Железный рассвет

СПЛОШНАЯ КЛОУНАДА

Франц оказался в западне.

Как-то давно он слышал историю о диких животных — уже забыл, каких именно, — которые, попав в капкан, отгрызают себе лапу, чтобы освободиться. Это был красивый миф, но явно фальшивый, ибо когда приходиться с подобным сталкиваться, когда зажат стальными челюстями дилеммы, учишься жить с тем, что получил.

Хойст вынырнула из глубин Директората как прожорливая черная вдова27 и отняла Эрику, угрожая Францу отравленным кубком своего жадного желания. Его собственная жизнь стала подарком: я не ждал такого. Он сделал так, как она просила, и она не солгала — не откусила ему голову и со вкусом не обгрызла пульсирующий пенек шеи, удовлетворив свое желание. Хотя уколы его пойманной совести ощущались почти физически. Багаж Хойст содержал почти пятидесятиграммовый алмаз памяти, загруженный душами и геномами всех из сети U.Скотта, не прошедших чистку. Каждое утро Франц просыпался с бешено стучащим сердцем, задыхаясь от понимания, что сам ходит по краю кипящего кратера. Знание, что смерть от рук Хойст может наступить в любой момент и он проснется со своей любимой и еще с неисчислимыми миллиардами в симуляционных пространствах будущего бога, не утешало. Создание будущего бога означало уничтожение Врага, но…

Любовь заменила религию. Франц и Эрика стали двумя сторонами одной монеты, которую они подбрасывали среди смертных несколько лет. И он потерял уверенность в том, во что прежде верил. Идея будущего бога отняла у него право на ошибку и сделала пресмыкающимся. Это служило предзнаменованием: когда РеМастированные наконец уничтожат Эсхатона и начнут исполнение своей монументальной задачи переосуществления, созданное ими в собственном образе божество вряд ли будет милосердным и великодушным. Возможно, лучше умереть необратимой смертью, чем встретить свою частицу в коллективном сознании в завершающей точке в конце времён. Но чем больше он обдумывал это, тем больше находил, что не готов предстать перед неприятным выбором: отгрызть лапу собственной совести и спастись или позволить черной вдове наказать его самым отвратительным способом.

Как бы то ни было, вечером первого дня полета, за час до первого прыжка, он ползал на коленях по полу каюты «королевского» класса Поршии вместе с Марксом, помогая тому заряжать кассету портативного гранатомета с полным гашением отдачи, пока Самов и Матильда вооружались всякой всячиной. «Нам действительно нужно это делать? — терзался он сомнениями, глядя на приземистый контейнер. — Она реально намерена на это пойти?»

Идея дезориентировала. Франц в своих самых оптимистических мечтах представлял, как они с Эрикой сумели бы достичь цели: возможно, смогли бы оказаться вне стальной решимости расы РеМастированных, не творить историю, бежать, спрятаться и найти отдаленный мир, жить, работать и не отказывать себе в странном извращении, называемом любовью, умереть навечно и превратиться в прах и никогда не представать перед злобным взглядом всеведущего завершенного дитя. Но бегство — лишь жестокая иллюзия, такая же, как свобода или любовь. Жестокая иллюзия — все, кроме стальной закалки РеМастированных.

Франц вставил снаряд в коробчатый магазин, поднял другой и поместил его сверху. Заряд был размером с большой палец, носовая часть блестела сенсорами, из хвостовой торчали крошечные сопла твердотопливных ракет. Один выстрел — одна смерть. Всякий раз, запихивая патрон в магазин, он чувствовал, как внутри него что-то сжимается, и вспоминал Джамиля, втыкающего втулки в затылок Эрики, превращая ее в этакое мясо, чтобы возложить на алтарь будущего бога. Убить всех, бог узнает каждого, нынешний бог умрет: мы должны стать новыми богами.

— Полный, — сказал он, передавая магазин Марксу.

— Для этого достаточно. — Маркс осторожно отложил в сторону один из ручных пулеметов и пачку магазинов. — Хорошо, еще один. Поторопись, у нас всего час на подготовку.

— И так спешу. — Руки Франца летали. — Никто так и не сказал о моей роли во время акции.

— Может, босс еще не решила, нужен ли ты для этого живой.

Франц постарался никак не отреагировать на ядовитое замечание Маркса. Вполне возможно, это тест, и любой признак слабости определит исход.

— Я подчиняюсь и тружусь для будущего бога, — ответил он ровно, склонясь над ящиком с боеприпасами. — Хм. Заряд мощности на одном слабый. Наверное, давнишний.

Большие управляемые противопехотные снаряды требовали трехкратной силовой подпитки, пока хранились на стеллажах: огромнейшим недостатком этого мощного оружия было сохранение заряда.

— Староват. Тем не менее мы их используем. Очень скоро.

«Я готов их предать, — говорил Франц себе. — Нужно сообщить о происходящем капитану». Правда, ему неизвестно, кто еще в деле. Он знал только о команде Поршии и группе Матильды. Могут быть и другие. Кроме того, в случае моей измены — Эрика умрет навсегда или будет обречена на воскрешение под враждебным испытующим взглядом сурового бога. Даже если он запустит руку в мешок с душами, который Поршия везет Селекционерам, у него нет простого способа сохранить разум Эрики и позволить себе в одиночку вырастить ей новое тело. Это привилегированная технология Директората, жестко контролируемая Селекционерами для их собственных целей, очень дорогая и очень редкая за пределами владений РеМастированных. И если Хойст говорит правду — есть вещи похуже, чем быть рабом депсека. Много хуже.

— А, Франц. — Мягкий голос за спиной.

Он заставил себя сосредоточиться на собственных руках: поднять — положить, поднять — положить. «Она ничего не имеет в виду», — подумал он.

— Пойдемте со мной. У меня есть для вас работенка.

Он осознал, что уже стоит на ногах, безо всяких эмоций, словно лунатик.

— Я готов.

— Вижу. — Хойст кивнула в сторону своей комнаты. — Туда.

Франц вошел, и Хойст открыла дверь того, что он принял за шкаф. Так и есть: несомненно, шкаф. Внутри — стул с ремнями у подлокотников и передних ножек.

— Что это? — спросил он. Сердце оборвалось.

— Простая работенка для вас. — Хойст улыбнулась. — Я изучаю ваш любовный феномен, а он имеет некоторые интересные приложения. — Улыбка погасла. — Как жаль, что мы не можем применить наш метод к пассажирам, пока не захватим девчонку, потом сделаем ее марионеткой, и она будет нам подчиняться. — Она покачала головой. — Но кто бы за ней ни стоял, почти наверняка он принимает меры предосторожности. Поэтому нам придется прибегнуть к старомодному способу.

— Старо… — Франц замер. — Что вы имеете в виду? Хойст вынула блокнот и нажала клавишу. Завращалась видеопетля, пару секунд показывая цель, отводя прочих за пределы экрана.

— Его. Даю вам Маркса и Луну. Пока исполняется Компетентный План, вы отправитесь в его каюту и приведете мне. В целости и сохранности в пределах возможного. Хочу получить козырь.

— Хм. — Франц пожал плечами. — А не проще заставить ее силой?

— Это и есть сила определенного вида. — Хойст ухмыльнулась. — Разве вы не признаете такую? — Ухмылка исчезла. — Она обладает навыками ускользать от поимки, Франц, Кергелен был не совсем неаккуратен: он столкнулся с опытным соперником. Я читала полевые файлы U.Скотта, подготовленные черновые расшифровки, а не бодягу, которой он всех пичкал. От меня она не увернется.

— А какова моя задача? — робко поинтересовался Франц.

— Просто схватить его и притащить сюда, пока я занимаюсь остальным кораблем. Если он согласится сотрудничать, то и ему и девчонке — обоим — будет позволено жить. Это правда, а не выдумка. Хотя и их, и прочих пассажиров по прибытии на Новый Порядок передадут на РеМастирование.

— Усвоил. — Франц нахмурился. Она намерена РеМаетирововать всех на корабле? Не планирует ли она его исчезновение? — Что-нибудь еще?

— Да. — Хойст склонялась все ниже, пока он не почувствовал щекой ее дыхание. — Это твоя работа номер один. Организую другую, после стыковки со станцией одиннадцать. Это должно быть забавно! — Она похлопала Франца по спине. — Бодрее. Всего три недели — и мы дома. Потом, если станешь хорошо себя вести, подумаем о возвращении твоей игрушки.

Штефи с трудом подавила зевок, едва погрузившись в кресло в обеденном зале. Слишком длинная смена, проведенная вместе с Рашелью в сосредоточенном изучении персональных перемещений, оставила ей затуманенный взгляд и желание придушить некоторых наиболее настойчивых туристов. Десять минут, чтобы освежиться, затем сидеть во главе стола в течение трех-четырех часов, чтобы умасливать разросшееся эго большинства бестолковых пассажиров из дорогих кают, было глазурью, которая не требовалась ее пирогу. «Но это лучше, чем оставаться вне расследования», — говорила она себе. Может, она нормально проведет время с Максом после; он сидел в другом конце зала, с высокомерным видом, но учтивый — любимый образ всякого старшего офицера. Ему тоже нужно было выпустить пар.

— Не возражаете, если присоединюсь к вам?

Она огляделась по сторонам. Это Мартин, правая рука дипломата-агента.

— Конечно. — Она слабо улыбнулась, соблюдая приличия. Сидевшая ближе всех японка средних лет ответила ей, очевидно приняв улыбку на свой счет и спровоцировав обмен вежливыми кивками. В то же время расположившийся слева Мартин лениво просматривал меню. Штефи оглядела стол. Места заняты наполовину. Беспокойная девица, видимо, ела у себя в номере. И эта неприятная группа студентов по культурному обмену с Тонто. «Уродское прикрытие, — подумала она. — Даже слепой идиот заметит в них больше. Разве что кроме банкирши».

— Как прошел сегодняшний день? — тихо поинтересовалась она, кода стюарды убрали пустые суповые тарелки. — Видели вашу жену? Она все еще работает?

— Вероятно. — Мартин дернул плечом и коснулся пальцем переносицы. — Когда она кого-то разыскивает, то имеет склонность к излишнему усердию. Если во что-то вонзает зубы, то уже не выпускает. Говорил ей, отдохни немного, и станешь работать эффективней, но… Я же провел весь день, опрашивая туристов. Из-за чего заработал головную боль.

— С пользой?

— По большей части нет.

«Обманщик, — подумала она, напрягаясь. — Что ты скрываешь?»

Светильники, окаймляющие арочные ниши со скульптурами вдоль стен, насторожили ее помигиванием.

— Извините. — Штефи подняла левую руку и настойчиво завертела кольца интерфейса, настраиваясь на командный канал. Свет на корабле никогда не мигал без причины, особенно на таком шикарном лайнере с многократно дублированными силовыми цепями. Штефи не ощущала никакой вибрации, но это еще ничего не значило. У корабельных генераторов, сворачивающих пространство, хватало энергии для устойчивого удержания ускорения в 30 g и поглощения любого импульса, если он недостаточно силен, чтобы стать причиной серьезного структурного повреждения.

— Мостик, ответь, вызывает Грейс. Мостик… — Она нахмурилась. — Странно.

Она посмотрела на Макса. Тот встал, разворачиваясь, чтобы сойти с приподнятой платформы, на которой стоял стол. Он перехватил ее взгляд, указал подбородком в сторону главного выхода и широкими шагами направился к нему. Штефи обратила внимание на стюардов, благоразумно прервавших исполнение своих обязанностей и исчезающих в направлении травмопунктов.

Она догнала Макса за два метра до выхода в холл.

— Мостик не отвечает.

— Знаю. — Макс открыл непомеченную боковую дверь. — Ближайший аварийный шкаф, а, вот он. — Он дернул за черно-желтую ручку, вытянул ящик и вручил Штефи сумку первой помощи — дыхательный шлем, перчатки, набор инструментов, робот первой помощи. — Не отзываются. — Он задумался. — Момент…

— Уже. — Штефи держала раскрытый планшет напротив стены и пыталась вывести схему контроля повреждений корабля. — Черт, почему так медленно? — Она ткнула в локальный диагностический пульт. — Нет частот! Нарушение корабельной связи.

— У нас есть свет, воздух и гравитация. — Он смотрел задумчиво. — Но нет информации. Послушай, может, просто повреждение основной сети? Релятивисты не должны приступать к прыжку еще в течение получаса, поэтому, возможно, и неплохо, что все сидят тихо и на своих местах. Тебя это не касается, и я хочу, чтобы ты вернулась в обеденный зал и присматривала за пассажирами. Передавай любые распоряжения, которые услышишь, держи ухо востро и постарайся без необходимости не ввязываться в неприятности. Я возьму с собой нескольких стюардов и пойду выяснять, что случилось. Сперва на мостик, потом в машинное отделение, если мостик вышел из строя… Ты же скажешь пассажирам, что все под контролем, линейная группа разбирается, и в свое время будет объявление. Справишься?

— Сделаю все возможное.

Штефи направилась в пассажирский коридор, едва взглянув, как он подзывает рукой кого-то из команды, появившегося из сервисной зоны.

— Эй, вы! У меня для вас есть работенка…

На первый взгляд в обеденном зале все казалось под контролем. Пассажиры, занятые разговорами, не замечали ничего необычного. Спасибочки… На мгновение Штефи решила оставить их в неведении, но как только кто-нибудь из них попытается проверить свою электронную почту или связаться с приятелями, то сразу поймет: что-то происходит. Она ступила на платформу, поддерживающую ее высокий столик.

— Прошу прощения, леди и джентльмены, можно отвлечь ваше внимание?

На нее воззрились удивленные глаза.

— Кто-то из вас мог заметить небольшую техническую аномалию в последние несколько минут. Мне бы хотелось уверить вас, инженерная группа работает и нет ничего опасного…

Лампы на мгновение мигнули и погасли. Из углов зала выехали два скрытых экрана, и свет загорелся снова. Тут же раздался странный голос с холодной и сдержанной интонацией.

— Мы с сожалением сообщаем вам, что у нас возникла небольшая проблема с энергетическим и управляющими центрами. Причин для беспокойства нет. Все под контролем, но мы отклонимся от основного направления на Новую Прагу к ближайшему порту. Линии «ВайтСтар» заявляют о своевременной компенсации за причиненное неудобство. Между тем мы будем признательны, если вы разойдетесь по своим каютам и останетесь там до особого объявления. Как только пассажирская сеть взаимосвязи будет восстановлена, вы сможете пообщаться с любым из членов нашей команды. Мы здесь, чтобы помочь вам.

Рашель разыскивала Среду в пустующих салонах палубы D, когда какое-то устройство шмыгнуло под мостик, который располагался на палубе Е и был отделен от палубы D двумя герметичными переборками и электрогравитационным кольцом. В конструкцию была заложена даже защита от воздействия приливных волн, прямой взрыв не мог ей повредить.

Мартин связывался с Рашелью двумя часами раньше: полный визуальный контакт через офисную камеру.

— Это явно воняет протухшим сыром, — настаивал он. — Она из московских беженцев, и кто-то пытается то ли похитить, то ли убить ее. Присутствовала на посольском приеме, когда ты была… О да, кое-что еще.

Его щека дернулась. Он был так взволнован, каким она его никогда не видела.

— Что за «кое-что еще»? — требовательно спросила она, раздражаясь на себя, что цепляется за такой очевидный крючок.

— У нее есть друг, Герман, она здесь из-за него. — Мартин умолк.

Она смотрела на него через волшебное зеркальце своего визуального поля.

— Шутишь.

— Нисколько. Фрэнку больше ничего не известно, но имей в виду, он долбанул меня этой информативной дубиной.

— О черт. — Рашель прислонилась к стене. — И что ж он ей сообщил?

У нее на мгновение закружилась голова. Все встало на свои места. Герман — псевдоним посредника Эсхатона, используемый для контакта с Мартином. Он оплачивал выполнение непонятных заданий — заданий, эффект от которых, проявляясь, сотрясал правительства дюжины миров. Герман реально интересовался людьми, которые пытались создать машину времени, нарушить причинно-следственную связь, экспериментировать с запрещенным оружием. Москва погибла, когда неожиданно ее звезда взорвалась. Чего не должно было случиться, не тот тип — G-карлик в середине жизненного цикла.

— Может, это совпадение, но рядом с основным стыковочным отсеком, похоже, подложена большая свинья: видишь аварийные комплекты реакторной группы с обеих сторон? Герман сообщил, это как-то связано с группой РеМастированных на борту звездолета, и они намерены устроить что-то после первого прыжка. Сегодня вечером, иными словами. Рашель, меня это не радует.

— Стоп. Давай не пойдем туда прямо сейчас. — Она покачала головой. — Мне нужно найти девчонку до того, как кто-нибудь перехватит ее. Вышлешь мне о ней подробности?

— Конечно. — Мартин повертел кольца на левой руке, планшет Рашели запикал, и выскочила картинка — девушка, юная, черные волосы закручены водоворотом, глаза темнеют полуночью. — Трудно такую пропустить. Ты, вероятно, застанешь ее с Фрэнком, журналистом; они, похоже, увлечены друг другом. Ее внешность соответствует возрасту, поэтому будь с ней настороже.

Рашель задумчиво нахмурилась.

— Беспокойся не обо мне, а о ней. Иди поговори с капитаном: сообщи — мы ждем неприятностей от некой группы пассажиров. Если потребуется, назовешь, от кого конкретно, но не проговорись, откуда поступило предупреждение. В команде не исключено слабое звено. Кроме того, если среагируем слишком резко, можем упустить шанс что-либо выяснить.

— Доброй охоты. — Мартин улыбался ей, пока Рашель не прервала связь.

Именно по этой причине Рашель рыскала по пустующим на девять десятых салонам, натыкаясь на случайных пассажиров, болтающих, выпивающих или сплетничающих в сверхперегруженной мебелью обстановке, что, похоже, было фирменным стилем «ВайтСтар». Казалось, Среда растворилась вместе со своим бойфрендом, и никто из них не носил локальных бэджей. Черт бы побрал эти причуды приватности! Она нигде не находила ни девушку в коже, с импозантной прической и явным недостатком шика, ни журналиста, похожего на сероспинную гориллу.

Спустя два часа Рашель уже обшарила палубы D и G, обойдя каждый круговой коридор и проверив каждое общественное помещение, и была расстроена. «Ну где их, на хрен, можно застать?» — спрашивала она себя. Оставить Среде голосовое послание не значило добиться чего-нибудь. Она уже почти решила подключить Штефи, посмотреть, не сможет ли экипаж справиться с этим делом более эффективно: если только можно исключить всю команду из списка подозреваемых…

Люминесцентные потолочные плитки прерывисто замерцали, и мир наполнился многоцветными сполохами. В голове образовалась глухая тишина, Рашель поняла, что падает, и попыталась вытянуть руки. Головокружение! Она сильно ударилась о палубу и покатилась по дорожке. В глазах рябило. Сполохи медленно угасали, оставляя на сетчатке след паутины кровеносных сосудов. Рашель задержала дыхание, от испуга кружилась голова, и поняла: это не ее зрение — внутриглазные дисплеи после сбоя перезагружались. Черт! Рашель огляделась. Парень в коже, сидящий на дорогом диване, с хмурым видом вращал кольца, словно собирал пазл. Рашель крутила мастер-кольцо в прогонке диагностического меню, пока не нашла критическое состояние. «Мощный импульс электромагнитного излучения», — подсказал ей выходной логотип. Киловольты и микроамперы на метр: кто-то послал мощный импульс через стену. В воздухе чувствовался легкий запах озона. Быстроплавкие предохранители в ее военных специмплантатах спасли их, но другие пассажиры…

«Дявол! — Рашель поднялась и, пьяно пошатываясь, вошла в коридор. — «Связь с Мартином». Обслуживание недоступно. «Проклятье! Никто не паникует. Почему нет сирен? — Она торопливо осмотрелась в поисках аварийного шкафчика: пусть они и искусно спрятаны на борту лайнера, но должны быть рядом. — Почему нет перегородок? Дверям аварийной безопасности следовало бы разделять отсеки в случае неприятностей. — Холодные когти страха сжали ее. — Черт, пора бы начать действовать…»

Из угла салона к ней подбежал маленький мальчик.

— Тетя? Моя игровая картинка осыпалась… Рашель одарила ребенка болезненной улыбкой.

— Не сейчас, — сказала он, потом отнеслась к его словам внимательней. — Почему бы тебе не пойти и не попросить своих родителей? Они тебе помогут.

Электромагнитный импульс/ поврежденные имплантаты и игротеки/ инкогнито путешествующий киллер/за девицей из Москвы охотятся/ вовлечен Эсхатон/ военные преступления — у Рашели возникло ощущение сильно жмущего ботинка, чудовищного ботинка с каблуком, набитым плутонием, или спорами сибирской язвы, или еще чем-то в той же мере апокалиптичным; а она все воспонимала неправильно, как звук хлопка одной ладонью. Что-то вроде того. Она перешла на быстрый шаг, двигаясь к следующему радиусу. «Найти пульт контроля повреждений, — говорила она себе, — выяснить, что происходит…»

Рашель увернулась от двух растерянных пассажиров, явно искавших кого-то. Заметила безликую дверь в командный отсек и попыталась ее открыть. Та отказывалась опознавать ее, пока уставшая ждать Рашель не начала дергать за черно-желтую аварийную рукоятку: за дверью послышались далекие приглушенные сирены. Включилось аварийное освещение, и стены отразили мертвенно бледный бестеневой отблеск.

«Отправка Мартину, лучшей автономной аварийной сетевой рассылкой», — мысленно передала она персональному ассистенту и пробормотала кольцам:

— Мартин, если получишь это сообщение, мы в глубокой жопе. — Она завернула за угол, следуя по указателям к центру управления палубы G. — Валится что-то очень большое, а мы, похоже, сидим в точке падения.

Дверь центра управления была распахнута настежь, в темноте виднелись чем-то занятые двое человек из команды. Один из них заметил Рашель и шагнул вперед.

Та замерла с широко раскрытыми глазами, когда заговорила общественная система вещания.

«Мы с сожалением сообщаем вам, что у нас возникла небольшая проблема с энергетическим и управляющими центрами».

Человек, перекрывший проход, ткнул в нее автоматической винтовкой. Рашель не шевелилась, пока ствол нацеливался на нее, лишь слегка шмыгнула носом, когда дуло уперлось ей прямо в лицо.

— Кто вы, и зачем здесь?

— Я… э-э… — запнулась она. Сердце бешено колотилось. — Искала стюарда. — Голос сорвался почти на писк.

Рашель начала отступать и снова замерла, едва мужчина напрягся. Кареглазый бледнокожнй блондин с телосложением и грацией танцора или бойца восточных единоборств — или спецназовца. Даже на поверхностный взгляд было видно, что если он решит выстрелить — у нее никаких шансов: оружие представляло собой некий гибрид винтовки с гранатометом, возможно стреляющий за угол или сквозь стену.

— У меня отказали кольца… Как насчет помощи? — притворилась смущенной Рашель — для нее совсем не трудное дело.

— Случился небольшой инцидент, — очень спокойно ответил головорез, почти проглатывая слова. — Возвращайтесь в каюту. Все под контролем. — Он умолк и очень холодно посмотрел на нее.

— А, да, под контролем, вижу, — пробормотала, пятясь, Рашель. Он не сделал вслед за ней ни единого движения, просто стоял и смотрел через дверной проем, как она разворачивалась и уходила в пассажирскую зону. Ее кожа практически ощущала ствол, смотрящий ей в затылок и готовый разрядиться. Отойдя чуть дальше, Рашель поддалась импульсу бежать — пассажир и должен был оказаться испуган, — пока он не понял, насколько хорошее у нее ночное зрение. Достаточно неплохое, чтобы разглядеть за ним в темноте склонившуюся над рабочей станцией женщину и заметить другую, колдующую за спиной у первой над каким-то вызывающим беспокойство подобием мобильного нейрохирургического оборудования.

Под контролем.

— Дерьмо, — пробормотала она, нащупывая дверь, и впервые заметила, как трясутся руки.

Плохие парни в контрольном центре повреждений на палубе G. Инфооружие в пассажирской зоне. Что мне еще надо? Дверь за ней захлопнулась. Рашель покачала головой. Космические угонщики…

Она повернулась к центральному атриуму с мыслью, не воспользоваться ли старомодной лестницей, чтобы вернуться к себе и поискать Мартина. Она едва успела сделать первый шаг, как в нее влетела черноволосая девчонка.

В воздухе летной палубы воняло кровью, озоном и дерьмом. Разбросанные повсюду столы и стеллажи смотрелись так, будто их прогнали через пресс для металлолома; все, что не привинчено, — опрокинуто и изуродовано, включая офицеров, на свое несчастье оказавшихся на мостике в момент выстрела устройства. Тела в неестественных позах лежали за развороченными креслами, истекая кровью.

Поршия сморщила нос от отвращения.

— Здесь действительно нечего делать, — сказала она. — Наведите порядок, перед тем как разблокировать сеть взаимосвязи. Хочу, чтобы выглядело так, будто мы приняли руководство, а не учинили резню.

— Босс. — Джамиль кивнул. Он смотрел на настенный экран, сорванный с переборки и брошенный на пол тонкой простыней. — Как насчет операционной мощности?

— Низкий приоритет. На очереди дублирующий мостик, и начнем отсюда — Она на секунду задумалась. — Поручи кому-нибудь утилизировать все, что можно использовать.

Она посмотрела на лежащего на полу офицера со свернутой шеей и раздавленным черепом.

— Явно не предназначен для тотальной загрузки.

— Тридцать «же» за сто миллисекунд равнозначно падению с пятнадцатого этажа, — сообщил Маркс.

— Поэтому у нее нет головы. — У Хойст дернулась щека. — Продолжай.

— Да, босс. — Он направился искать кого-нибудь с нервным стволом.

Когда он ушел, у Поршии зазвонил телефон. Она поднесла к голове архаичную каучуковую коробочку.

— Контроль, оперативная сводка. А… да, это хорошо. Он в порядке? Полностью запрограммирован? Великолепно, поставьте его перед экраном, как только подключите пассажирскую линию взаимосвязи, нам нужно убедить людей, что здесь реальный руководящий офицер… Как выглядит структуральная выгрузка? Насколько высок хирургический?.. Хорошо. Я довольна услышанным. Да, скажите Марии, пусть задерживает любых членов команды, кто добрался до D-конуса на палубу G через палубу С… Да, именно это имею в виду. Мне немедленно нужны любые из выживших линейных офицеров, их следует опознать и отделить от всех. Спрячьте их для начала на палубе С в центре D-конуса и доложите, когда всех сосчитаете. Будьте осторожны и в случае сопротивления стреляйте первыми: будущий бог узнает своё… Да, тебе тоже. Отбой. — Она повернулась и кивнула Францу. — Правильно. Теперь твоя очередь. Полагаю, девчонки нет в каюте?

Франц вытянулся.

— Она исчезла. Ее персональный знак говорит, что она там, но, похоже, она всех ввела в заблуждение, а ее личные имплантаты не совместимы с этими проклятыми системами земных стандартов. Одна из младших офицеров тоже разыскивала ее. Думаю, она вышла на территорию. — Он произнес свою небольшую речь с невозмутимым видом, хотя живот напрягся в ожидании ярости Хойст.

— Это хорошо, — к его удивлению мягко сказала она. — Что я тебе велела раньше? Просто присматривать за ней. Группа Матильды формирует пункты фильтрации пассажиров. Сработает ячеистое поле клеточного радара, и он через несколько часов возьмет весь корабль под наблюдение. А как насчет другого?

— Взят, согласно вашему приказу. По каким-то причинам он вернулся в свою каюту. Макс взял его без проблем, и мы посадили его в шкаф.

— Ладно, когда девчонка обнаружится, дайте ей знать, что ее приятель у нас и что с ним сделают в случае ее отказа сотрудничать с нами, — с задумчивым видом произнесла Поршия. — А ты пойдешь и уберешь клоуна, прямо сейчас.

— Клоуна, — повторил Франц. — Клоуна? С ним будет все в порядке. Здесь нет этической дилеммы и не о чем волноваться…

— Да, — кивнула она. Ее левая щека дернулась. — Принеси мне голову Свенгали, клоуна.

— У меня нет шприца…

— Не утилизировать, — твердо заявила она, чуть скривившись от отвращения. — Существуют некие вещи, от которых нужно оградить даже будущего бога.

— Но это конец! Если его убить без утилизации, душа…

— Франц. — Пронзительный ледяной взгляд.

— Босс.

Она склонила голову набок.

— Я порой думаю, ты слишком мягок для такой работы. Не так ли?

— Босс! Нет. — Сердце ушло в пятки. — Я слишком медленно приспосабливаюсь к вашему стилю руководства. Но приспособлюсь.

Это верно, отгрызть собственную лапу.

— Вижу, — слегка кивнула она.

Он знал, когда его отпустят. Принеси мне голову Свена, клоуна. Если она хочет — он сделает. Но убить парня и не предложить ему последний ритуал — это… мерзко? Нет, куда хуже. Это финал, тотальное исчезновение. Босс сказала: «Существуют некие вещи, от которых нужно оградить даже будущего бога». Тем самым подразумевая: есть воспоминания, которые никогда не должны быть внесены в карту и заархивированы для потомства, чтобы механизмы небес не выявили махинации смертных, которые, выставляя напоказ критицизм, на самом деле занимались лишь карьерой. Это сточная канава, а будущий бог должен родиться чистым, когда мерзкий негуманный Эсхатон будет уничтожен.

Франц задержался за дверью мостика и глубоко вдохнул отфильтрованный воздух, который не смердел бойней. Локальная импульсная бомба Самова выбросила массивную волну сквозь палубу с оборудованием под мостиком, через складское помещение со сверхпроводниковым электрогравитационным кольцом, временно оставившим незащищенным все выше него — до следующей палубы и следующего кольца, — полные тридцать «же» реального ускорения на долю секунды.

Тем временем Джамиль и одна из проверенных спецназовских групп взяли тренинговый зал, обслуживающий системы мостика и используемый в качестве дублирующего во время подготовки к первому прыжку корабля. Дежурный офицер даже не понял, что произошло; Курт проколол ему спинной мозг и превратил в марионетку — так он отобрал его биометрической жетон.

Теперь корабль отклонялся от курса на три световых года и готовился ко второму прыжку в серии из четырех, которую навигационная группа составила на борту «Хайдеггера». Они шли на рассчитанный риск — захват лайнера на ходу, — но пока он оправдывался. Окно благоприятного исхода для пассажиров и команды захлопнулось, а когда Матильда завершила инсталляцию наблюдающего программного обеспечения в повсеместную пассажирскую сеть взаимосвязи, лайнер стал заперт надежней, чем сверхтюрьма.

В планах Поршии значилось размещение взвода спецназа еще до того, как она сама прибудет с командой специалистов. Их основная и единственная задача состояла в захвате мостика, инженерных площадей двигателя, двух центров контроля повреждений и главной системы жизнеобеспечения. Когда станет возможным через полы и стены отслеживать передвижение каждого человека и на расстоянии запирать двери или отключать воздухоснабжение, если не понравится увиденное, — корабль целиком окажется в их руках. Что ставило Франца перед дилеммой.

Хойст не позволит ему бежать никаким способом. На деле она скорее всего убьет его или отправит на утилизацию, как только обратит на него внимание по прибытии «Романова» на Новый Порядок. Глупо от нее ждать выращивания нового тела для Эрики: это редкая привилегия даже для чиновников директорского уровня. Если бы он сумел выкрасть кристалл памяти, хранивший утилизированный статус-вектор Эрики и ее генетическую карту, то потом нашел бы способ добраться до государства, где клонирование и загрузка не являлись инструментом контролируемого технократией государства. Может, что и вышло… но насколько такое вероятно? «Эрика мертва, а меня поимели, — спокойно сказал он себе. — И все, на что могу надеяться, лишь постараться убедить Поршню в своей рабской преданности…»

Франц прошел по безлюдному радиальному коридору (группа Джордана, изменив допуск, перекрыла почти всей команде выходы к служебным тоннелям во время захвата корабля) и поднялся на командном спецлифте на палубу А к штабному номеру Хойст. Как только дверь открылась, один из парней группы Матильды направил на него ствол.

— Что нужно?

— Сделать работу для босса. — Франц вошел, и дверь за ним сразу захлопнулась. — Матильда здесь?

— Нет. — Охранник опустил оружие и вернулся на свой пост у двери. — Так что нужно?

— Использовать повсеместную подслушку, как только все инсталлируется. Еще оружие и невральный шприц. Боос хочет увязать свободные концы.

— Угу. — Голос солдата звучал удивленно. — Феррис все уладит.

Гостиная была сама суета. Кто-то, присев на обломки когда-то дорого туалетного столика, ковырялся в полу, открывал лазы и подсоединял кучу кабелей к компактному сигнал-производящему компьютеру. Трое-четверо техников, склоняясь над различными разъемами, жестикулировали, заводя мобильные коды в пассажирскую сеть взаимосвязи с кораблем. Еще один солдат возилась с износоустойчивой коммуникационной консолью, очень низкотехнологичной, но полностью автономной корабельной системой. Она подняла глаза на Франца.

— Что вы хотите?

— Член команды, — он сверился со своим имплантатом, — 4362, Свенгали Кыо, фамилии нет, занятие — массовик-затейник, подтип — ювенильный. Мне необходимо знать, где он. И нужно получить пистолет.

— Член команды 4362, — она говорила, растягивая слова, — в настоящий момент закрыт в… — Она нахмурилась. — Нет. Он на палубе Н, четвертый радиальный, оранжевое кольцо, в обеденном зале второго класса, занимается… Ее бровь изумленно взлетела. — Что такое «празднование дня рождения»?

— Понятия не имею. По расписанию ему там еще долго?

— Да, но другие пассажиры…

— Все хорошо. — Франц огляделся. — Теперь насчет пистолета.

— Там, в спальне босса. Ящик у спального подиума. О-о, входящий вызов. — И она вернулась к занятию с консолью, больше не обращая на него внимания.

В спальне Поршии был полный бардак. Коробки от оборудования разбросаны по полу, на подушках остывала в тарелках недоеденная еда. Франц отыскал ящик и копался в нем, пока не нашел упаковку с пистолетом и парой магазинов в фабричной упаковке. Он подержал пистолет у лба, пока крошечный мозг оружия не синхронизировался с его имплантатами, и загрузил в него запись новой баллистической характеристики и элементарную сеть нацеливания. Пистолет Франца не очень заботил; несмотря на то, что он знал, как с ним обращаться, использование его на службе обычно означало, что агент раскрыт, а его работа, если не жизнь, завершена. Франц порылся еще и, несмотря на предписание Поршии, забрал невральный шприц. Никогда не знаешь…

Уже покидая комнату, он заметил еще кое-что. Ворох грязной одежды в открытом шкафу возле кровати. Похоже на вещи, которые босс надевала раньше. Он удивленно остановился. «А не могла ли она? — подумал он. — Стоит посмотреть. Ну да, это… возможно». Он глянул на полуприкрытую дверь. Никого не видно. Франц встал на колени и запустил руки в шкаф, нащупал выпуклость в боковом кармане куртки. Боясь поверить, он расстегнул молнию и вытащил маленькую коробочку. И мгновенно перестал проклинать свой оптимизм. «Ух ты», — выдохнул он. Отщелкнул крышку, снова закрыл, поднялся, спрятал коробочку в набедренный карман и вернулся в приемную. Пульс бился в осознании вины.

Коробочка содержала драгоценный камень размером с большой палец, установленный поверх керамического блока, усеянного оптическими портами — читающей/пишущей головкой. Это был кристалл памяти, атомы углерода 12 и 13, чередующиеся в решетке, — предпочитаемый формат хранения информации для немногих избранников будущего бога. Плотный и надежный: двадцати грамм хватало для тысячи нейронных карт и сопровождающей их генной информации. Кладовая Поршии Хойст, где сведения о каждом уничтоженном ей по долгу службы содержались до тех пор, пока не будут заархивированы Селекционерами для того дня, когда будущего бога соберут и подведут к замороженным отпечаткам. Подобное небрежное сокрытие предмета, незаметного в багаже, имело умышленный характер: скорее всего Хойст посчитала корабельный сейф слишком очевидной мишенью. А это символ ее силы, ее власти над жизнью после смерти тех, кто ей служит. Не стоить ждать милосердия, если она узнает, что он завладел кристаллом. Но если извлечь из него лишь единственный хранимый разум, а потом вернуть камень на место, с Францем может ничего не случиться. От дальнейшей перспективы вспотевали ладони, а сердце билось от страха и надежды.

Никто не обратил внимания, что он вернулся в гостиную. — Иду подбивать свою цель, — сообщил он специалисту по связи. — Могу получить полевой телефон?

— Конечно. — Она бросила ему тяжелый мобильник. — Превращается обратно в тыкву при следующем прыжке. Вернете для перезагрузка.

«Должно быть, каузальный канал», — понял он. Непрослушиваемые прямые квантовые устройства считались инструментом коммуникационной безопасности, по крайней мере между сверхсветовыми прыжками.

— Хорошо. — Франц засунул мобильник в карман. — Увидимся.

По обеденному залу прокатился гул. Штефи встала.

— Пожалуйста, — выкрикнула она. — Пожалуйста, успокойтесь. Ситуация под контролем.

Как и ожидалось, это не подействовало. Но Штефи продолжала стараться.

— Послушайте, сядьте, пожалуйста. Командир-лейтенант Фромм занимается проблемой. Уверяю, с вами ничего не случится, и если вы сядете и дадите нам время разобраться…

— На вашем месте я бы просто махнул на все рукой, — спокойно произнес Мартин.

Половина пассажиров уже устремилась к выходам, спеша вернутся в свои каюты. Остальные сбились в кучу стадом перепуганных овец, не решив, чьему примеру следовать.

— Здесь ничего не слышно. Какая чертовщина произошла?

— Я не… — Штефи спохватилась. Черт! Разыгрывай дурочку, идиотка! — Макс посмотрит. В лучшем случае, какой-то придурок позабавился с линией взаимосвязи, в худшем… — Она пожала плечами.

— А кто делал объявление? — поинтересовался Мартин:

— Не знаю. — Но могу догадываться. Она нахмурилась. — И еще нет направления, куда шкипер мог бы отклониться от курса; по одной причине: Новая Прага на нашем маршруте — и есть ближайший порт. Другое — не имеет никакого смысла.

— Ничего не хочу говорить заранее, — медленно произнес Мартин, — но думаю, случилась нечто скверное. И связанное с расследованием.

В животе у Штефи похолодело. Подтверждались ее наихудшие опасения.

— Не имею представления. Мне надо идти дежурить… Она сделала двухсекундную паузу. — Что вы сделаете, если это ваш случай?

— Здесь либо настоящая авария — в таком случае контроль повреждений на высоте, или бы мы были уже покойниками, — либо… ну, сложите все вместе: выход из строя сети, незнакомец, объявляющий о каком-то непонятном инциденте и предлагающий пассажирам разойтись по каютам, плюс пара свободно действующих на борту киллеров. Если честно, я действительно отправил бы всех восвояси. Пассажиры обеспечены аварийным запасом кислорода и фабрика-торами, гарантирующими основной рацион питания. Пусть разбредаются по норам, ведь если здесь случай пиратства, то это доставит бандитам головную боль. Мы тем временем выясняем, что происходит, и либо пытаемся оказать помощь, либо сами подыскиваем где-нибудь берлогу. — На его губах появилось некое подобие улыбки, мгновенно угасшей. — Серьезно. Людей надо отсюда уводить. Рассредоточение — самое верное.

— Черт! — Штефи встала и вновь повысила голос. — Если вы все направитесь в свои каюты и не станете выходить в коридоры до сообщения, что все в порядке, то в значительной степени поможете нам.

Тотчас же возникла толкотня, усугубленная рванувшими с мест пассажирами первого класса. В течение минуты зал почти опустел.

— Так. А теперь? — нетерпеливо спросила она. Будь с Максом все в порядке, он бы уже отправил посыльного. Раз такого не произошло — предположительно, дерьмо все же попало в вентилятор. Манипуляции кольцами не помогали, Штефи все еще была вне сети.

— А теперь пойдем куда-нибудь в неожиданное место. Кольца пока не действуют?

Она кивнула.

— Правильно. Отключите все.

— Но…

— Просто сделайте так. — Мартин залез в карман и вытащил потрепанного вида книжечку в твердом кожаном переплете. — Система всеобщего оповещения, глобальное периферийное отключение. Только голосовой режим. — Он слегка пожал плечами и покачал головой. — Знаю, выглядит странно, но…

Штефи неловко поежилась, потом пробежалась по меню колец, пока не нашла опцию максимального снижения расхода энергии в своей персональной сети.

— Вы уверены?

— Уверен? Кто в чем уверен? Но если кто-то захватил корабль, то они должны рассматривать локализацию линейных офицеров — даже практикантов — в качестве первоочередной задачи. Способ прост: сперва вырубается связь, потом люди исчезают один за другим.

Штефи моргнула и кивнула, потом отослала последнюю команду и посмотрела на часы, проецируемые в ее визуальном поле. Мартин встал.

— Пойдемте.

Они направились вслед за последним из обедавших в главный радиал, ведущий к центральному залу, но, не доходя ближайшего перекрестка, Мартин задержался у боковой двери.

— Можете открыть?

— Конечно. — Штефи взялась за ручку и повернула. Сенсоры опознали отпечаток ее ладони и разрешили войти. — Здесь немного мест, разве что офисы и…

— Во-первых, нужно скрыть форму. — Мартин был уже внутри. — Вы должны походить на стюарда или пассажира. Не думаю, что они еще ищут меня или Рашель. — Он толкнул следующую дверь и остановился, рассматривая головокружительную спираль ступенек со шлюзами через каждые шесть метров. — Пойдемте, нас ждет долгое восхождение.

Штефи напряглась от мысли, не сломает ли здесь шею.

— Зачем…

— Затем, что вы линейный офицер, зачем же еще? Если мы захвачены, вы знаете, как летает эта проклятая штуковина; по крайней мере вы звено в цепи управления. Я знаю достаточно о двигательной схеме этой жестянки, чтобы ускорить вращение ядра, и если мы вернем себе инициативу, вы понадобитесь для удостоверения нас системам полета и идентификации меня в качестве полетного инженера. Если я ошибаюсь, мы услышим об этом, как только система общественной взаимосвязи заработает. Итак, полезли!

Штефи расслабилась.

— Ладно. Я лезу, лезу.