Женитьба порочного герцога

Глава 7

Харриет пила лимонад, довольная своим местом. Она оказалась между леди Паулис и молодыми дамами без кавалеров, зато в сопровождении пожилых компаньонок, рассматривавших гостей, которые собрались в танцевальном зале. Розовощекий молодой джентльмен подошел к Эдлин и пригласил ее на танец.

Девушка растерялась и посмотрела на леди Паулис, прося совета.

— Что мне делать? — прошептала она одними губами, прикрывшись веером.

— Потанцуй с ним, — ответила тетя и одобрительно кивнула джентльмену.

— Но я не хочу. Я в трауре.

Леди Паулис страдальчески вздохнула. Официальный период траура давным-давно миновал.

— Тогда вежливо откажись.

— Отлично, — пробормотала Эдлин, бросив на тетю бунтарский взгляд. — Тогда я с ним потанцую.

Харриет сделала глоток лимонада. Леди Паулис нахмурилась, постукивая сложенным веером по коленке.

— Ну, хватит причмокивать, мисс Гарднер.

— Прошу прощения, мадам…

— Нет, это вы простите, — сказала пожилая дама.

— За что?

— За то, что сорвалась на вас.

— Все в порядке, леди Паулис. Я понимаю.

Леди Паулис перестала постукивать веером и внимательно посмотрела на Харриет:

— Вы действительно понимаете?

— Возможно, — сказала Харриет уклончиво в надежде, что ее не станут расспрашивать и ей не придется объяснять, что именно она понимает или думает, что понимает. Она чувствовала, что старая дама любит обоих: и мисс Эдлин, и герцога, — и Харриет было ужасно грустно видеть, как все они страдают. Но, разумеется, говорить об этом вслух неприлично. Поэтому чтобы сказать хоть что-нибудь, она натянула на лицо улыбку и проговорила:

— Ваша светлость желает еще лимонаду?

— Я уже три выпила, — ответила ее светлость в дурном расположении духа.

— Если уж мы считаем, то их было четыре, — сказала Харриет прежде, чем смогла сдержать себя.

Это могло быть ее концом прямо здесь и прямо сейчас. Леди Паулис запросто могла настоять на том, чтобы Харриет уволили за дерзость. Ее спас герцог, который остановился подле ее стула. Ее светлость расплылась в улыбке, и Харриет облегченно вздохнула.

Спас ее человек с дурной репутацией, во всяком случае, если верить слухам, которые распускает мисс Пеппертри. Впрочем, за тот короткий период, что Харриет с ним знакома, он никак не проявил своей натуры. Девицы, что сидели рядом, принялись мило улыбаться герцогу, но тот и бровью не повел. Он расправил плечи и не сводил глаз с Харриет.

«Элегантный зверь», — подумалось ей, и она испытала удовольствие при этой мысли. Дамочки вокруг отвешивали поклоны и комплименты, а герцог молча отвечал коротким кивком. Есть некая честность в женщинах, которые в силу разных причин отчаялись найти свою половинку. Расставшись с наивными иллюзиями, они могут искренне воздать должное мужской красоте.

Герцог же, похоже, слегка ошалел от такого внимания к своей персоне. Вдруг в голову Харриет пришла неожиданная мысль… ну нет, этого просто не может быть. Не может быть, чтобы он оказался стеснительным. Он, конечно же, знал о своей мужественной внешности. И он точно не был стеснительным в день их знакомства.

И все же его необычайная красота, его трагическое прошлое, женщина, которую он выберет в жены, — все это будет предметом обсуждения собравшихся здесь людей не одну неделю. Харриет вдруг поняла, что ее собственное положение в обществе выросло только потому, что она знакома с герцогом. И хотя Харриет сомневалась, что Гриффин когда-либо откроет ей душу, она чувствовала себя обязанной хранить тайны герцога, какими бы они ни были, от всего мира.

Не зря она ходит в фаворитках клана Боскаслов. Небеса не дадут соврать, Харриет может даже научиться заботиться о ворчливой старой леди, сидящей подле нее.

Но тут, не дожидаясь, пока Харриет окончательно потонет в сантиментах, леди Паулис сказала герцогу:

— Тебе так идет черный цвет, дорогой. Будь хорошим мальчиком, потанцуй с мисс Гарднер.

Харриет едва сдержалась, чтобы не вылить содержимое своего бокала на голову леди Паулис. О чем она говорит, она что, с ума сошла, в самом деле?

Герцог молчал, и это раздражало ее еще больше. Другую женщину это бы оскорбило. Харриет же подавила в себе подобные чувства еще в детстве и потому удивилась, что почувствовала себя униженной. А еще она решила, что не стоит больше жалеть леди Паулис. Она была старой двуличной каргой, которая издевалась над другими, чтобы развлечь себя. Герцог, вероятно, разрабатывал тактику, чтобы избежать расставленных его тетушкой сетей. Хотя порой он и пользовался этим в своих интересах.

— Ты слышал меня? — спросила леди Паулис голосом, который разнесся по всему залу словно церковный колокол.

Для Харриет это было уже слишком.

— Не могу же я оставить вас, леди Паулис, одну-одинешеньку, — сказала она.

Герцог одарил тетушку натянутой улыбкой.

— И к тому же, — сказал он невозмутимо, — стоит ли мучить эту невинную леди, таская ее по всему залу?

Какое преступление она совершила, чтобы терпеть мою неуклюжесть?

Уголки губ Харриет вздернулись кверху от такого изысканного отказа. Порой от безжалостного врага научишься большему, чем от преданного друга. Возможно, будь на месте Харриет любая другая молодая женщина, она бы восприняла отказ герцога как признак скромности. Но Харриет прекрасно понимала, что герцог просто не хочет с ней танцевать. Да и с чего ему хотеть? Ведь он может выбрать любую в этой комнате.

— Делай, что я тебе говорю, Гриффин, — снова сказала его тетушка.

Он наклонился к ней и сказал твердым, но вежливым тоном:

— Я пришел сюда сегодня вечером только для того, чтобы ублажить вас и семью. Вы хоть раз видели, чтобы я по собственной воле принимал участие в подобных балах?

— Зато ты с радостью принимаешь участие в закрытых вечерах, — едко заметила леди Паулис.

Харриет залпом допила лимонад. Она искренне наслаждалась ссорой, как и соседняя с ней девушка. Харриет как раз размышляла о том, кто из них выйдет победителем, когда герцог повернулся к ней и неожиданно сказал:

— Потанцуйте со мной, в противном случае конца этому не будет.

Тут же рядом появился лакей и забрал у нее из рук пустой бокал. Герцог протянул ей руку. Она встала, заметив краем глаза, что леди Паулис тоже поднялась на ноги. На секунду ей даже показалось, что им придется танцевать втроем. Харриет остановилась. Как же называется этот танец? Харриет не могла вспомнить в малейших деталях то, чему ее учили.

— Я не танцую вальс, — сказала она слабым голосом.

— Это же шотландская кадриль, дорогуша, — возразила леди Паулис раздраженно. Она подтолкнула Харриет своей тростью. — И она закончится раньше, чем я увижу в вас двоих хоть толику здравого смысла.

Герцог взял Харриет за руку, как будто защищая ее от тетушки.

— Это вам, тетушка Примроуз, не хватает здравого смысла.

— Ты что, не понимаешь? — сказала она тихим взволнованным голосом. — Эдлин исчезла из бального зала. А ее партнер по танцу здесь и сидит один.

— Так что ж вы, тетушка, раньше не сказали? — спросил герцог.

— Чтобы весь Лондон знал? — прошептала она.

Харриет посмотрела по сторонам. Теперь она поняла. Не было ни одной девушки в зале, которая не ловила бы каждое слово их разговора.

— Но я же только что видела, как она танцует недалеко от дверей в столовую, — сказала она, высматривая в толпе кружащихся пар серое шелковое платье Эдлин. У Гриффина в силу его роста было преимущество, и он видел весь зал, а вот Харриет и леди Паулис едва ли могли что-то разглядеть.

— Теперь ее нет у дверей, — мрачно сказал Гриффин.

— Наверное, она снова пустилась в бега, — сказала леди Паулис и взяла Харриет за свободную руку. Тут Харриет снова начала испытывать к ней жалость.

Герцог осторожно притянул ее к себе. В затылке Харриет кольнуло, словно предупреждая. Подчиниться? Воспротивиться? Да есть ли у нее выбор? Стала бы она сопротивляться, будь у нее такая возможность? В его горящем взгляде она увидела не беспокойство, а скорее праведный гнев. Не хотела она оказаться в шкуре Эдлин, когда Гриффин доберется до нее.

Куда же она все-таки могла пойти? Если что-то расстроило ее, она бы сказала об этом пожилой леди. Ее плохое поведение как ученицы академии бросало тень и на Харриет, хотя ее вины по большому счету в случившемся не было. И все же девушка была ей небезразлична. Эдлин похоронила отца и считала герцога своим опекуном. Ничего удивительного, что она поступает необдуманно. Она потерянна, все в ее жизни вверх дном.

Одним словом, Харриет решила, что она принесет в жертву свое достоинство и выйдет на танец с герцогом. В конце концов, она и сама в прошлом совершила много необдуманных поступков и именно благодаря Боскаслам встала на истинный путь.

По крайней мере, так думала она, пока Гриффин не закружил ее в танце, и она не потеряла голову.

В тот миг, когда Гриффин взял ее за руку, он понял, что вместо этого нужно было бежать прочь сломя голову. Недоверчивый взгляд ее прекрасных глаз говорил ему, что она чувствовала то же самое. Если он будет следовать инстинктам, которые Харриет будила в нем, то одного из них — и Гриффин не был уверен, кого именно, — это погубит. Он положил одну руку на талию Харриет и повел ее в танце среди кружащихся в разных направлениях пар. Харриет сопротивлялась такому напору, но что она могла поделать? Знай, она, какую реакцию вызывает ее близость в теле Гриффина, она бы и на милю к нему не подошла. Он наклонился к ней:

— Приношу свои извинения зато, что вам пришлось танцевать со мной.

— Это у вас называется танцем? — спросила она, пока они пытались подойти друг к другу, и все безрезультатно. Одна пара стремительно промчалась мимо них. Герцог нахмурился от такого несоблюдения этикета. На секунду он даже растерялся. Ему что, нужно вести себя так же? В помещении стоял такой шум, что он с трудом мог разобрать слова Харриет.

— Неудивительно, что племянница сбежала с бала, — выкрикнул он, чтобы перекрыть звуки музыки.

Харриет покачала головой, давая понять, что ничего не слышит. Он протянул руку, но им снова не дали начать танец. Какой-то молодой человек, полный энтузиазма, врезался в спину Гриффина. Он повернулся, чтобы посмотреть наглецу в лицо, но его остановил смех Харриет. Еще секунда, и сам он смеялся в голос.

В ее карих глазах горел озорной огонек.

— Я не вижу ее нигде. А вы?

— Что я?

— Ваша племянница. Я ее нигде не вижу.

— Я тоже.

Он понимал, что нужно отправить Харриет к тетушке Эдлин он и сам прекрасно найдет. Но он давно, да что там давно, никогда в жизни не чувствовал себя таким… живым, привлекательным, веселым. Ему было приятно, что она принимает его таким, какой он есть. Почему он ей понравился таким, вот это было для него загадкой.

— Кстати, за мной еще одно извинение, — сказал он.

— Что вы сказали?

— Я говорю…

Он двигался с непредсказуемой грацией. Другие танцоры, которые поначалу решили, что он и вовсе не умеет танцевать, стали следовать его примеру, ведь он был не кто иной, как скандально известный герцог Гленморган.

Харриет прокричала ему на ухо:

— Вам лучше пропустить этот танец, ваша светлость, пока вы никого не покалечили. Так за что вы хотели извиниться?

— Я был груб с вами в первый день нашей встречи, когда я только приехал в академию.

На этих словах звуки, издаваемые квартетом виолончелистов, вышли в крещендо, словно подчеркивая важность его слов. Танец окончился еще до того, как Харриет смогла ответить. Он заметил, что гости оборачиваются, чтобы понаблюдать за ними. Его так и подмывало сесть на пол посреди зала, чтобы посмотреть, как они отреагируют на выходку знатного герцога. К счастью, Харриет направилась к открытым дверям столовой, где было, не менее людно, чем в бальном зале, и Гриффин вынужден был следовать за ней, что не позволило ему поддаться импульсу. Его взгляд скользнул по гостям, толпившимся у банкетного стола. У стены сидели дамы и пожилые джентльмены, кто-то болтал о пустяках, кто-то клевал носом. Девушка с иссиня-черными волосами в сером шелковом платье сидела на стуле в самом углу. Она внимательно слушала даму, которая стояла спиной к бальному залу. Ее прежнего партнера по танцу нигде не было видно.

Герцог облегченно вздохнул, будто камень с плеч свалился.

— А вот и моя мрачная племянница. Сидит, как ни в чем не бывало, и никаких ухажеров поблизости.

— Странно, а я все-таки вижу одного человека рядом с ней, — прямо сказала Харриет. — А сейчас, когда мы выяснили, что все в порядке, можно, я оставлю вас и займусь мисс Эдлин? Одна, если вы не возражаете.

— Вообще-то возражаю.

— Прошу прощения? — сказала Харриет едва слышно. — Я не понимаю.

Он, если честно, тоже ничего не понимал и сейчас суматошно придумывал объяснение.

— Без моей помощи вам не пробраться через эту толпу. Она осмотрелась по сторонам:

— Что вы…

Он не дал ей закончить и взял за руку. Гриффин властно повел ее напрямую, гости уступали им дорогу. Ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Гриффин не знал, что еще придумать, чтобы продлить сладкий миг пребывания в ее обществе. По части оправдания и объяснений все лавры в их семье принадлежали тетушке.

— По бокам столовой есть специальные проходы для гостей, — сказала Харриет, запыхавшись.

— Откуда вы знаете? — спросил он, не оборачиваясь.

Есть секреты, которые женщины уносят с собой в могилу. Осторожность — лучшая сторона бесстрашия, и Харриет решила, что она не удостоит герцога ответом. Рано она сочла его стеснительным малым, ибо сейчас он в нарушение всех норм приличия продирался с гувернанткой академии чуть ли не под мышкой напрямки через столовую, расталкивая плечами удивленных таким проявлением невоспитанности гостей. Харриет поймала удивленный взгляд старшего лакея, Уида. Тот щелкнул пальцами, и из ниоткуда появились еще три лакея, чтобы помочь герцогу, хотя тому, судя по всему, их помощь была ни к чему.

Вскоре уже взгляды всех присутствующих были направлены на Гриффина. Даже бокалы со смесью вина со сливками дребезжали от его поступи, когда он проходил мимо стола.

Когда гости узнавали в Гриффине герцога, они расступались, давая ему пройти. Некоторые даже окликали его в надежде, что он кивнет им, признавая знакомство. Кто-то с завистью следил за Харриет, которая будто бы удостоилась такого внимания герцога Гленморгана. Харриет же некогда было смотреть по сторонам, она не сводила взгляда с Эдлин в углу комнаты. Девушка, не отрывая глаз, наблюдала за весьма почтенной дамой в зеленом муслиновом платье, которая исчезала в тайном проходе, который обычно охранялся лакеями, но те были заняты герцогом.

Гриффин вздохнул:

— Все хорошо. Тетушка не будет брюзжать и не станет бранить ни вас, ни меня. Кстати, по меньшей мере, раз в неделю она впадает в панику. Так что если это случится, не принимайте на свой счет.

Харриет нахмурилась, когда мисс Эдлин неожиданно встала со стула и пошла прочь от гостей, которые жаждали поймать на себе ее взгляд. Девушка, похоже, ни разу не пробовала в действии врожденные чары Боскаслов. А вот ее молодой дядя, судя по всему, свои чары тренировал с самого рождения.

— Вы уже можете отпустить мою руку, ваша светлость, — сказала Харриет, когда стало очевидно, что сам он этого делать не собирается.

Он повернулся к ней, на губах его играла улыбка.

— Но мне нужно поддерживать репутацию. Харриет укоризненно покачала головой:

— А вот моей репутации грозит беда, если станет известно, что я небрежно отношусь к своим обязанностям, или что я увлеклась…

«О! Язык мой — враг мой». Опять она наговорила лишнего.

— Кем увлеклась? — спросил он, удивленно округлив глаза, будто и впрямь понятия не имел, о чем она толкует.

— Я буду опозорена, — сказала она, понизив голос. — А вы будете сверкать, как черный алмаз.

Он молчал, пока Эдлин проходила мимо него, не говоря ни слова.

— Нечестно, не правда ли? — сказал он, наконец. Харриет вздохнула.

— Да уж, нечестно, только ничего с этим не поделать. — Она еще больше понизила голос, переходя на шепот. — Пожалуйста, ваша светлость. Люди смотрят. Нам нужно расстаться, пока они не начали делать нежелательные для нас обоих выводы.

Он посмотрел на собравшихся:

— А чего они вообще ждут?

Она закусила губу, наблюдая, как Эдлин возвращается в бальный зал.

— Они ждут, когда их вам представят.

— Всех?

Харриет улыбнулась:

— Так заведено.

— А куда ведет этот боковой коридор? — спросил он неожиданно.

Она рассмеялась, вырываясь из его цепких пальцев.

— Если вы ищете неприятностей на свою голову, то мне с вами не по пути.

— Я спас вас из ада, помните?

— Помню, — сказала Харриет, ибо такое не забывается. Она повернулась, и он не успел ее остановить. — Если вам все равно, то я буду спасать себя сама.