Железный рассвет

«СИБАРИТ»-КЛАСС

Она вошла в утренний салон палубы А и отыскала нишу между кокосовой пальмой в кадке и детским роялем цвета прессованного титана. Глаза бегали, пробуждалась жажда деятельности. Ничего общего с мусоровозом, на котором переселялась несколько лет назад. Все вокруг кричало роскошь! на высочайшей громкости. Что мне здесь делать? Если кто-нибудь найдет меня… У нее билет. Никто не вытащит ее в ближайший шлюз и не отправит назад. Находиться здесь казалось глубоко порочным, что бы ни произошло с ее семьей. Просто стараться не думать об этом.

— Итак, Герман, куда ты меня привел? — сердито пробормотала она. Поворот кольца накопителя памяти вывел файлы, оставленные ей Германом. Обширные, но по крайней мере там было введение.

— Как только окажешься на борту, отыщи Фрэнка «Носа» и расскажи ему о том, что оставила на «Старом Ньюфе». Сделай так до отправления. Это даст ему время передать новостной репортаж, после которого твои преследователи лишатся возможности добиться своей цели — сокрытия увиденных тобой вещей. Позволь подчеркнуть особо: до тех пор, пока ты не объявишь о существовании запечатанных приказов и мертвого тела, твоя жизнь в опасности. Как только ты сделаешь это, убив тебя, они ничего не выиграют, а могут лишь придать большую достоверность твоей истории. Есть еще и второй пункт. Не считай автоматически всех РеМастированных членами охотящейся за тобой группировки: они раздроблены на фракции. Но имей в виду: они могут использовать кого угодно в качестве прикрытия. Не предпринимай ничего.

Ты еще будешь рассказывать историю о своем круизе на борту лайнера. Наслаждайся возможностями. Ты путешествуешь «сибарит»-классом с личным денежным содержанием, подходящим для наследницы с независимым состоянием. Считай это частью оплаты за прежнюю работу на меня. Если тебе наскучит формальное пассажирское обеспечение — магазины, бары и обеденные залы, танцы и прочие общественные мероприятия — свободно используй приложенную техническую схему для осторожного исследования служебных и эксплуатационных отделений лайнера. Если кто-то пристанет с расспросами, твоя легенда — богатая, свободная, скучающая наследница. Московский траст выплатил достаточно крупные дивиденды, чтобы твои родители согласились на Большой Тур в качестве прелюдии к выходу в высший свет. Один совет: не возражаю, если ты не будешь сливать деньги как воду, но, пожалуйста, найди время заскучать. Это станет будущим экзаменом.

Следующая остановка на твоем маршруте Новый Дрезден со стоянкой в четыре с половиной дня. Предыдущее правительство Нового Дрездена множество людей посчитали ответственным за разрушение их родного мира. Как ты, возможно, поняла, это неправда. Время твоей стоянки совпадает с ежегодной поминальной церемонией в московском посольстве в столице Сараево. Оценю, если ты посетишь церемонию. Только перед этим приобрети более официальную одежду.

Следующие инструкции передам по прибытии на орбиту Нового Дрездена. Резюмирую: разыщи Фрэнка «Носа» и расскажи ему о своих приключениях на «Старом Ньюфе». Это обеспечит тебе путешествие без происшествий. Свободно изучай корабль. По прибытии посети церемонию в посольстве. Bon voyage!

Среда озадаченно покачала головой, ведь она уже начала выполнять эти распоряжения. Корабль еще не отправился, и остаточная нервозность заставила Среду обернуться и через плечо посмотреть на крупного мужчину, который вел ее прямо к лифту, искусно замаскированному под слуховое окно. Что если Лео, или как бы его ни звали, последовал за мной на борт? Что-то в неуклюжем журналисте создавало ощущение безопасности: он держался так, слово умел проходить сквозь стены, но был достаточно к ней снисходителен, явно демонстрируя, что его появление поможет ей справиться с ее страхами.

Кабина лифта оказалась узкой и низкой, полированный металл с кнопочной панелью управления.

— Это лифт экипажа, — пояснил Фрэнк, тыча пальцем в панель. — Свен научил меня им пользоваться. Они не ходят вверх-вниз, они движутся — ага!

Лифт завалился на бок и начал подъем, затем крутанул в обратную сторону до прибытия к остановке. Двери открылись в тускло освещенный коридор, напомнивший Среде отель, куда родители брали ее с Джереми пару лет назад.

— Приехали.

Каюта Фрэнка лишь укрепила ощущение пребывания в отеле — пропитанная ужасной неопределяемой вонью, будто здесь кто-то сдох. Среда сморщила нос, чувствуя мимолетную неловкость, когда Фрэнк закрыл дверь и засеменил к письменному столу. Смущение прошло, когда он нагнулся, вытащил компактный мультимедийный рекордер и пристроил его на столе.

— Присаживайтесь, — пригласил он, — чувствуйте себя как дома. — И предупредительно улыбнулся. — Сейчас мы сделаем запись, и я отправлю ее Джо — она мой редактор — сразу же. Джо оформит материал в виде статьи. Чем раньше это попадет в блог, тем лучше. Удобно? Хорошо. Начнем. Вы можете назвать свое имя? Лучше, если будете смотреть прямо на адаптер…

Почти час спустя Среда, охрипла… В довершение у нее ныли кости, ей надоело повторяться, не говоря уже о душевном расстройстве. Фрэнк оказался на удивление вежлив и тактичен. Он с пониманием отнесся к тому, что ужас воспоминаний о минутах в коридоре снаружи поврежденного дома вызвал слезы. Среда, признаться, думала, что держит себя в руках. Она сумела ухватить пару часов тревожного сна в присвоенном кресле «скотовозного» класса на шаттле, но испытала дополнительный стресс, разыскивая лайнер и Фрэнка на нем.

— Мне необходимо выпить… — выговорила она. — И…

— Я обещал вам завтрак, да? Простите, увлекся. — Голос Фрэнка звучал извиняющимся или как-то в этом роде. Репортер вытащил блокнот и передал Среде. — Выберете что-нибудь из меню, любое, что понравится. Послушайте, это грандиозно. — Он неодобрительно посмотрел на дверь. — Подонок, как я уже сказал. — Судя по его грозному выражению, в стене должна была образоваться черная дыра. — Теперь мне нужно завуалировать интервью и запустить его в виде неподтвержденного слуха. Ведь вы не хотите сидеть без дела, не так ли? Чем раньше мы получим некоторые вещественные подтверждения, тем лучше, хотя это может потребовать некоторого времени. Но прежде подонок, уничтоживший твою семью, должен осознать: попытка твоего убийства — ошибка. — Фрэнк явно рассердился.

— Вы сказали, будто слышали о… о РеМастированных? — спросила робко Среда.

— Я… — Он закрыл рот и сердито махнул головой, как медведь, отгоняющий надоедливых мух. — Кое-что о них знаю. Много больше, чем хотелось бы. И удивлен их присутствием на Септагоне. — Фрэнк задумался, потом произнес: — Проверить ваш рассказ насчет станции — стоит реальных денег. Нужен чартерный корабль, если нужно пошарить на «горячей» станции за ударным фронтом сверхновой. Остальное довольно просто. Все же закажите еду и поешьте, только здесь.

Пальцы Среды без энтузиазма пробежали по восточному меню, добавив крепкий зеленый напиток, обещавший изгнание усталости,

— Поесть, помню.

— Расслабьтесь. — Фрэнк распаковал потрепанного вида клавиатуру древней конструкции и задолбил по ней как пулемет. — Когда будет готово, скажите, запишу заказ на свой счет.

— Считаете, я в опасности? — спросила Среда затравленным голосом.

Фрэнк ответил ей прямым взглядом, и впервые она осознала, что у него взволнованный вид. Не страх лежал на этом лице гориллы-человека. Откровенная злоба.

— Послушайте, чем скорее это уйдет в сеть, тем лучше для нас обоих, поэтому, если не возражаете… — И он снова принялся барабанить по клавиатуре.

— Конечно. — Среда вздохнула. Она закончила изучать меню и подтолкнула блокнот к краю стола Фрэнка. — Журналист. Эй!

Она развела пальцы, любуясь кольцами на левой руке. Изящные, непрослеживаемые и обманывающие, уверяющие, что она богатая сучка и явилась с секретной миссией. «На что похоже быть богатой?» — размышляла она.

«Лондон Таймс» — потрясающие новости с 1785 года! Представляют Фрэнка «Носа» Джонсона. Спонсоры: «Торн унд Таксис Арбайтсгемайншафт», «ДиснейМоб Эмузментс», НПО «Микоян-Гуревич Космос», Банк Моторола аль-Фалака, «Глоссолалия Транслатроникс» и Первая Всеобщая Церковь Кермита.

Эксклюзив:

Хулиганство на Септагоне. Убийства в Москве

«Таймс» взяла эксклюзивное интервью у юной особы, спасшейся из системы Москва, которое содержит намеки на наличие агентов внешней силы, имеющих что скрывать — уже после геноцида.

Среда Затуманенная (вымышленное имя), 19 лет, гражданка бывшей планетарной Республики Москва. Она и ее семья уцелели при инициации новой, уничтожившей их родной мир, где они проживали на «Старом Ньюфаундленде IV», портальная станция одиннадцать, заправочно-пересадочном пункте примерно в световом году от звезды. Их эвакуировали бортом звездолета, принадлежащего дрезденскому торговому агентству на один из орбитальных объектов Септагона. Для их безопасности «Таймс» не раскрывает, кто они.

Непосредственно перед эвакуацией девушка вернулась на портальную станцию по личным причинам. Там она нашла тело таможенного офицера Гарета Смайла, занесенного в списки как «пропавший во время эвакуации». До Инцидента Ноль офицер Смайл был одним из ответственных за сохранность иммиграционных записей для персон, прибывающих и убывающих через данную портальную станцию. Среда обнаружила его убитым — уникальное событие для маленькой колонии, где акт насилия случается раз в пять лет.

В портфеле, оставленном рядом с телом, оказались рукописные инструкции касательно некоторых таможенных записей, относящихся к иммиграции и уничтоженных непосредственно перед ней, но оставленных в виде единственной копии, подлежащей возврату. Принимая вышеизложенное всерьез, следует сделать вывод, что кому-то явно хочется сокрыть факт тайного посещения Москвы через одиннадцатую портальную станцию непосредственно перед катастрофой. Кто бы это ни был, они имели агента/агентов на борту дрезденского трас-портного корабля «Долгий поход», когда тот прибыл на «Старый Ньюф» для эвакуационной миссии. И эти агент/агенты совершили убийство.

Бели это мистификация, то весьма жестокая. [Репортер: запись в журнале регистрации СМ-6/9/312-04-23-19-24А, двойное убийство.] За нашей интервьюируемой послали наемных убийц, она от них скрылась, к сожалению потеряв семью, что осознала лишь два дня назад. Кто-то злонамеренно отвел канал подачи воздуха от их дома и вывел из строя систему тревоги. Следователь криминальной полиции Робин Гоуф охарактеризовал убийство как «высокопрофессиональное» и сообщил, что разыскивает двух человек [Репортер: ордер на арест W/CM-6/9/312-B4]. Маленькое дополнение: полиция Септагона весьма квалифицированна, и если преступников не нашли в ближайшие полчаса, то их не найдут совсем, ибо на станции их уже нет.

«Таймс» еще не определилась в отношении происходящего, но скорее всего это обычная грязная игра в «шпион против шпиона». Смысл — предпринимается попытка сокрытия правды об уничтожении Москвы, и мы намерены продолжить собственное расследование. И тем не менее мы выпускаем это сырое, сделанное на скорую руку интервью, чтобы исключить дальнейшие попытки уничтожить уцелевших свидетелей.

Это специальное послание «Тайме» преступникам, кем бы они ни были.

Правда выйдет наружу!

Конец. Редакция «Таймс».

Звон тарелок — пол слегка накренился, чуть заметно, но достаточно для звона фарфоровой посуды в обеденных залах — огромный лайнер изменил направление бортовой гравитации. Младший летный лейтенант Штефи Грейс покачала головой.

— Не очень-то хорошо.

— В пределах допуска, но на пределе, — согласился ее командир, летный офицер Макс Фромм, указывая на большое стационарное табло. — Хочешь что-то сказать?

— Балансировка ядра вроде в норме. Мы точно стабилизировались, и распределитель массы в норме — здесь проблем нет. М-м. На корабле ничего не вижу, но станция… — Она прервалась и увеличила карту внешнего поляризационного поля гравитации. — Оп-па. При отходе нам придан небольшой вращающий момент станционными генераторами. Это то, за чем ты охотился?

— Нет, но справимся. — Фромм кивнул. — Вспомни. Эти новые большие платформы сконструированы так, что дают отдачу. — Он вернул обычную карту системы. — Говоришь, проходим первую стадию отбытия, да?

Штефи кивнула и заставила его провести ряд маневров, с помощью которых капитан и ее команда на мостике лавируют огромным лайнером в разветвленных доках «Ноктиса». Здесь, внизу, в натурном зале не было такого напряжения; всего лишь дополнительный урок по действиям экипажа на мостике на симуляторе-подобии. Зал был тесным, напичканным консолями эмуляторов. Места хватало лишь на двоих. В аварийном варианте он дублировал основной мостик, а при безвыходной ситуации мог принять на себя все функции полетной палубы, находясь под пятиуровневой защитой корпуса.

— Ладно, лайнер выходит из С-головки кольца. Это… э-э… пять гигатесла? Не много ли для обеспечения поля в один g? Планируется амортизация для предотвращения сильных толчков? Позиционный контроль — мы стабилизированы. Никакого теплового вращения, во всяком случае чтобы упоминать о нем вне Септагона «В». Двигатель придаст достаточный вращательный момент внешнему корпусу для сохранения устойчивости при отклонении пять метров в секунду. Это должно занять… э-э… две минуты, пока мы выдвинемся достаточно, чтобы начать медленное движение к коридору выхода. Я права?

— Пока все хорошо. — Макс откинулся в кресле. — Ненавижу подобные ситуации. Здесь и без нас интенсивное движение. Мы теряем почти тысячу секунд на выяснение сближений. Но здесь такое дьявольское скопище, что можно минреп24 бросить.

— Один неудачный толчок…

— Да.

«Романов» — зверюга не мелкая. Ульеобразный, триста метров в диаметре и почти пятьсот длиной. Массивное двигательное ядро, снабжавшее корабль энергией и позволявшее связывать в узел время с пространством, было совершенно неприменимо в близком маневрировании. Горячие корабельные двигатели малой тяги запросто могли содрать шкуру с хаба, если капитан пройдет на них пару километров. Поэтому оставались только холодные маневровые двигатели и гиродины для сохранения угла возвышения во время отчаливания, но от них было столько же толку, сколько от кучи муравьев, пытающихся спихнуть дохлого кита с пляжа.

— До шестидесяти секунд на зажигание — и мы можем ускориться до отлетной скорости сто метров в секунду. Затем полтора часа на прохождение пятидесяти километров — и следующий впрыск в форсунки для разгона до тысячи метров в секунду на половине g. Еще двести километров — и тогда можем начать запуск ускорения вращения двигательного ядра. Я не рассматриваю это как полетный план для данного отрезка пути, но если капитан сделает все как обычно с момента задействования двигательного ядра, мы поднимем ускорение до двадцати g и продержим так примерно двадцать часов. И никакого беспорядка. Вот почему кольцевые переборки поднимаются сейчас, когда корабль получает дополнительную энергию для выталкивания. — Макс вытянул руки над головой, почти коснувшись табло контроля повреждений. — Видеть одно отправление — видеть их все. До следующего раза.

— Верно. — Штефи отодвинула кресло. — У нас есть время на кофе до цикла зажигания?

— Почему бы и нет.

Штефи встала, протиснулась мимо кресла Макса, проведя рукой по его плечам. Он сделал вид, что не заметил, но Штефи перехватила проблеск его улыбки, отразившейся в экранах, когда она повернулась к двери. Две или три недели вместе, по ее оценке, не создавали серьезного партнерства, но спать в одиночестве в ее первом долгом круизе изматывало, и Макс оказался внимательней, чем она ожидала. А она и не против. «ВайтСтар» не принимал на работу подростков, а она начала карьеру в свои тридцать два, под своим именем: она точно знала, чего хочет. Если кто-то обвинит его в ее эксплуатации, она им устроит. Но до сих пор благоразумие окупалось, и Штефи не имела причин для недовольства.

Торговый автомат находился рядом с отсеком, в сером служебном коридоре. Штефи нажала кнопку выдачи двух стаканов охлажденного кофе, подумала о бисквитах и решила отказаться. Команда мостика, включая стажеров, питалась согласно расписанию пассажиров высшего класса, и Макс пойдет на обед в конце смены через два часа. Не стоило перебивать ему аппетит. Она направлялась к вспомогательному центру управления, когда заметила в коридоре незнакомца, вероятно пассажира, судя по отсутствию идентификатора.

— Могу вам помочь? — спросила Штефи, оценивая его. Высокий блондин, красивый, но ненавязчиво, сложен как наемник с армейского плаката. «Совсем не похож на Макса», — критично отметил голосок в ее голове.

— Иа, да. Мне сказали, что тренажерный мостик на этом уровне? — У него был странноватый акцент, несложный для понимания, но слегка неестественный. — Мне сказали, его можно посетить?

— Да, конечно. — Она кивнула. — Но, боюсь, вам нужно условиться о времени, если хотите его осмотреть. Он используется в течение всего времени перелета. В настоящий момент это резервный центр управления, на случай возникновения проблем на основном мостике. Вы хотите экскурсию?

Парень кивнул.

— В таком случае, — Штефи подвела его к ближайшей двери на пассажирскую палубу, — я бы предложила вам обратиться к вашему стюарду после обеда. Он или она представят вам подробности и договорятся о вашем посещении на завтра или послезавтра. Мне нужно вернуться к работе, поэтому извините…

Она вежливо подтолкнула его к пассажирской секции и дождалась, когда он закончит кивать и закроет за собой дверь. Потом с облегчением вздохнула и мелкими шажками прошла через ближнюю дверь в страну чудес. Макс поднял бровь.

— Начинается отталкивание, — сообщил он. — Что задержалась?

— Пассажиры бродят. — Она протянула ему кофе глясе. — Прямо сейчас мне пришлось выпроводить одно из коридора.

— Случается в каждом вояже. Когда помещаешь две тысячи скучающих обезьян в жестяную банку, должен быть готов, что кто-нибудь обязательно вырвется. Они прекращают шляться, когда осознают, что все интересное под замком. Просто не забывай запирать за собой дверь при входе и выходе.

— Ха. Так и стану делать. — Она подняла стакан. — За спокойную жизнь…

— Ух-ты. — Среда широко распахнутыми глазами оглядела каюту. Больше спальни у меня дома. Даже больше всей нашей квартиры! Внезапная боль утраты пронзила ее. Среда поспешно отогнала ее.

Девушка стояла, в центре коврового океана с толстым ворсом цвета свернувшихся сливок и смотрела по сторонам. Комната была столь широка, что потолок казался низким, — правда, обставлена небогато. Пара диванчиков да случайный столик, прилепившиеся друг к другу в дальнем конце, смотрелись одиноко. Одна стена оформлена в виде грубой каменной кладки; единственная дверь в ней со стильным изгибом сверху открывалась в будуар из средневековой фантазии, богато отделанный деревянным шпоном с гобеленовой обивкой. Огромная кровать с четырьмя столбиками довершала впечатление, но средневековье оказалось лишь поверхностным. Следующая дверь вела в ванную комнату со столь же огромной, как и кровать, ванной, утопленной в пол, покрытый белым кафелем.

— Если вам что-то потребуется, обращайтесь в офис, — сообщил стюард. — Кто-нибудь всегда будет к вашим услугам. Ваш путеводитель научит вас пользоваться всем оборудованием номера, включая фабрикатор в шкафу. Шкаф размером с небольшую фабрику скрывался за другой готической аркой.

— Что-нибудь вам нужно прямо сейчас?

— О нет. — Среда огляделась. — Мне нужно купить разные мелочи. Но попозже.

— С вашего позволения. — Стюард развернулся и, странно улыбаясь, вышел. Дверь в коридор — нет, они называли это прогулочной палубой — закрылась.

— Ух-ты! — повторила она. Потом посмотрела на дверь. — Дверь, запрись.

Осторожный щелчок со стороны рамы. Ух-ты! Среда неторопливо подошла к ближнему диванчику и плюхнулась на него, потом расшнуровала ботинки.

— Ох. — Не снимаемые больше дня, они напрочь стерли ноги. Среда больше минуты, закрыв глаза, шевелила пальцами в ковровом ворсе, слегка извиваясь и тяжело дыша. — Как же здорово! — Еще через минуту чувства начали возвращаться. — Хм.

Среда направилась в ванную, оставляя за собой шлейф сброшенной одежды. Когда добралась до нее, осталась совсем голой.

— Душ, душ, где ты? — позвала она. Выяснилось, что душ находился в отдельной кабине…

— Полная депиляция?

Среда слегка напугалась. Удалить растительность на ногах, в подмышках, на лобке она допускала, но брови?

— Маникюр, педикюр на палубе D, — сообщил рекордер, довольно обезличенно, чтобы не создать впечатления, будто в комнате есть кто-то еще. — Ассортимент одежды из домашнего фабрикатора. Подгонка и дизайн у портных на палубе F. Сбоку панель дополнительного обслуживания.

— Фр-р. — Среда подошла к душу, скривилась и понюхала под мышкой. — Фу!

Сперва самое главное. Что сказал Герман? Ты богатая, свободная, скучающая наследница. Играй роль.

Она долго стояла под душем, пока не почувствовала, что смыла все чуть ли не вместе с кожей, стараясь снять напряжение последней недели. Привела в порядок волосы. От депилятора отказалась — результат ошибочного управления мог стать слишком смущающим, — но настенное зеркало использовала по полной программе, вплоть до подсказки в управлении хроматофорами. Среда потратила еще полчаса на перепрограммирование макияжа: веки цвета темной ночи, голубые губы, смертельно бледная кожа. «Если кто спросит — я в трауре», — решила она, и внезапный укол агонизирующей вины представил это меньшей ложью.

Она выбралась из ванной через полтора часа нагой, как в момент рождения. Салон казался огромным, холодным и пустым. Среда не могла заставить себя надеть старые шмотки, подошла к шкафу и заглянула внутрь.

— Есть меню выбора одежды? — спросила она.

Световой зайчик указал ей на фабрикатор, большой кубический выступ в стене гардероба, о котором она не подозревала.

— Пожалуйста, выберите опцию. Материалы и энергия входят в общий счет обслуживания номера.

Пять минут вождения пальцем по табличкам убедили ее в одном: кто бы ни программировал библиотеку дизайна, его вкус не соответствовал ее личным представлениям. В конце концов она остановила выбор на каком-то базовом варианте нижнего белья, паре черных брюк, топе с длинным рукавом, не слишком отвратительном, и сандалиях на каучуковой подошве. Фабрикатор зажужжал и через минуту изрыгнул горячую новенькую одежду, еще чуть пахнущей растворителем. Среда тут же оделась. «Спорю, магазины дороже, но выбор богаче», — цинично подумала она.

Потратив час на магазины на палубе F, она убедилась в своей правоте. Незнакомые названия, но отношение персонала и образцы на дисплеях сказали все. Цены — чтобы удовлетворить прихоть богатой сучки, которую по предложению Германа она играла. Правда, Среде показалось, что магазины совершенно убыточны: публика, на которую они были рассчитаны, была слишком стара, даже если хорошо сохранилась. Ультраженские платья и костюмы имели старомодную семиотику, они предназначались для людей, привыкших к регулированию расходов населения в интересах государства и дресс-кодам. Ежедневные вещи были слишком официальными. «Что с этим делать, носить на деловые мероприятия?» — думала она, щупая изысканно сшитый пиджак, но здесь не было ничего чудаковатого или выходящего за пределы определенного уровня, чтобы захватить ее воображение. Ничего забавного.

В конце концов она приобрела женский комбинезон для обеда и остановилась на этом. Абсолютно нечего делать! И я здесь на неделю! Без игрушек! И никого рядом, чтобы разделить с ней вояж, если не считать Фрэнка. По ее ощущениям, он вряд ли будет приставать, но уверенности не было. Он выглядел молодым, но так ли это на самом деле, сказать было сложно. Он должен работать. Но какие здесь новости? Никаких, пока корабль совершает серию прыжков, нарушающих каузальность в намертво зашитом пространстве-времени своего двигательного ядра. И магазины — дерьмо. Она смотрела на блестящие стены атриума с растущим недоверием. И, держу пари, все остальные пассажиры «сибарит»-класса — скучающие жопы, дипломаты, богатые старые бизнес-королевы и прочие. Понятно, людей ее возраста, путешествующих таким образом, мало.

Мне уже скучно! А до обеда еще целых три часа!

— В зоопарке время кормежки, — мрачно пробормотал Макс. — Интересно, кем их кормят?

— Общественным директором, если повезет. Откормленным и с подливкой. — Штефи с честным лицом смотрела прямо перед собой, когда они входили в обеденный зал. — Идиотский обычай.

— Сейчас, сейчас. — Макс вежливо кивнул пухлой даме, чей тридцатилетний облик противоречил тому факту, что ее официальный деловой костюм вышел из моды по меньшей мере столетие назад. — Добрый вечер, миссис Борозовски! Как вы сегодня?

— Прекрасно, мистер Фромм. — Ее слегка покачивало, будто она уже глотнула мартини. — А кто ваша подружка? Новый малек, или я сильно ошибаюсь?

— М-да. Позвольте представить, младший лейтенант Стефания Грейс, наш новый офицер, летный оператор. Прошу извинения, но считается дурным тоном называть стажеров мальками за пределами учебных академий, между прочим, лейтенант Грейс имеет ученую степень по релятивистской динамике и инженерии.

— О, прошу прощения! — К ее чести дама слегка покраснела.

— Все нормально. — Штефи выдавила улыбку и вздохнула свободней, когда Макс пошел сопроводить миссис Борозовски к столику. Нет, я не против опеки богатых бездельников, пусть даже и миссис Борозовски. А теперь, где тот столик, который мне полагается окружить заботой?

Ритуал, с точки зрения Штефи, совершенно фальшивый. Все каюты от «бизнес»-класса и выше находились на самообеспечении, и на хрен не нужны центральная кухня, сервировка, элитное меню и огромные временные затраты поваров-людей. Не следует забывать и линейных офицеров, которым требовалась куча разнообразной униформы для приема гостей при званом обеде.

С другой стороны, как обращал на это внимание командор Мартиндейл в кадровом училище, разница между пассажирами низших классов, проводящих время в холодном сне, и пассажирами «сибарит»-класса из роскошных апартаментов составляет примерно две тысячи экю за каждый день транзитного времени, плюс опыт. Любой обыватель имеет возможность перемещаться в состоянии холодного сна, но по балансу бухгалтерских отчетов для получения здоровой прибыли требуется баловать богатых идиотов и пары молодоженов, и в итоге любая пассажирская линия соответствующего назначения проявляет значительную изобретательность. Это включает в себя и обучение персонала этикету, пошив униформы для кормящих с ложечки, и всего чего угодно для превращения нудного вояжа в уникально запоминаемый опыт для высших слоев. Это подразумевает еженедельные банкеты, за исключением ночи в день отправления. «Мои, во всяком случае, не такие уроды, как домашние обезьяны Свена, с которыми ему приходится мириться, — подумала Штефи язвительно. — Будь я на его месте, клянусь, взбесилась бы…»

Хорошо хоть молодожены в основном заказывали еду в номера или сами готовили в пищевых фабрикаторах, но все равно Штефи продолжала сидеть во главе стола с двенадцатью в высшей степени доходными пассажирами — для ежедневных, двадцати четырех тысяч экю добавочной стоимости под итоговой линией счета, — вежливо улыбаться, кивая, представлять их друг другу, отвечать на их бессмысленные вопросы и держаться в соответствующей манере.

Штефи направилась к своему столику, ведомая прерывистым сигналом с обшлага ее парчового пиджака. Все пассажиры уже расселись по местам, но были достаточно воспитанны, чтобы встать при ее подходе.

— Садитесь, пожалуйста, — произнесла она, слегка улыбнувшись, когда ее кресло выдвинулось и убрало для нее ручки. Она кивнула пассажирам, некоторые ответили кивком или сказали «привет» или нечто подобное. Штефи не была уверена насчет девицы мрачного вида в намеренно разрезанном черном шнурованном топе и с прической, словно только что засунула пальцы в розетку, но три соответствующих друг другу типажа в одинаковых зеленых рубашках, два блондина и женщина с волосами соломенного цвета, выглядели так, словно готовы вскочить и отсалютовать ей. Толстуха, возможно банкирша, и ее долговязый компаньон-дистрофик проигнорировали Штефи, вероятно оскорбленные, что она вовсе не командир. Сморщенный же старикан секретарь, казалось, вообще не заметил ее, но это нормальная линия поведения. «Старый маразматик», — определила Штефи, списывая его со счетов. Любой богач, кто не мог выложить наличные для телеметрической перезагрузки «ВОЗРАСТ» и очистки, когда седеют волосы, не стоил внимания. Дама средних лет, виолончелистка с Японии, выглядела достаточно дружелюбной, но немного смущенной — ее переводчик не поддерживал беседу, — и оставалась пара молодоженов, которые, как и ожидалось, предпочли обслуживание в номере.

— Я, младший летный лейтенант Штефи Грейс, от имени «ВайтСтар» приветствую вас за столом первого ночного банкета на маршруте к Новому Дрездену. Если вы хотите ознакомиться с меню, ваши стюарды скоро его вам предоставят. Но я бы особо порекомендовала… — она глянула на обшлаг, — венерианское «Каберне Совиньон белое» как более подходящее для блюда из семги.

Вино было импортировано с огромными затратами из погребов Иштар Планицы для удовлетворения эго присутствующих на обеде стоимостью в двадцать четыре тысячи экю.

Во время подачи основного блюда все шло нормально, и Штефи с первым глотком проглотила антиалкогольную таблетку. Превосходная выдержка, если не упускать из вида тот факт, что это было редкое вино — реальная возможность напиться, — а не виноградный сок.

— Могу поинтересоваться, откуда вы? — спросила она у блондинки с квадратной челюстью, наполняя ее бокал. — Я, кажется, видела вас, но разговаривать не приходилось.

— Я Матильда из клада Тодт, дивизион шесть. А это мои клад-напарники Петер и Ганс, — ответила женщина, махнув рукой на двух молодых парней, сидевших по обе стороны от нее. «А они молодые?» — подумала Штефи: они смотрелись поразительно самоуверенными и прекрасно скоординированными. Обычно подобный тип грации не свойственен людям под шестьдесят, не имеющим практики боевых искусств. Большинство людей обычно находили способ экономичного передвижения, если их тела не успевали спикировать в дряхление среднего возраста до времени созревания, но эти выглядели продуктом жесткой тренировки, если, конечно, дело не в анаболических стероидах.

— Мы направляемся на Новый Порядок как члены молодежной просветительской миссии. — Она полусерьезно улыбнулась. — То есть мы стремимся раскрыть другим мирам преимущества РеМастирования и распространить среди них гармонию.

— Угу, а что такое быть РеМастированым? Вы готовы ответить на мой вопрос? Это нечто вроде клуба? — Штефи продолжала расспросы. Ведь они, в конце концов, оплачивали ее труд. Любопытство в отношении работодателей — мощный стимул.

— Это всё! — несдержанно воскликнула Матильда. Она явно увлеклась. — Это способ жизни. — Слегка смущенная, будто только что допустила серьезный промах, она закончила: — Это реализация потенциальных возможностей.

— Да, но… — Штефи от сосредоточенности сморщила лоб. Какого хрена я должна чувствовать себя так, словно на меня смотрят свысока? Надо плюнь на все. — А вы? — обратилась она к черноволосому ребенку. Если, конечно, ребенку; телосложение почти такое же, как и у нее, Штефи, между прочим.

— Ой, не трогайте меня. Сижу себе в уголке и подрываю свою юную печень. Не сомневаюсь, трастовый фонд заплатит.

Последнее предложение показалось каким-то неестественным, когда девочка встретилась взглядом со Штефи, и та поняла: «Что-то здесь не так».

— Постараемся не увлекаться спиртным, по крайней мере до подачи закусок, — легко выпорхнуло у Штефи. — Повторите ваше имя, пожалуйста.

— Среда, — тихо ответила — девушка? молодая женщина? на грани опьянения? — Так меня называют. А по пассажирской декларации Виктория Строуджер. Это мой идентификатор.

— Как вы предпочтете, — осторожно согласилась Штефи. Для начала подали маленькие сваренные медальоны из семги под белым соусом, очень нежные. Штефи сумела спровоцировать толстуху Фиону, хозяйку коммерческого банка, закатить хвалебную песнь достоинствам виртуально-курсовой валютной триангуляции между мирами, разделенными морем световых лет. По мнению Фионы, та обладала преимуществами перед методом каузально-сохраняемых средств конвертируемых фондов. В какой-то момент Штефи поняла, что эта лекция о значении кредитного контроля при путешествиях во времени странным образом привлекла внимание молодежной тройки из клада Тодт. Среда тем временем осиливала третий стакан вина с усмешкой решимости, напомнившей Штефи более пожилых и седых путешественников, встречавшихся ей прежде, — не настоящих алкоголиков, но людей одержимых демоном, которым требуется экзорцизм в наиболее болезненном состоянии, присущем спиртному самоувечью. Напиваться — самое простое в вояже, когда скука начинает терзать, — не очень хороший признак. И манера одеваться, пусть Штефи и сама не следовала стилю, демонстрировала, что Среда полагалась на талант импровизации, который следовало отметить биркой «не требуется в круизе».

Критическая ситуация сохранилась до самого десерта. Здесь Штефи допустила тактическую ошибку, поинтересовавшись у Матильды, что значит быть РеМастированным лично для нее.

— Это религия? Политическая доктрина? — Штефи была заинтригована репликой «это реализация потенциальных способностей» — и Матильда решилась прочесть лекцию.

— РеМастирование дает вам новую перспективу жизни, — с готовностью пояснила Матильда всем сидящим за столом. Петер и Ганс кивнули, признавая данную оценку. — Это способ жизни, обеспечивающий всю нашу деятельность, направленную к достижению величайшего добра. Но мы, однако, не рабы: ничего похожего на покорность упаднического и вырожденческого Дар эль Ислама. Мы свежи, свободны, сильны и с радостью подставляем плечи для великого труда во имя общего дела со стремлением построения светлого будущего, в котором все люди освободятся для использования личного потенциала, освободятся от тени антигуманного Эсхатона и оков суеверий ненаучного мышления.

Среда, до сих пор крутившая в пальцах ножку опустевшего фужера — Штефи осмотрительно ограничивала ее дозы после четвертого бокала, — поставила его на стол. Облизав палец, она начала медленно водить им по ободку.

— Клады РеМастированных организованы в дивизионы, их члены работают вместе. Мы растим детей наилучшим образом, со всей любовью и вниманием, которые воспитательный дом может передать им, и подыскиваем полезную и значимую работу, едва они повзрослеют настолько, чтобы испытывать потребность в цели и направлении. Мы прививаем им Мораль — не мораль слабака, а мораль сильного — и следим за их здоровьем; лучшие фенотипы подлежат возврату в общий фонд, чтобы взрастить следующий урожай. Мы не оставляем все на откуп природе. Как разумные существа, мы находимся над случайным выбором.

«Тр-р, тр-р», — слышался звук от пальца, водящего по ободу бокала.

— Мы сильные, здоровые и умные работники, не дегенеративный секондхенд или трутни…

Матильда смолкла, явно не замечая слегка шокированных взглядов банкирши и чиновника, и обернулась к Среде.

— Прекратите, — резко выкрикнула она.

— Скажите, а что случается с ненужными вам людьми? — вызывающе спросила Среда. — Тогда прекращу.

— Ничего… — Матильда оборвала себя на полуслове, глубоко вздохнула и нацелила кончик носа на Среду. — Изредка какое-нибудь планетарное правительство обращается к нам. Тогда мы посылаем советников для помощи и выработки наилучшего способа ведения дел с криминалитетом и упадническими фракциями. Вам этого не прекратить, детка. Пойду дальше и скажу: считаю вашу праздность скорее отклонением от нормы. — Она улыбнулась, обнажив блестящие зубы, как бы нивелируя внезапно нанесенный укол.

Среда ответила усмешкой, продолжая потирать ободок бокала. Японская виолончелистка выбрала момент и с улыбкой и кивком присоединилась к ней в порыве солидарности. Штефи посмотрела на Матильду. Если бы взгляды умели убивать, Среда уже валялась бы с дымящейся дырой в голове.

— Если вы не захватываете другие миры, — сказала Среда, слегка проглатывая слова, — с какого рожна люди желают к вам присоединяться? Я не могу утверждать, что много наслышана о концлагерях, но те, кто рассказывал мне о них, испытывали недобрые чувства. Вы не считаете, что массовые экзекуции и подневольный труд делают приобщение к РеМастированным таким же популярным, как бешенство? — Она улыбнулась Штефи в проблеске удовлетворения, исчезнувшем столь же быстро, как и появившемся. «Тр-р, тр-р», — продолжал движение палец.

— Там нет концлагерей, — ледяным голосом произнесла Матильда. — Наши враги распространяют ложные слухи. — Ее взор распростерся на всю длину стола, словно все попали под подозрение. — И, очевидно, некоторые дураки попали под их действие. — Она остановила взгляд на Среде. — Но повторять подобную клевету…

— Не желаете встретиться с таким… э-э… экс-обитателем? — Среда склонила голову набок. «Напилась как сапожник, — поняла Штефи с ощущением холода в желудке. — Черт возьми, как же я заполучила такую пьяную харю? Сейчас все улажу, но…» Последнего, чего ей еще не хватало, так это Матильды, тянущейся к горлу Среды через доску для резки сыра. Ни в коем случае, если Штефи хочет сохранить у остальных пассажиров «сибарит»-класса нормальное расположение духа.

— На корабле есть по меньшей мере один такой. Назовите его лжецом, почему нет?

— Полагаю, довольно об этом. — Штефи заставила себя улыбнуться. — Пора сменить тему, если не возражаете, — добавила она, предупреждающе посмотрев на Среду. Но девчонка была не в состоянии понять намек, даже если бы его передали ударом кувалды.

— Мне больше чем достаточно, — невнятно пробурчала Среда, сидя прямо, но не отрывая взгляда от Матильды. «Напоминают двух неподравшихся кошек», — поняла Штефи, размышляя, следует ли разнимать их. Учитывая, что Матильда даже отдаленно не выглядела выпившей, а Среда смотрелась так, будто набралась настолько, чтобы заметить, что строение РеМастированной женщины напоминает северный конец развернутого на юг штурмового вертолета, с мускулами там, где у остальных мозги.

— Меня тошнит от этого вздора. Вот мы сидим здесь. — Среда неопределенно обвела рукой обеденный зал и удивленно моргнула. — Устроились за столом, когда внизу, в низшем классе для беженцев, дети… дети…

Штефи оказалась на ногах за секунду до того, как поняла, что приняла решение. Спина Среды была твердой как сталь, когда Штефи обняла ее одной рукой.

— Пойдемте, — мягко проговорила Штефи. — Пойдемте со мной. Вы правы, вам не следует здесь оставаться. Положитесь на меня, я все улажу. Удержитесь на ногах?

На момент в ней окрепла уверенность, что это не сработает, но секунду спустя Среда заставила себя подняться. Она покачивалась, вцепившись в поддерживающую ее руку Штефи.

— Пойдемте, пойдемте со мной. Все делаете хорошо. — Штефи повела Среду к ближайшей двери, едва замечая каменный взгляд РеМастированной, сверлящий ее… или Среду? — Пойдемте. — И золотому галуну на обшлаге: — Стол шесть, кто-нибудь, прикройте меня, пожалуйста. Отвожу плохо почувствовавшего себя пассажира в каюту.

Едва они прошли в дверь, как Среда попыталась вырваться. Штефи не отпустила ее.

— Нет, мадам должна… — О черт! Штефи изменила захват и подтолкнула Среду к пальме, где девица уверенно склонилась вперед. Но тут же Среда подтвердила, что скроена из крепкого материала, глубокими икающими вдохами она медленно обрела контроль над своим желудком.

— Стол шесть. Есть кто-нибудь? — пробормотала Среда в манжет. — У меня проблема. Кто поможет?

Голос в ухе:

— Эй, Штефи. Я попросил Макса прикрыть тебя. Как думаешь, надолго?

Штефи посмотрела на девицу, согнувшуюся над ободом кадки, и скривилась.

— Похоже, не успеваю запрыгнуть в последний вагон.

— Ладно, понятно. Банкет под контролем.

Штефи выпрямилась одновременно со Средой, с закрытыми глазами прислонившейся к стене.

— Пойдемте. Какой ваш номер? — Штефи сверилась с гостевым списком, тоже информативно загруженным в обшлаг. — Давайте я отведу вас.

Среда шла покорно, с заплетающимися, словно независимыми друг от друга ногами, как у марионетки со слишком растянутыми веревочками.

— Лживая сука, — тихо пробормотала она, пока Штефи грузила ее в ближайший лифт. — Лживая. Насквозь.

— А вы не слишком много пили, а? — отважилась спросить Штефи. Да, похмелье ждет грандиозное, с антипохмелином или без!

— Нет, дело не в алкоголе. Не хотелось быть там, но не могу оставаться одна.

Орел — она сентиментальна, решка — обычный депресняк. Зуб даю, ей нужно с кем-то поговорить.

Штефи нажала вызов палубы А и сосредоточилась на сохранении девицей равновесия при проходе через приливные зоны между электрогравитационными кольцами в фюзеляже.

— Есть причина?

— Мама, папа и Джерм. Лживая сука! — Почти звериный рык.

«Я права, — без удовлетворения поняла Штефи. — Вовремя ее увела».

— Они мертвы, я — нет. — Лицо Среды — картина страдания. — Сраная. РеМастированная брехунья.

— Мертвы? Кто? Ваша семья?

В ответ — звук между всхлипом и фырканьем.

— А кто, по-вашему?

Лифт остановился. Створки распахнулись напротив почти неразличимой двери номера. Штефи передала сигнал со своего контрольного дубликата, и дверь открылась. Среда запомнила путь по ступенькам. В течение нескольких секунд Штефи раздумывала, не оставить ли ее, потом вздохнула и вошла в каюту.

— Ваши родители умерли? Поэтому вы не хотите оставаться одна?

Среда развернулась, слезы текли по щекам. Непонятно, но ее стильный макияж не сошел. Хроматофоры, внедренные в кожу?

— Прошло два дня, — выговорила она, пошатываясь, — как их убили.

— Убили…

— У… Рядом с… — Тут ее желудок не выдержал, и девица рванула в ванную в позе средней между управляемым падением и спринтерским стартом. Штефи ждала снаружи, прислушиваясь, как ее тошнит, погруженная в размышления. Убили? Ну-ну, как интересно…

Было 03:00 дневной смены цикла, вскоре перед первым прыжком звездолета от точки А до точки А' через пару парсеков в плоскости пространства-времени. Одежда мятым комом валялась на полу. Потолок настроил оттенки красно-черного, тоннели теплого темного света омывали комнату.

Среда устало потерла лоб. Анаболики и пилюли из вытяжки крысиной печени сняли основные симптомы похмелья, а пара литров воды, которые девушка методично вливала в себя, начали борьбу с обезвоживанием, но остальное — стыд, тревога и смущение — не так подвластно химической профилактике.

— Я задница, — пробормотала Среда, сгибаясь. Она снова вернулась в ванную. — Глупая, мерзкая и тупая. — Она задумчиво смотрела на ванную. — Положим, я всегда могу утопиться. Или вскрыть вены. Или что-нибудь подобное. Пусть засранцы выиграют. — Она подмигнула стене-зеркалу. — Я в замешательстве.

Отражение смотрело на нее, черноглазая трагическая беспризорница с крысиным гнездом черных волос и губами цвета как у утопленницы. Маленькие груди и тонкие бедра, запястья еще тоньше, а руки и ноги слишком длинные. Среда стояла и разглядывала себя. Мозг устал от напряжения прошедших ночей. Что Блеу нашел во мне? Сейчас не выяснишь. Может, спросить, когда появится возможность…

Теперь же она осталась совсем одна, в большей изоляции, чем когда-либо. Я пустота вакуума. По пути в спальню, она обратила внимание на мигающий огонек на письменном столе. Лучше чем-нибудь заняться, чем бесцельно бродить по номеру. Надо разобраться с журналом записей.

— Корабль! — громко выкрикнула она. — Что значит этот сигнал?

— Голосовое послание, — мягко ответил корабль. — Запись голосовой почты ведется во время сна гостей, если нет отказа в приеме. Желаете обзор почты?

Среда кивнула, фыркнув на собственную дурость.

— Да.

— Сообщение получено 36 минут назад. От: Фрэнк Джонсон. «Привет, Среда. Полагаю, вы спите. Нужно было сверить время — у меня жуткие часы. Слушайте, очерк вышел — отпад. Извините, пропустил ужин, но эти общественные посиделки мне по барабану. Звякните, если захотите навестить какой-нибудь бар. Пока».

— Корабль, Фрэнк Джонсон еще не спит?

— Фрэнк Джонсон не спит и доступен для вызова, — ответила сеть взаимосвязи.

Внезапно для нее стало очень важным, что кто-то кроме нее проводит бессонные безумные часы.

— Голосовой вызов Фрэнку Джонсону. Короткая пауза.

— Алло? — Удивление в голосе.

— Фрэнк?

— Привет, Среда. Что случилось?

— Нет, ничего, — устало проговорила она. — Просто не спится. Дурные мысли. Вы упомянули бар. А это не очень поздно для вас?

Пауза.

— Нет, не очень. Хотите увидеться? Ответная пауза.

— Да, если вы не против.

— Мы можем встретиться в…

— А вы не смогли бы прийти ко мне? — внезапно спросила она. — Неохота выходить.

— М-да. — Голос удивленный. — Ладно, буду примерно минут через десять.

Среда прервала связь. «Боги и черти! — Она посмотрела на разбросанные шмотки, внезапно осознав, что совершенно раздета и как это должно выглядеть. — Проклятье!» Она вскочила и подобрала легинсы и топ. На секунду задумалась и обернула вокруг талии саронг, настроила куртку на многослойную шнуровку, запихнула остальные шмотки в шкаф — позже разберется — и подбежала к ванной настроить освещение. Мои волосы! Вместо прически — кавардак. Ну и хрен с ними. Я ведь не собираюсь затаскивать его в постель, не так ли? Она показала зеркалу язык и принялась копаться в баре со спиртным в углу комнаты.

Фрэнк пришел с сумкой. Опустив ее на ковер, ошарашенно осматривался.

— Номер оплатили ваши друзья, но это же бред, — громко заявил он.

— Точно? — Среда ухмыльнулась и подавила зевок.

— Полагаю, да. — Он подтолкнул сумку ногой. — Вы сказали, вам не хочется выходить, так я прикупил кое-что на случай… — Внезапно он засмущался.

— Прекрасно. — Она взяла его за руку и потащила к огромному дивану, занимавшему всю стену гостиной. — Что у вас там?

Он вытащил бутылку.

— Самбука. С Боливара. И, посмотрим, настоящий напиток со Спейсайда. Это на Старой Земле, знаете ли. А это — омерзительный шоколадный ликер откуда-то, о чем меньше говоришь, тем лучше. Стаканы есть?

— Ну. — Она пошла к бару и вернулась со стаканом и бутылкой сока. Села, скрестив ноги, на диване с другой стороны и налила себе стакан ликера, предпочитая не замечать насмешливое содрогание Фрэнка. — Вас не было на обеде.

— Этот показушный официальный банкет придурков не для меня, — заявил он. — Перевозчики заставляют думать богатеньких пассажиров, что те получают дорогостоящее обслуживание — значительно более дорогое, чем пассажиры, законсервированные в низших классах. Полагаю, если заниматься бизнесом, подобным путем можно установить множество контактов, но в большинстве случаев тот тип людей, которых мне хотелось бы убедить в своей правоте во время приема пищи, не путешествует лайнерами. — Он внимательно посмотрел на нее. — Наслаждаетесь собой?

Она едва не приняла вопрос за чистую монету, несмотря на тон, предполагающий иронию.

— Меня едва не вырвало в кадку, после того как я выставила себя дурой. — Она моргнула. — Хотя та сволочь напрашивалась на неприятность.

— Кто? — Фрэнк поднял стакан: — Ваше здоровье.

— Выпьем. Дрянная ядовитая сучка вещала, сколь замечательны РеМастированные… — Среда умолкла. Фрэнк выглядел пораженным. — Я что-то не так сказала?

— Она блондинка с татуировкой на выбритой половине головы?

Среда всматривалась в него сквозь дымку эмоциональных противоречий.

— Да, — подтвердила она. — А что? Фрэнк стукнул стаканом о крышку стола.

— Вас могли убить, — заявил он взволнованно.

— Вы… — Она склонилась к нему. — Вы говорили, они направляются на Новый Порядок. Концлагеря, тайная полиция. Вы считаете их опасными и здесь?

— Они опасны везде. — Фрэнк выпрямился и снова взял стакан, сделал большой глоток и закашлялся. — Никогда, никогда, не жмите на кнопку «РеМастированные». Пожалуйста. Скажите, вам не хочется повторить такое снова?

— Я напилась. — Среда вспыхнула: Фрэнк явно проявлял непосредственную заботу, прорывающуюся через пелену волнения. — Нет, я не сумасшедшая.

— Не сумасшедшая. — Он рывком откинулся назад. — И поэтому вы опасаетесь выходить из номера?

— Нет. Да. — Она разглядывала Фрэнка, размышляя, с чего вдруг доверилась ему. Одна с гориллой ночью, и он еще думает, не сумасшедшая ли я? — Не знаю. А должна опасаться?

— Всегда следует осознавать причины своих поступков, — серьезно заявил Фрэнк. — Приглашение незнакомца на ночную выпивку, например. — Он поднял бутылку с ликером. — Хотите, налью? Или мне отвалить прежде, чем мы оба завтра закончим похмельем?

Среда протянула ему свой стакан.

— Оставайтесь, — импульсивно проговорила она. — Мне спокойней, когда вы рядом. Но не хочу спать тем не менее. — Легкая улыбка тронула утолки ее губ. — Вы считаете меня сумасшедшей?

С течением дней скука прошла. Среда оставалась в своей каюте, используя обширную корабельную игротеку, но большинство онлайновых игроков были довольно старыми, они забыли о стратегии куда больше, чем знала вся спортивная команда «Магны». Спустя какое-то время Среда впервые рискнула поискать, нет ли здесь действительно чего-нибудь такого, в чем можно пойти с Фрэнком в бар, где реально познакомиться со свежевыращенными при нулевой силе тяжести морепродуктами и крепкими напитками. Затем она провела немного времени со Штефи, которая второпях представила ее своему другу, клоуну Свену, и с извинениями удалилась. Свен, как оказалось, знал Фрэнка: корабль — мирок маленький.

— Итак, какой смысл в разрисовке лица? — поинтересовалась она у Свенгали как-то далеко за полдень.

Клоун задумчиво нахмурился.

— Думаю, карикатура. Пародия. Игра на невербальных коммуникационных сигналах, да? Если виртуально, я олицетворение гомункулоподобных головы и тела, яркий синий нос и огромные подведенные глазищи. Но на самом деле это не так, и я не жертва пластической хирургии. Довольствуюсь программируемой краской. Поразительно, как она может влиять на восприятие людей. Вы бы действительно удивились.

— Возможно. — Среда глотнула из стакана флуоресцентную зелень с красной пеной крепкого пива и указала на его куртку. — Но двойной шов…

— …не оставляет места для любых фокусов, да? — продолжил за нее Свен и вздохнул.

— Да, — согласилась Среда, и клоун скроил свирепое лицо. — Вы очень хороши. — Она старалась говорить примирительно. — И плата большая?

— Плата… — начал Свенгали, но прервал сам себя: — Ну, достаточно обо мне. Почему бы ради разнообразия не поговорить о вас.

— У-у. Так просто вам не сорваться с крючка, — усмехнулась Среда.

— Да, становится трудновато, когда публика достаточно стара, чтобы заглядывать за зеркало. Брюзжание…

— Что?

Свенгали быстро дотянулся до ее головы и отнял руку, показывая зажатую в пальцах бабочку, машущую бело-голубыми крылышками…

— Сейчас слышите меня лучше? Или, дорогуша, я просто разомкнул ваш мозг? — Задумчиво поглядев на бабочку, он дунул на нее, и та превратилась в беленькую мышку.

— О-о, — саркастически заметила Среда. — Это действительно убедительно.

— Действительно? Дайте вашу руку.

Среда немного нехотя протянула ладонь, и Свенгали посадил на нее мышку.

— Эй, она же настоящая!

Напуганная мышка продемонстрировала свою неподдельность высокоточным испражнением ослабшего мочевого пузыря.

— Ик, это…

— Да. — Прежде чем она сумела сбросить мыша, Свенгали приподнял зверушку за хвостик и спрятал в сжатых ладонях. Потом разжал их, и оттуда снова выпорхнула бабочка.

— Ого. — Среда дважды хватательным движением сжимала пальцы и, посмотрев на ладошку, нахмурилась. — Ох, извините.

— Займитесь собой, — великодушно предложил Свенгали, откидываясь в кресле, когда она поспешно встала и поторопилась скрыться в туалете. Его улыбка стала шире. — Возвращайтесь, — приказал он пространству перед собой. — Домой, на базу.

Бабочка/мышь — робот, аккуратно спрятанный в маленькую коробочку, оказался в кармане Свена еще до возвращения Среды.

— А вы расскажете, как это делается?

— Нет.

— Законник!

— Я — нет. — Свенгали упрямо скрестил руки. — Лучше вы расскажите мне, как вы делаете так?

— Что, это? — Лицо девушки прошло перемену цветов от бирюзового до небесно-голубого.

— Да. Классно.

— Программируемые косметические хроматофоры. — Лицо обрело привычный цвет, за исключением рубинового оттенка губ и полуночной синевы век. — Я инсталлировала их, когда мы перебрались на «Магну».

— Угу. Хотите пройтись? — спросил Свенгали, обратив внимание на ее почти пустой стакан.

— М-м-м. — Она посмотрела на него и снова усмехнулась. — Стараетесь не позволить мне напиться?

— Моя работа приглядывать за пассажирами и не давать набивать карманы корабельному лазарету. Мы можем вернуться позже и догнаться.

— Ладно. — Среда встала. — Куда?

— Понятия не имею, — беспечно ответил клоун. — Просто погуляем. Вы еще не изучали корабль?

Ее улыбка стала шире.

— Можно сказать и так.

«Боже, а она сообразительна, — подумал про себя Свен. — Если войдет во вкус, сможет преуспеть даже в моей области».

— Вы правы, эта работа оплачивается недостаточно, — проворчал он. — Мне положено поддерживать веселье в вас, но не веселить себя. Необходимо определить возрастное восприятие клиентуры. Все вы большие дети.

Они уже вышли в коридор, сравнимый с пассажем высококлассного отеля, со звукопоглощающим ковровым покрытием, богатыми резными деревянными панелями и отраженным светом на бессмысленных абстракциях художественных инсталляций через каждые несколько метров.

— Девять дней. Ненавижу задумываться о том, чего вам захочется, когда заскучаете.

— Я смогу сдержаться. — Среда спрятала кисти рук в длинные и тщательно расшитые обшлага куртки. — Правда, не везде. Стандарты законов различаются.

— Да, да. Если бы вы родились на Новой Республике, то уже были бы замужем и имели троих-четверых детей, но сие не означало бы статус независимого взрослого. Мне положено не нянчится с вами, а оберегать от скуки. Составная часть услуги. Могу спросить, что вы станете делать, когда захотите дешевого развлечения, если вопрос, конечно, не деликатный?

— Много чего, — беззаботно ответила она и прищурила один глаз. — Но, думаю, что вам хочется знать подробности. Что-то подсказывает мне, я — не ваш типаж.

— Шумная гулянка. Как перспектива, сестренка? — Свенгали провел ее в боковой проход, потом через дверь — в конференц-зал, а затем, миновав комнату — дубликат аварийного шлюза, — в другой проход. — Более уместная для мальчиков. — Он скорчил смешную гримасу. — Ну а серьезно. Чем намерены заняться, когда затоскуете?

— Я мастер по катанию на лифтах. Лазанью по вакуумным тоннелям тоже. Занималась тай-чи, но бросила. И читаю шпионские триллеры. — Она осмотрелась. — Мы уже не в пассажирской зоне, да?

Ни ковров, ни художественных конструкций — широкие металлические двери, плоский потолок, испускающий яркий свет.

— Нет, в одном из служебных проходов. — Свенгали был разочарован столь малым удивлением, но тем не менее решил продолжить. — Они связывают все общественные территории. Вот один из лифтов команды. Они все бескабельные. Это герметичные самоходные средства передвижения по тоннелям, и по желанию способны менять направления. Не пытайтесь кататься на этих машинах — слишком опасно. А тут, — он указал на неприметную узкую полуметровой высоты дверцу, словно для гномика, — служебный вход в пассажирский люкс. Заперт, если номер занят, используется роботизированной обслугой в отсутствие пассажиров.

— Роботами? Вроде служанок-андроидов?

— Кто, вы думаете, стелет вам постель? — Свенгали шел по проходу. — И помещения, и мебель спроектированы в расчете на людей. Можно, конечно, установить нечто вроде промышленной мини-фабрики в каждой каюте или даже все изготовить из структурированного материала, но многие люди нервничают, находясь рядом с умным материалом, да и иметь обслугу на троллеях дешевле, чем обеспечивать оборудованием каждую каюту.

— Угу. Так вы говорите, на корабле все взаимосвязано? При помощи старомодных дверей, проходов и каналов? —

Она так широко распахнула глаза, что Свен решил: подобное может означать лишь сарказм.

— Если конструкция функционирует только с разумоподобными системами, обязательно случится какая-нибудь хрень — по пятнадцатому следствию закона Мэрфи. Этот корабль предполагает возможность возвращения домой при пилотировании экипажем, состоящим из людей, знаете ли. Отчасти за это пассажиры и платят.

Боковая дверь выходила на винтовую лестницу, ажурные ступеньки из почти просвечивающего аэрогеля уходили в тусклый голубой туман в обоих направлениях.

— Вверх или вниз, леди?

— Сперва вверх.

— Вы понимаете, у нас есть такая возможность лишь потому, что у меня жетон, — заметил Свенгали при подъеме. У девчонки длинные ноги, и она в хорошей форме. Ему приходилось буквально проталкивать себя, чтобы оставаться впереди.

— Предполагаю. — Она издала звук, похожий на смешок. — Это клево. А для чего те кишки?

Он посмотрел на ее палец, указывающий на перистальтические шланги в углублениях вдоль лестницы.

— Наверно, отвод полужидких отходов. Этот лестничный колодец можно переконфигурировать в тоннель при сбое основной гравитации.

— Есть вероятность?

— Возможно. — Он поднялся еще немного. — Разве вас, взбирающуюся по внутренней лестнице, беспокоит, что это, по сути, небоскреб, на верху которого установлена статистически равновесная камера, содержащая сингулярность черной дыры весом в двадцать миллиардов тонн?

— Допускаю. — Она перевела дыхание. — Если с ним что-то случится, то столь быстро, что не стоит даже волноваться.

— Наверно. — Он помолчал. — Вот почему все члены команды — не я, со своим Досугом и Развлечениями, а черная банда, инженерный оперативный отдел, — всегда рядом. В случае неприятностей им придется импровизировать.

— Не совсем то утешение, о котором хотелось бы знать. — Еще больший сарказм от Среды.

А ему как с гуся вода.

— Мы пришли.

— Куда? — Она уставилась поверх его плеча на непримечательную, обычного вида дверь.

— Здесь, — самодовольно ухмыльнулся клоун, — вход за кулисы театра живого действия на палубе С. Желаете посмотреть представление? Или, может, театральный бар?

— Ух ты, — усмехнулась Среда. — Иду в клоуны! Свенгали приглашающим жестом вручил ей красный нос.

И они вошли.