Железо и серебро

4

Зачем-то Анна вышла вместе с детективом на порог морга. Студёный февральский ветер стеганул по плечам, заставив женщину обхватить себя руками.

О'Ши коротко оглянулся по сторонам, потом спросил тихо:

— Было ещё, да? Голоса, взгляды?

— Да, — Анна глянула на него с облегчением. Кажется, он вовсе не считал её сумасшедшей. Греймур помолчала немного и добавила: — Я видела её. Во сне, когда приехала домой в субботу, и ещё…

Она запнулась. Если признаться про призрака в секционной, придется рассказывать про окровавленные руки того парня, мужа девушки по имени Сьюзен и про требования женщины с холмов.

Анна устало вздохнула. Всё это казалось таким бредом, что говорить об этом не то, что не хотелось. Ей показалось, что она ходит по краю безумия, ещё пара слов — и этот славный растрёпанный парень, шеф-инспектор особого отдела, аккуратно возьмет её за руку, посадит

в машину и отвезёт туда, где в Байле приколачивают на место поехавшие крыши. Анна Греймур и сама не была полностью уверена, что находится в здравом уме и трезвой памяти.

— Скверно, — сказал шеф-инспектор особого отдела. Сунул руку в карман и протянул Анне пластиковый пакетик с засушенной веточкой рябины. — Вот. Держите это при себе. Ещё обычно помогает соль, но не знаю, как насчет снов, куда там её сыпать и всё такое.

Он подмигнул Анне и спустился с крыльца. Ветер отбросил в сторону полу его пиджака, стали видны два пистолета, один на поясе, второй в подмышечной кобуре.

Греймур осторожно сжала в руке пакетик с рябиной.

С рябиной в кармане она пришла в секционную в конце смены. Остановилась возле холодильников, помолчала, потом проговорила:

— Завтра ты отправишься домой.

Ей ответило молчание. Анна пожала плечами и пошла прочь. Уже на пороге, словно дуновение далёкого ветра, до неё долетел голос:

— Останови его.

О'Ши пришёл около шести утра. Выглядел он совсем не так жизнеутверждающе, как днём ранее. Рубашка была выглажена плохо, да и синяки под глазами выдавали.

— Готово? — коротко спросил он.

Анна молча повела его к холодильникам. Можно было свалить всё на Дженсена, но Греймур чувствовала себя слишком причастной к этому делу, чтобы пустить его на самотёк. Ночью никакие призраки к ней не приходили, но смутная тревога мешала сосредоточиться на чём-то другом. Возможно, Дэйву удалось бы её отвлечь, но он так и не появился на связи. Анна даже подумала, не влип ли он в какие-то неприятности, но в полицейских сводках мужчина около двадцати семи, светловолосый, рост чуть больше шести футов, телосложение худощавое, без особых примет, не фигурировал. У Анны Греймур был допуск к базам Департамента, чтобы проверить это.

— Поедете с нами, — сказал неожиданно шеф-инспектор О'Ши, когда тело сиды со всеми предосторожностями переложили на каталку. — Думаю, вы имеете право знать, чем оно закончится.

Греймур поёжилась. Ей больше всего хотелось, чтобы дело закончилось хоть как-то. Ей снова казалось, что в спину ей упёрся чужой взгляд. Когда она не выдержала и обернулась, у холодильников не было никого, только мелькнуло что-то белое на самом пределе зрения.

К огромному облегчению Анны, ехать ей предлагалось не в фургоне морга, а в машине О'Ши. Шеф-инспектор любезно открыл для неё заднюю дверцу, бросил кому-то:

— А ну, двигайся.

Парнишка, упакованный в туристический камуфляж и армейские ботинки, послушно пересел за сиденье водителя, освобождая Анне место.

— Это доктор Анна Греймур, — представил её О'Ши, поворачивая ключ в замке зажигания. — Мистер Керринджер — охотник на фей, раздолбай рядом с вами — Бен Хастингс, его…

— Помогаю в магазине и хожу на Ту сторону, — сказал парнишка и улыбнулся Анне. Выглядел он лет на двадцать, и улыбка у него была славная.

Мужчина с переднего пассажирского сиденья обернулся. Греймур пожала протянутую руку. Мистеру Керринджеру было под пятьдесят, руки выдавали привычку к работе. Гладко

выбритый, длинноволосый, он походил скорее на рок-музыканта, чем на охотника на что угодно, а с Хастингсом в довесок казался и вовсе не уместным в машине полицейского.

О'Ши связался с фургоном по радиосвязи:

— Давайте за нами.

Потом он откинулся на сиденье и проговорил тоскливо:

— Какое же дерьмо, а.

— Не дрейфь, — сказал ему Керринджер. — Могло быть хуже.

Машина медленно выехала со стоянки. Следом потянулся фургон.

Они миновали город, сумеречный и полусонный, потом мимо промелькнула автобусная остановка, потянулись холмы, угрюмые, серые, зимние.

Перед поворотом на просёлочную дорогу О'Ши сбавил скорость. Под колёсами зашуршала старая грунтовка. Она отходила от шоссе, потом взбиралась на насыпь, поднимающуюся из тёмной воды. Потом справа воду сменил берег, а дальше стена тумана

встала над дорогой, и в этом тумане потерялся и берег, и озеро, и было не различить, где заканчивается туман и начинается пасмурное небо.

— Приехали, — сказал О'Ши. — Вылезайте. Дальше пешком.

Греймур осторожно выбралась из машины. Февральское утро пахло обещанием снега, шуршала под ветром трава. Туманная пелена колыхалась совсем рядом, и это почему-то показалось Анне даже более странным, чем призраки посреди секционной и голос мёртвой сиды в голове.

То есть, ей достаточно пройти эти пятьдесят метров, и мир людей закончится? Анна слышала, что на Другой стороне даже законы физики работали не всегда. Греймур осторожно сделала шаг вперёд.

Туман шевельнулся, выпуская под холодное зимнее небо высокого мужчину в старинном синем плаще. Греймур беззвучно охнула и предпочла остаться рядом с машиной. Даже отсюда она прекрасно видела, что под плащом у пришельца поблёскивает металл, а на боку висит что-то длинное. Если верить историческим фильмам, так носят мечи.

— Привет тебе, о Сын Поэта! — зычно крикнул Керринджер.

Мужчина поднял руку в приветствии. Налетевший порыв ветра чуть отдёрнул пелену тумана, и стало видно, что он пришёл сюда не один. Анна насчитала ещё пятерых. Женщина в красном вышла вперёд и встала рядом с мужчиной.

— Мне жаль, что это скорбное дело привело нас всех сюда, — снова крикнул Керринджер. — Но оно должно быть сделано.

Шум сзади привлёк внимание Анны, она обернулась. О'Ши и Бен Хастингс выгрузили из фургона каталку с телом. Служащие морга почему-то остались в машине, и Греймур неожиданно это показалось скорее правильным.

— Верно, что это скорбное дело, — отозвался названный Сыном Поэта и пошёл навстречу. Женщина в красном шла рядом с ним, остальные четверо держались позади, двое из них несли сложенные носилки.

Анна разглядывала их украдкой. Было во всех шестерых что-то, что делало их удивительно похожими друг на друга. Не черты, не выражения лиц, скорее какое-то далёкое

эхо чего-то, чему Анна никак не могла найти названия. И ещё ей казалось, что есть в этой их чуждости что-то, что она видела раньше, но забыла, когда и где.

Женщина в красном склонилась над мёртвой. В тёмных косах у неё рдели ягоды шиповника, красные, как артериальная кровь.

— Ива, — сказала она. — Это Ива, наша пророчица и провидица. Вы верно сделали, что не стали хоронить её по эту сторону Границы. Такие, как она, не знают покоя.

Анна зябко повела плечами. Меньше всего ей хотелось, чтобы рядом с ней маячил беспокойный призрак.

Тревожно она обвела взглядом их всех, кто оказался сейчас на дороге к туманной стене Границы.

Хастингс переступил с ноги ногу. Едва ли ему было больше двадцати. О'Ши глядел хмуро и, судя по лицу, мечтал о кофе, виски и оказаться подальше отсюда, Керринджер был каменно-спокоен, сиды — неуловимо чужды и пугающе красивы.

Греймур снова показалось, что кто-то пристально смотрит на неё, не отводя глаз.

Мёртвые губы женщины на каталке шевельнулись. Анна вздрогнула.

— Молчи, — отчётливо расслышала Греймур. — Молчи, молчи, молчи…

Сид в синем плаще повел рукой по лицу мёртвой, закрывая ей глаза, и наваждения пропали, оба одновременно.

— Спи, Ива, — проговорил он.

— Слушай, — сказал О'Ши, — я ничего не обещаю, но мы будем искать.

— Не найдёте вы — найдут другие, — Сын Поэта как-то очень по-человечески пожал плечами. — Ночи после Самайна теперь за Той-которая-скачет-в-Охоте, правосудие у неё — два копья. Таков договор между ней и нами.

Керринджер выразительно хмыкнул. Сид покосился на него и неожиданно подмигнул едва заметно. Развернули носилки. Хастингс и О'Ши осторожно переложили мёртвую туда, шеф-инспектор поправил грозди красных ягод, украшавшие носилки.

— А почему рябина? — спросил Хастингс.

— Это дерево живых, — сказала ему женщина в красном. — Оно забирает силы у мёртвых. И у нас, приходящих с холмов и из-за тумана. Мы похороним её у реки и высадим рябину на берегу. Тогда Ива если не найдет покой, то хотя бы не сможет вредить живым. Мы мстительны, особенно когда мертвы.

Четверо сидов подняли носилки с телом. Женщина пошла рядом с ними, Сын Поэта задержался возле людей. Перебросился несколькими короткими фразами с Керринджером и шеф-инспектором О'Ши, потрепал Хастингса по плечу.

Анна отошла от них. Она видела — возле тумана Границы стоит полупрозрачная женщина, ветер треплет её чёрные волосы. Женщина посмотрела на Анну, прижала палец к губам, а потом туман словно поглотил её нечёткий силуэт.

Обратно поначалу ехали в молчании.

Чтобы не думать о мёртвой нечеловеческой женщине, Анна всё крутила в голове тех, кто пришел за ней. Женщина в красном носила на поясе меч с забавными рожками на яблоке рукояти. Её возраст Анна тоже не смогла бы определить на глаз. У Сына Поэта левая половина лица в мелких белых шрамах, с такой особой приметой его сложно не запомнить.

Труди Ноймар говорила что-то о парне со шрамами, эксперте при особом отделе.

— Это он у вас работает экспертом? — спросила Греймур. — Этот сид, Сын Поэта?

— И получает зарплату, мать его так. А когда надо, хрен его найдёшь, — проворчал О'Ши. — Ладно, по крайней мере, у него есть деньги, и этот засранец не расплачивается по барам осенними листьями.

Керринджер коротко хохотнул.

— Кажется, я не совсем поняла.

— Знаешь, как они делают? — шеф-инспектор кинул на Анну быстрый короткий взгляд через плечо. Сейчас он говорил с ней запросто, словно напряжение этого утра заставило его отбросить церемонии. — Как-то ворожат, и листья эти долбанные все принимают за деньги. А потом — бах — и у тебя полная касса мусора.

— Они отводят глаза, — сказал Керринджер. — Мы видим то, что хотим увидеть. Если смотреть краем глаза, можно различить, что там у них на самом деле. Это простой трюк. Некоторые умельцы могут посложнее, но Тис плохой колдун.

— Тис? — переспросила Анна.

— Тис, Сын Поэта, Гвин Ойшинс. У них на каждого куча прозвищ, а настоящие имена они называть не любят, — О'Ши пожал плечами. — Имею предложение. Сейчас мы вместе завтракаем, вы пропускаете по стаканчику за упокой несчастной, пока я буду давиться слюной. Потом мы с доком пойдем собирать в кучу всё, что у нас есть по этой истории. Что это вообще за дрянь насчёт Скачущей-в-Охоте?

— У неё теперь право судить и карать тех, кто наш по крови, и напаскудил им. Сидам, я имею в виду. На Другой стороне или на Этой, не важно. Я так слышал, когда был в холмах, — ответил Хастингс.

О'Ши выругался, пробормотал себе под нос:

— Как будто мне и без этого было просто работать.

Керринджер ободряюще похлопал его по плечу.

И только после первой порции виски со льдом он сказал О'Ши:

— А ведь я знаю вашу мёртвую сиду. Видел её, по крайней мере.

В поисках завтрака шеф-инспектор заехал в какой-то маленький паб, притулившийся на самой границе между аккуратным пригородом и старой каменной застройкой. В пабе было темно и как-то очень по-деревенски, но жареные колбаски пахли просто замечательно.

О'Ши взглянул на Керринджера поверх бокала с безалкогольным пивом. Судя по его лицу, напиток вызывал у шеф-инспектора боль почти физическую.

— Она и в самом деле баньши — пророчица с холмов. Из тех, которые предвещают смерть. Вы должны были слышать эти истории, про женщин, которые стирают окровавленную одежду и оплакивают будущих мертвецов.

Анне стоило большого труда молча отпить свой грог. Она снова почти въяве услышала голос мёртвой сиды, что-то о том, что вода станет красной от крови.

— Она забрала отсюда мальчишку, — охотник на фей задумчиво ковырнул вилкой картошку фри в своей тарелке. — И мать не смогла вернуть его домой.

По его лицу мелькнула тень давней горечи.

— Почему? — осторожно спросила Анна.

— Баньши напророчила ему ведро всякой дряни. Кровь на руках, кровь в озере, смерти, ещё чёрт знает что. Понятно, что мать испугалась.

Перед глазами у Анны встало лицо сиды. Мёртвые губы шевельнулись в приказе молчать. И Греймур с ужасом поняла, что физически не способна сказать сейчас ни слова. Она торопливо отхлебнула еще грога, словно надеялась этим теплом смыть холод, приморозивший язык к нёбу.

— Слушай, может, оно и к лучшему, что она больше никому ничего не напророчит? — О'Ши откинулся на спинку стула.

— Хрен его поймёт, — Керринджер сделал бармену знак повторить ему виски. — Хотелось бы мне знать, что стало с тем парнишкой, Дэвидом, сбылось пророчество или прошло мимо.

— Я б рехнулся, — неожиданно сказал Хастингс. — Постоянно предсказывать кому-то смерть и не иметь возможности как-то это изменить.

— Они и есть рехнувшиеся. По крайней мере, насчет этой Ивы я уверен.

Анна механически жевала поджаренную колбаску и почти не чувствовала её вкуса. Она думала, что пророчество, обещавшее кровь неизвестному Дэвиду, никого не обошло, что это о нём говорила с ней мёртвая женщина. Знакомое, почти набившее оскомину имя отзывалось тревогой где-то внутри солнечного сплетения.

— Всё в порядке, док? — Керринджер глянул на Анну. Взгляд у него оказался внимательным и цепким.

— Я… — Греймур запнулась, потом улыбнулась вымученно: — Для меня это несколько перебор. Я привыкла, что мои клиенты ведут себя более… прилично.

— Добро пожаловать в Байль, — охотник на фей приподнял стакан в шутовском салюте.