Жемчужный король

Глава 20

Роман, как бы ему этого не хотелось, все же зашел в спальню к жене. Она вертелась у зеркала, то поправляя невидимые складки на платье, то добавляя коричнево-розовой помады на свои сделанные губки. Вика повернулась к Роману и на ее личике, полном косметики, появились поддельные морщинки над бровями. Казалось, что она сейчас затопает ногами, возьмет какую-нибудь палку и стукнет Романа по голове: настолько дебильное недовольство выражали эти морщинки.

— Рома, я просила тебя надеть белую рубашку, тебе так сложно это сделать?

— Ты и представить не можешь насколько, — не скрывая презрения, ответил он.

— Ты издеваешься надо мной? Тебе просто абсолютно плевать на все мои просьбы!

Вика надулась еще больше, а Роман лишь пожал плечами.

— Первый раз в жизни ты права. Да, мне плевать. Вика, ты могла бы спросить: почему, мой дорогой муженек, ты выбрал черную рубашку вместо белой? И я с превеликой радостью ответил бы тебе на этот вопрос.

— Почему, мой дорогой муженек, ты выбрал черную рубашку к черному костюму, когда я попросила белую, которая выглядит куда торжественнее?

— А потому что, моя недогадливая женушка, у меня вовсе не торжественное настроение, скорее траурное. Траурный черный цвет мне к лицу, не находишь? — он сделал прискорбное выражение лица. — Я считаю, что иду в место, где полным-полно мертвецов и одеваюсь соответственно.

— Что ты несешь?

— Все твои дружки давно сгнили изнутри, мне блевать хочется от этих светских мероприятий, от комплиментов, которыми нужно осыпать старых куриц, от деловых бесед с мужиками-идиотами. Они или жрут, как голодающие целый вечер, или ржут так, что их набитые деньгами животы трясутся, как холодцы. А полностью сделанные дурочки, до одури радующиеся, что попали в высше-сгнившее общество, сопровождают их и считают, что стали центром вселенной. Как много таких центров, аж не продохнуть.

— Рома, ты совсем спятил? Как ты говоришь о людях, с которыми мы общаемся, и дальше будем общаться, — на «дальше» Вика сделала особый акцент. — Я не понимаю, что происходит с тобой в последнее время. Ты стал какой-то грубый и бесчувственный.

— Извиняюсь, конечно, что затронул твои глубокие чувства, моя мягкая и чувствительная!

Вика вздохнула, словно отвязалась от навязчивого мальчишки, который отнимал ее драгоценное время, и вернулась к зеркалу. Она еще немного покрутилась и встала в позу ночной фурии, задрав голову и вытянув руки, словно крылья.

— Что скажешь? — самодовольно улыбнулась она.

Вика выбрала для долгожданного сборища жемчужно-белое платье из дорогой скользкой ткани, стекающее по ее точеной фигурке. Восстановила талию и избавилась от всех последствий мучительной беременности Вика довольно скоро, и сейчас, глядя на нее никогда бы не подумал, что эта женщина недавно родила. У ее платья был глубокий вырез на спине, если бы дизайнер на этом остановился, все было бы в порядке, но куда там! Начиная с шеи ниспадали целые цепи жемчуга, которые складывались в полукруги на спине, плечах, шли и до локтей, да и на грудь. Кроме настоящего жемчуга были и цепи алмазов. Вся эта роскошь стоила хорошее состояние. Прическу Вика выбрала вроде бы не затейливую — просто высокий хвост из белых волн, но платья было достаточно, чтобы ослепнуть от переливов света. Вика, конечно, раскошелилась на свой образ для появления в свет после беременности, вернее раскошелила мужа.

— Ты блистаешь, как новогодняя елка, — вполне серьезно сказал Роман.

— Очень смешно.

Вика подошла к тумбочке, где лежал ее кремовый клатч и положила туда телефон. Роман подошел к зеркалу, чтобы поправить воротник рубашки. Роман смотрел в зеркало и видел, как сильно изменился за этот год. Он всегда выглядел на миллион, его осанка, его жесты, черты лица и даже прическа говорили о его высоком статусе. Элегантность и строгость выплескивались в каждом его взгляде, а теперь… Теперь он не выглядел на свои тридцать шесть, он стал старше, словно прожил не год, а раза в четыре больше. Его глаза не сияли уверенностью, они отражали лишь смертельную усталость, утомленного тягостью жизни человека. Он не хотел держаться, как король, и даже стоял не так, как раньше. Не было в нем ни капли пафоса, ни капли гордости, которая присуща успешным людям. В лицо въелась скорбь, и абсолютно черный наряд шикарно вписывался в его новую мрачную натуру.

— Рома, не могу поверить, что я выберусь отсюда! — Вика уже все забыла и снова предалась беспечным радостям своей бессмысленной жизни. — Это первое значимое событие, куда мы идем после рождения Димы. Как я соскучилась по атмосфере торжества, по звону бокалов, светским беседам и интервью. Как будто я все эти месяцы и не жила, а теперь снова родилась! Меня переполняет предвкушение прекрасного вечера!

— Ты еще долго? Если будешь так копаться, мы приедем утром.

— Я почти готова. Только чего-то не хватает…

Вика еще раз крутанулась к зеркалу, рассмотрела сережки на своих ушах, крупные жемчужины в золотых ободках и достала небольшую шкатулку в викторианском стиле. Оттуда она вынула колечко, толстенькое золотое колечко с квадратным бриллиантов таких же нескромных размеров. Вика надела его на пальчик и метнула неоднозначный взгляд на Романа. Он даже носом не повел, хотя все понял.

Это кольцо он подарил ей пару недель назад на годовщину свадьбы. Вика затащила его в самый дорогой ресторан, и там они делали вид, что празднуют. Может она и праздновала, Роман вот успешно напивался, чтобы делать хоть что-то, только бы не слушать ее болтовню. Когда пришло время тостов за их супружескую жизнь, он достал коробку с очередным дорогим кольцом. Вика строила удивление подарком, ей не терпелось натянуть его на палец, так она и хотела сделать, только что-то пошло не так и оно не налезло. Вся радость улетучилась с ее лица.

— Рома, ты прекрасно знаешь мой размер. Это шутка?

— Я поменяю завтра, — устало сказал он.

— Оно на два размера меньше. У нее тоненькие пальчики.

Да, это было так. Роман забыл обо всем на свете и на автомате взял размер Марины. Он ничего не говорил Вике, не извинялся. Заплатил за ужин и ушел. На следующий день она уже ходила в этом кольце, как ничего и не бывало, даже сама поменять не поленилась.

Если сейчас Вика рассчитывала затронуть, что-то в душе Романа, у нее, как обычно, ни черта не получилось. Прихватив накидку, она вышла вслед за Романом из комнаты.

Вот они и неслись на роскошной машине в роскошных нарядах в роскошное место. Роман жал на газ и все думал, как много проблем бы решилось, если бы он со всей дури влетел в столб. По крайней мере, он был бы освобожден от присутствия в месте, которое проклинал.

В начале октября каждый год устраивали подобное сборище сливок общества. Получить пригласительные было довольно сложно, и все дуры, как его жена, гордились тем, что попадали в число избранных. В чем заключался смысл данного мероприятия? По большому счету — ни в чем. Женщины выгуливали здесь лучшие наряды и бриллианты, каждая пыталась сделать все, чтобы так называемые подружки лопались от зависти. Молоденькие девчонки выбирали себе старых, зато богатых, мужей, а уже замужние женщины сбивались в кучи и обсуждали последние сплетни. Молодые предприниматели искали здесь связи, целиком сложившиеся бизнесмены с мировым именем приходили, чтобы развлечься и, разумеется, отдать дань важным знакомством. Роман входил в это число и, по идее, должен был подойти ко всем давним приятелем, чтобы просто сказать: «хей, мы знакомы, если что я к тебе обращусь, да и ты можешь на меня рассчитывать».

Поехать его уговорила не жена. Да, Вика давно ныла о том, как сильно хочет выйти в свет, только Роман игнорировал ее. Регина. Вот кто убедил его. Она привела вполне разумные доводы насчет того, что последствия от пренебрежения столь важным событием будут куда хуже. Роману меньше всего хотелось волновать фантазию журналистов по личным причинам.

Здание, куда сплывались сливки сливок уже блистало многочисленными огнями. Те, кто поднимались по ступеням крыльца, были видны как днем, хотя все небо почернело ночной смолью. На парковках стояли дорогие машины, такое скопление увидишь редко. Вика довольно улыбнулась, когда отметила, что дороже их машины не было. Она шустро подплыла к Роману и просунула свою ручку к его локтю.

— Вот мы и здесь. Рома, наконец-то!

Он ничего не ответил, только пошел под ручку со своей обожаемой женой внутрь здания. Внизу в холле с хрустальным светом некоторые мужчины курили в маленькими компаниями. Здесь же специально обученные люди проверяли приглашения и с масками приветливости желали хорошего вечера. На черных диванчиках парочка дам поправляла макияж или заканчивала беседы по телефонам. Все остальные поднимались по широкой белоснежной лестнице на второй этаж, где и проходил праздник тщеславия. Что было наверху? Просторный банкетный зал с колонами и арками, люди в лучших нарядах и целые башни с бокалами шампанского. Каждый год лучшие дизайнеры и флористы обставляли зал. В этот раз они выбрали белый цвет и разнообразные оттенки персикового. Белоснежные столы с самыми изысканными закусками, белоснежный пол и белоснежные пьедесталы, на которых возвышались целые композиции из самых разных подсвечников и букетов роз. Эти нежные цветы были повсюду: они карабкались по аркам, где лучшие модные журналы фотографировали дам в шикарных платьях. Цветы и свисали с потолка целыми охапками вместе с хрустальными люстрами, которые испускали мягкий, почти розовый свет.

Играла спокойная живая музыка, некоторые танцевали, некоторые любезно болтали, попивая шипящее шампанское, конечно, крайне дорогое шампанское, которое было грех не употребить внутрь. Это было царство гармонии. Завистливые вздохи женщин вперемешку с похотливыми взглядами мужчин вполне гармонично сочетались с приторной радостью встреч, самыми дружелюбными поцелуями и рукопожатиями. Чудесные люстры вовсе могли не зажигать: счастливчики-фотографы, попавшие сюда, так часто делали снимки, что вспышки превратились нескончаемый поток света.

Роман продвигался вглубь зала, Вику крутила головой в сторону каждой кучки людей и кивала, кивала, кивала им всем. Удивительно, что у нее до сих пор не отвалилась голова. Возле колоны им пришлось остановиться. Здесь их окликнула парочка. Мужчина в смокинге с мохнатой черной бородой, давний знакомый Романа по бизнесу, и его жена, молодая девушка в мутно-сером платье с глубочайшим декольте. Девушку звали Ядвига, у нее были необычно выраженные скулы, которые она не забыла подчеркнуть макияжем, не менее наляпистым, чем у Вики.

— Привет, как давно мы не виделись! Вика, чудесно выглядишь, Роман, как дела в компании? — вскинул руки Виктор, так звали бородатого мужчину.

Роману пришлось пожать ему руку.

— Привет, да все идет своим чередом, — нехотя ответил Роман, — сам как?

Виктор приступил рассказывать о своих грандиозных планах, в которых Роман мог бы по старой дружбе ему помочь. Отличавшийся большей смекалкой, Роман сразу понял, что им не суждено стать явью, так как денег Роман ему давать не собирался.

— Вика, твое платье просто восхитительно! Это настоящий жемчуг? — спросила Ядвига.

— Разумеется настоящий, я бы не нацепила на себя подделку, — засмеялась Вика. — Большое спасибо за комплимент, ты тоже выглядишь чудесно!

— Благодарю. Но мне далеко до тебя. Каждый раз ты демонстрируешь то, что заслуженно носишь титул жемчужной королевы. Я просто поражаюсь тому, как ты умеешь в каждый наряд вплести жемчужины, это, правда, превосходно!

Вика заулыбалась и сказала какую-то чушь невпопад. Роману же надоел навязчивый Виктор, и он с ним распрощался, прихватил свою жену, расплывшуюся в похвале, и пошел дальше. На этот раз Вика сама поздоровалась с небольшой компанией. Здесь была ее подружка в розоватом платье-кимоно, рядом с ней стоял успешный нефтяник, успех которого сразу бросался в глаза кругленьким пузцом и золотыми часами, которые буквально душили его пухлую ручку. У нефтяника появилась новая пассия, совсем юная девица приятная на лицо с вульгарно большой грудью. Она пыталась держаться, как дорогая леди, но все, что она делала, выбивалось из общего шика и пафоса.

Все милейшим образом поздоровались и познакомились с грудастой Анечкой, которая решила, что говорить у нее получается куда хуже, чем пить шампанское с видом нимфы. Этим она и продолжала заниматься. Нефтяник рассказал тупую историю, и все девушки засмеялись, только Роман остался равнодушным к его заплывшему жиром юмору. Алина, подружка Вики, не забыв похвалить ее наряд, спросила:

— А как ваш малыш? Сколько ему уже?

— Димочка прекрасно, — строила рожу умиления Вика. — Чудесный ребенок, я не думала, что дети могут быть такими очаровательными. Ему уже почти пять месяцев, вот через пару дней будем отмечать маленький день рождения.

— Ах, как здорово! Да, у таких маленьких детей каждый месяц день рождения, ведь они такая радость для родителей… А на кого он похож? На маму или папу?

— Вылитый Рома! — заявила Вика.

Роман был с этим не согласен, он не хотел больше с ними говорить и сказал, что отойдет на минуту. Он шастал в поисках столика с выпивкой покрепче чертового шампанского, пару раз пожал руки неприятным личностям, но так ничего не нашел. Он стоял у арки, засыпанной цветочными охапками и смотрел перед собой, думая, как долго ему еще находиться здесь. Шампанское, женщины в самых разных вечерних платьях, мужчины в смокингах, женщины, мужчины, бокалы… Его взгляд остановился в одной точке, и Роман не сразу понял, почему защемило в груди. Там что-то рождалось, что-то непомерных размеров, что-то смертоносное и сладостное. Роман пригляделся и осознал, что встревожило его до дрожи в руках. Это была она.

Марина стояла у огромного окна в простом черном платье в пол, которое обнажало плечи и спину, но верх был закрыт, и оно не выглядело ни капли вызывающим. Ее накрученные пряди были собраны сзади в незатейливую прическу, а из аксессуаров она использовала только серебренные длинные серьги. Марина выглядела дороже, чем все, кто здесь находился, она все еще была собой, той удивительной девушкой, элегантность которой была в ее простоте.

Марина стояла рядом с высоким мужчиной в бордовом костюме, который постоянно что-то шептал ей на ухо, а она смеялась, совсем не стесняясь такого количества людей. Она была здесь. Роман не мог шевелиться, только смотрел на нее и чувствовал, как пьянел без своего любимого виски. Он видел ее спустя столько месяцев, она была всего в нескольких метрах от него. Возможно, этот мужчина, что так фамильярно беседовал с ней, был ей не просто приятелем, может они были парой, но Роман должен был подойти.

Когда их разделяло несколько шагов, мужчина в бордовом повернулся, и Роман узнал Артема Скворцова. Они познакомились через общих знакомых много лет назад, этот Артем был ровесником Вики, они вроде когда-то в детстве были соседями. Артем был на их свадьбе и два раза приходил в гости. Он советовал картины в гостиные, потому что хорошо разбирался в искусстве, в подлинных работах, устраивал выставки и аукционы. И вот Артем прекрасного телосложения, с живыми голубыми глазенками и весьма подвижным ртом стоял рядом с Мариной и что-то нашептывал ей. Артем изобразил радость встречи вполне профессионально.

— Привет, Рома, давно не виделись.

— Привет, года четыре точно.

Роман смотрел только на Марину, которая хоть и перестала смеяться, но улыбалась, как прежде, всем лицом. Она тоже смотрела на него, опять его любимые карие глаза были рядом, Роман и забыл, что здесь стоял еще один мужчина.

— Кажется я вас не представил… — начал было Скворцов, но Марина его перебила.

— Это ни к чему, мы знакомы, — Марина снова вернула взгляд Роману и сказала: — Привет.

— Привет, — ответил Роман и улыбнулся.

— Ого, а я не знал, — признался Артем. — Да вы только посмотрите, кто здесь! Кажется, мой одноклассник. Он был чертов зануда, а теперь продюсер, и вполне успешный, пойду догоню его, пока не ушел, — он повернулся к Марине и поцеловал ее ручку. От этого жеста у Романа ком встал в горле. — Я оставлю тебя, если ты не возражаешь?

— Я только за то, чтобы ты пробежался. Тебе не повредит.

— Надеюсь это не намек на то, что я потолстел и нуждаюсь в физических упражнениях. Все снимаю перед вами шляпу. До скорых встреч, мои дорогие.

С этими словами Артем приподнял невидимую шляпу и грациозно, как олень, ускакал в толпу людей. Роман испытывал подлейшее чувство ревности к этому идиоту. То, как они разговаривали, совсем не нравилось Роману. Был в этом и флирт, и игра, видеть это Роману было до невозможности больно. Они остались наедине. Марина, та, о которой он пытался забыть весь этот год, теперь стояла совсем рядом и сжигала все его сомнения привычным смелым взглядом.

— Ты выглядишь просто потрясающе, тебе очень идет это платье, — сказал Роман, даже не моргая, словно опасаясь, что она снова исчезнет.

— Спасибо, — улыбнулась Марина, как обычно, без капли смущения.

Роман все смотрел на нее и никак не мог понять, как же вести себя. Кем они сейчас являлись друг другу? Роман мучился в догадках, на что он может рассчитывать, хотя нет, не так. Может ли рассчитывать хоть на что-то.

— Марина, ты давно в Москве? Чем занимаешься здесь?

— Недавно, всего пару дней, — она пожала обнаженными плечами. — Я приехала вместе с Артемом, потому что соскучилась по России. Я целый год путешествовала по Европе, там прекрасно, но даже Амстердам мне приелся. Подумать о том, куда рвануть дальше, решила именно здесь.

— Я очень рад за тебя. У тебя все получилось, ты теперь занимаешься творчеством, тем, что обожаешь. И эта выставка… Она была удивительной. Я знал, что у тебя все получится, должно было получиться.

— Ты был на моей выставке в Амстердаме?

— Нет, не был, о чем очень жалею. Но я нашел твои работы в интернете, они прекрасны. Это все птицы…

— Да, птицы, — задумчиво растянула Марина. — Рада, что тебе понравилось.

— Значит у тебя все хорошо?

— Да, у меня все хорошо. Ром, а как дела у тебя? Везде писали, что у тебя родился сын, ему, наверно, уже полгода.

У Романа застучало в голове. Он дышал, но воздух не доходил до мозга. Марина спрашивала про ребенка, про ребенка от другой женщины, и это казалось совершенно неподходящей темой.

— Немного меньше, — ответил Роман и сам не заметил, как скривились губы.

— Я за тебя тоже рада, — сказала Марина и вроде бы никакой двусмысленности в ее словах не было. — Да и компания у тебя процветает, да?

— Можно сказать и так.

Роман все смотрел на нее. Ее изгибы плеч, темные волосы, губы — все казалось таким родным, но Роман уже почти отчаялся когда-нибудь их коснуться. Их разделял всего шаг, на самом деле — непроходимая пропасть. Эти светские разговоры не подходили им. Никто не хотел знать того, о чем спрашивал, и тот факт, что сейчас они молчали, хоть немного разряжал обстановку. Неожиданно Марина подошла еще ближе, и в ее глазах сверкнули игривые огоньки.

— Рома, я совершенно не знаю, как вести себя в подобных местах. Я, кроме своей выставки, в такие ситуации не попадала. Помоги мне.

Ее доверчивый взгляд заставил его улыбнуться. Роман таинственно кивнул и наклонился, чтобы сообщить ей секрет.

— Все не так уж и сложно. Нужно только побольше улыбаться и медленно крутить головой во все стороны, вот так, — и он продемонстрировал. — В любой момент тебя могут фотографировать, поэтому спину нужно держать ровно и даже разговаривать с застывшей улыбкой.

Марина попробовала, и Роман разулыбался от того, как старательно она крутила головой.

— Еще если с тобой здоровается кто-то, кого ты не помнишь, нужно просто сказать: «А я как рада тебя видеть! Не узнала, богатым будешь!», и можно сбежать, чтобы не общаться с этим человеком. И последний секрет, как выдержать этот дурдом. Ни в коем случае не пить больше нескольких глотков с одного бокала! Нельзя сильно напиваться, можно красиво прогуливаться с бокалом, иначе снимок на всех первых страницах журналов, где ты хлещешь алкоголь во все горло, обеспечен. Я на своем опыте знаю.

Марина засмеялась. Живой смех в таком месте услышать почти невозможно, а она смеялась громче позволительного. Роман чувствовал, как ее смех растапливал все льдины, которые заполонили его сердце. Он любил ее до сумасшествия, и тем не менее продолжал влюбляться в каждое движение, в каждый поворот головы.

— Спасибо за бесценные советы, но мне кажется, что у меня совсем не получается. Я здесь лишняя, совсем не к месту. Я почти уверена, что всем режу глаза.

— У тебя все прекрасно получается. Здесь лишнее все: эти люди, которые давно превратились в набитые деньгами мешки, фотографы, рыскающие в поисках сенсаций, роскошь и цветы, башни шампанского, возможно, я сам, но не ты. Ты лишней быть не можешь.

Они встретились взглядами, и на мгновенье Роману показалось, что он увидел в ее темных глазах нежность. Роман слишком долго мучил себя предположениями и не выдержал бы еще секунды:

— Можно отвратительно бестактный вопрос?

— Я могу ответить также отвратительно бестактно, имей ввиду, — сказала Марина. За это он ее и обожал.

— Вы с Артемом вместе?

Кровь бушевала в голове, к своему удивлению, Роман почувствовал, как трясутся руки. Он, словно влюбленный мальчишка, стоял и ждал приговор от девочки, с которой хотел встречаться, но боялся, что у нее уже есть парень. Это было глупо, чертовски глупо вести себя так взрослому мужчине, только Роман не мог управлять ни телом, ни мыслями. Марина улыбнулась, это была именно снисходительная улыбка, которая разрезала сердце Романа на тонкие пластинки.

— Нет, мы не вместе. Наши отношения исключительно рабочие, с примесью дружеских. У Артема замечательная девушка, она сейчас в Амстердаме. Как красиво она играет на фортепиано! Мы с ней давно знакомы, она очень талантливая.

Роман хотел подпрыгнуть от счастья. Значит она не спит с этим напыщенным гусем. По факту, это ничем не помогало Роману, а он, как дурак, радовался и ликовал. Нужно было сменить тему, Марина не должна была понять, что он ревнует так сильно, что спустился до уровня нетерпеливого мальчишки. Роман не придумал ничего лучше, чем протянуть Марине руку.

— Разрешите ли вы пригласить вас на танец?

— Разрешаю, приглашайте, я вся во внимании, — ухмыльнулась Марина.

— Приглашаю и могу вас уверить, что ни один джентльмен, если бы таков и нашелся в этом зале, не был бы столь галантен и почтителен к вашей особе в медленном танце, как я.

— Громкое заявление, если вы не оправдаете мои надежды, то я разочаруюсь не только в этом вечере, но и в мужчинах в целом.

Марина положила ладошку на протянутую руку Романа, в этот же момент по всему его телу отозвался электрический заряд, который несли в себе эти тонкие пальчики. Роман внезапно заметил, что на безымянном пальце левой руки Марина носила то самое серебряное кольцо с жемчугом, которое он ей подарил. Этот факт только прибавил огненно-горячего тепла в его груди. Вторая рука Романа прилегла на спину Марины, и вот они оказались совсем близко. Их тела двигались в танце, и этот танец возрождал все лучшие воспоминания. Руки Романа сразу же вспомнили ее талию, мягкость руки, от Марины даже пахло точно так же, как тогда. Роман терялся в музыке и ее присутствии. Его любовь, которая причиняла столько боли, снова была рядом. Он не мог целовать ее, обнять сильнее, чем позволяли правила приличия, но ее присутствия хватало для того, чтобы светиться от радости.

— Рома, знаешь, я вообще не хотела идти сюда, — по обыкновению Марина сказала тихо, чтобы ее голос не ворвался в его мысли резко. — Меня уговорил, буквально вытащил Артем. Он сказал, что мне нужно развеяться, а я до последнего сопротивлялась.

Даже этот факт не добавил Артему ничего хорошего. В представлении Романа он был редкостным мерзавцем, только потому что смел целовать руки Марины.

— Как же я тебя понимаю. Я и сам до последнего собирался остаться дома и пить хороший виски в теплых тапочках.

— Но ведь хорошо, что несмотря на все, мы пришли сюда? — спросила Марина.

— Это лучше, чем просто хорошо.

Роман и не представлял, как отпустит ее, как останется без тепла ее тела, без ее невесомой ручки на своем плече. Они протанцевали еще два танца. Оторвав свои руки, Марина безжалостно отошла вбок и улыбнулась чудовищно мило.

— Благодарю, вы, оказывается, великолепный танцор, — сказала она. — Кто бы мог подумать, что вы не оттопчете мне все ноги!

— Я безмерно рад, что вы остались такого мнение обо мне. Надеюсь, отныне вы не примите приглашения никаких других кавалеров и подарите все ваши танцы исключительно моей персоне.

— Неужели все остальные ничего бы не оставили от моих ног?

— Я вас уверяю, они профессионалы в растаптывании ног таких очаровательных барышень, как вы.

Марина вся светилась изнутри. Роман не мог перестать любоваться ее живой красотой. Он даже удивлялся, что мог поддерживать такие живенькие разговоры, хотя полчаса назад был угрюмым мрачным мужчиной, которого, казалось, ничто не вернет к жизни.

— Как-то жарко, — сказала Марина и потрясла руками, словно веером. — Наверно от того, что мы поплясали.

— Я сейчас принесу выпить что-нибудь прохладное. Может взять еще закусок, ты не голодна?

— Нет, есть я не хочу.

— Тогда подожди секунду, я сейчас.

Роман быстрыми шагами двинулся к башне с шампанским, у которой вели премилые беседы представители трех богатейших семейств. Они попросили Романа задержаться, чтобы кое-что обсудить, но он в наглую ушел с бокалом шампанского. Марина стояла у того же окна, где он ее впервые увидел, и выглядела уже не такой радостной, она погрузилась в свои размышления. Завидя его, она слабенько улыбнулась и поблагодарила. Марина сделала всего пару глотков, в это время Роман стал рядышком и осмотрел весь зал, к своему облегчению он заметил, что Артема в бордовом костюме нигде не было видно. Роман уже хотел завести какую-нибудь беседу, чтобы развлечь Марину, но она повернула голову и приблизилась настолько, что ее дыхание щекотало его шею. От этого мурашки жутких размеров разбежались по всему телу Романа.

— Здесь совсем недалеко есть гостиница, я не помню названия, но ты должен знать. Если ты, конечно, хочешь.

Марина смотрела на него с ожиданием, уже без следа улыбки. Поверить своему счастью он все еще не мог, нет, так не бывает.

— Мне нужно минуты две, подождешь на первом этаже? — сказал Роман.

Марина кивнула и посмотрела в сторону выхода, потом на свой бокал.

— Давай это сюда, — Роман забрал бокал и направился в противоположную сторону зала.

Цепи жемчуга и алмазов было сложно не заметить. Вика стояла совсем недалеко, у очередной арки в компании трех девиц в вызывающе блестящих платьях. Здесь порхали фотографы и особенно часто прогуливались одинокие мужчины в поисках развлечения. Вика о чем-то бурно рассказывала, размахивая правой рукой, в которой держала клатч, остальные же ей кивали да так активно, что их изумруды и бриллианты, бренчали как церковные колокола.

— Дамы, я украду у вас свою жену буквально на минутку, — сказал Роман и грубовато взял Вику под ручку.

— Разумеется.

— Можете и на две, мы подождем.

Третья просто строила ему глазки, Роман предположил, что когда-то спал с ней, но в этом он был не уверен. По Вике было видно, что из нее буквально выплескивался восторг. Вся эта напускная мишуры привлекала ее, здесь она чувствовала себя в своей тарелке и наслаждалась каждой мелочью.

— Рома, где ты был? У меня уже десяток людей спросили, где ты, а я говорю: он сейчас подойдет. Тебя все нет и нет, ты что забыл про меня?

— Вика, я уезжаю.

Сначала она улыбнулась, словно думала, что это шутка. А дальше… Ее губы приоткрылись так, будто ее оскорбили самым мерзким словом, подбородок задрожал, а глаза забегали во все стороны.

— Ты шутишь? — по выражению лица Романа, она поняла, что он и не собирался шутить. — Как я останусь здесь одна? Если мой муж уедет, то каждый журналист не упустит эту историю, да мы опозоримся! Ты хоть понимаешь, как пострадает наша репутация?

— Я уезжаю прямо сейчас. Решил сказать тебе об этом, дальше поступай, как хочешь.

— Да? Ты прекрасно понимаешь, что я тоже должна уехать домой, чтобы все думали, что мы с тобой просто идиоты, которым тут надоело. Это была она? Ты с ней танцевал? — она почти шипела.

Вика была не дурой, она все поняла. Такие женщины, как Вика, если в чем и разбираются, так в делах сердечных. Теперь она сверлила его униженным взглядом и часто дышала. Роман все еще молчал.

— Конечно, это была она. Зачем она опять появилась в нашей жизни, все было так хорошо… Я тебе никогда не прощу того, что ты сейчас сделаешь. Ты знал, как сильно я ждала этого дня, как я хотела быть здесь. Ты лишаешь меня всего, как обычно, думаешь лишь о себе. Бессердечный эгоист, я тебя ненавижу!

Всю пламенную речь она говорила вполголоса и постоянно оглядывалась, чтобы не подобрался любопытный фотограф. Поэтому впечатление от этих слов было скудноватым. Роман не обращал внимания на приступ злости жены, он побыстрее направился к лестнице. Все мысли о Вике мигом исчезли, внизу его ждала Марина. Всего через пару минут они будут вместе, закончиться этот цирк с дешевыми декорациями и плохими актерами, он снова будет с ней, о большем и мечтать нельзя.

Марина стояла почти у выхода. Роману она показалась необычайно красивой, одиноко стоящая у белоснежной стены в своем черном платье.

— Неужели у тебя нет ничего набросить? Никакого пальто или плаща? — спросил Роман.

Марина отрицательно покачала головой. Роман, не долго думая, снял пиджак и набросил ей на плечи.

— Спасибо, — сказала Марина, взявшись за края пиджака, чтобы поправить его на плечах.

Спустившись по идеально освещенному крыльцу, они оказались на стоянке. Роман достал ключи и раздался небольшой писк. Он приоткрыл дверцу, она взлетела вверх, только Марина не спешила сесть внутрь.

— У тебя новая машина, — сказала она, рассматривая металлическо-серую «Ламборджини» весьма показательных форм.

— Да, еще лучше, еще дороже, — ирония прозвучала в голосе Романа.

Когда Марина все-таки села, Роман запрыгнул на водительское сидение и поспешил отъехать подальше от стоянки с машинами за миллионы долларов. Ему не верилось, что в этой дурацкой машине сидела она. Роман не мог думать о дороге, рядом сидела самая удивительная женщина на свете, он то и дело поворачивал к ней голову.

— Мне так не хватало тебя, — все же сказал это Роман. — Я постоянно думал о тебе. Марина, я так скучал.

— Я тоже скучала, — тихо-тихо сказала она.

Эти слова залечили все кровоточащие раны, которые, казалось, навсегда останутся в его сердце. Роман убрал одну руку с руля и накрыл ей ладонь Марины. Ее руки были особенно теплыми, особенно приятными.

— Я слишком поздно понял, что мне нужно от жизни. Это ты. Все остальное ничего не значит, абсолютно. Мне не нужен никто другой.

Марина повернула к нему голову, и неожиданно ее лицо приняло весьма лукавый вид. Роман не понимал, почему она смотрит так хитро, ведь он говорил о своих чувствах, говорил от всего сердца. Он хотел, чтобы Марина знала, как много она значит для него, а она усмехалась, словно ей такое говорят каждый день.

— Да? — подпрыгнула ее бровь. — Еще скажи, что за этот год в твоей постели не было ни одной женщины, тогда я буду полностью поражена и преклонюсь перед твоими глубочайшими чувствами ко мне.

Роман вздрогнул. Марина играла с ним, для нее это была просто забавная игра. Когда она говорила эти слова, ее глаза блестели, как раньше, она подшучивала над ним и не было здесь никакого подвоха. Романа же задело за живое. Ему было больно.

— Боюсь, мне и пальцев двух рук не хватит, чтобы сосчитать всех дам, очутившихся в одной кровати с тобой. Или я не права? Если так, то я принесу тебе извинения и буду вымаливать твое прощение на коленях.

Роман взглянул в ее глаза, в которых светился детский смех и пытался понять, как может быть смешаться смех, искренний и вроде не злой, с дикой жестокостью. Ее слова превращались в серную кислоту, которая медленно разъедала его сердце. Ему хотелось крикнуть, что все не так, как она думает. Только, по сути, Марина была права… Он не мог ей сказать, что это были шлюхи, что он бы и не посмотрел ни на одну, если бы знал, что Марина вернется. Он хотел все объяснить, объяснить, что покупал секс, что ни разу не почувствовал хоть что-то к этим женщинам. То, что он сделал, было глупо и мерзко, все же он выдавил:

— Марина наверняка и ты так долго не была одинока.

— Не мерь всех по себе, жемчужный король, — рассмеялась она. — Мне было не до этого, я занималась другими делами. На отношения любого формата не оставалось ни времени, ни желания.

Если бы она ответила, что были, Роман бы вынес это, а теперь… Теперь он ненавидел себя больше, чем это было возможно. Никто не целовал ее за этот год, никто не видел ее тело, никто не обнимал ее по утрам. А что сделал он? Спал со шлюхами каждые две недели, этим пытался заменить ее? Любые его признания в любви с этого момента теряли силу, с его чувств Марина могла заслуженно смеяться.