — когда время, срок… Ты только поезда выходи встречать… семь туда, семь обратно, — не спутай… Да иди же, иди! — и не бойся, ничего не бойся! Иди, снегирь, иди!..

Он обнял ее еще крепче.

Мимо, грохоча железом, мчится встречный поезд, застилая свет в окне, и, пока он не пройдет, в купе темно.

Промчался, оборвался грохот, снова тихо и светло.

В купе — одна Ангелина.

(Машинально взглянула на часы.) Ничего, нагоним…

Поезд мягко дернулся, пошел.

Ровный стук колес.

(Глядя неотрывно в окно; счастливо.) Нагоним, нагоним…

1975