Железо и серебро

1

До старых тёткиных чемоданов на чердаке дома у Анны дошли руки только ко второй половине мая. Наверное, она бы обходила стороной их и дольше, но крыша нуждалась в ремонте, а на чердаке царили вещи старой Молли Кэрри. И с ними надо было что-то делать.

C её одеждой Анна рассталась безо всякой жалости, но документы, фотографии и переписку пришлось все-таки разбирать. Анна сидела над ними при свете единственной тусклой лампочки и чувствовала себя отчасти почти как у прозекторского стола на работе. Что там мёртвое, что здесь.

Фотографии, наверное, стоило бы отослать матери на память об её покойной сестре. Анна помнила, что Молли была старше и последние годы сильно болела. На пожелтевших фотографиях у неё были чудесные светлые кудри и глубокие тёмные глаза. Наверное, между ними было некоторое сходство, но Анна Греймур унаследовала от отца более тяжёлые черты лица, и волосы у неё были крашенные.

На старую шкатулку Анна наткнулась уже тогда, когда почти решила, что ноги у неё достаточно устали от сидения на полу, а глаза — от разбора выцветших бумаг. Небольшая шкатулка оказалась достаточно увесистой, лак кое-где облез, перламутра в инкрустации тоже хватало не везде. Анна подумала немного и утащила добычу с собой вниз. Это она сможет разобрать и под кофе.

Наверное, была какая-то особенная магия в захламленных чердаках, потому что на кухонном столе шкатулка показалась Анне сокровищем, выкопанным из-под тех слоев, которые на него нанесло время.

Поэтому на её скудное содержимое Греймур уставилась даже с некоторым сожалением. Старые очки в массивной оправе, часы на цепочке. Деревянный гребень. Мешочек с засохшими ягодами, в которых уже нельзя опознать, чем они были при жизни.

Там, среди ягод, был ещё маленький сверток из упаковочной бумаги, а в нём — серебряная веточка. Три цветка, два листа. Должно быть, кулон или брошь, хотя Анна так и не смогла найти ни остатков застежки, ни колечка, за которое веточку можно было бы повесить на цепочку.

Она пожала плечами и осторожно собрала нехитрые сокровища Молли Кэрри обратно в шкатулку да так и оставила на кухонном столе рядом с кофеваркой.

Сны, в которых к ней приходят мёртвые, доктор Анна Греймур научилась безошибочно определять по тому сквозняку, который всегда приходил вместе с ними. Работа перестала сниться ей где-то после второго года практики. Сны вернулись этой зимой по воле баньши, мертвой нечеловеческой пророчицы, и стали в разы хуже. Теперь мёртвые пытались говорить с ней. Хотели то ли справедливости, то ли сочувствия, Анна не всегда понимала.

В этот раз не было ни прозекторской, ни металлического стола, была только собственная спальня Анны, был сквозняк, шевелящий новые занавески, и холодный неживой свет. Греймур даже успела испугаться, что это снова вернулась баньши, но нет.

Женщина, стоящая возле окна, была совсем не похожа на неё. Её колыхало на сквозняке, хрупкую, почти прозрачную, но даже так Анна смогла разобрать, что косы её светлы. В руках призрачная женщина держала что-то, едва заметно мерцающее сквозь призрачные пальцы.

Анна беззвучно застонала. Если бы она могла, она бы просто накрылась с головой одеялом, но такой простой трюк не мог избавить её от снов и призраков. Анна даже не могла бы сказать точно, спит она, бодрствует, или находится на какой-то зыбкой грани между явью и сном. От ощущения, что все это где-то уже было, у Анны заболели зубы.

Женщина беззвучно проплыла от окна к кровати. На прикроватную тумбочку Анны легла серебряная веточка, та, из тёткиной шкатулки.

— Её нужно вернуть в Ясеневый холм, — тихо сказала женщина. — Я украла её. Ты — моя по крови, и можешь вернуть её за меня. Отнеси её в холм, отдай Ясеню, пусть она вернется к тому, кто её создал. Пожалей меня, я украла её, а потому не здесь, не там, и не могу пойти дальше от черты туманов.

Сквозь призрачную женщину был виден комод и стопка книг на комоде. Анна даже видела название верхней — "Токсикология в патологической анатомии", хотя буквы на корешке изрядно вытерлись с тех пор, как этот толстенный кирпич обосновался у неё. Наверное, из-за этого Греймур никак не могла различить черты лица призрачной женщины.

— Дай мне покой, — голос её звучал устало. — Это моя вина, моя боль, но больше просить мне некого. Верни это, пусть мне дадут уйти.

Женщина отступила к окну. Анна ещё успела запомнить, как тает зыбкий силуэт, потом по ушам ударил надсадный писк будильника.

Греймур села на постели так резко, что даже закружилась голова. Коротко выругалась. Когда она снова смогла окинуть комнату хотя бы относительно трезвым взглядом, понятное дело, что никаких призраков там уже не наблюдалось.

Только серебряная веточка, то ли кулон, то ли брошь, лежала на столе, хотя Анна отлично помнила, что оставляла ее в теткиной шкатулке.

Она свесила ноги с кровати и мучительно потёрла виски. Очень хотелось отмотать время назад и послать к чёртовой матери Питера Саливана, который попросил подменить его в ту долбаную субботу, когда Дэйв случайно убил баньши.

Наверное, чего-то такого следовало ожидать, но Анну почему-то ужасно разлило, что мертвецы требуют чего-то от неё прямо в её доме.

В доме Молли Кэрри, поправила она себя. Светловолосой, грустноглазой женщины со старых фотографий. Анна выругалась снова.

Она сунула брошь в карман халата и босая побрела вниз. Из-за снов перспектива полежать ещё немного под одеялом, утратила всякую привлекательность.

Фотографию тётки Анна нашла в стопке бумаг, отложенных для матери. Долго разглядывала, пытаясь найти сходство с призрачной женщиной, приходившей к ней ночью, но смогла вспомнить только облезлые буквы "Токсикологии", просвечивавшие сквозь неё.

Зазвонил телефон. Полицейский диспетчер сообщил, что доктора Греймур ждут возле ночного клуба на Поттер-стрит, где ночью случилась грандиозная драка с поножовщиной. Греймур устало прижалась лбом к дверному косяку. День обещал быть занимательным.

Труди Ноймар вызвонила её ближе к ланчу. Мысль о том, чтобы пить вкусный кофе где-нибудь за пределами полицейского морга, оказалась достаточно привлекательной, чтобы Анна рассмотрела её со всех сторон и сочла достойной.

Детектив Ноймар жевала сэндвич и читала. Не то чтобы Анна сомневалась в её грамотности, но за подобным занятием Труди она застала впервые. Не удержавшись, Греймур глянула в текст поверх её плеча и присвистнула.

— "Кудри Кэлху были трёх цветов — золотого, рыжего и медно-красного. В некоторых текстах есть упоминания о том, что сражаться в поединках он выходил обнажённым", — прочитала она вслух. — Что это?

— Это профессор Рональд Каллен, "Миф о Границе", — Труди фыркнула. — Серьёзная книга, между прочим, очень помогает пониманию.

— Не уверена, что хочу знать, чего именно, — Анна села напротив детектива Ноймар, вдохновенно вцепившейся зубами в сэндвич.

— И зря, — Труди пожала плечами. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прожевать, потом она добавила: — Тебя ведь серьёзно зацепило, да? Я стреляю по четвергам с Трэвисом, он рассказывал.

Анна поморщилась. Ей не слишком хотелось знать, что там рассказывал про неё Трэвис. Объяснять Труди всё в подробностях — тем более. Ей и так казалось, что это как-то неправильно — то, что про последствия ее знакомства с баньши Ивой знают О'Ши, его сидский эксперт и теперь ещё парни из группы, охранявшей проклятый клад.

Чтобы как-то сменить тему, Анна спросила:

— Может, он тебе рассказывал, чем закончилось с их сержантом? Я давала свидетельские показания, но о конце служебного расследования меня никто не счёл нужным уведомить.

— А оно ещё не закончено, — Труди пожала плечами. — Проклятие несколько усложняет дело. Купера глубоко затянуло, насколько я понимаю. Ойшинс не смог сам, поэтому приводил к нему какую-то женщину.

— Это она прокляла золото, — сказала Анна и снова почувствовала себя просто ужасно усталой. Ей принесли заказанный капучино. Над чашкой вилась тонкая нитка пара.

— Думаю, — проговорила Труди Ноймар, — ему дадут возможность уйти по-тихому. Прошлые заслуги, ну, ты понимаешь.

Греймур вздохнула. От этой истории у неё оставался какой-то неприятный привкус, но, кажется, ничего с этим она сделать не могла. Труди задумчиво побарабанила пальцами по книге.

— У О'Ши чертовски крепкие нервы, — уныло сказала она. — Мне кажется, что у меня едет крыша от этого отдела. А я ведь с Иса, у нас там своего полно.

— Мне кажется, моя крыша уже уехала, — Анна дернула ртом в странном подобии улыбки.

— Наверное, ещё не до конца, — хмыкнула Труди. — Я так понимаю, что те, у кого она съехала окончательно, расслабились и получают удовольствие.

— Не уверена, — Анна припомнила однорукого Марти Доннахью и поморщилась. Он совсем не казался человеком, который получает удовольствие. Скорее, человеком, которому приходится спать на колючей проволоке, причем иногда по ней пропускают электричество. Мысль об охотнике Доннахью как-то сама собой заставила Анну вспомнить, что призрачная Молли Кэрри требовала от неё похода за туман Границы. Непонятно куда, непонятно, к кому. Совершенно непонятно, как. Думать об этом вообще не хотелось. Зато очень хотелось поверить, что сдают нервы, а подсознание подкидывает бредовые сны.

Анна слишком хорошо помнила мёртвую баньши, чтобы этот обман сработал.

Если отнестись к сну серьёзно, стоило бы пойти к шеф-инспектору О'Ши, взять у него координаты кого-то из тех парней, которые ходят на Другую сторону. А лучше спросить совета у "эксперта особого отдела", если тот окажется где-то в пределах досягаемости. От такой перспективы у Греймур голова шла крутом и ломило в затылке.

Поэтому она малодушно отложила разговор с О'Ши вначале до конца рабочего дня, а потом — на когда-нибудь не сегодня. "Когда-нибудь не сегодня" благополучно продлилось два дня, и Анна почти позволила себе начать думать, что тревога была ложной. Серебряная веточка лежала в шкатулке, призраки не приходили, даже мертвецы не снились.