Жаркая страсть

Глава 11

Джек поднимался по лестнице, поздравляя себя с тем, что выбрал «Деву и меч». Гостиница оказалась не только уютной, но и не слишком известкой, и поэтому, члены светского общества ей пренебрегали, предпочитая большой город Ридинг. Здесь останавливались торговцы, бизнесмены и их жены — словом, не было никого, кто мог бы узнать его или Клэрис.

Джек открыл дверь. Комната была погружена в темноту.

Он огляделся.

Клэрис потушила все свечи и задернула шторы. Все, что он видел, — холмик под одеялом на той стороне кровати, что был ближе к окну.

Закрыв дверь, он бесшумно подошел к окну и раздвинул шторы. В комнату проник бледный лунный свет. Достаточно, чтобы видеть, что он делает.

Джек уселся в кресло и снял сапоги, после чего неспешно разделся. Оставшись голым, он подошел к кровати, скользнул под одеяло и обнял Клэрис, отмечая, что на ней нет одежды. Какая она теплая… какая у нее шелковистая кожа…

Она потянулась, и он отыскал в темноте ее губы. Осталось неясным, кто кого поцеловал первым. Далее последовала борьба за чувственное превосходство. В поцелуе Клэрис уступила, но вслед за этим нажала на его плечи, и Джек послушно лет на спину. Она поднялась над ним, выпрямилась, изогнула спину и медленно, с полным самообладанием, оседлала его. Вобрала целиком.

И стала объезжать, неспешно, решительно, постепенно подгоняя его и себя, поднимаясь выше, дальше, пока впереди не замаячил пик завершения.

Но тут Джек сжал ее бедра и перекатился, так что она оказалась под ним. Широко развел ее бедра и, прижав к матрацу, вонзился глубоко, одним выпадом. Потом нашел ее губы и стал двигаться в привычном ритме.

Клэрис не могла думать. Могла только упиваться моментом. Ощущениями. Знакомой, утешительной, освобождающей полутьмой, жаром, вливающимся в них, восхитительным пламенем, мощными движениями его тела, пока Джек накрывал ее, владел ею, пока они танцевали в коконе из покрывала, расписанного яблоневыми цветами, заключенные в мире страсти и желания.

Жаркой страсти. Неистового желания.

Она обвила ногами его бедра. Он сжал ее ягодицы.

Она ахнула, когда он проник еще глубже. В ее жар, в ее пламя, которое разгоралось и разгоралось, по мере того как он подбрасывал все новое топливо. Потеряло значение все, кроме этого бушующего пламени, неустанного стремления к разрядке, потребности к завершению. И это завершение настало. Они бесконечно долго цеплялись за вершину, пожираемые чувственным восторгом, но, наконец, вдвоем упали в благословенное забытье.

Он обмяк на ней. Она обнимала его, руками, потерявшими всякую силу. Слушала стук его сердца, ощущала ответный стук своего.

Немного придя в себя, Джек приподнялся, лег рядом и прижал Клэрис к себе. Она положила голову ему на грудь.

— Именно так все и должно быть, — прошептала она.

Клэрис собиралась оставаться главной в их временном союзе. Воспользоваться своим телом, чтобы взять над ним верх. И все еще удивлялась тому, что сумела это сделать.

Джек расслабился и еще глубже утонул в подушках.

— Увы, дорогая, не всегда получаешь то, что хочешь.

Ее веки были слишком тяжелыми. Неподъемными. И не было сил отреагировать на его тон, хотя он явно намекал, что разгадал ее намерения, но не собирается им потакать. Приди она в себя, непременно оскорбилась бы такой наглостью, но сейчас наслаждение слишком медленно текло в ее жилах. Сейчас ее волновало другое: как продлить их связь в Лондоне. Странно, но она не спешила порвать с ним. Не сейчас. Пусть Джек дерзок и высокомерен, но и от него может быть польза!

Пошевелившись, Клэрис прижалась к его руке и подняла голову. Тяжелый светло-каштановый локон, в котором мелькали белокурые пряди, упал ему на лоб. Она отвела локон и случайно задела рукой его висок.

Даже в полумраке Клэрис увидела, как Джек поморщился от боли.

— Что случилось?

Она расслышала нотки тревоги в собственном голосе и поняла, что тревожится из-за того, что всегда считала его несгибаемым и непобедимым, а теперь поняла, что он всего лишь мужчина, из плоти и крови.

Клэрис ожидала, что Джек ответит «ничего», но после минутного колебания он снова расслабился на подушках.

— Недавнее ранение.

— Недавнее?

Она попыталась осмотреть его голову, но Джек ее удержал.

— Насколько недавнее?

— Несколько недель назад.

Клэрис зажмурилась:

— Значит, это ранение…

Не дождавшись продолжения, он вскинул брови и стал ждать.

— Когда я впервые пришла в дом, чтобы навестить Энтони, вы с Коннимор говорили о каком-то ранении.

Он немного помолчал, вспоминая разговор с экономкой.

— Понятно. И какое ранение я, по-твоему, получил?

В его голосе звучало смешанное с подозрением любопытство. Ее так и подмывало ответить, что она вообще не думала на эту тему, но, судя по выражению глаз, его не обманешь.

— У меня трое старших братьев. А потом, ты вызвал Перси…

Клэрис не успела договорить. Джек расплылся в улыбке.

— Но ты заявил, что у тебя не будет своих детей, — попыталась оправдаться она. — И что, по-твоему, я должна была подумать?

Клэрис терпеливо выжидала, когда Джек закончит смеяться.

— Не будет, — пояснил он наконец. — Но это не значит, что я не могу их иметь. По-моему, ты уже и сама это поняла.

— Тогда объясни, что с тобой случилось. Тебе очень больно?

Джек сделал гримасу: обычная реакция на чрезмерное женское беспокойство.

— Иногда, но сейчас уже не так сильно. Меня сильно ударили по голове. Так ударили, что боль не проходит несколько недель.

— И. за что тебя так?

Джек вздохнул и, к собственному удивлению, рассказал все.

Клэрис слушала, попеременно заинтригованная, шокированная и пораженная. И ничем не комментировала рассказ о том, как его ударил шпион, которого ему полагалось охранять. Хотя Джек, очевидно, считал это промахом, все же старался не зацикливаться на нем и не пытался себя извинить. У нее было достаточно жизненного опыта, чтобы оценить это как действия зрелого человека.

Когда Джек закончил свое повествование, она нахмурилась.

— Так ты покинул действующую армию, но по-прежнему находишься на побегушках у правительства?

— Скорее защищаю правое дело, — покачал головой Джек. — Люди моей профессии лучше справляются с определенными ситуациями. И в последнем случае мы помогли другу. Бывшему товарищу по оружию.

— Значит, я права и в, Лондоне ты собираешься поговорить с бывшим командиром и сослуживцами?

— Совершенно верно. Потолкую с теми, кто еще остался в городе, — сонно пробормотал Джек. — И да, они нам помогут.

Его усталость оказалась заразительной. Веки Клэрис тоже постепенно тяжелели. Он погладил ее по голове, и вскоре их окутал покой. Они впервые спали в одной постели, и все же близость казалась нужной и необходимой. Почему-то Клэрис казалось, что с Джеком ей ничто не грозит.

Как же она ошибалась, считая его повесой и никчемным мотом!

Чем больше она узнавала его, тем выше ценила. Так лестно она не думала ни об одном мужчине.

А Джек тем временем соскользнул в сон. Прислушиваясь к его мерному дыханию, она ощущала стук его сердца. Надежного мужского сердца. Он продолжал обнимать се, некрепко, но властно.

Наконец сон сморил и ее.

Они добрались до Лондона вскоре после полудня. Поскольку экипаж принадлежал Джеймсу и понадобится Клэрис, Джейк велел кучеру ехать на Монтроуз-плейс.

Сосредоточившись на кампании по выручке Джеймса, Клэрис почти не обращала внимания на достопримечательности, мимо которых они проезжали. Но когда они остановились перед домом 12 по Монтроуз-плейс, Клэрис перестала перечислять уже известные факты и выглянула в окно.

— Это и есть твой клуб?

— Да. Клуб «Бастион».

Джек открыл дверцу и выпрыгнул. Он уже объяснял, что клуб основан им и его товарищами в качестве личной твердыни для обороны от назойливых мамаш и их легионов.

— Подожди меня. Я оставлю чемодан у Гасторпа — это наш дворецкий — и вернусь.

Из клуба выбежал лакей и принялся вытаскивать чемодан из багажного отделения.

Гасторп встретил Джека на пороге. Препоручив ему вещи, Джек сообщил, что остается на неопределенное время.

— Мы счастливы вновь видеть вас, милорд. И конечно, будем готовы к приему такого гостя.

Джек расплылся в улыбке.

— Кто еще здесь? Кроухерст?

— Сожалею, но граф вчера вернулся в Корнуолл. Зато виконт Пейнон приехал на прошлой неделе. Полагаю, он пока что поживет у нас. Да и маркиз в городе. Он часто заходит по вечерам.

Джек отсалютовал и отвернулся.

Значит, Деверелл здесь. И Кристиан Аллардайс, маркиз Дирн тоже. Вот кто сумеет ему помочь. Если понадобится.

Все еще улыбаясь, Джек подошел к экипажу.

Клэрис внимательно посмотрела на него.

— У тебя… выжидающий вид.

Его улыбка стала еще шире:

— Всего лишь чую запах добычи.

Она фыркнула и снова глянула в окно. Экипаж тронулся. Джек заметил, что теперь она рассматривает фасады, больше не заговаривая об участи Джека.

— Итак, куда мы едем? — осведомился он.

— Я дала кучеру адрес, — рассеянно пробормотала Клэрис и, сообразив, что так и не ответила, добавила:

— В отель «Бенедикт» на Брук-стрит.

Джек от удивления даже рот открыл. Когда она упомянула, что остановится в отеле, он предполагал, что речь идет о «Гриллонс», оплоте приличий. Он не мог рисковать, навещая ее там по ночам. Но «Бенедикт» — дело совершенно иное. Судя по тому, что он слышал, это особое заведение, обслуживавшее посетителей из самых верхов. Там не было комнат. Там были апартаменты.

Экипаж остановился у роскошного здания на Брук-стрит, и Джек проводил Клэрис в холл. По крайне уважительному приему сразу было видно, что здесь она давний и почетный гость.

— Мы приготовим ваши обычные апартаменты, миледи, — приветствовал портье. — Мы счастливы вновь видеть вас.

Они поднялись по широкой лестнице и подошли к двери. Портье вставил ключ в замочную скважину и, широко распахнув дверь, с поклоном предложил Клэрис войти.

Джек огляделся и заметил боковую лестницу в конце коридора. К тому же лицо портье абсолютно ничего не выражало. Похоже, штат «Бенедикта» хорошо знал свое дело.

Апартаменты были роскошными: богато обставленная гостиная и спальня, куда вел арочный вход. Над камином висело зеркало в позолоченной раме, стены украшали позолоченные подсвечники. Панели, натертые воском, блестели. Высокие окна выходили на Брук-стрит.

Лакей принес вещи Клэрис и удалился вместе с портье.

— Теперь, когда мы здесь, что предпринять дальше? — спросила она.

— День уже клонится к вечеру. Вряд ли нам многое удастся сделать сегодня. Или хочешь навестить семью?

— Сезон в самом разгаре, так что вторая половина дня не время для неожиданных визитов. К тому же все спешат сделать приготовления к вечерним развлечениям.

— Я надеюсь получить словечко от своего бывшего командира. Передал ему, что сегодня буду в клубе, так что мне нужно ехать.

— В таком случае, может, лучше лечь спать пораньше, а утром мы, отдохнув, с новыми силами начнем нашу кампанию?

Джек смотрел в темные глаза Клэрис и гадал, возможно ли, что она тоже размышляет о способах и средствах… но сначала нужно убедиться, что он может проникать в се номер и выходить в коридор, не привлекая чужого внимания.

— Пожалуй, так будет лучше.

— Прекрасно.

Поколебавшись, она положила руку ему на грудь и потянулась поцеловать в щеку, но Джек повернул голову и их губы встретились. Он притянул ее к себе, и оба оказались в царстве жаркой чувственности, которой оба жаждали. Когда Джек поднял голову, оба тяжело дышали.

— Я… Я навещу брата утром. Так можно вернее застать его дома.

— А я приеду сюда в полдень. За ленчем обсудим, что нам удалось сделать и каков будет наш следующий шаг.

— До завтра, — улыбнулась Клэрис.

Джек отступил, элегантно поклонился и оставил ее, пока еще мог совладать с собой.

Вниз он спустился по боковой лестнице. Дверь вела в узкую улочку. Джек проверил замок. Никаких препятствий для такого человека, как он.

Он с довольным кивком прошел весь первый этаж, стараясь запоминать дорогу, и удалился через переднюю дверь. И даже кивнул в сторону портье.

Что ни говори, а «Бенедикт» — превосходный отель.

Джек остановился на тротуаре, размышляя, как быть дальше. К этому времени Далзил наверняка успел оценить ситуацию. И.вскоре свяжется с бывшим подчиненным.

Нахмурившись, Джек позволил себе прислушаться к постоянной пульсирующей боли в голове. Последнее время он упорно ее игнорировал, но понимал, что весь остаток дня придется страдать, а к вечеру, возможно, боль усилится. Сегодня она была особенно жестокой. Впервые за последние несколько недель.

Кабинет Прингла был на Уигмор-стрит, в двух кварталах отсюда. Джек пошел в том направлении. В этот час врач еще на месте. Не помешает получить хороший совет.

— Вы поправляетесь с невиданной скоростью, — заверил Принт, отворачиваясь от сидевшего на краю стола Джека.

Тот все еще моргал как сова после вспышки магния, которую использовал врач, чтобы проверить зрачки.

— Поразительно, — продолжал Прингл, складывая бесчисленные инструменты. — В жизни не предполагал такого прогресса. И это всего за две недели!

Джек кивнул и помассировал виски.

— Но боль вернулась.

— Вы только что приехали в город. Верхом?

— В экипаже, — коротко бросил Джек. — Два дня в дороге.

— Вот именно. Тряска кого угодно доведет до головной боли. В вашем случае — до мигрени. Только не садитесь в экипаж, пока не оправитесь, а пока ведите прежний образ жизни. Ясно, что это вам помогает.

— Но я ничем не лечился.

— А по мне, так лечились. Некоторые домашние способы весьма полезны. Речь может идти о турецких банях, или определенных травяных отварах, или даже духах, хотя последними вы явно не пользуетесь.

Посмеиваясь, Прингл принялся перечислять наиболее известные средства от головной боли.

Джек слушал, втайне не соглашаясь с доводами доктора.

— И наконец, сексуальная разрядка, — заключил Прингл.

— Она тоже помогает? — удивился Джек.

— Древнейшее лечение, а помогает лучше всего.

— Как интересно, — протянул Джек, внезапно связав ночные встречи с Боадицеей и отсутствие боли за последние несколько недель.

Но сообразив, что Прингл наблюдает за ним, тоже ухмыльнулся и тут же поморщился от боли.

— Спасибо, — пробормотал он, протягивая руку, — за ваш превосходный совет.

Прингл пожал руку Джеку.

— Еще несколько недель отдыха, перемежаемых вашим патентованным средством от головной боли, и я предсказываю: ваши боли уйдут в прошлое.

Выйдя на улицу, Джек направился к Монтроуз-плейс. Поскольку сегодня вечером не было никакой возможности применить патентованное средство, оставалось довольствоваться свежим воздухом.

К сожалению, в начале вечера боль набросилась на него с новой силой. Голова словно раскалывалась, при малейшем движении к горлу подкатывала тошнота, муки становились нестерпимыми.

Джек ушел к себе и лег еще до возвращения Деверелла.

Сейчас ему не до разговоров. Утром нужно быть бодрым и мыслить связно, так что разговор с Девереллом может подождать.

Поэтому Джек забрался под одеяло и положил голову на прохладные подушки, молясь, чтобы Далзил не вздумал послать за ним ночью.

Далзил за ним не послал. Зато наутро, когда Джек уже собирался спуститься к завтраку, появился внизу. Несмотря на удобную постель и самые благие намерения, спал он плохо, но боль улеглась настолько, что он по крайней мере мог говорить и слушать.

Тихо ворча насчет того, что Далзил появился слишком рано — еще не было и девяти, — Джек последовал за Гасторпом вниз. Дворецкий успел проводить предмет раздражения Джека в библиотеку. Джек остановился и оглядел дверь.

— Принесите кофе. Так быстро, как только сможете.

— Немедленно, милорд, — поклонился Гасторп.

Джек открыл дверь, вошел, и несколько секунд изучал высокую фигуру, стоявшую перед окнами, выходившими на задний сад. Далзил — они так и не допытались, как его зовут по-настоящему, — был почти того же роста, что и Джек, и так же строен. Более тонкие черты более изящное сложение более аскетическое лицо — вот все, что отличало Далзила от его людей. Однако коварством Далзил превосходил всех, вместе взятых.

Выпустив дверную ручку, Джек, услышал, как щелкнул замок. Далзил медленно обернулся, словно до этого не знал о появлении Джека.

Джек подозрительно прищурился. Далзил был самым опасным из всех встреченных им людей. Бывший командир казался олицетворением воинственных лордов-хищников, которых нашествие норманнов рассеяло по всей Англии.

— Доброе утро. Не стану спрашивать, что привело вас сюда.

Джек показал Далзилу на кресло и сам сел напротив, стараясь не морщиться от боли.

— Вот как?.. — Судя по тону, Далзил вовсе не был счастлив таким оборотом событий. — Очень боюсь, что ваш друг Джеймс Олтвуд впутался, хоть и невольно, в заговор с целью дискредитировать меня.

— Вас? — нахмурился Джек.

Впрочем, ведь это Далзил! Он сказал — значит, так и есть.

— Но что это за заговор? И каким образом Джеймс во все это вляпался?

Далзил сложил ладони и прижал пальцы к губам.

— На этом этапе я могу лишь предполагать. Но, полагаю, все началось из-за того, что, как известно всем вам, я ищу последнего изменника, который до сих пор не разоблачен и не наказан. И принадлежит, по моему мнению, к высшим эшелонам власти.

Стук в дверь возвестила о появлении Гасторпа с подносом.

Далзил подождал, пока разольют по чашкам кофе, и как только Гасторп удалился, спокойно продолжил:

— Я понятия не имею, какие связи у этого человека и какой властью он обладает: деньгами, положением или должностью в правительстве. Однако за последние годы я наткнулся настолько несоответствий, что его существование для меня вполне реально. К несчастью, пока что у меня ничего нет, кроме подозрений.

— Итак, вы считаете, что изменнику, кто бы он ни был, ваши подозрения пришлись не по вкусу?

— Достаточно точное определение, — кивнул Далзил.

— Но этот заговор, о котором вы толкуете, тоже чистые догадки с вашей стороны?

Губы Далзила дернулись в насмешливой гримасе.

— Совершенно верно. Думаю, изменник, зная, что я его ищу, решил подсунуть мне козла отпущения — человека, которого я мог бы принять за него, устранить и посчитать мою работу сделанной.

— И уйти на покой? — подсказал Джек.

Далзил наклонил голову.

— Для всех нас война осталась в прошлом. Пора вернуться в цивилизованный мир и к нашим гражданским обязанностям. Изменник думает умаслить меня, скормив другую добычу.

— И он нашел Джеймса, — догадался Джек.

— Совершенно верно. Джеймс Олтвуд оказался прекрасным выбором. Он имел доступ к информации, которую собирал и изучал. К информации, за которую Наполеон и его генералы заплатили бы высокую цену. Я не знаю сути обвинений, но… — Далзил улыбнулся. — Мы оба знаем, что Джеймс Олтвуд не изменник. Кстати, я никогда не спрашивал, открыли ли вы Олтвуду вопреки всем приказам свое задание и местонахождение. Но когда ваш отец умер и Олтвуд явился с этим известием непосредственно ко мне, стало ясно, что он знает больше, чем полагалось. И будь он шпионом, вы исчезли бы бесследно. — Далзил пожал плечами. — Но поскольку вы живы и здоровы, Олтвуд не изменник.

— Настоящий предатель вообразил, что вы наброситесь на Джеймса, схватите за горло, потащите в суд, и тогда…

— Вы правы. Он надеется, что расследование захлебнется и я стану всеобщим посмешищем.

— И все усилия обличить изменника останутся бесплодными?

— Совершенно верно. — Далзил нахмурился. — Однако, прежде чем забегать вперед, нужно признать, что все сказанное мной —. недоказанный факт. Я могу свидетельствовать, что не существует никаких улик, свидетельствующих о противозаконной деятельности Джеймса Олтвуда, если не считать того косвенного обстоятельства, что Олтвуд имел доступ к секретной информации наряду со способностью эту информацию оценить. Это, конечно, знают все. Из этого легко сделать вывод, что обвинения — вполне объяснимое следствие мелочной ревности или необходимости причинить Олтвуду неприятности. Вероятно также, что вся эта история направлена не на Олтвуда, а на вышестоящее духовенство или военных историков в частности. Нужно учитывать, что сам Олтвуд не только известный ученый, уважаемый епископом и многими духовными лицами. Кроме того, он Олтвуд, хотя и считается в своем семействе паршивой овцой, но для всего света по-прежнему один из Олтвудов. Если семья его поддержит, а я думаю, так оно и будет, значит, его преследователи окажутся в весьма неприятном положении. И битва заранее будет обречена.

Джек мог только согласиться. За всей этой интригой скрывался холодный расчет — кто-то действительно вознамерился дискредитировать Далзила.

— А может, все это просто измышления ревнивого соперника?

Далзил кивнул:

— А существует соперник?

— Похоже, — поморщился Джек. — Тот, кто предъявил обвинения. Неудачливый ученый, когда-то претендовавший на членство в историческом обществе. Но место отдали Джеймсу.

— Идеальная пешка для предателя! Тот может легко им манипулировать! — воскликнул Далзил.

— Да, и его следует допросить первым.

Джек глянул на Далзила и поднял брови в немом вопросе. Тот вздохнул:

— Да, я понимаю, что ваше присутствие здесь — дар божий. Без ваших связей с Олтвудом я не смог бы открыто вести расследование. Поэтому прошу вас совать нос, куда только возможно, задавать вопросы, проверять и делать все необходимое, чтобы опровергнуть выдвинутые против Олтвуда обвинения. Но держите меня в курсе всего, что удастся узнать.

— А взамен? — бесцеремонно спросил Джек.

— Взамен я стану извещать вас обо всем сколько-нибудь важном. Кроме того, напишу епископу Лондонскому и сообщу, что, услышав о предстоящем суде, лично занялся этим делом и установил: нет ни малейших доказательств того, что Джеймс Олтвуд— продавал врагу наши тайны. Конечно, его преосвященство должен сам сделать выводы, основываясь на предъявленных ему фактах. Я не могу влиять на его решение. Джек кивнул.

— Далее, я скажу епископу, что вы находитесь на правительственной службе, весьма опытны в подобных делах и, несмотря на дружбу с Олтвудом, достойны такого же доверия, как я сам.

Джек позволил себе выказать изумление. Он не ожидал, что двери Ламбетского дворца открыты для Далзила. Он и надеяться на такое не смел. Теперь у него развязаны руки!

Очнувшись от радужных мыслей, Джек внезапно увидел веселые искорки в темных глазах Далзила.

— Думаю, этого достаточно? — спросил Далзил, поднимаясь.

— Достаточно. На данный момент.

Джек тоже встал и протянул руку. Далзил сжат его ладонь, отпустил и шагнул к двери.

— Если сможете узнать, кто стоит за этими обвинениями, я и, естественно, страна будем у вас в долгу. — Немного помедлив, он добавил: — Ну и Олтвуды, разумеется.

Джек улыбнулся и взялся за дверную ручку. Однако дверь открылась сама.

На пороге возник Гасторп и, увидев джентльменов, отступил.

— Э… у вас посетитель, милорд. Я проводил его в салон.

— Я провожу мистера Далзила и сейчас же приду, — пообещал Джек.

Они неспешно спустились вниз, и Джек только сейчас заметил, что двери салона широко распахнуты. Гасторп ни за что не отважился бы на такое. Не стоило и гадать, кто это сделал — дама, у которой никогда не хватало терпения ждать…

Не ведая об опасности, Далзил пересек холл и оказался в поле зрения всех, кто мог присутствовать в салоне.

Джек подумал, что ситуация обещает быть интересной.