Жених для няни

Глава 51

— Доктор, не томите! Как Димочка? — Мария Ивановна была на грани истерики.

— Начнём с проникающего ножевого ранения. — заговорил седой. Его коллеги лишь кивнули и устало прошли мимо. — У пациента повреждение мягких тканей и отсюда обильное кровотечение. Важные органы, слава богу, не задеты. Но у него множество гематом, переломы рёбер (одно из них едва не проткнуло лёгкое), сотрясение мозга, не говоря уже об огромной кровопотере, из-за которой некоторые органы временно испытали кислородное голодание. Однако кроме внутренних повреждений Дмитрий получил немало внешних. Помимо тела у него очень пострадало лицо, пришлось наложить швы. Мы сделали всё как можно аккуратнее, но. вполне возможно, останутся шрамы. Я должен был вам сказать.

— Димочка! — всхлипнула Зарецкая и спрятала лицо на груди мужа, который присел рядом с ней.

— Он скоро очнётся? — напряжённо спросил Андрей Петрович, поглаживая жену.

— Сожалею, но не могу ответить на этот вопрос, — врач посмотрел сочувственно. — В данный момент пациент без сознания, нам остаётся только ждать. Теперь всё зависит от силы и выносливости его организма.

— Михаил Петрович, обеспечьте Диме лучший уход! — Зарецкий-старший даже не просил, а почти приказывал. — За ценой я не постою, вы знаете, делайте всё по высшему разряду. Если нужна будет пластика, сделаем пластику. Димке ещё жить и жить!

— Андрей Петрович, с моей стороны и со стороны персонала всё будет сделано по максимуму, но мы не в силах вытащить из могилы того, кто не хочет жить. Если у вашего сына есть тяга к жизни (а всё указывает именно на это), он придёт в себя, — заверил врач. — Сейчас медсестра заканчивает перевязку… Дмитрий останется в реанимации под надёжным присмотром.

— Когда его можно будет увидеть? — не сдавался главшеф.

— Скоро. Когда пациента переведут в палату интенсивной терапии, вас позовут, — Михаил Петрович снял шапочку и промокнул ею остатки влаги со лба. — Вы пока возьмите у медсестры бахилы, халаты и маски. Сами понимаете, стерильность никто не отменял. И помните: больному нужен абсолютный покой и только положительные эмоции. Никаких слёз, истерик и прочего у его постели быть не должно, иначе я вынужден буду запретить посещения. Дмитрий, может, и без сознания, но чувствует, «слышит» то, что происходит вокруг.

Пока мы обзаводились необходимым «обмундированием» и мыли руки, Диму перевели в палату. Господи, сколько там всяких приборов, трубочек и проводочков! Но взгляд приковывает именно он, спящий царевич всего этого жуткого белоснежного царства. Сам тоже почти полностью белоснежный, словно мумия завёрнутый в бинты и повязки, в том числе и лицо (особенно лицо!), даже глаз фактически не видно: один полностью скрыт бинтом (тот, над которым рассечена бровь), второй слегка проглядывает, но явно заплыл и стал фиолетовым.

Надо ли говорить, что при виде сына Мария Ивановна в очередной раз едва не свалилась в обморок?! Андрей Петрович был для неё лучшей поддержкой, ну а меня приобнял за плечи Рустам. Мне хотелось подойти к кровати поближе, но одновременно было страшно. Вокруг Димы царила аура удивительной неприкосновенности, когда каждый вздох был почти преступлением, способным потревожить и нарушить покой.

Зарецкая дрожащей ладошкой коснулась руки сына (той, где не было иглы, присоединённой к капельнице). Костяшки у Димки были разбиты в драке, поэтому пальцы тоже обвивали бинты.

— Димочка. — проговорила безутешная мать. — Мы все здесь и очень ждём, когда ты очнёшься. Пожалуйста, возвращайся к нам скорее.

Она ещё некоторое время постояла над кроватью драгоценного чада и покинула палату, поддерживаемая супругом, который не проронил ни слова, но смотрел на Диму так, что у меня сердце ныло.

— Твоя мама права, — мой голос дрожал, но я старалась обуздать эмоции. — Мы все тебя очень ждём. Я тебя очень жду.

Нашла на его руке место, не скрытое повязками, и кончиками пальцев легонько притронулась к голой коже. Мне это было нужно как воздух. Прикоснуться, почувствовать, ощутить.

— Димон, выкарабкивайся давай! — напутствовал и Рустам.

Мы с Ибрагимовым вышли в коридор, где Зарецкий-старший обнимал и гладил по голове плачущую жену.

— Мария Ивановна, Андрей Петрович, может, вы поедете домой? — предложила я. — Уже почти утро, а у вас дети, им тоже внимание нужно, да и работа… А я тут побуду. Если вдруг что, немедленно вам сообщу. Если можно, я сегодня в офис опоздаю…

— Да какой там офис?! — воскликнул главшеф. — Оставайся здесь, просто будь на созвоне. Как я и говорил, Василий привезёт тебе новый телефон. Да ты и не спала совсем. Днём мы тебя сменим, съездишь домой и отдохнёшь.

На том и порешили. Зарецкие уехали, а мы с Рустамом остались. Он сказал, что побудет со мной, пока не приедет Василий. Так что мы вернулись в палату, где нам поставили кушетку и кресло. Знаю, что в реанимацию редко пускают посетителей, тем более так надолго, но Димкин отец договорился. Караулить в коридоре, фактически вслепую, не было никаких сил. Так что мы тихонько сидели, слушали пиканье приборов и смотрели на нашу драгоценную «мумию».

К нам регулярно наведывалась медсестра и проверяла показатели. За окошком уже давно рассвело, усталость прижимала к кушетке. Нас позвали, чтобы покормить, но мне почему-то было тревожно уходить, думалось, что в моё отсутствие может что — то произойти. Поэтому я тянула, пока живот не посигналил, что ему тоже нужно внимание и топливо. В общем, мы отлучились совсем ненадолго, я быстро покидала еду в топку, совершенно не чувствуя вкуса, выпила обезболивающее и поспешила обратно в палату.

Около десяти утра в больницу приехал Василий и, как и обещал Зарецкий-старший, принёс в коробочке новый смартфон (да не из дешёвых).

— Ангелина, я от вас теперь вообще не отойду! — сообщил телохранитель.

Я была только «за». Ни за что не хочу пережить вчерашний ужас снова.

Поспешила вставить в новый телефон свою сим-карту, позвонила маме, потом в офис. Наш ролик по рекламе вина в работе, некоторые проекты пару дней смогут меня подождать, а кое-что подхватят ребята из команды. Рустам уехал, доверив меня бодигарду, а я осталась приглядывать за Димой и ждать Зарецких.

Несколько раз заглядывал доктор, проверял состояние Димасика, светил ему фонариком в незабинтованный глаз. И, конечно, медсестричка продолжила регулярно наведываться. А я с каждой минутой всё больше смелела и в итоге стала понемногу разговаривать с Димкой. Насколько знаю, звук знакомого голоса может помочь пациенту зацепиться за жизнь и очнуться.

Тактика оказалась правильной, потому что доктор во время одного из посещений благосклонно оценил мои усилия:

— Правильно, говорите с ним. Даже если думаете, что он вас не слышит, всё равно говорите. Таким пациентам очень важно иметь ниточку с реальностью, будь то голоса родных, любимая музыка или что-то ещё, что может помочь очнуться.

Решено! Когда поеду домой, надо будет накачать на новый девайс любимой Диминой музыки.

Моя «мумия» продолжала спать, но была жива, и это давало надежду. Буду ждать его столько, сколько понадобится. Если потребуется, силой вытрясу из бессознательного состояния, но не сдамся! Разговоры с Димой помогали и самой не заснуть, потому что в сон клонило неумолимо. Зарецкие застали меня в таком состоянии, когда я готова была подкладывать под веки спички, чтобы те не закрылись. Думала, они привезут в больницу и младшеньких, чтобы проведали старшенького, но, насколько поняла, родители решили не травмировать деток и не рассказали Тамиле и Тимофею о произошедшем. Сообщили только, что их старший братец из-за работы поживёт пока в своей новой квартире.

— Ангелина, езжай отдыхать, — посоветовала Мария Ивановна, оценив мой, как ни печально, плачевный вид. — На тебе лица нет.

— Хорошо, но вечером я снова приеду. Если понадобится, до утра здесь буду! — заявила им решительно. — Я бы и сейчас не уезжала, на кушетке поспала, но мне нужно взять кое-какие личные вещи и ноутбук: буду потихоньку работать, чтобы не сидеть без дела.

— Спасибо. Я уверен, что Дима чувствует, когда ты рядом.

Мне было приятно слышать тепло в голосе Андрея Петровича.

— Только, пожалуйста, наберите меня, если будут какие-то изменения, — попросила бывших хозяев и возможных будущих родственников. — Я тут же приеду. Очень вас прошу!

— Если что, обязательно наберём, не беспокойся, — Мария Ивановна совершенно неожиданно меня приобняла.

Домой я ехала со смешанными чувствами. По пути меня застал звонок бабушки. Надеюсь, хотя бы с ней всё хорошо и она просто хочет узнать, как дела.

— Ангелина, если ты не очень занята, мы можем вечером увидеться? — голос бабули звучал взволнованно.

Даже так?

— Что-то случилось?

— Если ты занята…

— Нет-нет, давай встретимся! — с готовностью согласилась я. — Мы с Василием (я о нём рассказывала, это мой охранник) заедем за тобой и посидим где-нибудь в спокойном месте.

Приехав домой и собрав нужные вещи, я поставила на скачку любимые Димкины песни, съела пару бутербродов и рухнула спать. Проснулась, когда мама вернулась с работы. Мы сели пить чай, и я одним махом выложила ей подробности встречи с отцом. Сначала сомневалась, говорить ли, как меня принял и каким стал человек, которого она так и не смогла забыть. Но потом решила, что мамуля должна знать. Возможно, так она сможет отпустить прошлое и наладить свою жизнь.

Мама слушала и задумчиво глядела в одну точку. Кажется, что-то для себя решала.

— Спасибо, Ангелина, что поехала к нему, что узнала. Теперь я смогу отпустить Пашу, обязательно смогу, — сквозь слёзы улыбнулась она. — Забыть не смогу никогда, да и не надо это, а вот отпустить должна.

После чая мы пошли в мамину комнату. Их с папой совместная фотка перекочевала в коробку, где у нас хранились старые вещи, к которым ещё лет сто никто не прикоснётся. Хорошо, что мама не стала выбрасывать снимок, всё же это была часть её жизни, благодаря которой появилась я.

Часики тикали, мне пора было ехать. Зарецкие не звонили, значит, изменений в состоянии Димы нет.

— Мамуль, я уже поеду. Договорилась с бабушкой встретиться, а потом в больницу к Диме на всю ночь… И на день, и ещё на ночь… Пока он не придёт в сознание.

— Хорошо, милая, езжай, — кивнула она. — Будь с ним столько, сколько нужно. Твой Дима. я тоже заеду его проведать, если ты не против.

— Конечно приезжай! — поддержала эту идею я. — Зарецким будет приятно, уверена.

Василий, поджидавший меня в машине, поднялся на этаж, поздоровался с мамой и взял вещи. Вниз мы спустились вместе. На площадке недалеко от подъезда прогуливался Глеб в компании дочери. Он взглянул на меня, на Василия и сделал так, чтобы Анфиса смотрела в другую сторону и не неслась ко мне со всех ног. Что ни говорите, но в тот момент я была ему за это очень благодарна.

Телохранитель завёл мотор — и я отправилась на встречу со счастливо обретённой родственницей. Интересно, о чём же хочет поговорить со мной бабуля?