Желанная для него

Глава 5

Ярослав Федорцов

Сидим, значит, за столом, кушаем, смеёмся, разговариваем обо всем. И мне так хорошо сейчас, так же, как и десять лет назад. Мы все вместе, всей семьей и дорогими мне людьми, да и Анька ещё не замужем. Уже, точнее…

Анюта специально подальше от меня уселась, боится, что дело зайдёт слишком далеко. А оно уже зашло, только она этого ещё не осознаёт! Да и не учла она тот момент, что я теперь сижу напротив, и её взгляд постоянно то и дело упирается в меня. Ха-ха, шах и мат тебе, Сладкова! В шахматах я мастак, не зря ходил в школьный кружок! А она смущается, прячет взгляд ясных голубых глаз то за бокалом с вином, то отвлекается на разговоры с Ленкой, игнорируя меня. А мне и плевать на это, если честно, я просто любуюсь ею. Да и знаю, что она всё равно что-то чувствует ко мне! Чувствует и реагирует на меня! Не как сестра, это уж точно, а как обычная девчонка. Хмыкаю. Приятно-то как! Даже сердце от этой мысли начинает радостно скакать в груди. Я спокоен, почему-то. И сейчас такое отчетливое ощущение, что она рано или поздно будет моей. Раньше такого чувства у меня не возникало. Наверное, потому, что я не видел от неё обратной связи. А сегодня что-то поменялось. Не что-то, а конкретно — её реакция тела на мои слова и прикосновения: как твердели её соски, как бегали мурашки, как учащалось её дыхание… Что-то настолько значимое и глобальное, что меня прямо прёт всего. И я понял, что хочу быть с ней. Как никогда хочу! Так и будет, впрочем. Я абсолютно уверен. Это как аксиома, которую и доказывать-то и не нужно. Нет, я хотел этого всегда, конечно же, но долгие годы тщетно пытался вырвать всё это из своей груди и избавиться от этого дикого желания к ней. А сейчас я не хочу и не буду этого делать, оттого все чувства и ощущения стали ярче. И это придало мне уверенности. Странно, но я точно это осознаю! Сладкова теперь моя. Улыбаюсь, как дебил, глядя на неё.

— Ярочка! — обращается ко мне Лариса Михайловна. — Я знаю, что ты у нас мальчик хороший, видный, успешный. Но когда ты уже приведёшь свою девочку знакомиться с нами? Хватит уже гульки-то гулять, пора бы уже и семью заводить, сынок.

Ну вот, приехали! Думал, хоть сегодня обойдёмся без этих разговоров. Но в последний год они становятся всё чаще из уст моей названной матери. Переживает за меня, всё же. Это безусловно приятно, конечно, но я уже сотни раз говорил о том, что сам разберусь со своей жизнью. Не говорить же ей, что всё это время мечтал только о её дочери?! А сладкая моя тут же тушуется, делая большой глоток вина, вытирая рот тыльной стороной руки, чуть поперхнувшись. Улыбаюсь, задел её вопросик-то. Приятно вдвойне. Спасибо, дорогая Лариса Михайловна!

— Ма, давайте поужинаем спокойно! — цепляю спагетти, крутя вилкой по часовой, типо, мне всё равно. — Не время ещё.

— Да, сынок, согласен с мамой, — неожиданно поддерживает свою жену батя. Когда спеться-то успели? Обычно, он за меня был. — Когда уже? Мы уж заждались внуков! Я всегда думал, что ты будешь первопроходцем у нас, — хохочет он, намекая на мой чуть блудливый образ жизни.

А Анюта облокотилась спиной о кухонный диванчик и зырит на меня, сложив руки под грудью. Бля, какая ж она у неё охеренная! Я про грудь. Эти полушария сводили меня с ума долгие годы, и, похоже, ничего не изменилось за это время. Её светлая футболка немного натянулась, ничуть не скрывает её кружевной лифак, даря простор моему буйному и больному воображению. И сдается мне, что она знает про свои достоинства, пользуясь ими в полной мере, когда ей это нужно.

— Пока ни одна из всех не годится для того, чтобы знакомить её с вами, ма, — расплываюсь в улыбке, пялясь на Сладкову. Она поднимает вверх свою красиво очерченную бровку в неверии. А чё, пусть знает, что девок у меня пруд-пруди. Не вечно ж ждать, пока эта барышня соизволит спуститься с небес на землю и снизойдёт до меня?! — А внуков вон, у Лёхи просите. Я ещё молод и горяч, — незаметно подмигиваю Аньке.

— Может, просто не стоит перебирать всех подряд, а выбрать какую-нибудь одну? — вдруг спрашивает Анюта, зацепив сочную котлетку вилкой и направляя её себе в ротик. Бинго! Задел за живое! Только вот не могу отвести своего пристального взгляда от её сладких губок, вместо долбаной котлетины представляя кое-что другое, то, что между моих ног, и как она усердно работает своим ртом и языком, облизывая со всех сторон мой ствол. И вместо жира, что сейчас стекает по её нижней губе, тоже совсем не его, а своё семя. Бля-я-я! Чуть не взвыл в голос, потому что эта картинка так четко и ясно всплыла у меня в голове, что в штанах тут же затвердело и запульсировало, срочно требуя разрядки. Твою мать! Заерзал от неудобства, пытаясь унять свой пыл.

— Может, и стоит. Но что же делать, если я пока не нашёл свой идеал? Вот поэтому и перебираю, — смотрю строго в глаза, жуя макароны, будто ничего и не произошло. Как не подавился от её убийственного взгляда в ответ — одному Богу известно.

— Что вообще никого нет на примете? — вдруг встревает Лёха, удивляясь. — А Лика? Я думал у вас всё серьёзно.

Застываю, поднося вилку ко рту. Ну, Алексей Александрович, друг называется, как всегда вовремя со своими комментариями. Анюта снова прячет взгляд в тарелку.

— Ну почему же? — злобно улыбаюсь другу. — Есть, но совсем не она. Та, другая, настолько неприступна, что уж весь извелся. Но это ненадолго. Да и что время терять, пока жду от неё расположения?!

Лешка хмыкает, кивая, он и без слов понимает меня. Классный он. Мужик — одним словом. Ленка бьёт его в плечо, а тот начинает ржать. А вот Сладкова сощурила свои глазки и сверлит меня ими, даже не моргая.

— А как же здоровье? Оно что же, не важно? — снова задаёт вопрос сладенькая.

— Отчего же? Здоров как бык, поэтому пока есть возможность, усердно пользуюсь своим здоровьем, пока ищу более подходящую партию для знакомства с родителями, — отвечаю ей, отсербывая компот.

— М-м-м, ясно, — тянет Анюта, крутя бокал между пальцами. — Не сомневаюсь, что так и есть, но я немного о другом. Я про частые неконтролируемые связи и венерические заболевания говорю, — ехидничает она. — Ты уж следи за этим, не запускай.

— Так и я о них! — откровенно ржу над ней. — Не переживай, «сестричка», — выделяю именно это слово, — я предохраняюсь абсолютно со всеми! — отвечаю честно. — Так что не стоит тебе переживать о своём здоровье-то, — тонкий намёк прямо в яблочко, потому что её глаза расширяются от удивления. И не только её. Лёха тоже уставился на меня так же, как и все остальные за столом. А мать, кажись, даже дышать перестала. — То есть, о моём, — быстро поправляюсь, прикинувшись дебилом, будто совсем не то имел ввиду.

Все с облегчением выдохнули. Все, кроме моей сладенькой. Она-то уж точно поняла, что я сказал именно то, что и хотел сказать.

— Яр! Что за разговорчики за столом! — возмущается Лариса Михайловна, разрезая давящую тишину своим тоненьким голоском, строго глядя на свою дочурку и меня. — Ну-ка, немедленно прекратите эти непотребства! — говорит строгим голосом, но не может сдержать улыбки она.

— Я и не начинал этот разговор, ма! — искренне негодую. — Вы сами спросили! — отвечаю ей, а Сладкова прячет свой взгляд за котлетой, виновато опустив голову вниз.

Телефон звонит. Чёрт! Пожрать не дают спокойно! Выходной же! Но знаю, что у нас небольшие проблемы с поставкой запчастей для ремонта холодильного оборудования. И когда, как не в выходной день решать эти самые проблемы!?

Иду в комнату, почему-то задев бедром плечо Сладковой. Клянусь, что именно сейчас это было сделано не специально. Наверное… Просто, скорее всего, всё моё нутро хочет трогать и чувствовать её всё время. Я, блин, маньяк, или фетишист, или как там говорят про таких как я, когда чувак даже мимо пройти не может, чтобы не понюхать или задеть свою зазнобу. После десяти минут нервных разговоров с моим замом понимаю, что без личного присутствия вместе с «разбирающимися» в этом деле людьми не обойтись.

— Ярочка, ты что уходишь, сынок? — спрашивает мама, выйдя ко мне в коридор, когда я только кладу телефон в карман.

— Да, ма, дела, прости, — отзываюсь, пытаясь обойти её.

— Может всё-таки останешься? Ведь Анюточка только приехала, — тормозит она меня, положив свою тонкую руку мне на плечо, — а вы итак редко видитесь с ней.

— Не переживай, ма. Успею я ещё «поболтать» с твоей Анюточкой, — отвечаю Ларисе Михайловне, убирая её руку. — Завтра заскочу.

А она тут же улыбается мне, прямо светится вся от счастья.

— Обещаешь? — уточняет у меня, крепко обнимая.

— Ну, конечно, ма! Разве я врал тебе когда-нибудь?! — искренне недоумеваю, обнимая свою мать в ответ.

Да, я давно уже её так и воспринимаю, а не просто так называю. Моя родная маменька скончалась ещё, когда мне было восемнадцать, за пару месяцев до моего выпускного. И как бы ужасно это не звучало, наверное, это страшное и горькое событие облегчило мою душу, и именно поэтому меня долгие годы уже не гложет совесть от того, что именно эту женщину, человека никак кровно не родственного со мной, я люблю гораздо больше, чем ту, которая меня родила. Да простит меня настоящая мать за эти неосознанные чувства недолюбленного и нежеланного ребенка. Лариса Михайловна дала мне намного больше любви, тепла и заботы, чем та женщина, что дала мне жизнь. Я не корю её за это и не виню. Я был сложным ребенком, наверное… И она делала всё, что могла, наверное… А вот себя я долгое время одёргивал от удручающих мыслей о том, что я должен помогать своей родной маме. И я помогал, как мог, в силу своих возможностей. С батей, то есть, с Санычем несколько раз вместе возили её в клинику кодироваться. Но ей это было не нужно. Они с отчимом все равно часто пили до бессознательного состояния, а я потом пиздил его за это, когда приходил со школы, и сразу уходил к Лёхе, боясь, что совсем убью этого алкаша в такие моменты. И я безумно благодарен судьбе, что эти милые и добрые люди не оставили меня, не отвернулись, а просто и без всяких обязательств приняли в свою семью и заботятся обо мне, как о родном, до сих пор.

— Было дело! — журит меня мать.

— Ой, ма, это было очень давно и неправда, — улыбаюсь я ей.

— Так ты больше не злишься на Аннушку? — отчего-то спрашивает она у меня.

— За что? — не понимаю я.

— Уж не знаю! Но ты долгое время был очень зол на неё. И не спорь, я видела! А теперь вроде растаял к ней немного, — гладит меня по руке Лариса Михайловна. — Ты должен простить её, чтобы она не сделала! Она не специально, уверяю тебя!

— Ой, ма, прекрати! Было дело, — соглашаюсь я. — Но это тоже было уже очень давно и неправда. И она мне не говорила ничего и не обижала, честно. Я сам… В общем, всё хорошо, ма, расслабься уже.

— Ну, тогда ладно, сынок! Будем ждать тебя завтра! — снова обнимает меня эта женщина.

Как же любят в этом семействе по сто раз на дню обниматься! До сих пор не привыкну к этим телячьим нежностям, хотя столько лет трусь рядом с ними.

— Ладно, народ, — прощаюсь я из коридора, — покедова!

— Ты уходишь, брат? — подскакивает ко мне Лёха. — Мы ж хотели…

— Я помню, — обрываю его. — Завтра приду к тебе, всё обсудим, — успокаиваю друга, похлопывая его по спине. Знаю, что он нервничает перед свадьбой, переживает. Это дорогущее мероприятие ещё через две недели, а он уже несколько месяцев места себе не находит из-за этого. — Бать, пока!

— До встречи, сынок, — отец тоже крепко обнимает меня, прощаясь.

Даже Ленка машет мне ручкой, зная, как не люблю я все эти обнимашки. А Анюта стоит далеко от меня, прячась за углом, высунув только свою сивую головку. Милая такая, что сердце в груди тут же заходится. Не хочу я уходить, но труба зовет.

— Иди сюда, Сладкова! — тяну её за руку, и та от неожиданности резко бьется головой мне о грудь.

— Пока, Федорцов! — неловко обнимает она меня в ответ, а у меня от волнения и дикого притяжения к ней безумные мурашки. Как только она дотронулась своими ладошками до моей спины, так приятное тепло разом разнеслось по всему моему телу, прильнув лишь к одному месту, которое отчаянно воет уже как целый день от её присутствия рядом. Только успокоился, а тут опять друган дает знать о себе. Обнимаю её, прислонившись лицом к светлым шелковистым волосам, жадно вдыхая такой приятный аромат, стараясь запомнить его, как и тогда, девять лет назад. Этот запах въелся в мою кожу ещё очень давно, а я почему-то думал, что забыл его. Но как только обнял её сегодня у вокзала, тут же всё вспомнилось, заставляя проснуться все мои прежние и давно забытые чувства к ней, которые долгие годы спали глубоко внутри моего разбитого сердца. Так странно понимать и осознавать, что её объятия мне не кажутся такими уж неуместными, как с остальными, наоборот, мне не хочется выпускать её из своих рук. Эх, Сладкова, какая ж ты всё-таки сладкая, чтоб тебя!

Весь в предвкушении сажусь за руль, поглядывая на окна квартиры моего семейства. Сивая макушка с симпатичной мордашкой виднеется там. Облегченно выдыхаю, заводя мотор. Смотрю в заднее зеркало, выезжая со стоянки, а блаженная улыбка не сходит с моего лица. Всё, она моя…

Вечер пролетел слишком быстро и довольно нервно. Поставщики оказались настоящими козлами, срывая сделку и пытаясь качать свои права, отказываясь от своих прямых обязательств по договору. Но я тоже не лыком шит. У меня есть хорошие связи абсолютно везде и во всех кругах: высоких и низших каст нашего города. И в криминальном мире в том числе. Очень много различных авторитетов вхож в клуб Гора. А то, что я помогаю им поднимать ставки своими победами и зарабатывать на этом халявное бабло — неплохой плюс для меня. Потому что без этих связей сегодня не обойтись, если у тебя довольно крупный бизнес.

И хорошо, что я успел пожрать, потому что уже почти два ночи, а я только еду домой. Уставший, вымотанный и злой. Почти всё, как обычно, кроме одного «НО». И это «НО» — Сладкова. Только она дала мне крылья на весь день, и похоже, что не только на сегодня. Уже мечтаю, как приду домой, возьму бутылочку холодного пивка из холодильника и буду строить коварный план по её соблазнению.

Захожу в квартиру, а там играет тихая музыка. Прохожу дальше по коридору и останавливаюсь у входа в гостиную, где меня ждёт обнажённая Лика лишь с моим галстуком на шее и двумя бокалами шампанского. Она хищно улыбается мне, когда идет мне навстречу. Её бедра игриво покачиваются, а пышная грудь с большими темными сосками колышется из стороны в сторону при каждом шаге.

— Поиграем? — томно спрашивает она у меня, протягивая мне бокал. Ещё буквально вчера не раздумывая с удовольствием поиграл бы. Да ещё как! От всей души и так, как люблю это делать, оставляя на загорелой коже любовницы красно-синие следы от засосов и своих пальцев на её заднице. Но не сегодня, не смотря на то, что стояк так и не пропал. — Оу, так ты ждал меня, мой огромный мустанг! — произносит она, улыбаясь и сжимая в ладони моего дружка прямо через штаны. Больно, блядь! Шикаю, одёргивая её руку.