Жена на продажу, таверна на сдачу

Глава 13. Белый Город

Странные девицы какие…

Отойдя от оцепенения, мы с Карлом поднялись наверх, посмотреть, что ж там такое в комнате произошло. Отчего это такие хорошие помощницы вдруг так резво поспешили удрать.

И на первый взгляд, все там было спокойно.

Комнату они отдраили на совесть. Прямо, лучше, чем если б это сделала я.

Весь мусор из углов они повымели. Небольшое окно просто сияло чистотой. И рама на нем оказалась из прекрасного черного дерева.

Да что там — девицы даже решетку на окне умудрились помыть. Каждую кованную черную завитушку протерли от пыли и копоти. И она блестела, как новенькая.

Кровать старого Якобса, застеленная чистым бельем, благоухала чистотой. Девицы и ее отмыли, и она сияла красным лакированным изголовьем и точеными ножками. Даже старый камин выметен, и железная печка на гнутых ножках отчищена от копоти.

Был чист и дощатый пол, и немудреная мебель. И даже старая медвежья шкура на полу была как следует выколочена и вычищена и была как новая. Только потертая слегка.

— Странно, — произнес Карл, оглядываясь по сторонам. — Выполнили работу и не взяли оплаты. Убежали. Странно.

— Может, утащили что? — предположила я.

— Ты же видела, ничего у них в руках не было, — заметил Карл. — Да и нечего тут было тащить. Кроме бутылок папаши и паутины.

— А завещание? Где ты нашел завещание? Может, там тайник был?

Карл лишь мотнул головой.

— Под кроватью в сундучке. Сундучок пустой был. Там только бумаги, вот завещание было среди них. Сундук вот, — он указал на маленький, похожий на массивный ларец, сундук. — И в нем нет двойного дна. Я же говорю: я частенько тут подметал, когда папаша заставлял. Но никаких тайников не находил.

— Странно, — повторила я задумчиво. — Ну, что же… перенесем сюда шкаф?

Мы позвали Бъёрна и попросили аккуратно принести шкаф в новую комнату Карла.

Дверь, в которой Феланор повредил замок, Бъёрн тоже починил. Он приладил новый косяк и прибил толстую задвижку, надежную и простую.

— А эти красотки точно ничего не сперли? — спросил он, управившись с работой. — Я наподдал каждой шлепка по заднице. Но из их карманов ничего как будто бы не посыпалось. А лица у обеих были таковы, будто клад они нашли.

— Да вроде, все цело, — ответил Карл и с остервенением почесал лохматую голову.

— Да просто глупые девчонки, — растерянно предположила я. — Наверное, рассчитывали на празднике повеселиться, а оказалось — придется работать. Вот и удрали. Одумаются и вернутся.

— Не похоже, — с сомнением ответил Бъёрн.

— Даже если и так, — сухо сказал Карл. — Обратно не приму. Ни к чему нам тут люди, на которых положиться нельзя.

— Жаль будет, если окажется, что что-то все-таки пропало, — задумчиво подвел итог Бъёрн. — Не люблю, когда нечистым на руку все сходит с рук. За добро не должно платить такой черной неблагодарностью. Ну, да ладно.

Но размышлять над тем, почему это случилось, было некогда.

Вечерело, и в таверну начали приходить гости. И наши бравые работяги, идущие из леса с охапками дров из хвороста, а то и с мешками угля, и просто горожане, желающие отобедать. И нам с Карлом предстояло как следует потрудиться. А о странном поведении удравших работниц пришлось на время позабыть.

Наш плов понравился публике.

Крупа эта, как я сказала, была редкостью, и ее пробовали сначала из любопытства. А потом уже заказывали еще — потому что вкусно.

Разумеется, пришли и музыканты. Почему б не подработать в такой славный денек?

А вот пива не хватило.

За всеми этими волнениями, делами и беготней мы с Карлом катастрофически позабыли попросить у шкафа еще.

Поэтому когда Карл опустошил последний бочонок, я со всех ног помчалась наверх, за добавкой.

Пока по лестнице неслась, только и успела подумать, что не очень удачное место мы выбрали для нашего шкафа. И даже малодушно помыслила об измене шкафу где-нибудь внизу, в погребе. С чем-нибудь еще, вроде ниши.

Но тут же отмела эти мысли, потому что… наверное, шкафу было бы обидно.

Как выглядит обиженный шкаф, я уже не успела подумать.

Потому что, распахнув дверь в комнату Карла, я увидела папашу Якобса, сидящего прямо посередине!

Он был грязен. Одежда его была разорвана и окровавлена.

Колпак съехал почему-то на один глаз. Второй был вытаращен как от боли и совершенно безумен.

Папаша Якобс сидел у того самого шкафа, вцепившись в него, словно в колени стоящему над ним человеку, и выл взахлеб:

— Ну, да-а-ай!.. — и меленько тряс шкаф.

Жутчайшая картина!

От неожиданности я так и встала столбом на пороге!

Сначала даже решила, что он —привидение. Или, например, я сошла с ума.

Но за папашей Якобсом тянулся длинный грязный след. Он истоптал всю медвежью шкуру. Да и кровавыми руками залапал шкаф, цепляясь за его створки.

Так что ничего мне не чудилось! Это точно был он!

Внизу шумели и кричали. Играла музыка и топотали тяжелые башмаки отплясывающих. Люди смеялись, разговаривали, еле. Так что вопли папаши, даже если они и долго продолжались, никто не услышал.

А он как будто бы не соображал ни где он, ни кто перед ним.

Он был одержим лишь одной идеей — вытрясти из шкафа то, о чем истово мечтал.

— Да-а-ай, — жутко, безумно тараща глаз, тянул он.

Его обломанные и обкусанные грязные ногти скребли по дереву.

— Дай…

Не помня себя от ужаса, я заверещала так, что окна задрожали.

И мой-то визг, тревожнее пароходного гудка с тонущего «Титаника», внизу услышали. Раздались тревожные голоса,

Якобс тотчас ныть прекратил. Он обернулся ко мне так резко, что, казалось, его взгляд полоснул меня, будто ножом.

В обращенном ко мне взгляде Якобса не было ничего человеческого.

На меня смотрел хищный затравленный зверь. Безумный зверь. Больной бешенством или чем похуже.

Хотя куда уж хуже!

И глаза его горели раскаленными углями в темноте!

Почуяв опасность, Якобс ловко отпрыгнул от шкафа, оскалил зубы и… пропал!

Вот только что был посередине комнаты, и тут же его не стало!

Тут и Карл с Бъёрном подоспели, встревоженные и напуганные.

— Что произошло?! — выдохнул Карл.

— Здесь кто-то был? — тут же спросил Бъёрн. — Кто-то проник в таверну через окна и хотел ограбить вас?

— Кы… кы…—всхлипывала я. — К… крыса!

Бъёрн и Карл так и встали, вытаращив на меня глаза.

— Крыса? — недоверчиво переспросил Бъёрн.

— Она была большая! — оправдываясь, ответила я. — Чуть не с собаку!

Я указала на грязные следы в комнате.

— Вот же дьяволово отродье! — ругнулся Бъёрн. — Наверное, камин девицы почистили, выгребли золу из дымохода. Вот она и пролезла сюда. Надо б и тут огонь развести, может, в трубе у нее гнездо?

— Да, да, — слабо ответила я, отходя от испуга. — Принесите дров, Бъёрн… сейчас же надо вытравить их оттуда…

Бъёрн затопал вниз.

А мы, оставшись с Карлом наедине, переглянулись.

— И что это было? — спросил Карл. — Ты же не из-за крысы так кричала?

— Конечно, нет! — испуганно прошептала я. — Тут папаша твой был!

— Чего?!

— Папаша твой, говорю! — зашипела я. — Сидел тут, шкаф вон лапал!

Карл просто-таки остолбенел.

— Но как он попал сюда?!

— Тайными Тропами! Он же умеет ходить ими!

— Но Тайные Тропы в лесу проложены! — шипел Карл. — И никогда — в домах!

— Кто их прокладывал, интересно!

— Эльфы, разумеется!

Тут я замолкла.

Все как-то складывалось одно к одному!

Эльфы прокладывали магические тропы.

Вероятно, делали это много десятилетий и даже веков назад.

Может, и на месте дома этого была такая тропа! Построили дом и устроили тут портал!

А чем занимался Феланор? Правильно. Эти тропы закрывал! Он сам говорил — чтоб никто не проник по ним в Белый Город!

А как он их закрывал?.. Бросал в каждый ход по золотому!

— А ну, — скомандовала я, бросаясь к медвежьей шкуре, — помоги мне!

Вместе с Карлом мы стянули ее с места. Под ней был пол, просто деревянный, начисто отмытый пол.

Я принялась простукивать доски и под одной из них обнаружилась пустота!

Да и дощечка легко сдвинулась, стоило на нее нажать посильнее.

Под ней действительно был тайник.

Поднесенная к полу свеча осветила массивный ларец, который в узкую щель между досками не протиснулся бы.

Крышка этого ларца была открыта, он был пуст. Золото-то девицы из него выгребли!

Как вынесли? Это другой вопрос. Скорее всего, набили монетами папашин старый колпак, или чулок, да и выкинули в окно.

Поэтому Бъёрн ничего при них не нашел. И поэтому они так спешили убраться поскорее. Чтоб по окнами никто их клад не подобрал!

Вот же стервы!

— Выгребли оттуда деньги! — ахнул Карл, рассматривая ларчик.

— И открыли запечатанную Тайную Тропу! — подхватила я.

— Тропу куда? — осторожно произнес Карл, оглядываясь.

— Если бы я знала, Карл!

Карл снова поскреб в голове энергично.

— Знаешь, что, — сказал он, наконец. — Давай сейчас поработаем. А вечером, когда никого не будет, посмотрим.

— Что посмотрим? — удивилась я.

Но внизу кричали, требуя еды и пива. На лестнице топотали тяжелые башмаки Бьерна, несущего охапку поленьев. Некогда было медлить.

Тот самый золотой, что первым отдал мне Феланор, тот, что я всюду носила, как талисман, с собой я кинула в пустой ларец.

На место приладила доску и кинула поверх тайника шкуру.

Вот и все. Вот и спрятали Тайную Тропу.

…Но куда ведет эта дорога?..

Черт бы подрал этот плов!

Гости сегодня, как на грех, долго не расходились. Уж больно им пришлось по душе новое кушанье. Даже пришлось готовить еще раз.

Без помощниц, вдвоем с Карлом мы еле успевали отмывать посуду и резать овощи и мясо. Деньги текли к нам в карманы рекой; а я и рада была, и нет.

Тайная Тропа, открывшаяся у нас в таверне, беспокоила меня. Закрыть-то я ее закрыла. Но ведь она существует. А что, если ее как-то можно открыть? Кто явится, если такой способ существует?

Очень волнительно.

Поэтому мы с Карлом еле дождались, когда уйдет последний посетитель.

Волнуясь, я не заметила, как перемыла все миски и чашки. А Карл едва не проскреб в котле дыру, очищая его от жира.

И только когда дверь в последний раз стукнула за гостями, и Бъёрн, простившись, тоже ушел домой, мы оба с Карлом, не сговариваясь, бросились запирать все окна и двери.

Так тщательно даже скряга папаша Якобс не закрывался!

Только после этого мы поднялись в комнату старика Якобса и, задвинув там окно ставнями, отбросили шкуру медведя с тайника. И как следует рассмотрели пол и тайник.

В свете фонарей мы с Карлом увидели, что на старых досках нарисован довольно внушительный круг. Раньше папаша Якобс не утруждал себя мытьем полов. Карл подметал, и этого было вроде как достаточно.

А девицы отмыли всю многолетнюю грязь, отскоблили доски дочиста, и обнаружился этот странный рисунок.

Именно рисунок, ведь и внутри него, и вокруг были изображены замысловатые узоры и символы на непонятном языке.

Видно, это все было нарисовано много-много лет назад. Потому что половина символов стерлась, да и сама краска была непонятного цвета.

— Как думаешь, Адель, — произнес Карл, водя рукой по древним символам, — это эльфы сделали?

— Да уж не тролли и не орки, — ответила я. — Смотри, какой тонкий узор! Интересно, а твой папаша знал об этом ходе?

— Да уж наверняка знал, — ответил Карл задумчиво. — Он же видит такие вещи.

— Но проход был закрыт золотом!

— В запертые на ключ двери тоже так просто не войти, — заметил Карл. — Но это не значит, что их не видно.

— Отчего же он не взял эти деньги и не ходил этой тропой?

Карл задумчиво поскреб в голове.

— Может, — предположил он, — эта тропа ведет туда, куда ему нельзя?.. И он это знал, да и боялся идти туда? И взять золото боялся. Потому что оттуда мог прийти кто-то страшный?

— Страшный? Да папаша Якобс сбежал бы отсюда, теряя башмаки! Не-ет, тут что-то иное, — ответила я.

— Сходим посмотрим? — предложил вдруг Карл.

Я так и остолбенела.

— Что? — удивленно выдохнула я. — Посмотрим?! Но как, мы же не умеем… Да и вдруг там действительно опасно? Выходишь из ниоткуда и прямо в лапы чудовищу!

— Так шагнешь обратно, если увидишь какую-то угрозу, — беспечно ответил Карл.

— Так ты умеешь пользоваться Тайными Тропами? — до меня вдруг дошло, что мне предлагает Карл. Тот потряс головой.

— Если честно, то не совсем, — нехотя ответил он. — Папаша что-то бормотал одно время, что нужно лишь найти нужное место, встать туда и сказать: «Иду!». Но я таких мест не видел. Я маленький был; и не понимал, о чем он толкует. Он все показывал, твердил: «Видишь?». А я не видел.

— Показывал Тайные Тропы, — пробормотала я.

— Наверное. Но я не видел ничего. И поэтому не мог попробовать. А тут уже даже кругом обозначено! Чего б и нет?

— А обратно как?! Там-то, на том конце, кто тебе круг нарисует?

— Я сам! — ответил Карл.

Он живенько сбегал вниз и принес обгорелую головешку, уголь.

— Вот этим точнехонько обведу то место, на котором объявлюсь, — сказал он.

Я только руками всплеснула.

— О, господи, Карл! А если там пропасть?!

— Ну, так обвяжи меня веревкой.

Мальчишка просто горел желанием попутешествовать, и отговорить я его не могла!

Он мигом и веревку раздобыл, и привязал ее к кровати одним концом, а другим обвязался по поясу.

Зажав в одной руке уголь, в другой фонарь, он, взволнованный, велел мне забрать золотой из тайника и встал на ту самую досточку, точно в круг.

— Иду! — воскликнул он, притопнув по доскам, и… пропал!

Только веревка, тянущаяся в никуда, обозначала место, где он стоял миг назад.

Я только ахнула. Сердце ухнуло вниз, когда я поняла, что мы тут вытворяем.

Но Карл почти тотчас же появился на прежнем месте.

— Адель! — выкрикнул он, дрожащими руками высвобождаясь из веревочной петли, — ты должна это видеть!

— Ты обвел место углем? — только и успела спросить я.

— Да, да! — прокричал Карл, ухватив меня за руку.

Он втащил меня в круг — и откуда только сила взялась? — и крикнул заветное слово.

В глазах у меня потемнело, в ушах зашумело, как от сильного ветра. Я моргнула, прогоняя это состояние, и…

— Ничего? — с удивлением произнесла я, оглядываясь.

В темноте ночи я стояла все в той же комнате. Меня окружала та же мебель. В полумраке даже шкаф, перенесенный Бъёрном, был на месте.

Только вот…

— Адель! — в совершенном восторге выдохнул Карл, оглядываясь по сторонам и поднимая свой фонарь повыше. — Ты видишь?!

— Нет, — тупо ответила я, оглядываясь по сторонам.

— Это не та же таверна! Это другая, точно такая же, но не та!

Вот те раз!

Ноги мне отказали, я очутилась сидящей на полу.

Сердце колотилось, в голове шумело от сильнейшего стресса.

Потому что Карл был прав!

Его фонарь освещал кровать — но кровать была застелена старыми, выцветшими шелками, накрытая огромным балдахином.

Витражное окно без решеток, покрыто пылью.

На полу роскошный ковер. Даже годы не смогли стереть сочность красок с него.

Стены, которые в нашей таверне были серыми, каменными, отштукатуренными, тут были оббиты шелковыми обоями. Узоры с крыльев ночных серебристых бабочек украшали их.

Каминная решетка была изящной, словно сплетение ветвей в лесу.

В камине все еще лежала остывшая зола, а рядом с ним — несколько иссохших поленьев, источенных жуками. Будто хозяин вышел, но хотел вернуться… однажды.

— Это дом твоей матери, думаю, — тихо произнесла я. — Она отсюда пришла в наш городок и выстроила такую же таверну. Зачем-то.

— Наверное, — дрожащим голосом произнес Карл, рассматривая в свете своего фонарика комнату так, словно она была пещерой с сокровищами. — Смотри, как здесь все устроено! С каким тонким вкусом!

— Да, красиво, — согласилась я. — Очень печально, что она отсюда ушла и погибла, как… как глупый серебристый мотылек.

— Да, — согласился Карл, сглотнув ком в горле. — Ну, пойдем, посмотрим, что это за место?

И мы пошли.

Странное это было ощущение. Словно гуляешь по своему сну.

Вроде, все то же самое, но и не то. Касаешься стены — а она блещет серебром и золотом обоев и шелка. Гладишь знакомые перила, а они полированные, тонко пахнут сладким сандалом.

Кухня украшена нарядными тарелками, печь в изразцах. В стенах поблескивают плитки из цельных прозрачных зеленых камней, полы выложены смальтовой мозаикой.

Тут однозначно никто не был уж давно.

Утварь была засыпана пылью.

Но это место, этот дом был когда-то любим. Тут все подбиралось с любовью, с тщанием. Тарелки и миски, блестящие сковороды и ковры…

— Так вот твое настоящее наследство, — произнесла я. — Смотри, Карл: вот на стене завещание!

Оно висело в рамке и гласило то же самое, что и то, что прятал подлец папаша Якобс. За исключением последней строчки.

— «Моим врагам никогда не владеть этим домом и его богатствами», — прочла я. И эти слова отозвались грозным лязгом оружия древних воинов в моих ушах. — «Те из них, кто осмелится переступить границу этого дома, погибнут. И не смогут завладеть ни единой монетой. Эльфийская сталь отомстит за меня. Эльфийская кровь пропуск в этот дом»… Так твоя мать была эльфийкой, Карл?!

— Я… я не знаю, — развел Карл руками.

— Но ты не помнишь в ней никаких особенностей?

— Нет. Мне она казалась такой же матерью, как и все прочие, — тихо ответил он. — Только красивее всех и всех добрее. Может, она была полукровкой. Поэтому и пошла к людям.

Я испуганно оглянулась.

— В любом случае, мне лучше отсюда убраться, — сказала я. — У тебя, может, эльфийская кровь есть, а во мне — нет!

— Но разве ты слышишь, как за тобой идут грозные мстители? — удивился Карл. — Я нет. Все тихо. Может, эти слова вообще были написаны для моего папаши, чтоб его отпугнуть. Давай посмотрим, что это вообще за место такое, где выстроен этот дом!

Отпугнуть?

Да как бы не так!

Я была более чем уверена, что Якобс очень боялся мести эльфов за жену. Была ли она эльфийкой или полукровкой — неважно. Он сам насыпал горсть золота, чтоб закрыть проход. Он сторожил его, смотрел, чтоб никто не разорил его тайник. Поэтому и запирался на замок.

Но я-то не Якобс.

Да и Карл тянул глянуть, что там снаружи.

А я была так потрясена, что не смогла воспротивиться.

И вот мы вышли к дверям таверны, и Карл привычным движением сдвинул засов.

В лица нам ударил свежий ветер, лепестки цветущих деревьев засыпали глаза.

— Весна! — произнес Карл, вдохнув аромат цветущих деревьев.

— Белый Город! — изумленно воскликнула я, осмотревшись кругом.

***

Белый Город был тих, светел и поражал своей красотой.

Весна тут давно наступила. Деревья обильно цвели розово-белым цветом. Лепестки устилали мозаичную мостовую, словно снег. Ветер играл с ними, и тогда аромат цветения плыл над землей.

Мостовая под ногами была выложена разноцветной смальтовой мозаикой. В свете фонарей дорога под ногами блестела, как змеиная шкура. И узоры заплетались на ней так же причудливо, как на змеиной спине.

Таверна Карла оказалась стоящей на огромном мосту, над широким местом над рекой. Домики, стоящие рядом с ней, были нарядные, пряничные какие-то. С разноцветными крышами и с теплыми огоньками в окнах.

Только в окнах нашей таверны не горели огни…

Не зря говорят, что в Белый Город не проникнуть так просто.

Стоило нам сделать шаг по смальтовой мостовой, разинув от изумления рот, как откуда ни возьмись набежали эльфы-стражники, наставив на нас с Карлом пики. Словно мы были преступники.

И еще один эльф, в светлых одеждах, здорово похожих на серебристые доспехи, в шлеме, скрывающем чуть не все лицо, прискакал на сером, в яблоках, жеребце.

— Вы кто такие? — грозно воскликнул он, натягивая поводья. — Как попали сюда? В Белом Городе нельзя быть случайным людям. Есть у вас приглашение от жителей этого города? Есть их согласие на то, чтоб вы жили здесь?

Мы с Карлом прижались друг к другу, озираясь.

Да, у нас не было ни шанса затеряться в толпе, если б нам вздумалось провернуть такую штуку. Здесь и лица у людей — то есть, у эльфов, — были другие, и одежда. Уши вон торчат из-под белых прядей длинны жемчужно-сияющих волос.

Простые стражники, а одеты добротно. Словно богачи из нашего города. Хорошие куртки, крепкие сапоги.

Но больно уж лица неприветливы…

Однако, Карл не растерялся.

Что за дух героя поселился в его тощеньком, нескладном теле?!

Он бесстрашно выступил вперед, заслонил меня собой, и даже руки растопырил — наивно, по-детски, так, как ребенок защищал бы свою мать.

— Я вернулся в дом своей матери! — смело выкрикнул он. — Из города людей. А эта девушка со мной! Она моя помощница! Мой друг! Это хороший человек, правда! Сгодится мое слово и мое согласие для того, чтоб она могла тут находиться?

Эльф молча осмотрел его свысока.

Обернулся к сопровождающим его эльфам.

Те так же молча подали ему странное копье. С рогаткой вместо наконечника.

Им всадник подцепил ближайший фонарь над своей головой из числа тех, что освещали улицу.

Поднес этот фонарь к Карлу.

От теплого оранжевого цвета по коже Карла разбежались искры и тонкие ветви причудливых узоров. Так обнаруживается эльфийская кровь.

— Полукровка, — пробормотал всадник.

Затем тем же фонарем он зачем-то осветил меня, пристально всматриваясь в мои глаза. Интересно, зачем? Во мне-то точно эльфийской крови нет и быть не может…

Не знаю уж, что он там рассмотрел, но фонарь свой от меня убрал. Все так же молча, ничего не сказав.

Ну и хамство у здешних блюстителей порядка! Уж мог бы пояснить смысл своих манипуляций!

— Вы имеете право тут находиться, — вынес он свой вердикт. — Покажи, мальчик, который тут твой дом?

— Да вот же он, — ободренный разрешением сурового эльфа, ответил Карл, указав на старое жилище своей матери.

— А, старая таверна… Долго же она ждала хозяина, — эльф снова смерил нас взглядом свысока. — Надо ж было такому случиться именно сейчас…

— А что такого особенного происходит сейчас? — спросил Карл.

— Господин Феланор возвращается в Белый Город, — ответил эльф. В голосе его промелькнула радость.

— Феланор? — невольно переспросила я, услышав знакомое имя. Знакомое и дорогое мне!

— Властелин этих земель, — пояснил эльф. — Он долго жил в изгнании. По своей воле. Но что-то произошло; и он сменил гнев на милость. Он нашел что-то, ради чего смог простить свой народ и вернуться… хотя б ненадолго.

Мы с Карлом переглянулись.

Вот так дела! Выходит, мы поспели вперед Феланора!

Но он был в комнате. Он не мог не понять, что в ней есть проход, пусть и закрытый.

Интересно, почему он им не воспользовался? Может, и нельзя им пользоваться?!

Но, так или иначе, а мы уже были здесь.

— Город готовится к приезду принца, — меж тем продолжил эльф. — Поэтому завами будут тщательно приглядывать. Вы — новые жители. Но даже владение домом не означает, что вы не должны нести пользу. Право жить в Белом Городе нужно заслужить, честным трудом и пользой, что вы можете принести.

— О, мы очень полезные! — обрадованно ответил Карл. — Мы можем таверну открыть! Адель прекрасно готовит, уверяю вас!

Эльф снова посмотрел на нас свысока. Как на два куска… того самого, валяющегося на дороге. Ага, так прям этот высокомерный господин и будет хлебать нашу чечевичную похлебку! Хотя, кажется, принц Феланор ел, не брезговал.

Но у принца просто выбора не было.

А тут, в Белом Городе, простой человеческой пищей никого не удивишь.

— Это не мне решать, — процедил эльф сквозь зубы. Словно мы уже пытаемся накормить его своим отвратительным месивом, тыча железной ложкой ему в плотно сжатые губы! — Это решат жители города. Если они будут посещать ваше заведение, и оно станет приносить вам доход — что ж, так тому и быть. Но если нет… то к чему вам тут оставаться?

Ну, ясно.

В городе эльфов никаких социальных выплат женщинам и детям, оставшимся без пропитания, не положено. Зарабатываешь? Добро пожаловать! Нет? Вас никто не держит, идите на все четыре стороны!

— Вам не помешало бы переодеться, — заметил эльф, указав на наше простое платье. — Надеть что-то более приемлемое. Чтобы не привлекать лишнего внимания. Оно вам точно ни к чему.

Ой, какие ж они все-таки отмороженные снобы, эти остроухие!

И зачем только мой муженек сюда стремился с таким рвением?

Эльфы меж тем разошлись, оставили нас.

Всадник помчался дальше, по своим делам. А мы с Карлом остались.

— Ловко ты их отшил, — переведя дух, произнесла я.

— Ага, — радостно подтвердил Карл. — Ну что, осмотримся тут?

— Зачем? — удивилась я. — То есть, конечно, любопытно, как тут живут. Но ты ведь говоришь не только о небольшой прогулке. Ты задумал что-то?

— Ну конечно! —воскликнул Карл. — Разве тебе самой не хочется тут обустроиться? Открыть таверну?

— А как же наша… — у меня даже голос дрогнул. — Наши лесорубы и Бъёрн… наши танцы и чечевичная похлебка? Мы все бросим?

— Да ты шутишь! — изумился Карл. — Разумеется, ничего мы не бросим! Как можно бросить то, к чему прикипел всем сердцем, — тут он задумался. — Все же, там у меня дом роднее, чем тут. Но иметь две таверны намного выгоднее, чем одну!

— Но Карл, — заметила я осторожно, — ты же слышал его. Этот господинчик не станет есть наш суп. И гороховой каши с копченостями тоже ему не надо. Нам придется чем-то сильно удивить эльфов, чтобы они захотели у нас ужинать!

— Но ты же можешь? — голос Карла стал почти умоляющим. — Ты готовила такие блюда, о которых у нас никто и не слыхивал! Поэтому я и говорю — давай пройдемся по городу, посмотрим, что они тут едят, попробуем. Вдруг, да у нас получится? Да и просто осмотреться не помешает. Так ли уж хорош этот хваленый Белый Город? Может, и не стоит тут жить?

— Ну, давай! — собираясь с духом, ответила я.

Мы вернулись в таверну, отыскали старый плащ для Карла и эльфийскую юбку для меня, немного приоделись и двинули в пешую экскурсию.

А город меж тем был просто прекрасный!

Ничего прекраснее я в самом деле не видела.

Река, над которой он был выстроена, утопала в зелени. Между огромными вековыми деревьями возвышались белоснежные шпили дворцов эльфийской знати.

Широкие мосты и тонкие легкие мостики связывали берега реки.

На них жизнь просто кипела и бурлила.

Таверны, похожие на нашу, были красиво расцвечены разноцветными фонариками. Музыка играла, да. И нежная, неторопливая эльфийская, и веселая, бойкая и быстрая людская. На любой вкус и цвет.

— Ну?! — вскричал Карл, оборачиваясь ко мне. Кажется, он был совершенно опьянен увиденным. В его лохматых волосах запутался праздничный ночной свет. Мальчишка словно существовал в такт дыханию и ритму этого города. — У тебя еще есть какие-то сомнения? Разве тут не здорово?! Да и Феланор, когда приедет, увидит тебя и обрадуется! Если ты станешь частью города, частью его народа, он обязательно обрадуется!

— Наверное, — ответила я.