Сосед © Перевод Б. Жужунавы

Ночью выпал свежий снег — местами высота снежного покрова составила девять-десять футов. Равнина полностью исчезла под ним. Теперь почти до самого горизонта тянулась гладкая, сверкающая поверхность.

Глядя в окно командного пункта, Майкл Хоулт видел вдалеке выступающий над горизонтом пик металлической башни над домом Эндрю Макдермота. Вот уже лет семьдесят или восемьдесят Хоулт не мог смотреть на жилище Макдермота без ненависти и раздражения. Планета достаточно велика, не так ли? С какой стати этому мерзавцу вздумалось возвести бесформенное стальное сооружение в таком месте, что Хоулт вынужден целыми днями смотреть на него? Поместье Макдермота достаточно велико. Он вполне мог построить дом миль на пятьдесят — шестьдесят дальше к востоку, у берегов широкой» мелководной реки, текущей через центральную часть континента. Хоулт вежливо высказал свое мнение прибывшим с Земли землемерам и архитекторам, однако Макдермот также вежливо настоял, чтобы дом построили там, где хотел он.

Да, ничего не изменилось — дом по-прежнему торчит на горизонте. Майкл Хоулт смотрел на него, и внутри у него все кипело. Он подошел к пульту управления оружейной панелью и на мгновение положил худые, искривленные пальцы на поблескивающий реостат.

Было что-то почти сексуальное в том, как он ласкал выступающие ручки и рычаги пульта. Этому высокому, сухопарому, с морщинистым лицом, ястребиным носом и удивительно густой копной блеклых рыжих волос мужчине вот-вот должно было исполниться двести, и теперь он редко касался тел своих жен. Но, с другой стороны, он не любил своих жен так сильно, как артиллерийские установки, позволяющие разнести Эндрю Макдермота и его дом на атомы.

«Пусть только спровоцирует меня».

Хоулт закрыл глаза и позволил себе роскошь отдаться мечтам. Он представил, что Эндрю Макдермот нанес ему оскорбление. Не просто затянувшееся оскорбление самим фактом того, что его дом мозолил Хоулту глаза, а прямое, конкретное и, еще лучше, публичное. Вторгся, например, на его территорию. Или послал робота срубить дерево на пограничной полосе. Или соорудил полыхающее неоновое табло, высмеивающее Хоулта тем или иным вульгарным образом. В общем, сделал нечто, что может послужить оправданием ответных враждебных действий.

За этим последует следующее: Хоулт приходит сюда и по радио предъявляет врагу ультиматум.

«Сними это табло, Макдермот, — мог бы сказать он. — Убери своего робота с моей земли. А иначе это будет означать войну».

Макдермот, конечно, ответит потоком вредоносного излучения, потому что по натуре он подлец и вообще мерзкий тип. Отражающие экраны защитных сооружений Хоулта с легкостью выдержат удар, поглотят его энергию и направят ее в генераторы Хоулта.

В конце концов Хоулт нанесет ответный удар. Его пальцы плотно обхватят рычаги управления. Потрескивая, энергия по дуге уйдет в ионосферу, а потом вниз, к дому Макдермота, и прорвется сквозь его жалкие защитные экраны, словно их вовсе нет. Внутренним взором Хоулт видел, как белеют костяшки пальцев, лихорадочно вцепившиеся в рычаги управления, как он обрушивает на врага молнию за молнией, как в конце концов безобразное жилище Эндрю Макдермота на горизонте сначала вспыхивает адским огнем, а потом рушится, а под обломками на снегу образуются темные проталины.

Да, ради такого мгновения стоит жить! Это будет настоящий триумф.

Потом он отойдет от пульта управления, выглянет в окно и увидит на горизонте зарево — там, где совсем недавно был дом-уродина. Он похлопает по рычагам управления, словно по крупу верного старого коня, покинет дом, отправится в поместье Макдермота, увидит обуглившиеся развалины и окончательно убедится в том, что его враг более не существует.

Позже, конечно, будет расследование. Пятьдесят лордов планеты соберутся, чтобы обсудить происшедшее, и Хоулт даст свое объяснение: «Он намеренно спровоцировал меня. Нет нужды объяснять, как меня оскорблял сам факт того, что его дом маячил передо мной, словно бельмо на глазу. Однако на этот раз…»

И лорды, товарищи Хоулта, будут глубокомысленно кивать; они поймут его — потому что и сами высоко ценят ничем не испорченный вид из окон своих жилищ. Его не только оправдают, но даруют часть земель Макдермота, простирающуюся до самого горизонта, чтобы никто и никогда не смог вновь нанести ему оскорбление неприглядным зрелищем.

Майкл Хоулт улыбнулся. Сегодняшние мечты принесли ему чувство удовлетворения. Сердце, возможно, слегка частило, когда воображение рисовало груду дымящегося шлака. Он постарался успокоиться. В конце концов, он стар и слаб, как ни претило ему признавать это, и даже погружение в радужные мечты лишает сил.

Он отошел к окну. Ничего не изменилось. Участок коричневой земли, куда благодаря плавильным аппаратам не попадает снег, потом белое поле и в конце мерзкая пика на горизонте, мерцающая медно-красным в солнечном свете.

Хоулт нахмурился. Мечтай не мечтай — ничего не меняется. На самом деле не было сделано ни одного выстрела. Дом Макдермота по-прежнему оскверняет вид из окна. Хоулт развернулся, медленно зашаркал из комнаты в сторону лифта и опустился на пять этажей.


Зазвенел коммуникатор. Хоулт удивленно посмотрел на экран.

— Да?

— Внешний вызов, лорд Хоулт. Лорд Макдермот, — вежливо произнес металлический голос.

— Ты имеешь в виду, секретарь лорда Макдермота?

— Нет, сам лорд Макдермот, ваша светлость.

Хоулт удивился еще больше.

— Шутишь? Пятьдесят лет он не связывался со мной. Если это шутка, я велю устроить тебе короткое замыкание!

— Я не умею шутить, ваша светлость. Сказать лорду Мак-дермоту, что вы не желаете беседовать с ним?

— Конечно! — взорвался Хоулт. — Нет… постой. Сначала узнай, чего он хочет, а потом скажи, что я не желаю разговаривать с ним.

Хоулт откинулся в кресле перед экраном, локтем нажал нужную кнопку, и крошечные «руки» принялись массировать мышцы спины, которая внезапно одеревенела под воздействием затопившего его яда напряженности.

Макдермот вызывает его? Зачем?

Чтобы пожаловаться, конечно. Может, случайное пересечение границы его владений — достаточно серьезное, раз он звонит лично. Кровь прилила к его лицу, сердце застучало быстрее. Пусть жалуется! Пусть оскорбляет, пусть возмущается! Может, это в конце концов даст повод для враждебных действий. Хоулт жаждал объявить ему войну. На протяжении многих десятилетий он наращивал мощь своего вооружения и теперь не сомневался в том, что в состоянии стереть Макдермота с лица земли одним-единственным выстрелом. Ни один защитный экран во всей вселенной не устоит перед ним.

«Пусть затеет что-нибудь, — молился Майкл Хоулт — О, пусть же он нападет первым! Я готов, более чем готов!»

Снова раздался звонок.

— Я поговорил с ним, ваша светлость, — доложил робот-секретарь, — Он не объяснил мне ничего. Хочет побеседовать с вами.

Хоулт вздохнул.

— Ладно. В таком случае соедини нас.

Пока робот переключался с внутреннего канала на внешний, по экрану бежали помехи. Хоулт напряженно замер, внезапно охваченный тревогой. Странно, но он забыл, как звучит голос врага. На протяжении многих лет связь между ними осуществлялась исключительно через роботов.

Экран вспыхнул, на нем возник тестовый шаблон.

— Хоулт? — произнес хриплый, раздраженный голос. — Хоулт, где ты?

— В своем кресле, естественно, Макдермот. Что у тебя за дело ко мне?

— Включи изображение. Дай мне взглянуть на тебя, Хоулт.

— Ты можешь высказать все, что пожелаешь, не видя меня. Зачем тебе видеть мое лицо? Лишний раз убедиться в моей красоте? Ха-ха-ха…

— Пожалуйста. Сейчас не время препираться. Включи изображение!

— Позволь напомнить, — холодно ответил Хоулт, — что это ты вызвал меня. В этом случае, согласно нормам этикета, мне принадлежит привилегия решать, в какой форме будет происходить наше общение. И я предпочитаю, чтобы ты меня не видел. Я вообще предпочел бы не разговаривать с тобой. Даю тебе тридцать секунд, чтобы высказать свои претензии. Меня ждут важные дела.

Молчание. Хоулт стиснул ручки кресла, давая тем самым знак ускорить массаж. С раздражением осознав, что руки дрожат, он уставился на экран, как будто одного злобного взгляда было достаточно, чтобы выжечь врагу мозги.

Наконец Макдермот снова заговорил.

— У меня нет никаких претензий, Хоулт. Только приглашение.

— На чай?

— Как тебе угодно. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, Хоулт.

— Ты с ума сошел!

— Пока нет. Приходи. Давай заключим перемирие, — прохрипел Макдермот. — Мы оба старые, больные, глупые люди. Пора положить конец ненависти.

Хоулт рассмеялся.

— Ха-ха-ха! Мы оба старые, да. Но я не болен, а если кто и глуп, так это ты. Не поздновато ли для оливковой ветви?

— Никогда не поздно.

— Макдермот, ты же знаешь — мир между нами невозможен. По крайней мере, пока твой дом торчит на горизонте. Нет тебе прощения за то, что ты построил его.

— Когда меня не станет, можешь взорвать его, если это доставит тебе удовольствие. А пока я хочу одного — чтобы ты пришел сюда. Я… я нуждаюсь в тебе, Хоулт.

— Почему бы тебе в таком случае не прийти ко мне? — зло усмехнулся Хоулт. — Я распахну перед тобой двери. Мы посидим у огонька и предадимся воспоминаниям о годах, когда ненавидели друг друга.

— Если бы я мог прийти к тебе… Необходимости встречаться не было бы.

— Что ты имеешь в виду?

— Включи изображение и поймешь.

Майкл Хоулт сердито нахмурился. Он знал, что возраст наложил на него свой мерзкий отпечаток, и не горел желанием демонстрировать свою старость и немощь врагу. Однако увидеть Макдермота без этого невозможно. Резким, импульсивным движением Хоулт нажал вмонтированную в кресло управляющую кнопку. Дымка на экране рассеялась, и появилось изображение.

Хоулт мог видеть лишь лицо — ссохшееся, морщинистое, бледное. Макдермоту уже перевалило за двести, и это было хорошо заметно. На лице практически не осталось плоти — только кости и обтягивающая их, похожая на пергамент кожа. Левая сторона лица перекошена, соответствующая ноздря расширена, веки полуопущены, уголок рта обвис, обнажая зубы. Ниже подбородка ничего не разглядишь; по всей видимости, тело с прикрепленными к нему многочисленными аппаратами плавает в капсуле с питательным раствором. Да, старик очень плох.

— У меня был удар, Хоулт, — пояснил он. — От шеи вниз я парализован. Я не в состоянии причинить тебе вреда.

— Когда это произошло?

— Год назад.

— Ты неплохо скрывал это.

— А ты интересовался? Я умираю, Хоулт, и хочу еще раз встретиться с тобой лицом к лицу. Знаю, ты человек подозрительный. Думаешь, я сошел с ума, раз прошу тебя прийти ко мне? Ну, может, я и впрямь спятил. Я отключу защитные экраны и отошлю за реку всех своих роботов. Я буду здесь совсем один, беспомощный, а ты можешь прихватить всю свою армию, если пожелаешь. Ну, разве это похоже на ловушку, Хоулт? Знаю — я именно так и подумал бы, если бы мы с тобой поменялись местами. Но это не ловушка, можешь поверить. Я открою тебе дверь. Ты можешь прийти и хохотать мне в лицо, пока я, беспомощный, буду лежать здесь. Только приди. Я должен рассказать кое-что, жизненно важное для тебя. Ты не пожалеешь, что придешь, поверь, Хоулт.

Хоулт не отрываясь смотрел на сморщенное лицо на экране, еле сдерживая дрожь. Этот человек точно безумен! Последний раз Майкл Хоулт покидал территорию своего поместья много лет назад. И теперь Макдермот просит его не только выйти в открытое поле, где его без труда можно расстрелять, но и явиться к врагу домой. Иначе говоря, сунуть голову в пасть льву.

Абсурд!

— Позволь мне продемонстрировать тебе свою искренность. Мои защитные экраны отключены. Сделай выстрел по дому. Ударь куда угодно. Давай! Можешь разрушить все, что пожелаешь.

Неужели это мистификация? Испытывая сильное беспокойство, Хоулт поспешил к управляющему пульту. Сколько раз в мечтах он ласкал эти рычаги и ручки, но до реальной стрельбы дело никогда не доходило — если не считать проверочных выстрелов по целям в пределах собственного поместья! И вот наконец он целится не куда-нибудь, а в дом ненавистного Макдермота. Возбуждение нахлынуло на него. Может, в этом и состоит хитрый расчет — заставить его так разволноваться, что это вызовет роковой сердечный приступ?

Он вцепился в рычаги. Может, жахнуть по Макдермоту тысячей мегаватт?

«Нет, начнем с чего-нибудь не столь радикального. Если защитные экраны действительно отключены, это выяснится и после самого слабого удара».

Он прицелился — не в сам дом, а в дерево в пределах внутреннего круга защиты. И выстрелил, почти не веря, что это происходит наяву. Дерево превратилось в пень не выше ярда.

— Видишь? — послышался голос Макдермота. — Продолжай. Выстрели и в дом. Сбей какую-нибудь орудийную башню. Экраны отключены.

«Старческое слабоумие, не иначе».

Сбитый с толку, он прицелился чуть выше и ударил лучом по одному из примыкающих к главному зданию строений. Экранированная стена замерцала, но уже в следующее мгновение луч прошил ее насквозь. Десять квадратных футов жилища Макдермота распались на атомы, разлетевшиеся во все стороны.

Ошеломленный, не веря своим глазам, Хоулт тем не менее осознал, что ничто не препятствует ему полностью уничтожить и Макдермота, и его гнусный дом. Угрозы контратаки не существовало. Не понадобится даже использовать тяжелую артиллерию, которую он так заботливо накапливал в ожидании этого дня. Хватит и лучевого удара.

Хотя… это будет слишком легко.

Что за удовольствие нападать просто так, без всякого повода? Макдермот не провоцировал его; напротив, он сидел в своей капсуле-раковине, распуская нюни и умоляя ненавистного соседа прийти.

Хоулт вернулся к экрану.

— Наверное, я такой же чокнутый, как и ты, — сказал он. — Пусть экраны остаются отключены. Отошли роботов. Я приду к тебе. Не понимаю зачем… но приду.

*

Майкл Хоулт собрал свою семью. Три жены, старшая — его ровесница, младшей всего семьдесят. Семеро сыновей в возрасте от шестидесяти до ста тринадцати. Жены сыновей. Внуки. Правнуки. Роботы высшего разряда.

Он собрал их в главном зале крепости, занял место во главе стола, пробежал взглядам по рядам лиц, так похожих на его собственное, и заявил:

— Я отправляюсь с визитом к лорду Макдермоту.

На их лицах появилось удивленное выражение. Конечно, они были слишком хорошо вымуштрованы, чтобы осмелиться высказывать свое мнение. Он — лорд Хоулт, и его слово — закон. Он мог, если пожелает, приказать убить их всех здесь и сейчас. Как-то, много лет назад, обстоятельства вынудили его проявить свою родительскую власть именно таким образом, и все помнили это.

Он улыбнулся.

— Вы можете подумать, что с возрастом я стал мягче. Не исключено. Но у Макдермота был удар. Он полностью парализован ниже шеи. Он хочет сказать мне что-то, и я собираюсь пойти к нему. Его защитные экраны отключены, он отошлет из дома всех своих роботов. Я мог бы разнести его дом на клочки, если бы захотел.

Желваки заходили на лицах сыновей. Они жаждали остановить его, но не осмеливались.

— Я возьму с собой лишь несколько роботов, — продолжал Хоулт. — Если по истечении получаса после того, как я войду в дом, от меня не будет никакого сообщения, уполномочиваю вас последовать за мной. Если вы не сможете проникнуть внутрь, это будет означать начало военных действий. Однако я не думаю, что возможны осложнения. Любой последовавший за мной до истечения получаса будет казнен.

Хоулт смолк; ответом ему было лишь эхо, наполнившее огромный зал. Он обвел взглядом свою семью. Настал решающий момент. Если у них хватит смелости, они могут решить, что он сошел с ума, и свергнуть его. Такое происходило в прошлом в других семьях. Они могут напасть на него, перепрограммировать всех роботов, чтобы те подчинялись им, а не ему, и посадить его под замок в принадлежащих ему апартаментах. Он только что дал им достаточные доказательства того, что можно расценивать как невменяемость.

Однако они ничего не предприняли; они утратили мужество. Он — глава семьи, и его слово — закон. Жены, дети, внуки, правнуки сидели бледные, дрожащие, оцепенелые, провожая его взглядом.


Через час он был готов отправиться в путь. Сейчас шел четвертый месяц семимесячной зимы, и с момента, как выпал первый снег, Майкл Хоулт не покидал дома. Однако опасаться стихии не было нужды, тем более что контактировать с холодным воздухом он не будет. Он спустился в гараж, сел в темную, блестящую машину каплевидной формы, и спустя минуту она уже скользила по свежему снегу. Хоулга сопровождали восемь роботов — такой небольшой армии вполне достаточно.

Экран в машине показывал ситуацию вокруг поместья Макдермота. Целая армия роботов, похожих на черных муравьев, собралась у ворот, через которые они уходили, двигаясь на восток и постепенно исчезая из виду за домом.

Летящий за их кортежем робот доложил, что они направляются к реке.

Мимо мелькали миля за милей. Черные, искривленные деревья торчали из-под снега. Глубоко внизу под этой белизной лежала плодородная земля. Весной тут все зазеленеет, и листва на деревьях отчасти скроет дом Макдермота, но не целиком. Зимой же безобразное сооружение цвета меди было на виду. Отчасти именно поэтому переносить зимы Хоулту давалось все с большим трудом.

— Приближаемся к пограничной полосе, ваша светлость, — доложил робот.

— Сделай выстрел, чтобы проверить, работают ли экраны или по-прежнему отключены.

— Вы хотите, чтобы я целился в дом?

— Нет. В дерево перед ним.

На глазах у Хоулта невысокое дерево с могучим стволом во дворе Макдермота на мгновение замерцало и исчезло.

— Экраны отключены, — сообщил робот.

— Хорошо. Пересекаем пограничную полосу.

Хоулт откинулся на подушках. Машина рванула вперед, оставила позади границу участка Хоулта, влетела во владения Макдермота. Обычно нарушение границы сопровождалось громким сигналом-зуммером, но… никаких звуков. Видимо, установленные на границе сканеры были отключены. Хоулт сцепил вспотевшие ладони. Никак не избавиться от отчетливого ощущения, что он позволил втянуть себя в ловушку. Но не поворачивать же назад?

«Лучше умереть отважно».

Никогда прежде он не находился так близко к крепости Макдермота. В свое время, построив ее, тот пригласил соседа в гости, но Хоулт, конечно, отказался. Не был он и на праздновании новоселья; все лорды планеты съехались, а он остался дома нянчить свое дурное настроение. Он вообще не мог припомнить, когда в последний раз покидал свои владения. На этой планете с пятьюдесятью огромными, расположенными в умеренном поясе поместьями было не так много мест, куца стоило отправиться. И всякий раз, когда у Хоулта возникало желание пообщаться с кем-нибудь из лордов — что случалось не часто, — ему вполне хватало телеэкрана. Время от времени то один, то другой из них сами приезжали к нему. Было нечто странное в том, что, когда он в конце концов решился нанести кому-то визит, этим кем-то оказался Макдермот.

Приблизившись к жилищу врага, Хоулт, пусть и неохотно, вынужден был признать, что с близкого расстояния дом выглядел не так безобразно, как из его окна. Внушительное, похожее на глыбу здание длиной в несколько сот ярдов, с поднимающейся на северном конце высокой восьмиугольной башней — металлическим пиком не менее пятисот футов высотой. Армированное металлом, оно в полуденном, да еще и отраженном от снега свете казалось покрытым тонким слоем масла.

— Мы внутри внешнего защитного периметра, — доложил робот.

— Прекрасно. Продолжаем движение.

Похоже, роботы были обеспокоены и сбиты с толку. Конечно, они не запрограммированы демонстрировать свои эмоциональные реакции, но Хоулт чувствовал нотки замешательства в том, что и как они говорили. Они не понимали происходящего. Вроде бы это не вторжение во владения Макдермота — что было бы им понятно, — однако и не дружеский визит.

Двери в дом распахнулись, когда они находились на расстоянии около ста ярдов от ворот. Хоулт вызвал Макдермота.

— Проследи, чтобы двери были открыты все время, пока я здесь. Если они закроются, возникнут неприятности.

— Не беспокойся, — ответил Макдермот, — Никаких уловок с моей стороны.

Машина въехала в ворота, подкатила к крытой автостоянке, промчалась через нее и оказалась в гараже, расположенном в цокольном этаже.

— Можно закрыть ворота автостоянки? — спросил Макдермот.

— Нет, — отрезал Хоулт. — Я ничего не имею против холода.

Складной верх его автомобиля откинулся. Роботы помогли Хоулту выйти. Он задрожал, почувствовав прикосновение проникшего на стоянку холодного воздуха. Открылась внутренняя дверь, и в сопровождении двух роботов Хоулт медленно, но с достоинством вошел в дом.

Из громкоговорителя послышался голос Макдермота:

— Я на третьем этаже башни. Если бы я не отослал всех роботов, один из них проводил бы тебя.

— Пошли кого-нибудь из членов своей семьи, — раздраженно предложил Хоулт.

Макдермот продолжал, проигнорировав это замечание:

— Иди по коридору до поворота. Пройди мимо оружейной комнаты. Там будет лифт, который доставит тебя наверх.

Хоулт в сопровождении роботов двинулся по темному коридору со сводчатым потолком. Вдоль стен стояли статуэтки и другие рукотворные изделия, все до одного устарелые и наводящие тоску. Как можно по доброй воле жить в таком музее… или могиле? Хоулт миновал полутемную комнату, где лежало древнее оружие, и непроизвольно прикинул, во что обошлась доставка всех этих бесполезных вещей с Земли, находящейся на расстоянии многих световых лет.

Наконец они добрались до лифта, вошли в него, робот нажал нужную кнопку; лифт бесшумно двинулся вверх, в башню, так долго бывшую предметом ненависти Хоулта. По дороге Макдермот продолжал давать им указания.

Они прошли длинным коридором, унылые темные стены которого выгодно оттенял блестящий пол, выложенный плитами из оникса (или его искусственного аналога). Открылся люк, пропуская их в овальную комнату со стеклянными стенами-окнами. Здесь пахло смертью и разложением. Посреди комнаты в капсуле жизнеобеспечения лицом к ним сидел Эндрю Макдермот, опутанный клубком трубок разной толщины.

О, эти горящие, словно угли, глаза!

— Я рад, что ты пришел, — сказал он.

Сейчас его голос, не усиленный электроникой, казался слабым, тонким и напоминал шелест крыльев.

Хоулт, словно зачарованный, не мог отвести от него взгляда.

— Никогда не думал, что попаду сюда.

— И я тоже не думал, что ты попадешь сюда. Но это хорошо, что ты пришел, Хоулт. Выглядишь неплохо. Для человека твоих лет. — Тонкие губы искривила улыбка. — Конечно, ты еще мальчишка. Даже двухсот не исполнилось. Я старше тебя на тридцать лет.

Хоулт был не в настроении выслушивать старческую болтовню.

— Чего ты хочешь? — без намека на теплоту спросил он, — Вот он я, но торчать тут весь день не входит в мои планы. Ты сказал, что должен сообщить мне нечто жизненно важное.

— Не то чтобы сообщить… Скорее, попросить. Об услуге. Я хочу, чтобы ты убил меня, Хоулт.

— Что?

— Это очень просто. Отсоедини линию питания. Вон она, прямо у моих ног. Просто отключи, и в течение часа я умру. А можно сделать, чтобы это произошло еще быстрее. Отключи мои легкие. Вон выключатель, прямо здесь. Это будет гуманнее.

— Странное у тебя чувство юмора, — пробормотал Хоулт.

— Тебе так кажется? Тогда это лучшая в мире шутка. Поверни выключатель.

— Ты заставил меня проделать весь этот путь, чтобы я убил тебя?

— Да. — Сейчас блестящие глаза Макдермота смотрели, не мигая, — Я уже год как полностью недвижим. Фактически, я превратился в растение. Сижу здесь день за днем. Я могу прожить так еще сотню лет, понимаешь, Хоулт? У меня был удар, да. Я парализован. Но тело по-прежнему сильно. Эта проклятая капсула кормит, тренирует… Как, по-твоему, нравится мне такая жизнь, Хоулт? Тебе понравилась бы?

Хоулт пожал плечами.

— Если хочешь умереть, попроси кого-нибудь из родных отключить тебя.

— Нет у меня никаких родных.

— Как это? У тебя же было пятеро сыновей…

— Четверо умерли, Хоулт. Пятый, младший, отправился на Землю. Я остался один. Я пережил всех. Я вечен, как небеса. Двести тридцать лет! По-моему, хватит. Жены умерли, внуки и правнуки разъехались. Они вернутся только с целью узнать, что досталось им в наследство. Не раньше. Здесь нет никого, кто мог бы повернуть выключатель.

— А роботы?

Снова мрачная усмешка.

— Наверное, у тебя какие-то особые роботы, Хоулт. У меня нет ни одного, которому можно настолько заморочить голову, чтобы он убил своего хозяина. Я пытался. Они знают, что произойдет, если отключить капсулу жизнеобеспечения. И не могут сделать этого. Сделай это, Хоулт. Отключи меня. А потом разнеси к черту башню, если тебе так хочется. Ты победил. Награда твоя.

В горле Хоулта пересохло, грудь сжало. Он пошатнулся. Роботы, необыкновенно восприимчивые к состоянию хозяина, поддержали его, подвели к креслу. Для человека своего возраста он слишком долго пробыл на ногах. Он сидел, не двигаясь, дожидаясь, пока приступ пройдет. Потом сказал:

— Нет, я этого не сделаю.

— Почему?

— Все очень просто, Макдермот. Я слишком долго ненавидел тебя и не могу теперь вот так взять и отключить питание или легкие.

— Тогда обстреляй меня. Взорви башню.

— Без всякой провокации с твоей стороны? По-твоему, я преступник?

— Что я должен сделать, Хоулт, чтобы спровоцировать тебя? — устало спросил Макдермот. — Приказать своим роботам вторгнуться на твою территорию? Поджечь твой фруктовый сад?

— Ничего. Я не хочу убивать тебя. Попроси кого-нибудь другого.

Глаза Макдермота вспыхнули.

— Ты дьявол! Сущий дьявол. Как же сильно ты ненавидишь меня! Я послал за тобой во времена крайней нужды, моля избавить от этой жалкой жизни, и что получил в ответ? О-о, внезапно ты стал таким благородным! Ты не хочешь убивать меня! Ты дьявол, я вижу тебя насквозь. Вернешься к себе и будешь злорадствовать — ведь я теперь живой мертвец. Будешь хихикать, думая, как я одинок, спеленутый в своей капсуле. Хоулт, это нехорошо — ненавидеть так сильно! Признаю, я нанес тебе оскорбление. Нарочно построил эту башню, чтобы задеть твою гордость. Ну так накажи меня! Убей! Разрушь башню. Только не бросай меня в таком состоянии!

Последовала пауза, Хоулт облизнул губы, набрал в грудь воздуха и поднялся на ноги. Он стоял, прямой и высокий, возвышаясь над капсулой, в которую был заключен его враг.

— Поверни выключатель, — умоляюще сказал Макдермот.

— Сожалею. Но не могу.

— Дьявол!

Хоулт перевел взгляд на своих роботов.

— Пора возвращаться.


Машина каплевидной формы неслась по сверкающему снегу. Хоулт молчал. Перед его внутренним взором маячил обездвиженный Макдермот; ни для каких других мыслей не осталось места. Зловоние разложения жгло ноздри. И еще этот безумный блеск в глазах, молящих о забвении.

Сейчас они добрались до пограничной полосы. Когда машина Хоулта пересекла предупредительный барьер, послышался сигнал остановиться и требование идентифицировать себя. Робот произнес пароль, и они поехали дальше, к крепости Хоулта.

Его семья столпилась у входа — все бледные, озадаченные. Родственники явно изнывали от желания обрушить на него вопросы, но никто не посмел даже раскрыть рта. Первое слово всегда оставалось за Хоултом.

— Макдермот — старый, больной, выживший из ума человек, — сказал он. — Его родственники умеряй или уехали. Он вызывает жалость и отвращение. Я не желаю обсуждать этот визит.

Он прошел мимо них и поднялся в командный пункт. Скользнул взглядом поверх снежного поля. На снегу отчетливо выделялся сверкающий в солнечных лучах двойной след — к крепости Макдермота и от нее.

Внезапно дом содрогнулся. Послышалось шипение, потом вой. Хоулт включил коммуникатор.

— Крепость Макдермота атакует, ваша светлость, — сказал робот. — Мы отклонили удар.

— Защитные экраны не пострадали?

— Нет, ваша светлость. Нисколько. Подготовиться к контратаке?

Хоулт улыбнулся.

— Нет. Предпринимайте только меры защиты. Расширьте экранирование до самой границы. Важно не дать Макдермоту причинить нам какой бы то ни было вред. Он стремится спровоцировать меня, но ничего у него не получится.

Высокий старик подошел к пульту управления. Искривленные пальцы любовно поглаживали рычаги и ручки.

«Ну, наконец-то дело дошло до реального столкновения».

Пушка Макдермота ни на что серьезное не способна. Чем бы она ни «плевалась», все с легкостью поглощается. Его огневой мощи недостаточно, чтобы причинить реальный вред.

Руки Хоулта сжали рычаги управления. Он понимал, что сейчас мог бы обратить крепость Макдермота в прах. Но не станет делать этого — как не стал поворачивать выключатель, чтобы положить конец жизни Эндрю Макдермота.

Макдермот так ничего и не понял. Вовсе не жестокость, а простой эгоизм сейчас, как и все эти годы, удерживал Хоулта от того, чтобы прикончить своего врага, развязать войну, которую он, без сомнения, выиграл бы. Он чувствовал легкое сожаление к парализованному человеку, запертому в капсуле жизнеобеспечения, но этого недостаточно, чтобы убить его.

«Если ты уйдешь, Эндрю, кого мне ненавидеть?» — мысленно вопрошал Хоулт.

Вот почему он отказался убить его — и не существовало никаких других причин.

Глядя сквозь непробиваемое стекло окна своего командного пункта, Майкл Хоулт видел зону коричневой земли, заснеженное поле со свежими следами и отливающую медью крепость. От зрелища нелепой башни у него свело внутренности. Он представил, как выглядел горизонт лет сто назад, до того, как Макдермот выстроил здесь это отвратительное уродство.

Старик поглаживал рычаги управления артиллерийскими установками, словно груди юной девушки. Потом отвернулся, медленно, с трудом переставляя нош, пересек командный пункт, опустился в кресло и теперь сидел, вслушиваясь в звуки бомбардировки, не способной пробить защитные экраны крепости Хоулта и не причиняющей ни малейшего вреда. За окном темнело — надвигалась ранняя зимняя ночь.

Загрузка...