Жесткая блокировка

15 июня, утро

После того как уехала доставившая Романа машина, с ним провели ряд последовательных действий. Во-первых, взяли за руки, за ноги и оттащили к подножию одного из холмов. Во-вторых, привязали к сосне. В-третьих, вынули изо рта кляп.

– Ну шо, москаль, будемо говорить? – спросил Василь, улыбаясь ему, как старому знакомому.

– О чем? – едва шевеля языком, вымолвил Роман.

– О, мало о чем можно поговорить! Был бы человек, а о чем поговорить, мы найдем. Скажи, Микола?

Микола, рубивший дрова для костра, флегматично кивнул.

Роман, лежа все в той же позе натянутого лука, отметил, что эти двое ничего не опасаются. Стук топора разносился довольно далеко в легком, утреннем воздухе, но Микола колол себе и колол, махая топором со всего плеча. А кого им здесь опасаться?

– Ну, шо ты знов молчишь, москаль? – огорчился Василь. – Давай калякай, а мы послухаем.

– Ты хоть скажи, о чем калякать.

– Ну… – задумался Василь. – Вот скажи, ты правду – москаль?

– Нет, американец.

Василь, сидевший на валуне и выстругивавший из палки колышек, прервал свое занятие.

– Шуткуешь? Ах ты…

Он сунул нож в ножны, закрепленные на брючном ремне, и медленно подошел к пленнику.

Роман напряг мышцы, чтобы уберечь внутренние органы от повреждений. Хотя, если этот улыбчивый живодер возьмется избивать всерьез, черта с два что-нибудь убережешь.

Василь присел перед ним на корточки, взял рукой за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Глаза были ничего себе: серые, зоркие, с жуткой тухлятинкой в самой своей сердцевине.

Как видно, он хотел этой самой тухлятинкой испугать Романа до смерти.

Правила игры надо соблюдать, иначе нет смысла затевать игру. Роман, как ни мизерны были его шансы, хотел их все-таки попытать. Поэтому он вобрал голову в плечи и расширил глаза, изображая панический ужас.

– Смотри, москаль, – уронил Василь, вставая, – я человек веселый, но шуток не люблю.

Он вернулся на свое место и взялся за колышек.

– Василь, принеси воды на кулеш, – сказал Микола, раздувая костер.

– О, нашел молодого! – хмыкнул Василь. – А Студент на шо?

– Та ен ще спыть.

– Ну дак побуди.

– Та хай спыть. Молодой же, ему хочется.

– А я не молодой?

– Тю, молодой тоже отшукався!

Микола, сидя на корточках и напоминая своими костлявыми сочленениями какую-то уродливую птицу, насмешливо посмотрел на Василя.

Роман, пользуясь тем, что на него не смотрят, начал усиленно тереть связанные руки о корень сосны, к которой был привязан. Трение доставляло острую боль, веревки впивались в тело, и он больше причинял вред собственной коже, нежели веревке.

К тому же оба отшельника то и дело поглядывали на него, и их внимание могло быть привлечено странными судорогами пленника. В этом случае они без труда установили бы их причину и перевязали его крепче.

Но тем не менее, как только Роман хоть на несколько секунд оставался без присмотра, он тут же возобновлял свои попытки и яростно тер руками по корню. Выбирать не приходилось: или стереть до кости кожу, или принять страшную смерть.

Он не питал иллюзий относительно этой парочки. Василь – тип законченного садиста. Его веселость лишь следствие возбуждения от предстоящего удовольствия. И, надо полагать, он знает, как это удовольствие себе доставить в наивысшей степени.

Добродушие же Миколы было добродушием медведя из зверинца, в клетку которого попал глупый енотик, убежавший из соседней клетки. Медведю в клетке скучно, он с енотиком радостно поиграет – и сожрет его за милую душу.

– А шо, хиба не молодой?! – возмутился Василь.

– Та, сыч ты стары, – махнул рукой Микола.

– Та сам ты сыч!

– Шо вы орете с самого утра? – послышался чей-то недовольный голос.

Из холма, как из дома, вышел высокий парень в джинсах и майке, обросший молодой бородкой и кудрявой черной шевелюрой. Ежась от утренней свежести, он стоял с поднятыми плечами и засунутыми в карман руками и во весь рот зевал, разглядывая привязанного к сосне пленника.

– Это хто? – спросил он, едва не свихнув себе челюсть.

– Та москаль, – отозвался Василь.

– А нашто ён нам?

– Та гад – шпиён. Надо допросить.

– А-а, – покивал парень. – Это можно.

– Студент, иди по воду, – сказал Василь. – А то Микола кулеш нияк не поставит.

– Опять я? – возмутился Студент.

– Иди, иди. А я пока з москалем покалякаю.

Студент взял закопченный котелок и лениво ушел по тропинке между холмами.

– Ну шо? – снова обратился Василь к Роману.

Роман, с сожалением прервав свои экзерциции на корневище, изобразил испуганное внимание.

– Что?

Василь результатами дрессировки остался доволен. Он лукаво улыбнулся и покачал головой.

– От ты хитрый, москаль. Лежишь тихо, як мышка, а глазками так и пуляешь. А чого пуляешь? Потому шо думаешь, як живым остаться. Так?

Роман помолчал, соображая, какой ответ дать лучше. Дерзить не следовало, это он уже понял. Пока его не трогали, лучше было не нарываться.

– Так, – осторожно согласился он.

– О, – кивнул Василь. – Я ж бачу все твои думки. То там ты – шпиён, а тут ты нихто. Просто кусок мяса. Так, Микола?

– Так, – отозвался Микола, уходя в холм.

– И мы, москаль, тэбе вже не выпустим, ни-и.

– Это я понял.

Больше всего Роман мучился от того, что Василь, ведя с ним беседу, лишает его возможности перетирать путы. Время шло, и оно было не в пользу пленника. Спасало пока то, что лесные жители не торопились. Но тут, в этой глуши, их неторопливость не давала никаких преимуществ. Рано или поздно они закончат разводить разговоры и возьмутся за свою жертву по-настоящему.

– Понял? – кивнул Василь, утрируя выговор пленника. – То добре, шо «понял».

Вернулся Студент, поставил котелок с водой у костра. Из холма вышел Микола. Он подвесил котелок над костром, сел на корточки и закурил, поплевывая в огонь.

Студент тоже присел на сухое бревно, с любопытством разглядывая Романа.

– Бачишь, Студент, якия цацы к нам залетают? – повернулся к нему Василь. – А ты казав, шо тут скучно. О, тут бувае так весело, шо в том городе и не снилось.

– Ён вправду шпиён? – спросил Студент.

– А ты сам у его спытай.

– Вы кто, вообще? – обратился Студент к Роману, легко переходя на русский, без акцента, язык.

– Если вас интересует мое имя, то меня зовут Роман, – ответил тот.

– И что вам здесь нужно, Роман?

– Здесь мне не нужно ничего, уверяю вас.

– Хе-хе, – ощерился Василь, – шуткуе все… Уверьяю. Хе-хе-хе…

– Но вы понимаете, что, если попали сюда, ничего хорошего вас не ждет? – спросил Студент.

В его голосе Роман различил нотки сочувствия и подумал, что это, возможно, его шанс.

– Понимаю. Но может, мы как-нибудь сумеем договориться?

– Каким образом?

– Ну, я отвечу на все интересующие вас вопросы, а вы отпустите меня подобру-поздорову.

– От хитрый москаль, – восхищенно покрутил головой Василь.

Но разговору мешать не стал. Развлекался.

– Что-то мне подсказывает, Роман, что вы в любом случае ответите на все интересующие нас вопросы.

Василь залился тоненьким смехом, хлопая себя по ляжкам.

– Ну, малы, ну, сказав! Ах ха-ха… «Что-то ему подсказывает». От, добра шутка. Чув, Микола?

– Чув, – отозвался Микола, обнажая в улыбке крупные белые зубы.

– Ну, Студент, давай дальше.

Студент, будто не обращая внимания на старшего товарища, подошел к Роману, сел у сосны.

– Вы сами откуда родом, Роман?

– Из Москвы, – спокойно ответил Роман, хотя внутри у него что-то начало подрагивать.

– И сами москвич?

– Да, москвич.

– Стало быть, вы наш самый худший враг, – сожалеюще констатировал Студент.

– Почему вы так решили?

– Это не я, это история так решила. А мы все – всего лишь оружие в руках истории.

– На каком факультете учились? На историческом?

– На философском.

– И что же вы делаете в этих дебрях? Постигаете смысл жизни?

– Отдыхаю от дураков, – отрезал Студент. – И несу добровольную вахту. Впрочем, для вас это не имеет никакого значения.

– Ну почему? Приятно побеседовать на лоне природы с образованным человеком.

– З им тоби приятно, а со мной – ни? – обиделся Василь.

– И с вами приятно, – успокоил его Роман.

– О, – кивнул, усмехаясь, Василь. – Чув, Микола? Это падло сказало, шо ему со мной приятно размовляты.

– Гы-гы-гы, – задрал острый кадык Микола.

От этих звериных звуков Романа продрала дрожь по всему телу. Но надо было держаться.

– Ну, нехай пока потрещит, – сверкнул глазами Василь, – покуда Студенту цикаво[11]. Давай, малы, запытай у его шо другое. Дуже смешно вы гов́орите.

– Болван, – сказал Студент еле слышно.

Роман услыхал это словцо и снова подумал о том, что Студент, наиболее напоминавший из всей троицы нормального человека, почует в нем родственную душу и уговорит своих товарищей не убивать пленника хотя бы сегодня. А там будет ночь, то есть какое-то время в запасе, и веревки уже немного подтерты – пара часов, и руки свободны. А со свободными руками Роман просто так сдаваться не собирался.

Вода в котелке закипела. Микола всыпал в нее пачку концентрата, помешал длинной ложкой.

– Рыс, Микола? – осведомился Василь, нюхая воздух своим длинным носом.

– Грэчка.

– А, ну, нехай будэ грэчка. Эй, молодые, шо змовкли? Давай калякай, москаль.

Человеку хотелось развлечений. Он и сидел, как в театральном партере, на удобном сиденье, чуть ниже сцены, и по лицам актеров, то бишь Романа и Студента, бегал оживленными глазками. Искал ощущений.

Ничего не поделаешь, надо развлекать. А то, если он начнет развлекать себя сам, это добром не кончится.

– Почему вы убеждены в том, что мы с вами враги? – вернулся Роман к прерванному разговору.

– А разве нет? – пожал плечами Студент. – Москва всегда угнетала Украину. Снисходительно считала ее своей окраиной, нарекла Малороссией, презрительно относилась к ее языку и традициям. Хотя именно Киев, а не Москва является центром земли русской.

– Ну, это факт пока не установленный – что является центром земли русской. По последним данным, россы жили миллионы лет назад в районе нынешней Антарктиды и затем уже, по мере ее оледенения, переместились в Сибирь, Индию и распространились по всей западной части Евразии… Да, на территории Украины образовалась Киевская Русь. Но именно Москва сыграла главную роль в создании той России, которая существует ныне и которая известна миру.

– Ну да, известна, – скривился в улыбке Студент, – как захватчица и главный оккупант. «Тюрьма народов» – не про вашу ли Россию сказано?

– Про нее, – согласился Роман. – Только почему-то эти народы забывают, что, когда им приходилось туго и враждебные нации грозили расправой и порабощением, они скопом бежали к России и умоляли ее о защите. И Россия никому не отказала, несмотря на то, что приходилась жертвовать жизнями тысяч россиян. А что касается Украины, ей вообще грех жаловаться. Если бы не Москва, она давно бы перестала существовать как государство.

– Это як? – насторожился Василь.

– Так. Правобережная Украина принадлежала Речи Посполитой, они вообще никакой Украины знать не хотели. В семнадцатом веке поляки вместе со шведами претендовали и на левобережную ее часть. И захватили бы и разделили между собой за милую душу, похоронив навсегда украинскую государственность, если бы Богдан Хмельницкий не обратился к Москве и с ее помощью не остановил нашествие. Так что исторически мы с вами очень близкие друзья, а отнюдь не враги.

– Бач ты, який хитрий москаль! – опять восхитился Василь. – Як вывернувся. Як тая вужака[12].

Он перевел взгляд на Студента, ожидая от него достойной отповеди «москалю».

– Хорошенькие друзья, – принял вызов тот. – Да, польское нашествие было остановлено. Но установилось многолетнее господство ваших царей, которые обдирали украинский народ почище ляхов. А ваши большевики? Что вытворяли они? Это ведь ими был организован Гладомор тридцатых годов, когда население Украины вымирало миллионами. А репрессии, когда несогласных с властью Советов расстреливали и ссылали в Сибирь?

– То так, – тихо, но грозно заметил Микола.

Василь ерзнул на камне и посмотрел на Романа:

– Ну шо, москаль, нема чего сказаты?

– От большевиков пострадала и сама Россия, – спокойно ответил Роман. – Это – наша общая беда. Но зато советская армия освободила Украину от оккупации фашистов…

– А кто ее просил! – выкрикнул Студент.

Глаза его нехорошо потемнели, рот искривился судорогой. Роман понял, что союзника в его лице он точно не найдет. Но все-таки продолжил – просто чтобы потянуть время.

– Сотни тысяч сожженных заживо и замученных в концлагерях – вот кто. По крайней мере, так я это понимаю. Но война – очень сложная тема, ее в один присест не обсудишь. Но вы же не будете отрицать, что именно в составе Советского Союза, а по большому счету, в составе России, в Украине была построена мощная промышленная индустрия? А Крым? Ведь он принадлежал России, это князь Потемкин и российские солдатики отвоевали его у татар и турок. Вы знаете, какой кровью он дался? А Россия возьми и подари его Украине. По-моему, щедрость этого жеста трудно переоценить.

– Крым нам подарила не Россия, а Хрущев, – неуступчиво сказал Студент. – И это не подарок а восстановление справедливости. А сколько наших ребят погибло в Афгане по вине ваших российских политиков, вы знаете? Она нам нужна была, эта война? А на нее гнали и нашего мнения не спрашивали.

– Ага, – кивнул Василь. – Мой племяш таки разумны був хлопчик – помёр у тым Авгане, и маты не знае, кого схоронила в цинковой скрыни.

Микола, одним ухом слушая спор, вскрыл длинным ножом банку тушенки и вывернул ее в варево. Василь потянул ноздрями воздух.

– О, як смачно! Мо вже будэм исты, Микола!

– Ще трохи, – сказал тот, мешая ложкой в котелке.

Василь шмыгнул носом.

– Ну шо, москаль, получив?

Роман промолчал, отводя глаза.

– А, падло, нема чего сказать. Бо все вы – гады, вам тильки з нашай ридной Украйны кров питы. Москали поганые.

– Насколько я понял, ваши аргументы иссякли? – весело спросил Студент.

– Аргументов хватает. Вот только вести дискуссию в таком положении мне затруднительно.

– Ну уж, это ваши проблемы, – засмеялся Студент.

– Точно, малы, – залился своим тоненьким смехом Василь, – то его проблемы.

– Одно могу сказать точно, – не выдержал Роман, хотя ему и стоило бы помолчать. – Без России вас сожрут в два счета. И опомниться не успеете. Это мой последний аргумент.

– А это – мой, – ощерил зубы Студент.

Он выпрямился и изо всех сил принялся пинать Романа в бок.

– Сволочь, сволочь, сволочь, – приговаривал он при каждом ударе.

В отличие от Василя, бил он неумело, по ребрам, и обут был в мягкие кроссовки. Но злобу в удары вкладывал нешуточную, на трех Василей хватило бы.

– Ну все, малы, хватит пока! – крикнул Василь. – Нехай будэ здоровы. Лучше позабавляемся.

Тяжело дыша, Студент отступил от пленника. Роман сделал вид, что потерял сознание. Хотя во время экзекуции он, дергаясь под ударами, несколько раз очень удачно проскреб веревкой по корню. Ему даже показалось, что в кистях стало чуть свободнее.

Но пока он не мог это проверить и неподвижно лежал под изучающими взглядами истязателей.

– Бач[13], який квелый, – сказал Василь. – А говорили – шпиён. Нейкая сопля…

Он тяжело подошел к Роману, шлепнул его по щеке.

– Э, собако, ты шо удумав? Мо, подох?

– Да живой он, – не выдержал Студент. – Вон, глаз дрогнул.

Роман вдохнул и с тихим стоном открыл глаза.

– Ага, живы, – обрадовался Василь. – От хитры москаль, ай же, хитры…

– Ходимо исты, хлопцы, – позвал Микола.

Василь со Студентом отошли к костру и приняли от Миколы по тарелке с кашей.

– Може, дать москалю трохи? – спросил Микола.

– Ни, – помотал головой Василь, – заблюе потом нам всю поляну. Нехай так лежыть.

– Ну, нехай, – не стал спорить Микола.

Он налил из железной фляжки себе и Василю, и они молча выпили. Студенту не наливали, да он и не просил. Проголодавшись на утреннем воздухе, он усиленно работал ложкой. Занялись кулешом и остальные.

Роман, пользуясь предоставленной возможностью, пошевелил кистями. Есть! Веревка ослабела, и ладони начали двигаться в стороны. Еще бы несколько таких попыток, и руки удалось бы освободить.

Напроситься на парочку тумаков? Вариант. Но можно переборщить. Студент – это ерунда. Но если возьмется за дело Василь, то уходит до полусмерти. А с отбитой печенью проку от свободных рук мало.

Между тем лесные жители, утолив первый голод и опрокинув еще по стаканчику, завели обстоятельный разговор на тему, которая прямо касалась Романа.

– Будэмо вариты? – спросил Василь.

– Ни, – запротестовал Микола.

– Чому – ни?

– То довго.

– То и добре, что довго.

– Та будэ вишчать[14] целы день.

– То ж и смишно, – упорствовал Василь. – Дал огню – вишчыть крепко, притушив – тише. Целая музыка.

– Ат, музыка тоби треба.

– Ну, а ты шо хочешь?

– Та взяты полено и ломаты ему кости, – предложил свой вариант Микола. – Ноги, руки, тут во, тут. – Он последовательно показал на поясницу и ребра с обеих сторон. – Хруп, хруп… И тихо, и тикаво.

– Ни, Микола, не чикаво, – возразил Василь. – Я хочу, шоб ён мне поспивав.

– Лучше всего, – вмешался Студент, ставя на землю пустую тарелку, – привязать его за ноги к двум согнутым соснам и отпустить.

– Да, тоже добре, – согласился Василь. – Но тильки хто нам те хвои согне? Это надо гуртом.

– Привяжем к макушкам веревки и согнем, – не сдавался Студент. – Сил хватит.

– Помре хутко, – сказал Микола.

– Чув? – поднял палец Василь. – Микола знае, что каже. А нам хутко не треба.

Роман, как ни стискивал зубы, чувствовал, что спина покрывается холодным потом. Звонкое пение птиц и сияние ласкового солнышка, поднимающегося над лесом, только усиливали фантасмагоричность происходящего. Хотелось встряхнуть головой и проснуться, чтобы избавиться от этого кошмара.

Но в трясении головы не было никакого проку. И потому, не поддаваясь накатывающемуся ужасу, он все дергал и дергал руками по стертому до лысины корню.

Студент достал кисет, свернул толстую самокрутку, сел, привалившись спиной к дереву, и закурил. На Романа пахнуло сладковатым запахом марихуаны.

– Так будемо вариты, Микола? – гнул свою линию Василь.

– Воды треба много, – уже слабее возражал тот.

– Та мы со Студентом натягаем. Поможешь, малы?

– А куда я, на хрен, денусь? – философически отозвался тот.

– Во, бачишь? А ты дров нарубай, Миколка. Добре?

У Василя задрожал голос. Он так просительно смотрел в глаза Миколе, что тот сдался окончательно.

– Ат, – махнул он рукой. – Охота тоби.

– Та ты сам побачишь, як будэ смишно, – зачастил Василь. – И малому цикаво. Так, Студент?

Тот лишь медленно кивнул, блаженствуя от каждой затяжки.

– Нарубаешь дров, Микола? – суетился Василь.

– Та нарубаю!

– Ну, и добре. Пойду за казаном.

Василь поставил свою тарелку в тарелку Студента и заскочил в холм. Но через минуту вышел из него, катя перед собой огромный черный котел с приваренными к днищу ножками. Он ловко развернул котел посреди поляны и поставил его стоймя.

– А он сюда влезет? – спросил будто сам себя Студент.

– Ще як влызе, – заверил его Василь. – Мой дед казав, краснопузых по два сажалы. Тильки звязать треба добре, як куренка, в кучку. От сюды, к грудям, коленки, а руки – от так во!

Он присел и свернулся в калачик, показывая, каким именно образом надо связать подготовленного к варке пленника. В его движениях было столько радости, что Романа замутило. Он уже не думал о спасении, думал только о том, как умереть, минуя этот котел.

Словно прочитав его мысли, Василь подскочил к нему, присел на корточки и заглянул в глаза, быстро-быстро бегая расширенными зрачками.

– Ну шо, дороженьки, змовк? Давай шуткуй. Вже не шуткуется? Ну, тада кричи. Тоби ж страшно, а, москаль? Страшно?

Роман молчал, превозмогая омерзение, идущее от шепчущих, дрожащих губ садиста и тяжелого, едкого запаха изо рта.

– Бачишь той казанчик? – вытянув назад руку, показал на котел Василь. – В ём таких, як ты, зварилы мно-ога. Так шо будэ весело, ой, весело…

– А сколько он там будет вариться? – спросил Студент, докурив «косяк» до пальцев.

– Та кильки мы пожадаемо, – отошел с некоторым разочарованием от Романа Василь. – Воды влыв холодной – оно трохи отошло. Дав огню – знов вишчыть. Ну, давай вынось вушата. А я тут…

– Сейчас.

Студент поднялся и вошел в холм. Василь, не находивший себе места, занялся установкой котла, утрамбовывая землю под неустойчивой ножкой. Микола взял котелок, тарелки и ушел к реке.

Роман снова начал ожесточенно тереть веревки, но в этот миг из холма вышел Студент, держа наперевес немецкую винтовку образца Второй мировой войны. Он расставил ноги и прицелился Роману в голову. Василь стоял к нему спиной и не мог ему помешать. Роман замер, глядя в черную дырочку ствола. Неужели Студент его пожалел и решил избавить от мук?

Студент вдруг ухмыльнулся, качнул стволом и нажал на спуск. Бахнул выстрел, сухими брызгами полетела во все стороны сосновая кора.

Василь присел, одновременно разворачиваясь.

– Ты шо, сдурев?

Он подскочил к Студенту и вырвал у него винтовку.

Роман, повернув голову, разглядывал с тоскливой завистью глубокую рану на стройном стволе сосны. Ну почему он промахнулся?

Гремя ботинками по камням, примчался Микола.

– Чого стрелялы!?

– Да то Студент чогось надумав, – с досадой сказал Василь, убедившись предварительно, что пленник остался целехонек.

– Ты шо, малы? – удивился Микола.

– Да я, – давился от смеха Студент, – пошутить хотел. Вы не бойтесь, я не стал бы его убивать. Слишком для такого гада легкая смерть. Но вы бы видели его глаза! Он же так обрадовался… Ой, не могу… Вот дурак!

– Шутки ему, – проворчал Василь, ставя винтовку к камню. – Пишлы по воду!

– Пошли, пошли, – кис от смеха Студент.

Василь сходил в холм, вынес оттуда большой железный ушат, и они вместе со Студентом двинулись к реке. Ушел вслед за ним и Микола домывать посуду.

Роман посмотрел на прислоненную к камню винтовку. Да нее было шагов двенадцать. В обойме должно быть пять патронов. Минус один. Итого четыре. Как раз хватит с допуском на один промах. Но как добраться до винтовки? У него не только связаны руки и ноги, он еще и приторочен к сосне.

Но если освободить руки, можно рвануться и порвать поводок. И доползти до винтовки до того, как эти выродки вернутся. Там четыре патрона.

А если всего был один?

Не думать об этом.

Роман начал что было сил тереть руками о корень. Кисти уже были почти свободны. Еще немного – и…

Послышалось нежное позвякивание, и на поляну вышел Микола. Покосившись на пленника, он расставил посуду, чтоб просохла, взялся за топор и стал нарубать дрова из тонких, сухих жердин.

Роман, давя стон, сжался в комок. Не успел. Да и не мог успеть. Тщетные надежды. Путы слишком прочны, а охрана слишком бдительна.

Пыхтя от усилий, показались Василь со Студентом. Они тащили наполненный водой ушат, продев в «уши» длинный шест. Ушат раскачивался, оставляя за собой блестящие, быстро впитывающиеся лужицы.

– Аккуратно, малы, – злился Василь. – Куда ты так скачешь? Всю воду выплескав.

– Ничего, вся твоя вода на месте, – бодро огрызался Студент.

– Та будемо ходить довго.

– А ты торопишься? Мы с Романом – нет.

Студент посмотрел на пленника, подмигнул ему и затрясся беззвучным смехом.

– Та тишей ты, дурны! – крикнул Василь. – Давай, куляй сюды. О-от!

Они перевернули ушат над котлом и пошли за следующим, дружелюбно переругиваясь на ходу.

Микола мерно рубил дрова, каждым ударом точно отсекая поленце в полметра длиной.

Роман, пытаясь не замечать нарастающий в ушах звон и алые червячки в глазах, снова взялся за свое безнадежное занятие. Еще несколько ходок, и котел наполнится. Доверху наливать не стоит, поскольку при с́адке жертвы часть воды выдавится, согласно закону Архимеда. Будут доливать по необходимости.

Чтобы не позволять разуму уходить за ту границу, из-за которой возврата нет, Роман начал считать усилия, глядя на мерно двигающегося Миколу.

Раз-два – вверх-вниз, раз-два – вверх-вниз…

Он понимал, что трение уже не имеет смысла, верхний шершавый слой коры он стер и скользит по гладкому дереву. Но все-таки не отступал и, как только Микола поворачивался к нему спиной, остатками сил продолжал: раз-два – вверх-вниз, раз-два…

Притопали водоносы, ловко опрокинули полный ушат, утопали.

Все шло деловито, споро, в успокоительном монотонном ритме. Возле Миколы уже высилась изрядная куча дров. Василь с каждым разом крякал все удовлетвореннее.

– Ну, досыть, – сказал он после очередного захода.

– Наконец-то, – выдохнул Студент.

Он сел на бревно и начал скручивать самокрутку. Устал, бедняга, аж вспотел.

– От, Миколка, молодец, – похвалил товарища Василь. – Нарубав мни на целы день.

– Ты ж пристав, як той слепень, – пробурчал Микола.

Он воткнул топор в толстый пень и присел рядом, вытянув свои непомерные ноги.

– Трохи одпочни[15] и палы огонь, – распорядился Василь. – А я покуль этого перевяжу.

Он медленно подошел к пленнику, лежащему с закрытыми глазами. Постоял пару минут, растягивая удовольствие.

– Э, москаль, – тихонько пихнул он носком сапога Романа в голову. – Не подох?

Роман с усилием открыл глаза, в которых были смертная тоска и мрак.

– Не подыхай, – попросил Василь. – Бачышь, кильки мы для тэбе старалися?

– Убей меня, – попросил Роман, вперив глаза в голубое, бездонное небо.

– Ни-и, – покачал головой Василь. – То неможно.

Он говорил ласково, почти заискивающе. Сейчас он любил свою жертву сильнее, чем собственного ребенка.

– Зараз я тэбе спеленаю, – присев на корточки, шептал он, – а потом посажу в водичку. Сперва тэбе будэ холодненько, а потом стане цё-еплэнько, як у маты в животыку. И мы з тобой поговорымо. Ой, як же ж мы з тобой поговорымо…

Он перегнулся через Романа и взялся за поводок, привязанный к сосне. Расстегнутые полы френча повисли, накрывая пленника. Роман мягким движением стряхнул обрывки веревки, вытянул нож из висящих на поясе Василя ножен и сунул отточенное острие в нависший над ним живот – в солнечное сплетение.

Василь замер, как будто что-то его озадачило. Утроба его конвульсивно дернулась, но сам он не мог двинуть ни рукой, ни ногой и тщетно пытался выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.

– Тихо, Вася, тихо… – едва слышно прошептал Роман, глядя ему в выпученные глаза.

Он не вынимал нож из тела, удерживая его в прежней позе за торчащую рукоять. Свисший френч закрывал его руку от Студента, сидевшего сбоку.

Ноги Василя начали подкашиваться, и он упал бы, если бы Роман не подпирал его ножом.

– Василю, чого ты затых? – спросил Микола.

Он вытянул шею и с недоумением посмотрел в отставленный, слегка подрагивающий зад приятеля.

Студент, успев сделать несколько затяжек, не обращал ни на что внимание. Он зажмурился и сосредоточенно всасывал свою сладкую радость.

Микола хмыкнул, поднялся и подошел к сосне.

– Василю, ну чого ты мовчишь?

Он склонился над непонятно молчавшим Василем, еще таким оживленным пару минут назад, и заглянул ему за плечо.

– А шо це таке… – начал он, увидев стекающую изо рта товарища струйку крови.

Роман выдернул нож и наотмашь чиркнул кончиком лезвия под торчащий кадык Миколы.

Тот отпрянул, но тут же захрипел и рухнул на колени, зажимая руками хлынувшую на грудь кровь. На поляне забулькало и заклокотало. Микола повалился на бок и забил ногами, разбрасывая их в стороны, как паук-сенокосец.

Роман отпихнул от себя Василя, перемахнул поводок и начал торопливо перерезывать путы на ногах. Ноги почти не чувствовались, онемев от неподвижности и стягивающих их веревок.

Студент услыхал странные звуки, медленно поднялся, глядя на бьющегося в агонии Миколу и замершего под сосной Василя. Приторможенный действием наркотика, он не мог понять, что происходит. Но, разглядев в руке Романа окровавленный нож, взвизгнул, отшвырнул окурок и бросился к стоящей у камня винтовке.

Роман увидел, что через секунду-другую винтовка будет у Студента. Он оставил пилить ножные путы, поднялся на колени и, подавшись всем корпусом вперед, метнул нож в летящее через поляну тело.

Попал или нет, не видел, потому что рухнул лицом в колючий мох.

Но, услыхав чавкающий звук, понял, что попал.

Студент уже ухватился за винтовку, когда тяжелый нож, пущенный с отчаянной силой, ударил его в левую подмышку и вошел в тело по самую рукоять.

Он умер мгновенно, не успев как следует испугаться.

Приподнявшись на руках, Роман, как гусеница, пополз к Миколе. Тот все еще сучил своими мосластыми коленками и нарыл пятками груды мха. Вытащив у него из ножен тесак, Роман разрезал веревки на ногах. Те едва смогли распрямиться. Закостенели, как у покойника. Роман только сейчас увидел, что джинсы на нем были отрезаны до колена. Его связали по голому телу, оттого путы были столь туги и болезненны.

Он растер голени, покрутил руками стопы. Медленно поднялся, опираясь о землю ободранными до локтя руками, сделал пару неуверенных шажков. Кровь, разгоняясь по сосудам, болезненно колола изнутри тысячей иголок – но то была благословенная боль.

Прихрамывая и подседая, Роман сходил к валуну, выдрал винтовку из сомкнутых в последнем усилии рук Студента. Оттянул затвор. Тускло блеснул желтой гильзой патрон, вылетев из патронника. Да, магазин был полон. Послав затвор вперед, Роман доковылял до Миколы, который упорно не хотел умирать, вдавил дуло ему в висок и нажал на спуск.

Выстрел прозвучал глухо, под головой Миколы образовалась буро-красная кашица, он изогнулся, в последний раз брыкнул ногой и затих.

Опираясь на винтовку, Роман навестил Василя, убедился, что в гуманном вмешательстве он не нуждается, и поковылял к котлу.

Пить хотелось нестерпимо. В груди все спеклось, живот поджался до позвоночника. Роман отшвырнул ненужную винтовку и с наслаждением опустил лицо в котел.

Вода была родниковая, вкусная, пить – не напиться. На дне просвечивались островки ржавчины и мелкие камешки. На поверхности качались верхушки сосен и голубые, забеленные облаками, пятна.

Роман заставил себя оторваться от воды, чтобы не опиться до смерти. Сбросил залитую кровью Василя футболку, начал умываться, щедро плеская на себя воду из котла. Не зря старались душегубы, не пропадет ваш мерзкий труд.

Приняв какое-то подобие душа и почувствовав себя немного освеженным, Роман засобирался в дорогу.

Ноги уже ходили вполне сносно. Но руки, особенно кисти, пребывали в жалком состоянии. Кожа была не просто в ссадинах, она была вся сплошная ссадина.

Роман отыскал фляжку Миколы и обмыл из нее руки. Завоняло крепчайшей сивухой, по коже будто прошли овощной теркой. Но зато ссадины стали быстро подсыхать и стягиваться. И дезинфекция, опять же.

Теперь следовало сделать две вещи. Первая: срочно позвонить Дубинину. И вторая: установить, в какой вообще части света он находится. Роман, в принципе, примерно представлял в какой. Но «примерно» его не устраивало. Он должен не просто выбраться отсюда, а завершить задание. А для этого нужна точная карта местности как минимум.

Обыск карманов убитых ничего не дал. При себе на троих у них были только: гильза от крупнокалиберного патрона, расческа, обломанная шариковая ручка, зажигалка и кисет с анашой и бумагой для самокруток. Люди не отягчали себя движимым имуществом и отдыхали от цивилизации на полную катушку.

Зато когда Роман вошел в холм – через узкий лаз, который прочно закрывала замаскированная под груду камней дверь, – он отыскал все, что ему было нужно.

Внутри холм напоминал военный блиндаж и был обустроен довольно уютно. На стене – портрет худого сердитого человека. Роман напрягся и вспомнил, что это Степан Бандера. Вот, значит, как. Он слыхал о том, что до сих пор в лесах Западной Украины существуют тайники, так называемые схроны, оставшиеся после гитлеровцев и «лесных братьев», в которых живут охраняющие их люди. Вот, сподобился увидеть своими глазами. Спасибо Марте за незабываемую экскурсию. А то век бы жил – и не побывал.

Сбоку от входа находился склад оружия. Винтовки, автоматы, два пулемета, цинки с патронами, ящики с гранатами. Все, что нужно, чтобы вооружить отряд головорезов человек так в сто.

Далее уходила вглубь жилая зона. Широкие двухэтажные нары, сбитые из сосновых тесин, столы из того же материала, табуреты. Зачехленная радиостанция в углу. Отдельно – жестяной ящик с провизией.

Несколько аккумуляторов от военных тягачей заменяли небольшую электростанцию. От одного из них горела лампочка. От другого работала плитка. От третьего… заряжался мобильный телефон, лежавший на одной из кроватей.

Увидев мобильный, Роман сейчас же нетерпеливо к нему потянулся. С облегчением убедился, что он не отключен и PIN-код вводить не надо.

Только бы он «добил» до Москвы.

Роман вышел на полянку и набрал номер Дубинина. У того на телефоне усиленный спутниковый прием, но черт его знает, достанет ли спутник до этих мест.

Сначала что-то закряхтело, как будто телефон слегка ошалел от поставленной задачи. Потом прорвало и послышались чистые гудки вызова.

– Я слушаю, – раздался совсем рядом четкий, холодный голос.

Надо же – дозвонился.

– Слушай, – вздохнул Роман, садясь на пень.

– Морозов! – выкрикнул Дубинин. – Ты почему не вышел на связь? Ты куда пропал вообще? Почему сменил номер телефона?

– Подполковник, нет времени. У меня проблемы.

– Да когда их у тебя нет?!

– Всегда, – усмехнулся Роман.

Если бы Дубинин знал, как он рад его слышать! Но тому было явно не до радостей подчиненного.

– Что на этот раз? – уже спокойнее спросил Дубинин.

– Наш Гонец оказался двойным агентом.

– С этим не шутят, капитан, – довольно сурово сказал подполковник.

Роман снова вздохнул. Меньше всего ему сейчас хотелось шутить.

– Почему такой вывод? – не дождавшись ответа, спросил Дубинин.

– Меня напоили снотворным, отобрали список и вывезли в какие-то тартарары. И вдобавок чуть не сварили заживо. Этого достаточно?

– Список у нее? – не обращая внимания на эмоции Романа, спросил Дубинин.

– Да, у нее.

Дубинин помолчал.

– Вернуть сможешь?

– Думаю, смогу.

– Когда?

– Через сутки.

– Что тебе нужно?

– Метек человек надежный?

– Вполне.

– С ним вдвоем я справлюсь. Теперь вот что.

– Ну?

– На Богдановича готовится покушение. В это воскресенье его должны убить. Это будет началом раздела Украины. Я сам был свидетелем совещания заговорщиков. Марта – одна из них. Позвони в Киев, предупреди наших украинских друзей. Пусть Богданович не едет во Львов в это воскресенье.

– Ты куда там влез, Морозов? – тихо спросил Дубинин.

– Ох, подполковник, тебе лучше не знать.

– То есть как это не знать? – даже несколько растерялся тот. – Ты с кем говоришь вообще?

– С человеком, который мне доверяет.

– Ох, и хитрый же ты, Морозов.

– Москаль, – усмехнулся Роман.

– Что? Ты чего там несешь?

– Так, ерунда. Все, подполковник, мне пора. Буду на связи. Ты не звони, я в глубоком подполье.

– Это я уже понял.

– Шефу там как-нибудь помягче…

– Не учи ученого.

– Конец связи.

– Капитан! Стой.

– Стою.

– Достань эту стерву.

– А это уже вопрос принципа, подполковник. Сдохну, а достану. Все, пока. Не забудь про Богдановича.

– Не забуду.

Роман отключил мобильный и вернулся в бункер. Первый пункт был выполнен. Дело было за вторым.

Из полезного он нашел галеты и шоколад. Из очень полезного – компас. Но самой ценной находкой оказался прибор GPS-навигации. Его Роман обнаружил в настенном шкафчике, среди бритвенных лезвий и засаленной колоды порнографических карт.

Не веря своему счастью, он вновь выбрался на полянку и включил прибор. Тот работал превосходно. Уже через пять минут Роман точно знал, где он находится и сколько до границы.

Оказалось, не так и много. Каких-то тридцать километров – сущая чепуха. Для милого друга сто верст – не крюк, а Роман ради Марты готов был одолеть и все двести. Правда, на каком-нибудь мускулистом внедорожнике.

Но поскольку рядом не только внедорожника, но и чахлого самоката не было, приходилось полагаться на самый верный транспорт – на свои «двои».

В последнюю очередь Роман позаботился об одежде. В останках джинсов, босиком, он был мало пригоден к серьезному походу по лесу, а тем более по горам. Пришлось снова обратиться к почившим.

Со Студента Роман стянул кроссовки и джинсы. И те, и другие оказались как раз впору. Микола, когда рубил дрова, повесил свою пятнистую куртку на сучок. Сюда ее. Великовата, но ничего, лучше шире, чем уже. С Василя снял его фасонистую кепочку – чтоб солнышком голову не напекло.

Сполоснул флягу, наполнил водой из котла. Напихал в карманы галет и шоколада. Тушенку брать не стал, тяжело, да и неудобно. Винтовку забросил в блиндаж – ну ее, эту бандуру. Ему надо спешить, а винтовка весила под шесть кило. В оружейке нашел «вальтер Р-38», сунул с двумя обоймами в карман. Оружие компактное и надежное, сгодится. Навигатору GPS и мобильному тоже нашлось место. Без них никуда.

Напоследок Роман сволок трупы в блиндаж. Хоть и жалко было тратить силы на это тяжелое занятие, но он решил, что таким образом лучше заметет следы. Скоро сюда кто-нибудь обязательно пожалует. Пусть он поломает голову над тем, что здесь произошло и куда девалось местное население.

А беглец получит хорошую фору во времени.

Среди гранат Роман нашел немецкую, с длинной ручкой. Ту самую, что в военных фильмах наши бойцы успевали выбросить из окопа.

На минуту присел на бревнышко, соображая, не забыл ли чего. Осмотрелся. Окурок Студента сиротливо погас. У дальней сосны – лужа крови и взрытый мох. По всей поляне следы от проволоченных тел. Огромный котел с водой. Для чего? Стороннему человеку не понять. А понять – не спать ближайшую неделю.

Пейзаж, одним словом, был чудный. Жаль, написать некому.

Решив, что все необходимое взято и задерживаться больше не стоит, Роман поднялся, выдернул чеку из гранаты, забросил ее в блиндаж, в оружейку, и умчался за соседний холм.

Грохнуло, вздрогнуло, зашуршало…

Через полминуты все стихло. Роман выглянул из-за холма. Бункер остался на месте, только серединка просела и вход завалило наглухо. И сосенка наверху покривилась. А так будто ничего и не было. Умели строить господа фашисты.

Ну, пусть разбираются.

Роман поправил кепку и зашагал по едва заметной дорожке.

Но пройдя шагов сто, остановился, задумался – и вдруг побежал назад.

Выскочив на полянку, подлетел к котлу и с маху ударил в него обеими руками.

Котел, вывернув озерцо воды, встал на бок и покатился по спуску, жалобно бренча ножками.

Роман посмотрел ему вслед, чему-то усмехнулся и ушел уже окончательно.