Железный волк

ОДИН

— Радар «Большая птица» на двенадцать часов. Дальность шестьдесят четыре километра, — спокойным женским голосом выдал компьютер ХF-111 «Суперварк». — Вероятность обнаружения высокая.

— Включить SPEAR, — скомандовал Брэд Маклэнэхэн, поворачивая ручку управления немного влево. Бомбардировщик слегка накренился, следуя визуально отображаемой траектории, выдаваемой системой полета с автоматическим огибанием рельефа. Мигающие огни дымящего трубами завода мелькнули справа и растворились в темноте. ХF-111 слегка дернулся, попав в турбулентный поток, создаваемый горячим воздухом, поднимающимся с земли всего в шестидесяти метрах под ним.

— ALQ-293 SPEAR включена, — доложил компьютер.

Брэд слегка расслабился. Если компьютер сделал все правильно, то SPEAR, или Self-Protection Electronically Agile Reaction — быстродействующая электронная система самозащиты — начала выдавать точно рассчитанные сигналы, призванные обмануть РЛС противника и убедить его, что тот находиться где-то в другом месте в небе над Россией. Это давало очень значительную разницу между «живем дальше» и «катастрофическим провалом задания» — этой сухой фразой инструкторы по тактике «Скай Мастерс» называли ситуацию, когда вражеская ракета превращала самолет в мчащийся к земле шар пламени и металлических обломков.

Затем он снова напрягся. Этот сигнал был признаком того, что он летел прямо в зону, где российская ПВО формировала то, что должно было стать непроницаемым барьером радаров с перекрывающимися зонами обзора и зенитных ракетных батарей. Радар 91Н6Е, известный под кодовым обозначением НАТО «Большая птица», был станцией обнаружения и целеуказания дивизионов российских ЗРК первой линии С-400 «Триумф». Оснащенный восемью пусковыми установками, каждый дивизион С-400 мог дать залп, включающий до тридцати двух очень точных и очень дальнобойных зенитных ракет. Этого было более чем достаточно, чтобы сделать плохой идеей полет на любом атакующем самолете.

— Срыв захвата, — доложил компьютер.

Брэд действительно надеялся на оборонную автоматику XF-111. Ему не особенно нравилось полагаться исключительно на компьютеры в этом деле. В норме за системы вооружения должен был отвечать штурман-оператор вооружения, но на это задание он вылетел в одиночку.

Но этот удивительный самолет действительно мог летать бех оператора вооружения — он был настолько автоматизирован, что и летел почти что сам. На панели каждого их членов экипажа располагались два больших цветных многофункциональных дисплея, на которые выводился ослепительный массив данных по состоянию двигателей и прочих систем, навигации, вооружению и даже виртуальное отображение окружающего мира. Изображение было качественным, как цветная фотография. Данные по двигателям, топливу, электросистеме и другим системам обычно выводились на большой дисплей по центру приборной панели, но эти данные могли быть выведены на любой другой в случае повреждения или неисправности.

Изначальный F-111 «Аардварк» в свое время был очень продвинутым самолетом, но эта версия, «Суперварк», была цифровым шедевром, на уровне бизнес-самолетов и космических аппаратов. Цифровая система управления полетом с тройным резервированием с электроприводами, голосовая система ввода навигационных параметров, команд по параметрам полета, применению оружия и оборонительных средств. «Суперварк» был оснащен радаром AN/APG-81 с активной фазированной антенной решеткой, позволявшей вести обзор по воздуху и по земле. Радар мог переключаться в режим узконаправленного мощного луча, чтобы атаковать вражеские самолеты и ракеты, и имел систему постановки помех. Также, на самолете были установлены четыре инфракрасных датчика, обеспечивающие обнаружение приближающихся самолетов и ракет, а также ИК-система обзора, сопряженная с системой самообороны ALQ-293 SPEAR.

Управляемый системой полета с автоматическим огибанием рельефа, «Суперварк» плавно набирал высоту, огибая лесистые холмы, а затем снижаясь снова — он мог мчаться над неровной местностью на предельно малой высоте и скорости в почти 1111 км/ч. Светящиеся цифры на ИЛС показывали, что он находился еще более чем в ста шестидесяти километрах от своей цели — штаба российской 4-й бригады аэрокосмической обороны в Долгопрудном, северном пригороде Москвы.

На мгновение Брэд испытал соблазн остановиться на достигнутом и выпустить крылатые ракеты прямо сейчас. Две AGM-158 JASSM (Joint Air to Surface Standoff Missile — «единая ракетная система «воздух-земля» с пуском вне зоны вражеской ПВО»), размещенные во внутреннем отсеке самолета, имели дальность около трехсот двадцати километров. Выпустив их, он мог развернуться и убираться из российского воздушного пространства. Но он подавил это желание.

Технически, JASSM были малозаметными ракетами с частичным применением технологии «Стелс», предназначенными для прорыва к защищенным объектам противника. Но частичная малозаметность не означала незаметности, особенно, против такого противника, как размещенная впереди «Большая птица». Это был мощный радар с фазированной антенной, наземный эквивалент американской корабельной системы SPY-1 «Иджис». Если он выпустит эти дозвуковые крылатые ракеты сейчас, траектория приведет их прямо на российский дивизион С-400, и они будут обнаружены и сбиты в считанные секунды.

Нет, подумал Брэд, ощущая, как сердце забилось чаще. Есть только один способ выполнить эту задачу. Пробить дыру в российской системе ПВО прежде, чем выпустить JASSM.

Не отрывая правой руки от ручки управления, он выбрал новую цель на большом цветном многофункциональном дисплее, установленном под ИЛС. Еще одной кнопкой он выбрал нужное вооружение, одну из двух ракет AGM-88 HARM, подвешенных под крыльями XF-111.

— Дальность до «Большой птицы», — запросил он.

— Дальность двадцать пять километров, — ответила голосовая система «Суперварка».

Нормально, подумал Брэд. HARM, или «высокоскоростная противорадиолокационная ракета», могла самонаводиться на вражеские радары на дальности до ста тридцати километров. Правым мизинцем он повернул переключатель системы полета с огибанием рельефа на положение «ВЫКЛ.», временно отключая систему, и потянул ручку управления на себя. Левой рукой он толкнул ручки управления двигателями вперед, подавая больше мощности на новейшие двухконтурные турбореактивные двигатели XF-111. Крупный истребитель-бомбардировщик начал с ревом набираться высоту в шестьсот метров.

— Внимание, захват радаром «Большая птица», — сообщил компьютер раздражающе спокойным голосом.

— Дерьмо, — пробормотал Брэд. Но неожиданностью это не было. У любой системы радиоэлектронного противодействия был свой предел, даже у такой, как ALQ-293 SPEAR. Теперь, когда он был в захвате, российские ЗРК выпустят по нему ракеты в считанные секунды.

Сердце бешено колотилось. Он переместил палец на кнопку пуска и зажмурился, чтобы его не ослепило пламя двигателя стартующей HARM.

ВШШУУУХХХ!

Противорадарная ракета вылетела из-под правого крыла XF-111. Она сразу же начала отклоняться в сторону, направляясь на излучение радара российского ЗРК.

Брэд повернул выключатель, и система полета с автоматическим огибанием рельефа направила «Суперварк» вниз, уходя на предельно малую высоту с целью ухода от захвата. Самолет резко завалился вправо, затем обратно влево. Не было смысла облегчать задачу, подумал он.

Огромная белая вспышка появилась в ночном небе прямо впереди.

— Сигнал «Большой птицы» потерян, — доложила голосовая система.

— Зашибись, — сказал Брэд, направляясь на курс к цели. Он толкнул ручки управления двигателями вперед, выводя двигатели на полную бесфорсажную тягу. XF-111 мгновенно отреагировал, быстро набирая скорость. После того, как основной радар был разнесен к чертовой матери, солдатам и офицерам дивизиона С-400 потребуется минута или две, чтобы включить резервную систему. Время сделать гадость, пока еще не слишком поздно, подумал он.

— Команда не распознана, — ответила система.

Ой, блин, слегка покраснел Брэд. Голосовая система «Суперварка» была технологическим чудом, но на разговорную речь у нее были определенные ограничения.

— Отмена.

— Отмена последней команды. Восемьдесят километров до основной цели.

Брэд посмотрел вперед. Бледно-желтое и белое свечение на горизонте отмечало городские огни Москвы. Почти на месте, подумал он. Оказавшись за шестьдесят километров до Долгопрудного, он выпустит JASSM и начнет уходить на максимальной скорости.

— Угроза типа «ИСХОД» на четыре часа, — резко объявил компьютер. — Дистанция пятьдесят один метр.

Какого черта? Брэд резко обернулся, взглянув направо и назад фонаря XF-111. Ничего, только ясное темное русское небо, в россыпи холодных ярких звезд. Он инстинктивно резко довернул в сторону угрозы. Но что значит «ИСХОД»? Какая-то новая зенитная ракета? Новый тип российского истребителя? И как это смогло оказаться так близко, что едва не поцарапало его «Суперварк»?

— Проверить «ИСХОД», — сказал он. Он заложил крутой доворот в направлении угрозы, отчаянно пытаясь обнаружить ее хотя бы визуально и понять, что это.

— «ИСХОД» подтверждаю, — ответила система. — На четыре часа. Дальность пятьдесят один метр.

Брэд нахмурился. Каким-то образом неопознанный объект сохранял положение по отношению к его самолету даже после дикого маневра. Как это было возможно?

Вдруг все системы погасли, оставив кабину в полной темноте. Ворчащий шум двух ТРДД стих. Ночное небо за фонарем исчезло. Под вой гидравлики кабина заняла исходное положение. Секунду спустя, загорелся красный аварийный фонарь у люка в задней части кабины.

— Отключение питания тренажера, — сообщил компьютер. — Задача не выполнена.

Не зашибись, сказал Брэд сквозь зубы. Боевая подготовка и ручной труд, которыми занимались все стажеры «Скай Мастерс», а также курсы по авиационно-космической технике, бизнес-менеджменту и тактике воздушного боя оставляли время только чтобы поесть, а, иногда, и поспать. И теперь, когда у него выдался целый час свободного времени, который он решил посвятить учебному вылету на тренажере XF-111, симуляция накрылась медным тазом на самом интересном месте. Это было все равно, что оторваться от секса в самый разгар процесса.

«Скай Мастерс» располагала несколькими авиационными тренажерами с полной симуляцией, которые были одними из лучших в мире. Это позволяло расположенной в Неваде частной военной компании обучать пилотов полетам на почти любом самолете в мире. Программы обучения и инструкторы могли научить пилотировать все, от винтовых «кукурузников» до истребителей пятого поколения, таких, как F-22 «Раптор». «Скай Мастерс» даже занималось обучением астронавтов полетам на почти невероятных передовых космопланах серии S, которые могли доставлять людей и грузы на околоземную орбиту, взлетая с обычных взлетно-посадочных полос. Для Брэда, шанс получить время на таком тренажере, было одной из самых больших льгот в ходе этой неоплачиваемой стажировки.

Все еще злой и не понимающий, что случилось, он отстегнулся и встал, потягивая руки и ноги. Его сложение было одним из немногих недостатков, унаследованных от отца. Обычно не было ничего плохого в том, чтобы быть высоким и крепко сложенным, но не тогда, когда приходилось вставать в тесной кабине самолета после многих часов, проведенных в кресле. Мысль о поражении виртуального противника на дисплее кабины таранным ударом лба была не самой приятной.

Только когда он вышел на узкую платформу, прилегающую к огромному авиационному тренажеру, до него все дошло. На четыре часа на расстоянии в пятьдесят один метр находился выход из огромного ангара, переоборудованного «Скай Мастерс» в помещение для тренажеров. Именно на этой дальности и направлении находилось та странная угроза и причина того, что питание тренажера неожиданно выключилось.

«ИСХОД» не было кодовым обозначением НАТО для российского ЗРК или истребителя, вдруг вспомнил он. Это было одно из кодовых обозначений, придуманных его отцом, генерал-лейтенантом ВВС США в отставке Патриком Маклэнэхэном и бывшим президентом США Кевином Мартиндейлом, в настоящее время владельцем «Скайон», частной военной и разведывательной компании. Они хотели создать систему простых, надежных и, главное, собственных кодовых обозначений. И «ИСХОД» означало «Извиниться, брать ноги в руки и сматываться к чертовой матери!».

Это означало, что проблема заключалась в кое чьих вольтах.

Он сжал кулаки. Что, черт побери, происходит, подумал он.

Уже многие годы он попадал в ситуации, бросившие бы вызов любому подготовленному офицеру, не говоря уже об обычном двадцатилетнем студенте. В 2015 году он, вместе с отцом и другими пилотами «Скай Мастерс» принимал участие в выполнении государственного контакта на «неофициальный» ответный удар по Китайский Народной Республике после атаки китайских бомбардировщиков на базу ВВС США на Гуаме. Почти все думали, что его отец погиб в той операции. Тот факт, что Патрик Маклэнэхэн выжил, хотя и получил тяжелейшие ранения, был известен только горстке людей.

Затем, в следующем году он и его команда усердно трудились вместе со своими коллегами из «Кал Поли» над постройкой экспериментальной орбитальной солнечной электростанцией под названием «Звездный огонь». Она использовала микроволновой аналог лазера для передачи собранной солнечными батареями энергии на Землю. Несмотря на мирный характер проекта, русские и китайцы обвинили их в постройке космического вооружения и атаковали «Звездный огонь» и станцию «Армстронг». Под залпом противокосмических ракет С-500, Брэд и его команда были вынуждены действительно превратить мазер в «оружие». И это сработало — они смогли защищать «Армстронг», пока российский ЭМИ-взрыв не уничтожил всю их электронику.

Этого уже было более чем достаточно, чтобы любой испытывал волнение и чувство опасности. Но, к сожалению, Брэд также оказался объектом охоты российских убийц, ускользая от них гораздо больше раз, чем ему хотелось бы. Казалось, президент России Геннадий Грызлов начал личную кровную месть всем, кто носил фамилию «Маклэнэхэн». Истоки этой мести вели на десять лет назад, в тот день, когда отец Грызлова погиб под американскими бомбами — бомбами, сброшенными самолетами, находившимися под командованием Патрика Маклэнэхэна.

Несколько месяцев с тех пор, как обломки станции «Армстронг» сгорели в атмосфере, прошли относительно тихо. Прессе быстро наскучило жевать одно и то же, и они перестали травить его. Оставшиеся в живых члены проекта «Звездный огонь» разъехались кто куда — вернувшись к собственным проектам и собственной жизни. Даже Джоди Кавендиш, австралийская студентка, приехавшая по обмену опытом, в которую он влюбился, а может, и просто запал, с которой поделился секретом о том, что его отец Жив, вернулась в Брисбен. Когда закончился учебный год, верхушка «Скай Мастерс», впечатленная его работой и лидерскими качествами, предложила ему программу летней стажировки. Даже русские, похоже, перестали пытаться его убить. Брэд надеялся, что уничтожения «Звездного огня» оказалось достаточно, чтобы удовлетворить отмороженную ярость Грызлова.

Его отец и Мартиндейл не были так уверены. Оба подозревали, что за Брэдом все еще велось пристальное наблюдение — безусловно, правительственными службами США и, вероятно, российской СВР — службой внешней разведки и китайским Министерством государственной безопасности. Если это было так, ни один его звонок или электронное письмо не было безопасным. Именно поэтому они разработали систему кодовых фраз для различных ситуаций и заставили его их выучить.

Итак, его отец или Мартиндейл тайно сигнализировали ему сматывать удочки и бежать в ближайший лес. Замечательно, подумал Брэд. Но ввиду отсутствия кого-либо из ФБР или российских или китайских агентов в этом было нечто странное. Если бы кто-то приперся в отдел кадров или куда-то еще, ему бы просто об этом сообщили. Не было нужды устраивать такое представление без надлежащей причины.

С этими мыслями он преодолел последние метры по лестнице и легко спрыгнул на землю. Похожий на огромного жука тренажер на гибкой системе домкратов возвышался у него над головой.

— Во блин, гляньте, кто там сегодня насилует симулятор, — раздался из-за спины издевательский голос. — Это же летчик-налетчик Пень Маклэнэхэн и его лепший кореш, Зашкалившее Самомнение.

Брэд обернулся.

Дик Карсон и две других стажеров «Скай Мастерс» стояли метрах в пяти от него около пультов управления системами тренажера. Карсон, самый крупный из этой троицы, оперся на пульт, сложив руки на груди с дебильной насмешливой улыбкой на лице. Его двое друзей, немного меньше и легче, чем он, стояли рядом с такими же неприятными ухмылками.

Глаза Брэда сузились. Обычно он отлично ладил с пилотами «Скай Мастерс» и другими профессиональными летчиками, приезжавшими сюда на повышение квалификации. Карсон и его приспешники были исключением. Они доставали его все лето.

Карсон был хуже всех. Как и многие пилоты ВВС, он «ушел по собственному желанию» по причине бюджетных сокращений. «Скай Мастерс» вела его переподготовку на пилота пассажирских лайнеров, но он был все еще зол за свою загубленную военную карьеру. Сам факт существования Брэда Маклэнэхэна был для него как красная тряпка. Осознавать, что этот мальчишка, да еще и гражданский, имел больший налет и реальный боевой опыт, был для отставного капитана ВВС железным доказательством того, что семья и политика значили намного больше, чем талант и опыт.

— Зачем было отключать мой тренажер, Дик? — Спросил Брэд, направившись к ним.

— ТВОЙ тренажер, Маклэнэхэн? — Поднял бровь Карсон и фыркнул. — Последним, что я видел, было то, что ты просто начал метаться как кисейная барышня на погосте. Что, кто-то попросил гендира допустить тебя к аппарату за то, что ты хорошо помыл туалет?

Двое его дружков заржали.

Воодушевившись, Карсон развел руки и шагнул прямо к Брэду, явно вторгаясь в его личное пространство.

— Послушай меня, Брэдли МакДегенерат. Я и эти ребята, — он кивнул на своих дружков, — платим по десять штук долларов за каждый гребаный месяц пребывания здесь. И нам надоело видеть, как ты порхаешь тут, словно первый после бога. Черт, ты же даже не самородок. Ты просто кусок говна с манией величия.

— Свою цену я им отработал, — сухо сказал Брэд. — У меня налет…

— Херня, — оборвал его Карсон. — Единственная причина, по которой ты здесь, это то, что твой папаша генерал Маклэнэхэн, земля ему стекловатой, умел целовать в задницу кого надо в Вашингтоне и членов правления здесь, в «Скай Мастерс».

На мгновение у Брэда покраснело в глазах. Затем он медленно выдохнул, с усилием беря себя в руки. Не будет никакой пользы от стычки с таким тупым идиотом, как Карсон. Три года назад, он уже один раз потерял самоконтроль в стычке с сокурсником и вылетел из Академии ВВС США прямо в разгар обучения. Хотя никто он этом не говорил, Брэд знал, что это был единственный раз, когда он реально разочаровал своего отца.

— Нечего ответить, Маклэнэхэн? — Громко спросил Карсон. Его усмешка стала еще шире. — Я так полагаю, это потому, что это правда. — Он посмотрел на своих дружков, увидел их ободрительные улыбки и повернулся к Брэду. — Черт, да единственное, что ты взял от отца, это замечательная привычка убивать всех вокруг ради собственной гребаной славы! Сколько человек осталось дышать вакуумом, когда мы бросил «Армстронг» и кинулся домой, поджав хвост? Четверо? Пятеро? Больше?

С другой стороны, холодно подумал Брэд, это будет хороший повод убраться из «Скай Мастерс» до окончания стажировки. Возможно, это его шанс. Он пристально посмотрел на Карсона. — Настоятельно рекомендую тебе завалить пасть, Дик, — сказал он.

— Или что? — Насмешливо спросил Карсон.

— Или я тебе твои слова в петушиную жопу затолкаю[14], - ответил Брэд. — Прямо перед твоими прихлебателями.

На секунду ему показалось, что Карсон окажется достаточно умным и отойдет. Его бы это… расстроило. Но затем ноздри Карсона широко раздулись, и Брэд понял, что попал этому любителю петушиться не по делу в нужное больное место. Возможно, было бы несправедливо размазывать Дику по роже тот факт, что его любимые ВВС обошлись с ним как с подстреленным соколом, годным только на запчасти, но сейчас определенно было не время проявлять справедливость и понимание.

Карсон сильно толкнул его в плечо.

— Пошел ты, — прошипел он.

Раз, подумал Брэд, и только улыбнулся.

Распалившись, Карсон толкнул его снова.

Два.

Брэд ушел вправо, ставя блок, отклонявший руку Карсона в сторону.

Потеряв равновесие, тот пролетел вперед.

Быстро скользнув следом, Брэд захватил его левой рукой за шею, так, чтобы горло оказалось на локтевом сгибе. Одновременно он упер правую руку Карсону в затылок и толкнул вперед, многократно усиливая давление на сонные артерии бывшего летчика ВВС.

За несколько секунд полного перекрытия потока крови к мозгу, Карсон потерял сознание и обмяк. Брэд бросил его на пол ангара. Курсы самозащиты, пройденные у Криса Уолла и его контрразведчиков «Скайон», несмотря на давность, все еще давал о себе знать.

— Следующий? — Спросил он, переступая через бесчувственное тело Карсона. — Да ладно, — усмехнулся он. — Мне понравилось. Приходите еще.

Но двое дружков Карсона поспешили убраться. Один из них достал телефон.

— Охрана? — Заикаясь, спросил он. — У нас большая проблема в тренажерной! Нужна помощь, немедленно!

Другой посмотрел на Брэда с отчетливой смесью страха и любопытства в глазах.

— Маклэнэхэн, ты в курсе, что ты полный долбонавт?

— Ага, знаю, и, наверное, так и есть, — пожал плечами Брэд.

Генерал-лейтенант Михаил Воронов, командующий российской 20-й гвардейской армией, наклонился влево в кресле вертолета «Казань Ансат-У», глядя на проносящуюся внизу на скорости 250 км/ч землю. Эта часть западной Украины была покрыта небольшими озерами, реками и болотами. Островки соснового и дубового леса перемешивались с небольшими полями картофеля, ржи и овса. Здесь было относительно мало дорог, большинство из них вели на восток, в Киев и на запад, к польской границе.

Никчемная земля, подумал Воронов. Но полезное место для поддержания Украины в удушающем захвате.

— Мы в пяти минутах, сэр, — сказал пилот. — Капитаны Човачи и Юревич докладывают, что готовы к проверке.

— Очень хорошо, — ответил Воронов.

Стефан Човачи, офицер румынской военной полиции, и Виталий Юревич, офицер белорусских пограничных войск, совместно командовали одним из постов контроля над оборотом оружия, размещенного на всех въездах в Украину. Так как Румыния находилась в дружеских отношениях с Украиной, а Белоруссия предпочитала Россию, совместный контингент позволял делать эту работу достаточно честно и эффективно.

В теории, согласно соглашению о прекращении огня между правительством Украины и союзными Москве сепаратистами, эти посты должны был контролировать потоки оружия и военной техники, которые могли спровоцировать новый виток конфликта. На практике, это позволяло держать Украину слабой в военном отношении и находящейся под каблуком Москвы. Оружие, предназначаемое для Киева, объявлялось контрабандой, тогда как российские поставки оружия в Донецк, Луганск, и остальные удерживаемые сепаратистами города, легко уходили от инспекторов ОБСЕ.

Российский генерал улыбнулся, вспомнив, с какой тщательной язвительностью его президент говорил по-английски на недавней встрече. «Итак, запад считает, что ОБСЕ выступает за безопасность и сотрудничество в Европе, да? — сказал президент России Геннадий Грызлов с волчьей улыбкой. — Какое понимание! К счастью, мы знаем, что они действительно выступают за Обеспечение Безопасности и Стабильности нашей Емперии»[15].

Воронову очень понравился этот мрачный каламбур.

С того момента, как танковые, мотострелковые и артиллерийские бригады его 20-й гвардейской армии были переброшены к границе Восточной Украины, Воронов де-факто являлся московским сатрапом в контролируемых сепаратистами регионах. Он должен был гарантировать, что выражаемые Москвой «пожелания» будут тщательно исполняться. При необходимости, отказывавшихся подчиняться сепаратистов следовало незаметно устранить силами специальных групп по его приказу. Украинцы, оставшиеся в этих регионах, были слишком глупы, чтобы понять, кто ими на самом деле правил.

Как старший российский офицер в регионе, он также ввел в привычку периодически проверять посты контроля над оборотом оружия ОБСЕ. Эти инспекции, были сопряжены с долгими изматывающими часами полетов от поста до поста, с заправками в случае необходимости, но поддерживали контрольные группы в тонусе. И это было полезно. Оружие и боеприпасы, изъятые ими, уже никогда не попадут в руки тех, с кем столкнется его армия, когда, наконец, настанет день закончить дело и завоевать всю Украину.

В настоящее время, президент Грызлов, судя по всему, поддерживал статус-кво, но все подозревали, что это не надолго. НАТО, возглавляемая США, становилась все слабее. Всего год назад американцы фактически остались в стороне, когда Россия сначала взорвала космоплан S-19 c вице-президентом США на борту, а затем разнесла бесценную станцию «Армстронг» на миллион осколков. И то, что их новым президентом, при всем остальном, была женщина, казалось, делало еще менее вероятным то, что они встанут у Москвы на пути.

Улыбка начала сползать с лица Воронова.

Единственной реальной преградой была Польша. А также ее новый президент, Петр Вильк. Этот поляк, бывший офицер ВВС, похоже, был сделан из лучшего материала, чем американский, Стейси Энн Барбо. Его симпатии явно лежали на стороне демократического режима на Украине. Он уже предлагал программу серьезного увеличения расходов на оборону, чтобы повысить военный потенциал Польши. Если позволить ему долго играть в собственные игры, Вильк, вероятно, станет для Москвы серьезной проблемой.

Это давало Воронову новые причины, чтобы пристально следить за этим конкретным постом контроля над оборотом оружия. Расположенный прямо на оживленном пограничном переходе, он был тем местом, которое поляки могли использовать для секретных поставок Киеву.

— Вижу пост контроля в Старовойтове, — сообщил пилот. Он уменьшил тягу и потянул на себя рычаг циклического шага, замедляя вертолет. Он включил рацию.

— Opekun, проверить зону посадки. Как поняли?

Другой голос затрещал в наушниках.

— Вас понял, ведущий. Звено Opekun заходит. Конец связи.

Два узких боевых вертолета «Ансат-2РК» скользнули вперед и начали описывать круги на малой высоте. Пилот и стрелок каждого вертолета осматривали местность на наличие возможных угроз при помощи инфракрасных систем. Если кто-то скрывался в этих лесах, тепло выдаст из через покров растительности.

Воронов посмотрел в лобовое стекло. Они шли над рекой Буг, мелкой извилистой водной артерией, обозначавшей границу Польши и Украины. Реку пересекало два моста, по одному проходила железная дорога, ведущая из Киева в Люблин, по другому — шоссе Е373. Солнечный свет отражался от стеклянных и металлических крыш двойного контрольно-пропускного пункта, где поляки и украинцы вели собственную охоту на нелегальных мигрантов, сигареты, наркотики и другую контрабанду.

Длинные линии полугрузовых и легковых автомобилей растянулись на шоссе по обе стороны границы, ожидая оформления. Еще больше стояло на больших стоянках таможенной инспекции с каждой стороны границы нос к хвосту.

ОБСЕ возвела три простых блочных строения сразу за переходом с украинской стороны. В одном из них размещался штаб и центр связи. В другом размещались двадцать румынских и белорусских инспекторов. Третье здание, большее, чем первые два и стоявшее на отшибе, было обнесено колючей проволокой. Это был склад для конфискованного оружия и собственная оружейная поста. Никаких других оборонительных сооружений не было.

Воронов с отвращением поджал толстые губы. Это был второй осмотр поста за последние двенадцать месяцев, а ничего не изменилось. Румынский капитан и его белорусский коллега отказались рассматривать вопрос об укреплении после, настаивая на том, что поддержание хороших отношений с местными требовало открытости. Хороших отношений с поляками и украинцами? Kakaya yerunda, подумал генерал. Уат буллшит![16]

Затем он пожал плечами. Не его заботой была их собственная безопасность.

— Ведущий, это Opekun-один, — сказал пилот ведущего вертолета сопровождения. — Площадка чиста.

Водитель огромного грузовика МЗКТ «Воланд»[17], стоящего у дороги, смотрел, как утилитарный российский вертолет прошел над ним на малой высоте и опустился у штаба ОБСЕ. На его рефрижератор был нанесен логотип донецкой компании, занимающейся торговлей замороженными продуктами.

Он наклонился и тихо сказал в микрофон переговорного устройства между кабиной и рефрижератором.

— Наш жирный друг прибыл.

— С двумя шлюхами за компанию?

— Носятся вокруг, но скоро уймутся, — сказал водитель, глядя сквозь стекло на два ударных вертолета «Ансат» с акульими носами, продолжавшие облетать контрольно-пропускной пункт.

— Отлично, — ответил некто из трейлера. — Держи нас в курсе.

Менее чем в двухстах метрах, вертолет Воронова гладко опустился на посадочную площадку. Двойные газотурбинные двигатели выключились, и винты остановились. Но прежде, из него показались четверо солдат в голубых беретах, громоздких бронежилетах. У каждого был компактный 9-мм пистолет-пулемет «Бизон». Они рассыпались по площадке, держась между вертолетом и группой невооруженных румынских и белорусских инспекторов по контролю над оборотом оружия, которые уже выстроились, чтобы встретить важного гостя.

Это были телохранители Воронова из спецназа, понял водитель. Российский генерал-лейтенант был осторожен. Затем он тихо фыркнул. Но, пожалуй, недостаточно осторожен.

За ними последовали двое российских младших офицеров, явно помощники генерала. Они вытянулись по стойке смирно, и Воронов сам показался из вертолета, тяжело опустившись на асфальт. Выпрямившись, генерал подошел к двум молодым офицерам, командовавшим пунктом ОБСЕ, и отдал им честь. Те ответили тем же. В полной парадной форме, фуражке, при медалях и в полированных черных ботинках, дородный коренастый генерал больше походил на мягкую игрушку, чем на хладнокровного убийцу.

Если и так, внешность обманчиво, мрачно подумал водитель. Прямо и косвенно, командир 20-й гвардейской армии был ответственен за тысячи смертей.

Два российских боевых вертолета приземлились один за другим на дальнем конце площадки и заглушили двигатели.

Сопровождаемый телохранителями из спецназа, Воронов и хозяева поста двинулись к зданию штаба. Оставшиеся члены румынско-белорусской группы разошлись. Кто-то вернулся к своим обязанностям на украинской таможне, кто-то направился к жилым помещениям. Пилот Воронова выбрался из кабины «Ансат-У» и начал разминать затекший за время длительного полета плечи.

Водитель грузовика вновь вышел на связь.

— Шлюхи в кровати. Пора. — Затем Павло Литвин распахнул дверь кабины и соскользнул на гравий вдоль дороги. Под легкой ветровкой он нес карабин АКС-74У.

Внутри рефрижератора, Федир Кравченко поднялся с места. Он повернулся к остальным в пустом кузове. Резкая, кривая из-за шрамов улыбка проскользнула по его лицу.

— Все правильно. Легко и быстро, ребята. Просто немного подышим воздухом? Разомнем ноги после долгой езды?

Его люди кивнули в ответ. Большинство имело мрачные выражения лиц тех, кто уже убивал врагов в бою и видел, как умирают их друзья и товарищи. Некоторые из самых молодых, те, кто не имели боевого опыта, выглядели бледными, но решительными.

Он открыл одну из тяжелых задних створок.

— Тогда вперед. Помните план. Выполняйте приказы. Удачи!

Они вышли, направившись вдоль дороги к посту ОБСЕ по одиночке или парами. У некоторых на плечи были накинуты кожаные куртки, скрывающие орудие — набор из израильских УЗИ, старых чешских «Скорпионов» и новых польских PM-84. Остальные несли расстегнутые сумки с автоматами и другим оружием.

Кравченко шел последним. Он оценивающе похлопал по толстой теплоизоляции рефрижератора, скрывшей их от ИК-систем российских вертолетов. Летающие сторожевые собаки Воронова обленились, подумал он. Они положились на свои технологии и совсем выключили мозги.

Павло Литвин присоединился к нему. Они двинулись вдоль шоссе, громко и дружно бухтя о паршивых дорогах и грабительских ценах на бензин.

В пятидесяти метрах от входа в здание штаба ОБСЕ, Кравченко опустился на колено, делая вид, что завязывает шнурки. Он рискнул взглянуть на вход. Телохранители российского генерала собрались у двери, обмениваясь анекдотами и куря сигареты.

Небрежность, холодно подумал украинец. Пока их босс спрятался в безопасности в здании, эти якобы элитные солдаты вели себя так, словно они не на дежурстве, пока не будет нужно сопроводить генерала к вертолету. Он посмотрел на Литвина:

— Все готово?

Литвин кивнул, окинув взглядом шоссе и местность вокруг здания ОБСЕ. Ударная группа заняла позиции — тщательно подобранные вокруг всего поста. Некоторые укрылись в дренажной канаве, идущей параллельно дороге. Другие присели за деревьями или автомобилями, стоявшими рядом со зданием, белыми официально выглядящими внедорожниками, принадлежащими румынско-белорусской группе по контролю над оборотом оружия.

— Rozkryty peklo, — с каменным выражением лица сказал Кравченко.

Оставаясь стоять на одном колене, Кравченко запустил руку в карман и вытащил нечто, похожее на металлическое яйцо. Это была российская наступательная осколочная граната РГН. Не колеблясь, он вытащил чеку, убедившись, что надежно держит скобу. Затем он встал и направился в сторону телохранителей Воронова, держа гранату прижатой к боку.

Литвин шел рядом, начав показательно ворчать о паршивой еде на последней стоянке.

— Я ей так и сказал этой тупой корове, что если бы хотел отравиться, то съел бы то, что готовит моя жена! И я не буду платить пятьдесят грывень за помои!

Кравченко выдавил из себя смех.

Сорок пять метров.

Правая рука заныла от напряжения, так как нужно было держать скобу гранаты. Капля пота стекла прямо в уцелевший глаз. Он нервно моргнул.

Сорок метров.

Один из спецназовцев, отвернувшись от остальных, чтобы прикурить еще одну сигарету, наконец, заметил их. Он ошеломленно уставился на двоих украинцев, а затем поспешно толкнул ближайшего товарища.

— Stoi! — закричал он, вскидывая пистолет-пулемет.

Тридцать пять метров. Достаточно близко.

Кравченко на ходу бросил гранату в сторону группы российских телохранителей. Оказавшись в воздухе, скоба отлетела, и с искрами и дымом сработал детонатор.

Кравченко и Литвин бросились наземь.

Граната упала на тротуар прямо в группу русских и взорвалась в ослепительной вспышке. Девяносто семь граммов гексогена отправили неровные алюминиевые осколки во все стороны со скоростью более двух километров в секунду. Все четверо упали. Осколки, попавшие в бронежилеты, не смогли пробить титановые и керамические с покрытием карбидом бора пластины на груди и спине. Но осколки, попавшие в руки, ноги, лица и головы превратили все на своем пути в месиво окровавленной плоти и разбитых костей.

Прежде, чем эхо взрыва полностью стихло, двое украинцев поднялись и бросились к штабу. Литвин отбросил в сторону куртку и открыл на ходу огонь из карабина АКС, поливая упавших спецназовцев короткими очередями. Пули рикошетили от бетона и уносились прочь. Кравченко выхватил из кобуры пистолет Макарова и снял предохранитель.

Справа от него грохнул выстрел из винтовки — кто-то снял пилота вертолета Воронова одним выстрелом.

За площадкой пронзительно завыли двигатели обоих боевых вертолетов «Ансат», начавших экстренный взлет. Сначала медленно, но затем все быстрее и быстрее их винты начали раскручиваться.

Двое бойцов Кравченко выскочили из укрытий и бросились к краю площадки. У обоих были противотанковые гранатометы РПГ-22. Они остановились присели и выстрелили практически одновременно. Тонкие реактивные снаряды пронеслись над площадкой и врезались в вертолеты.

Оба «Ансат-2РК» взорвались, разорванные гранатами и детонацией собственных топлива и боеприпасов. Обломки винтов и фюзеляжей разлетелись во все стороны. Облака черного дыма начали подниматься от пылающих обломков.

Павло Литвин немедленно бросился в штаб ОБСЕ, не пригибаясь. Кравченко последовал за ним.

Два российских офицера с посеревшими лицами отвернулись от окна, через которое глядели на вертолетную площадку. Они отчаянно вцепились в корубы на боках.

Литвин расстрелял обоих в упор и направился в центральный коридор.

Широкий коридор оканчивался дверью с надписями BIROU DE COMAND ă и KAMANDA OFIS — «Кабинет командира» на румынском и белорусском[18].

Литвин выбил дверь и ворвался внутрь, отодвигаясь в сторону, чтобы взять на прицел троих ошеломленных людей — двоих молодых офицеров, заведовавших этим постом ОБСЕ и генерал-лейтенанта Михаила Воронова — сгруппировавшихся за столом, заваленным картами и документами. Он решительно упер приклад АКС в плечо.

— Стоять очень смирно, господа. И, пожалуйста, держите руки так, чтобы я их видел.

Федир Кравченко вошел в комнату. Он услышал, как у тех перебило дыхание, когда они увидели изуродованную левую половину его лица. Лучшие пластические хирурги Киева сделали все возможное, но у них осталось не так много материала, над которым можно было бы работать.

Он зашел за спину Воронову и остальным, отобрав у них оружие. Пистолеты он бросил в угол и отступил на шаг.

— Что вам от нас надо? — Сухо спросил один из офицеров ОБСЕ, не сводя глаз с неподвижного дула автомата Литвина.

— От вас? Ничего, — ответил Кравченко. Он пожал плечами. — Вы нам не враги. Когда мы уйдем, вас освободят в целости и сохранности. Поэтому, при небольшом везении, никто из ваших людей даже лишнего волоса не лишиться.

— Полагаю, я им нужен в качестве заложника, — прорычал Воронов.

С легкой улыбкой Кравченко поднял пистолет и выстрелил русскому в затылок. — Нет, генерал, — тихо сказал он. — Мертвые бесполезны в качестве заложников.

Две минуты спустя он повел свою ударную группу к возвышенности на северо-западе от площадки. Миновав горящие российские вертолеты, они вошли в лес, направляясь к реке Буг в нескольких сотнях метров от поста.

— Знаешь, а ведь эти инспекторы могут начать требовать подмоги по мобильникам через пару секунд, — сказал Павло Литвин.

— Да, я знаю, — кивнул Кравченко. На его лице появился задорная улыбка. — Я на это и рассчитываю.

— Спасибо, ребята! — Весело сказал Брэд, когда охранники с каменными лицами завели его в кабинет. — А то я, наверное, не нашел бы дороги.

Высокий, долговязый человек, сидящий по другую сторону стола, нахмурился.

— Садите его в кресло и свободны, — сказал он охранникам. — Я разберусь.

Когда охранники вышли, Брэд с кривой усмешкой посмотрел на хозяина кабинета.

— Привет, Бумер! Давно не виделись.

Хантер Ноубл, он же «Бумер» с отвращением покачал головой.

— Господи, Брэд! Я уж думал, ты, наконец, выбил из свой дурной башки этот Маклэнэхэновский норов! А ты это так пошутил, да? — Он подался вперед. — Ты хоть примерно представляешь, сколько «Скай Мастерс» придется выложить, чтобы этот сукин сын Карсон не подал на тебя заявления?

— Много? — Предположил Брэд.

— Да, много, — сказал Бумер. — Как минимум, бесплатное окончание курсов и, наверное, подъемные с шестью нулями без налогов.

— Ой.

— Да. Ой. — Согласился Бумер и вздохнул. — Слушай, мне пришлось убеждать Рихтера и Каддири бейсбольной битой, чтобы тебя взяли на эту стажировку. Они восхищаются твоим папой, но не так часто с ним видятся. И им очень не нравиться, что его сын унаследовал кое-какие менее ценные качества.

Брэд кивнул. Как главный исполнительный директор и председатель совета директоров соответственно, Джейсон Рихтер и Хелен Каддири делали «Скай Мастерс» отлаженным механизмом. Они не всегда решили вопросы железной рукой, но определенно чем-то похожим по жесткости и гибкости, скрытым в бархатной перчатке. Ходили упорные слухи, что они были еще и не просто деловыми партнерами, но никаких четких доказательств романа между ними не было.

— Мне жаль, Бумер, — сказал Брэд, стараясь, чтобы в его голосе звучало какое-то раскаяние. По правде говоря, ему было стыдно. Несмотря на долгие часы изнуряющей работы и отсутствие зарплаты, стажировка в «Скай Мастерс» была мечтой. За эти два месяца он узнал о том, что действительно любил больше всего — о самолетах, технологиях, тактике — больше, чем за все четыре года в Академии ВВС в Колорадо-спринс или в «Кэл Поли» в Сан Луис Обиспо, где изучал аэрокосмические технологии.

— Не сомневаюсь, — сказал Бумер. Он снова покачал головой. — Но тебе это не помешало наброситься на эту швыряющуюся дерьмом обезьяну.

— Они меня спровоцировали, — напомнил Брэд.

— Может, для закона это что-то и значит, — согласился Бумер. — Но, к сожалению, этот не тот метод, который работает в корпоративном мире, даже здесь, в «Скай Мастерс».

— Что это значит? — Уточнил Брэд.

— Это значит, что тебя за такое выгонят, — сказал Бумер. — Выгонят. Выпрут. Погонят мокрой тряпкой. Выбирай, как тебе больше нравиться. Значит так, Брэд. Обычно, меня не волнуют чьи-то проблемы — в особенности, такого бестолкового стажера, как ты. Но я слишком сильно уважал твоего папу… Так что тебя я выгоню с выходным пособием. — Он бросил на стол конверт. — Вот. Не потеряй.

Брэд открыл его и увидел свой паспорт, билет на самолет в Мексику и несколько тысяч долларов наличными. Застигнутый врасплох, он посмотрел на Бумера.

Проведи немного времени на пляже с тамошними сеньоритами и поставь себе голову на плечи к началу занятий, — сказал тот. — Только не проведи там следующие сорок лет, играя в песке, хорошо?

На этот раз Брэд поймал в глазах Бумера блеск. Сорок лет в пустыне. ИСХОД. Понятно. Теперь он понял, кто передал отцовский сигнал через программу тренажера. Он улыбнулся. — Я буду хорошим, доктор Ноубл, — сказал он. — Обещаю, никаких проблем я больше не наделаю.

— Что-то я думаю, что нет, — сказал Хантер Ноубл с усмешкой. Он склонил голову набок. — Но, надеюсь, ты не обидишься, что я тебе не поверил. Я вообще не верю в возможность делать лед у чертей на сковородах.