Жениться по завещанию

Глава 15

Проведя ладонями по лицу, Кэролайн вновь воззрилась на заполненный рисунками и цифрами листок в надежде, что ее расчеты наконец-то обретут смысл. Однако этого не происходило. Медленно выпустив из легких воздух, Кэролайн в который раз за последние два часа попыталась собраться, с мыслями и сосредоточиться на стоящей перед ней математической задаче. Но и на этот раз ничего не получилось. Звяканье ключей возвестило о возвращении миссис Гладдер. Ее появление было как нельзя кстати.

– Ну как там продвигается работа? – поинтересовалась Кэролайн, когда экономка подошла к столу.

– Остатки обоев содраны и брошены в огонь, – сообщила та. – В трех комнатах сейчас идет покраска, в трех других клеятся новые обои. Остальные убираются, проветриваются и готовятся либо к покраске, либо к оклейке.

– При удалении обоев штукатурка нигде не осыпалась?

– Осыпалась, но совсем немного, работы там всего на час. К утру уже все подсохнет, и можно будет клеить.

– Тогда мы даже опережаем наш график.

Миссис Гладдер улыбнулась:

– Да, похоже, – что так.

– Как вы изначально и предполагали. – Кэролайн засмеялась, чувствуя облегчение оттого, что пока все протекает довольно гладко и что ее опасения были напрасными. Однако почему она не испытывает при этом особой радости?

– Мадам, вам скоро нужно будет переодеваться к ужину, – напомнила экономка.

Да, сегодня ей предстояло ужинать с Дрейтоном. А также, к сожалению, с Обри и его матерью.

– Господи, у меня совсем нет времени на все эти церемонии. – Кэролайн вновь взглянула на свои рисунки и подсчеты. – Мне никак не удается вычислить площадь оборок.

– Мадам, не волнуйтесь, мы справимся и без вас. Думаю, что вам лучше посвятить эту пару часов исполнению роли хозяйки дома.

– Насколько я понимаю, эти слова являются деликатным напоминанием о том, что мне следует соблюдать общепринятые правила?

– Я просто хочу сказать, что не следует покидать поле боя, – спокойно ответила миссис Гладдер.

– Что ж, намек понят, – кивнула Кэролайн и, поднявшись, направилась к дверям. – Да, кстати, – обернулась она на пороге, – не могли бы вы заглянуть в гостиную часов этак в десять с каким-нибудь неотложным делом?

Экономка понимающе улыбнулась:

– Хорошо, я найду какой-нибудь вопрос, который потребует вашего немедленного решения.

– Спасибо, миссис Гладдер. Вы посланы мне самим Богом.

Экономка засмеялась, Кэролайн же продолжила свой путь, втайне надеясь застать Дрейтона в его комнате.

Пока она шла в сторону фронтальной части дома и поднималась по лестнице, ей еще удавалось умерять свой шаг, но как только ее ноги коснулись ковровой дорожки на втором этаже, предвкушение прорвало дамбу сдержанности. Подобрав юбки, она быстрым шагом устремилась к своей комнате, ворвалась в нее и через пару секунд после того, как за ее спиной захлопнулась дверь, уже стояла на пороге апартаментов Дрейтона.

Его одежда – та, которую он надевал для верховой езды, была аккуратно сложена около кровати. Сверху лежало мокрое полотенце. Видимо, хозяин только что покинул комнату, потому что в воздухе, дразня обоняние, витал насыщенный запах его одеколона.

Охваченная разочарованием, стараясь сдержать подступающие слезы, Кэролайн развернулась и пошла к себе – чтобы подготовиться к вечеру, который обещал быть довольно мучительным.

Уловив краем глаза проблеск чего-то синего, Дрейтон отвлекся от созерцания бокала с виски, который держал в руке. Да, по лестнице действительно спускалась Кэролайн. О Боже, он так хорошо помнил это вечернее платье из синего атласа!

Интересно, в каком настроении она сейчас пребывает и насколько склонна к авантюрам? Похоже, что не очень, судя по на клону головы и тонкой линии поджатых губ. Однако при умелом обращении с использованием навыков искусителя…

Встретив Кэролайн у входа в гостиную, Дрейтон протянул ей бокал с виски.

– Судя по твоему виду, тебе не помешает немного выпить, – проговорил он.

Пару секунд она взирала на янтарную жидкость, потом, приподняв бровь, посмотрела на него. В ее глазах что-то промелькнуло: то ли досада, то ли разочарование. Сжатые губы разомкнулись.

– А где остальные?

– Переодеваются к ужину, – ответил Дрейтон, пытаясь разобраться в ее состоянии. – Минутой раньше ты бы еще встретила их на лестнице.

– Как? Они оставили нас двоих без присмотра?

Да, она явно раздосадована. А также напряжена и, похоже, готова расплакаться.

– По крайней мере минут на пятнадцать, – подтвердил ректон. У него имелось два варианта поведения: первый – позволить ей думать, будто он галантный и тонко чувствующий кавалер, и второй – вообще не давать ей возможности думать.

– Если бы у нас было хотя бы минут двадцать… – недовольно произнесла Кэролайн и сделала довольно большой глоток виски.

Пока она трясла головой и хватала ртом воздух, Дрейтон, улыбаясь, шагнул ей за спину.

– В том взведенном состоянии, в котором я пребываю последние несколько часов, – прошептал он, обхватывая ладонями ее грудь, – мне бы хватило и десяти минут. Если хочешь, могу это доказать.

– Это было бы неблагоразумно, – пробормотала Кэролайн, прижимаясь спиной к его груди.

– Но зато очень приятно, ведь верно? – проговорил Дрейтон, покусывая мочку ее уха и чувствуя, как под ладонями твердеют соски.

Под учащенное дыхание Кэролайн он проложил дорожку поцелуев к плечу. Пальцы одной руки проникли за вырез платья и мягко сжали набухший пик, другая рука скользнула к животу.

– Скажи, ты хочешь, чтобы я остановился?

– Я… я должна это сказать.

– Но тем не менее не можешь.

Его губы вернулись к ее уху, и, продолжая одной рукой ласкать грудь, другой он начал расстегивать скрытые пуговицы.

Кэролайн тихо застонала и еще плотнее прижалась к нему. Затем, повернув голову, скользнула губами по его губам и прерывисто прошептала:

– Двери… Нас могут увидеть.

– Тогда давай отойдем в сторону, – предложил он, убирая руки.

– Ты ведешь нечестную борьбу, – упрекнула Кэролайн, между тем как он забрал у нее бокал с виски и поставил его на стол.

– У меня нет на малейшего желания вести с тобой какую-либо борьбу, – отозвался Дрейтон, увлекая ее в дальний угол комнаты, в промежуток между стеной и одним из кресел. – Разве ты этого не понимаешь? – Он вновь занял позицию позади нее, глянул на часы, и его губы и пальцы возобновили свои ласки.

– Понимаю, – прошептала Кэролайн. Она обвела руками его шею, между тем как Дрейтон высвободил из лифа грудь и расстегнул еще одну пуговицу.

– Я просто восхищен продуманностью покроя твоего платья, – сказал он, нежно пощипывая ее сосок и продвигая ладонь на мягкий и теплый живот. – Это значительно облегчает доступ к твоему прекрасному телу.

– Но изначально это не было моей целью, – возразила Кэролайн и, повернув голову, слегка укусила Дрейтона за подбородок.

– Значит, почувствовала интуитивно.

Его ладонь двинулась вниз по ее животу, пальцы скользнули в увлажненные завитки, отчего Кэролайн сдавленно застонала и ее колени подогнулись.

– Это так безнравственно, – выдохнула Кэролайн, чувствуя, как волна наслаждения прокатывается по ее телу.

– Но ты же получаешь от этого огромное удовольствие.

– О Боже… Да! Конечно! А ты?

– В качестве прелюдии вполне сгодится, – признал он.

Его пальцы скользили у нее между ног.

– Ты знаешь, с каких пор я хочу этим с тобой заняться? – Со времени чаепития? – предположила она, учащенно дыша. Его пальцы проникли внутрь, и ее мышцы приветственно сократились.

– Да, с самого его начала, – подтвердил Дрейтон. – Но к настоящему моменту желание превратилось в потребность. Он явно ожидал от нее разрешения на дальнейшие действия, предоставляя возможность ускользнуть, если она того захочет.

– То же самое произошло и со мной, – прошептала Кэролайн и обернулась, чтобы поцеловать его. – Так чью потребность мы удовлетворим в первую очередь?

– Мою! – выдохнул Дрейтон. Его пальцы прекратили эту восхитительную пытку, и он снял ее руки со своей шеи.

О нет! Она умрет, если тотчас же не получит своего!

– Дрейтон, я…

– Тс-с-с!.. – Он поместил ее ладони на спинку кресла – и звука, иначе нас обнаружат. Или, быть может, ты этого и хочешь?

Дрейтон рывком поднял ее юбки, и Кэролайн едва не задохнулась.

– Это вообще из ряда вон! Даже для…

«О нет, это просто великолепно!» – тут же признала она, прикрывая глаза и содрогаясь от восторга, между тем как ладони Дрейтона скользнули по ее обнажившимся ягодицам и двинулись дальше, по изгибу спины.

Да, это было полнейшее распутство. И к тому же игра с огнем. Однако за всю свою жизнь она никогда и ничего не желала столь же сильно, причем немедленно, сейчас же. Если через пару секунд Дрейтон не расстегнет свои брюки, она…

Из горла Кэролайн вырвался недовольный рык, который тут же переплелся с благодарным стоном, когда Дрейтон заполнил ее лоно своим горячим пульсирующим естеством. Ее ноги стали словно ватными, мысли смешались, и она, уже ни о чем не думая, отдалась и телом, и душой невероятному наслаждению, захватившему ее целиком.

Дрейтон прикрыл глаза, откинул голову назад и, едва сдерживая стон, быстро задвигался. Вскоре они практически одновременно достигли кульминации, и по их телам прокати лось содрогание.

Дрейтон хватал ртом воздух, его сердце бешено колоти лось, но тем не менее он заставил себя отвлечься от восхитительных ощущений, а также от желания уложить Кэролайн на пол, чтобы повторить это еще раз.

Потом, позже, пообещал он себе, выходя из нее. После ужина, без спешки.

С этой мыслью Дрейтон отступил назад и опустил юбки Кэролайн. Затем выпрямил ее и, придерживая за талию, стал застегивать брюки. Она запрокинула голову, на губах у нее играла удовлетворенная улыбка, ласкающая ему сердце.

Поместив грудь Кэролайн обратно в лиф платья, Дрейтон развернул ее, привлек к себе и поцеловал в макушку.

– Семь минут, – сообщила она.

– Ты смотрела на часы?

Кэролайн улыбнулась:

– А ты нет?

Дрейтон тоже улыбнулся и кивнул:

– Так что осталось еще восемь минут. Как раз на то, чтобы до появления матушки Обри с твоих щек сошел этот очаровательный, но предательский румянец.

– Ты достоин строгого порицания, – упрекнула Кэролайн. Ее глаза сверкнули, а румянец стал еще гуще.

– Что ж, не буду с тобой спорить. Если признаешь, что и сама страстно этого хотела.

– Ты пробуждаешь во мне самые низменные инстинкты. Когда я рядом с тобой, мой рассудок даже не пытается протестовать.

– И за это я ему бесконечно благодарен. – Он шагнул к ней и снова обнял за талию.

– Дрейтон… – Она отклонила голову, давая ему возможность поцеловать ее в плечо. – Это безумие… Нам не следует больше так рисковать.

– Похоже, что чувство удовлетворенности в тебе мало-помалу иссякает. – Он припал губами к тому месту, где плечо переходило в шею. К той точке, от прикосновения к которой у нее почему-то слабели колени. – Обещаю, что в следующий раз буду гораздо искусней.

– Следующего раза быть не должно, – выдавила она, невольно прижимаясь к нему спиной. – Пожалуйста… В одиночку мне трудно быть благоразумной.

Дрейтон снова поцеловал Кэролайн в чувствительное мест у изгиба шеи, после чего вывел из-за кресла.

– Обсуждение данной темы мы продолжим позже, когда длимся в свои апартаменты, – сказал он. – А пока я пойду выкурю сигару, чтобы не давать мамочке Обри повод вновь читать лекцию о приличиях.

Кэролайн молча смотрела ему вслед – слова будто застили у нее в горле.

Что с ней происходит? Нет, она, конечно, не влюблена в Дрейтона… Для этого она слишком умна и независима. Просто только что он доставил ей не сравнимое ни с чем удовольствие. Плоть была насыщена – быстро и всемерно, буквально за считанные секунды, к ее величайшему восторгу.

А сейчас он оставил ее наедине со смешавшимися мыслями и неспокойным сердцем. Дрожащими пальцами Кэролайн, продолжала застегивать пуговицы на своем платье. И вдруг, прорвавшись сквозь тучи сомнений и самобичевания, ее сознание озарила простая и неоспоримая мысль. Она готова до конца жизни предаваться плотской любви с Дрейтоном Маккензи. Исключительно с ним одним.

Интересно, во что все это выльется? Видимо, в то, что всякий раз, когда Дрейтон вздумает улыбнуться ей своей улыбкой искусителя и кивнуть в сторону какого-нибудь укромного уголка, она тотчас же последует за ним… Лишь только глянув через плечо, нет ли поблизости его жены. Да, тогда она станет его любовницей, готовой отдаться ему, как только он того пожелает. Когда бы то ни было и где бы то ни было.

Нет, этого нельзя допустить. Она не сможет спокойно жить, зная, что причиняет душевную боль другой женщине.

А может, если перестать бороться с влечением к Дрейтону и идти навстречу своему желанию всякий раз, когда оно возникнет, это желание мало-помалу сойдет на нет? Если их связь превратится во что-то рутинное и скучное, то женитьба Дрейтона на другой станет для нее лишь благословенным избавлением. Да, скорее всего так и произойдет.

Достигнув таким, образом некоторого внутреннего равновесия, Кэролайн открыла глаза. Увидев оставленный Дрейтоном, бокал, она взяла его и сделала большой глоток. Как и до этого, жидкость обожгла горло и заставила на мгновение задохнуться. Было непонятно, что это за напиток, но уж явно не херес, которым должны ограничиваться добропорядочные женщины, потягивающие его из изящных фужеров. Но поскольку добропорядочной ее никак не назовешь…

Сделав еще один глоток, Кэролайн окончательно решила быть именно такой женщиной, какую Дрейтон Маккензи желает видеть в своей постели каждую ночь.

– Ну и разумеется, будет иметь место непродолжительная дискуссия на тему «Нужно ли делать места в палате лордов выборными», – продолжая разглагольствовать Обри, пока слуги убирали со стола приборы. – Это один из вечных вопросов, но я, по правде говоря, не понимаю, как вполне здравомыслящие люди могут ожидать, что члены верхней палаты добровольно откажутся от многовековых привилегий и предстанут перед толпой, чтобы предавать себя подобно жестянке с чаем. Можно подумать…

Обри продолжал свой монолог, но Кэролайн уже перестала его слушать. Она посмотрела на Дрейтона, который, взирая на свой бокал, покручивал в нем вино. Неужели Обри не замечает, что его собеседнику совершенно неинтересно, кто какое место занимает в парламенте и каким образом его получил? Так же, как и то, что намерены предпринять консерваторы с целью не допустить прохождения инициатив либералов. И уж конечно, Дрейтону не было никакого дела до «заговора» самих либералов, замысливших низвергнуть «основы и традиции Британской империи», Дрейтон поднял глаза, и их взгляды встретились. Поскольку он сидел довольно далеко, на противоположном конце стола, то по выражению лица было трудно определить, о чем он думает. Кэролайн слегка улыбнулась, давая понять, что сочувствует ему. Хотя сама была не в лучшем положении, вынужденная выслушивать лекцию его мамочки насчет важности посещения надлежащих мест, следования модным тенденциям в одежде и общения с нужными людьми. Леди Обри начала было в подробностях рассказывать о тех, кто имеет вес в обществе, но уже через десять минут Кэролайн внимала ее речам не больше, чем Дрейтон прислушивался сейчас к словам ее сына.

Совершенно ясно, что им обоим предстояло стать «белыми воронами» в кругу Лондонской элиты. Но это вовсе не означало, что за несоответствие требованиям их подвергнут остракизму и позволят тихо и незаметно коротать свои дни в замке Райленд. Нет, как бы не так. Согласно утверждению леди Обри, личность, занимающая высокое положение в обществе, имеет определенные обязанности, наиважнейшая из которых – готовность принести себя в жертву общественным интересам. То есть каждая такая личность была обязана вступить в надлежащий брак для того, чтобы дать жизнь очередному поколению английских аристократов. Таков был «Британский путь», и отказ нести на своих плечах бремя данной ответственности, по словам леди Обри, непременно привел бы к быстрому падению империи.

Но главное, что усвоила Кэролайн из лекции своей новоявленной наставницы, – это тот прискорбный факт, что высшее общество ни в коей мере не склонно проявлять терпимость и милосердие к тем, кто имеет неосторожность оступиться.

Похоже, что ни она, ни он не были рождены для того, чтобы легко и бодро шагать по открывшемуся перед ними пути. Поэтому, как и во время сегодняшнего ужина, им придется прилагать старания, чтобы не показать, насколько утомительной они находят всю эту мишуру.

И кроме того, мысленно добавила Кэролайн, заслышав приближающееся звяканье ключей, заранее готовить пути к отступлению.

Когда миссис Гладдер вошла в столовую, Дрейтон удивленно вскинул брови. И пока экономка безупречно исполняла отведенную ей роль, прятал улыбку за поднесенным ко рту бокалом. После чего, когда Кэролайн, извинившись, направилась к дверям, оставляя его обороняться в одиночку, поднятием этого самого бокала ей отсалютовал.

Отойдя от столовой на достаточное расстояние, Кэролайн поинтересовалась:

– А что, с покраской действительно возникли какие-то затруднения?

– Нет, конечно, – смеясь ответила миссис Гладдер. – Заправилы британской промышленности позавидовали бы нашей работоспособности.

– А тем, кто будет работать ночью, разъяснения насчет их задачи нужны?

– Тоже нет… Это я добавила для пущей весомости.

– Я так и думала, – улыбнулась Кэролайн. – Слушайте, вы не будете на меня сердиться, если я несколько часов посплю?

– Ни в коем случае, мадам, – заверила экономка. – Никто больше вас не заслужил хорошего, полноценного сна.

– Ну тогда благодарю вас за своевременное спасение и настаиваю, чтобы вы тоже поспали. Я присоединюсь к работе с первыми лучами солнца.

– Приятных снов, леди Кэролайн.

«Да, у меня обязательно будут приятные сны, – подумала Кэролайн, направившись в сторону своей комнаты. – Рано или поздно, но будут!»

Мысленно ворча, Дрейтон шагал по коридору к своим апартаментам.

Вообще-то пожилым людям полагается довольно быстро утомляться и уж никак не оставаться на ногах чуть ли не до самого утра. Хотя, конечно, леди Обри не проводит целые дни со сборщиками урожая, и ей совершенно не обязательно подниматься на рассвете, чтобы снова отправиться в поля. Должно быть, самое большое за сегодняшний день усилие она совершила за ужином, разрезая свое мясо.

Дрейтон миновал комнату Кэролайн.

Да, ей было совсем нелегко общаться с мамочкой Обри. К тому же в последние дни она почти не спала. Однако при этом выглядит так, что заставляет его сходить с ума от желания.

Войдя в свою комнату, Дрейтон прикрыл двери и, расстегивая на ходу сюртук, направился к кровати. Глаза постепенно привыкали к темноте. И уже через несколько секунд его брови удивленно взлетели вверх, а губы растянулись в улыбке: в его постели сидела Кэролайн.

Ее золотистые волосы рассыпались по плечам, и на ней абсолютно ничего не было – только призывная улыбка и краешек простыни. И она, конечно же, ждала его.

– Привет, – про говорил Дрейтон, стягивая сюртук и отбрасывая его в сторону. – А я думал, что между нами все кончено и всякое безрассудство в прошлом.

Кэролайн пожала плечами:

– Вообще-то это было бы лучше всего.

– Но, насколько я понимаю, ты пришла к выводу, что не желаешь быть благоразумной?

– Во всяком случае, когда дело касается тебя, – ответила она. Дрейтон между тем присел с краю и стал стягивать сапоги, надеясь, что при этом он выглядит вполне уверенно и непринужденно. – И вообще, быть порочной и распутной довольно приятно.

Поднявшись с кровати, Дрейтон повернулся к Кэролайн лицом и стал расстегивать рубашку.

– А ты знаешь, что между порочностью и распутностью существует некоторая разница?

– Неужели? – Откинув простыню, она встала на четвереньки. – Так просвети меня на этот счет.

Дрейтон продолжал возиться с непослушными пуговицами, между тем как Кэролайн, словно пантера, начала подкрадываться к нему. Его сердце забилось быстрее, к паху прилила кровь. Похоже, что его безжалостно и изощренно соблазняли.

– Под распутностью скорее подразумевается готовность быть податливой и уступчивой, – принялся объяснять Дрейтон, уже испытывая к пуговицам чуть ли не ненависть. – Готовность стать ведомой на пути к плотским наслаждениям. Ну а порочность, в свою очередь, предполагает определенную самостоятельность и собственную изобретательность на данном пути.

– Вот как? А я и понятия не имела. – Кэролайн остановилась. – И что именно ты предпочитаешь?

– И то и другое, – ответил Дрейтон, глядя, как она медленно проводит кончиком языка по своим губам. Его пальцы сами собой прекратили движение. – Хотя в данный момент меня больше влечет…

У него пресеклось дыхание, поскольку Кэролайн, глядя ему прямо в глаза, протянула руку и расстегнула верхнюю пуговицу на брюках. Затем – следующую. Сглотнув, Дрейтон расставил ноги пошире в тщетной попытке заставить комнату прекратить свое вращение.

– Так к чему же тебя влечет? – тихо спросила Кэролайн, расстегивая последнюю пуговицу.

«К чему? Ну конечно же, к тебе!»

– Я предпочел бы порочность, – ответил он вслух.

Оторвавшись от его глаз, она перевела взгляд ниже и, скользнув ладонями по обнажившимся бедрам, опустила брюки к полу.

– Надеюсь, я тебя не разочарую.

– В этом я… О Боже! – простонал Дрейтон, как только губы Кэролайн коснулись его эрегированной плоти.

Комната закружилась быстрее, и он поспешил расставить ноги еще шире. Звуки, издаваемые Кэролайн, вибрировали в каждой клеточке его существа, колени, его дрожали. Запустив пальцы в ее волосы, он прикрыл глаза, выгнул спину и отдался во власть этой изысканной пытки, во власть совершенного ритма движений.

Невероятные ощущения волнами прокатывались по его телу, каждая последующая волна была мощнее предыдущей, и они несли его все ближе и ближе к кульминационному моменту. И вскоре этот миг стал слишком… недопустимо близок…

– Кэролайн! – взмолился Дрейтон, сжимая ей голову в попытке остановить. – Я не могу…

Но она еще глубже вобрала его естество, и он, не в силах сдерживаться, содрогнулся всем телом и погрузился в блаженное, забытье, длившееся бесконечно долгие мгновения.

…Собрав остатки сил, Дрейтон открыл глаза и отступил назад. Кэролайн, смотрела на него с улыбкой, которая была одновременно и распутной, и порочной. Он чувствовал, как колотится его сердце, в голова не было абсолютно никаких мыслей. И несмотря на удовлетворенность, на него снова накатывала волна желания.

– Кэролайн… – прошептал Дрейтон, обнимая ее и опускаясь вместе с ней на простыни. – Я просто не в состоянии тобой насытиться.

– Постарайся, и у тебя обязательно получится.

Это он и собирался сделать: не выпускать ее из постели до тех пор, пока не выжмет и из себя, и из нее все возможное. После чего непременно убедит прийти к нему в следующую ночь.