Жемчужный король

Глава 8

С каждым днем они становились все ближе друг другу, но в этой близости скрывалось роковое и смертоносное. Роман раньше не позволял себе впускать женщину в самую глубину души, он знал, к чему это может привести, вот только в это раз все было иначе.

То, что происходило между ними, не было похоже ни на один из его романов. Многие женщины интересовали Романа, еще больше женщин он хотел. Роман всегда добивался того, что ему было нужно. Он чувствовал по отношению к своим любовницам и страсть, такую, с которой было сложно совладать, и странную нежность, иногда ему было просто интересно с женщинами, такие развлекали его не только в постели. Через пару месяцев это проходило, романы заканчивались.

Теперь все было иначе, совсем иначе. Ему еще никогда не приходилось справляться с ураганом в груди, когда он просто прикасался к женщине, никогда он не испытывал такой сильной зависимости от чьих-то губ. Он хотел не только ее тело, ему нужна была она вся целиком, с ее мыслями, ее смехом, странными поступками. Ему жизненно необходимо было владеть этим, но он понимал, что этого никогда не случиться. Одновременно с этим ему хотелось отдать ей все, и она, похоже уже управляла и его головой, и сердцем.

Каждую ночь Роман отдавал ей чуточку больше, чем все, а она все еще держала некоторые двери на замке. Вроде бы они стали очень близки, но он знал, что Марина не хотела пускать его в потайные уголки своего сознания, что там она пряталась от него. В этом было ее превосходство над ним, потому что душа Романа распахнулась ей навстречу, и она могла играть с ней так, как хотела. И он, к своему удивлению, был не против, чтобы она разнесла там все к чертовой матери, чтобы выкрутила ему кости, только бы оставалась рядом. Неужели этот садомазохизм и называют любовью?

Но она была не такой как все. Ей было ничего не нужно от Романа, а он и забыл, что это такое, когда после секса тебе не шепчут на ушко: «мне так понравилась одна машинка». Чем больше времени Роман проводил с ней, тем сильнее убеждался в том, что ему посчастливилось быть рядом с самой прекрасной девушкой на свете. Ее любовь к жизни, ее восхищение самыми глупыми мелочами и стремление ко всему новому нравились Роману все сильнее. Он не до конца понимал, что происходило между ними, а может просто не хотел. Ему было достаточно, что она была рядом.

Роман почти каждый вечер приезжал к ней. Это было похоже на возвращение домой после тяжелого дня. Марина за короткое время стала ему и семьей, и женой, и лучшим другом. Они часто вместе готовили ужин. Роман раньше никогда не готовил, а зачем, если можно есть в ресторанах и нанимать поваров? Но ему нравилось находится с Мариной на ее маленькой кухне и делать самые несложные поручения, на большее он был не способен. И они ужинали вместе в ее квартирке, иногда пили дорогое вино, и не было в его жизни вечеров лучше этих.

Марина развалилась в своей постели и с непринужденным видом рассматривала букет из разных сиренево-желтых цветочков, который стоял на полу возле зеркала. Роман же смотрел на нее и думал о том, почему из всех женщин именно с ней ему было удивительно хорошо и мыть посуду и заниматься любовью.

— Мне скоро будет некуда ставить букеты, — заключила Марина, — ты слишком часто даришь мне цветы.

— Я бы мог дарить тебе жемчуг и бриллианты, они ведь занимают куда меньше места. К сожалению, ты не принимаешь ничего, кроме цветов.

— Ну подаришь свои бриллианты кому-нибудь другому, — Марина повернулась к нему, — не расстраивайся.

— Мне не нужен никто другой, — Роман ответил серьезней, чем хотел.

— Неужели тебе некому дарить бриллианты? — Марина заулыбалась улыбкой, которая появлялась, когда она начинала играться с ним, Роман не заразился этой игрой. — А где все твои любовницы? В любом случае, всегда можно подарить пару-тройку бриллиантов жене.

Роману не нравилась ее манера. Все другие женщины были для него пустышками, она была единственной, которая значила для него все, абсолютно все, и она говорила про любовниц, про жену.

— Что ты надулся? Как будто ты всю жизнь был верен жене, и я сейчас глубоко оскорбляю твои чувства.

— Давай не будем сейчас говорить о моей жене, — Роман постарался сказать это как можно мягче и приобнял Марину.

— Хорошо, давай поговорим о том, сколько у тебя было женщин.

— Тебе это так интересно? — вскинул брови Роман.

— Интересно. Больше полусотни? — Марина пародировала его вскинутые брови, и Роман улыбнулся.

— Меньше.

— Ну расскажи, — попросила Марина.

— Ты думаешь я их считаю?

— Неужели у тебя нет блокнотика, куда ты записываешь их имена и во сколько букетов и бриллиантов они тебе обошлись?

Роман знал, что она говорила все не всерьез, тем не менее он бы оборвал этот разговор, если бы это был кто угодно, а не она. Марине он простил бы все, любые издевки в свой адрес, он был готов отвечать на любые ее вопросы, чтобы просто развлекать ее.

— Нет у меня блокнотика, есть уже несколько томов книг, я же каждый день сплю с десятком женщин.

— Как же ты до сих пор не разорился? Это наверно дороговато, — Марина раздумчиво надула губки, в которые Роман и поцеловал ее.

Это сработало, и она перестала строить рожицы и просто улыбалась.

— А если серьезно?

— Я вполне серьезно.

— Нет, я тебе не верю. Так что? У тебя было много женщин, которых ты любил?

— У меня было много женщин, но ни одну я не любил.

Марина взглянула на него, словно проверяя правда ли это.

— За всю жизнь не было ни одной женщины, которая бы затронула что-то в твоем сердце? — спросила Марина.

— Большинство женщин я просто хотел, такие отношения вскоре надоедают. Другие были интереснее, но если нет чувств из этого тоже ничего не получится.

— А первая любовь?

— Университет. Красивая девочка, но редкостная дура. После ночей трех я не испытывал к ней ничего, кроме отвращения.

— Но ты женился в итоге. Ты никогда не любил свою жену?

Роман не совсем понимал, зачем Марина все это спрашивала. Было не похоже, что из праздного интереса, может она так хотела узнать больше о его жизни.

— Вику я знал давно. У нас было много общих знакомых, мы часто пересекались. Я не могу сказать, что влюбился в нее, она нравилась мне, немного больше, чем другие девушки. Как-то вышло, что мы стали больше проводить время вместе, а потом я задумался о том, что уже пора бы и жениться. Мне было тридцать, всякие передачи уже давно трясли мое имя и то, что я не собираюсь заводить семью. Мне надоело, да я и сам подумал, что так будет проще. Вика подходила мне, я знал. Она прекрасно вписалась в эту жизнь, ее все утраивает. Мы никогда особо не любили друг друга, это просто удобный брак, всем удобно так жить вот и все. Уже пять лет она — жемчужная королева, чудесно ладит со всякими журналистами и любит вылезать на публику в дорогущих тряпках. Eй это и было нужно от брака со мной.

Роман еще раз посмотрел в глаза Марины, которая крайне внимательно слушала его речь. Зачем тебе это? Зачем?

— Все это как-то грустно, — сказала Марина.

— Да не особо. Это жизнь, все стараются сделать так, чтобы было лучше для себя, ухватить кусок побольше. В этом заключена вся сущность человека.

Марина примолкла. Роман был даже рад, что отбил у нее желание обсуждать его любовниц. Роман заложил волосы ей за ухо и все думал, неужели она не понимает, что единственная женщина, которую он любит это она.

— Марин, может теперь ты расскажешь о мужчинах в твоей жизни?

На самом деле Роман не знал, зачем это спросил. Он понял, что ему будет неприятно слушать о других мужчинах, которые так же, как и он лежали с ней в постели слишком поздно. Марина лукаво улыбнулась и даже прикусила губу.

— Ты — единственный мужчина в моей жизни. Те двое были просто мальчишками.

Роману нравилось, что она говорила так и что смотрела на него сейчас ласково, а не играя.

— Тем не менее.

— Хорошо. Мои первые отношения были совсем детскими. Одиннадцатый класс, мальчик с параллельного, который неожиданно обратил на меня внимание. Отношения длинной в лето, потом разъехались по разным городам, и все забылось. Второй был в универе на втором курсе. Я влюбилась в него очень даже прочно, сначала все было хорошо, а потом… Он был слишком вспыльчив и груб, мы начали ссориться, и вся любовь пропала. Я видела, что ему нравилась другая девушка, и мы расстались, но я не особо убивалась.

Роман смотрел на нее и проклинал себя за то, что спросил об этом. Он до безумия ревновал Марину к ее прошлому, к этим двум мальчишкам, которые оставались в ее голове, оставались воспоминаниями. Если бы Роман только мог, он бы заперся с ней в этой квартире и никогда бы не отпускал Марину. Она была бы только его, и он наконец-то был бы счастлив. Вот только того, что он хотел больше всего на свете, она до смерти боялась. Она бы и погибла в тот же миг, когда он украл бы ее обожаемую свободу. Роман ничего не мог поделать с собой. Он ревновал Марину ко всему, к официантам, которые получали ее улыбки, к тому, о чем он не знал, к Америке, где она пропадала два месяца, а самое страшное к прошлому. Роман всегда был выше этого, он никогда не расспрашивал женщин о том, что они представляли раньше и презирал тех, кто пытался это узнать от него. Значимо только настоящее, зачем же копаться в карьерах прошлых побед и поражений? С Мариной у него так не получалось.

Она лежала сейчас так близко, казалось достаточно протянуть к ней руку — и все, поймаешь счастье. В то же время она была недосягаемо далеко. Марина не принадлежала ему, она принадлежала лишь себе, и ничто во всем мире не смогло бы изменить это.

— Милая, я люблю тебя, — сказал Роман, хотя знал, что сказав эти слова, саморучно отдал Марине поводок и встал на задние лапы.

Марина улыбнулась, но только губами, ее глаза превратились в печальные огоньки. Ни одной женщине Роман не говорил этих слов. Он не любил врать, говорил им много чего другого, но про любовь никогда. Что тут скрывать, Роман не верил в любовь. Для него она была такой же красивой сказкой, как русалки, феи и гномы. А вот и он полюбил в тридцать пять, полюбил по-настоящему, обреченно и, видимо, смертоносно. Теперь он был готов поверить и во всех волшебных тваре, й да вообще во что угодно. Не реальней любви все равно ничего быть не могло.

— Но я знаю, что ты меня не любишь, — Роман улыбнулся и даже не грустно.

— Я не знаю, как называется то, что я к тебе чувствую.

— А что ты ко мне чувствуешь?

— Мне хорошо с тобой, — ответила Марина. Но этого было мало. — Мне очень хорошо с тобой и так спокойно, как не было еще никогда.

Все равно этого было мало, даже для влюбленности. Роман и не надеялся услышать чего-то другого, он был уверен в том, что Марина не стала бы врать и говорить слащавое: «я тебя тоже очень люблю». Она всегда говорила то, что думала, за это он и любил ее. «Мне хорошо с тобой» — это звучало даже больнее, чем он мог представить. Хорошо не обозначает почти ничего на самом деле хорошего. Это значит, что удобно, вполне комфортно, ничего больше. Его жене тоже было с ним хорошо, очень даже, потому что она имела все, что хотела, и ее жизнь была наполнена комфортом.

Разве Роман ожидал чего-то другого? Он же давно понял, что он всегда будет любить Марину больше, а тот, кто любит больше и забирает себе всю боль и страдания. Это он останется с избитой кровоточащей душой, это ему придется жить в отравленном разрушенном мире. Марина легко переживет все их отношения, всю любовь, а он скорее всего погибнет. Но ничего, лучше так, чем наоборот.