Женщина в красном

Глава 15

Би прервала рабочий день из-за своих питомцев. Конечно, если бы рядом находился её начальник, это было бы слабым извинением, но ничего не поделаешь: собак Один, Два и Три нужно накормить и выгулять. Только неопытному человеку кажется, что в отсутствие хозяев собакам достаточно своей компании. После беседы с Тэмми Пенрул инспектор заглянула посмотреть, как идут дела у подчинённых. Прогресс был незначительный: констебль Макналти, вместо того чтобы работать, мечтательно разглядывал большие волны на экране монитора Санто Керна. Би вышла, уселась в машину и поехала в Холсуэрти.

Как она и предполагала, Один, Два и Три встретили её с восторгом. Свой энтузиазм собаки выражали прыжками и заливистым лаем. Псы метались по саду, отыскивая то, что могли бы подарить хозяйке. Один схватил пластмассового садового тролля, Два — обгрызенную искусственную кость, Три — покусанную ручку от совка. Би приняла презенты с соответствующими охами и ахами. Из сваленной на табурет груды обуви, перчаток, курток и пуловеров она вынула собачьи поводки, без церемоний надела их на лабрадоров и вместо прогулки повела псов к лендроверу. «Марш», — приказала Би, открыв дверцу. Собаки дружно вскочили в машину. Должно быть, решили, что хозяйка собирается устроить им пикник.

Если так, то они ошиблись. Ханнафорд везла питомцев к Рэю. Если он хочет держать у себя Пита, пусть и его животных забирает. Конечно, они были и её собаками. Даже в большей степени её, чем Пита, но сейчас инспектору было не до них, а за псами требовался уход не меньше, чем за сыном. Би захватила огромный пакет собачьей еды, миски и предметы, приносившие псам радость. Машина тронулась. Собаки виляли хвостами и прижимали к окнам мокрые носы.

Первое, что сделала Би, это отвела собак на участок за домом. Рэй из-за нехватки времени, отсутствия навыков и безразличия не удосужился там что-нибудь вырастить. Лишь зацементировал площадку да разбил небольшой газон. Да уж, псам тут не разгуляться: ни в кусты залезть, ни клумбы испоганить. Нет ничего, что требуется для чёрных разбойников-лабрадоров. Би привезла искусственные кости, мешок игрушек и старый футбольный мяч, чтобы животные не заскучали. Собак она устроила, теперь нужно войти в дом. Там она выложит собачью еду и миски и проверит, хорошо ли Рэй заботится о сыне. В конце концов, Рэй всего лишь мужчина, а разве мужчины понимают, как нужно кормить четырнадцатилетнего мальчика? Только мать знает, что требуется сыну.

Её поведение можно было расценивать как своего рода оправдание, но Би не захотела углубляться в эти мысли, напомнив себе, что действует в интересах Пита. Поскольку у Би был ключ от дома Рэя, как и у него от её дома, Би отперла замок. А что такого? Рэй на работе, Пит в школе. Она оставит еду, миски и записку по поводу собак. Быстро заглянет в холодильник и в мусорное ведро — удостовериться, что там нет коробок от китайской пиццы навынос и банок из-под кэрри. Пока она здесь, надо будет быстро проверить диски Рэя, убедиться, что у него нет ничего предосудительного, чего нельзя смотреть Питу. У Рэя слабость к фигуристым блондинкам, так что если она найдёт сомнительные диски, то немедленно от них избавится.

Не успела Би сделать шаг в дом, как поняла, что её план не будет выполнен. Кто-то бежал по ступеням. Би заслышала счастливый собачий лай в саду. Она столкнулась лицом к лицу с сыном.

— Мама, ты откуда здесь? — Пит мотнул головой в сторону сада. — Там что, лабрадоры?

Би увидела, что сын что-то жуёт. Наверное, Рэй подсунул проклятые чипсы. Но нет, Пит доставал из полиэтиленового пакета кусочки яблок и миндаль. Видно было, что противному ребёнку они очень нравятся. За это Би не могла ополчиться на сына, но она могла устроить взбучку за то, что он не в школе.

— Обо мне нечего беспокоиться. А вот ты что здесь делаешь? Тебе что, отец позволил не ходить в школу? В чём дело? Ты один? Кто наверху? Чем, чёрт возьми, ты занимаешься?

Би знала, как это бывает: начинается с прогулов, а потом и до наркотиков недалеко. Наркотики приводят к преступлениям, а преступления — к тюрьме. Спасибо тебе, Рэй Ханнафорд. Замечательный папаша, нечего сказать!

Пит попятился. Он задумчиво жевал и смотрел на мать.

— Отвечай. Почему ты не в школе?

— Укороченный день, — ответил Пит.

— Что?

— Сегодня у нас укороченный день, мама. Собрание какое-то. Забыл, как называется. Учителя что-то там устраивают. Я тебе говорил. И записку принёс.

Би вспомнила: Пит действительно несколько недель назад принёс ей записку. Этот день она пометила и в календаре. Они с Рэем даже обсуждали, кто привезёт Пита домой. И всё же Би не была готова извиниться за свою вспышку. Большая часть поля оставалась невозделанной, и она собиралась его вспахать.

— Как ты добрался до дома?

— Папа довёз.

— Где он сейчас? Что ты делаешь здесь один?

Би была настроена решительно. Что-то здесь не так. Пит с ней слишком хитёр. Яблоко от яблони недалеко падает.

— Почему ты всё время на него злишься? Этот вопрос застал Би врасплох.

— Иди поздоровайся со своими собаками.

— Мама…

— Ты меня понял.

Пит покачал головой. Типичное поведение подростка, свидетельствующее о неудовольствии. Однако он послушался, хотя выскочил на улицу без куртки. Значит, не станет долго задерживаться с лабрадорами. Времени у Би было мало, а потому она побежала наверх.

В доме имелось только две спальни. Би вошла в комнату Рэя. Она не хотела, чтобы сын видел фотографии обнажённых любовниц бывшего мужа. Не хотела, чтобы в спальне валялись бюстгальтеры и прозрачные трусики. Если есть откровенные записки, она и об этом позаботится. И следы помады от игривых поцелуев на зеркале сотрёт. Би намеревалась убрать все мелочи, свидетельствующие о любовных похождениях отца её ребёнка. Она напомнила себе, что действует в интересах Пита.

Однако ничего не обнаружила. Наверное, Рэй до приезда сына прибрал комнату. На комоде стояло свидетельство его отцовства: самая последняя школьная фотография Пита в деревянной рамке, рядом с ней — их дочь Джинни и внучка Одри. Ещё один снимок, рождественский: Рэй, Би, их дети и зять с Одри на руках. Разыгрывают счастливую семью. Рэй левой рукой обнимает жену, а правой — Пита.

Би подумала, что это лучше, чем фотография Бриттани, или Кортни, или Стейси, или Кэти, как уж там её зовут… лукаво улыбающейся, загорелой, в бикини. Би проверила платяной шкаф, но и там ничего не оказалось. Она запустила руки под подушки, предполагая найти кружевное бельё. Ничего. Ну ладно, по крайней мере, муж постарался. Би направилась в ванную. За ней с порога наблюдал Пит.

Он уже не жевал, просто держал в руке пакет с лакомством. Рот у него был приоткрыт.

— Почему ты не с собаками? — быстро спросила Би. — Клянусь, Пит, если по-прежнему будешь держать животных в доме, а сам не станешь за ними ухаживать…

— Почему ты так его ненавидишь?

Би замерла. Лицо сына выражало недетскую серьёзность и печаль. Би почувствовала опустошение.

— Я не ненавижу его, Пит.

— Неправда. Ты всегда его ненавидела. Я не понимаю этого, мама. Мой отец — хороший человек. Он тебя любит, я это вижу. Но почему ты так к нему относишься?

— Всё не совсем просто. Есть некоторые вещи…

Би не хотела причинять сыну боль: правда ранила бы его. Сейчас Пит на пороге взросления, и нельзя рвать ему душу. Би шагнула в ванную, чтобы завершить свой бесполезный обыск, однако Пит стоял на пороге и не двигался. Би вдруг заметила, как сильно он вырос за последний год. Пит стал выше её, хотя пока и слабее физически.

— Что он сделал? — продолжал Пит. — Должно быть, что-то сделал. Поэтому люди разводятся?

— Люди разводятся по разным причинам.

— У него что, появилась подруга?

— Пит, это уже не твоё дело.

— Сейчас у него никого нет, если тебя это интересует. Он не употребляет наркотиков. Что, раньше употреблял? Или пил, или ещё что? У нас у одного парня в школе, его зовут Барри, родители развелись, потому что когда его отец напился, то разбил окно.

Пит, судя по всему, старался прочитать её мысли.

— Окно было с двойным остеклением, — добавил он.

Би невольно улыбнулась, обняла сына и притянула к себе.

— Двойное остекление — это не причина вышвыривать мужа.

Пит вывернулся из материнских объятий и отправился в свою комнату.

— Пит, подожди…

Он не ответил. Просто плотно затворил за собой дверь, а Би осталась, глядя на деревянные панели. Би могла бы последовать за сыном, но выбрала ванную. Не могла удержаться от последней проверки, хотя и понимала, что выглядит смешно. Здесь, как и в остальных местах, ничего предосудительного не было. Только бритвенный прибор Рэя, криво повешенные влажные полотенца, голубая штора над ванной. Мыльница.

Под окном ванной стояла бельевая корзина, но уж её Би перетряхивать не стала. Она села на сиденье унитаза и уставилась в пол. Не с целью отыскать свидетельства разврата, а просто чтобы подумать о жизни.

Они разошлись более четырнадцати лет назад. Не могла же она остаться с человеком, который день за днём убеждал её, что надо избавиться от беременности. «Аборт, Беатрис. Сделай аборт. Мы уже вырастили дочь. Джинни покинула семейное гнездо, теперь наше время. Нам не нужна эта беременность. Мы сделали ошибку, но не стоит расплачиваться за неё до конца жизни».

Рэй напоминал о совместных планах: они хотели пожить для себя, поскольку Джинни уже взрослая. Мечтали поездить по миру, ведь так много всего нужно увидеть. «Я не хочу этого ребёнка. Ты тоже. Один визит в клинку, и всё будет нормально».

Странно, как может измениться восприятие человека. Однако случилось именно так. Би посмотрела на Рэя другими глазами. Она сильно любила этого мужчину, а он вдруг замыслил убийство собственного ребёнка. Внутри у неё всё заледенело, до самого основания.

Рэй говорил правду: Би отбросила мысль о второй беременности, потому что после рождения Джинни прошло много лет, дочь поступила в университет, готовилась выйти замуж, и они с Рэем могли планировать своё будущее. Однако Би была способна поступиться этим будущим. Как же Рэй мог подумать, что она с ним заодно?

И Би попросила мужа уйти. Не для того, чтобы потрясти его, и не для того, чтобы он посмотрел на вещи её глазами. Би казалось, что она никогда не знала Рэя по-настоящему. Была бы она с ним, если б понимала, что он способен погубить жизнь, родившуюся от их взаимной любви?

Но рассказать об этом Питу? О том, что родной отец его не хотел? Этого она сделать не могла. Пусть Рэй сам скажет, если захочет.

Би направилась к комнате Пита и постучала в дверь. Пит молчал, но Би всё-таки вошла. Он сидел за компьютером на сайте «Арсенала», рассеянно просматривал фотографии своих идолов, что было на него не похоже.

— А как же домашнее задание, детка? — осведомилась Би.

— Уже сделал, — ответил Пит. — Я получил «сто» за экзамен по математике.

Би поцеловала сына в макушку.

— Я горжусь тобой.

— И папа тоже.

— Ещё бы. Мы оба тобой гордимся. Ты наше солнышко, Пит.

— Он спрашивал меня о мужчинах из Интернета, с которыми ты встречаешься.

— Об этом можно было бы написать немало анекдотов, — усмехнулась Би. — Ты говорил ему о том мужчине, на которого пёс Два поднял ногу?

Пит фыркнул — должно быть, простил.

— Тот мужик был настоящим идиотом. Два сразу просёк.

— Следи за речью, Пит, — нравоучительно произнесла Би.

Она стояла, глядя на игроков «Арсенала», на которых сын кликал мышкой.

— Скоро розыгрыш кубка, — напомнила Би, словно Пит мог забыть, что они идут на матч.

— Да, — выдохнул Пит. — Может, и папу возьмём с собой? Он был бы рад.

Это просто. Ещё один билет они вряд ли достанут, так что можно и согласиться.

— Хорошо. Позовём папу. Можешь предложить ему, когда он вернётся домой.

Би погладила сына по волосам и снова поцеловала в макушку.

— Ты тут один справишься, Пит?

— Мам… — протянул Пит с такой обидой, что стало понятно: он считает себя самостоятельным и взрослым.

— Хорошо, хорошо, ухожу, — заверила Би.

— Увидимся позже. Я люблю тебя, мама.

Би вернулась в Кэсвелин. Пекарня, где работала Мадлен Ангарак, находилась неподалёку от полицейского отделения, поэтому инспектор припарковалась перед серым приземистым зданием полиции и отправилась пешком. С северо-запада поднялся ветер, напомнив о минувшей зиме. Такая погода может продержаться до конца весны.

К приятному белому дому, обращённому окнами на Сент-Меван-Даун, Ханнафорд подошла со стороны Куин-стрит. На улице, несмотря на поздний час, было много народу; напротив магазинов, у тротуара, выстроилась череда автомобилей. Би шагала, читая названия на пластмассовых вывесках. Усталые матери катили в колясках детей, возле кинотеатра, не стесняясь, курили школьники в форме.

Пекарня мало чем отличалась от других магазинов, построенных в викторианском стиле. В окно Би увидела, как две девушки-продавщицы подают подносы с золотистой выпечкой поджарому молодому человеку, на спине которого красуется строчка из песни «Bombora»[37].

Должно быть, стройная тёмноволосая девушка и есть Мадлен Ангарак. Другая продавщица — толстая и рябая. Вряд ли бы она привлекла красивого восемнадцатилетнего юношу.

Би вошла и дождалась, пока продавщицы обслужат покупателя. Тот забрал у них последний товар. Ханнафорд спросила Мадлен Ангарак, и на это имя отозвалась, как Би и предполагала, тёмноволосая девушка. Ханнафорд показала ей своё удостоверение и пояснила, что хочет задать несколько вопросов. Мадлен вытерла руки о полосатый передник и бросила взгляд на вторую продавщицу. У той был слишком заинтересованный вид. Мадлен надела куртку и пригласила Би на улицу. Ханнафорд заметила, что Мадлен не слишком удивилась её появлению.

— Я знаю, что Санто убили, — сказала девушка. — Керра мне сообщила. Его сестра.

— Значит, вы не удивлены, что я хочу с вами побеседовать?

— Нет, — коротко ответила Мадлен.

Она выжидала: очевидно, надеялась выяснить, насколько Би информирована.

— Вы с Санто были близки?

— Санто был моим любовником.

— Вы не считали его своим бойфрендом? Мадлен отвернулась. Усилившийся ветер клонил тростник.

— Он перестал быть моим бойфрендом, — заявила Мадлен. — Раньше я могла его так называть. Мы назначали друг другу свидания, занимались сёрфингом. Я и познакомилась с ним из-за сёрфинга. Давала ему уроки. Потом стали любовниками. Я употребляю это слово, потому что оно точное. Означает двух людей, выражающих свои чувства через секс.

— Смело, — удивилась Би.

Большинство девушек возраста Мадлен не выразились бы так прямо.

— Ну а как иначе? — Мадлен стала раздражаться. — Мужской пенис входит в женскую вагину. Что было раньше, что потом — неважно. Суть в пенисе и вагине. Санто вставлял в мою вагину свой пенис, и я позволяла ему это. Он был у меня первым, а я у него — нет. Сейчас выяснилось, что он умер. Не уверена, что мне жаль, но смерти я ему не желала. Вот и всё, что я могу сказать.

— Боюсь, я бы хотела ещё кое-что уточнить. Может, выпьем кофе?

— Рабочий день ещё не окончен. Я даже не имею права с вами общаться.

— Может, позже встретимся?

— А зачем? Мне нечего добавить. И ещё: Санто порвал со мной почти восемь недель назад. Не знаю почему.

— Он не назвал причины?

— Просто пришло время. — Мадлен говорила по-прежнему жёстко, но впервые её голос дрогнул. — Якобы у нас всё было хорошо, но теперь нам нужно разбежаться. Так уж бывает: один день всё отлично, а на следующий — пора расставаться. Наверное, нашёл себе кого-то. Возможно, Санто вёл себя так и с другими женщинами. Просто я была с Санто незнакома, пока он не пришёл за бордом в магазин моего отца и не поинтересовался уроками.

Мадлен глянула на Би.

— Могу я идти?

— Я слышала, что у Санто была нестандартная ситуация. Именно это слово: «нестандартная». Может, вы в курсе, что это значит?

Мадлен нахмурилась.

— О чём вообще речь? Что нестандартное?

— Санто имел откровенную беседу со своей приятельницей здесь, в городе.

— Наверное, с Тэмми Пенрул. Она привлекала его не в том смысле, в каком другие девушки. Если вы видели Тэмми, то понимаете почему.

— Санто сказал, что встретил кого-то, но ситуация нестандартная. Это его слова. Возможно, он имел в виду «необычная» или «ненормальная». Санто просил у Тэмми совета, должен ли он признаться заинтересованному лицу.

Мадлен вызывающе рассмеялась.

— Что бы это ни было, от меня он скрыл. Но он… Мадлен остановилась. Её глаза неестественно блестели. Она кашлянула и легонько топнула ногой.

— Санто был Санто. Я любила его и ненавидела. Думаю, он встретил кого-то, кого ему захотелось трахнуть. Он любил трахаться, понимаете? Очень любил трахаться.

— И всё же что, по-вашему, значит слово «нестандартная»?

— Понятия не имею! Мне, кстати, всё равно. Может, он хотел секса сразу с двумя девушками. А может, с девушкой и парнем. Или решил трахнуть собственную мамашу.

После этой фразы Мадлен вернулась в магазин, где сбросила куртку. Лицо её было суровым, но у Би сложилось впечатление, что девушка знает больше, чем говорит.

Стоять на тротуаре смысла не было, разве что поддаться соблазну и купить круассан, а это ей совсем ни к чему. Би вернулась в отделение, где офицеры береговой охраны — занозы в её боку — докладывали сержанту Коллинзу о своей работе, а тот делал пометки об окончании запланированных действий.

— Что нового? — обратилась к Коллинзу инспектор.

— В том районе замечено два автомобиля, — отчитался Коллинз. — «Дефендер» и «Тойота РАВ-четыре».

— Поблизости от скалы? Рядом с машиной Санто? Где?

— «Дефендер» в Олспериле, это к северу от бухты Полкар, но оттуда есть доступ к скале. «РАВ-четыре» — к югу от бухты Полкар, над гаванью Бак.

— Что за гавань?

— Место для сёрфинга. Возможно, поэтому машина там и стояла.

— Почему «возможно»?

— Потому что в тот день волны в этом месте были неудачными.

— Волны лучше в заливе Уайдмаут, — вмешался констебль Макналти.

Он сидел за компьютером Санто. Би сделала мысленную зарубку: выяснить, чем занимался Макналти несколько последних часов.

— Как бы там ни было, дорожная инспекция согнала с этой территории все «дефендеры» и «РАВы».

— Номера автомобилей у вас есть? — заволновалась Би.

— К сожалению, нет, — ответил Коллинз. — Но «дефендеров» в округе совсем мало, так что вскоре отыщем знакомое имя среди владельцев. То же и в отношении «РАВов», хотя их побольше. Надо прошерстить все списки.

Коллинз сообщил также, что все «пальчики» сняты и отправлены в лабораторию. Их сравнивают с отпечатками на машине Санто Керна. Кроме того, продолжив изучать контакты, они заинтересовались человеком по имени Уильям Мендик. Его упомянул Яго Рит. У Мендика была отсидка.

— Прекрасно. — Би вздохнула. — В чём его обвиняли?

— В нападении на человека в Плимуте. Мендик отбыл срок и недавно вышел из тюрьмы.

— Кто его жертва?

— Один молодой хулиган по имени Конрад Нельсон. Мендик подрался с ним, и Нельсона парализовало. Мендик всё отрицал… по крайней мере, свалил всё на спиртное и просил о помиловании. Они оба были пьяны. Но у Мендика с алкоголем проблемы. Пьяные выходки часто приводили его к потасовкам. Мендика освободили условно-досрочно, с тем чтобы он посещал собрания анонимных алкоголиков.

— И он посещает?

— Это сложно проверить. Если только Мендик принесёт документ, доказывающий, что он там бывал. Но что нам это даст? Он мог являться на собрания как миленький, но при этом не выполнять предписаний, если вы понимаете, о чём я.

Би понимала. У Уилла Мендика были проблемы с алкоголем, и он отсидел за драку — есть за что зацепиться. Би вспомнила о синяке под глазом Санто Керна. Она подошла к столу констебля Макналти и увидела на мониторе компьютера Санто именно то, что и ожидала: огромную волну и сёрфера.

Чёрт бы побрал такого сотрудника!

— Констебль, чем вы тут занимаетесь?

— Джей Мориарти, — отозвался Макналти.

— Что?

— Это Джей Мориарти. — Констебль кивнул на экран. — В то время ему было шестнадцать. Представляете? Вроде как эта волна имела высоту пятьдесят футов.

— Констебль! — Би едва сдерживалась, — Вам известна пословица «Делу время, потехе час»?

— Это волна Маверик, Северная Калифорния.

— Ваши познания поразительны.

Сарказма Макналти не понял.

— Да нет, знаю я не так много. Пытаюсь следить, но времени в обрез, особенно теперь, когда появился малыш. Но вот что, инспектор: фотография Джея Мориарти была сделана на той же неделе, что и…

— Констебль! Макналти моргнул.

— Простите?

— Выйдите с сайта и вернитесь к обязанностям. И если я замечу на этом мониторе ещё одну волну, то выкину вас отсюда. Вы должны искать информацию, относящуюся к смерти Санто Керна. Используйте рабочее время по назначению. Ясно?

— Но дело в том, что этот парень, Марк Фу…

— Вы меня поняли, констебль?

Би хотелось надрать ему уши.

— Да. Но кроме электронной почты здесь есть и ещё кое-что. Санто Керн смотрел эти сайты, поэтому я их и открыл, так что в этом есть смысл.

— Да. Понимаю. Любой мог прийти на эти сайты. Большое вам спасибо. Я и сама гляну в свободное время и почитаю о Джее Мориарти, Марке Бу и прочих.

— Марк Фу, — поправил констебль. — Не Марк Бу.

— Чёрт побери, Макналти…

Тут её окликнул с порога Коллинз:

— Инспектор Ханнафорд!

— Что? Что там ещё, сержант?

— Кое-кто внизу хочет вас видеть. Одна, мм, леди.

Судя по всему, Коллинз сомневался в выборе определения.

Би тихонько выругалась.

— Немедленно закройте этот сайт, — приказала она Макналти и, стуча каблуками, спустилась по лестнице.

Когда Би увидела упомянутую леди, то поняла, почему Коллинз запнулся на этом слове. Женщина изучала доску объявлений, так что Би имела возможность присмотреться к посетительнице. На голове дамы была жёлтая рыбачья шляпа, хоть дождь на улице уже прекратился. Пёстрая куртка с накладкой на плечах, вельветовые брюки цвета грязи, высокие ярко-красные кроссовки. Она напоминала жертву стихии, а не человека, обладающего полезной информацией.

— Да? — запыхавшись, спросила Би, не скрывая, что торопится. — Я инспектор Ханнафорд. Чем могу помочь?

Женщина обернулась и протянула руку. Она заговорила, и Би тотчас обратила внимание на обломанный передний зуб.

— Детектив-сержант Барбара Хейверс, — представилась посетительница. — Нью-Скотленд-Ярд.

Кадан нажимал на педали, словно заблудшая душа, спасающаяся от Люцифера. Делать это было нелегко, поскольку конструкция велосипеда не предполагала сумасшедшей гонки по улице. Пух вцепился в плечо хозяина и протестующее вопил: «Повесь колокол на фонарь!» Эту фразу он употреблял, только когда хотел продемонстрировать высшую степень озабоченности. И причина для этого у птицы имелась: люди как раз возвращались с работы, это был час пик. Особенно оживлённой была Белльвью-лейн. Это улица с односторонним движением, и Кадан знал, что ему надлежит двигаться вместе с транспортом по окружной дороге. Но ему было не до этого.

Кадан мчал против движения, невзирая на возмущённый рёв клаксонов и протестующие выкрики. Попросту не обращал внимания, столь велико было желание скрыться.

Всё дело в Деллен Керн. Та, несмотря на возраст, была не такой уж старой и в сексуальном отношении представляла собой тип женщины, который всегда притягивал Кадана: горячая, страстная, довольствующаяся быстрым одноразовым сексом. Однако Кадан не был идиотом. Трахаться с женой босса? В семейной кухне? Это всё равно что вырыть себе могилу.

Вряд ли Деллен Керн с самого начала замышляла секс. Она высвободилась из его объятий, и он ощутил, что перед глазами всё плывёт, а к важным частям тела приливает кровь. Деллен продолжила соблазнительный танец под южноамериканскую музыку и через мгновение снова приблизилась к Кадану. Танцуя, прошлась пальцами по его груди и прижалась к нему бёдрами.

Наступил момент, когда из головы Кадана исчезли все мысли. Большой мозг перестал функционировать, а малый думал только об удовлетворении. Так что когда Деллен, пробежавшись по его груди, добралась до самой чувствительной части тела, Кадан готов был овладеть ею на полу, если только она согласна доставить ему такое удовольствие.

Одной рукой Кадан ухватил Деллен за ягодицы, другой — за грудь. Он крепко сжал сосок и жадно сунул язык ей в рот. Судя по всему, этого сигнала Деллен и дожидалась. Задыхаясь, она рассмеялась и сказала:

— Не здесь, глупый мальчик. Ты ведь знаешь домики на берегу?

— Домики на берегу? — глупо спросил Кадан.

Большой мозг у него не работал, а малый слышать не желал о домиках и о береге.

— Домики, — повторила Деллен. — Внизу, у пляжа. Вот. Возьми ключ.

Она сняла ключ с цепочки, которая затерялась в глубокой ложбинке пышной груди. Была ли эта цепочка накануне? Кадан не заметил и не хотел об этом задумываться.

— Я буду там через десять минут, — добавила она. — Придёшь?

Деллен поцеловала Кадана и сунула ключ ему в руку. Чтобы он не забыл о том, чем они займутся, Деллен обняла его.

А когда выпустила, Кадан посмотрел на ключ. Попытался прояснить мысли. Он взглянул на Деллен, а потом на дверь. На пороге стояла Керра.

— Я вам не помешала?

На щеках девушки горели два красных пятна.

— О господи. — Деллен заливисто рассмеялась. — Всё дело в этой чёртовой музыке. Она всегда действует на кровь молодых людей. Кадан, нехороший мальчик, ты поставил меня в глупое положение. Я тебе в матери гожусь.

Деллен выключила радио. Наступившая тишина, точно взрыв, ударила по ушам.

Кадан онемел. В мозгу у него была пустота, по крайней мере в большом. Малый мозг ещё не понял, что происходит, и между ними была пропасть шириной в Ламанш; Кадан хотел бы провалиться туда и утонуть. Он смотрел на Керру, сознавая, что, если повернётся к ней, она увидит огромную предательскую выпуклость на его брюках, к тому же ещё и мокрую. Кадан сам это чувствовал. Ужасно и то, что Керра могла рассказать обо всём отцу. Кадан понял, что нужно бежать.

И он бежал: схватил со спинки стула Пуха и опрометью рванул из кухни. Позже Кадан не смог вспомнить, как это сделал. Позади него остались голоса, главным образом голос Керры, и её интонации не были приятными. Кадан сбежал вниз, перепрыгивая через три ступеньки, вскочил на велосипед и сорвался с места. Он напоминал человека, только что увидевшего всадника без головы. Пух с трудом удерживался у него на плече.

В мыслях мелькали бессвязные слова: «ох чёрт, зараза, идиот, кретин». Он не знал, что делать, куда ехать, в то время как его яростно работающие ноги направляли велосипед к Биннер-Даун. Кадану требовался совет, незамедлительно. И получить его он мог в «Ликвид эрс».

Кадан свернул на Викаридж-роуд, потом — на Арундел-лейн. Он набрал хорошую скорость, но Пух отчаянно протестовал, когда его хозяин выехал на бывший аэродром с его рытвинами и ухабами. С этим Кадан ничего поделать не мог, а потому приказал попугаю крепко держаться. Через две минуты он поставил велосипед рядом с отцовской мастерской.

Оказавшись внутри, он посадил Пуха на ящик и приказал птице:

— Не бедокурь, приятель.

После этого Кадан вошёл в помещение, где сидел человек, к которому он так спешил.

Это был не отец. Тот, без сомнения, прочёл бы лекцию о последствиях глупости. Кадан хотел увидеть Яго. Старик занимался тонким процессом: доводил до гладкости грубые края серфборда.

Яго взглянул на Кадана, замешкавшегося у порога, и тотчас понял состояние парня. Он немедленно выключил пыльный приёмник, стоявший на такой же пыльной полке. Затем Яго снял очки и вытер их о свой белый комбинезон. Заметного результата это, впрочем, не принесло.

— Что случилось, Кад? Где твой отец? С ним ничего не случилось? Где Мадлен?

Левая рука Яго нервно задёргалась.

— Нет. Нет. Ничего, — пробормотал Кадан.

Этим он хотел дать понять, что с отцом и сестрой всё в порядке, хотя на самом деле он ничего о них не знал. Мадлен не видел с утра, а отца в тот день вообще не встречал. Кадан не хотел размышлять о том, что означает последнее обстоятельство, к тому же его голова была занята другим.

— Наверное, Мадлен на работе, — произнёс он рассеянно.

— Хорошо, — энергично кивнул Яго.

Старик вернулся к работе. Он взял наждачную бумагу и, прежде чем начать тереть, провёл по доске пальцами.

— Ты так ворвался, словно за тобой черти гнались.

— Недалеко от истины. Можете уделить мне минутку?

— Всегда готов помочь.

И Кадан тут же всё выложил. Поведал о недовольстве отца, о том, что мечтает принять участие в чемпионате по экстремальным видам спорта, об «Эдвенчерс анлимитед», о Керре Керн, о Бене Керне, об Алане Честоне и о Деллен. Рассказ получился путаным, но Яго терпеливо слушал. Он медленно шлифовал борд и время от времени кивал.

Наконец Кадан приступил к главной подробности — к тому, как Керра застала его и Деллен на кухне.

— Она тебе в матери годится, — заметил Яго. — Ты об этом не вспомнил, когда она стала с тобой заигрывать, Кад?

— Раньше я не был с ней знаком. Когда вчера миссис Керн пришла ко мне, я почувствовал, что что-то не так. Как-то не сообразил, что она мне в матери годится.

— Да уж, твоя мать, несмотря на все грехи, всё же на молодняк не заглядывается.

— Что вы имеете в виду?

— Так говорит Мадлен. Причём учти, о вашей матери она невысокого мнения. Но Венна Ангарак придерживается своей возрастной группы. А из твоих слов получается, что этой дамочке всё равно, с кем иметь дело. Наверняка она сразу стала подавать тебе знаки.

— Она спросила меня, как я отношусь к сексу, — признался Кадан.

— А тебе не показалось, что женщине её возраста неприлично задавать такие вопросы? Она тебя подготавливала.

Кадан потупился под проницательным взглядом Яго. Над приёмником висел постер — гавайская девушка на борде, ловко оседлавшая океанскую волну. На девушке не было ничего, кроме пальмового венка на голове. Глядя на постер, Кадан подумал, что некоторые люди родились по-житейски мудрыми и он точно не из их числа.

— Ты знал, что происходит, — продолжал Яго — Наверное, обрадовался, что заполучил отличную партнёршу без всяких притязаний? — Старик покачал головой. — Парни твоего возраста смотрят только на внешность, а того, что внутри, замечать не хотят.

— Миссис Керн предложила мне ланч, — промямлил Кадан в свою защиту.

Яго рассмеялся.

— Ну конечно. И себя в качестве пудинга. — Старик отложил наждачную бумагу и перегнулся через борд. — Такие женщины, Кад, до добра не доводят. Ты должен зарубить это себе на носу. Она подбирается к мужчине потихоньку, исподволь. Даёт себя попробовать один раз, другой, затем отдаётся целиком. После снова начинает плести интригу, и парень уже не знает, чему верить. Она даёт ему ощущения, каких у него никогда не было, и он уверен, что никто, кроме неё, не сможет подарить ему такое блаженство. Вот так это происходит. Лучше с самого начала хранить бдительность и не поддаваться.

— Но мне нужна работа, Яго.

Старик поднял трясущуюся руку.

— Чего тебе не нужно, так это связываться с их семьёй. Посмотри, что Керны сделали с Мадлен. Угораздило же её спутаться с этим юнцом.

— Но ведь вы сами позволили им встречаться в вашем…

— Верно, позволил. Я понял: отговорить её от свиданий с Санто невозможно, и сделал так, чтобы им было безопасно. Разрешил приходить в «Сны у моря». Но помогло ли это? Стало только хуже. Санто использовал Мадлен и бросил. Хорошо хоть, девочка имела возможность открыться кому-то, кто не орал на неё: я, мол, тебя предупреждал!

— Но ведь вам хотелось заорать на неё?

— Верно, хотелось. Но что сделано, то сделано, что толку кричать? А теперь, Кад, у меня к тебе вопрос: ты собираешься идти по той же дорожке, что и Мадлен?

— У меня всё иначе. Кроме того, работа…

— Плюнь ты на неё! Помирись с отцом. Возвращайся сюда. Тут куча дел. У нас много заказов, ведь сезон на подходе. Ты всё сможешь, если будет желание.

Яго вернулся к шлифовке, но прежде вынес окончательный вердикт:

— Один из вас двоих должен засунуть гордость подальше, Кад. Отец отобрал у тебя ключи от машины и права, но у него была на то причина. Он хотел сохранить тебе жизнь. Не всякий отец на это способен. Не у каждого отца это получается. Подумай над моими словами, Кад.

— Ты отвратительна, — бросила Керра матери.

Её голос дрожал, и это делало ситуацию ещё хуже: Деллен могла подумать, что дочь испытывает страх и смущение, в то время как она чувствовала лишь гнев, раскалившийся добела и без остатка устремившийся на стоявшую перед ней женщину. Прежде Керра не испытывала такой ненависти и не поверила бы, что это возможно.

— Ты отвратительна, — повторила она — Слышишь меня, мама?

— Да кто ты такая? Подкралась сюда, вынюхиваешь. Очень гордишься собой?

— И ты ещё смеешь в чём-то меня обвинять?

— Да! Смею. Шныряешь по дому, словно шпионка. Думаешь, я не замечаю? Ты уже много лет следишь за мной и рассказываешь отцу, да и любому, кто тебя слушает.

— Ты просто ведьма. — Изумления в словах Керры было больше, чем возмущения. — Настоящая, невероятная ведьма.

— Что, колется правда-то? Могу и прибавить. Поймала мать врасплох, ждала-ждала момента — и дождалась. Ты видишь то, что хочешь видеть, Керра, а не то, что происходит на самом деле.

— И что же на самом деле?

— Мальчика увлекла музыка. Ты сама свидетель — я его отталкивала. Этот озабоченный бесёнок воспользовался представившейся возможностью. Вот и всё, что случилось. Поэтому прекрати свои гнусные инсинуации и убирайся. Займись чем-нибудь полезным. Деллен тряхнула головой. Тем самым она не только откинула волосы, но и отмахнулась от всех обвинений, которые выдвинула против неё дочь. Потом, видимо, решила, что сказанного недостаточно.

— Я предложила ему ланч. Что в этом дурного? Включила радио. По-твоему, это тоже криминал? Мне нужно было как-то наладить контакт с человеком, которого я едва знаю. Танец он воспринял как намёк. Латиноамериканские мелодии всегда сексуальны, вот он и не сдержался.

— Замолчи! — крикнула Керра. — Мы обе понимаем, что ты задумала, и не притворяйся, что маленький бедный Кадан пытался тебя соблазнить.

— Его что, так зовут? Кадан?

— Прекрати!

Керра приблизилась к Деллен. Она заметила, что мать позаботилась о макияже: губы казались полнее, а синие глаза — больше, каждая черта выделена, как у манекенщицы на подиуме, что, конечно же, было идиотизмом, потому что фигура у Деллен Керн была совсем не для подиума. Однако Деллен и это отличие обратила в свою пользу, поскольку хорошо представляла, как мужчины реагируют на пышные формы. На Деллен был красный шарф, красные туфли и красный пояс, не по сезону тонкий джемпер с вырезом, открывавшим ложбинку на груди, и брюки, тесно обтягивающие бёдра. Керра всё это рассмотрела и, исходя из многолетнего опыта, сделала вывод.

— Я всё видела, мама. Ты свинья. Корова. Похотливая дрянь. Даже хуже. Санто мёртв, но и это тебя не остановило. Напротив, дало повод. Я, мол, такая несчастная… так страдаю. Мне нужно развеяться. Так ты убеждаешь саму себя?

Керра наступала на мать, и Деллен, пятясь, прижалась спиной к рабочему столу. Вдруг её настроение мгновенно изменилось, из глаз хлынули слёзы.

— Прошу тебя, Керра. Я сама не своя. Ты понимаешь, бывают времена… ты же знаешь, Керра. Это не значит, что…

— Не смей! — перебила Керра. — Ты годами находишь для себя оправдания. Мне осточертела фраза «У твоей мамы проблемы». У всех нас есть проблемы. А моя проблема — это ты. Ну что смотришь на меня, словно ягнёнок перед закланием? Вся такая невинная, дескать: «Глядите, как я страдаю». А ведь страдаем-то мы. Отец, я, Санто. Все мы. А теперь Санто нет, возможно из-за тебя. Меня от тебя тошнит.

— Как ты можешь? Ведь он мой сын.

Деллен зарыдала. На этот раз не крокодильими слезами, а настоящими.

— Санто, — всхлипывала она. — Мой ненаглядный.

— Ненаглядный? Даже не начинай. Живой Санто был для тебя не важен, так же как и я. Мы тебе мешали. А вот мёртвый Санто обрёл для тебя цену. Теперь ты можешь спекулировать его смертью и рассуждать: «Это всё из-за Санто. Это из-за трагедии, обрушившейся на нашу семью». На самом деле это неправда, хоть и замечательная отмазка.

— Не говори со мной так! Ты не знаешь, как я…

— Что? Не знаю, как ты страдаешь? Не знаю, как настрадалась за свою жизнь? А Стюарт Малер? Ты тогда тоже страдала? Бедная страдалица, никто тебя не понимает.

— Прекрати, Керра. Пожалуйста, прекрати.

— Я всё видела. А ты и не знаешь, да? Мне и моему первому бойфренду было по тринадцать лет, и я видела, как ты встала перед ним, спустила кофту и сняла лифчик.

— Нет! Нет! Этого не было!

— Было в саду, мама. Наверное, трагедии стёрли из твоей памяти этот мелкий эпизод.

Керра пылала от гнева, сердце бешено колотилось. Ей хотелось орать и пинать стены ногами.

— Может, освежить твою память?

— Замолчи!

— Ко мне пришёл Стюарт Малер. Было лето. Мы слушали в бельведере музыку. Легко целовались. Как дети, без языков, потому что были страшно невинны. Я отправилась в дом за прохладительными напитками и печеньем, потому что было жарко. И этого времени тебе хватило. Ну как, припоминаешь?

— Прошу тебя, Керра…

— Нет уж, это я тебя прошу, мама. Ты поступала, как тебе вздумается. И до сих пор так поступаешь. А мы ходим вокруг тебя на цыпочках, боимся, как бы ты снова не сорвалась.

— Я за себя не отвечаю. Ты это знаешь. Бывают моменты, когда я не могу…

Деллен отвернулась, шмыгая носом. Склонилась над столом, опершись на руки. Её поза выражала покорность и раскаяние. Дочь могла сделать с ней всё, что угодно. Могла избить пряжкой от ремня, высечь плёткой. Какая разница? Накажи меня, я готова пострадать за свои грехи.

Но Керру было не провести. Под этим мостом протекло слишком много воды, и всё в одну сторону.

— Не пытайся снова сбить меня с толку, — заявила Керра.

— Я такая, какая есть, — отозвалась Деллен.

— Так постарайся стать другой.

В «Кроншнепе» Дейдра хотела рассчитаться за обед, но Линли ей этого не позволил. Дело не только в том, что джентльмен обязан оплатить совместную трапезу, но и в том, что накануне Линли ужинал у Дейдры, и если они хотят быть друг с другом на равных, то настала его очередь. И даже если Дейдра думает иначе, он не потерпит, чтобы она выкладывала деньги за то, к чему едва притронулась.

— Прошу прощения за еду, — извинился Линли.

— Сама виновата. Мне не следовало заказывать этот «вегетарианский сюрприз».

Дейдра сморщила нос и хихикнула, когда увидела принесённое блюдо, и вряд ли можно было винить её за это. Ей подали какую-то зелёную лепёшку с рисом на гарнир. Овощи так долго варились, что почти утратили цвет. Дейдра послушно запила рис лучшим вином «Кроншнепа» — недостаточно охлаждённым «шабли», но овощную лепёшку так и не осилила.

— Уже наелась, — весело сообщила она. — Очень питательно, немного напоминает чизкейк.

Линли не поверил ей. Когда он изъявил желание пригласить её на настоящий обед, Дейдра ответила, что, скорее всего, это будет в Бристоле, потому что в Корнуолле нет ресторанов, дотягивающих до её гастрономических стандартов.

— В отношении еды я капризна. Возможно, расширю свои горизонты и соглашусь на рыбу, хотя пока мне трудно это представить.

Они вышли из «Кроншнепа», когда на улице уже стемнело. Дейдра заговорила о смене времён года. Призналась, что не понимает, отчего люди ненавидят зиму. Ведь это такая успокоительная пора.

— С зимы начинается возрождение, — заметила Дейдра. — Мне нравится. Для меня это означает прощение.

— А вы разве нуждаетесь в прощении?

Они направлялись к взятому напрокат автомобилю Линли, припаркованному на перекрёстке главной улицы и переулка, ведущего к берегу. Линли взглянул на Дейдру, стараясь прочесть её мысли.

— Все мы в какой-то мере в этом нуждаемся, — отозвалась Дейдра.

Она рассказала ему о том, что видела Бена Керна с женщиной, скорее всего, его матерью. Призналась, что проверила своё предположение и выяснила, что это и в самом деле Энн Керн.

— Конечно, я не знаю, являлось ли это прощением, — заключила Дейдра, — но зрелище было эмоциональным. Оба были очень взволнованы.

Тогда Линли, в свою очередь, поведал о посещении отца Бена Керна. Не все, конечно, поскольку подозрение с Дейдры ещё не было снято. И Линли не забывал об этом, хотя девушка ему явно нравилась. Он лишь кратко сообщил ей о неприязни Эдди Керна к невестке.

— Судя по всему, он думает, что миссис Керн — виновница всех бед Бена.

— Включая смерть Санто?

— Наверняка и в этом он её обвиняет.

После разговора со старшим Керном Линли решил посетить морские пещеры. Поэтому, когда они сели в машину, он поехал не из города, а в сторону пещер.

— Хочу вам кое-что показать, но если предпочитаете подождать меня в машине…

— Нет, я с удовольствием посмотрю, — улыбнулась Дейдра. — Никогда ещё не видела детектива за работой.

— Да нет, я просто планирую удовлетворить своё любопытство.

— А разве это не одно и то же?

Линли не мог не согласиться. На стоянке он припарковался возле низкой ограды. Судя по всему, появилась она здесь недавно, как и гранитный навес для спасательных лодок. Линли выбрался из автомобиля и посмотрел на скалы. Высокие, напоминающие сломанные зубы. Падение с них означает неминуемую гибель. Наверху стояли дома, в темноте светились их окна. В дальнем конце, на южной скале выделялось самое большое здание, внушительно заявляющее о богатстве.

Дейдра обогнула автомобиль и встала рядом с Линли.

— Что мы должны здесь увидеть?

Дул резкий ветер, и Дейдра поплотнее запахнула куртку.

— Пещеры, — пояснил Линли.

— Разве здесь есть пещеры? Где?

— Со стороны моря. Их можно исследовать при отливе, но, когда приходит вода, пещеры частично затапливаются.

Дейдра залезла на ограду и посмотрела в сторону моря.

— В этом отношении я безнадёжна. Плачевно для человека, который много времени проводит на берегу. Не понимаю: прилив сейчас или отлив. Впрочем, разницы особой нет, ведь происходит это на большом расстоянии от берега. — Дейдра взглянула на Линли. — Я вам хоть как-то помогла?

— Боюсь, что не очень, — признался Линли.

— Так я и думала.

Девушка спрыгнула по другую сторону ограды. Линли последовал за ней.

Как и многие другие пляжи Корнуолла, этот начинался с каменных валунов, нагромождённых друг на друга неподалёку от автостоянки. Камни были по большей части гранитные, с засохшей лавой. Светлые полосы молчаливо свидетельствовали, что некогда эта субстанция была жидкой. Линли протянул Дейдре руку, помогая перебраться через препятствие. Они осторожно преодолели каменное нагромождение и оказались на песке.

— Отлив, — сообщил Линли. — Это моё первое наблюдение как детектива.

Дейдра огляделась по сторонам, стараясь понять, как он пришёл к такому заключению.

— О да, вижу. Следов нет, но, возможно, это из-за погоды? Не слишком комфортно для похода на пляж.

— Да. Но посмотрите на лужи возле основания скал.

— Разве они здесь не всегда?

— Возможно. Особенно в это время года. Но скалы позади них не должны быть мокрыми, тем не менее они влажные. Видите, как на них отражаются огни от домов?

— Ну надо же! — восхитилась Дейдра.

— Элементарно, — улыбнулся Линли.

Они шагали по песку. Песок был мягким, и Линли подумал, что им нужно соблюдать осторожность. Зыбучие пески не выдумка, особенно в таких местах.

Пещеры находились примерно в ста ярдах от валунов. Теперь их легко можно было увидеть.

Скалы были испещрены тёмными углублениями на тёмном камне. Среди них выделялись две пещеры огромного размера.

— Ага! — воскликнул Линли.

— Я и не знала, — пробормотала Дейдра.

Вместе они подошли к самой крупной пещере, расположенной у основания скалы, на которой стоял самый большой дом.

Вход в пещеру, узкий, напоминающий перевёрнутую замочную скважину, составлял примерно тридцать футов в высоту. Внутри было темно, хотя свет просачивался сквозь расщелину, образовавшуюся здесь в незапамятную геологическую эпоху. И всё же трудно было разглядеть стены, пока Дейдра не вынула спичечный коробок из своей сумки. Она застенчиво пожала плечами и сказали:

— Прошу прощения. Я ведь скаут. У меня и шведский армейский нож имеется на всякий случай. И пластыри.

— Приятно слышать, — ответил Линли. — Хоть один из нас приготовился.

Свет спички показал им уровень воды во время прилива: к грубым стенам пещеры на высоте примерно восьми футов прилипли сотни тысяч моллюсков размером с портновскую иголку. Мидии образовывали чёрные букеты. Между этими букетами сверкали разноцветные ракообразные.

Когда спичка почти догорела, Линли зажёг ещё одну. Они двигались вглубь, глядя под ноги. Пол слегка поднимался; это позволяло воде уходить вместе с отливом. Они увидели неглубокую нишу, и ещё одну. Их сопровождали ритмичный и непрекращающийся звук капающей воды и какой-то первозданный запах. Здесь легко можно было представить, что жизнь на планете родилась из воды.

— Удивительно, правда? — прошептала Дейдра.

Линли промолчал. Интересно, какие события за сотни лет повидало это место? Возможно, здесь скрывали свой товар контрабандисты и уединялись любовники. Дети играли в пиратов или прятались от внезапного дождя. Но, используя пещеры с какой-то целью, необходимо помнить, что сюда может хлынуть вода. Неопытного человека здесь подстерегает неминуемая гибель.

Линли представил себе застигнутого врасплох юношу — в этой или другой такой же пещере. Был ли он пьян, одурманен или потерял сознание? Возможно, просто уснул. Если ушёл далеко вглубь, то в темноте не понял, куда бежать, когда ворвался прилив.

— Томас?

Спичка загорелась, и Линли повернулся к Дейдре. Свет озарял её лицо. Из причёски Дейдры выбилась прядь волос и упала на щёку, на губы. Линли бессознательно отвёл рукой её локон. Глаза Дейдры, карие, как и у него, потемнели ещё больше.

Неожиданно Линли осознал, что значит этот момент. Пещера, слабый свет, мужчина и женщина рядом. Это не предательство, а понимание. Понимание того, что жизнь должна продолжаться.

Спичка обожгла пальцы, и он торопливо отбросил её. Миг прошёл, и он подумал о Хелен. Заныла душа, потому что он забыл, когда впервые поцеловал её.

Забыл, а что ещё хуже, не мог вспомнить. До того как пожениться, они много лет общались, а познакомились во время студенческих каникул, когда Хелен приехала в Корнуолл вместе с его лучшим другом. Возможно, тогда он её и поцеловал. Легко, в губы. Это прикосновение могло ничего не значить, а могло обещать очень многое. Ему вдруг захотелось вспомнить всё, что связано с Хелен. Это единственный способ, с помощью которого он удержит её подле себя и поборет чувство утраты. Цель была в этом: справиться с пустотой. Если он не справится, то погибнет.

В наступившей темноте Дейдра превратилась в силуэт.

— Нам пора, — сказал Линли. — Знаете, как вернуться?

— Конечно. Это будет нетрудно.

Дейдра двигалась уверенно, легко касаясь стены одной рукой. Линли следовал за ней, чувствуя, как бьётся сердце. Ему казалось, что нужно как-то объяснить момент, который был между ними. Но в голову ничего не приходило, и даже если бы Линли нашёл слова, чтобы выразить горе потери, они оказались бы бесполезны. Дейдра первой должна нарушить молчание, и она это сделала, когда они выбрались на свет и направились к машине.

— Томас, расскажите мне о вашей жене, — попросила Дейдра.

— Что вы хотите услышать?

— Всё, что угодно, — ответила она с доброй улыбкой.