Жемчужный король

Глава 12

После превосходного ужина во французском ресторанчике, кстати, в этот ресторан, они захаживали частенько, они собирались обратно в гостиницу. Погода в тот день была далеко не идеальной. Весь день небо было затянуто непробивными серыми тучами, и стоило им выйти из ресторана, как раскаты грома стали предвещать о приближающейся грозе. Хорошо, что машина находилась поблизости. Роман открыл дверцу для Марины и сам поспешил сесть. Роман уже завел машину, как Марина дотронулась его руки.

— Подожди, давай немного посидим.

— Конечно, только вряд ли мы успеем вернуться, не попав под дождь, — он убрал руку от ключей.

— Ничего страшного. Просто, когда едешь, все двигается и появляется спешка, а я хочу посидеть в тишине, — Марина открыла сумочку. — Еще бы я поправила помаду.

Роман настроил ей зеркальце, и она принялась наносить на губы розоватую помаду уверенно и соблазнительно. Стоило Марине закончить, как на лобовое стекло посыпались крупные капли, которые моментально превратились в целый водопад.

— Смотри, Марина, вот и хлынул дождь.

— Да, я люблю дождь, а ты любишь?

— Люблю, если нахожу в теплом и сухом месте, — ответил Роман.

— Это не любовь, ты всего лишь симпатизируешь дождю. Когда любишь, об удобствах не задумываешься.

Марина заулыбалась таинственно, как она порой умела. Марина открыла дверь машины и выбежала на улицу, прямо под ливень, который сокрушался на землю сплошной стеной воды.

— Марина, что ты творишь?! — закричал Роман.

Марина стояла на улице, вытянув руки в стороны, и смеялась, хотя промокла до нитки. У Романа все внутри переворачивалось от неожиданности и неоправданного ужаса.

— Ты же промокнешь!

Она уже промокла, но ей было плевать. Ей просто захотелось под дождь, под сумасшедший ледяной дождь. Роман вылетел вслед за ней, на ходу стягивая пиджак. Все его лицо и рубашку намочило моментально.

— Господи, Марина, сядь в машину! Ты заболеешь!

Он поднял пиджак над ее головой, чтобы хоть как-то защитить ее от воды, говорить, что это было бесполезно, будет излишне. Если Роман был крайне озабочен происходяшим, то лицо Марины светилось детской радостью и озорством.

— Прошу тебя, пошли в машину! — кричал Роман.

— А я люблю дождь, — сказала Марина.

«А я люблю тебя» — хотелось сказать Роману. Сам бы он не стоял под чертовым ливнем, ненавидел он дождь на самом деле. Мерзко это быть мокрым, и вода, когда падает на голову и течет по шее, раздражает ужасно. Он стоял под ненавистным дождем из-за нее, никакой комфорт был не нужен. Марина заулыбалась и прижалась к нему. Запрокинув голову, она поцеловала его долгим-долгим поцелуем в скользкие от дождя губы. И на какое-то время Роману стало плевать, что они стояли под дождем, куда важнее было другое.

— Ты когда-нибудь целовался под дождем? — спросила Марина.

— Только что был мой первый поцелуй.

— Вот видишь, как хорошо, что мы вышли из машины.

Все-таки Марина согласилась залезть обратно, и Роман со спокойной душой занял свое место. Они не просто промокли, они промокли насквозь. Роман смотрел на Марину, у которой текла вода с волос и одежды, создавая лужицу на полу, и ему было плевать, что у самого рубашка стала полупрозрачной и в ботинках хлюпала вода. Видя, как побелело от холода ее лицо, он сам примерзал к сидению.

— Давай скорее поедем в номер, я ужасно боюсь, что ты простудишься, — сказал Роман и завел машину.

Ехал Роман быстрее, чем было можно, и чуть не оторвал руку Марине, затягивая ее с нечеловеческой скоростью в комнату. Теперь она переоделась в теплую вязаную кофту и длинные брюки, убедившись в этом, Роман переоделся сам. Он сходил вниз в бар и взял бутылку солодового виски и имбирного вина. Если смешать эти напитки в пропорции один к одному, получался замечательный согревающий напиток, который сейчас им был необходим. Чай в таких ситуациях не помогает. Они уселись на диване, Марину Роман заставил закутаться еще и в плед.

— Как ты, согрелась? — Роман закутал ей ноги еще получше.

— Вроде да. Мне нравится то, что мы сейчас пьем. Согревает все в груди.

— Надеюсь, ты не заболеешь. Столько стоять под дождем в такую погоду!

— Я сама не хотела бы болеть. Когда мне было четырнадцать, я умудрилась подхватить воспаление легких, в школу не ходила полгода. Хорошо, что еще в больницу не положили, мне повезло, что моя мама медсестра, она на дому мне делала все уколы. Это было просто ужасно.

— Твоя мама медсестра? Ты ничего не рассказывала о своей семье.

Марина мгновенно изменилась в лице, вся ее непринужденность исчезла. Ее ресницы задвигались слишком часто и рассеяно, губы моментально сжались, это было похоже на защитную реакцию. Роман сразу вспомнил, когда видел ее такой отрешенной. Когда они в первый раз встретились, и он сказал что-то про родителей.

— Да, я ничего не говорила об этом. Просто… Это не самая приятная тема для меня.

— Можешь не говорить, если не хочешь, все в порядке, — Роман дотронулся ее руки, в которой замер пустой стакан.

— Я хочу рассказать. Я ни с кем не говорила об этом, но я расскажу тебе. Только нальешь мне еще?

— Сейчас, секунду.

У Романа даже от неожиданности затряслись руки, и он чуть не разлил виски на стол. Он знал, что Марина многое не говорила ему, и ее готовность поделиться с ним сокровенным не только взбудоражила его, а еще и приятно удивила. Он протянул Марине полный стакан.

— Спасибо, — сказала она.

— Что ж, приступим. Я родилась в крохотном городке, название которого тебе ни о чем не скажет. Родилась я в семье медсестры и связиста. У меня нет ни братьев, ни сестер, так что я — единственный ребенок в семье, на которого возлагали большие надежды, — Марина сделала пару глотков. — Вообще мои родители люди простые, а еще бескомпромиссные и деспотичные. С такими людьми жить сложно, потому что у них только одна правда, а все остальное не заслуживает внимания. С детства я увлекалась рисованием, это было то, что приносило мне радость в жизни. Мои родители решили, что это несерьезно и даже в кружки мне ходить не нужно. Зачем тратить на это деньги? Если есть талант, научится, если нет, так какой смысл? Но я научилась и больше всего на свете хотела рисовать. Вообще я хотела стать мультипликатором, сейчас мне это кажется немного дурацкой идеей, в любом случае я поступила бы академию искусств. Меня никто не слушал, они решили, что я должна стать юристом, что это хорошая работа и шанс на благополучие. Было бесполезно что-либо объяснять им, у меня просто не было выбора.

Я не особо хорошо сдала экзамены, потому что это не были предметы, в которых я разбиралась. Поступила на платное. Вообще у моих родителей мизерные зарплаты, и я знала, чего им стоит платить за мое обучение. Я чувствовала себя отвратительно, понимая, что они отдают последнее, чтобы я училась. Чем дольше я там находилась, тем лучше понимала, насколько это не мое, я не могла быть юристом, мне было неинтересно, я плохо сдавала экзамены, как бы не старалась. На втором курсе я окончательно осознала, что нахожусь не там, где должна быть, и что даже если закончу этот универ, то никогда не буду работать юристом. Мне стало жалко родителей, которые платили столько денег за диплом, которым я не воспользуюсь, и я забрала документы.

Марина ненадолго замолчала, но Роман не перебивал и ждал.

— Когда родители узнали, они были в шоке. Они сказали, что я неблагодарная тварь, что не ценю того, что они делают ради меня и что если я стала такая самостоятельная, то могу делать, что хочу, но чтобы не появлялась на пороге дома. Я ушла и не приходила туда больше. Поехала в Питер, потом в Москву и как-то не умерла от голода до сих пор.

Роман посмотрел на нее, Марина уже не выглядела потерянной, на ее лице лишь просвечивалась печаль. Она наконец-то поделилась тем, что грызло ее изнутри, и Роман ценил то, что она открылась именно ему.

— Вот уже три года я с ними не разговаривала.

— Они наговорили все это, потому что злились. Я уверен, твои родители жалеют об этом. Они любят тебя.

— Я не могу, — прошептала Марина. Роман приобнял ее так, что она оказалась у него на груди.

— Так не может продолжаться вечно, тебе нужно поехать к ним. Марина, тебе же самой станет от этого легче.

— Нет, я пока не могу.

— Ты можешь, хочешь я поду с тобой? Наверняка твои родители хотят тебя увидеть и скучают, — говорил Роман.

— Нет, Рома, не нужно. Я пока не готова, я поеду к ним, но не сейчас. Я поеду одна, только не сейчас.

Марина, словно пыталась избавиться от мыслей и качала головой. От тревоги, из ее руки чуть не выпал стакан, Роман успел его схватить.

— Тише, хорошо. Ты поедешь потом, и все будет хорошо.

Роман целовал ее руку, которая начала дрожать, и Марина вроде успокоилась. Вот что скрывалось в дальней двери ее сознания, вот что она прятала ото всех. Это худшие воспоминания про родителей, самые ужасные страхи о том, что они никогда не помирятся, что они будут злиться на нее всю жизнь. Марина, такая уязвимая, сейчас сидела, прижавшись к нему и делилась самым сокровенным, и Роману хотелось защитить ее от всего: от ее прошлого, от плохих мыслей.

Они довольно долго сидели близко и просто молчали. Роман не хотел отвлекать Марину от ее мыслей, ей нужно было самой разобраться во всем, а он мог только быть рядом и верить в нее.

— Налить тебе еще выпить? — спросил Роман и поцеловал Марину в висок.

— Нет, спасибо. Может потом.

— Хорошо.

Марина немного отдалилась от него, так, чтобы они видели друг друга. Она улыбнулась, не своей фирменной улыбкой на пол-лица, а иначе, пока довольно скромно.

— Рома, я хочу тебя спросить.

— Спрашивай, я готов к любым вопросам, даже самым каверзным и обещаю на все отвечать истинную правду.

— Кем ты хотел быть, когда вырастешь?

— Как сказать… Я не хотел быть космонавтом или врачом, как обычно, хотят дети. Компания, которая сейчас мне принадлежит, что-то вроде семейного бизнеса, ее основал мой прадед, правда, она тогда была намного меньше и называлась иначе. И вот из поколения в поколение ее расширяют, чтобы передавать хорошее наследство детям. Так что я с самого начала знал, что буду работать здесь, где работал мой отец и дед. У меня не было выбора, отец постоянно говорил мне, что я стану следующим владельцем и как это важно.

— Это все здорово, но я никогда не поверю, что ты мечтал сидеть днями в офисе. Это была мечта твоего отца, которую ты выполнял. Но маленьким мальчиком ты хотел быть кем-то другим, ведь так?

Роман опустил глаза и улыбнулся.

— Когда я был совсем маленьким, хотел стать летчиком. Разумеется, лучше летчиком-истребителем, но и обычный бы подошел. Я сходил с ума по самолетам, мечтал выкручивать такие фигуры в небесах, какие никто не делал, облететь весь земной шар со всех сторон. Знаешь, Марина, эта страсть к небу въелась в меня на всю жизнь. Лет семь назад я научился пилотировать, управлять вертолетами. Я даже купил себе парочку вертолетов и летал в самых красивых местах мира, но меня до сих пор преследует такое ощущение… Такое паршивое ощущение, что все это лишь дешевая подделка той огромной детской мечты.

Марина смотрела уже иначе, без печали. Это были его любимые живые, внимательные глаза, которые с жадностью впитывали все, что их окружало.

— Рома, я думаю из тебя вышел бы отличный летчик, — одновременно серьезно и нежно сказала она.

— Ты так думаешь?

— Да, тебе было бы хорошо в форме.

Вернулась долгожданная улыбка. Марина вернулась к нему из мира своего прошлого и вытащила его оттуда. Теперь они были вместе, и мысли их были только в комнате с приглушенным светом и запахом самого лучшего лекарства от простуды.

— Я уже согрелась, мне даже стало жарко, — сказала Марина.

Она отодвинула плед и, взявшись за края вязанного свитера, сняла его через голову. Под свитером не было ровным счетом ничего. Роман обнял ее за талию и опустил губы на ее, правда, горячую грудь.