Жесткая блокировка

12 июня, Париж, набережная Нотр-Дам, 23.45

Езда по ночному городу – сплошное удовольствие. Ни тебе пробок, ни толпящихся пешеходов, ни нудных светофоров. Широкие улицы, причудливо освещенные здания. Ощущение такое, будто свободно паришь среди притихших громадин и застывших скверов.

Пребывая в неком сонно-восторженном состоянии, Роман промчался без единой остановки по улицам Парижа – как станцевал – и остановился у одного из мостов через Сену.

Поставил верный «Ситроен» у обочины, двинулся пешком вдоль парапета. Тени от деревьев слегка колыхались под ногами, река искрилась и блестела в свете фонарей.

По Сене, как раз напротив Романа, шел белый речной трамвай, вез охочих до ночных развлечений туристов. Играла музыка, невидимая женщина звонко хохотала на верхней палубе.

Внизу, на граните, у самой воды, Роман заметил какое-то движение. На минуту задержавшись (до встречи оставалось пять минут), полюбовался, как кучка клошаров распивает вино прямо из бутылок. Красиво! Еще одна парижская достопримечательность. Живописные лохмотья, широкие жесты. Что-то во всем этом было, бесспорно, театральное.

С пароходика шумных бродяг фотографировали туристы, и те, отлично зная об этом, позировали еще старательнее.

Пройдя еще немного, Роман отыскал взглядом скамью, стоящую слева от ступеней, ведущих к воде. На скамье сидел неприметный мужчина, курил.

Роман направился к нему. Усы, кепку и кожанку он давно снял. Сейчас на нем был темный костюм и синяя рубашка. В левой руке – свернутая трубкой газета.

Он сел в метре от мужчины. Мишель Петен – а это был он – повел равнодушным взором, отвернулся.

– Простите, мсье, вы курите американские сигареты? – произнес Роман свою часть пароля.

– Нет, это сигареты французские, – негромко отозвался Мишель.

Он повернулся к Роману, пристально посмотрел на него.

Глянул повнимательнее и Роман на своего помощника. Ничем не примечательное лицо, поджатые губы, острый носик, пухлые щеки. Разве что глаза – прищуренные, неуловимые – говорили о том, что этот человек не так безобиден, как кажется на первый взгляд.

– Давайте фотоаппарат, – сказал Мишель.

Роман достал из кармана и положил на скамью плоскую «мыльницу». Мишель молча упрятал ее в свой карман.

– Ваши данные у меня есть, – сказал Мишель. – Завтра здесь же в одиннадцать часов получите паспорт и билеты до Варшавы. Поезд отправляется в семнадцать тридцать.

– Хорошо, – кивнул Роман. – Я все понял.

– До свидания.

Мишель поднялся и неторопливо зашагал в сторону, противоположную той, откуда пришел Роман.

Вот и все. Ни одного лишнего слова. Мишель Петен был профессионалом и не хотел знать ничего, кроме того, что ему полагалось знать.

Через несколько минут Роман сидел в «Ситроене». Перед тем как ехать обратно, набрал номер Дубинина, испытывая при этом несколько злорадные чувства. Сейчас я те сон-то перебью, товарищ подполковник. А че? Сам приказывал звонить, как только будут какие-то новости. Новости есть, принимай.

– Что у тебя? – спросил Дубинин с таким спокойствием, как будто Роман сидел у него в кабинете.

Чему Роман всегда завидовал, так это железной выдержке Дубинина. Никогда не понять по первой фразе, что у него на уме. Наверное, генерал Слепцов, старик придирчивый и раздражительный, именно из-за этой способности – сохранять спокойствие в любой ситуации – и держал Дубинина в помощниках.

Припрятав злорадство поглубже, Роман деловито отчитался о проделанной работе. Отчитываться было тем более приятно, что работа говорила сама за себя.

– Молодец, – скупо одобрил Дубинин. – Можешь, когда захочешь.

– Скажи об этом шефу.

– Скажу. Но ты не расслабляйся. Эти люди не шутки ради следили за Гонцом[2]. Так что бди всю дорогу. Возможно, вас попытаются перехватить на том конце.

– Возможно, – поддакнул Роман.

Вот же ворона, каркает. От Слепцова научился.

– Позвони мне после утренней встречи.

– Хорошо.

– Все.

«Дубинин прав, – подумал Роман, – работа еще далеко не окончена. Хотя… может, оно и к лучшему?»

Зазвонил телефон. Роман сперва подумал, что это Дубинин чего-то не договорил. Но, увидев на экране номер Марты, встрепенулся, сразу забыв о Дубинине. Сама позвонила. Значит, не спит. Ждет.

Ух ты!

Вдохнув, Роман не без сладости выдохнул в трубку:

– Алло…

– Это вы? – по-французски спросила Марта.

– Это я…

Он автоматически ответил также по-французски, хотя с самого начала у них повелось общаться между собой на русском. Если не было посторонних.

Стоп! ПОСТОРОННИХ!

И голос у нее какой-то не свой, мороженый.

– У вас все в порядке? – продолжая разговор на французском, спросил Роман.

Если у нее все в порядке, то она перейдет на русский, ибо она была не из тех, кто за один вечер меняет свои привычки.

Или это – приступ романтичности, навеянный вином и одиночеством? А французский язык – вроде белого флага над сдавшейся крепостью?

– Да, у меня все в порядке, – сухо отрапортовала Марта на языке Гюго и Бальзака.

Значит, не в порядке, понял Роман. И романтичность тут ни при чем.

– Вы скоро будете? – спросила она.

– Нет, мне надо задержаться, – состорожничал Роман. – Может быть, часа через три-четыре. Ложитесь спать, не ждите меня.

– Хорошо, – безропотно согласилась Марта.

Связь прервалась. Положив телефон в карман, Роман с минуту сидел без движения, выстраивая стремительную логическую цепочку.

Итак, в Мулене она не одна. Кто-то заставил ее позвонить, затем стоял рядом и слушал весь разговор. «Кто-то» – это те же люди, что следили за ней в Париже. Здесь сомнений быть не может. Но как они ее нашли?

«Мерседес», – осенило Романа. Ну конечно, как он не подумал о таком простом, примитивном даже трюке?!

Он застонал от собственной близорукости. «Вы слишком самонадеянны», – хлестнули по ушам слова Марты. Ведь так легко было догадаться, что ее машину могли снабдить радиомаяком. Почему он не настоял на том, чтобы ехать в Мулен на его автомобиле? Ничего бы с ее «Мерседесом» не стало, в крайнем случае, отвезли бы на штрафстоянку. Но нет, не хотел с ней спорить, решил поберечь нервы. Поберег?

И они ее нашли, причем довольно быстро. Наверное, он разминулся с ними, когда мчался в Париж, грезя о скором свидании. Болван. Что теперь делать?

Ну, первым делом выручать Марту, это понятно. Они будут ждать его через три часа, и это давало возможность захватить их врасплох.

А если не выйдет врасплох? После того как он разобрался с агентами в «Пежо», они готовы к адекватному приему. И оружие у них имеется. Значит, придется действовать сугубо на поражение. Вот же черт. И как тут не наломать дров? Никак не получается. Слепцов будет в ярости. Все летит к чертовой бабушке, майорские погоны, служебный рост – всё!

Ладно, на это наплевать. Сейчас главное – вытащить Марту. Живую и невредимую. Еще не все потеряно. Мулен – место безлюдное, глухое. Если провернуть дело втихую, можно как-нибудь вывернуться.

Роман достал из-под сиденья трофейный «вальтер». Проверил обойму – полная. Семи патронов маловато. Хотя и пальбу устраивать на всю округу нельзя. Лучше всего подошел бы двадцать второй калибр с глушителем, но где его взять? Позвонить, озаботить Мишеля? Заодно и подмоги попросить?

Покрутив этот вопрос и так, и сяк, Роман пришел к выводу, что не стоит прибегать к помощи кавалерии. Все это вызовет большой переполох с уведомлением в Москву и непредсказуемыми последствиями. Сам напортачил – самому и исправлять. Опять же, время уйдет, а время сейчас было его главным козырем.

Как-нибудь обойдусь своими силами, окончательно решил Роман. Их там будет немного, самое большее, человека три. Один снаружи – тут и стрелять не надо. Ну, а с теми, что в доме, хватит разобраться двумя, максимум, тремя выстрелами.

Остальное он додумывал уже в пути, яростно погоняя ни в чем не повинный «Ситроен».