Жена на одну ночь

Глава 10

Лиана

Рузанна что-то говорит, но хаотичный рой ее слов едва ли долетает до моего затуманенного сознания.

Не хочу ее слушать.

Ничего больше не хочу.

Сломалась.

Сдалась окончательно.

И теперь каждый звук звонкого женского голоса не вызывает во мне ничего, кроме волн ненависти и немого протеста.

Другая на моем месте уже кричала бы, не дала бы себя оболгать. К тому же так нагло, с хищным злорадством, какое чувствуется в каждом ее взгляде, в том, как презрительно она кривит губы, глядя на меня.

Но не я. Слишком долго меня ломали, пытаясь подчинить системе. Слишком много раз я получала за то, что пыталась отстоять себя и свою правоту, когда другие кидались в меня камнями и грязью.

– Не смей пререкаться! – голос тети эхом отзывается в моей голове, возвращая все самые жуткие детские страхи. – Ты – никто, приживалка, пустое место! Мы терпим тебя из жалости, не более. Вбей это в свою тупую голову и больше никогда не перечь мне! НИКОГДА!

Я не могу сказать ни слова. Все слова давно закончились, а их жалкие остатки застряли где-то в горле противным комом. И я просто смотрю расширенными от ужаса глазами на людей, которых как я полагала успела узнать и полюбить всем сердцем... И которые говорят обо мне такие вещи, что я медленно задыхаюсь от каждого из высказывания, как от сильного удара по ребрам чем-то тяжёлым и металлическим.

А она все врёт, повествуя брату о моем падении так живо и красочно, словно нет в ее оскорбительных подробностях ни грамма лжи. В то время как вся эта история от начала и до конца – плод ее грязного разыгравшегося воображения.

– Я честно пыталась ее остановить, но Лиану было просто не узнать, – вцепившись в руку брата, продолжает рассказчица. – Я никогда раньше не видела ее такой. На все мои уговоры и просьбы не делать этого, она только смеялась. А когда я попыталась оттащить ее от такси, она вообще обезумела. Заявила, что если я ещё раз полезу к ней, она расскажет тебе обо мне такое, что ты навсегда от меня отвернешься. Что я могла сделать, Арс?! Позволить ей разлучить нас? Снова стать жертвой чужих грязных игр? Я устала, понимаешь?! Мне надоело, что меня постоянно шпыняют тем, чего я не совершала и выставляют перед всеми козой отпущения. У меня и так ничего почти не осталось, кроме дочери. Я не могла потерять ещё и тебя!

Рузанна манипулирует им, издевается над его братскими чувствами, прекрасно понимая, что он ни за что не пойдет против нее. Она так безбожно и нагло врёт Арсу в лицо, потому что знает – мне нечего ей противопоставить. Она уже давно все спланировала и решила. Потому что все это – дело ее рук!

Девичник, коктейль, после которого мне стало плохо, такси, квартира... моя ложь Арсену...

Боже...

Все детали пазла складываются воедино и предо мной предстает четкая картина.

Ложь!

От начала и до конца.

Все было ложью.

Она меня подставила.

Сестра моего мужа.

Но за что?

Чем я заслужила ее ненависть?

В чем провинилась?

За что ты так со мной? ЗА ЧТО?!

Я перевожу обезумевший взгляд на Арсена и вижу как его загорелая кожа постепенно бледнеет. Его глаза расширились, стали совсем огромными и теперь в них плещется не просто ярость, а самое настоящее адское бешенство.

Он резко выдергивает у сестры свою руку и, закрыв лицо ладонью, так и стоит. Несколько секунд проносятся в мертвенной тишине и только истерические всхлипы Рузанны нарушают покой замершего дома.

В моей груди, как по щелчку, возгарается слабая едва ощутимая надежда. Она теплится во мне, вопреки всему. Не гаснет, как бы сильно ее не била бушующая стихия. Она все маячит слабым огоньком, предвещая приближающую катастрофу.

Я уже не дышу. Не вижу ничего и не слышу. Шум в ушах не пропускает иных звуков.

Решение приходит сразу же. Оно вспыхивает в голове яркой лампочкой, разгоняет тени страха и ужаса и придает сил, которых мне так не доставало все это время.

– Ты могла сказать мне, Рузан! – слова Арсена разрезают воздух, подобно летящих в цель отравленных стрел. Последняя ниточка между нами с треском рвется. С этой секунды нас с ним больше ничего не связывает. – Могла позвонить, рассказать обо всем ещё тогда, а не ждать, когда правда огорошит меня в самый неожиданный момент! Ты столько всего могла сделать, но ты НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛА, Рузан! НИЧЕГО. Почему?!

– А ты бы поверил мне?! Ты же ничего дальше своего носа не видел, настолько ты был ей очарован. Все твердил, без устали: Лиана такая, Лиана сякая. Лиана то, Лиана се... Да ты отупел из-за нее!

Брат с сестрой ещё спорят, кричат что-то, оправдаются, а мне плевать на них. На каждого по отдельности и всех вместе.

Я устала.

Устала жить в закупоренном вакууме и бороться с системой. Ее не победить. Ветряные мельницы не поддадутся на уговоры и протесты маленького сломленного человечка.

Вздернув подбородок, я гордо встречаюсь с Арсеном глазами и отчётливо вижу в них все то, что секунду назад плескалось во взгляде его сестры.

Ни разу за всю мою никчемную жизнь на меня не смотрели с такой обжигающей ледяной яростью. Словно острые иглы плавно вошли под кожу, рассекая ее ржавыми концами и заставляя кровоточить изнутри.

Всего за секунду я превратилась для него в нечто ужасное и отвратительное, не вызывающее ничего, кроме гадливости и презрения. Особенно больно от того, что ещё вчера эти самые глаза смотрели на меня как на самую красивую и желанную женщину в мире. Я была его Цветочком, драгоценностью, зеницей ока. Смотрели так, что я готова была забыть обо всем на свете, отказаться от всего... и даже от себя...

Страшный взгляд. Долгий. Прямо в глаза. Арсен молчит, и это молчание только больнее делает.

Я всегда боялась громких звуков. Крики и гнев пугали меня до чёртиков. Но в эту секунду я бы многое отдала, чтобы поменять эту тишину на чудовищной силы взрыв.

Даже Рузанна притихла. Она незаметно отошла в сторону и ждёт его реакции. Ждёт его решения. А я... Я больше ничего не жду.

– Тебе нечего сказать? Почему ты молчишь, Лиан?! Скажи хоть что-нибудь!

Он хочет, чтобы я оправдывалась. Я вижу это желание в его глазах. Ему мало моих унижений, мало того, что уже сделали со мной. Ненасытный. Как в любви, так и в ненависти этот человек не знает границ.

Арсену нужно мое отчаяние, полное и окончательное уничтожение. Вот только я не доставлю ему такого удовольствия.

Я уйду. Но не униженной и растоптанной потаскухой, какой он меня считает, а гордой, уверенной в себе женщиной, кем и являюсь на самом деле. Моя совесть чиста, как и мое тело. Пусть оправдывается тот, кто стоит за всем этим. Я же больше не хочу в этом участвовать.

Я подняла подбородок, расправила слегка подрагивающие плечи и произнесла четко:

– Мне больше нечего тебе сказать. Все, что хотел, ты уже услышал от своей сестры. Пусть это останется на вашей с ней совести... Документы на развод пришлешь на адрес дяди. А вещи я заберу потом, когда здесь никого не будет. Прощайте!

***

В голове полнейший хаос. Пустота оглушает, рвет барабанные перепонки, лишая слуха.

Секунду стою под дождем, не зная куда податься и как быть. Чувствую только, как тяжёлые капли бьют по лицу и тонкая ткань платья постепенно липнет к коже.

Мысли путаются, тело отказывается повиноваться.

Пытаюсь сделать шаг, но так и остаюсь на месте, как замороженная. Не чувствую ног – они ватные.

Кажется я уже вообще ничего не чувствую.

И лишь обжигающий взгляд Рузанны из окна не даёт сломаться, питает энергией и заставляет двигаться, несмотря ни на что.

Даже сейчас она никак не может успокоиться. Ее ненависть ко мне не знает границ, происходящее доставляет ей несказанное удовольствие.

Я морщусь, как от сильной пощёчины, но не хочу доставлять ей ещё больше удовольствия.

Крепче перехватываю лямку рюкзака, сжимаю так сильно, что болят ладони. Боль отрезвляет.

Туман перед глазами мгновенно рассеивается, и я теперь отчётливо вижу широкую, мощеную гравием, дорожку, по которой весело бегут тонкие струи воды.

Первый шаг всегда самый трудный. Тот самый, с которого начинается твой полет в неизвестность. Когда все эмоции разом вопят об опасности, а из-за напряжения кажется, что ты сейчас развалишься на мелкие атомы и уже никогда не станешь цельным существом.

Ты боишься ошибиться.

Боишься, что впереди все будет только хуже, и долгожданный рассвет так и не наступит. Что эта ночь, мрачная и холодная, как далёкая Арктическая пустыня, уже никогда не закончится, и ты вечно будешь бродить по ее бесконечным лабиринтам, пока не испустишь последний вздох и никто не протянет тебе руку помощи.

Но одновременно с этим страх ещё и питает. Он будоражит кровь, вспарывая и разрывая вены, наполняя уверенностью, заглушая противные "если" и "может быть".

И ты прыгаешь. Закрываешь глаза, улыбаешься неизвестности и, раскинув руки, летишь навстречу своей Судьбе...

Как вдруг чья-то теплая ладонь не подхватывает тебя у края, сжимает крепко и тянет назад, подальше от обрыва.

В следующую секунду я уже стою напротив Арсена. Дождь бешено барабанит по нашим телам, но даже в такой ситуации он умудряется выглядеть до безумия, до умопомрачения красивым...

Я поспешно моргаю, прогоняя ненужное восхищение. Смаргиваю застывшее неверие, сглатываю образовавшийся в горле ком и с трудом шевеля губами, спрашиваю:

– Чего тебе?

– Садись в машину, – продолжая держать меня под руку, слегка подталкивает к своему автомобилю. – Я отвезу тебя, – спокойным, отстранённым тоном, будто говорит с рядовым сотрудником своей компании. Ни единой эмоции.

Хотя нет. Эмоция все же есть.

Безразличие.

Оно плещется в его застывшем взгляде, слышится в коротких словах и читается в каждом движении.

В то время, как меня захлёстывает болью, он ведёт себя так, словно нас никогда и ничего не связывало.

Холодный, бесчувственный циник!

И как меня угораздило влюбиться в такого, как ты?!

Он предпринимает ещё одну попытку подвести меня к машине, уже тянется, чтобы открыть дверь, но я останавливаю его. Резко выдернув у него свою руку.

– Мне не нужна твоя помощь, – гордо вскидываю голову.

– Лиан, не дури! – он хмурится. – И так уже промокла до нитки, заболеешь ведь. Да, мы разводимся, но это ещё не значит, что я брошу тебя одну на улице ещё и в такую погоду!

– Ты правильно сказал – мы разводимся, Арсен. Разводимся! С этой минуты я официально освобождаю тебя от необходимости заботиться обо мне.

Надо уходить. Развернуться и уйти, пока у меня сохранилась хоть капля гордости. Это ведь лучше, чем остаться и выяснять отношения, пытаясь оправдаться в том, чего не совершала. Все равно не услышит. Уже все для себя решил.

– Давай хоть такси вызову, – вздыхает шумно и стряхивает с лица надоедливые капли. Выглядит уставшим, словно не спал несколько суток... Никогда ещё я его таким не видела. – Ты к дяде поедешь?

Его вопрос заставляет меня вздрогнуть. На глаза непроизвольно наворачиваются слезы. Я поспешно отворачиваюсь, чтобы не видеть его лица, мысленно даю себе пару увесистых оплеух и приказываю успокоиться.

Взяв себя в руки, уверенно встречаюсь с ним взглядом и произношу твёрдо, копирую его собственный тон:

– Тебя это не касается! Ты потерял право задавать мне такие вопросы в тот самый миг, когда поверил не мне, а Рузанне. И больше не смей делать вид, будто тебе не плевать на меня!

Сказав все это, я перебрасываю через плечо рюкзак и выхожу за ворота.

Над поселком уже сгустились сумерки, во многих домах уже горит свет – символ любви, уюта и надежды; всего того, что у меня отняла Рузанна.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я добираюсь до аккуратной автобусной остановки. Под навесом сухо, редкие дождевые капли звонко барабанят по стеклянной крышей, наигрывая странную мелодию природы.

Холодно.

Невесомый шифон совсем не греет, лежит на теле второй кожей. Меня трясет как в лихорадке, но впервые за этот безумный день я чувствую себя по-настоящему счастливым человеком. Мне хорошо от того, что впервые за много-много лет я не склонила голову перед чужой несправедливостью. Как бы Рузанна не старалась, ей не удалось меня сломать.

И пусть та ночь осталась в памяти жалким набором разрозненных смутных образов, но себя я знаю наверняка. Что бы ни случилось, я не позволила бы другому мужчине и пальцем до меня дотронуться. А заключение врача... Надо ещё выяснить, верное оно или такое же фальшивое, как любовь Арсена. Жаль только делать это я буду одна и ДЛЯ СЕБЯ.

Когда автобус прибывает, я торопливо поднимаюсь и, оплатив проезд, забираюсь в дальный угол салона. Стараюсь не замечать косых взглядов пассажиров и кондукторши, прижимаю сумку к груди и устало прикрываю глаза.

Шум мотора баюкает, в салоне работает печь.

За окном проплывает знакомый сельский пейзаж, до города добираться около часа. Только бы не уснуть за это время. Надеюсь Ксюша не сильно волнуется, я ведь так и не смогла ей толком ничего объяснить. Хорошо бы поговорить с ней...

Обвожу всех изучающим взглядом, останавливаюсь на скучающем лице кондукторши и, собрав всю смелость в кулак, встаю и иду к ней.

– Простите...

Она поворачивается, ее тонкие нарисованные брови вопросительно изгибаются, из-за чего мне становится только хуже.

Знаю, что выгляжу жалко. В таком виде трудно произвести хорошее впечатление.

А ещё я ненавижу просить о чем-то. Без разницы кого. Будь то знакомые, родные или чужие – всегда не по себе. А сейчас, когда на мне мятое, еще не высохшее платье, глаза красные от слез и волосы висят вдоль лица мокрыми паклями, это вообще за гранью.

– Чего тебе?

– Понимаете, у меня телефон разбился, а я города почти не знаю, – я инстинктивно тянусь к кольцу и начинаю крутить его. Дотрагиваюсь до аккуратного платинового обруча и тут же отдергиваю руку, потому что это ЕГО кольцо.

– Тебе позвонить что ли надо?

Я коротко киваю, мысленно настраивая себя на отказ. Если не поможет, я ее пойму. Она не обязана этого делать.

Однако после пары секунд раздумий женщина все же протягивает мне старенький бюджетный смартфон, заставляя меня широко улыбнуться.

– Только недолго, – строго предупреждает кондуктор.

– Спасибо. Спасибо вам огромное.

Я беру телефон и торопливо набираю, заученный наизусть, номер Ксюши. Живя в доме дяди, нужно было быть готовой ко всему. Поэтому на этот счёт у нас с подругой была четкая договоренность.

Ксюша отвечает почти сразу.

– Алло.

– Ксень, привет, это я.

– Лиан?! – в голосе девушки сквозит беспокойство. – Что у вас произошло? Я несколько часов не могу до тебя дозвониться, твой телефон выключен, а Арсен вообще не берет трубку. Ты сейчас где?!

– Я в автобусе, еду к тебе. Ты... можешь меня встретить? Я боюсь, что в таком состоянии сама не справлюсь...

– Да, конечно. Через сколько ты будешь в Москве?

– Полчаса где-то.

– Хорошо. Я сейчас же выхожу из дома. Ты только не раскисай, ладно? Держись там, я с тобой. Всегда.

– Хорошо.

После разговора мое настроение значительно улучшается, я возвращаю телефон неожиданно смягчившейся даме, ещё раз благодарю ее за помощь и возвращаюсь на свое место.

Прижавшись щекой к стеклу, бесцельно наблюдаю за, проезжающими мимо, автомобилями. Мысленно переношусь во вчерашний день, когда счастье казалось мне таким близким, а рядом было надёжное мужское плечо, о которое всегда можно опереться...

К глазам снова подступают непрошенные слезы. Я крепко жмурюсь, не давая солёным каплям пробиться на свободу.

Не хочу ни о чем думать, не хочу вспоминать!

Я должна попытаться отпустить себя, запрятать все воспоминания куда подальше и переступить через свою любовь. Потому что её больше нет.

Никогда не было.

Стянув с пальца обручальное кольцо, прячу его в кошелек.

С глаз долой из сердца вон.

Так просто и сложно одновременно.

Ровно в шесть вечера рейсовый автобус паркуется на площадке у входа в автовокзал. Я подхватываю свой рюкзак, киваю кондуктору на прощание и покидаю теплый салон.